Это было место, не способное вместить в себя ничего, поэтому осознать свое самосуществование или собственное «я» было невозможно, как и оставаться в сознании. Это было сродни мусорной куче, где за неизмеримое время скопились безумие и грязь.

Брюхо Разрушения было местом, не способным существовать, и ничто не должно было возникнуть из заполнявшей его пустоты. Поэтому появление существа было не чем иным, как чудом.

Давным-давно здесь родился Вермут.

После рождения он не знал ни имени Вермут Лайонхарт, ни какой-либо реальной личности. Его существование было глубоко чуждым даже в чреве Разрушения, но бездумный Король Демонов не распознал рожденное внутри себя существо. Более того, он даже не был способен осознать чужеродное тело. Живот Разрушения, в котором кишмя кишели всевозможные твари, и новорожденный, не способный даже пошевелиться, были сродни клетки и узника.

Долгое время Вермут лежал, скрючившись в животе. Хотя это было его место рождения, он ни разу не почувствовал, что оно утешает его или обнимает, как материнская утроба. Он был всего лишь клеткой, состоящей из темной силы Разрушения. Однако, как ни странно, с течением времени он испытывал все больший дискомфорт, чем больше осознавал свое самоощущение.

Кто я? Почему я родился здесь? И что это за место? В какой-то момент его начали мучить подобные вопросы. И после долгих раздумий он понял ответ.

В месте, где ничего не должно было быть, находился большой шрам. Это была глубокая рана, которая, несмотря на прошедшее время, так и не зажила. По мере того как он все больше осознавал, все в животе становилось для него все более мучительным, но, как ни странно, он не чувствовал боли в шраме. Напротив, он ощущал там комфорт и тоску.

Осознание этого шрама пробудило его существование. Несмотря на то, что раньше он не испытывал никаких чувств и только задавал вопросы, теперь он обладал ясной личностью. Как только он обрел сознание, в его разум начали просачиваться воспоминания.

Кто ответственен за этот шрам?

«Агарот», — Вермут отчетливо помнил это имя в темноте.

Он родился из шрама, нанесенного Разрушению. Несмотря на то, что он был чудесным существом, рожденным из шрама, нанесенного Божественным мечом, Вермут не мог подтвердить свое существование. Более того, даже если он и родился благодаря чуду, это не меняло того факта, что он был копией Разрушения.

Критическое различие между Вермутом и Королем Демонов Разрушения заключалось в наличии разума и осознании себя. Он пробудил воспоминания, придя к самореализации, и знал историю, которую пережил Разрушение, а также имя Вермут Лайонхарт. В отличие от Короля Демонов Разрушения, существовавшего исключительно для того, чтобы нести разрушение, Вермут - в этом отвратительно мерзком животе - размышлял о том, кто он такой, что должен делать и что может сделать.

Он мог бы жить как простое продолжение Разрушения. Ничего не делать - это было бы прекрасно, но Вермут не мог с этим смириться.

Ведь его существование началось с чуда. В самом первом из пробудившихся воспоминаний был слабый свет. Это был умирающий уголек. Там был человек, который, оставив шрам на Разрушении, опустился на землю и решил не отчаиваться, а продолжать бороться даже словами. Он умер, сохранив в себе лишь желание убивать, несмотря на свою смерть и возможную гибель мира.

А еще был человек, который, снедаемый желанием, предавал других и в конце концов был поглощен своей жаждой. Он оставил после себя лишь презрительное сожаление. Его переполняло сожаление и чувство вины, он думал, что сделал бы другой выбор, если бы знал, как лучше поступить. Этим человеком, сметенным и поглощенным своими сожалениями, был ни кто иной, как Вермут Лайонхарт.

Так Вермут появился на свет, чтобы продолжить чудо, давшее начало его существованию, и вести жизнь, отличную от прежнего Вермута, который умер с отвратительными сожалениями. Ведь он чувствовал, что в этом мире родился тот, кто умер, до самого конца проклиная Разрушение и продолжая бороться.

Сколько времени прошло с момента смерти Агарота, неизвестно, но Вермут был уверен, что Агарот реинкарнировался в этом мире. А поскольку Вермут родился из чудесного шрама, оставленного Агаротом, он чувствовал роковую связь с этим человеком.

— Я... — посреди сырой, липкой тьмы Вермут произнес: Частица Разрушения.

Он родился благодаря чуду, но в итоге стал частью Разрушения. Возможно, именно из-за него все пошло наперекосяк; в конце концов, он родился и вмешался в судьбу.

«Если бы только я не родился. Если бы только я не притворился Героем. Возможно... все прошло бы гладко».

За триста лет Вермут сотни, тысячи раз задавал себе вопросы. Он задавался вопросом, не следовало ли все то, что он пережил как Герой, передать Хамелу.

Он постоянно размышлял о том, почему у него не было иного выбора, кроме как сделать шаг вперед. Он был силен. Он знал о Короле Демонов Разрушения. Он мог договориться с Королем Демонов Заточения. Хотя он не мог помочь победить Короля Демонов Разрушения, он мог внести большой вклад в убийство других Королей Демонов.

Хамел был еще слаб. В нем еще не пробудилась божественность. Может, он и прославился в мире наемников, но с его силой Хамел не выжил бы в схватке с демонами.

Миру нужен был герой. Вермуту ничего не оставалось, как взять священный меч и стать Героем. Так мир обрел надежду. Ему нужны были соратники для борьбы с Королями Демонов, которые могли бы поддержать Хамела.

Так что у него не оставалось другого выбора.

Но это были лишь отговорки. Вермут знал, чего он жаждет на самом деле, - желание, которое он долго хранил глубоко внутри.

Изначально Вермут Лайонхарт хотел быть не просто спутником Героя. Он хотел сам стать Героем. Рожденный чудом, Лайонхарт хотел спасти мир вместе с Хамелом.

— Я был всего лишь частицей Разрушения, обреченной на смерть.

Вермут положил руку на грудь. Он чувствовал слабый стук своего сердца.

— Я не был ни Героем, ни человеком.

Биение его сердца участилось. В его груди вспыхнуло пламя и превратилось в яркую звезду.

— Ты просто назвал меня Вермутом.

Яркое белое пламя осветило темноту. Его мутные глаза начали наполняться ярким светом. Это место больше не было темным.

Вермут огляделся вокруг своими сияющими золотыми глазами.

Ту-дум, ту-дум, ту-дум.

Ровные, громкие удары исходили не из сердца Вермута, а из сердца Разрушения, с которым он ассимилировался. Вермут глубоко вздохнул и протянул руку.

Ту-дум, ту-дум, ту-дум...

Стук сердца усилился. Он смог разглядеть, что находится снаружи, в непроглядной тьме. Его спутники стояли перед монстром. Все они были в крови и ранах, но никто не пал. Несмотря на ничтожные шансы на победу, на их лицах не было и следа отчаяния. Вермут слишком хорошо знал, как выглядят эти глаза. Сколько раз они переступали черту смерти с таким взглядом?

— Я...

Задыхаясь, Вермут потянулся вперед.

Ту-дум, ту-дум, ту-дум!

По мере того как Вермут двигался, стук сердца становился все сильнее, но его сопровождал диссонанс, указывающий на то, что его движения негативно влияют на монстра и его сердце.

— Там, где мне место...

Хамел, Анис, Сиенна и Молон сказали это. Они призвали его сражаться вместе. Молодая Святая, которая никогда не говорила с Вермутом напрямую, молилась за него. Вермут узнал взгляд молодой святой, которая напоминала Анис. Для Вермута такие взгляды когда-то были очень знакомы. Он видел такие взгляды ежедневно.

Такими были глаза того, кто смотрел на Героя. Это были глаза, полные надежды, веры в то, что он спасет мир.

— Это не мое место, — сказал Вермут, закусив губу, и двинулся вперед.

Плотная темная сила в сердце столкнулась с пламенем Вермута. Темная сила Разрушения превратилась в пепел под ударами пламени Вермута, но его огонь не угас. Он четко знал, что он - Вермут Лайонхарт, и его вера заставляла его пламя быть непоколебимым. Он заявил, что ему не место в этом месте, и его слова вызвали в сердце рябь.

Он шагнул вперед и схватил что-то. Это была древняя цепь, которая в далеком прошлом была связана с Разрушением.

[Ты все еще хочешь умереть вместе с Разрушением?] — прозвучал слабый голос сквозь цепь.

— Нет, — слабо улыбнулся Вермут и покачал головой.

Он понял смысл вопроса. Изначальный Герой и Король Демонов, который всегда испытывал мир на прочность и неоднократно отчаивался, сейчас не устраивал испытание отчаяния своим вопросом. Король Демонов Заточения, проживший целую вечность в отчаянии, теперь искал надежду.

— Я хочу уничтожить Разрушение вместе со всеми, — заявил Вермут.

[Хах], — Король Демонов Заточения коротко рассмеялся и сказал: Тогда достань цепь, Лайонхарт.

Вермут обхватил рукой цепь. С хрустящим звуком он вытащил цепь из глубин сердца Разрушения, и цепь покачнулась в темноте. Затем цепь обвилась вокруг руки Вермута, но он был невозмутим и не предпринял никаких усилий, чтобы помешать ей.

Треск, треск.

Цепь, обвившись вокруг его руки, начала впиваться в нее, но боли он не чувствовал.

[Чего ты желаешь?] — голос Короля Демонов Заточения раздался в его голове.

— Меч, — без колебаний ответил Вермут. Как только он заговорил, в руке Вермута появился меч. Цепь, которая с самого начала сковывала сердце, стала для Вермута мечом.

Он схватил меч обеими руками. Пламя, созданное Вермутом, столкнулось с темной силой Разрушения, и меч, рожденный из цепи, не поддался силе сердца.

— Ха-ха... — Вермут рассмеялся, ощутив меч в своих руках. — Приятное ощущение.

Как давно он не брал в руки меч, чтобы сражаться, чтобы убить Короля Демонов? Держа меч в руке, Вермут чувствовал себя более живым и самим собой. Осознание того, что он - частица Разрушения, было ужасным и мучительным. Но теперь, держа в руках меч, он мог убить Короля Демонов.

Вжух!

Меч расколол тьму. Как и на древних полях сражений много веков назад, он продолжал размахивать оружием. Чем сильнее он размахивал, тем сильнее разгоралось пламя. Звук, исходящий из сердца, теперь был ближе к скрипучим крикам, чем к ритмичным ударам. Оно открылось.

Грохот!

Открылась небольшая рана, и Вермут выплеснулся наружу вместе с потоками темной силы. Всепоглощающие потоки не только сотрясали дух Вермута, но и грозили глубоко разрушить его. Порывы и безумие, тысячекратно посещавшие его за последние триста лет, били по его разуму.

Но он не позволил им разрушить его рассудок. Вермут вглядывался в темноту своими золотистыми глазами. Он прислушивался к стуку собственного сердца. Он чувствовал жар крови, бьющей из него.

— Великий Вермут.

Голос доносился издалека. Он заставил его еще крепче вцепиться в свое сознание. Коварные импульсы и безумие, пытавшиеся разъесть его, были отброшены назад.

— Великий Вермут.

Голос раздался снова.

— Великий Вермут!

Посреди суматохи Вермут обнаружил, что смеется.

Всю жизнь Вермуту не нравилось прозвище Великий Вермут. Он читал эту сказку. Он, естественно, догадался, кто ее написал: Сиенна и Анис. Поэтому ему не могла нравиться ни сказка, ни имя Великий Вермут.

Он давал обещания, но только себе. Он ни слова не сказал своим спутникам, которые умоляли его объяснить. Вернувшись в империю Киль, он получил герцогство и женился на женщине, выбранной из множества претенденток за то, что она могла произвести на свет много детей. После войны жизнь Вермута Лайонхарта не задалась. После брака без любви он жил только тем, что выполнял свои обязанности по отношению к семье Лайонхарт и помогал ей процветать. Он даже разорвал связи со своими товарищами.

Титул Великого Вермута казался ему жестокой насмешкой. Он никогда не спрашивал Сиенну и Анис, о чем они думали, когда писали книгу, но у него были подозрения.

Существовала вероятность, а точнее, почти уверенность, что прозвище «Великий Вермут» было злой шуткой. Он не был тем, кого можно назвать великим. Он не был ни Героем, ни даже человеком.

— Почему мне это не пришло в голову? — усмехнулся Вермут, поднимая меч. — Вы никогда бы не стали так меня называть.

— Великий Вермут.

Голос раздался снова. В нем не было и намека на насмешку. Это не товарищи звали его.

Голос доносился снаружи живота. Многие люди выкрикивали это имя.

— Великий Вермут, ха, — беспомощно произнес он.

Грудь чудовища раскололась.

— Честно говоря, это довольно неловко.

Вермут криво усмехнулся, падая.