Амелия поплелась обратно в свою комнату. София, которая громко каркала всю дорогу от библиотеки до спальни, влетела следом.

Обычно она бы закрыла рот подруги магией, между тем попричитав, что она шумная, но сейчас Амелии было не до этого.

Что? Как? Почему?

Лишь эти три вопроса одновременно всплывали в ее голове и тут же вылетали из нее в бешеном темпе. Направившись прямиком в ванную, Амелия включила волшебный душ и пустила воду себе на голову.

Ворона София набирала клювом воду в раковину и похлопала крыльями, наслаждаясь ванной.

— Амелия, ты злишься?

Амелия еще не познала мужчину. Она даже не думала о том, чтобы заняться сексом. В конце концов, она была той самой Амелией, которая не знала значения слова сексуальность.

Девушка не собиралась делать ничего странного с приглашенным в свои покои рабом. Максимум, она бы пригласила его в лучшем случае вечером для того, чтобы угостить чашечкой чая и научить, как следует себя вести.

Но она не могла поверить, что он не ответил на ее приглашение. Амелия - ведьма, а он - мужчина-раб. Разве он не был мгновенно соблазнен, несмотря на очевидную разницу в статусе?

— Я не злюсь.

— Но у тебя очень сердитый голос.

— Авенега, я действительно не злюсь. И как долго ты намерена оставаться тут?

— Ладно, ладно. Я помоюсь и уйду. Ты же знаешь, что вороны любят быть чистыми?

Вид вороны, спокойно плавающей в раковине, еще больше расстроил Амелию. Факт того, что именно София минуту назад видела эту сцену, лишь больше приводил в ярость.

София в ответ пробормотала не особо утешительные слова.

— Может, ты слишком красива и привела его в уныние?

— Ты можешь просто держать свой клюв на замке?

— Да да.

Взгляд Амелии заставил задрожать ворону, которая после своей маленькой подлости крепко взяла язык за зубами.

Разве девушке пришлось бы проходить через такое, если бы София не пришла в ее исследовательское крыло и не умоляла пойти? Амелия сжала кулаки. В глубине души она хотела придушить эту ворону, но никак не могла совершить такой бесстыдный поступок.

— Почему....

Амелия в замешательстве прикусила внутреннюю часть губы. Ворона же, некоторое время плескавшаяся рядом с ней, пристально посмотрела на ту.

София стала ведьмой примерно на 20 лет раньше, чем Амелия.

Их предки Авенега и Мэригольд были близкими подругами, и как только София унаследовала стигму, она быстро впитала знания своего предшественника. Она даже преподавала магию.

Какой бы она ни была, имевшая много общего с ней Амелия была для Софии как младшая сестра. Однако та решительно отвергала это обращение.

Амелии погружалась в свои магические исследования и больше ничему не радовалась, словно день изо дня рискуя собственной жизнью.

Предложения Софии попробовать то и сё проистекали из ее благих намерений научить Амелию немагическим удовольствиям.

— Уф...

Вид рвущей на себе волосы Амелии равнялся тому, что день испорчен.

Раб ни за что не мог отказать ведьме, особенно Амелии, о ночном обслуживании. Она не знала подробностей о устройстве рабства, но Амелия казалась опустошенной его отказом.

— Амелия.

— Чего!

— Не убивайся горем.

Амелия хмыкнула и, всхлипнув, уставилась на Софию.

— Это все из-за тебя!

Амелия, словно ребенок, не смогла сдержать гнева и указала на нее пальцем. Со времени становления ведьмой это первый раз, когда она проявила такое поведение.

— Зачем ты обольщала меня...

***

Для Софии, Амелия является цветком в оранжерее, который до сих пор не достиг половой зрелости.

Внешне она подражает внешности своего предшественника: вежлива, полна достоинства и целомудренна, но ей лишь предстоит развить в себе внутреннюю зрелость.

Существовала определенная причина за таким стечением событии.

После смерти своего Учителя Мэригольд, Амелия унаследовала ее стигму. София, тогда игравшая роль няни, позже отправилась во внешний мир.

Ведьма проделала очень долгое путешествие.

Она ушла из похожей на клетку Геенны, долгое время накапливала опыт, стала свидетельницей течения истории в широком мире и убивала монстров ‘Гомункулусов’, рожденных Ведьмой Творения.

Это было по-настоящему счастливое и приятное время, хотя она не смогла подняться ни на один ранг в магической иерархии.

И сразу после долгого путешествия. София, вернувшаяся в Геенну спустя 140 лет, отправилась прямиком к Амелии.

— Давно не виделись, Авенега.

Когда она снова встретила Амелию, у нее было гораздо более пустое выражение лица, и она стала намного меньше улыбаться. Ну ладно, другими словами... Ее подруга стала похожа на куклу.

Там, где София воссоединилась с Амелией и где ранее жила предшественница. В хижине в лесу, где жила Мэригольд.

Тоска Амелии по предшественнице Мэригольд была очевидна, а хижина совсем не изменилась по сравнению с прошлым. В этой хижине Амелия продолжала изучать магию.

Конечно, для ведьм нет ничего необычного в изучении магии. Однако Амелия была ‘чрезмерно’ погружена в нее. Она ни с кем не поддерживала отношений, ни с кем не разговаривала. Более 100 лет ведьма была одна в собственном мире, сжигая всю себя ради исследований.

София обратила внимание, что одержимость Амелии магией являлась не просто результатом пытливого ума.

Она - Амелия, с самого начала была неуклюжей в общении. Учитель, бывшая для нее словно мать, покинула этот мир, и даже София, которая была ее самым близким человеком, внезапно исчезла.

Амелия, оставшись одна, нашла способ огородить себя от печали и одиночества в магии, в которой была неуверенна, будучи тогда ведьмой-подмастерье.

Она постоянно подхлестывала себя работой. Амелия, у которой считалось, что не было таланта ведьмы, старалась изо всех сил и всего за 140 лет поднялась на два ранга.

Насколько ей было одиноко? Как сильно она была расстроена? София задавалась вопросом, как же тяжело должно было пройти это время для нее.

— Почему ты плачешь?

София обняла похороненную под кучей бумаг Амелию, одетую в оставленный Учителем наряд. Девушка оттолкнула подругу, как будто этот контакт был неприятен, но при этом не отпустила ее.

Что, если бы она тогда взяла Амелию с собой наружу? Ведьма не хотела связывать себя с магическими таинствами, но что, если бы хоть раз она вернулась в Геенну ради Амелии?

Это оставило за ней многие сожаления.

— Не сиди вечно взаперти, пойдем со мной в академию

— Зачем? Мне нравится это место.

Когда ее предложение было отклонено, София подавила вину и сказала, что она рекомендовала Амелию на должность доцента в Академию Тринити.

— Если ты пойдешь туда, то получишь новый взгляд на магию.

— Не интересует.

Конечно, сначала Амелия отнекивалась. Нелегко покинуть гнездо, где она провела всю свою жизнь, и место, где хранились воспоминания о ее учителе.

— Амелия, это торт я купила в Кипуши.

— Это платье было сшито портнихой Флоры. Как тебе? Разве оно не идеально подходит тебе?

— Это сигареты. Я люблю курить их, когда у меня болит голова.

Чтобы вывести Амелию из безымянного леса Геенны, она соблазняла ее всевозможными вещами. Сладкими десертами, красивыми одеждами и даже сигаретами. Ясное дело, Амелия последовала за Софией не по тем снобистским причинам, которые она выдвигала, а после близких к ухаживаниям уговорам, из-за чего та неохотно стала доцентом академии.

— Амелия, не хочешь пойти со мной на фестиваль плодородия?

— Не интересует.

— Разве ты не хочешь выйти во внешний мир? Ты была бы сильно удивлена.

— Учитель тоже провела всю свою жизнь в Геенне. Мне нет необходимости выходить.

Она всю свою жизнь изучала магию, так что ее стиль жизни не изменится сразу только потому, что изменилось место проживания.

— Я занята, так что уйди.

Даже когда Амелия покинула старый домик, она продолжала уделять все свое время магии. Если бы София не таскала ее с места на место и не вмешиваясь во все ее дела, она, скорее, продолжила бы проводить исследования до тех пор, пока не пришло время передать стигму.

С тех пор прошло пять лет.

Это было слишком короткое время для Амелии, жившей в собственном мире, погруженной в свои воспоминания и тоску, которые мешали ей по-настоящему повзрослеть.

Как и ее почтенный Учитель, она привыкла вести жизнь ведьмы-одиночки, но эти усилия являлись просто тонкой оболочкой, отделяющей ее от реальности.

Амелию было легко расстроить, иногда она слишком и по-детски упряма, и иногда впадала в панику, сталкиваясь с подобной этой неожиданными ситуациями.

— Как посмел… Раб...

С точки зрения Софии, ее состояние сильно улучшилось. По крайней мере, по сравнению с безжизненным видом бумажной куклы, сейчас в гневе она выглядела гораздо лучше.

Быть человеком - значит расти в процессе счастья, гнева, любви и веселья. София училась этому в долгое время.

— Я не прощу его... за это унижение…

София, втайне улыбающаяся, пришла в себя от монолога Амелии. Девушка, которая редко выражала свои эмоции, начала разговаривать сама с собой с настолько большой страстью, что казалось близким к перевозбуждению.

И пока София про себя хваталась за сердце со словами “Давай-ка притормозим”…

— Этот раб, этот раб, этот раб…

— Амелия?

— Непростительное богохульство!

— Хм? Что?

Амелия излучала темную ауру и была поглощена чувством мести.

Надо повторить эти слова еще раз, но Амелия все еще чересчур незрела. Она не умела справляться с неловкими чувствами.

И теперь, чтобы примириться с шоком от отказа раба, она решила приплести так ей знакомое кастовое общество Геенны.

Сделанные в результате выводы потрясали.

— Я покажу этому невежественному рабу его место.

У птиц нет потовых желез, но София почувствовала, как тело вороны сильно вспотело.

Она могла вообразить, что скоро публика узнает о несчастье этого раба.

«Мне жаль, ведь вас только-только поработили, а я уже доставила такие неприятности.»

— Мне жаль.

София вышла из раковины, не сказав ни слова.

Амелия не была жестокой по натуре и не причинила бы прямого вреда рабу, так что она больше не будет беспокоиться о нем.

— Ну я тебе покажу!

После возмущенного монолога Амелии с самой собой дверь ванной тихо закрылась.