Сегодняшний день Амелии начался с визита Сиву. Прошел один месяц с тех пор, как Йебин начала его интенсивное терапию, и, за исключением мозга, большинство его органов полностью восстановились. Поэтому начерченные на его теле и в комнате магические круги было решено удалить.

Мастерство Йебин Смирны оказалось безукоризненным. Она привела тело Сиву, которое легко бы умерло, дай ему несколько дней, в достаточно нормальное положение. Казалось, что восстановить человеческое тело до такой степени было невозможно, вне зависимости от того, сколько бы других ведьм пришло и насколько бы они хвастались своими умениями.

И в настоящее время, даже с отключенной магией поддержания жизни Сиву мог дышать при помощи собственных сил и наслаждаться биением сердца. Все физиологические функции, связанные с обменом веществ, включая сердечно-сосудистую систему, вернулись в рабочее состояние. Только теперь Амелия увидела яркую надежду на то, что он сможет ожить.

Когда ведьма впервые увидела его лицо, к которому вернулся здоровый цвет, она долго держала Сиву за руку и все продолжала считать его пульс. При этом предостережения Йебин о вероятности, что он может стать не тем, кем она его знала, тяжелым грузом давило ей на сердце.

Но ее все устраивало. Пока ты жив, мне этого достаточно, пока ты жив... Она не переставала бормотать эти слова, в то же время пересчитывая каждую складку его мозолей.

“О, простите… Я не знала, что вы здесь.”

“Нет, входите”.

Дверь открылась вместе с прибытием Йебин. По сравнению с ее ранним внешним видом, когда она носила довольно невзрачную одежду, сейчас она выглядела просто великолепно. Амелия тихо отпустила руку Сиву.

Усилия ведьм-целительницы были настолько показательны для Амелии, которая все время наблюдала за происходящим, что от этого нельзя было взять и отмахнуться. Она не только посвящала двенадцать часов в день реанимации, но и остальные восемь часов проводила за исследованием магии самосущности для восстановления мозга.

Исключая четырехчасовые перерывы, она посвящала восстановлению Сиву весь день. Понимающая все Амелия воздерживалась от расспросов Йебин, чтобы не отвлекать ее. Но находясь на этом этапе, смотря на его порозовевшее лицо, она не смогла удержаться и задала вопрос.

“Ему лучше?”

“Ох, его состояние нормализовалось, за исключением левой глазницы, которое я оставила пустой, чтобы получить операционный доступ на мозг”.

Был не шуткой утверждать, что к настоящему моменту он перешел из состояния живого трупа в вегетативную кому. Она сделала то, что невозможно даже с помощью современной медицины.

“Теперь все приготовления завершены. Через три дня я планирую приступить к полноценной реконструкции энергетических цепей тела и регенерации мозга.”

Амелия поднялась со стула и встала перед Йебин. И крепко обняла ее.

“Спасибо вам, огромное...”

“Эм, вам не надо заходить настолько далеко. Барон тоже оказывал поддержку...!”

“Спасибо, спасибо...”

Она обнимала ее настолько сильно, что ей было тяжело дышать, и она стряхнула собеседницу с огромным трудом. Йебин бы солгала, если бы сказала, что не чувствовала гордость за проделанную работу, но она решила не поддаваться радости раньше должного.

“Я подумала, что было бы неплохо провести время с Сиву. Если вы хотели проверить его перед операцией… Тогда я вас подменю.”

“Хорошо...”

Йебин вздохнула, закрыла дверь и вернулась в свои покои. Модель мозга на тысяче листов бумаги расположились на широком столе, принесенном прямо из обеденной.

Если бы Шин Сиву просто являлся животным, то ей не было бы необходимо настолько тщательно готовится к его лечению. Это связано с тем, что, восстановив только необходимые для выживания функции посредством нейропластичности, она бы успешно достигла поставленных целей. Такого уровня вмешательства было достаточно, чтобы разбудить животного из вегетативного сна.

Однако долг Йебин состоял в том, чтобы обратить его как можно ближе к первоначальному состоянию. И при этом сохранив мысли, воспоминания, идеи и модели поведения, которые у него были до травмы.

На этом этапе плывущая словно на попутном ветре целительница встретила препятствие. Ознакомившись с диссертацией своего Мастера и внимательно проанализировав ее с учетом знаний, полученных из стигмы... У нее оставалось очень мало вариантов.

Она решила отложить операцию на целых три для как раз для того, чтобы попытаться найти другой способ… Но по правде говоря, она сама не питала особых надежд на то, что найдет что-нибудь и пересмотрит свой первоначальный план лечения.

“Но как же мне рассказать об этом барону...”

Йебин рухнула головой на стол. Необходимый для лечения метод был отнюдь не простым, и сама Йебин с трудом могла заговорить о нем из-за того, что даже мысли об этом вгоняли ее лицо в краску. Но ее самое большое беспокойство возникло от того, как поведет себя барон, услышав об этом методе.

Это не стало бы проблемой, если бы она не имела возможность наблюдать, с каким отношением барон общается с пациентом. Йебин задумалась о чувствах Амелии, которая часами держала Сиву за руку.

“Она его очень сильно ценит...”

А также возникал вопрос, насколько хорошо он пронесет хирургическое вмешательство при форс-мажорных обстоятельствах.

“Но как мне об этом сказать...”

Беспокойство Йебин со временем лишь усилилось.

…

Среди пространства, где царила тьма. Его сознание, не находящее земли чтоб поставить на нее ноги, медленно плыло без цели и направления. Под ним можно было наблюдать две широко раскинувшиеся структуры, хотя, в данное время они были объединены в одну.

Все, что раннее построил Сиву, сливалось между собой и рассыпалось, как будто подвергалось мощной бомбардировке. Но почему, когда структура утратила свои первоначальные функции, ее осколки продолжали ослепительно сиять и демонстрировать свое великолепие?

“……”

Сиву наблюдал. Он определенно мог видеть и узнавать ее части, но энергетические схемы, раннее связанные подобно текущей воде, сейчас были отрезаны. И теперь единственное, что связывало осколки общего - это невинно чистый разум или даже инстинкт. Два чистейших глаза, которым не мешают отвлекающие мысли, смотрели прямиком на груду обломков бывшей магической формации.

Сиву поднял руку. За этим движением не стояло какое-то намерение. Оно даже не было глубоко продумано. Но тем не менее, магическая формация, являющаяся его верной слугой и всегда следующая его воле, неожиданно резко стала непокорной.

- Ку-гу-гу-гу-гун!

Это было преображение самого мира. В этом мире вибрировала сама тьма, наполняющая его.

Словно из воздуха появлялись золотые шестеренки, линии, точки, буквы и тени. Подобно рисующим красивую орбиту звездам галактики, был не важно, следовали ли они разуму или же инстинкту, но они располагались в точно положенном им месте и мягко освещали окружающую тьму.

Творение всегда рождалось из разрушения. Наследие, состоящее из десятков тысяч фрагментов, организовывало совершенно новый ‘закон’.

В зрачках Сиву отражался чудно сияющий шар. Подобно яйцу, содержащему в себе некую истину, новый закон принялся высиживаться в гнезде теней.

“……”

Как будто найдя происходящее бессмысленным, он снова бездумно махнул рукой, и все снова рухнуло.

Вновь созданные 'законы' заменяли собой предшествующие им 'законы', будто внутри этого черного пространства исчезали все противоречия. Рухнувшие обломки в очередной раз были разбросаны по Айн, ожидая команды владельца.

В огромном, похожем на океан пространстве, погруженном в кромешную тьму. Одним слабым жестом Сиву создавал и уничтожал.

Я. Свобода.

Что такое я? Что такое свобода? Брови Сиву хмурились при этих двух словах, которые внезапно захватывали его сознание. Некоторое время он старательно размышлял над смыслом этих слов, но ни одна мысль не приходила на ум.

Сиву еще раз махнул рукой. Словно бог, бросающий кости до момента появления желаемого результата.

В конце концов, времени было предостаточно. Этот мир принадлежал ему.

…

Амелия в оцепенении лежала в постели. Прошло много времени с тех пор, как из-за Сиву она перестала заниматься исследованиями целительства. Потому что это стало бессмысленным с момента прибытия Йебин. Однако она была не в состоянии проводить и свои магические исследования, так что сейчас повседневность Амелии состояла лишь в том, чтобы заботиться о Сиву или просто лежать в постели.

“Амелия, ничего, если я войду?”

“Заходи”.

Затем, вместе со стуком, послышался голос Софии. Изначально она и так докучала Амелию всякий раз, когда у нее было время, но после недавних событий она принялась навещать подругу гораздо чаще. Амелия понимала, что София приходила утешить друга, который был на краю отчаяния, и была благодарна за это.

Войдя в комнату, София посмотрела на вяло лежащую на кровати Амелию и вздохнула про себя. Когда с Сиву случилась трагедия, она понимала, что на Амелии это не могло не отразиться. Но она не ожидала, что все зайдет настолько далеко. До такой степени, что с ее лица никогда не уходили следы слез.

Хотя София не находила происходящее чем-то невероятным. Амелия потеряла своего учителя и закрыла двери своего сердца от всякой боли. Всего лишь слабый ребенок, похороненный в своем собственном прошлом и никому не раскрывающий свое сердце.

Амелия едва набралась смелости приоткрыть эти двери, и произошло нечто, что спровоцировало ее прошлую травму, так что София не могла не волноваться о ее душевном состоянии.

“У тебя найдется минутка для разговора?”

“Извини, в последнее время на меня свалилось много всего”.

“Это важно”.

Необычная реакция Софии заставила Амелию подняться с кровати. Блондинка слабо покачала головой, распыляя приятный аромат волос.

“Это про Сиву?”

“И про него тоже.”

София небрежно присела на кровать и крепко сжала руку Амелии.

“Во-первых, я хочу сразу предупредить, что то, что я собираюсь сказать, может показаться сложным и даже очень неприятным для тебя”.

“Что… о чем ты говоришь? Если возникла проблема...!”

“Успокойся, ты меня не поняла. Разговор пойдет в основном о тебе, хотя Сиву также замешан.”

София успокоила побелевшую Амелию, которая задавалась тревогой, не случилось ли что-то с телом Сиву. Она нежно пригладила взъерошенные волосы подруги.

“Что ты думаешь о Шин Сиву?”

Глаза Амелии бегали туда-сюда, не в силах уловить намерения Софии. Она немного задумалась, почему ей задали этот вопрос, но с небольшой тяжестью ответила на него.

“Он мне нравится”.

София еще крепче сжала руку едва произносившей слова Амелии. Она задала следующий вопрос.

“Тогда что насчет меня?”

“Ты мне тоже нравишься”.

“Почему?”

“...Я правда должна тебе говорить?”

Амелия застенчиво отвела взгляд. София же вздохнула и решительно кивнула головой. Девушка, краем глаз наблюдавшая за реакцией Софии, между тем задаваясь вопросом насчет странности происходящего, все-таки послушно ответила на вопрос.

“Ты мой друг, который всегда помогает мне и придает сил...”

“Так и есть? Тогда что насчет Сиву? Тебе нравится быть просто его другом? Или тебе он нравится с некой другой точки зрения?”

“……..”

Теперь Амелия не смогла ответить. На самом деле Софии сейчас тоже было тяжело. Конечно хорошо, что Амелия открыла свое сердце другим и стала осознавать собственные чувства. Причина, по которой София в первую очередь пыталась свести Сиву и Амелию, отчасти заключалась в том, чтобы помочь ей морально созреть.

Однако она не приняла во внимание тот факт, что Амелия была намного более невинна, чем ей думалось. Испытывала ли Амелия доброжелательность к Сиву или любовь, которая зародилась по определенной причине. А если нет, то была ли это просто иллюзия? София не знала.

Не то чтобы Сиву не подходил быть парой Амелии. Он достаточно милый, симпатичный парень, и подобного вообще-то трудно найти. Но, с другой стороны, даже если София заботилась об Амелии, было недостаточно учтиво вмешиваться в ее романтические отношения и выступать в роли свахи.

“Ты можешь мне ответить?”

После долгого колебания Амелия открыла рот.

“Я думаю, это любовь...”

“Что, если эта любовь - иллюзия?”

“СОФИЯ!”

В ответ раздался резкий голос, похожий на звон бьющегося стекла. Этот пронзительный ответ прозвучал без малейшего колебания. Ее сияющие глаза уставились на Софию. Каким бы близким она не была другом, но Амелия никому не могла позволить оскорбить ее чувства. В ее зрачках замерцал огонек праведного гнева.

“Прости, но я хотела обсудить с тобой это. Ты ничего не знаешь.”

“Я хотя бы знаю, как находить здравый смысл”.

“Амелия, давай сначала успокоимся...”

“Это чувство...! Просто глядя на него, лежащего там, просто думая о том, что однажды он может уйти, у меня так сильно болит сердце...! Если это не любовь, то что, черт возьми, такое любовь?”

Заметив повысившийся как бы в отчаянии голос, София еще раз убедилась в своих мыслях. Она не права. Сознание долга - это не любовь. Страх потери – такая эмоция тоже далека от любви.

Что такое любовь, что такое вина, что такое ответственность, что такое межличностные отношения, что такое привязанность, что такое благосклонность, что такое дружба.

Амелия ничего не знала об этом. Она только-только начинала открывать глаза.

Точно так же, как открывший глаза утенок распознает в первом попавшемся существе свою мать и следует за ней.

Что, если она ошибочно принимала свои чувства за что-то, что ей не принадлежало? Что, если это чрезмерное вмешательство Софии привело к неестественному всплеску данных эмоций? И самое важное, что, если это 'магия' была вовлечена в причину и следствие, которые должны были быть вызваны 'благосклонностью’? Действительно ли эта эмоция - любовь?

“Еще раз прости, что расстраиваю тебя, но я настаиваю, чтобы ты кое-что услышала”.

Вместе с тем, как София поманила рукой, дверь в комнату опять открылась. Там со слезами на глазах стояли сестры-близняшки.

“Профессор Амелия...”

“У нас есть кое-что, в чем мы хотим признаться”.

Они стояли со склоненными головами, будто грешники, исповедующиеся в великом преступлении.