Поворот в крайней степени неожиданный — слуга действительно сдержал обещание и не выдал принца, а указал на кого-то другого.

Как видно, кроме Се Ляня, здесь поселилась ещё одна «странная женщина», к тому же с ребёнком.

«Всевидящий глаз» и остальные переглянулись, каждый показал другим какой-то жест рукой, совершенно невпопад, после чего толпа приготовилась вышибить дверь, как вдруг свет в комнате погас, и тень женщины исчезла. Затем послышался торопливый стук шагов, и дверь резко распахнулась.

За ней показалась женщина, которая тут же разразилась бранью:

— Что делает перед моей дверью толпа вонючих мужиков посреди ночи?! Я, ваша госпожа, намереваюсь принять омовение. Зачем вы сюда явились? А?!

Женщина обладала прелестной фигуркой, вышла она к ним совершенно без макияжа, и хотя энергия от неё исходила как от боевого петуха, не оставалось ни единого сомнения в том, что это существо женского пола. Она сплюнула, закатала рукава платья и вновь забранилась:

— Да вы ещё и монахи-заклинатели! Вам разве не положено отрешиться от всего мирского? Что за нечестивое поведение?!

Несколько монахов замямлили:

— Недоразумение, это недоразумение…

Женщина возмущённо вскинула изящные брови, подобные листьям ивы, и занесла руку для удара.

— Мне плевать, что у вас тут — недоразумение или собрание, прямо сейчас не уйдёте, и ваша госпожа огреет вас тазом воды для омовения!

— Ай-яй-яй, что же это за мирянка такая? Совершенно не следит за своим поведением!

— Скорее, пойдёмте, пойдёмте…

Лицо женщины было принцу незнакомо, однако голос и манера себя вести уже въелись в память. Спустя секунду Се Лянь тихо выдохнул:

— Лань Чан?

Хуа Чэн:

— Верно. Это она.

Когда процессия удалилась, Лань Чан, кажется, вздохнула с облегчением, огляделась по сторонам и поскорее закрыла дверь. Она вышла к людям без наряда и косметики, но даже несмотря на морщинки в уголках глаз, которые выдавали возраст, женщина выглядела неожиданно красивой. Поэтому Се Лянь не узнал её облик. Если бы она предстала в таком виде тогда, во дворце Шэньу, ужас в глазах Пэй Мина не выглядел бы столь ярко выраженным.

Когда по миру прокатилась первая волна беспокойства демонов из-за открытия горы Тунлу, из мест своего заточения сбежали немало тёмных тварей. Среди них оказались и Лань Чан с духом нерождённого. И если «странная женщина», о которой говорил слуга, — Лань Чан, стало быть, её «ребёнок» — это…

Се Лянь тихо сказал Хуа Чэну:

— Дух нерождённого наверняка с ней. Эта тварь слишком опасна, нельзя позволять ей вот так разгуливать на свободе.

Но ведь постоялый двор уже сам по себе являлся разбойничьим притоном, в который ко всему прочему забрели заклинатели, гонящиеся за Хуа Чэном. В таких условиях поймать кого-то легко лишь на словах!

Толпа тем временем дошла до лестницы, и слуга спросил гостей:

— Ну что? Разве это не та, кого искали господа заклинатели?

«Всевидящий глаз» воскликнул:

— Нет! Хм! Спрошу ещё кое-что, не видел ли ты здесь другого заклинателя, тоже с ребёнком?

Слуга задумался и ответил:

— Заклинателя с ребёнком не видал, но зато у нас поселился заклинатель-одиночка.

От этих слов толпа вновь воодушевилась и, понизив голос, спросила:

— Где?

Слуга, также понизив голос, ответил:

— Здесь.

На этот раз он указал в другую сторону. Заклинатели и монахи вновь переглянулись и крадучись направились за ним.

К их удивлению, когда до указанной комнаты оставалось ещё три чжана, раздался свист прорезаемого острым предметом воздуха, и сквозь дверную щель вылетел жёлтый талисман. Он просвистел мимо щеки «Всевидящего глаза» и вонзился в стену за его спиной. Перепугавшись, все обратили взгляды к талисману и увидели, что бумага, подобно стальному листу, наполовину вонзилась в стену. От такого зрелища их настигло немалое потрясение.

Кто-то из монахов вознамерился ворваться в комнату, но «Всевидящий глаз» их остановил:

— Это не он! Но тоже фигура весьма выдающаяся. Не стоит действовать сгоряча и порождать ненужные конфликты, — затем он выставил руки в поклоне. — Просим прощения за беспокойство великого мастера. Это лишь недоразумение.

Из комнаты не последовало ответа, как и полагается великому мастеру. Заклинатели отступили прочь, и кто-то спросил:

— Собрат, почему ты решил, что это не он? Тот мусорный заклинатель тоже бросался тайным оружием с необыкновенной силой и сноровкой!

Мусорный заклинатель… Лишь после недолгих размышлений Се Лянь понял, что «тайное оружие» — это его фрикадельки непорочности, и подумал: «Что ж, ладно…»

«Всевидящий глаз» тихо сказал в ответ:

— Конечно, это не он. Оба метнули в нас оружие, но в сноровке и силе человек в этой комнате немного уступает тому мусорному…

Не дав ему закончить фразу, из-за спины вылетело ещё несколько талисманов, которые подобно оперённым стрелам вонзились в двери и стены вокруг. Перепуганная толпа не посмела больше ничего говорить и ветром сбежала по лестнице.

Се Лянь, видя, что все разошлись, бесшумно отворил дверь, выдернул из стены талисман и вернулся к себе.

Хуа Чэн взял листок двумя пальцами, взглянул на него и небрежно выронил, так же небрежно заключив:

— «Всевидящий глаз» в самом деле не ошибся.

Снаружи талисман покрывал тонкий слой духовной Ци, поэтому он резал воздух подобно острому лезвию и словно стальной лист глубоко вонзался в стены.

Но прежде, когда Се Лянь придал фрикаделькам, предназначенным в пищу, мощь сравнимую с шариками из чистой стали, он сделал это, целиком полагаясь на собственный контроль силы броска, без какого-либо применения магических техник и духовных сил. Всё-таки ему пришлось многие сотни лет жить без поддержки магических сил в теле, и принц давно привык в мирских делах полагаться лишь на себя, а не на магию. По этим критериям «Всевидящий глаз» и определил сильнейшего.

Се Ляня посетили мысли: «Сколько же разного народу собралось на этом дворе? И откуда взялся ещё заклинатель? Неужели он пришёл сюда сражать нечистую силу? Не удивительно, что обыкновенные монахи не заподозрили неладного. Но этот человек, раз обладает таким уровнем, не мог не заметить, что забрёл на странноватое подворье. Как бы то ни было, нельзя позволить толпе заклинателей найти Сань Лана. Если они начнут скандалить, и постоялец из той комнаты всё услышит, боюсь, прибавится ещё один преследователь. И ему противостоять будет сложнее, чем всей этой толпе».

Заклинатели вновь спустились на первый этаж, вернулись в большой зал и расселись за стол. Сквозь дыру, проделанную Хуа Чэном в полу, Се Лянь увидел слугу, который сказал:

— Я прямо сейчас же передам повару всё заново приготовить. Господа заклинатели, прошу вас немного подождать, хи-хи-хи.

— Постой! Воду тоже унеси. Промойте все стаканы, затем подавайте.

— Хорошо, хорошо. Хи-хи-хи.

Слуга, улыбаясь во весь рот, удалился — должно быть, направился на кухню. Се Лянь припомнил, что подходя к постоялому двору, кажется, видел кухню с другой стороны. Он тут же схватил Хуа Чэна, вылез через окно, оказавшись снаружи, обошёл постоялый двор и по пути ещё подобрал несколько небольших камней, которые на всякий случай зажал в руке.

Когда принц прислонился к стене кухни, Хуа Чэн вновь ткнул пальцем в стену, как в мягкий тофу, бесшумно проделав дыру. Се Лянь заглянул внутрь, чтобы наконец узнать, кто же хозяин этого разбойничьего притона.

Освещением внутри служили лишь несколько тусклых, почти догоревших масляных ламп, людей не наблюдалось. Но если внимательно прислушаться, можно разобрать идущее откуда-то чавканье, будто кто-то обгладывает кости.

Се Лянь несколько раз сменил угол обозрения и наконец заметил, что звук идёт из-за печи. Печка заслонила обзор, только за кирпичной кладкой выглядывала пара чьих-то ног. Очевидно, что хозяин ног уже был мёртв, но конечности время от времени подрагивали вместе с жадным чавканьем.

Как вдруг в кухню вошли слуги, которые позвали:

— В��ликий Князь…

Из-за печи высунулась неумытая и нечесаная голова мужчины. Что-то пережёвывая, он невнятно бросил:

— Чего вам?!

Его рот был перемазан кровью, глаза алчно горели, а между зубов, подобно куриной лапке, торчала человеческая рука. Но несмотря на жуткое выражение лица и подобный вид, с первого взгляда принц узнал в нём мужчину, тело которого занял Ци Жун!

Он надул щёки, вдохнул, и недоеденная рука исчезла у него во рту, после чего мужчина выплюнул лишь косточки, которые попали слугам по лицу.

— Вы, никчёмное отродье, выращенное в дерьме! Кричите как на похоронах, я уж было решил, что вы еду принесли. Где люди? Где мясо? Я же дал вам снадобье! Почему эта толпа ещё на ногах?!

Как видно, Ци Жун догрызал лежащего на полу прошлого хозяина постоялого двора, либо какого другого путника.

Слуги обиженно отвечали:

— Великий Князь, это не мы — никчёмное отродье, всё дело в этих надоедливых монахах. То им не по нраву, что жир на тарелках, то нос воротят от волос в пище. Не хотят они есть то, что мы им принесли!

Ци Жун, причмокивая, облизал пальцы, испачканные в крови.

— Что? Да чтоб их! Я лично приготовил им блюда из отрубленной головы, они должны горькими слезами обливаться, чтобы я разрешил им хотя бы на коленях с пола вылизать моё кушанье! Кто позволил им свои собачьи морды воротить? Надо было дать им попробовать стряпню моего царственного братца, что на вкус хуже собачьего дерьма, тогда кучка никчёмышей бросилась бы предо мной на колени, вознося благодарности!

Се Лянь:

— …

Хуа Чэн произнёс:

— Гэгэ, не стоит обращать внимание на слова какой-то бесполезной дряни.

Се Лянь:

— Гм.

— Это всё из-за вас, никчёмные твари! Даже тарелки как следует вымыть не можете!

Ци Жун вскочил и принялся осыпать слуг тумаками и бранью, и только спустив пар, сам закатал рукава, вытер красный от крови рот и взялся за сковороду и лопатку для жарки. Кухня наполнилась чугунным звоном и криками Лазурного Демона, перемежающимися с бранью:

— Ещё разок!!! Раскройте пошире свои пёсьи глаза и поглядите на моё мастерство! Теперь посмотрим, что вы ещё посмеете сказать своими погаными ртами!

Огонь печи взметнулся к потолку, и вскоре Ци Жун в самом деле заново наготовил целый стол блюд, затем приказал слугам унести всё гостям.

Стол получился и впрямь ароматным, мясные блюда — мясными, овощные — овощными, и масла, и воды в них было в самый раз. Се Лянь снова поднялся на второй этаж постоялого двора и, посмотрев вниз сквозь дыру, увидел, как заклинатели и монахи нахваливают:

— Какое высокое мастерство!

— Да уж! Повар поистине мастер своего дела, особенно удались куриные лапы с солью и перцем, мясистые… Даже слишком мясистые, вам не кажется? Я никогда не видел куриных лап с такими длинными пальцами!

Слуги подхватили:

— Ох! Это наше особое блюдо, в нём используются не простые лапы, а отборные лапы высшего качества редкой породы кур — «белый феникс», которым перед готовкой отрезают когти. Видите, похожи на нежные пальчики юной девы, сердце от их вида так и трепещет!

— И то верно. Но мне более всего приглянулась вот эта свиная шкура, прожаренная в масле, при готовке всё учтено идеально, поэтому блюдо стало нежным, но не подгорело… Постойте, а откуда у этой свиньи на шкуре вытатуированный узор?

Слуги объяснили:

— Ох! Это не узор, а особый знак, вырезанный нашим главным поваром, дабы продемонстрировать высоты его мастерства. Просто небольшой кулинарный трюк.

— А вот эти свиные рёбрышки в кисло-сладком соусе, кажется, недожарились. Да и приправ слишком много. Они что у вас, несвежие? И вы хотели кисло-сладким соусом скрыть какой-то иной запах?

Слуги:

— Ох! Ничего подобного, мы всю живность убиваем аккурат перед подачей на стол, просто нашему повару нравится класть приправы в немереных количествах.

— …

Глядя, как люди внизу расхваливают блюда и уже готовы приступить к трапезе, Се Лянь не выдержал — взял маленький камешек, подобранный снаружи, и бросил его вниз через дыру.

Камешек попал точно в чайный стакан, который «Всевидящий глаз» поднял, чтобы «выпить воды, изгоняющей яд». Рука заклинателя дрогнула, и вода выплеснулась прямо в лицо слуги, который как раз стоял рядом, беспрерывно похихикивая.

Вода, ясное дело, была холодная, но слуга почему-то схватился за лицо и громко завизжал, будто ошпаренный:

— А!!!!

На этот раз люди за столом остолбенели, а затем все как один выхватили оружие.

— В чём дело?!

«Всевидящий глаз» мигом схватил слугу за руку и отнял от лица, отчего остальные так и ахнули. Черты лица слуги наполовину расплылись, будто на белый лист бумаги плеснули воды, и тушь растеклась пятнами. Тёмная вода струйками бежала по щекам слуги, будто растворённая краска.

Его лицо и улыбка оказались нарисованными!

— …

Без лишних слов заклинатели и монахи перевернули стол и ринулись в драку со слугами постоялого двора.

Слуги, прикрывая головы от ударов, голосили:

— Господа заклинатели!!! Не бейте нас! Послушайте… вот что… вы ведь искали странную женщину с ребёнком!!! Странного заклинателя! Он наверху! Они прямо на втором этаже! Можете их там найти! Отпустите нас! Мы просто временные работники!!!

— Тьфу! Временные работники, да кого вы хотите надуть?

— Решили провести нас? Не так-то просто! Теперь уже поздно оправдываться!

Слуга горестно простонал:

— Я вас не обманываю! Я говорю правду!

Покуда первый этаж заполнили звуки массовой драки, Се Лянь, убедившись, что заклинатели явно одерживают верх, покачал головой и решил не вмешиваться. Вместо этого, воспользовавшись переполохом, принц отправился на поимку Лань Чан и духа нерождённого.

К его удивлению, ещё не открыв дверь из комнаты, принц услышал в коридоре пронзительный крик и голос Лань Чан, полный ужаса:

— Нет… Прошу тебя, я не хочу туда! Умоляю, отпусти нас! Я паду перед тобой на колени и отобью земные поклоны!

Разгневанный голос молодого парня ответил:

— Да кому нужны твои земные поклоны? Если вы сбежите, что делать м… моему генералу? Чтоб тебя, на этот раз ваша парочка знатно ему насолила! Поменьше болтовни, идём со мной!

Услышав этот голос, Се Лянь резко распахнул дверь.

— Ты?

В длинном коридоре перед Лань Чан стоял юноша в чёрном одеянии с мрачным как туча лицом. Когда Се Лянь показался из комнаты, он поднял на принца взгляд и изумился:

— Ты?!

Се Лянь переступил порог.

— Фу Яо? Что ты здесь делаешь?

Лань Чан, увидев его, округлила глаза.

— …Наследный принц?

— …

Фу Яо оглядел принца с головы до ног, и уголок его рта слегка дёрнулся. К счастью, юноша не закатил глаза, а лишь спросил вместо ответа:

— А ты что здесь делаешь?

Се Лянь оглядел себя и впопыхах сдёрнул женское платье.

— Долгая история.

Как вдруг зрачки Фу Яо чуть сузились — он увидел рядом с принцем Хуа Чэна, который стоял, спокойно заведя руки за спину.