Даже несколько сотен талисманов и груда булыжников не смогли его удержать!

Фэн Синь и Му Цин не промедлили ни секунду — один сразу выпустил целый колчан стрел, другой сделал выпад саблей, посылая мощную атаку, схватил Се Ляня и помчался прочь. Фэн Синь, действуя по старому сценарию, на бегу обрушивал проход за ними.

— Твою мать! Как у него получилось так быстро нас найти?

Му Цин заорал в ответ:

— Я откуда знаю?! …Нить! Красная нить! Их руки до сих пор связывает эта нитка!!!

Оба, словно пробудившись от наваждения, одновременно попытались схватить Се Ляня за руку. Но разве принц позволил бы им совершить задуманное? Другой ладонью закрывая нить, он воскликнул:

— Нельзя её снимать!

Фэн Синь:

— Ваше Высочество, пока на тебе эта нить, он найдёт нас где угодно. Если не хочешь, чтобы нас нагнали, придётся её отвязать!

Но Се Лянь, не отпуская ладони, ответил:

— Но что такого страшного случится, если он нас нагонит? Я… хотел бы подробно расспросить его обо всём.

Му Цин выпучил глаза:

— Ты ещё и расспрашивать его собрался? Я смотрю, он должен съесть тебя живьём, чтобы ты наконец понял, насколько он опасен!

— Но ведь мне и так уже известно, что он весьма опасен! А вы не хотите говорить мне, что было на той фреске, и к нему приближаться тоже запрещаете. Так вам ни за что меня не уговорить!

— Он — Князь Демонов. И ведёт себя странно. Зачем тебе ещё какие-то уговоры? Обычно люди, услышав хотя бы об этих двух вещах, понимают — лучше к такому не приближаться!

Се Лянь показал два пальца:

— Два варианта. Либо вы отпустите меня к нему, чтобы во всём разобраться, либо дадите мне взглянуть на фреску.

Фэн Синя и Му Цина словно посетили кошмарные воспоминания, у одного задёргался уголок рта, у другого запрыгали брови. Они остановились перед принцем и в один голос завопили:

— Ни то, ни другое!

Тогда Се Лянь стал закатывать рукава.

— Раз не получается решить всё на словах, сделаем это в бою! Кто из вас будет первым? Или нападёте сразу оба?

Му Цин сказал Фэн Синю:

— Давай ты! — и отошёл в сторону.

Фэн Синь, похоже, не был уверен, что сможет одолеть Се Ляня, но ради спасения юной души, потерявшей разум, всё-таки решился. Натянув до отказа лук, он предупредил:

— Ну хорошо! Ваше Высочество, прошу меня извинить!

Се Лянь тоже произнёс:

— Прошу ме… — однако, не успев закончить формальную фразу, он ощутил, как спину обдало жаром, а потом кто-то позади выкрикнул:

— Замри! И замолчи!

И принц застыл, подобно железному столбу. Причём не только застыл, он теперь не мог издать и звука!

Возникший из-за его спины Му Цин скомандовал Фэн Синю:

— Потащили его. Талисман поможет, но действовать будет недолго.

Фэн Синь растерянно проговорил:

— Зачем ты напал на него исподтишка? Мы же договорились, что будем драться один на один?

Се Лянь и сам не ожидал, что Му Цин скажет одно, а сделает другое. И если бы не безоговорочное доверие к двоим давним подчинённым, принц не попался бы на уловку так легко.

Му Цин ответил:

— Сейчас не до сражений один на один! Он ведь это специально предложил, потянуть время, чтобы дождаться Хуа Чэна, я это сразу понял. Ты что, не видишь, в каком он состоянии? Одержимый, ни дать, ни взять. Что бы ты ему сейчас ни сказал, он не поймёт, что всё ради его же блага. И вообще, может статься, увидев Хуа Чэна и послушав парочку выдуманных оправданий, он сразу же поверит, словно под действием чар лисьего демона*!

*Лисий демон или хули-цзин, в традиционной китайской мифологии — лисица-оборотень, способная обращаться человеком и зачаровывать жертву. С годами совершенствования лисьи демоны отращивают хвосты. Достигшие наивысшего уровня оборотни имеют девять хвостов и становятся бессмертными. Обычно предстают в образе прекрасной девушки, однако половая принадлежность не ограничена.

Фэн Синь, подумав, согласился и со вздохом произнёс:

— Ваше Высочество, мы вовсе не желаем намеренно тебя одурачить, но всё дело в том, что он питает к тебе… Нет, это слишком непристойно, не могу я такого вслух сказать! Пойдём с нами.

Му Цин подхватил:

— Идём.

Фраза эта не была ни предложением, ни просьбой, а приказом. Очевидно, перед тем, как ударить Се Ляня по спине, Му Цин собственной кровью заблаговременно изобразил на ладони талисман подчинения. Такие талисманы могли заставить любого следовать приказам заклинателя, однако обычно лишь самым простым, вроде «молчать», «идти», «замереть», «бежать» и так далее. Более сложные приказы уже не выполнялись, вместе с тем сознание подчинённого оставалось чистым. Только сильная нечисть, вроде Божества парчовых одежд, могла достичь более мощного эффекта.

Двое небожителей вновь схватили принца и помчались вперёд. Неожиданно путь им преградила гора камней. Фэн Синь, увидев, что дальше не пройти, удивился:

— Почему тоннель завален? Дальше хода нет?

Му Цин накинулся на него:

— А разве не ты засыпал весь путь булыжниками? Меня-то что спрашиваешь?

Фэн Синь возразил:

— Но ведь это ты нас вёл! Какой из тебя проводник, если мы пришли туда, где уже бывали? Почему мы вернулись на то же место?

Му Цин не принял его возражений:

— Шутишь? Я дороги не знаю, как я мог вас вести? Мы просто бежали, куда глаза глядят!

Между ними вновь назрела ссора, но Фэн Синь махнул рукой и сказал:

— Ладно, некогда с тобой препираться, копаем, копаем!

Погоня осталась за спиной, поэтому путь назад был отрезан. Оставалось только двигаться вперёд, чтобы не наткнуться на преследователя. Засыпать тоннель легко, а вот раскопать уже непросто. Они оставили Се Ляня послушно стоять у стены, и Фэн Синь принялся молотить по камням кулаками. У Му Цина на лбу вздулись вены, он занёс свою воинственную саблю и нанёс рубящий удар по завалу, в два счёта расчистив путь. Камни и песок полетели в стороны. Двое небожителей уже вновь собирались приказать Се Ляню идти, но когда рассеялась пыль, перед ними вдруг возник красный силуэт. Глаза Се Ляня в тот же миг сверкнули. Это был Хуа Чэн!

Он стоял, не произнося ни слова, с заведёнными за спину руками и угрозой во взгляде. У Фэн Синя тут же вырвалось:

— Да что же ты не отвяжешься, будто призрак, что никак не упокоится с миром!

А ведь и правда, собственной персоной — призрак, что никак не упокоится с миром*.

*Так иногда называют человека, от которого никак не избавиться, преследователя.

Но ведь они совершенно точно оставили его позади, как же он оказался здесь??? Интересно, сколько времени он уже караулил беглецов, безмолвно ожидая, пока они сами преодолеют преграду и предстанут перед ним? Вот уж поистине настоящая жуть!

Фэн Синь и Му Цин мгновенно отбежали прочь, увеличив расстояние между ними. Но Хуа Чэн на них даже не взглянул, его взгляд переместился в сторону, и он сделал шаг к принцу. Тогда двое небожителей поняли, за кем он явился, и тут же загородили Се Ляня собой.

— Не приближайся! — выкрикнули они хором.

Лицо Хуа Чэна было мрачнее самой чёрной тучи.

Кому бы в иных обстоятельствах достало смелости велеть Собирателю цветов под кровавым дождём «не приближаться»? Было бы крайне странно, если бы он не рассмеялся на подобное и не поступил бы, как ему вздумается, совершенно не обратив внимания на запреты. Но на этот раз… он будто в самом деле чего-то испугался и застыл на месте, не решаясь совершать опрометчивых поступков.

Спустя некоторое время раздался его неторопливый голос:

— Извольте объяснить, что всё это означает.

Тон его звучал довольно спокойно.

Но Фэн Синь ответил прямо, без обиняков:

— Можешь больше не притворяться. Это место — твоё самое настоящее гнездо. Мы уже знаем, что за статуи здесь хранятся, и твои картины… мы видели все до одной!

Хуа Чэн стоял, повернувшись к ним в профиль, преграждая путь. А после этих слов его заведённые за спину руки, кажется, судорожно дёрнулись, будто неестественно поджались пальцы.

— …

Он чуть опустил голову и бесцветным тоном спросил:

— Его Высочество… тоже видел?

Он сказал это тихо, почти неслышно, и хотя голос звучал подобно ровной глади вод��, в нём угадывалась лёгкая хриплость, что выдавало очевидное отличие от привычного настроения Хуа Чэна.

Се Лянь в душе закричал: «Нет!»

Ведь на самом деле он и правда видел не так уж много, но в эту секунду не мог ни пошевелиться, ни заговорить, ему оставалось лишь послушно стоять у каменной стены, будто прячась за спинами защитников. Так создавалось впечатление, что он не желает видеться с Хуа Чэном, не хочет с ним говорить.

Фэн Синь натянул лук и ответил:

— Да. Нам прекрасно известно, что у тебя… на уме. Из почтения к твоему статусу Князя Демонов, если в тебе самом есть хоть капля самоуважения, попрошу тебя больше не приближаться к Его Высочеству.

В душе Се Ляня сейчас словно занялась пожаром соломенная хижина и всё застлало густым дымом. Хуа Чэн должен был заметить его странное состояние, Се Лянь надеялся всем сердцем, что он сейчас обратится к нему и поймёт — что-то с принцем не так!

Но Хуа Чэн, кажется, совершенно не имел намерения вникать в детали. Он лишь с жестокой насмешкой в голосе переспросил:

— Не приближаться к нему? А вы двое какое имеете право заявлять мне подобное? — Не дожидаясь ответа, Хуа Чэн резко поднял опущенные веки. — Кстати, спасибо за напоминание. Я ведь ещё не поквитался с вами, продолжим же платить по счетам!

В следующую секунду на двоих небожителей с резким свистом ринулся бесчисленный рой серебристых бабочек!

Единственным способом противостояния этой налетевшей яростным ураганом атаке было уйти в защиту. Фэн Синь и Му Цин выкрикнули:

— Щит!

Бабочки каплями дождя разбивались о магический заслон, сверкая серебристыми вспышками, но вскоре превращались в новых и продолжали нападать, без устали, ни на миг не останавливаясь. Небожители, отбивая атаки одну за другой, то и дело отступали, Хуа Чэн же шаг за шагом уверенно приближался. От магических волн его чёрные волосы заплясали без ветра, в глубине глаз полыхал гнев и жестокость, которые улавливались с первого же взгляда, озарённые ярким, подобным взошедшему солнцу, сиянием серебристых бабочек. Фэн Синь и Му Цин, загнанные в одностороннюю оборону, переглянулись и решили всё-таки перейти в активное наступление — не снимая щита, они бросились вперёд, каждый со своим оружием, и все трое принялись сражаться в пещере, которая, стоит заметить, не отличалась просторностью. Фэн Синь бился с призрачными бабочками, Му Цин же вышел против Хуа Чэна. Но тот протянул руку, и в его левой ладони появилась изогнутая сабля, Эмин, которая и приняла на себя атаку!

Впервые Се Ляню довелось увидеть Эмина в бою. Леденящий холод изогнутого лезвия, отнимающий жизни серебряный блеск… Это и впрямь был совершенный, пышущий тёмной энергией, в полном смысле этого слова зловещий клинок!

Битва вышла на редкость впечатляющая. Хуа Чэн сражался один против двоих и нисколько не уступал, полностью сосредоточенный и собранный. Вскоре Эмин сделал выпад, подцепил остриём чжаньмадао Му Цина и вывернул саблю противника так, что она вонзилась в каменную стену. Му Цин всё ещё держал рукоять своей сабли, однако вытащить лезвие из стены не смог. Стоило ему отвлечься, Хуа Чэн ударил его кулаком в челюсть, так что Му Цина отбросило в полёт, и саблю он наконец выпустил. Тем временем стрелы Фэн Синя непрестанно ломались, разрезаемые налету острыми краями серебристых крыльев призрачных бабочек. Всё-таки маленьких слуг Хуа Чэна было слишком много, одолеть их практически не представлялось возможным!

Победитель определился, и из всех углов с шорохом поползли бесчисленные белые нити, которые вновь оплели двоих небожителей как куколок. Чем сильнее те вырывались, тем сильнее запутывались, и тем крепче стягивались нити. Му Цин, пытаясь разорвать путы, завопил:

— Так значит, это и правда ты! Ты бросил нас в ту яму!

Фэн Синь добавил:

— И это не паутина! Это…!

Се Лянь тоже мгновенно понял. Это нити коконов бабочек!

Прежде чем стать бабочкой, гусеница заворачивается в кокон, становится куколкой. Те странные белые нити, похожие на паутину, тоже служат Хуа Чэну, а может быть, даже напрямую связаны с этими жуткими призрачными бабочками!

Битва завершилась, Хуа Чэн убрал саблю и с насмешкой обратился к проигравшим:

— Я бросил вас туда, чтобы вы переждали опасность. А коли разобраться до конца, если бы вы своими дурными криками не вызвали сход лавины, никогда и ни за что не попали бы в эту пещеру. Не хотите ли вознести мне благодарности за то, что я спас ваши жалкие жизни?

Должно быть, изначальный план Хуа Чэна был таков: дождаться, когда лавина сойдёт и стихнет, затем вывести Се Ляня наверх, а Фэн Синя и Му Цина бросить здесь и позабыть. Но кто же мог подумать, что эти двое прогрызут путы и устроят такой шум, что Се Лянь возьмёт да и найдёт их? Это и привело ко всем последующим событиям. Иначе Се Лянь, вероятно, в самом деле не увидел бы лица даже одной статуи и просто ушёл бы вместе с Хуа Чэном.

А теперь всё обернулось настоящим кошмаром. Все покровы оказались сорваны, все тайны озарены светом.

Душа Се Ляня полнилась переживаниями, однако тело под заклятием неподвижно стояло на месте. Леденящий душу холод во взгляде Хуа Чэна становился всё сильнее, он сверху вниз глянул на Му Цина и тихо произнёс:

— Как видно, всё-таки это я обладаю природным талантом к фехтованию саблей. А не ты.

Горло Му Цина стягивали белые нити, так что его лицо то краснело, то зеленело, а в уголке рта показалась кровавая пена. Он с трудом прохрипел:

— Ты!.. Ты…? Так вот в чём дело, теперь я понял…

Фэн Синь тоже прошипел сквозь сжатые зубы:

— Что… ты понял?!

— Я понял… почему этот паршивец так меня ненавидит… Возможно, и в твоём случае причина кроется где-то рядом!

— Ка… кхэ… какая причина?

Му Цин со злостью воскликнул:

— Его безумие! Ты забыл, что изображено на той фреске? Он же и есть тот… молодой солдат, которого Его Высочество велел повысить по возвращении с Горбатого холма. Его Высочество сказал, что мальчишка отлично владеет саблей, что ему подходит это оружие… кхэ-кхэ…

— И какое это к тебе имеет отношение?!

Но Му Цин замолчал. Раздался удар — Хуа Чэн врезал ему кулаком по лицу и с жутковатой улыбкой ответил вместо Му Цина:

— А такое, что он прогнал меня из военного лагеря!

Вот так неожиданность! Оказывается, Му Цин когда-то совершил подобный поступок!

Фэн Синь поразился:

— Мать твою! Зачем ты его прогнал?! Что он тебе-то сделал?!

Му Цин, по лицу которого струилась кровь, ответил:

— Я просто велел ему возвращаться домой, война — это ведь не какое-то радостное событие! Откуда я знал, что он настолько выживет из ума, что будет помнить обиду по сей день!..

Ещё один безжалостный удар не дал ему договорить, теперь его лицо и вовсе перекосило. Хуа Чэн с улыбкой произнёс:

— Думаешь, я не догадываюсь, почему ты тогда прогнал меня? Хм?

Взгляд Му Цина сверкнул. Хуа Чэн же, посмеиваясь, продолжил:

— Но теперь-то и дураку понятно, кто из нас на самом деле никчёмное создание, не находишь?

— …

Му Цину будто наступили на больную мозоль. Сплюнув кровь, он отчеканил:

— И хорошо, что я прогнал тебя взашей. Или что же, надо было позволить тебе остаться в лагере, чтобы ты постепенно сближался с Его Высочеством, целыми днями наблюдая за ним и думая неизвестно о каких гадостях? Вот уж поистине отвратительно!

Сердце Се Ляня болезненно съёжилось. Ещё на первой фразе Хуа Чэн занёс кулак, однако стоило Му Цину выкрикнуть «отвратительно», и рука Хуа Чэна застыла в воздухе. На тыльной стороне бледной ладони проявились синие вены, пальцы крепко сжались и расслабились, расслабились и снова сжались.

Спустя минуту он угрожающе проговорил:

— За это я с тобой поквитаюсь позже. А сейчас отвечай, да не смей юлить. Сказанное тобой перед сходом лавины — правда?

Глаза Му Цина внезапно округлились, он посмотрел на Фэн Синя, который глядел на них точно таким же взглядом.

Они оба не знали, как следует ответить. Хуа Чэн сурово пригрозил:

— Моё терпение имеет границы. Считаю до трёх. Один! Два!

Медлить он явно не собирался. И вдруг Му Цин, проявив смекалку в миг опасности, вскричал:

— Ваше Высочество, беги!!!

В тот же миг Се Лянь, у которого на спине отпечаталось кровавое заклинание, бросился прочь. Хуа Чэн сразу обернулся и призвал белые шёлковые нити, которые моментально скрутили Се Ляня. Не сделав и двух шагов, принц упал.

Выглядело всё так, словно мгновениями ранее Се Лянь от страха не мог шевельнуться, или же был не в состоянии принять случившееся, не желал марать руки битвой, поэтому и стоял в стороне. А теперь наконец решился сбежать, но ему это не удалось. Однако в действительности никуда бежать принц даже не собирался!

Руки и ноги Се Ляня в несколько витков крепко связало белыми путами, его чёрные волосы и белые рукава разметались по земле, шляпа отлетела в сторону. Хуа Чэн медленно развернулся, некоторое время постоял неподвижно, но всё-таки направился к нему. Но сделал лишь несколько шагов, когда Фэн Синь позади него не выдержал и воскликнул:

— Хуа Чэн!

Шаг Хуа Чэна застыл, он чуть повернул голову.

Фэн Синь, собравшись с духо��, решил пойти на уговоры:

— Прошу… отпусти Его Высочество! Он уже достаточно настрадался. Ты… не можешь с ним так…

Хуа Чэн не ответил. Он подошёл к Се Ляню, склонился и поднял принца, одной рукой под колени, другой обняв за плечи.

Се Лянь, оказавшись у него в объятиях, прекрасно смог разглядеть выражения лиц двух «куколок». Фэн Синь громко взревел, будто бы наблюдал страшную картину, как тигр утаскивает в своё логово барашка, где разорвёт его на части и сожрёт. Му Цин вновь принялся изо всех сил рвать зубами белые нити, но те коварно сплелись таким образом, что все его усилия были тщетны. Хуа Чэн знал все тоннели пещеры Десяти тысяч божеств как свои пять пальцев — поворот, ещё поворот, и вскоре принц уже не видел своих бывших подчинённых, не слышал их голосов.

Заметки от автора: На самом деле бабочки не плетут коконы, во фразе «разрушив кокон, обернуться бабочкой» (прим. пер. — что означает «приложив немало усилий, выйти из трудного положения») под «коконом» имеется в виду «куколка». Впрочем, будем делать так, как нам нравится, не стоит обращать внимания на такие мелочи.

Хуа Чэн! Твой дневник! Мы прочитали его и теперь всё знаем!!!