Опустим воскресенье и перейдём сразу к понедельнику. Время после занятий.
Придя два дня спустя в клубную комнату, я увидел на белой доске надпись: «Время пришло!».
Встав перед доской, Масузу яростно произнесла:
— Именно! Время пришло.
— Для чего-ня?
Спросила Чива, жуя булку с карри. Она постоянно что-то жуёт, но почему-то не растёт.
— О каком времени речь-то?
— Разумеется, время признания Харусаки-сан Сакагами-семпаю.
— Ха?
— Благодаря двум прошлым явлениям, наверняка очки любви* Сакагами-семпая возросли. По моим расчетам они уже достигли отметки «влюблён с головой».
Правда, что ли?
— А не слишком ли мы торопимся? В прошлый раз наши усилия обозвали «сценкой».
— Разве?!
А, точно. Чива же не в курсе.
— Это мнение играет нам только на руку, — начала Масузу. — Согласно данным, Сакагами-семпай — любитель комических шоу. Особенно сценок. Говорят, когда ему рассказывали что о случае с гитарой, что о предыдущем, он отзывался «хотелось бы увидеть». Так что можно считать, что он заинтересован в Харусаки-сан.
— Обернулось бедствие прибытком, говоришь.*
То есть он заинтересовался ей не как гитаристкой или воином с предыдущей жизнью, а как актёром… Ради чего мы до этого мучались, а?..
— С-сценка?.. Я вложила в игру всю душу… сценка!..
Чива растерянно опала на стол. Помнится, Масузу тоже была довольно расстроена.
— Я думаю, что нам уже не избежать этого ярлыка, а потому…
— Минуточку, подожди, — в панике прервал я Масузу. — Даже если он и заинтересовался сценкой, не факт, что он влюбился. Мы же говорим о сверхпопулярном семпае, что вечно окружен девушками. Вряд ли он падёт так быстро.
Перед признанием необходимо увериться, что его примут наверняка. Если её отвергнут, это приведёт лишь к отдалению друг от друга.
— Отчасти ты прав.
Я думал, она будет это отрицать, но Масузу лишь слегка кивнула.
— На твой взгляд, какова вероятность успеха, Эйта-кун?
— В лучшем случае 1 или 2 процента.
— Для дела необходимо хотя бы 5 процентов. Тогда нам стоит продумать план действий…
— Погодите, — Чива, поднявшись, вклинилась в разговор. — Я попробую. Признаюсь.
— Серьёзно?
— Отвергнет так отвергнет. Это по-своему интересный опыт. Не попробую — не узнаю.
— Ну, впрочем, решать тебе. Ты точно уверена?
— Нет, конечно, — Чива отстранённо улыбнулась.
Забытая нами Масузу произнесла:
— Ты словно жаждешь быть отвергнутой.
— Б-быть такого не может! Какой идиот будет думать о проигрыше перед началом! — почему-то Чива в спешке начала яростно отрицать это.
Хм… А, ну и ладно. Раз виновник готов, то сторонним людям не должно мешать ему.
— Итак, как признаваться?
— Для тебя, Харусаки-сан, лучше всего будет признаться прямо. Но пожалуйста, не провались так, как на той тренировке в признаниях несколько дней назад.
Ну да, на крыше Чива крайне нервничала.
— В этот раз всё получится! Я же не боюсь чужих взглядов.
— Тогда почему в тот раз вышло так?
— Ну, это потому что целью был Э-кун…
Чива, покраснев, взглянула на меня.
Что? Если признавалась мне, то почему нервничала? Может, от того, что признавалась давнему знакомому.
— Тогда давайте, чтобы никто не помешал, устроим классическую закладку письма в шкафчик для сменки.
— Верно, так никто не помешает, — Чива недовольно кивнула.
Последующие 2 часа до закрытия школы наша троица сочиняла письмо.
Сакагами Такуя-сама.
Приношу свои извинения, что столь внезапно беспокою письмом. Позвольте представиться: имя мне Харусаки Чива из класса 1-5. Я с момента поступления в школу всегда думаю только о вас. Если вы не против, то, прошу вас, давайте станем парой. Я буду ждать вас сегодня с 5 до 6 вечера на крыше школы. Если вы не желаете этого, проигнорируйте. Тогда и я откажусь от своих чувств, отбросив их.
— Не слишком ли коротко? — высказал я своё мнение.
— Нет. Если чрезмерно увлечься, описывая чувства, это может произвести на него обратный эффект. Такое лучше писать в уверенном тоне и коротко.
Масузу, по сути и написавшая этот черновик, уверенно коснулась груди.
— Но обороты вроде: «Если вы не желаете этого, проигнорируйте. Тогда и я откажусь от своих чувств», — смотрятся как-то наигранно.
— Он предназначен для привлечения внимания, чтобы не создавать лишних проблем потом. Это лучше, чем: «Может, тогда начнём с простой дружбы».
Хе… Вот оно как.
— Слушай, Чива, ты точно уверена?
Чива всё ещё витала где-то в облаках, безразлично взирая на дно пустой чашки.
— Э? А? Да, почему бы и нет. Почерк у Нацукавы красивый.
— Да я не об этом, а о содержании письма.
Да что с ней такое? Неужели уже нервничает?
— Ты точно уверена, что хочешь завтра, придя в школу первой, подложить письмо в шкафчик Сакагами-семпая?
Чива, принимая розовый украшенный конверт, кивнула.
Итак. Что же из этого выйдет?..
— --
Результат не замедлил себя ждать. Как и было указано в письме, Сакагами-семпай появился на крыше в 5 вечера.
— Я согласен.
— Э?
Отпустив обалдевшей Чиве теплую улыбку, он произнёс:
— Я давно думал, что Харусаки-сан милая.
— П-правда?
— Да и от брата о тебе многое слышал. Вроде, ты умеешь играть на гитаре?
— А, да, можно и так сказать.
Ложь. Ни аккорда же не возьмёшь!
— Ещё, говорят, сражаешься с неведомым врагом, так?
— Э, ну, к счастью, он уже запечатан.
Его вообще-то изначально не было!
— Мне нравятся такие девушки — с примесью загадочности.
Семпай, у тебя с головой всё в порядке?!
— Почему бы нам для начала не сходить в кино в воскресенье? Можешь выбор фильма оставить за мной, Чивава-тян?
… Вот так вот неожиданно, по словам Чивы, всё прошло. Закончив рассказ, она застыла на стуле. Видимо, не верит, что признание приняли. Оно и понятно, я сам в шоке. Сами посудите: парень? У Чивы?.. Хотя, как-никак она уже в старшей школе, и внешность у неё ничего, так что ничего странного. Жаль только, что одна лишь внешность.
Этот поворот никак не хотел укладываться в голове. По идее надо бы её поздравить, но слова не идут с языка. Наверное, когда Чива узнала, что у меня появилась девушка, она чувствовала себя так же. Теперь понимаю.
— Полный успех, — с этими словами Масузу нарисовала на доске здоровенный «знак поздравления»*.
— Первая победа, огромный успех! Продолжительные усилия «Объединения девушек для самосовершенствования» наконец принесли плоды. Я никогда ещё не была так рада, что я его председатель.
И, сведя ладони, она с благоговением посмотрела в потолок, выражая радость всем телом. Наверняка, если не отвлечь её, она начнёт кружиться в танце. Не отказался бы увидеть.
— Разве «продолжительные усилия» это не всего-то несколько недель? И когда это ты себя вела как председатель?
— Стоит ли водой обливать место, где радости много*?
И, несмотря на эти её язвительные слова, Масузу определённо была рада.
— Конечно, отчасти помогла привлекательность Харусаки-сан, но и «его» тетрадь сыграла довольно большую роль — это факт. Как насчёт тоже порадоваться за неё, Эйта-кун?
— По-помолчи уж! Какое мне до того дело!
— Ну да… — молчавшая до этого Чива наконец-то подала голос. — Я думаю, что написавший эту тетрадь человек — первая любовь-сан Нацукавы — замечательный человек.
— Что?..
Это ещё с чего? Не могу сделать вид, что не слышал.
— Написавший это был эгоистом в плену собственных иллюзий, и в каком месте он замечательный?!
Чива удивлённо уставилась на меня, поднявшего голос, и сказала:
— Честно говоря, мне не особо понятно содержимое тетради. И гитара, и прошлая жизнь — мне это не показалось особо интересным.
— То-точно?
Ну да. Естественная реакция.
Чива, качнув головой, продолжила:
— Но я думаю, что его вера в «это круто», в которой он ни капли не сомневается, — замечательна.
— Что ты говоришь-то…
Верить в крутость — замечательно? Но это же написал я, будучи в средней школе? Путающий «необычное» и «крутое», достойный стеснения я.
Ныне я не верю ни единому слову, написанному в тетради. Таков закон жизни, наверное…
— Масузу, спасибо, — Чива протянула руку Масузу для пожатия. — Это всё благодаря тебе и твоей первой любви. Я смогла достичь цели.
— Но вот радостной от этого не выглядишь, — протянувшая в ответ руку Масузу вопросительно наклонила голову. — Это не похоже на тебя. Тебе бы стоило сейчас выражаться более прямо. Празднуя, кричать от радости: «Ура, у меня парень завёлся, ура!».
— А-ха-ха, может, и так, — улыбнулась Чива. Но радоваться особо не спешила.
— --
В тот день на ужин я приготовил только любимые Чивой блюда. Телятина под чесночным соусом, салат с цыплёнком по-сычуаньски и гамбургский стейк. Поводом, разумеется, было успешное признание и укрепление сил перед первым свиданием в воскресенье.
Но Чива почему-то практически ничего не ела, а ведь обычно она бы даже у меня попыталась стейк отобрать. Ужин проходил в абсолютной тишине. Настолько мёртвой, что можно было расслышать вой собак в отдалении… Словно мы не победу празднуем, а над телом рыдаем.
— Н-ну, можно тебя поздравить с достижением цели! — как можно более радостным голосом попытался я завести разговор. На что Чива, легонько кивнув, ответила:
— Известный на всю школу красавчик-семпай пал к моим ногам. Я сверхпопулярна, ура.
— Нуу, — мне кажется, что, вообще-то, не влюбив в себя нескольких парней, нельзя считаться популярной. В нашем же случае, скорее, качество превыше количества.
— Когда это разлетится по школе, девушки наверняка начнут завидовать, да и парни точно пересмотрят мнение о тебе. И никто больше не скажет: «Бедная Чихуа-хуа».
— Но ведь фанатки семпая наверняка затаят злобу и, быть может, начнут издевательства.
— Не волнуйся. Уж ты-то сможешь дать им сдачи.
— А-ха-ха, ну да.
На этой ноте разговор оборвался и гостиная вновь погрузилась в тишину.
Ууу… И чего она такая невесёлая-то?
— Тебя точно устраивает, — пробормотала Чива.
— Э?
— То, что я буду встречаться с семпаем. Тебя точно это устраивает?
— Ты о чём? Мы же ведь ради этого и основали клуб, прорабатывая различные планы, стараясь изо всех сил.
— Интересно, что станет с Объединением девушек теперь?..
— Временно приостановит деятельность. Ведь цель достигнута.
— Ясно. Даже как-то жаль.
— А вот я, напротив, даже рад. Теперь я снова могу с головой уйти в учёбу.
Чива не ответила. Она даже не доела и половины приготовленного.
— Э-кун, выходит, тебе всё равно, что со мной будет, да? — сказала она, склонив голову.
— Почему?
— Точно. Э-кун, ты же ведь парень Нацукавы Масузу, как-никак.
Её слова были пропитаны язвительностью.
— И что с того? Я же ведь изо всех сил пытался помочь тебе стать сверхпопулярной. Ты же жаждала любви как в сёдзё манге, так ведь? Разве ты не потому так старалась-то?
— Именно. Старалась изо всех сил.
— И ты обрела награду. Так чем ты…
— Да какая это награда-то?! — вскинувшись, прокричала Чива.
— Э? — то есть того, что ты привлекла внимание семпая, тебе мало?
— Ты уверен? Э-кун, ты точно хочешь, чтобы я встречалась с другими парнями? Ведь мы тогда, наверное, не сможем больше вот так вот вместе ужинать.
— Вовсе не…
Нет. Скорее всего так. Узнав, что ты постоянно ужинаешь с другим парнем, думаю, и семпай далеко не обрадуется.
Стол, за которым не будет Чивы. Ужины в одиночестве… Даже как-то грустно, но.
— Вы-выдержу, — притворно попытался скрыть я свои мысли. — Раз уж ты наконец-то исполнила свою мечту, — и в этот момент я наконец заметил, что в её глазах стояли слёзы. Из переполненных влагой глаз скатилась слезинка.
— Дурак… — плача, Чива повторяла это снова и снова. — Дурак. Дурак, дурак. Э-кун дураак… — повторяла, точно так же, как и в вечер, когда решила стать популярной. Но в тот раз эти слова звучали как объявление войны, сейчас же — словно слабый плач щенка, покинутого всеми.
— Э-эй, Чива?...
— Дурак. Э-кун, я тебя ненавижу. От всей души!
— Да что с тобой не так?!
— Как жаль, что я подруга детства Э-куна! Лучше бы всё было проще. Лучше бы мы были простыми одноклассниками. Тогда бы не было так тяжело. Быть подругой детства ни разу не замечательно!
— Э?
Что? Жаль, что стала подругой детства?
— Ты с чего это вдруг? Мы же ведь знакомы с 1 класса младшей школы. Мы с тобой как старший брат с сестрой.
Чива, направив на меня заплаканный взгляд, произнесла:
— Не так! Я на 3 месяца и 10 дней старше.
— Да какая разница-то! Тогда старшая сестра и брат, в любом случае — мы как семья.
— Говорю же, мне это не нравится! — лицо Чивы было залито слезами.
Да что с тобой?.. Почему у тебя такое выражение лица-то?
— Пожалуйста, не плачь. Ну же, Чива, прекращай плакать.
— Будто я могу перестать! Дурак! — выкрикнув эти слова, Чива встала. И выскочила через дверь веранды, я даже остановить её не успел. Я остался стоять, даже не в силах догнать её.
— Да что с тобой такое?..
Я что, сделал что-то не то? Думай. Неужели я сделал что-то, способное обидеть Чиву? Бесспорно, мои действия с момента создания «Саморазвлечения» прилагались лишь ради себя — этого не отрицаю.
Но, в то же время, это всё делалось и ради Чивы.
У Чивы появился парень. Значит, Саморазвлечение на время приостанавливает деятельность, и я снова могу с головой уйти в учёбу. Для обеих сторон это идеальный результат. Но почему-то Чива плакала. Я где-то ошибся, что ли? Где я мог напортачить?
Абсолютно не вижу причины. Какой стыд. Сколько бы я не учился, так и не научился понимать других людей. Ясно лишь одно.
— Я заставил Чиву плакать.
Черт. И чего я так расстроен-то? Почему мне так грустно-то?
Что тут плохого? Быть может, это шанс положить конец нашей близости. Правда, останется ещё неуправляемый фактор в лице Масузу. Но даже так, когда я отдалюсь от создающей проблемы Чивы, моя школьная жизнь станет более спокойной. Если такой проблемной сущности не станет, то будет гораздо лучш…
— Если бы…
На блюде осталась половина недоеденного Чивой стейка. Мисо-суп, в который я вложил столько усилий, да и остальная еда тоже остались почти не тронутыми.
Глядя на то, как горячая еда остывает, душа тоже словно застывала. Глядя на это… до меня наконец дошло.
— Ах, вот почему.
Точно. Я же сам недавно говорил. Не так давно я же ответил Каору.
Чива моя «семья».
А когда теряешь кого-то из семьи, грустить — естественно.
— --
Ночью мне приснился сон. Сон о прошлом. О начале прошлой осени, проще говоря, дни, когда я ещё был на третьем году средней школы, начало второго семестра.
— --
В подступающих сумерках я сидел на стуле в гостиной, даже не включая света.
— Вот уж не думал, что мой дом настолько велик…
С момента, когда мать и отец исчезли, оставив меня одного, прошло больше месяца. Родственники, конечно, ищут, но их местонахождение до сих пор неизвестно. Впрочем, их настрой сменился на скорое прекращение поисков, сместившись в плоскость «кто приютит меня».
Вернее сказать: «На кого меня повесить». И я не думаю, что это преувеличение. Скорее, вполне естественная реакция, ведь у них есть своя собственная жизнь. И вдруг им заявляют: «Вам теперь ещё и ребенка, ученика 3 класса средней школы, растить». И даже то, что мы родственники, не особо смягчает факт. И незамужняя тётя, с которой остальным родственникам не удаётся связаться (её имя Саэко, кажется), тоже, думаю, не обрадуется.
У меня больше нет семьи. Мне придётся теперь жить одному.
— Наверное, пора поужинать.
В кухне была свалена куча коробок из-под рамена быстрого приготовления и обедов из магазина. С недавних пор я ими питаюсь постоянно. Как подумаю, что и сегодня еда — нечто в пластиковом контейнере, так есть уже и не хочется.
В такой вот момент, с веранды раздался яркий голос:
— При-вет, Э-ку-н!
Обернувшись, я увидел лицо Чивы, прижавшееся к стеклу. Она облачена в больничную одежду и, несмотря на то, что уже осень, вся в поту.
— Т-ты почему здесь!? — в панике я подбежал и открыл стеклянную дверь. Чива, держась правой рукой за костыль, левой с «те-хе-хе» слегка ударила себя по голове.
— Вот как-то так пришла.
— Что ещё за «как-то так»! Ты же в больнице? Постой-ка, ты можешь ходить!?
Чива с момента июньского ДТП всё время была в больнице.
В прошлом месяце, когда я её навещал, она всё ещё лежала в постели, не в силах двигаться, явно мучаясь от боли…
— Да, могу. Правда, пока с ноги всё ещё не сняли гипс, видишь, — и указала на правую ногу. — Сегодня, в качестве реабилитационной практики, я дошла до твоего дома, Э-кун.
— А разрешение на выход взяла?..
— О, навевающий ностальгию запах Э-куна. Привычный запах дома Э-куна.
— Не взяла, значит!? Ты просто сбежала оттуда!?
Чива, ловко управляясь с костылями, уже вошла в комнату. По-моему, она уже стала прежней собой.
— Вот что за своевольная личность!.. — хоть я и говорю так, но я крайне рад. Такое ощущение, будто я спасён. Ведь, если бы в моём-то положении ещё и Чиве поплохело бы, это было бы слишком для меня. Пусть хотя бы Чива улыбается по-прежнему.
— Судя по твоему поведению, восстановление идёт успешно. Когда будут выписывать?
— Наверное, в следующем месяце, охх... — Чива присела на диван. — Вот тогда и начнётся полноценная реабилитация, понемногу возвращая былую выносливость. К концу года, наверное, смогу ходить, как и прежде. Уж прости, что заставила поволноваться, — и Чива склонила голову, улыбаясь.
— Ясно, это замечательно! Очень, очень замечательно! — радовался я, впервые за последнее время улыбаясь от всего сердца.
— Тогда к старшей школе мастерица фехтования Чивава появится вновь? Ты же ведь в Хане Старшую собиралась. Там, кажется, тоже есть этот клуб, и ты наверняка в момент станешь основной участницей.
— Знаешь, — продолжая улыбаться, произнесла она, — похоже, кендо мне теперь запрещено.
— Э? — вырвалось у меня, глядя на лицо Чивы. В её привычной мне с детства яркой улыбке виделась невиданная прежде, слабо примешанная горечь.
— Говорят, что такие чрезмерные физические нагрузки теперь под запретом. И, если позвоночник ещё как-то справится, то бёдра могут вновь сломаться. Разумеется, я приложу все усилия при реабилитации, но доктор попросил отказаться от кендо.
— … — мои мысли остановились. Я и представить себе такое не мог. Ведь, когда мы впервые познакомились, Чива уже практиковалась с синаем. Когда наступало время уходить домой, Чива, облачённая в здоровенные протекторы, издающие стук, бегала за мной со словами: «Пойдём домой вместе». Та Чива, что перед турниром ходила невиданно серьёзной, удивляя меня… Я больше её не увижу?
— Он шарлатан. Наверняка шарлатан, — сжав руки в кулак, настойчиво повторял я. — Надо показаться лучшему, более опытному доктору. Нынешний наверняка врёт! Давай?
— Это лучший доктор в округе, так папа говорит.
— Ложь. Он шарлатан. Доктор, говорящий такое, — наверняка шарлатан!
Чива, не став отрицать, улыбнулась со словами: «Кто знает», — только и всего.
— Что мы всё обо мне? Ты как, Э-кун?
— Э?
— Что ты будешь делать, Э-кун?
Я, отведя взор ответил:
— Н-ну, как-нибудь справлюсь.
— Ты же ведь не исчезнешь, нет? — словно утратив надежду, Чива взглянула на меня.
— А… — только теперь я понял, почему она сбежала из больницы.
— Ответь, ты же ведь не исчезнешь, нет? Э-кун, ты никуда не уедешь?
И поэтому я улыбнулся от всей души, заявив:
— А разве не очевидно? Где, кроме как здесь, мой дом-то?
— Т-точно. Так и есть, — мы оба рассмеялись в голос.
— Слушай, ты же ведь не ела ещё? Есть что-то, что тебе пока нельзя?
— Нет, вроде ничего.
— Тогда сейчас приготовлю. Поедим вместе?
— Приготовишь что? Рамен быстрого приготовления.
— Дура. Обычную еду. Есть конкретные пожелания?
Чива, округлив глаза, спросила:
— Э-кун, ты умеешь готовить? Правда!?
— В наши дни парень не сможет выжить, не умея готовить. Я приготовлю все, что захочешь.
— Т-тогда… гамбургский стейк!
Мы сходили за покупками, и я, постоянно сверяясь с кулинарной книгой, приготовил стейк. Чива, улыбаясь, сказала за столом:
— Что-то стейк жёлто-зелёный.
— Ну, поскольку овощей давно не было, решил добавить немного зелёного гороха.
— Это вообще абсолютно иное блюдо!
Ну да… рублёное мясо разошлось на кусочки, превращая блюдо в «мясо, жаренное с зелёными луком и горошком, приправленное соусом».
— Блин, сейчас я прощу твой смех. Это потому, что я не принялся за дело всерьёз. Если буду готовить в полную силу, это будет крайне легко!
— Прекрасный настрой, Э-кун! И тогда я смогу отобедать превосходным стейком.
— Да, доверься мне, — мы подняли бокал сока в честь этого. И продолжили шумный разговор за стейком:
— Поступив в старшую школу, я найду себе что-нибудь поинтереснее кендо. Что-то, что принесет мне много, много удовольствия. Больше, чем упражнения с синаем.
— Именно, найдёшь наверняка. Это же ведь старшая школа, как-никак. Абсолютно другая атмосфера, нежели в средней. Так что наверняка что-то найдёшь.
— Э-кун, а у тебя есть что-то, чем бы ты хотел заняться в старшей школе?
— Хм? Хм... у меня, — слегка подумав, я пришел к выводу, — нет ничего подобного.
— Нет?
Судя по обстоятельствам, ещё не знаю даже, пойду ли я в старшую школу? Возможно, стоит серьёзно обдумать устройство на работу после средней школы.
— Мне и так неплохо. Мечты, цель — это всё трата времени. Зряшная.
— Не пойдёт, так нельзя! — Чива ударила по столу рукой с палочками.
— Будет жаль, если ты ничего не найдёшь, это же старшая школа как-никак! Может, всё же есть? Что-нибудь, что ты хочешь делать.
Если и есть что-то подобное, так это чтение манги, просмотр аниме, да тетрадь, в которую я записываю навеянные ими фантазии. Но даже они не помогают. Я совсем потерял интерес. Ведь я познал, что иллюзии и фантазии бессильны перед лицом реальности.
— Учись я чуть получше, пожелал бы стать врачом.
— Врачом? Зачем?
— Быть может, смог бы тогда вылечить твоё тело, — я просто высказал то, что пришло на ум. Своего рода детская «фантазия», было бы хорошо, если бы я смог им стать. И всё же…
— Чива, что с тобой?
— Дураак...
— П-плачешь-то почему?
— Дурак…. Потому что ты… сказал заставившее меня плакать, понял? Чтоб тебя, Э-кун…
Смотря на Чиву, роняющую слезы, я ощутил какое-то странное чувство…
Мне не на что надеяться перед лицом реальности, остаётся лишь восклицать «несчастье», «как жаль», «что поделать» — настолько я жалок. Глядя на Чиву, которая смотрит в будущее, несмотря на то, что у неё отняли кендо, я чётко это осознал.
Но, как знать, вдруг всё же я смогу им стать. Что я могу предложить Чиве в качестве «надежды»…
— Всё, я решил, — с этими словами резко поднялся. — Я сейчас решил, что стану доктором. При учебе в старшей школе выложусь по полной и стану лучшим учеником Хане Старшей. И потом пройду экзамены на врача!
Чива, моргнув покрасневшими глазами, заявила:
— Но Э-кун, твои оценки в средней школе же крайне низкие…
— А в старшей школе я выложусь всерьёз. До тех пор, пока мои оценки не вызывают нареканий, никто и не заикнётся, что я живу один. Я наверняка вылечу твое тело!
— Правда?..
— Да, правда. Прогресс в медицине поразителен. И, когда мы станем взрослыми, этот прогресс уйдёт ещё дальше, хотя нет, я сам стану тем, кто вызовет этот прогресс!
В то время, по сравнению с нынешним, я был полным дураком.
Но я был полон энергии.
Бесполезной энергии.
Растрачиваемой впустую.
Таков я был год назад.
И вот такому мне, Чива сказала со слезами на глазах:
— Спасибо, Э-кун. Я всегда, всегда буду ждать сколько надо.
Горячие клавиши:
Предыдущая часть
Следующая часть