Когда Фэн Синь заговорил о снадобье, Се Лянь обернулся и посмотрел на хижину, где отдыхали его отец с матушкой. Спустя мгновение принц сказал:

— Насчёт снадобья я что-нибудь придумаю. А пояс ты возьми.

Он так настаивал, что Фэнь Синю, который так ничего и не понял, происходящее даже показалось смешным. Пожав плечами, он поднял с земли упавший веер, которым раздувал огонь, и ответил:

— Ну ладно, я присмотрю за ним для тебя. Захочешь забрать назад, только скажи.

Се Лянь покачал головой:

— Я не заберу его назад. Можешь поступить с ним, как тебе вздумается.

Заложив Хунцзин, они наконец обзавелись деньгами и смогли несколько раз поесть как следует. А приняв во внимание поразительные кулинарные способности своей матушки, Се Лянь деликатно попросил её ни в коем случае больше не заниматься готовкой, лучше вместо этого ухаживать за отцом. Готовить же принц взялся сам. Не имея ни малейшего опыта в поварском деле, Се Лянь всё же неоднократно наблюдал за процессом. Получившиеся у принца блюда ещё хоть как-то можно было есть, тем самым их желудки оказались спасены от мучений.

После недавнего спора с государем Се Лянь пожалел о своих словах, но не смог признаться в этом. Принц ухаживал за отцом, по возможности, молча. При кровохаркании нельзя переохлаждаться, поэтому принц принёс в хижину побольше одеял и стал чаще топить печь.

Солдаты армии Юнань бросали все силы на поиски беглых членов дома Сяньлэ, и вскоре в этом городе тоже участились дозоры. С таким трудом устроившись на новом месте, они должны были вновь пускаться в бега.

Се Лянь уже сбился со счёта, какой город они покидали, спасаясь от погони. По правде говоря, обстановка в государстве, которую он видел на протяжении их пути, оказалась намного спокойнее, чем принц себе представлял. Хуже всего было именно в столице, но во многих других городах смена власти, похоже, почти не повлияла на жизнь людей.

Государь, принц, столица, аристократия… Всё это для простого люда было чем-то далёким, почти как бессмертные божества, существующие лишь в легендах. Казалось, народу нет особой разницы, кто теперь сидит на троне. Тем более, что новый государь после прихода к власти не проявил себя тираном, не издал жестоких законов, и людей сей факт совершенно не затронул, разве что на одну животрепещущую тему для обсуждения на досуге стало больше.

«Сколько му*1 земли я возделывал при государе дома Се, столько и буду возделывать при государе дома Лан!» — такие разговоры слышал Се Лянь среди людей.

*1 Му — мера земляной площади, 60 квадратных чжанов, приблизительно соответствует 0,066 га.

Это было правдой. Но вот что странно: когда речь заходила о Его Высочестве наследном принце, который из непобедимого защитника превратился в вечно проигрывающего неудачника, людей охватывало невероятное единодушие, как будто, стоило заговорить о нём, и все в тот же миг становились единым народом Сяньлэ, который горячо любил своё погибшее государство. Этого Се Лянь никак не мог понять и принять.

Впрочем, ему не очень-то хотелось переживать по этому поводу. Деньги, которые они выручили, заложив Хунцзин, не задержались и на несколько месяцев — вскоре снова ничего не осталось.

Кровохаркание и без того было крайне трудно вылечить, а если учесть меланхоличный настрой самого государя, который лишь усугублял положение, требовалось огромное количество снадобий, чтобы поддерживать его самочувствие хотя бы стабильным. Но стоит перестать принимать лекарства, ему сразу же станет хуже. У Се Ляня больше не осталось ценностей, которые можно было бы заложить. И однажды, когда они с Фэн Синем снова долго бродили по улицам, принц, подумав и так, и сяк, в конце концов сказал:

— Может быть… попробуем?

Фэн Синь, посмотрев на него, ответил:

— Что ж, давай попробуем.

Они уже не в первый раз задумывались о том, чтобы «попробовать», но только никак не могли окончательно решиться. К тому же, однажды смысл их разговора случайно дошёл до государя, который лежал в доме, и тот не на шутку разгневался и настрого запретил Се Ляню зарабатывать деньги таким унизительным способом, в противном случае он грозился перестать принимать снадобья. Тогда принцу пришлось оставить эту затею. Но сейчас… объяснять не требовалось, и Фэн Синь, и сам Се Лянь всё прекрасно понимали. Принц кивнул и получше затянул белую ленту на лице.

— Ваше Высочество, тебе не нужно ничего делать. Я сам. Так, даже если государь узнает, ничего страшного не случится! — предложил Фэн Синь.

Затем он сделал глубокий вдох, надолго задержал дыхание и вдруг громко закричал, обращаясь к прохожим:

— Уважаемые господа, почтенные земляки, прохОдите мимо — не проходИте мимо…

Люди вокруг вначале испуганно отшатнулись, затем стали понемногу собираться, послышались вопросы: «Чего ты так громко орёшь?!», «Чем вы занимаетесь?», «Коль чего умеете — так показывайте!», «Хочу посмотреть на разбивание камня на груди!»

Фэн Синь снял со спины лук и, позабыв о всяком стыде, заявил:

— Меня… меня называют «Божественным Стрелком», я могу пронзить лист тополя с расстояния в сотню шагов и готов продемонстрировать вам на потеху свой талант. Если господам понравится, не откажусь… от награды!

Фразы про «Божественного Стрелка» и «талант на потеху» они подслушали у других уличных артистов. И хотя сами то и дело повторяли, что ни за что не станут заниматься подобным, а всё же как-то так вышло, что все эти зазывальные речи остались в их памяти.

Толпа зашумела:

— Хватит болтать попусту! Сколько можно ждать?! Показывай скорее!

Фэн Синь вложил стрелу в лук и указал на какого-то зеваку, который стоял и грыз яблоко.

— Прошу вот этого господина выйти ко мне и поставить фрукт на голову. Я смогу попасть в это яблоко с трёх сотен шагов!

Но мужчина втянул шею в плечи и спрятался в толпе.

— Ещё чего!

Фэн Синь заверил:

— Я не попаду в тебя, не беспокойся! А если попаду, готов заплатить, сколько скажешь!

Мужчина отозвался:

— Я же не дурень какой! Если ты меня пристрелишь, деньги мне уже не понадобятся. Раз уж вышли на улицу продавать своё искусство, значит, у вас за душой ни гроша! И вообще, разве ты не должен стрелять в своего напарника?

Толпа согласилась:

— Вот именно!

Тогда и Се Лянь присоединился:

— Хорошо, давайте я поучаствую.

Кто-то тут же бросил им фрукт, который Се Лянь поймал и поставил себе на голову. Но Фэн Синь ни за что не желал втягивать в это Се Ляня, как он мог позволить принцу участвовать? Разволновавшись, он отобрал фрукт, сам съел его в пару укусов и нацелился на разноцветный флаг на высоком здании неподалёку.

— Я выстрелю вон туда! — и сразу выпустил стрелу.

Фэн Синь стрелял отлично, и конечно, сразу же попал в цель. Толпа взорвалась хохотом и закричала:

— Неплохо! Что-то да умеешь!

Со смехом и криками люди и впрямь накидали им денег.

Круглые монетки покатились по земле, Фэн Синь бросился подбирать их. Се Лянь тоже молча присел собирать монеты, но в душе почувствовал себя опустошённым, как будто что-то безвозвратно потерял.

Фэн Синь ведь когда-то был приближённым наследного принца, и, не говоря уже о простолюдинах, даже чиновники при виде него старались вести себя крайне вежливо, некоторые даже пытались снискать его расположение. Когда им пришлось таскать кирпичи и корзины с землёй, выслушивая крики мелких начальников, для Фэн Синя это уже считалось оскорблением, а теперь и вовсе приходилось выставлять себя напоказ, как дрессированную обезьянку. И его умение попасть в лист тополя с расстояния в сотню шагов нашло применение не на поле боя, а на улице, чтобы поразвлечь народ. Если подумать, ничего приятного тут нет.

Внезапно раздался визгливый женский голос:

— Кто это тут вздумал из лука стрелять?!

Се Лянь испуганно замер, а люди немедля указали на Фэн Синя:

— Он!

Фэн Синь застыл в недоумении, а толпа тем временем расступилась и пропустила грозно вышагивающих женщин. Одна из них держала в руке стрелу, которую только что выпустил Фэн Синь. Окружив его, женщины принялись браниться:

— Проклятый паршивец! Ты стрелял? Да как посмел! Посреди бела дня размахивать оружием! Испортил складную ширму на нашем дворе! Как теперь будешь возмещать ущерб?!

— Да! И ещё наших гостей распугал!

Выяснилось, что стрела, пронзив флаг, не остановилась, а полетела дальше, в чужой двор. Фэн Синь и без того не очень любил иметь дело с женщинами, а эти были ярко наряжены и накрашены, аромат их косметики ударял в нос так, что хотелось задержать дыхание — наверняка никакие это не благородные дамы. С перепугу Фэн Синь замахал руками и стал отступать. Се Лянь поспешил выйти вперёд и заслонил его собой со словами:

— Простите, простите. Он не специально. Что до возмещения ущерба, мы что-нибудь придумаем…

Разгневанные женщины принялись толкать принца, восклицая:

— А ты кто такой?! Тебе… — Но от нескольких толчков белая лента нечаянно сползла с лица Се Ляня, и женщины, увидев его облик, внезапно сменили тон. Их глаза засияли, а голоса сделались приторно-сладкими: — Ой, какой красивый паренёк!

Се Лянь:

— ???

Одна из женщины хлопнула в ладоши и радостно заявила:

— Отлично! Решено! Вы ведь с ним заодно? Значит, ты нам и заплатишь!

Се Лянь:

— ???

Принц ещё не успел ничего понять, когда женщины потащили его за собой к роскошному зданию. Подняв голову, принц увидел на балконе второго этажа целую стайку красивых наряженных девушек, подобных веточкам цветущих деревьев, щебечущих словно иволги. Лишь тогда Се Лянь понял, что его увели содержательницы публичного дома!

Он немедля покрылся гусиной кожей с ног до головы и затараторил:

— Подождите, у меня нет денег, у меня правда нет ни копейки!

Хозяйки борделя противно загоготали:

— Разумеется, денег у тебя нет! Мы как раз за этим тебя сюда привели! Подзаработать!

— ??? — Се Лянь: — Простите, но я ведь мужчина!

Хозяйки начали сердиться:

— Мы поняли, что ты мужчина! Не слепые!

Фэн Синь, окружённый зеваками, наконец пробрался через толпу, подбежал к ним и прикрикнул на женщин:

— А ну отпустите Его… отпустите его!

В итоге двое, чтобы выбраться из затруднительного положения, просто бросились бежать, прекрасно понимая, что провинились перед женщинами, и ни о какой потасовке речи идти не может. Разъярённые хозяйки публичного дома позвали два-три десятка бойцов, и те в итоге гоняли Фэн Синя и Се Ляня по всему району! В таких передрягах им ещё бывать не приходилось. В итоге они решили впредь не приближаться к этой части города.

Однако теперь они убедились в одном: уличными представлениями действительно можно раздобыть деньжат. Поэтому, выбрав другое место, они установили для себя подмостки и принялись за работу. В этом городе они появились недавно, и потому принесли зрителям чувство новизны. Кроме того, Фэн Синь был довольно хорош собой, и его благородная наружность в первые же дни позволила им заработать денег, которых хватило на пропитание и лекарства для государя. Однако всё хорошее когда-нибудь заканчивается — не прошло и двух недель, и кое-кто явился по их душу.

В тот день Се Лянь и Фэн Синь только завершили представление, как их окружили несколько рослых мужчин. Принц насторожился, заподозрив, что это солдаты Юнань, руки в его рукавах сжались в кулаки, готовые в любой момент нанести удар.

— Кто вы такие? — тихо спросил он.

Главарь молодчиков недовольно хмыкнул:

— Вы столько времени работаете на нашей территории, и до сих пор не знаете, кто мы такие?

Се Лянь и Фэн Синь ничего не поняли. Между тем другой мужчина заявил:

— Вы отбираете наш хлеб уже так долго, не хотите ли дать нам объяснение? Или сказать нечего?

Тут-то двое и поняли, в чём дело. Выходит, эти люди — местные, которые также зарабатывают на уличных представлениях.

В каждом городе бродячий люд объединялся в шайки и разделял владения. Когда Се Лянь и Фэн Синь появились здесь и стали давать представления, к ним перебежала некоторая часть чужих зрителей, а с ними и чужой заработок. Разумеется, эти артисты явились, чтобы стребовать с них за ущерб. Но разве новички могли вникать во все тонкости этого ремесла?

Се Лянь подумал: «Да кто бы стал отбирать ваш хлеб, не будь на то крайней необходимости?», вслух же мягко произнёс:

— Мы вовсе не отбираем ничей хлеб. Зрители идут смотреть на то, что им больше по душе, мы ведь никого насильно не заставляем глазеть на наше… искусство стрельбы.

Но его даже слушать не собирались, только грубо заявили:

— Не отбираете, значит? Нам за эти дни и монетки не перепало, вы двое загребли себе всю прибыль!

«Бах!» Едва не подскочив от испуга, все повернулись на грохот и увидели, ка�� Фэн Синь вынимает кулак из стены. В стене осталась вмятина, от которой расползались трещины.

Фэн Синь угрожающе спросил:

— Вы явились чинить нам неприятности?

Скорее всего, толпа молодчиков именно за этим и явилась — поговорить кулаками. Но после удара Фэн Синя выяснилось, что у этого юноши кулаки, без сомнения, потвёрже будут. Пламя гнева недовольных тут же заметно поутихло. Однако они не могли просто так смириться, поэтому главарь шайки, ненадолго замолчав, заговорил по-другому:

— Вот что. Согласно принятым правилам, мы должны устроить состязание. Победитель остаётся, проигравший быстренько собирается и проваливает, и больше не смеет зарабатывать на этой территории!

Услышав предложение, Фэн Синь обрадовался. И не мудрено — куда простым смертным с ними состязаться? Победа достанется с лёгкостью!

Се Лянь тоже вздохнул с облегчением.

— Я как раз это и хотел предложить. В чём вы желаете состязаться?

Мужчина громко ответил:

— Потягаемся в своём лучшем мастерстве, как уличные артисты!

Покуда он говорил, двое других его соратников уже притащили несколько каменных плит, и главарь, похлопав по камню, добавил:

— Разбивание камня на груди! Ну как? Не струсите?

Судя по его довольному выражению лица, это и впрямь был его коронный номер. Се Лянь, опустившись на корточки, тоже потрогал камень, затем поднял голову и ответил:

— Я-то не струшу. А вот справишься ли ты?

Плиты ведь были настоящими.

Здоровяк расхохотался:

— С твоим-то тельцем? Лучше о себе беспокойся!

Фэн Синь присел рядом с принцем и прошептал:

— Ваше Высочество, может, лучше я?

Но Се Лянь покачал головой:

— Нет. Ты и так потрудился немало, в этот раз позволь мне, — хоть в чём-то он хотел быть полезным.

Так Се Лянь и здоровяк улеглись на землю, а на грудь каждому из них водрузили по каменной плите. Фэн Синь взял большой молот, прикинул вес в руке и уже хотел ударить, но Се Лянь вдруг сказал:

— Постой.

Молодчики обрадовались:

— Что, решил признать поражение? Пока ещё не поздно, мы просто позволим вам уйти!

— Нет. Я хочу добавить ещё плиту.

Остальных его просьба поразила:

— Да ты, никак, ополоумел???

Се Лянь неторопливо произнёс:

— Но ведь вы сами сказали — это состязание. А если мы оба выдержим по одной плите, разницы никакой не будет. Разве тогда получится выявить победителя?

Кто-то из здоровяков отнёсся с недоверием, кто-то решил, что принц совсем сдурел, кто-то заподозрил его в пустой браваде. Посовещавшись, они решили и правда придавить его ещё одной каменной плитой. Но после случилось уж совсем невероятное — Се Лянь велел добавить третью!

Теперь-то ни у кого не осталось сомнений — он повредился умом, так что молодчики просто выполнили просьбу. В итоге картина вышла пугающая — на груди Се Ляня высились целых три каменные плиты.

Под пристальными взглядами артистов Фэн Синь замахнулся молотом и, не моргнув глазом, нанёс удар, от которого все три плиты раскололись на дюжину кусков! А Се Лянь под восторженные возгласы собравшихся зевак преспокойно поднялся с земли, целый и невредимый, и непринуждённо отряхнул одежду от пыли. От такой картины зрители вытаращили глаза и раскрыли рты. Главарь шайки то мрачнел, то бледнел, и Се Лянь подумал: «Теперь-то он отступит, испугавшись трудности».

Принц решил было, что противник признает его победу и с этой поры никто не станет их беспокоить. Но здоровяк, несколько раз переменившись в лице, стиснул зубы и вдруг сказал:

— И мне тоже добавьте две плиты! Нет, сразу три давайте!

Его дружки всполошились:

— Старший брат, так не годится, этот человек наверняка применил какое-то колдовство, тебе не стоит с ним тягаться!

— Да! Он точно прибегнул к обману!

Фэн Синь разгневанно воскликнул:

— Мать вашу! Сами ничего не умеете, а других обвиняете в колдовстве и обмане?!

Однако главарь заявил:

— Каменная плита и молот — это наш конёк, я прекрасно вижу, применялось ли колдовство! Этот сопляк и правда кое-что умеет. Но в трёх плитах ничего необычного нет, я смогу выдержать и четыре! А если мы одержим победу, они уйдут!

Фэн Синь вмешался:

— Это невозможно, сдавайся! Смотри, как бы жизни не лишиться.

Но здоровяк оставался непоколебим, он заставил-таки своих дружков водрузить ему на грудь четыре плиты и сказал:

— Смотрите внимательно!

Се Лянь, видя, что дело принимает нехороший оборот, прошептал:

— Фэн Синь, может, остановим их? Четыре плиты простому смертному точно не выдержать.

Фэн Синь, тоже шёпотом, отозвался:

— ��ожет, пока не будем вмешиваться? Не думаю, что дело дойдёт до смертельного исхода, ударят пару раз, и он поймёт, как сильно ошибся.

Се Лянь хмуро покивал и решил пока понаблюдать. И правда — младший товарищ здоровяка боязливо ударил молотом по плитам, и главарь тут же изменился в лице. Молодчик с молотом тут же замер, а главарь забранился на него:

— Посильнее! Ты что, не ел сегодня? Как ты собрался плиты разбивать?

Не смея перечить, во второй раз помощник ударил изо всех сил. Раздался грохот, и здоровяк мгновенно побагровел, словно вот-вот из его рта хлынет кровь. Се Лянь и Фэн Синь, видя, что дело плохо, поспешили прервать их:

— Стойте, не нужно совершать над собой насилие!

Но главарь шайки огрызнулся:

— Никто насилия над собой не совершает! Это мой коронный трюк! Глядите в оба, я заставлю вас признать поражение! Продолжим!

Молодчик с молотом, сделав страдальческое лицо, нанёс ещё удар. И уж на этот раз как следует — кровь, брызнувшая изо рта здоровяка под плитами, залила землю вокруг, его помощник от испуга выронил молот, а остальные, окружив главаря, заголосили:

— Довольно, старший брат, смирись, если эти сопляки не желают отсюда уходить, так пусть остаются, а твоя жизнь важнее!

У пострадавшего на лбу вздулись вены, изо рта пошла кровавая пена, однако он возразил:

— Смириться? Ни за что! Нам уже который день есть нечего. Если дальше так пойдёт, что с вашими жизнями будет? Продолжаем! Ни за что не поверю, что я не одолею в состязании этого хлипкого сопляка! Да к тому же в своём лучшем мастерстве!

Се Лянь не мог больше на это смотреть. Он сказал первым:

— Ладно. Раз так, я признаю поражение. Начиная с завтрашнего дня, мы больше здесь не появимся! Фэн Синь, пойдём!

Он развернулся и направился прочь, а за спиной раздались радостные возгласы.

Фэн Синь, нагнав принца, удивился:

— Ваше Высочество, мы что, вот так просто уйдём отсюда?

С таким трудом они нашли способ заработка, но вот приходится и от него отказаться. Се Лянь вздохнул:

— Ничего не поделаешь. За те несколько ударов он уже получил серьёзные внутренние повреждения. Боюсь, как бы не остался калекой. А если бы состязание продолжилось, он бы точно поплатился жизнью. Тогда мы бы в любом случае не смогли больше там оставаться.

Фэн Синь, почесав затылок, раздражённо бросил:

— Что за человек… Жизнь ему не дорога!

Се Лянь ответил:

— Все стараются как-то выжить.

Принц даже сожалел немного — если бы он знал, что так получится, не стал бы разбивать три плиты на груди, сразу признал бы поражение. Тогда и соперник не нагрузил бы себя четырьмя плитами. Пусть главарь той шайкигрубый и неотёсанный, но всё же его поступок достоин уважения.

— И вообще, — добавил принц, — никто ведь не говорит, что без выступлений на улицах нам только и остаётся, что повеситься на дереве.

Но когда они к вечеру вернулись в свою хижину, матушка опечаленно сообщила принцу, что его отцу стало хуже, и сейчас государь не способен вынести ещё один переезд, нужно какое-то время восстановить силы и здоровье. Другими словами, они пока что не могут покинуть этот город.

Се Лянь вновь перевернул все свои запасы, но так и не нашёл, что ещё заложить, поэтому сел на ящик и уставился перед собой в пустоту. Фэн Синь как раз варил снадобье, при этом хмыкая себе под нос какую-то песенку, да ещё ужасно противную… Се Лянь не желал обращать на него внимания, но тут уж не выдержал:

— Что это с тобой? Настроение, что ли, прекрасное?

Фэн Синь поднял голову и отозвался:

— А? Да нет…

Се Лянь не поверил:

— Правда?

Принц заметил, что с самого первого дня, как они взялись за уличные представления, Фэн Синь стал каким-то странным, особенно в последние дни. Иногда он мог глупо заулыбаться без причины, иногда вдруг загрустить. Когда Му Цин ещё не покинул их, эти двое большую часть времени были неразлучны, теперь же, после ухода Му Цина, Фэн Синь часто в одиночку ходил навещать государя и государыню, чтобы отнести им еды или ещё за какими другими делами. Когда он пропадал надолго, Се Ляню начинало казаться, что Фэн Синь столкнулся с какими-то неприятностями, но принц не находил в себе сил на расспросы. Глядя на горшок со снадобьем, он помолчал немного и спросил:

— Это был последний свёрток?

Фэн Синь, поворошив бумажные свёртки от лекарств, валяющиеся на полу, ответил:

— Да. Если завтра мы… — Он вспомнил, что государь сейчас в хижине, и нельзя, чтобы он услышал, поэтому тут же понизил голос: — Если завтра не сможем выступать на улицах, что будем делать?

— …

П��осидев ещё долгое время, Се Лянь вдруг поднялся и сказал:

— Оставайся здесь. А я пойду что-нибудь придумаю.

Фэн Синь с сомнением спросил:

— Куда ты пойдёшь? И что ты можешь придумать?

Но Се Лянь уже направился прочь и ответил, не оборачиваясь:

— Не спрашивай. И не ходи за мной.