Ши Цинсюань спросил:

— Он проник в монастырь Водных каштанов после нашего отбытия и злоумышленно изменил начертание поля? — но тут же сам отверг это предположение: — Нет! Так случиться не могло.

Се Лянь согласился:

— Это невозможно. Мы уже открыли дверь и вышли из неё. Даже если он проскользнул в монастырь после и внёс изменения, мы всё равно должны были оказаться в назначенном месте, ведь когда магическое поле пришло в действие, менять начертание бессмысленно. Поэтому у него оставалось всего одно мгновение на исполнение своего плана.

Тот самый, короткий миг, когда Мин И дорисовал поле, Ши Цинсюань задул свечу, и монастырь Водных каштанов погрузился в темноту!

Но тогда это вновь расходилось с предыдущим суждением Се Ляня. Ши Цинсюань произнёс:

— Но ведь совершенно ясно, что в монастыре находились лишь мы вчетвером.

На клочке пространства монастыря Водных каштанов уместились три небожителя и один Князь Демонов. Появись среди них кто-то лишний, разве могли они не заметить? Но если предположить, что это кто-то из четверых, воспользовавшись темнотой, подтасовал карты, на кого падёт наибольшее подозрение?

Ши Цинсюань бросил невольный вгляд на Хуа Чэна. И хотя тут же отвёл глаза, от внимания последнего это не ускользнуло. Хуа Чэн улыбнулся:

— Что вы на меня смотрите? Если спросите моего мнения… вам не кажется, что Повелитель Земли вызывает многим больше подозрений?

Мин И тоже одарил его взглядом вскользь. Хуа Чэн продолжил:

— Не ходите вокруг догадок о том, что кто-то внёс поправки в магическое поле. Что если он изначально нарисовал его неверно?

Мин И не выразил протеста. Он не выразил вообще ничего. А вот Ши Цинсюань не пожелал слушать:

— Градоначальник Хуа, погодите-ка минутку! Я понимаю, что между вами случались конфликты. Но всё же, Мин-сюн вовсе не такой человек. В этот раз я временно попросил его о помощи, и у него нет никаких причин так поступать.

Хуа Чэн парировал:

— Чтобы что-то сделать, причина вовсе не обязательна. На самом деле, даже на Ваше Превосходительство ложится немалое подозрение.

— А?! — Ши Цинсюань никак не ожидал такого поворота, он указал на себя: — На кого? На меня?!

Хуа Чэн хмыкнул:

— Ага. Вор кричит «держи вора», такие ситуации сплошь и рядом случаются. Для чего же именно вы явились? Если вы с вашим уважаемым братом действительно столь сильно боитесь истинного Божка-пустослова, для чего намарали кучу бесполезных свитков? Если предположить, что это вы сговорились и придумали план, чтобы ввести нас в заблуждение и заманить сюда… такое тоже вполне вероятно.

Судя по его взгляду, становилось ясно — он лишь беззастенчиво городит всё, что взбредёт на ум, но делает это с таким видом, что любой слушатель исполнится подозрений. Ши Цинсюань и сам начал колебаться:

— Я… неужели мне настолько нечем себя занять?

Хуа Чэн усмехнулся:

— Аналогично. Мне не настолько нечем себя занять.

Он отвечал тем же выпадом, с каким нападали на него самого. Се Лянь же как раз задумался над важным делом, поэтому помахал рукой:

— Ну полно вам, перестаньте. Мы ещё не разобрались с проблемой, а вы уже начали подозревать своих.

Хуа Чэн лишь хохотнул, но ничего не сказал. Его отношение было яснее ясного — помогать не станет, но и мешать тоже. Он здесь просто для того, чтобы развлечься. Не стоит возлагать на него надежд, но и с осторожностью остерегаться нет причин. Поколебавшись секунду, Се Лянь произнёс:

— На самом деле, существ��ет ещё одна вероятность. А именно — пока Его Превосходительство Повелитель Земли рисовал магическое поле в монастыре, кто-то изобразил более мощное поле снаружи, на двери монастыря.

Тогда Ши Цинсюань, чтобы Ци Жун снаружи их не услышал, бросил на дверь заклятие, поглощающее звуки, таким образом запечатав монастырь Водных каштанов, отгородив от внешнего мира. Но если кто-то, напротив, решил бы что-то сделать снаружи здания, это было бы не в пример труднее обнаружить, чем внутри. А когда друг с другом столкнулись два одинаковых магических поля, победило сильнейшее. И эта «победа» определялась не только магическими силами исполнителя, но также и тем, что использовали для начертания рисунка. Мин И воспользовался старой киноварью, которую выбросили какие-то заклинатели, а Се Лянь подобрал, собирая мусор. Если же кто-то другой написал «подавляющее поле» при помощи свежей крови, разумеется, оно вышло на порядок сильнее.

Ши Цинсюань сразу же принял эту версию:

— Снаружи? А может, это Лазурный Демон? Но в его состоянии… разве может он кому-нибудь пакостить?

Се Лянь усомнился:

— Вряд ли…

Хуа Чэн бесстрастным тоном произнёс:

— Он не сможет двигаться ещё неделю. Но снаружи ведь оставался не только он один.

Он будто на что-то намекал. Се Лянь произнёс:

— В общем говоря, давайте пока не будем предаваться бессмысленным гаданиям, чтобы не подрывать доверие друг к другу.

Он прошёл пару шагов и затем добавил:

— Слова этой твари прозвучали уж очень странно. Почему он сказал, что это место станет для Повелителя Ветров «кошмаром, который он никогда не захочет вспоминать»? Неужели мы здесь с чем-то столкнёмся?

Оглядевшись по сторонам, Ши Цинсюань нахмурился.

— Постойте… Кажется, это…

Он не успел закончить фразу, как взгляд Мин И сделался суровым, и он нанёс удар ладонью, целясь в голову Ши Цинсюаню. Се Лянь выкрикнул:

— Осторожно, сзади!

Однако ладонь Мин И с громким треском разбила на части что-то широкое и прямоугольное. Этот предмет упал с потолка, едва не попав в голову Ши Цинсюаню. Тот отскочил на несколько чи и, похлопывая себя по груди, воскликнул:

— Опасно, как это было опасно!

Однако, когда Повелитель Ветров опустил взгляд, его зрачки резко сузились. Се Лянь тоже слегка изумился, подойдя посмотреть. Упавший предмет оказался табличкой, которую используют для написания названий храмов, и на ней красовались золотые иероглифы на синем фоне, гласящие: «Храм Ветров и Вод».

Разбить табличку, украшающую храм небожителя, на две половины… поистине нарушение серьёзного запрета. Мин И опустил руку и застыл с невозмутимым лицом, а Ши Цинсюань, выйдя из лёгкого потрясения, махнул рукавом, чтобы смести расколовшуюся пополам табличку прочь из поля зрения, затем шёпотом заговорил:

— Всем держать случившееся в секрете! В секрете! Ни в коем случае никому не рассказывайте. Если брат узнает, что кто-то разбил его табличку, с ума сойдёт от злости!

Се Лянь развернулся:

— Так значит… это храм Ветров и Вод?

Именно, заброшенное здание, из которого они вышли, оказалось храмом Ветров и Вод.

Повелитель Вод являлся божеством богатства и процветания, а кто же не любит богатство? В храмах, где он был покровителем, огни благовоний не угасали, и подобная картина запустения и заброшенности казалась такой же невероятной, как если бы кто-то раскидал по улице бумажные деньги, оставив под ветром, солнцем и дождём, а их никто не подбирал. Ши Цинсюань вновь ворвался в храм. Внутри всё оплетала паутина и покрывал толстый слой пыли, царила атмосфера унылой заброшенности, словно люди позабыли дорогу сюда. Перерыв всё вверх дном, Повелитель Ветров наконец отыскал в куче мусора в дальнем углу две божественные статуи, на которые больно было взглянуть.

У изваяния Повелителя Ветров в женском облике не хватало руки и ноги, а у мужской статуи Повелителя Вод просто-напросто отсутствовала голова. Причём она определённо не отвалилась от времени сама по себе. Кто-то явно отколол голову и разбил в мелкую крошку острым орудием, будто бы желал выместить на статуе бескрайнюю злобу. Как нарочно, оба божества оказались изображены крайне приближенно к оригиналу, выглядели совсем как живые, и теперь, когда скульптуры лежали на полу зловещего древнего храма, совершенно разбитые, но при этом улыбчивые, остальным от взгляда на них становилось не по себе.

Ши Цинсюань обеими руками приобнял статуи и прижал к груди, вопрошая:

— Что же это за месть? Что за ненависть?

Се Ляню это зрелище тоже бросилось в глаза чь��м-то дурным намерением, но ради того, чтобы немного успокоить Ши Цинсюаня, принц мягко произнёс:

— Не впадайте в панику, Ваше Превосходительство. Кто-то поклоняется, кто-то рушит храмы, это абсолютно нормальное явление, не стоит из-за него переживать. Наверняка это Божок-пустослов специально подстроил, чтобы вызвать у вас страх и подпитаться магической силой.

Мин И же сказал коротко и ясно:

— Ты в норме или нет? Не справишься, так давай вернёмся.

Ши Цинсюань стёр пыль с лица своей статуи, стиснул зубы, покрепче сжал Веер Повелителя Ветров и внезапно вскочил на ноги.

— Я справлюсь! Посмотрим, что за зелье он продаёт в своём кувшине1.

1Обр. в знач. — что он задумал.

Вчетвером они вышли из заброшенного храма Ветров и Вод и прогулялись по посёлку, который оказался очень тихим, спокойным, не процветающим, но и не упадочным, вообще ничего особенного. Лучше сказать, что единственной особенностью здесь были сами путники. Посреди толпы простых смертных они слишком сильно выделялись и внешностью, и осанкой, и нарядом. Поэтому вскоре им всё же пришлось проскользнуть в неприметный переулок и переодеться.

Се Лянь и без того носил довольно простые одежды, поэтому ему смена наряда не потребовалась. Остальная же троица полностью преобразилась, с ног до головы. Пока Ши Цинсюань высказывал замечания по поводу одеяния Мин И, Хуа Чэн надел простые чёрные одежды, наконец ровно забрал волосы и дополнил украшением из белой яшмы. Теперь небрежности в его образе стало меньше, зато настолько же прибавилось собранности. Теперь он стал похож на молодого шиди какой-нибудь известной школы заклинательства, одарённого и в красоте превосходящего собратьев. Поистине — заставь государя хоть нищим обрядиться, всё равно за попрошайку не сойдёт. Он по-прежнему притягивал к себе взор. Се Лянь, глядя на Хуа Чэна, даже поневоле вспомнил старую фразу: «Мужская красота — в чёрных одеждах», и подумал, что это поистине так. Затем принц опомнился, посмотрел на Повелителей Земли и Ветров, и ему на ум пришла одна мысль.

— Сань Лан, я всё время забывал спросить тебя кое о чём, — шёпотом обратился к Хуа Чэну принц.

Тот, поправляя рукава, спросил:

— О чём?

Се Лянь сложил ладонь в кулак, поднёс ко рту, тихо кашлянул и так, чтобы это выглядело как бы невзначай, произнёс:

— Какой у тебя пароль для духовного общения?

Чтобы иметь возможность в любой момент обмениваться с кем-то мысленными сообщениями, первым делом необходимо узнать пароль собеседника, он же позывной. К примеру, чтобы связаться с Ши Цинсюанем, сначала нужно про себя громко произнести следующие четыре строки шутливого стишка: «Повелитель Ветров — талант прирождённый, Повелитель Ветров — как ветер вольный, Повелитель Ветров — добрее и честнее нет, Повелителю Ветров всего шестнадцать лет». Конечно, другие небожители обычно пользовались иными паролями, сравнительно нейтральными, а не такими, которые язык не поворачивается произнести вслух.

Свои пароли для духовного общения небожители высших должностей крайне редко давали кому-то, разве что тем, с кем находились в очень тесных отношениях, или же когда связи требовало важное дело. Хуа Чэн, как непревзойдённый Князь Демонов, разумеется, поступал так же. Пусть они с принцем были знакомы не так давно, но всё же отношения между ними можно назвать довольно хорошими, и даже странно, что они до сих пор не обменялись паролями. Впрочем, если подумать, каждый раз в случае необходимости они сразу встречаются лично, поэтому знание паролей друг друга не столь необходимо.

Се Лянь вообще никогда не спрашивал ни у кого пароль, поскольку, если ему что-то требовалось, он сразу выкрикивал просьбу прямо в сеть духовного общения, а для того, чтобы связаться с кем-то лично, мог просто взять его координаты из общей сети. Следовательно, принц впервые обратился к кому-то с просьбой дать свой пароль, без опыта в таком деле его охватило лёгкое беспокойство, не поступает ли он слишком дерзко. Взгляд Хуа Чэна заблестел, однако тот не шевельнулся, и Се Лянь почувствовал себя неловко.

— Тебе это неудобно? — второпях сказал принц. — Ничего, ничего, не обращай на мою просьбу внимания. Я просто так спросил. Хотел кое-что обсудить без лишних ушей, вот и задал такой вопрос. Могу придумать способ, как ещё незаметно спросить…

Хуа Чэн перебил:

— Вовсе не неудобно. Я очень рад.

Се Лянь ��астыл:

— А?

Хуа Чэн вздохнул.

— Я очень рад, что гэгэ наконец спросил меня. Поскольку ты ни разу не упоминал об этом, я думал, что тебе неудобно, или ты не хочешь обмениваться паролем с посторонними, поэтому не просил тебя сам. И вот, наконец-то, дождался просьбы гэгэ, разве это можно назвать «просто так спросил»?

Се Лянь облегчённо выдохнул, его настроение мгновенно улучшилось. Взяв Хуа Чэна за руку, он воскликнул:

— Так значит, нас одолевали одинаковые сомнения! Прошу прощения, как раз последнюю фразу я сказал, не подумав, за неё перед Сань Ланом извиняюсь. Так… твой пароль?..

Взгляд Хуа Чэна блеснул, он наклонился к принцу и сказал:

— Гэгэ, слушай внимательно. Я скажу только раз. Вот мой пароль. — Затем он шёпотом произнёс одну фразу.

Услышав которую, Се Лянь округлил глаза:

— Это пароль?.. Что, правда? Сань Лан, ты не ошибся?

Хуа Чэн абсолютно спокойно ответил:

— Ага. Это пароль. Если не верится, гэгэ, можешь попробовать прямо сейчас.

Но как же осмелиться пробовать!

— Но… но ведь получается, каждый раз, чтобы обратиться к тебе, желающий должен мысленно сказать тебе эту фразу трижды? Разве… разве он не почувствует себя крайне неловко при этом?

Хуа Чэн, посмеиваясь, ответил:

— Именно не желая, чтобы кто-то ко мне обращался, я и придумал такой пароль. Чтобы прочие отступили перед непосильной задачей. Но если гэгэ захочет со мной связаться, я всегда к твоим услугам.

Се Ляню это всё же казалось невероятным, он подумал: «Выходка слишком уж озорная…»

В нерешительности принц хотел применить заклинание духовного общения, но при этом не мог найти в себе сил для произнесения такого пароля, даже мысленно. Видя, что Се Лянь, закрыв половину лица рукой, отвернулся и никак не сделает первый шаг, Хуа Чэн, насмеявшись вдоволь, произнёс:

— Ну ладно, ладно. Если гэгэ не решается произносить, я сам могу с тобой связаться. Какой у тебя пароль?

Се Лянь вновь посмотрел на него.

— Одну тысячу раз прочти наизусть «Дао дэ цзин», вот и всё.

— …

Хуа Чэн приподнял бровь. Очень скоро в голове Се Ляня раздался его голос:

— «Одну тысячу раз прочти наизусть «Дао дэ цзин», вот и всё». Эти одиннадцать слов, верно?

Зрелище вышло довольно занимательное — они стояли друг напротив друга с закрытым ртом, при этом не говоря ни слова, общаясь лишь взглядом, и обменивались фразами, которые больше никто не мог услышать. Се Лянь ответил также посредством заклинания духовного общения:

— Верно. Весьма неожиданно, что ты не попался.

Хуа Чэн моргнул и сказал в ответ:

— Ха-ха-ха-ха, чуть не попался. И правда, очень забавно.

Се Лянь тоже моргнул, в его взгляде проявилась улыбка.

Следует заметить, что этот пароль, со всем усердием придуманный самим принцем ещё восемьсот лет назад, и самому Се Ляню показался на редкость забавным, поэтому тот и стал пользоваться им после вознесения. Только вот многие другие небожители, кажется, не посчитали его таковым, и если кто попадался на уловку, то просто терял дар речи. Му Цин так прямо и сказал: «Ваше Высочество, ну и шуточки у тебя, уж прости, но мне не смешно». Фэн Синь же катался от смеха по полу и охрип до изнеможения, но у него и порог смеха до странности низкий, поэтому Се Лянь вовсе не ощутил удовольствия от того, что шутка показалась Фэн Синю смешной. Но уж если Хуа Чэн рассмеялся, наверное, это значит, что шалость и впрямь забавная.

Изначальный план предполагал, что они отправятся выпить вина в самое дорогое питейное заведение столицы, но раз уж в столицу попасть не удалось, подойдёт и любое другое место. Поэтому путники отправились в самый большой местный трактир, сняли отдельную комнату, немного посидели, скучая, а когда к ним подошёл слуга с вином, Се Лянь спросил его:

— Простите, могу я узнать, что это за место?

И хотя вопрос прозвучал довольно странно, такой способ что-то узнать был самым эффективным. Слуга удивился:

— Уважаемые гости, так значит, вас привела сюда не слава посёлка? Это посёлок Богу2.

2Досл. — обширное знание древности.

Се Лянь поинтересовался:

— Слава? Какая слава?

Слуга поднял большой палец вверх:

— Наши народные гуляния! Они известны на всю округу. Каждый год в это время немало гостей из прочих мест съезжаются к нам, поглядеть на диковинку.

Ши Цинсюаню стало любопытно:

— Что за народные гуляния?

Се Лянь объяснил:

— Это различные развлеч��ния, которые в народе устраивают в честь праздников. В таких случаях проводятся различные представления, выступления местных театральных трупп, стоит взглянуть.

Что-то вроде шествия в честь жертвоприношения Небесам на Празднике фонарей, которое проводилось во времена государства Сяньлэ. Но только то шествие устраивал императорский двор, и зрелище было полностью официальным, тогда как эти гуляния — развлечение народное.

Ши Цинсюань спросил:

— Но ведь сегодня никакой не праздник! Самое большее — завтра «холодные росы»3.

3Холодные росы — обозначение одного из двадцати четырёх сезонов по китайскому календарю, приходятся примерно на вторую неделю октября.

Се Лянь ответил:

— Определённая дата праздника вовсе не обязательна, иногда гуляния проводятся в честь какого-то человека, вот и выбирают особый день, чтобы погулять да повеселиться.

Внезапно внизу на улице, куда выходили окна трактира, послышался шум толпы, кто-то прокричал:

— Разойдитесь, разойдитесь! Женщины и дети, не стойте в первых рядах! Всем отойти, процессия приближается!

Все вчетвером выглянули из окна. И от поразительного зрелища Се Лянь вмиг вытаращил глаза — по улице к ним приближалась длинная процессия. Каждый из людей в колонне был одет в разнообразные и очень странные одеяния, лица участников шествия бросались в глаза ярким гримом красного цвета, и к тому же… из головы у них торчали острые предметы.

Топоры, кухонные тесаки, клещи, ножницы… у кого-то — остро наточенные, у кого-то — тупые и ржавые, но у всех — глубоко погружённые в голову, будто кто-то нанёс им смертельный удар. У некоторых даже глаза выпадали из орбит и кровь струилась по щекам, а кое у кого орудие проходило насквозь через лоб и виднелось из макушки — зрелище кровавее некуда. Все участники хмурились, выражая нестерпимую боль на окровавленных лицах, но, тем не менее, медленно продвигались по улице под звуки дудок и барабанов, словно настоящий парад умерших душ.