Сердце Се Ляня пустилось бешеным галопом, даже кончики пальцев едва заметно задрожали.

Однако он сумел удержать себя в руках, не проронил ни звука, только приподнял голову и сказал на ухо Хуа Чэну:

— Сань Лан, не шевелись. Этот голос снаружи очень похож на голос моего наставника. Пока нельзя допустить, чтобы нас заметили…

Голос был похож, но всё же принц не мог утверждать. Ведь в мире встречаются люди с очень похожими голосами, к тому же Се Лянь не виделся с советником несколько сотен лет, и вполне возможно, что принца подвела память. Сейчас не было нужды рисковать, а лучше успокоиться и наблюдать. Возможно, им удастся разузнать ещё больше тайн.

Хуа Чэн тоже чуть наклонил голову, обвил принца рукой за талию и так же на ухо ответил:

— Хорошо… ты тоже не шевелись.

Тесно прижатые друг к другу давящими со всех сторон стенами, они соприкасались висками, при этом возле уха ощущая лёгкий жар дыхания. Момент был совсем не подходящий, но в голове Се Ляня вспышкой пронеслось: «А не так уж и плохо быть «погребёнными в одной могиле»».

Тем временем голос раздался вновь:

— А где двое других? Куда разбежались?

«Двое других»? Вначале Се Лянь инстинктивно решил, что речь о нём и Хуа Чэне, и слегка испугался. Он захотел внимательно послушать, с кем же говорит незнакомец. Но вот что странно: когда «советник» — пока принц решил называть его «советником» — задал вопрос, в ответ не послышалось ни звука.

И впрямь очень странно. На таком расстоянии Се Лянь и Хуа Чэн могли уловить речь «советника». И судя по тому, что говорил он не слишком громко и не кричал, напрягая глотку, вероятнее всего, собеседник также находился где-то поблизости. И Се Лянь с Хуа Чэном определённо должны были расслышать его ответ, хоть смутно, но расслышать. Однако факт оставался фактом — они ничего не слышали.

«Советник» продолжил:

— Я безмерно им благодарен за труды. Но не стоит тратить силы на мелкие сорняки. Они не сделают погоды. Сейчас у нас есть более важное дело.

Только сейчас Се Лянь понял, что, упоминая «двоих других», «советник» имел в виду вовсе не принца с Хуа Чэном, а двоих своих товарищей.

Чем дальше, тем ситуация становилась более запутанной. Судя по тону советника, он явно получал ответ на свои фразы, но казалось, будто он разговаривает сам с собой или же просто с воздухом. В сознании Се Ляня возникла подобная картина, которую он тут же отбросил, подумав, что есть и другой вариант. А именно — только советник слышал ответы собеседника, другие же не имели такой возможности.

Чем сильнее сгущался туман в голове, тем сосредоточеннее принц прислушивался. Стоило «советнику» заговорить, каждая его фраза давала немалый повод к размышлению.

— Это все, кто собрался внутри горы? Что ж, для начала доставь их к Медной печи, а потом я что-нибудь придумаю, чтобы разобраться с каждым поочерёдно. И чем скорее, тем лучше. Нужно успеть за два дня.

Медная печь!

Ещё и «успеть за два дня»… Но в пределах горы Тунлу нельзя воспользоваться Сжатием тысячи ли, как же это возможно? Ещё и привести с собой целую группу людей… И что именно означает это «разобраться»?

После паузы голос продолжил:

— Позови двоих других тоже. Отправимся к Медной печи все вместе. В противостоянии Его Высочеству наследному принцу никак нельзя обойтись без всех четверых. Сейчас он пока не полностью пробудился, но если это произойдёт… Невозможно представить, что он натворит на этот раз.

Се Лянь замер, не в состоянии шевельнуться.

Это всё сказано о нём?

В тот самый момент гора вдруг огласилась грохотом, Се Лянь почувствовал, как по камню вокруг прошла дрожь.

Советник спросил:

— В чём дело?

Принц задал тот же вопрос Хуа Чэну:

— В чём дело?

Хуа Чэн прошептал:

— Что-то произошло с той стороны.

Они ещё раз соприкоснулись лбами, и Се Лянь правым глазом вновь увидел Инь Юя и Цюань Ичжэня в горной пещере. Вот только, должно быть, пред ним предстала картинка чуть более ранних событий. Инь Юй наконец выкопал и, тяжело дыша, вытащил Цюань Ичжэня из стены, после чего тяжко вздохнул. И вдруг случилось непредвиденное — пребывавший в бессознательном состоянии Цюань Ичжэнь вдруг подскочил и ловким броском сорвал маску с лица Инь Юя!

Выходит, он лишь притворялся, что лишился чувств!

По-видимому, он как никто другой хорошо знал манеру Инь Юя бродить из стороны в сторону во время размышлений, тон его голоса и силу удара. Скорее всего, Цюань Ичжэнь понял, кто перед ним, когда Инь Юй нанёс ему удар лопатой. Вот уж поистине неожиданно — настал день, когда и Цюань Ичжэнь, с его-то характером, пошёл на уловку. И пусть это было самое что ни на есть обыкновенное притворство, глупый трюк, но для Цюань Ичжэня даже подобное являлось делом немыслимым, поэтому совершенно никто такого от него не ожидал и не подготовился. Лицо Инь Юя, показавшееся из-под маски, застыло в неописуемом потрясении и скорбной бледности — очевидно, случившееся немало его поразило.

Цюань Ичжэнь, напротив, крайне разволновался и, несмотря на рану на голове, запрыгал и закричал:

— Шисюн!

Уголок рта Инь Юя дёрнулся, словно он увидел что-то невероятно пугающее, потом он вдруг схватился руками за голову и вскрикнул:

— Это не я!

Издав громкий крик, он бросился бежать и на бегу успевал сыпать грохочущими магическими ударами за спину, чтобы задержать гонящегося за ним.

— Стой на месте! Не ходи за мной!

Цюань Ичжэнь бросился следом, совершенно не обращая внимания на удары, только радостно восклицая:

— Шисюн! Это я!

Инь Юй, не сдержавшись, грубо огрызнулся:

— Чёрт тебя подери, в этом как раз самый ужас! Я же сказал, не ходи за мной!!!

Их погоня сопровождалась грохотом, от которого гулко содрогалась вся гора, и советник на другой стороне стены в недоумении спросил:

— Что там творится? Откуда такой шум?

Ответа по-прежнему не послышалось, но советник, видимо, всё-таки его получил, потому что сказал:

— Вот оно что. Современные дети поистине… такие шумные. Я пойду, ещё нужно сделать приготовления. Когда прибудешь к Медной печи, мы снова встретимся!

Значит, он уже собирался уходить. После этих слов Хуа Чэн опять закрыл уши Се Ляня ладонями, принц зажмурился, мгновение — и всё вокруг сотрясла сильнейшая дрожь. Каменная стена, в которой они были заключены столь долго, наконец взорвалась.

Двое вырвались на свободу и мягко приземлились на каменный пол, вновь вдыхая свежий воздух. Однако снаружи увидели лишь пустую пещеру, ни советника, ни его таинственного собеседника. Даже если кто-то здесь и был, теперь они исчезли бесследно.

Се Лянь и Хуа Чэн переглянулись, но не стали спешить в погоню. Они ещё даже не успели отпрянуть друг от друга, когда из соседней пещеры вбежал человек в чёрных одеждах, Инь Юй. Размахивая лопатой Повелителя Земли, он помчался к ним с криками:

— Градоначальник!!! Ваше Высочество наследный принц!!!

Следом за ним влетел Цюань Ичжэнь, уже истекающий кровью от ударов, которые ему достались. Хуа Чэн, не поднимая головы, сделал взмах ладонью, Цюань Ичжэнь вскинул руки, чтобы защититься, но… от этой атаки нельзя было отбиться кулаками. Послышался хлопок, Цюань Ичжэня окружило облако красного дыма, а когда дым рассеялся, на полу остался лишь кругленький красный неваляшка, кружащийся на одном месте.

Глаза неваляшки были широко распахнуты, что придавало ему весьма невинный вид. Тот же приём, что Хуа Чэн когда-то использовал против Лан Цяньцю. Инь Юй наконец прекратил свой бешеный забег, стёр со лба холодный пот и подошёл к Хуа Чэну.

— Премного благодарен градоначальнику.

— Стоит ли так его страшиться? — спросил Хуа Чэн.

Инь Юй, всё ещё не оправившись от испуга, горько усмехнулся:

— Не стану лукавить, но при виде Его Высочества Циина мне хочется бежать, и чем дальше, тем лучше.

Се Ляню от услышанного захотелось и рассмеяться, и посочувствовать Инь Юю. Как видно, «особенность» характера Цюань Ичжэня отбросила в душе Инь Юя стойкую мрачную тень. Неваляшка с широко распахнутыми глазами всё ещё стоял на земле, беспокойно качаясь из стороны в сторону, однако никто не обращал на него внимания. Се Лянь пожалел беднягу и решил подобрать, как вдруг ощутил сильную дрожь по земле, вместе с которой также пошатнулся, едва ли не сильнее того же неваляшки. Немедленно удержав равновесие, принц спросил:

— Что такое? Землетрясение?

Се Ляня не требовалось поддерживать, но Хуа Чэн всё-таки сделал это, после чего сказал своему подручному:

— Нужно посмотреть.

Инь Юй мгновенно пришёл в норму и ответил:

— Слушаюсь!

Он подхватил лопату Повелителя Земли и несравнимо быстро вырыл в другой стене ещё один проход, сквозь который ворвался солнечный свет. Инь Юй выглянул, и на его лице отразилось удивление.

— Ваше Высочество Инь Юй, это землетрясение или сама гора сейчас обрушится? — спросил Се Лянь.

— Не то и не другое! Горное чудище… бежит!

Бежит? Се Лянь вновь переглянулся с Хуа Чэном. Оба подошли и выглянули наружу из горного чудища, невольно потеряв дар речи.

Оно действительно бежало!

Пейзаж снаружи стремительно проносился мимо, почти сливаясь в сплошную цветную ленту. Можно представить, что они словно ехали в конной повозке, которая со скоростью ветра неслась вперёд. Или же сидели на плече великана, который оголтело куда-то мчался!

Холмы, реки, равнины, леса — всё это исчезало под горным чудищем, разравнивалось, придавленное им, уступало ему дорогу. Волосы и одежда троих наблюдателей заплясали на бешеном ветру, который со свистом ворвался в пещеру.

Инь Юй заключил:

— С такой скоростью, думаю, мы достигнем Медной печи через два дня…

Два дня?

На Се Ляня тотчас же снизошло озарение. Вот оно что!

И неудивительно… неудивительно, что они не слышали ответов «собеседника». Неудивительно, что советник велел ему в течение двух дней доставить их к Медной печи. Поскольку тогда «советник» обращался вовсе не к человеку, а к этому самому горному чудищу!

Хуа Чэн, наверняка тоже всё поняв, произнёс:

— Как удачно. Воспользуемся его помощью, и не придётся самим идти. Он сказал, что у Медной печи они встретятся снова. Там и узнаем, что же он, в конце концов, задумал.

Однако Се Лянь сделался мрачным и задумчивым. Хуа Чэн, ощутив эту перемену, спросил:

— Гэгэ, что с тобой?

— Что значит — не полностью пробудился?

Тот голос сказал: «Сейчас Его Высочество пока не полностью пробудился, но если это произойдёт… Невозможно представить, что он натворит на этот раз».

Се Лянь, сосредоточенно нахмурившись, спросил:

— Если то был мой наставник, «Его Высочество», о котором он говорил, — это я. И что тогда означает эта фраза?

— Гэгэ, пока не стоит думать об этом. Во-первых, возможно, что это не твой наставник. Во-вторых, «Его Высочество», о котором он говорил, возможно, также не ты. Не забывай, что наследный принц Уюна — тоже Его Высочество.

— Но что если это так? У меня имеются кое-какие необоснованные догадки, но ты послушай и скажи, есть ли в них смысл.

— Хорошо. Говори, гэгэ.

— На горе Тунлу обитает три горных пика: Старость, Болезнь и Смерть. Нет только Рождения. Предположим, если тот человек и правда мой наставник, а говорил он с горным чудищем, значит, он способен с ним общаться. Следовательно, под «двумя другими», весьма вероятно, подразумевались ещё два горных чудища.

— С этим я согласен. Что ещё?

— Ещё. Я думаю вот о чём — что если три горных чудища обладают человеческим сознанием? Или более того, когда-то являлись людьми? Почему тогда среди них нет чудища по имени Рождение? Потому что Рождение не обернулся горой, Рождение — до сих пор человек. И этот человек… и есть советник! — Чем больше принц об этом думал, тем больше логики видел в своих словах. Сердце его билось как бешеное. — Когда-то гора Тунлу была территорией государства Уюн. «Рождение, Старость, Болезнь, Смерть» — всего их четверо; божеств-покровителей наследного принца Уюна тоже было четверо; и советников в государстве Сяньлэ, которые с малых лет обучали меня, тоже как раз четверо! Один главный наставник, трое его помощников. Разве в каком-нибудь другом государстве бывает так много советников — целых четыре? Раньше мне это не казалось странным, я думал, это общепринятая практика, и лишь позднее я узнал, что таких случаев больше нет. Думаешь, это совпадение или между ними существует связь?

Однако Хуа Чэн возразил:

— Не удивлюсь, если это совпадение. Ведь Прекраснейших картин тоже четыре, верно? Великих бедствий не хватало до четырёх, и одно притянули за уши для ровного счёта.

— Но меня по какой-то причине посетило сильнейшее предчувствие. Что Рождение, Старость, Болезнь и Смерть, четыре божества государства Уюн и четыре советника государства Сяньлэ… возможно, это всё одна и та же четвёрка. — Принц пошёл дальше по тропе своих размышлений. — Если мои наставники действительно являлись четырьмя божествами-покровителями наследного принца Уюна, для чего они стали советниками государства Сяньлэ? Для чего взялись обучать меня? Для чего советник рассказал мне историю о наследном принце Уюна? Почему сказал, что я должен стать таким же, как он? Неужели во мне кроется тайна, которая даже мне самому неизвестна? Что значит — я ещё не пробудился? Может, на самом деле я и есть…

Он сделался немного одержим своими мыслями, но тут Хуа Чэн сжал Се Ляня за плечо и уверенно сказал:

— Нет! Я могу утверждать, что ты — это ты, а не кто-то другой. Поверь мне. Не предавайся беспорядочным размышлениям.

Лишь тогда Се Лянь словно проснулся ото сна и сказал:

— Ты прав… Я действительно слишком заблудился в своих мыслях.

Кроме родителей, принц никого не знал так же хорошо, как своего наставника. Пусть тот часто упрекал Се Ляня в непослушании и держал на приемлемом для своего статуса расстоянии, в целом он был хорошим наставником. И вдруг обнаруживается, что принц, возможно, совершенно не знал того, с кем, как ему казалось, был тесно знаком. После такого очень легко завязнуть в заблуждениях.

Была и ещё одна деталь, очень знакомая. До этого самого момента история наследного принца Уюна, изображённая на фресках, пусть была неполной, но смутно давала Се Ляню ощущение, приближенное к какому-то жуткому повторению круговорота бытия.

Хуа Чэн сказал более ровным тоном:

— И ещё, гэгэ, для начала как следует подумай, знаешь ли ты, откуда взялся твой наставник?

Се Лянь послушался и ответил:

— Не знаю…

В самом деле, оказалось, что он совершенно не мог припомнить ничего о происхождении своего наставника. Задумавшись на секунду, Се Лянь сказал:

— Советник занимал свой пост ещё до моего рождения. Мне известно лишь его имя — Мэй Няньцин, но тут и говорить нечего, оно наверняка выдуманное. Раньше я также задавался вопросом, почему советник не вознесётся, ведь он же так силён. Но если тот, кого мы слышали, это и впрямь мой наставник, значит, он точно живёт на свете намного дольше меня. И если он правда решил выступить против нас…

Хуа Чэн же безразличным тоном ответил:

— Не страшно. Он всего-то прожил чуть дольше. И не важно, что он такое, врага отразят генералы, воду остановит плотина1. Запомни: что бы ни случилось, есть я. Я всегда буду стоять на твоей стороне.

1Обр. в знач. — из любой ситуации найдётся выход.

Се Лянь на мгновение замер.

Инь Юй, присутствие которого и без того почти не ощущалось, всё это время весьма тактично молчал, так что они почти совсем о нём забыли. Только сейчас он подал голос:

— Градоначальник, стоит ли отправиться на поиски остальных?

Да, они выбрались из недр горы, но Пэй Мин и весь их отряд всё ещё были проглочены горным чудищем, которое забросило пленников неизвестно куда, чтобы переварить.

Се Лянь поспешил ответить:

— Стоит! Будем искать их все вместе. Ваше Высочество Инь Юй, прошу, подождите.

— Ваше Высочество наследный принц, нет нужды называть меня Высочеством… Я ведь уже давно покинул пост чиновника Верхних Небес.

Се Лянь улыбнулся.

— В таком случае, и вы можете называть меня по имени, ни к чему эти церемонии. Я ведь тоже давно перестал быть Его Высочеством наследным принцем.

Инь Юй глянул на Хуа Чэна, стоящего за спиной Се Ляня, и сразу затараторил:

— Эм… я не осмелюсь. Не осмелюсь, не осмелюсь.

Се Лянь:

— Почему не осмелитесь? Что такого?

Принц сделал пару шагов и вознамерился подобрать неваляшку-Ичжэня, как вдруг с потолка сверзилась чья-то тень. Кто-то тяжело упал прямо перед принцем, послышался отчётливый хруст ломающихся костей.