Се Лянь прошептал:

— Мне ни разу не выпадало чести встретиться с Повелительницей Дождя лично, я даже не знал, что она была принцессой…

Тем временем Сюань Цзи сквозь зубы прошипела:

— Что… ты сделала?.. Почему… я не могу… пошевелиться?!

Повелительница Дождя отвела взгляд от Пэй Мина и ответила:

— При мне меч Юйлун*.

*Юйлун — досл.: «дождевой дракон».

Се Лянь переспросил:

— Меч Юйлун?

Хуа Чэн ответил ему:

— Драгоценный меч, защитник государства Юйши, передавался от правителя к правителю. Повелительница Дождя сделала его своим магическим артефактом, и для выходцев из народа Юйши он обладает естественной сдерживающей мощью. Сюань Цзи была генералом, предавшим свою страну, в её сердце живёт страх, ведь нечистая совесть не даёт ей покоя. Разумеется, она сразу же пала ниц перед этим мечом.

Повелительница Дождя велела Сюань Цзи не двигаться, и та в самом деле замерла.

Тогда вскричал Жун Гуан:

— Ты не можешь пошевелиться, зато я могу! — и ещё раз вонзился в Пэй Мина.

Но лезвие не продвинулось и на полцуня, когда вдруг возникло облако красного тумана и послышался звон металла — длинный меч из груди Пэй Мина исчез, а на земле остался лежать маленький клинок, размером не более указательного пальца.

Послышался голос Жун Гуана:

— В чём дело? Почему я тоже не могу двигаться?!

Се Лянь и остальные наконец вышли из дальнего угла, попрощавшись с ролью сторонних наблюдателей. Хуа Чэн бросил взгляд на крохотный, почти что игрушечный Мингуан, и усмехнулся:

— Вот так намного лучше.

Повелительница Дождя мягко произнесла:

— Сюань Цзи, отступись.

И руки Сюань Цзи начали сами по себе отниматься от шеи Пэй Мина. Но демоница не желала покориться, её пальцы судорожно задрожали.

— Не отступлюсь! Он уже в моих руках, я его не отпущу!

— Если тебе непременно нужно за что-то ухватиться, почему бы не подобрать оброненное тобой на землю лицо, и впредь держать его крепко?

Мощь меча-защитника оказалась слишком велика, Сюань Цзи рывком оторвало от Пэй Мина и бросило наземь. Совершенно поверженная, растрёпанная, она в гневе завопила:

— Какое ты имеешь право поучать меня? Неужели и впрямь решила, что заняла место государя? Смотрю, ты позабыла, как тебе достался престол! Я не признаю, не признаю тебя!

Повелительница Дождя закрыла глаза и покачала головой. Бань Юэ улучила момент, чтобы бросить глиняный горшок и заточить в нём Сюань Цзи, а потом быстро наложить печать.

Таким образом источник воцарившегося хаоса наконец был обезврежен. Се Лянь подошёл к Пэй Мину, помог ему подняться.

— Генерал Пэй, с вами всё в порядке?

— Не умру… К слову, Ваше Высочество, — спросил Пэй Мин с сомнением, — мне показалось, или вы уже давно вернулись?

— Ха-ха-ха… Что вы, вовсе нет!

Принц подобрал с земли сжавшийся до пары цуней Мингуан. Пэй Мин, глядя на меч, спросил Хуа Чэна:

— Собиратель цветов под кровавым дождём, достаточно ли надёжно ваше заклятие? Не разрушится от малейшего усилия?

Хуа Чэн ответил:

— Вздор. Для этого понадобится взять Мингуан за рукоять и влить магическую силу вместе с твёрдым намерением выпустить Жун Гуана. В противном случае никаким способом не выйдет ни снять заклятие, ни разрушить его, поддавшись на уловки.

Пэй Мин наконец вздохнул спокойно.

Спасённые из лап Ци Жуна крестьяне бросились вперёд, будто бы при виде родных матери и отца:

— Ваше Превосходительство Повелитель Дождя!

Остальные повернулись в том же направлении. Се Лянь чуть склонил голову и поприветствовал:

— Государыня Юйши.

Повелительница Дождя спешилась, и, держа быка за верёвку, вернула поклон и приветствие:

— Ваше Высочество наследный принц.

При этом её жесте взгляд Се Ляня невольно скользнул к шее девушки и замер на мгновение, затем принц заговорил:

— Во время великой засухи в государстве Сяньлэ я удостоился милости Вашего Превосходительства, когда вы одолжили мне свою шляпу. Вы оказали мне помощь в трудную минуту, но я так и не поблагодарил вас лично. Сегодня я наконец могу исполнить это своё чаяние, — принц отвесил глубокий поклон.

Повелительница Дождя неподвижно дождалась, пока он выпрямится, и тогда неторопливо произнесла:

— Я думаю, запрети я Вашему Высочеству благодарить меня, вы бы всё равно не успокоились. Что ж, раз вы уже поклонились, с этого момента забудьте о случившемся.

Она говорила спокойно и медлительно, с лёгкой улыбкой, совершенно непринуждённо.

Неожиданно послышался голос:

— Эй, Пэй Мин! Ну что, опозорился? Тебе на помощь пришла женщина! Да ещё и Юйши Хуан! Хи-хи-ха-ха-ха-ха…

Выражение лица Повелительницы Дождя не изменилось, осталось всё таким же непринуждённым, чего нельзя было сказать о Пэй Мине. Чёрный бык вдруг шумно фыркнул носом в сторону генерала, замотал головой и хвостом. Это недовольство предназначалось вовсе не Хуа Чэну, однако Се Лянь поспешил шагнуть вперёд и закрыть его собой. Принц знал, что быкам не нравится красный цвет, вспомнил болезненный опыт нескольких неприятных встреч с этими животными, когда за ним гнались и пребольно бодали, и потому забеспокоился, как бы красные одежды Хуа Чэна не разозлили быка. Одновременно с этим Се Лянь молниеносно наклеил на крохотный меч талисман, запечатав Жун Гуану рот.

Пэй Мин не мог и дальше молчать — это было бы невежливо, так что он потёр переносицу и учтиво произнёс:

— Премного благодарен Государыне Юйши за то, что выручили недостойного Пэя.

Повелительница Дождя также весьма церемонно поднесла к груди сложенные руки:

— Мне это не составило труда.

Бань Юэ приблизилась к ней и потянула за рукав со словами:

— Ваше Превосходительство, братец Пэй Су потерял сознание от голода…

Хуа Чэн посмотрел наверх и сказал:

— Давайте для начала вернёмся на поверхность.

Что касалось вопросов одеяния и пропитания, наилучшим выходом было обратиться как раз к жителям деревни Повелителя Дождя. Поскольку она сама покровитель земледелия, а крестьяне никогда не расстаются со съестным. Когда они вернулись на поверхность, ночь уже миновала, взошло солнце. Из сумки на боку чёрного быка Повелительница Дождя достала семена, выбрала подходящее место и тут же их посеяла. Вскоре посевы взошли.

Оголодавшие крестьяне возрадовались, Се Лянь же вспомнил о Гуцзы, который, должно быть, тоже уже много дней плохо питался, и разбудил его. Но мальчик, проснувшись, первым делом спросил, где его отец, а решив, что тот опять его бросил, громко расплакался. Тогда Инь Юю пришлось отдать ему того несравнимо уродливого неваляшку. Услышав, что это и есть его отец, Гуцзы принял игрушку как великое сокровище, перестал плакать и, прижимая неваляшку к груди, занялся поеданием батата. А Се Лянь, Хуа Чэн, Повелительница Дождя и Пэй Мин сели в сторонке, чтобы обсудить серьёзное дело.

Впереди уже показалась Медная печь. С более близкого расстояния путникам открылось пламенно-красное подножие горы, словно вся она залита кровью, а на вершине лежал седой снежный покров.

Се Лянь предположил:

— Боюсь, если возникнет необходимость, нам придётся взбираться на снежную вершину. В таком случае не только младший Генерал Пэй, но и Гуцзы, Бань Юэ, все эти люди должны остаться здесь, им нельзя продвигаться с нами дальше.

Пэй Мин, держа в руках бутылёк со снадобьем и обрабатывая раны, покачал головой и вздохнул:

— С самого начала не заладился поход, терплю поражения одно за другим.

Эти слова как нельзя лучше описывали его злоключения на горе Тунлу. Поистине смертельное невезение, есть о чём погоревать. Повелительница Дождя, которая в подобающей позе сидела возле Се Ляня, поразмыслив немного, обратилась к нему:

— Ваше Высочество, вы ведь прибыли сюда, чтобы уничтожить демонов, способных стать непревзойдённым? В таком случае, вам следует особенно опасаться одного из них.

Се Лянь немедля встрепенулся:

— Ваше Превосходительство с кем-то столкнулись?

Повелительница Дождя мягко кивнула.

— По пути сюда я видела юношу в белых одеждах.

Се Лянь тихо ахнул и ответил:

— О нём мы наслышаны, множество других демонов весьма устрашились его, и мы тоже едва не натолкнулись на этого юношу. Вы видели его своими глазами? Как же вам удалось уйти?

— Стыдно признаться. Всё благодаря быстроте копыт моего быка, да и юноша тот вовсе не проявил интереса к погоне. В противном случае, не могу сказать, каким мог бы быть итог.

— Как он выглядит? — задал ещё вопрос Се Лянь.

— Лицо его не разглядеть, поскольку оно полностью скрыто за бинтами.

Лицо полностью скрыто за бинтами?!

Се Лянь потрясённо воскликнул:

— Лан Ин?!

Пэй Мин нахмурился:

— Ваше Высочество знает, кто это?

— Я не могу утверждать. — Принц повернулся к Хуа Чэну. — Сань Лан, Лан Ин ведь сейчас в Призрачном городе?

Хуа Чэн также сделался задумчивым и серьёзным, а помолчав немного, ответил:

— Раньше был, но там ли он сейчас, теперь трудно сказать. Гэгэ, всё-таки лучше расспросить подробнее.

Тогда Се Лянь продолжил:

— Ваше Превосходительство, скажите, этот юноша в белых одеждах с бинтами на лице, ему лет десять с хвостиком, или даже чуть-чуть побольше, в общем, он слабый худенький подросток?

Однако ответ оказался неожиданным:

— Вовсе нет. Ему около шестнадцати-семнадцати лет, сложен примерно как Ваше Высочество.

— А?! — Такой ответ вышел за рамки ожиданий принца, он даже переспросил: — Шестнадцать-семнадцать? Но Лан Ин не настолько взрослый.

И всё-таки, это он или не он? Только по имеющимся сведениям понять невозможно. Пэй Мин выбросил опустевший бутылёк со снадобьем и сказал:

— Всё равно в итоге все окажемся в Медной печи. Подождём, и всё выяснится.

Будучи Богом Войны, он поразительно быстро восстанавливался — всего одна бутылочка чудесного снадобья, и даже тяжёлые ранения, какие достались Генералу Пэю, почти совсем затянулись.

Внезапно Повелительница Дождя, чуть повернув голову, спросила:

— Генерал Пэй, почему при вас нет меча?

Похоже, Пэй Мин не ожидал, что Повелительница Дождя сама обратится к нему с вопросом, и не сразу придумал, что ответить, а тем временем Пэй Су, который наконец очнулся и теперь неподалёку ел батат, ответил за него:

— Меч гене… рала Пэя… был сло… ман.

— Ешь свой батат, — бросил ему Пэй Мин.

И Пэй Су замолчал. Повелительница Дождя однако услышала, ненадолго задумалась, сняла с пояса меч и двумя руками протянула его Пэй Мину.

Её лицо при этом не выражало ни тени издёвки, действия отличались подобающим достоинством. Взгляд Пэй Мина же чуть переменился, словно вместо меча ему протягивали ядовитую змею. Поколебавшись секунду, он сказал:

— Благодарю. Но ведь это меч-защитник государства Юйши, так что, боюсь, подобный жест не слишком уместен.

Повелительница Дождя спокойно ответила:

— Государство Юйши пало сотни лет назад. Генерал Пэй, вы Бог Войны, мастер фехтования на мече. И сейчас, раз уж мы хотим предотвратить появление нового Князя Демонов, в ваших руках этот меч гораздо лучше проявит свою мощь, нежели в моих.

Пэй Мин ещё некоторое время сомневался, но в итоге всё-таки крайне учтиво отказал:

— Я покорнейше прошу прощения у государыни Юйши. Но в этом нет нужды.

Видя его сопротивление, Повелительница Дождя больше не настаивала. Они поговорили ещё немного об отвлечённых вещах, и Юйши Хуан даже спросила их, нет ли вестей о Повелителе Ветров. Тогда Се Лянь узнал, что Ши Цинсюань поддерживал неплохие отношения с Повелительницей Дождя и часто наведывался в её деревню поесть, попить и повеселиться. После инцидента с Черноводом визиты прекратились, и Повелительница Дождя тоже послала людей на поиски. Успехом они не увенчались, оставалось лишь горестно вздыхать.

Они решили передохнуть ещё два часа, а затем двинуться в путь. Се Лянь решил прогуляться и найти какое-нибудь деревце, чтобы прислониться к нему и посидеть, но Хуа Чэн, к его удивлению, неизвестно откуда раздобыл моток верёвок и полотно ткани, при помощи которых устроил меж двух деревьев пару гамаков на манер качелей. Они покатались немного, а насладившись вдоволь, улеглись в гамаки. Полежав так немного, Се Лянь заложил руки за голову и полюбопытствовал:

— Сань Лан, как тебе кажется, почему Генерал Пэй отказался принять меч Её Превосходительства?

Бог Войны, а лишившись оружия, не спешит поскорее сыскать новое? Дожидается, что ему как следует наломают бока?

Хуа Чэн, повторяя жест принца, неторопливо ответил:

— Пэй Мин такой человек — женщин очень любит, однако нет такой девушки, которую он бы по-настоящему уважал. Мало того, что его кто-то спас, т��к спасительницей оказалась женщина, вдобавок давняя знакомая. Он наверняка злится, ведь считает это потерей лица. К тому же, когда-то Повелительница Дождя схватила его потомка, и теперь, боюсь, ему показалось, что она намеренно выставляет его посмешищем. Разве мог он принять этот меч?

Их гамаки поскрипывали, покачиваясь в такт друг другу.

Се Лянь произнёс:

— Ох, поистине излишняя самонадеянность. Верно, Сань Лан, не знаю, обратил ли ты внимание, но на шее Её Превосходительства виден старый шрам.

— Несложно догадаться, даже не обращая внимания. Это ведь она совершила «Самоубийство принцессы».

Се Лянь чуть приподнялся:

— Так и думал.

— Гэгэ, заметил ли ты, что речи Повелительницы Дождя немного медлительны? Тому виной всё та же старая рана.

— Ах, я уж было решил, что это особенность характера. Кстати говоря, если она была принцессой, почему совершила самоубийство? И та фраза Сюань Цзи — «ты позабыла, как тебе достался престол» — тоже вызывает немалый интерес. Каким же образом он ей мог достаться?

Хуа Чэн, также поднявшись, сказал:

— История это долгая, но я расскажу вкратце.

Оказывается, Юйши Хуан, хоть и входила в число потомков императорского рода, но… во-первых, была дочерью, а во-вторых — дочерью дворцовой служанки, и высоким положением похвастаться не могла. Прибавить к этому застенчивый характер и немногословность, и вышло так, что каждый из пятнадцати старших, а также бесчисленных младших братьев и сестёр пользовались гораздо большей благосклонностью при дворе.

Императорский монастырь государства Юйши носил название Юйлун, монастырь Дождевого дракона. Согласно установленным правилам, каждый правитель должен был выбрать из своих потомков одного и отправить в монастырь для ведения скромной жизни. Тем самым избранный потомок выражал искренность государя, молился о спокойных ветрах и благодатных дождях, о мире и спокойствии для всего народа. Звучало весьма вдохновляюще, однако на самом деле означало непомерно тяжкую жизнь, поскольку в монастыре Юйлун придерживались принципов аскетизма. Не дозволялось брать с собой ни богатых одежд, ни драгоценностей, ни слуг, да ещё полагалось заниматься физическим трудом. Кандидаты на эту роль всеми силами старались спихнуть её друг другу, а если всё-таки выпадала неудача, платили немалые деньги, чтобы вместо себя отправить кого-нибудь подставного. Когда же настал черёд нынешнего государя, и думать не пришлось — выбор сразу пал на Юйши Хуан.

Дослушав до этого момента, Се Лянь покачал головой. Он ведь тоже являлся потомком императорского рода и тоже поступил на обучение в императорский монастырь, однако опыт, пережитый Повелительницей Дождя, сильно отличался от его собственного.

— Не удивительно, что Сюань Цзи в своих речах относится к Её Превосходительству пренебрежительно.

Хуа Чэн ответил:

— Разумеется. Сюань Цзи не была принцессой, но всё же могла похвастаться блестящим происхождением. Многие добивались её благосклонности, и среди кругов аристократии ценили гораздо больше, нежели Юйши Хуан.

Однако теперь, когда Сюань Цзи сотворила с собой такое, она, конечно же, на дух не выносила Повелительницу Дождя, которая преспокойно занималась себе земледелием. И когда та попросила демоницу отступиться, для последней это прозвучало подобно высокомерной, язвительной насмешке.

В общем говоря, с той поры будущая Повелительница Дождя и стала вести аскетичную жизнь в императорском монастыре. Пока в один из дней монастырь не посетили несколько высокопоставленных гостей.

Конфликт между государствами Сюйли и Юйши случился вовсе не в одночасье. Они долгое время кое-как ладили, отделываясь учтивыми переговорами. И ради поддержания этого притворного мира государство Сюйли отправило нескольких представителей императорского рода, генералов и учёных чиновников на торжественный приём, который устраивали в государстве Юйши. А заодно гости решили осмотреть и монастырь Юйлун. В тот день Юйши Хуан прибиралась на крыше монастыря, протирая черепицу. А когда ей понадобилось спуститься, она обнаружила, что кто-то унёс лестницу.

Увидев человека, который не может спуститься с крыши, наблюдатели сочли это забавным. И даже принцы и принцессы государства Юйши, хоть и молча, но посмеивались. Только один генерал государства Сюйли, усмехнувшись пару раз, взлетел на крышу и помог девушке спуститься.

Тем генералом, конечно, был Пэй Мин. Се Лянь только подумал, что Генерал Пэй как человек всё-таки довольно, как бы сказать… Но внезапно раздался голос:

— Этот подлец Пэй Мин везде и всюду вёл себя одинаково, точно как пёс, который везде норовит помочиться!

Се Ляня тут же вытянуло из почтительного настроя грубыми, полными злости речами. Обернувшись, он взял уменьшившийся во много раз Мингуан и сказал:

— Генерал Жун, когда это вы сорвали печать безмолвия? Как видно, и впрямь очень хотите высказаться!

Жун Гуан в ответ вскрикнул:

— Не затыкай мне рот! Дай сказать! Все свинства, совершённые Пэй Мином, я знаю как на ладони, за три дня и три ночи всего не перечислить! Он прекрасно знал, что вскоре Сюйли нападёт на Юйши, и всё равно вскружил голову сразу нескольким любимым принцессам государства Юйши, да так, что они чуть не поубивали друг друга от ревности! Ну скажите же, ни стыда у него нет, ни совести!

И в самом деле довольно некрасиво. Гость, который ещё вчера одаривал хозяина доброй улыбкой, сегодня возглавил армию всадников, что сровняли с землёй его дом и двор.

Се Лянь с сочувствием спросил:

— И что же, отношения государыни Юйши и генерала Пэя тоже когда-то были неплохи?

Жун Гуан возразил:

— Не было никаких отношений. Пэй Мин, этот подлец, виделся с Юйши Хуан всего дважды. В государстве Юйши было слишком много красавиц, на следующий же день он её забыл.

В мире не только женщины ветрены и переменчивы. Мужчины на самом деле ещё ветренее, только итог от их переменчивости иной. Если женщина решила с тобой расстаться, возможно, отделаешься парой пощёчин да царапин от ногтей, и будет поставлена точка. Но в случае с мужчиной может ожидать смерть без целого трупа, так что и пожаловаться не получится. Государство Сюйли не желало больше сохранять притворный мир. Под выдуманным предлогом они развязали войну, и Пэй Мин сразу прорвался со своей армией к императорскому дворцу. Тогда государю Юйши пришлось запереться в глубине покоев и держать последнюю линию обороны. Вот только Пэй Мину ничего не стоило, приложив малейшее усилие, раздавить эту хрупкую защиту подобно панцирю улитки.

Однако генерал пошёл более хитрым путём — учитывая множество деталей, а также послушав совета Жун Гуана, он сделал вот что.

Солдаты Сюйли схватили несколько сотен приговорённых к смерти, переодели их в простых людей и силком притащили на площадь перед воротами дворца, потребовав от государя Юйши выйти, совершить три земных поклона, раскаяться за притеснения собственного народа, после чего совершить самоубийство в качестве жеста покаяния. И тогда они отпустят мирных жителей и не тронут остальных членов императорского рода. В противном же случае всем отрубят головы.

Он дал всего три дня на размышление прячущимся во дворце, пообещав, что каждый день будет убивать часть людей, а по истечении срока сначала ворвётся во дворец и убьёт всех там, потом примется за остальных жителей государства.

Се Лянь восхитился:

— Генерал Жун, это поистине коварный и красивый ход.

Жун Гуан не разгневался, напротив — остался доволен его словами.

— Приму это как похвалу на свой счёт.

Если обобщить причину, по которой государство Сюйли напало на государство Юйши, получится что-то вроде: «Небеса не могут стерпеть кровавую тиранию государя Юйши против простого народа, и мы, государство Сюйли, видя такую несправедливость, из принципа гуманности приняли решение — самим прийти на выручку тем, кто оказался в невыносимом положении». Высочайшая справедливость, красота да и только.

Откажись государь Юйши выйти, он проявит себя как эгоистичный, невежественный, совершенно не заботящийся о своём народе правитель. Но вот незадача — этот самый государь обыкновенно провозглашал себя «любящим народ как собственных детей», и беспощадное сравнение речей и поступков наверняка зародит в сердцах жителей государства негодование. Они сочтут себя обманутыми: «Ты ведь говорил, что любишь народ как собственных детей! Но почему, напротив, все должны из-за тебя погибнуть?!» Так в их сердцах не останется места для императорской семьи государства Юйши.

Когда же остальные жители испугаются, что за убийством «простых людей» на дворцовой площади последует истребление всего государства, самое время объявить, что казнённые — лишь смертники, которым суждено было умереть. А цель сего действа — разоблачение истинного лица и лжи эгоистичных членов императорского рода. Столь сильная перемена мгновенно рассеет страх людей Юйши, они станут бесконечно покорными, после чего процесс захвата территорий их государства пройдёт намного проще. Поскольку в сердцах людей желание защитить своё государство остынет.

Ну а если государь и впрямь покончит с собой, разницы никакой, это ничего не изменит. Только сэкономит им время, ведь самим убивать его не придётся. Тем более что и Пэй Мин, и Жун Гуан считали, что государь ни за что не выйдет на смерть. Стоит заметить, что ни один аристократ не пожелает закончить свою жизнь так позорно: упасть на колени перед простым народом и вражеской армией, признать свою вину, а потом ещё и умереть. Да как же, мечтайте!

Но никто не мог предположить, что пройдёт всего день, и когда Пэй Мин уже приготовится отдать приказ и казнить первую партию «мирных жителей», государь Юйши и впрямь выйдет из дворца.

Дворцовые ворота открылись, и государь появился на пороге с клинком, защитником государства. Пав на колени перед народом, он совершил три земных поклона, вынул меч и покончил с собой, окропив ворота дворца кровью.

Се Лянь уже догадался, что произошло.

— К ним вышла Её Превосходительство Повелительница Дождя?

Хуа Чэн подтвердил:

— Верно.

Впоследствии, после подробного допроса дворцовых служащих и остальных потомков императорского рода, которые прятались тогда во дворце, выяснилось, что дело было так:

Когда Пэй Мин и Жун Гуан вместе со своим войском объявили своё требование перед дворцом, прохаживались по площади и неудержимо хохотали, выказывая непомерную наглость, в самом дворце тем временем воцарился хаос, люди рыдали в голос и бились головой. Разумеется, государь Юйши не мог выйти и убить себя. Он сидел на своём троне и лицо его было темнее бронзы. Вся толпа его отпрысков, которая обыкновенно расшибалась в лепёшку, борясь за его благосклонность, теперь залилась горючими слезами. А увидев, что государь не сдвинулся с места, они начали по одному подходить и осторожно его уговаривать.

Выдумывали разные причины: «это всё ради страны, ради народа», «даже после смерти слава о тебе увековечится», «если так продолжать и дальше, простому люду тяжко придётся» — прозвучали все на свете уговоры. Однако слова не действовали, и когда первый день уже подходил к концу, несколько сыновей, охваченных волнением, в истерике принялись кричать на отца.

Но ведь государь ещё не умер, он тут же разъярился и ответил ударом жезла. В мирное время сыновья и внуки наверняка стерпели бы брань и побои, но сейчас, в момент между жизнью и смертью, никому не было дела до приличий. Поэтому один из принцев не выдержал — ответил ударом на удар, но не рассчитал силу и разбил голову шестидесятилетнему государю, который повалился на пол, не в силах подняться.

Принцы и принцессы перепугались до помутнения в голове, но когда поняли, что государь ещё дышит, успокоились и стали думать, как бы выволочь его из дворца и заставить совершить поклоны и акт самоубийства. Задача не из лёгких — ведь государь не мог пошевелиться. Они с горячностью обсуждали даже такой абсурдный способ как подвесить государя за руки и ноги, как марионетку, и управлять его действиями. Слышащего всё это престарелого государя едва не хватил удар от гнева. Впоследствии они решили, что двое будут держать старого государя, чтобы помочь ему убить себя. Но тогда возникал другой вопрос — кого выбрать на эти роли? Опасность велика — что если этот Пэй Мин придёт в ярость и одной стрелой пристрелит их? Ни один, ни второй, ни третий, вообще никто не соглашался пойти на такой риск.

Споры всё не утихали. И вдруг шестнадцатая принцесса, которая всё время молчала и которую никто даже не замечал, обратилась к лежащему на полу старому государю.

Юйши Хуан сказала:

— Прошу вас, передайте мне престол.

Государь Юйши посмотрел на дочь, которую никогда не удостаивал вниманием, и из уголка его глаза скатилась мутная слеза.

Впрочем, только одна.

Обыкновенно все потомки государя рвали и метали, сражаясь за престол, теперь же никто не стал спорить. Ведь кто на него взойдёт, того и ждёт смерть. Так, не прошло и часа, состоялась совсем не роскошная и самая быстрая в истории государства Юйши церемония передачи престола, знаменовавшая рождение нового правителя — им стала та, кого на этом месте невозможно было даже представить.

А потом новоиспечённая государыня Юйши одним касанием меча перерезала себе горло, залив всё вокруг фонтаном крови на пороге смерти.

Пэй Мин также не ожидал подобного поворота. В перерыве между возлияниями вина он подошёл посмотреть и застыл на месте. Так тоже можно было? Жун Гуан разразился бранью — что за невезение! Вот как они извернулись! Государь в самом деле покончил с собой, но совсем не тот, который должен был! Погиб кто-то совсем не относящийся к делу, теперь не выйдет ни разобщить народный дух, ни убить старого пройдоху.

Даже сейчас Жун Гуану это казалось невообразимым:

— Мы и подумать не могли, что у них, чёрт подери, хватит ума, чтобы найти козла отпущения и временно передать престол! Куда же это годится!

Даже солдаты государства Сюйли не смогли смотреть на столь недостойное действо — они сами предложили спасти девушку, но рана оказалась слишком серьёзной, лекари ничем не смогли помочь. Пэй Мину пришлось сдержать обещание — он не тронул людей перед дворцом и пока оставил в живых императорскую семью. Перевязав горло «государыне», он со всеми почестями перенёс её в монастырь Юйлун, чтобы там она дожила последние секунды, после чего следовало выбрать место получше и похоронить её в императорской усыпальнице монастыря.

Тем же вечером, за мгновение до того, как Юйши Хуан перестала дышать, от божественной статуи Повелителя Дождя над её головой послышался лёгкий вздох.

Под вспышки молний и раскаты грома вознёсся новый Повелитель Дождя.

Се Лянь задумчиво произнёс:

— Теперь ясно, почему Генерал Пэй при виде этого меча состроил такое лицо.