Макс охватило такое чувство, будто во сне она падала в пропасть. Медленно придя в себя, она услышала шум дождя, который сильно стучал в окна, словно пытаясь пробудить ее от грез. Мужчина спокойно лежал за ее спиной, их скользкие тела были прижаты друг к другу. Ее веки дрогнули, обнаружив, что она лежала в его объятиях.

Как долго они сходили с ума друг от друга?

Грудь на ее спине слегка вздрагивала от ровного дыхания мужчины. - Даже если я раздавлю тебя, находясь так близко... я не хочу расставаться с твоим телом.

Он притянул ее ближе—насколько это было возможно—в свои объятия, лицом к себе. Кожа создавала трение и кончики ее вершин уже давно болели от его постоянных поддразниваний. Мужчина издал удовлетворенный стон и позволил им встретиться с его губами. Он сосал, пожирал и перекатывал ее мягкую плоть между зубами.

Макс посмотрела на него опухшими глазами. Он выглядел столь же неряшливо, как и она сама; его обычно холодное, суровое лицо, похожее на отполированное лезвие, было покрыто потом, а глаза затуманены атмосферой горячей любви. Его волосы были растрепаны, как будто он пережил шторм, а кожа была украшена десятками полумесяцев.…

Рифтан слабо улыбнулся, увидев легкие раны на теле. “У меня на теле не было даже царапины, когда я сражался с василиском…”

“Я ... и-извини.”

Из ее горла вырвался ужасный звук, похожий на сдавленный крик. Его голова снова наклонилась, чтобы захватить ее губы, запечатывая голос внутри. Девушка была очень напугана его ониксовыми глазами, смотревшими на нее с непонятным выражением.

“Ты страшная чародейка.”

Она хотела вопросить его о том, что он имел в виду, но ее губы находились в пылу сражения. Их скользкие языки медленно сплетались друг с другом в ленивом танце.

“Я думаю, что знал это с самого первого дня. Что ты ... оставишь мне шрам.”

Его последние слова были так слабы, что она едва могла их понять. Вскоре она погрузилась в глубокий сон, как будто растаяла в теплой воде.

*

На улице шел сильный дождь, словно природа пыталась загладить вчерашнюю безобидную морось. Это побудило Рифтана и его солдат отложить поездку в столицу. И так как он даже не мог тащиться в деревню для осмотра под покровом проливного дождя, он провел весь день, бездельничая в их комнате, впервые с тех пор, как вернулся в замок.

Они лежали в постели совершенно голые, просто прислушиваясь к ритму дождя за окном. Большую часть времени они были заняты страстными объятиями друг с другом, не оставляя ни дюйма кожи без внимания, бесконечно делясь своим теплом. Они интенсивно занимались любовью, заставляя Макс волноваться о том, разрешен ли вообще такой уровень близости. Когда они не были заняты друг другом, они глотали еду и вино, которые приносили им слуги.

Он посадил ее к себе на колени и стал кормить. Чувствуя себя вялой, Макс даже забыла почувствовать привычное смущение, и вместо этого положила голову ему на грудь, покусывая кусочки сладких фруктов и хлеба со сливками, которые он подносил к ее рту. При этом душераздирающем зрелище на губах Рифтана расцвела улыбка.

“Ты прям как маленькая птичка.”

Он дал ей глоток вина и нежно прижался губами к ее выпуклым щекам, чувствуя ее мягкую плоть на своих мускулах. Рифтан не отпускал ее даже на долю секунды; он был подобен животному, преданно заботящемуся о своем собственном ребенке. Он вымыл ее и осыпал поцелуями. И Макс была совершенно очарована его страстной и настойчивой любовью, ведь никогда прежде девушка не испытывала ничего подобного.

У нее вдруг возникло странное желание крепко обнять его своими мягкими руками и потереться лицом о его широкую мускулистую грудь. Если бы она не была так измучена, то наверняка поддалась бы этому мимолетному порыву.

Даже мать никогда раньше не прижимала ее к себе так крепко.

- Этот виноград восхитителен, - пробормотал он, проталкивая фрукт ей в рот. Макс взяла виноградину в рот и зажала ее между зубами, наслаждаясь сладким соком. Когда часть жидкости потекла по краям ее рта, Рифтан попробовал ее на вкус губами. Его рука, коснувшаяся ее щеки, была нежной, но его ласки волновали ее. Вскоре в голову пришла мысль о его влажных губах, нежно покрывающих золотистыми поцелуями ее кожу. Их едва разделенные тела нагревались в тандеме, лишь подогревая теплые потоки внутри комнаты.

Макс почувствовала, как у нее перехватило горло, но она не жаловалась—не хотела жаловаться. Охваченная безумием, пожиравшим весь ее разум, она подняла дрожащие руки и обвила ими его шею. В следующее мгновение ее тело снова упало на знакомую мягкую простыню.

Когда они накинулись друг на друга, тарелка, стоявшая на кровати, опрокинулась в сторону, а кусочки фруктов небрежно рассыпались по кровати. Рифтан продолжал слизывать все следы сладкого сока, окрашивающего ее кожу, в то время как его толстая грудь сжимала ее гладкие холмики. Их взмокшая от пота кожа давно склеилась с влажными простынями.