Фэн Синь, который стоял ближе всех, смотрел на Се Ляня, не в силах скрыть потрясения. Во взгляде Му Цина, помимо сдерживаемого удивления, смутно читалось волнение. Ши Цинсюань ровно уложил Мин И, затем спросил:

— Цяньцю, ты, должно быть, что-то путаешь. Если Его Высочество — действительно советник Фан Синь, почему ты узнал его только сейчас?

Как раз в этот момент кто-то из небожителей вмешался:

— Цинсюань, это как раз тебе кое-что не известно. Легендарный советник Фан Синь отличался характером высокомерным, по натуре являлся загадочным и холодным гордецом. Он никогда не показывал своего истинного лица и всегда носил серебряную маску. Должно быть, Его Высочество Тайхуа никогда и не видел его настоящего облика.

Говорящий стоял с краю, дальше остальных, сложив руки на груди. И это был Пэй Мин. Ши Цинсюань, увидев его, немедля ощетинился, взмахнул метёлкой и ответил:

- Что ж, раз так, это означает, что ещё никому и никогда не доводилось видеть истинного лица советника Фан Синя. Так почему же в вашем тоне, Генерал Пэй, слышится столь непоколебимая уверенность в том, что Его Высочество Сяньлэ — и есть советник Фан Синь?

Совсем недавно на задании с Се Лянем Повелитель Ветров попадал в такие нелепые ситуации, вспоминая которые, невозможно было не рассмеяться. Однако стоило им оказаться в чертогах Верхних Небес, Ши Цинсюань сразу кардинально переменился — он вёл себя весьма самоуверенно, при этом внимательно взвешивая каждое слово и действие. В этот миг из внутренних чертогов дворца показалась белоснежная фигура, которая своим появлением привнесла спокойствия в окружающую обстановку. Небожители, всего пару мгновений назад приглушённо обсуждавшие различные версии произошедшего, тут же заняли положенные им места, поклонились в пояс и поприветствовали:

— Владыка.

Цзюнь У слегка приподнял руку, подавая знак выпрямиться, и, ни слова не говоря, направился к Се Ляню. Поравнявшись с принцем, Владыка коснулся правого плеча принца. От этого прикосновения, похожего на хлопок, кровь, которая ранее каплями стекала по рукаву Се Ляня, немедленно остановилась.

Бегло осмотрев Мин И, Цзюнь У заключил:

— Опасности для жизни нет. Помогите Повелителю Земли залечить раны.

К Мин И тут же подошли четверо небожителей-целителей. Они помогли ему подняться на ноги и увели за собой. Ши Цинсюань хотел было отправиться с ними, чтобы убедиться, что всё будет хорошо, но затем внимательнее изучил сложившуюся во дворце Шэньу ситуацию, решил, что не сможет уйти со спокойной душой, и потому остался.

Цзюнь У, сложив руки за спиной, вернулся на высокое место, сел на трон и затем произнёс:

— Рассказывайте, что опять стряслось. Почему Тайхуа не выпускает из рук Сяньлэ, и почему Сяньлэ стоит понурившись?

Лан Цяньцю вновь бросил взгляд на Се Ляня. Однако, увидев, что тот молчит, а вокруг собралось достаточно небожителей, чтобы не дать ему сбежать, всё-таки отпустил руку. Затем развернулся к Цзюнь У и с поклоном произнёс:

— Владыка, ��тот человек несколько сотен лет назад, действуя под именем Фан Синь, убил моих родных, принёс беду в мою страну. Я намерен вызвать его на смертельный поединок и прошу Владыку сегодня стать тому свидетелем и судьёй!

Теперь даже те небожители во дворце Шэньу, которые никогда не слышали о советнике Фан Сине, поспешно присоединились к сети духовного общения, чтобы разузнать всё в деталях. Не справлялись, так и не знали, а как узнали — от страха затрепетали. Весьма кстати подоспела Линвэнь, которая по многочисленным просьбам развеяла всеобщее недоумение:

— Советник Фан Синь, он же наставник и спаситель Лан Цяньцю, наследного принца государства Юнань. Называется одним из советников-чародеев по причине совершения громкого преступления — кровавой резни императорской семьи на Пиру Чистого Золота.

Ши Цинсюань спросил:

— Что за Пир Чистого Золота?

Лин Вэнь ответила:

— Ваше Превосходительство, Пир Чистого Золота — это торжественный приём, который стал традицией ещё при правлении династии Сяньлэ. Вся посуда на приёме, винные чаши и сосуды, а также музыкальные инструменты были сделаны из превосходного золота высшей пробы, пиршество являло собой несравнимо роскошное зрелище, и потому получило такое название.

После становления династии Юнань на всю Поднебесную прозвучала её торжественная клятва — окончательно и бесповоротно положить конец расточительству, коим славилась прежняя династия, ни в коем случае не повторять их ошибки, всем сердцем и всеми помыслами стремиться разрешить страдания простого народа. И всё же, спустя несколько десятков лет, новая династия выучилась всему у прежней и пошла по тому же пути.

Линвэнь продолжала:

— В день семнадцатилетия наследного принца Юнань в императорском дворце устроили торжественный приём. И тем вечером советник Фан Синь… Именно на Пиру Чистого Золота он, вооружившись мечом, забрал жизни всех членов правящего дома Юнань.

Опрокинулись золотые кубки, алая кровь полилась как вино.

— И лишь наследный принц Юнань, Лан Цяньцю, который прибыл на Пир с опозданием, избежал страшной участи. Однако и он едва не погиб.

Подобное потрясение вне всяких сомнений нанесло серьёзный ущерб государству Юнань. И если бы не Лан Цяньцю, который всегда пользовался народной любовью и приложивший невероятные усилия для спасения государства, непременно вспыхнуло бы восстание. С огромным трудом сохранив стабильное положение дел в государстве, правящий дом Юнань призвал всех героев и заклинателей Поднебесной бросить силы на погоню за сбежавшим убийцей. В конце концов виновник был схвачен, и Лан Цяньцю своими руками убил Фан Синя, первого советника-чародея, после чего заколотил его в трёхслойном гробу, наложил сдерживающие заклятия и захоронил в земле.

И всё же после случившегося династия Юнань понесла огромные потери, неизбежно пришла в упадок и уступила место следующему правящему дому.

Лан Цяньцю уставился на Се Ляня взглядом, полным ненависти.

— Я никак не мог понять, почему ты так поступил. Я никогда не верил в чушь о том, что ты просто не мог видеть династию Юнань на троне. Я не считал, что ты желал захватить власть. Но теперь я, наконец, понял, почему.

Небожители от удивления раскрыли рты и вытаращили глаза, по толпе пробежали шепотки.

— Это была месть!

— Что же ещё, если не месть? Государство Сяньлэ было уничтожено, и он решил в отместку уничтожить государство Юнань. Люди Юнань убили его родителей, поэтому он решил убить родителей наследного принца Юнань. Око за око, зуб за зуб.

— Но ведь Лан Цяньцю не принадлежал к тому поколению, которое уничтожило государство Сяньлэ, он совершенно неразумно сорвал свой гнев…

— Не будем забывать, что посмешище трёх миров — от рождения дурень, хоть и оказался весьма безжалостным персонажем. Пробрался во вражеское государство, чтобы тайно поступить на службу советником и мутить воду, а потом одним махом расправиться со всей императорской семьёй… Лихо!

Се Лянь почувствовал на себе взгляд Цзюнь У и закрыл глаза. Лишь спустя несколько секунд он услышал голос Владыки:

— Тайхуа, чем ты можешь подтвердить, что Сяньлэ и есть Фан Синь?

Лан Цяньцю выпалил:

— Именно советник Фан Синь обучал меня искусству фехтования. Одного удара хватило, чтобы я узнал его!

Шепчущиеся небожители вновь заволновались.

— Пускай бы мутил себе воду в государстве, но зачем совершать лишние усилия и обучать принца вражеского государства фехтованию?

— Ничего удивительного, что с тех пор, как он вознёсся в третий раз, я не видел, чтобы он брался за меч. Боялся выдать себя, не иначе.

Лан Цяньцю добавил:

— Во время вылазки в Призрачный город мне пришлось сразиться с Собирателем цветов под кровавым дождём…

При упоминании Призрачного города и Хуа Чэна немало небожителей вновь содрогнулись. Лан Цяньцю же продолжил:

— В двенадцатилетнем возрасте во время прогулки за пределами дворца я был пленён шайкой разбойников. Они схватили меня и бросились в город, за ними погналась моя охрана, между сторонами завязалась драка. Как вдруг весь покрытый синяками торговец уличными представлениями, сидящий у дороги, схватил ветку дерева и вмешался в сражение — точно таким же ударом он отбил два меча и спас меня. Охрана схватилась с разбойниками, в результате чего пострадали обе стороны. А уличный артист отвёл меня обратно в императорский дворец. Отец и матушка из чувства благодарности любезно уговорили его задержаться, впоследствии же заметили в нем огромный потенциал и пригласили на должность советника. Он пять лет обучал меня владению мечом, я знаком с его стилем как никто другой. Разве я мог ошибиться?

Му Цин бесстрастно заметил:

— Ваше Высочество Тайхуа, вы сказали, что видели лишь один удар, размытую тень, но этого кроме вас не видел, кажется, больше никто. Выходит, это всего-навсего одностороннее мнение.

Его слова могли показаться изречёнными в пользу Се Ляня, на самом же деле в них содержался более глубокий смысл. Поскольку Му Цин наверняка прекрасно понимал, что итог предначертан, и чем больше задавать вопросов, тем более железные доказательства начнёт приводить Лан Цяньцю. А значит, такие вопросы нисколько не могли помочь Се Ляню. И действительно, Лан Цяньцю воскликнул:

— Прекрасно! Прошу, подайте мне меч!

Во дворце присутствовало немало Богов Войны, которые носили при себе оружие. Откликнувшись на просьбу, кто-то немедленно бросил Лан Цяньцю меч. Тот поймал его и протянул Се Ляню со словами:

— Возьми! Мы сразимся прямо сейчас, ничего скрыть не удастся. Покажи себя в полную силу, пусть все увидят, схожи ли наши стили фехтования, и правда ли то, что это ты меня обучал!

Требование Лан Цяньцю сражаться прямо во дворце Шэньу показалось остальным довольно бксцеремонным. И всё же, стоило им вспомнить Пир Чистого Золота, омытый кровью семьи прославленного Его Высочества наследного принца, волнение последнего становилось более чем объяснимо. Ши Цинсюань, всё ещё переживая за раны Се Ляня, вмешался:

— Цяньцю, Его Высочество защитил тебя от сабли Хуа Чэна. Посмотри, во что превратилась его рука. Как он будет держать меч, чтобы сражаться с тобой?

Услышав его слова, Лан Цяньцю вдруг замахнулся левой рукой и нанёс удар сам себе по правому плечу. Раздался треск, из его правой руки немедля брызнул кровавый туман, она окрасилась струйками крови и безвольно повисла. Не требовалось осматривать рану, чтобы понять, насколько она тяжёлая. Небожители испытали глубочайшее потрясение, Се Лянь же замер, поднял взгляд и спросил:

— Что ты творишь?

Лан Цяньцю ответил:

— Его Превосходительство Повелитель Ветров всё верно сказал. Ты действительно только что поранил руку, чтобы меня спасти. И я возвращаю тебе эту рану. Ты спас меня, это правда. Как и то, что убил всю мою семью. Я знаю, что ты способен в совершенстве фехтовать обеими руками, поэтому сразимся левыми. Берись за меч, если ты мужчина!

Се Лянь посмотрел на меч, затем на него, и в конце концов покачал головой:

— Много лет назад я дал клятву, что больше никогда не заберу чужую жизнь мечом.

Услышав эти слова, Лан Цяньцю вспомнил, как тем страшным вечером явился на пиршество и как раз застал момент, когда тот человек в чёрных одеяниях вынимал меч из тел его отца и матери. Его глаза немедля покраснели, от чего взгляд сделался пугающим, а пальцы левой руки, сжимающей меч, громко хрустнули.

Ши Цинсюань одним взмахом метёлки остановил лезвие его меча и вмешался:

— На мой взгляд, между вами явно произошло недопонимание. Ведь если советник Фан Синь всегда носил маску, вполне возможно, что кто-то другой прикинулся им, чтобы совершить убийство? Как вы считаете, Владыка?

Все развернулись в сторону трона. Цзюнь У произнёс:

— Сяньлэ.

Се Лянь согнулся в поясном поклоне.

— Да.

Цзюнь У задал вопрос:

— Ты признаёшь, что всё, сказанное Тайхуа, — правда?

Се Лянь ответил:

— Признаю.

Это слово — «признаю», прозвучало столь холодным и непохожим на его прежний голос тоном, что Фэн Синь, Му Цин и Ши Цинсюань мгновенно переменились в лице.

Цзюнь У кивнул и спросил снова:

— И всё-таки, советник Фан Синь, омывший кровью Пир Чистого Золота — это ты или не ты?

Помолчав пару мгновений, Се Лянь вздёрнул голову и ответил:

— Всё верно. Это я!

Его слова, прозвучавшие звонко и уверенно, не оставили принцу пути назад. Лан Цяньцю произнёс:

— Ты признал, что ж, отлично.

Давно известно, что в чертогах Верхних Небес не перечесть небожителей, которые запятнали руки кровью простых людей. Но если говорить начистоту, никому ещё не приходилось по-настоящему платить за стародавний кровавый долг, тем более с таким размахом. Возможно, потому, что среди потомков пострадавших смертных не было ни одного, подобного Лан Цяньцю, который оказался столь настойчивым, что вознёсся на Небеса и теперь имел право предъявить обвинения убийце, находясь в статусе небожителя.

Даже Пэй Су, пользуясь поддержкой Генерала Пэя, в итоге не смог избежать ссылки в мир смертных. А Се Ляню н́е на кого было положиться. Теперь оставалось лишь надеяться, что Цзюнь У, в память о прежней дружбе между ними, встанет на его сторону.

Вот только никто из небожителей никак не мог взять в толк, какие чувства всё-таки питает Цзюнь У к Се Ляню. Разумеется, когда наследный принц Сяньлэ вознёсся в первый раз, Владыка проявлял к нему чрезмерную благосклонность; на второй раз им пришлось сразиться, и Се Лянь был повержен, однако лишь после того, как нанёс Цзюнь У немало ранений; после третьего же вознесения отношения между ними всё же стали ровными, будто они оба позабыли о случившемся в прошлом, а Цзюнь У ко всему прочему выстроил для Се Ляня новый дворец в столице бессмертных. Поэтому небожители никак не могли разгадать эту загадку. И теперь все вокруг навострили слух, чтобы узнать, какой вердикт вынесет тот, кто выше по статусу.

Никто из них не предполагал, что Се Лянь заговорит, не дожидаясь решения Цзюнь У:

— Сяньлэ берёт на себя смелость обратиться к Владыке с просьбой.

Цзюнь У ответил:

— Говори.

— Прошу Владыку забрать мой статус бессмертного и низвергнуть меня в мир смертных.

Некоторых небожителей эта фраза потрясла, но в то же время заставила восхититься принцем. Разве кто-то мог пожелать низвержения, когда вознесение досталось столь нелёгким путём? С огромным трудом забраться так высоко, чтобы разом сверзиться вниз — одна мысль об этом вызывала страшные муки сожаления. Поэтому никто из них ни за что не посмел бы выдвинуть Цзюнь У просьбу, подобную сказанной — «прошу, низвергните меня». Однако некоторые небожители не увидели в поступке Се Ляня ничего выдающегося — ведь уже наделано столько шума, что, возможно, напасть первым, чтобы скрыть отступление — выход намного более верный, чем стоять на своём и ни в чём не признаваться. К тому же, Се Ляня ведь уже низвергли дважды, а значит и третий раз для него не станет чем-то ужасным. Должно быть, он уже привык к подобному.

Лан Цяньцю же возразил:

— Не нужно просить о низвержении. Твоё вознесение — результат собственных усилий. Я требую от тебя лишь одного — поединка.

Се Лянь ответил ему:

— Я не хочу с тобой биться.

— Но почему? Ты ведь раньше уже сражался со мной. Не важно, каков будет итог — жизнь или смерть, покончим с этим раз и навсегда!

Се Лянь бесстрастно ответил:

— Потому. В схватке со мной… тебя ждёт неминуемая смерть.