Часть 1

Прошло около двух недель нового учебного года, и в четверг, который ознаменовал приближение последней декады апреля, во время обеденного перерыва Сорату вызвала классрук Сирояма Кохару.

— Итак, начнём индивидуальную беседу, Канда-кун.

— Спасибо.

Они пришли в свободный класс, который располагался в другом корпусе и обычно не использовался, и сели за стол лицом друг к другу.

Просторное помещение, в котором находилось лишь два человека, ощущалось покинутым, а крики учеников за окном, игравших в баскетбол после обеда, лишь усиливали впечатление.

— Э-э-э, твоё главное желание — это факультет медиа в университете искусств Суймэй, предмет — контент-дизайн, правильно?

— Да, правильно.

— Думал, что будешь делать, если не получишь рекомендацию?

— Планирую тогда сдавать экзамены на общих условиях.

— Понятно, потому поле со вторым вариантом оставил пустым?

Кохару в знак одобрения кивнула и зашуршала стопкой документов.

— Хм~м, я пробежалась по анкетам других учеников, и если брать твои нынешние успехи, то с получением рекомендации пока всё неопределенно: шансы где-то пятьдесят на пятьдесят. Если в будущем число кандидатов уменьшится, рекомендацию получить сможешь: среди учеников, которые стремятся поступить на популярные факультеты, где высокий конкурс, в основном такие, кто лучше тебя по результатам, но Суймэй они вписали лишь в качестве запасного варианта… Другими словами, шанс попасть на факультет, который ты указал в качестве основного, у тебя ещё остаётся.

Система работала так, что рекомендацию получали прежде всего ученики с наилучшими баллами.

— Но ты ведь не сдашься и будешь упорно заниматься? Ты ведь знаешь, что результаты первого триместра влияют на получение рекомендации?

— Да.

— Если результаты улучшатся, у тебя будет преимущество, так что давай не клюй носом.

Кохару показала взглядом, что особенно не стоит дрыхнуть на её уроках.

— Кстати, ты готовишься к экзаменам?

— Нет.

— Давай, готовься. Вопрос с рекомендацией может решиться после завершения первого триместра, но если начнёшь готовиться к экзаменам только после этого, вряд ли успеешь вовремя.

— Да что вы говорите!..

— Да, вот.

Кохару передала через стол стопку из более чем десяти листов. Сората, принимая бумагу, вопросительно взглянул.

— Прошлогодние экзаменационные вопросы для поступления на факультет медиа. Пройдись разок. Должно помочь понять, насколько упорно нужно готовиться.

Сората не нашёлся с ответом: Кохару, к его удивлению, повела себя как настоящая учительница.

— Ты чего так пристально смотришь? Неужели хочешь признаться в любви? Любил меня с первого класса? Каждый вечер думал обо мне и не мог держать себя в руках?

Сората предпочёл пропустить бред Кохару мимо ушей.

— Сэнсэй, вы бы лучше собой занялись.

— Влюбился заново?

— Даже первого раза не было.

Пускай Сората секунду назад увидел учительницу в новом свете, она всё испортила.

— Канда-кун, ты непрошибаем, — озорно сказала Кохару. — Почему бы не подыграть, будто мы предались запретной любви ученика и учителя? Вот Митака-кун охотно со мной играл.

— Прошу, не сравнивайте меня с пикап-мастером… Так, индивидуальная беседа закончилась?

Разговор свернул в какое-то совсем уж извращённое русло.

— Разговор-то важный, Канда-кун.

Лицо Кохару посерьёзнело. Наверное, она хотела поговорить о поступлении в другой вуз. Запасной вариант, если с первым не выгорит… Но Сората принял твёрдое решение. И не мог думать больше ни о каком другом университете, кроме Суймэй.

— Что?

Видя серьёзный настрой Кохару, Сората тоже машинально выпрямился и стал внимательно слушать, что же такое важное скажет учительница.

— Ты встречаешься с Сииной-сан?

— Убью.

Сората ненароком забыл, что разговаривает с учителем.

— Нет? Вы же каждый день после уроков устраиваете свидания в кабинете рисования.

Речь шла о позировании для картины.

Вот уже дней десять, как Сората ходил после занятий в кабинет рисования. И так будет продолжаться примерно месяц. Масиро не показывала промежуточное состояние работы, потому Сората даже не представлял, каков у неё прогресс.

Набросок она закончила на второй день, и Сората попытался посмотреть на холст, но...

— Смотреть нельзя, — сказала Масиро, грозно направив на него кисть с краской. — Пока не закончу, нельзя.

— Журавлиная благодарность? *

— Обещай, что не будешь смотреть.

— И что будет, если посмотрю?

— Когда Сората заснёт...

— Тогда?

— Зарежу.

— Ну ты даёшь, я теперь вообще ночью спать не смогу!

Вот о таком они и болтали.

Масиро никогда до этого так не реагировала. Она ранее сказала, что настроилась суперсерьёзно, и Сората не мог отделаться от мысли, что для девушки рисование нынешней картины имеет глубокий смысл.

— Когда закончишь, покажешь?

— Первому покажу.

— Тогда обещаю.

— Угу, пообещал.

Интересно, какая картина получится у неё на этот раз? Сората нет-нет да и думал об этом. Когда Масиро в прошлом нарисовала Сакурасо, её эмоции буквально заполнили полотно. Вспоминая это, Сората с тревогой задумывался, а хочет ли он в действительности увидеть картину. В то же время увидеть её очень хотелось. Выходило, что одна половина Сораты хотела, другая — нет.

Потому, когда они с Масиро уединялись после уроков в комнате рисования, Сората оказывался во власти двух желаний и мучился почти до дрожи в теле. Масиро закончит картину, и тогда станет ясно, каким она его видит.

— Ну-у, Канда-кун.

Когда прозвучало его имя, сознание Сораты вернулось к разговору с Кохару.

— Что?

— Ты встречаешься с Аоямой-сан?

— Вас убить?

Что это за собеседование?

— Вы же постоянно на уроке переписываетесь, как голубки.

— Уф-ф.

Сората не думал, что это замечают. Вот только их записки содержали всякую ерунду: «Что приготовим на ужин?», «Что осталось в холодильнике?» или «Тогда по пути домой зайдём в торговый квартал за мясом».

А ещё Сората почти каждый день встречался с Нанами, чтобы репетировать вместе роли для скорого прослушивания. Они пробовали разные подходы к отыгрышу, но Нанами до сих пор не нравилось её звучание.

В то же время Сората начал разрабатывать игру, потому расписание в последние дни было невероятно плотным. Утром первым делом выбраться из кровати. Затем позаботиться о Масиро и бежать в школу. В течение дня прилежно посещать уроки и параллельно обдумывать игру. После школы отрабатывать просьбу Масиро — быть для неё моделью, а затем возвращаться в Сакурасо и перед ужином помогать Нанами с репетицией. И лишь потом, если останется время, заниматься разработкой игры.

Разработанная Рюноске мейн-программа оказалась настолько простой для понимания, что даже Сората смог сразу же приступить к созданию игры.

В первый день получилось поместить на экран персонажа, которым управляет игрок, чему Сората не мог нарадоваться. Парень долго любовался одиноким персонажем на абсолютно пустом, чёрном экране. Ведь Сората сам поместил его туда!

На второй день получилось двигать персонажа с помощью контроллера: вверх, вниз, влево и вправо. Ещё не умея стрелять, персонаж просто тупо перемещался… На третий день вроде даже получилось стрелять. Вот только получалось выстреливать лишь по одному снаряду, и, чтобы на четвёртый день доработать алгоритм быстрой стрельбы, пришлось попыхтеть целые сутки, а потом бороться с многочисленными ошибками, которые вылезали во время компиляции. На пятый день наконец получилось стрелять быстро. Игра начинала обретать форму, что дополнительно подогревало интерес.

К десятому дню разработки удалось настроить попадание снаряда по противнику на экране, взрыв, исчезновение и подсчёт очков. Движение, стрельба, попадание, взрывы… удалось реализовать минимальный набор необходимого.

В таком темпе Сората и работал: почти до отключки, но ничуть не переживая по этому поводу. Каждый день у него чесались руки от желания быстрее перейти к следующей ступени. Вставал рано утром, заботился о Масиро, шёл в школу… и так изо дня в день.

Если на чистоту, у него не было времени на болтовню с Кохару. Лишние минуты Сората лучше бы потратил на обдумывание алгоритма действий рядовых противников.

— Если собеседование уже закончилось, я пойду обратно?

Не дождавшись ответа, Сората взял предложенные экзаменационные вопросы и встал со стула.

— Канда-кун, ты холо-одный.

— Прошу прощения.

— Кстати, я без особых усилий поступила в университет Суймэй по рекомендации, — внезапно сказала она.

— Вы мне так мстите? Намекаете, что как человек большего добились, чем я?

— Ага. — Кохару весело улыбнулась.

Вот правда, исправилась и тут же всё испортила...

Размышляя об этом, Сората покинул комнату. Потягиваясь, он направился по коридору в главный корпус.

По пути его внимание привлекла доска с объявлениями на стене, в особенности рисунок, нарисованный откровенно паршиво — грубо набросанный цветными мелками человечек и облако, куда вписали фразу «Проблемные дети здесь!»

Выглядело так, будто рисовал дошкольник. Но что они делали здесь? В статье, которая превозносила заслуги учеников с музыкального и художественного направления, детский рисунок выглядел неуместно, к тому же фразу составили хираганой.

— Хоть бы иероглифами написали «здесь»...

Приглядевшись, Сората заметил следы того, что рисунок с первого раза не получился, и его неоднократно дорабатывали.

— О, Сората-сэмпай, что делаешь?

Развернувшись в сторону голоса, Сората увидел Иори, который держал листы партитуры, и ещё двух мальчиков, с виду — его одноклассников. Один из них опрятно выглядел и носил очки в чёрной оправе, а второй обладал щуплым, детским телом и производил впечатление богатенького сыночка.

— Иори, мы пойдём вперёд.

— Постарайся не опаздывать, Иори-кун.

— Да, понял.

Иори помахал рукой одноклассникам, которые направились в сторону другого корпуса. Мальчик в очках, не оборачиваясь, поднял руку, а второй какое-то время из любопытства смотрел назад.

Они лишь секунду поговорили, но Сората каким-то образом почувствовал натянутость их отношений.

— Всего за две недели уже подружился.

Раз они спокойно обращались друг к другу по именам, значит вышли за рамки формальностей.

— А, Наоя и Сё? В очках — Такесато Наоки, а мелкий — Касукабе Сё, хотя мы были знакомы ещё до старшей школы.

— А?

— В общем, у меня большинство одноклассников давние знакомые.

— Как так?

Вряд ли Иори имел в виду, что они встретились в день сдачи экзаменов.

— Те, кто сдал экзамены в Суйко, ещё до средней школы бывали на различных соревнованиях и проходили отбор. С Наоей и Сё я впервые встретился, наверное, лет в восемь, — сказал как само собой разумеющееся Иори. А ведь говорил он о том, что был завсегдатаем конкурсов… да не простым, а выдающимся, и перезнакомился с кучей таких же, как он.

— Мы где-то раз в год виделись. Ну, наверное, ладим неплохо.

— Люди с музыкального направления круты...

Сората и раньше задумывался об этом: направление искусств в Суйко оказалось местом, куда стекается элита страны. В том числе Иори. По идее, его случай не тот, когда следует переводиться на общее направление.

— Э-э, я перед уроком хочу посмотреть ноты, пойду уже.

Поклонившись, Иори быстрым шагом направился в другой корпус. Как только фигура мальчика полностью скрылась, Сората произнес в пустоту:

— Он говорит, что хочет перейти на общее направление, но при этом прилежно репетирует. Ну и фрукт.

Разговор о том, что Иори отнёс в учительскую заявление о переводе, казался игрой воображения. Во всяком случае так Сората подумал, когда недавно встретил Иори. Умения мальчика были ничуть не хуже, чем у одноклассников, и уроки он посещал дисциплинированно. Более того, усердно к ним готовился… Сората уже знал, что он до поздней ночи играет в своей комнате на пианино. Порой с выключенным светом, иногда заполночь.

— Не догоняю.

Сората тоже пошёл обратно в класс. И как только он сделал первый шаг, в него врезалась девушка, которая неожиданно вышла из-за угла.

— Ай!

— Ух.

От неожиданности Сората обхватил девушку, которая чуть не упала.

— Ой, прости.

Оба в растерянности отступили на шаг назад.

Сората наконец смог разглядеть девушку и узнал в ней одну из первогодок. Это она читала на церемонии поступления приветственную речь как представитель новых учеников… Хасе Канна, кажется. Очки в тонкой оправе придавали ей интеллигентный вид, а во взгляде чувствовалась немалая сила. Плотно застёгнутая по самую шею униформа Суйко ей очень шла. Галстук элегантно завязан, юбка строго определённой длины, носки натянуты на ноги как раз на нужную высоту, ни малейшего изъяна. Выглядела девушка прям как на школьной брошюре и производила впечатление типичной образцовой ученицы. Сората, оценив её облик, призадумался, кому он больше подходит: президенту школьного совета или члену комитета по этике.

При виде такого совершенного образа так и хотелось найти какой-нибудь изъян, но Сората мысленно себя одернул. К тому же изъянов могло и не быть. Меж тем стройная девушка перед ним, как ни крути, была красавицей и стояла, глядя прямо на него. Это нервировало. Пока Сората раздумывал, что бы сказать, девушка его опередила.

— Пожалуйста, осторожнее, — произнесла равнодушным тоном она, недовольно глядя на Сорату.

— Прости.

Он ещё раз извинился.

— Не мог бы ты меня пропустить?

Хасе Канна нисколько не смягчила тон, наоборот, повела себя ещё более строго. Видимо, в силу привычки.

— Прости, — сказал Сората, уступая дорогу.

— Пожалуйста, не извиняйся без конца, — сказала Канна и, поклонившись, что совсем не сочеталось с её словами, прошла мимо и элегантной походкой быстро направилась в сторону кабинета для первогодок.

— В жизни бы не подумал, что она ровесница Юко...

Попросив у всевышнего, чтобы Юко поскорее повзрослела, Сората собрался продолжить путь в свой класс. И с первым же шагом задел ногой что-то лёгкое. Посмотрев на пол, парень увидел под ногами чёрную резинку для волос и сразу предположил, что её могла обронить Хасе Канна, когда они столкнулись.

Подняв её, Сората почувствовал лёгкое тепло, будто она ещё недавно касалась девичьего тела.

— М?

Присмотревшись, парень понял, что держит отнюдь не резинку.

— Э!

Небольшой чуть мятый комок ткани, без всяких сомнений, был трусиками. С чёрным кружевом, достаточно соблазнительными.

— Чего?! Как?!

Сората напряг мозги, пытаясь найти ответ, но ни одной гипотезы, которая объясняла бы увиденное, родить не удалось.

Обычно в школе трусы не снимали, потому и потерять их не могли.

— Да что же это? Мир меня испытывает?!

Если кто-то и мог потерять трусики, то исключительно Масиро.

— Мир не испытывает Сорату.

— Уа-а-а-а! — Он буквально подпрыгнул от неожиданно прозвучавшего голоса. — С-Си-Сиина, почему ты здесь?

Они находились на первом этаже, кабинеты третьегодок — на третьем. А кабинет рисования — вообще в другом корпусе.

— Искала Сорату.

— Правда?

— Захотелось.

— Значит, потерялась.

— Нет.

С переходом в третий класс у них поменялись кабинеты, и она ещё не привыкла.

— Сиина.

— Что?

Прежде всего нужно было допросить наиболее вероятного подозреваемого.

— Задам неожиданный вопрос.

— Допустим.

— Ты надела трусы?

Масиро наклонила голову набок и задумалась.

— Ну нет, зачем тебе думать?!

— Ну да.

Девушка засунула руки себе под юбку.

— И проверять тем более не надо!

— Надела.

— Серьёзно?

— Посмотришь?

— Ладно, давай покажи.

Он специально сказал серьёзно. Надоело, что им круглые сутки крутят, как хотят.

— Не покажу.

— Тогда и нечего предлагать!

К сожалению, главный подозреваемый оказался чист.

Масиро глядела на трусики в руке Сораты.

— Это не мои трусики.

— Но я не знаю никого кроме тебя, кто может потерять трусики в школе.

— Глупости.

— Тогда ты понимаешь?!

— Кто-то кроме меня.

— Удивительно, я тоже так подумал...

Отчего-то Сората бросил взгляд на дверь класса первогодок.

— Да не, быть не может...

Хасе Канна, с которой он недавно столкнулся, была примерной ученицей, которой доверили приветственную речь как представителю вновь поступивших.

— Ты правда их не теряла?

— Не доверяешь мне?

— Ещё как.

— Ты же видел все мои трусики.

— Это да, но звучит так, будто я конченый извращенец!

В любом случае, пока он держит в руке девичье бельё, ему грозит невиданная опасность. Если его кто-нибудь заметит, его нормальная школьная жизнь может в одно мгновение закончиться. Его прозовут «извращенцем» или «трусокрадом».

— Если ты носишься по коридору с трусами в руке, Канда-кун, то никакие оправдания не помогут, ты точно извращенец.

— Э, откуда ты здесь, Аояма?!

В отличие от Масиро она вряд ли заблудилась бы.

— Мне надо зайти ненадолго в медпункт...

Нанами почему-то темнила.

— Плохо себя чувствуешь? Всё нормально?

— Н-но-нормально… Ничего такого.

Видя, как Нанами мнётся, не желая отвечать, Сората смутно догадался о её проблеме, которая для парней была больной темой.

— «Эти дни», да?

— М-Ма-Масиро?!

— ...

Сората предпочёл пропустить мимо ушей. Нанами тоже наигранно прочистила горло.

— Л-лу-лучше скажи, Канда-кун, что у тебя в руке?! — Нанами приложила немыслимые усилия, чтобы вернуться к разговору о трусах. — Где их украл?

— Я их тут подобрал!

— С трудом верится.

— Прошу, поверь. Выслушай для начала.

— Хорошо.

Сората не сделал ничего плохого, но Нанами всё равно вздохнула.

— Кстати, вопрос… Аояма, в каких ситуациях ты снимаешь трусики в школе? И когда можешь их потерять?

— Мне можно со всей силы тебя ударить?

Нанами «дружелюбно» улыбнулась.

У Сораты дрогнула спина.

— Н-нет! Я вовсе не домогаюсь тебя!

— А что ещё ты делаешь?!

— Хочу разгадать загадку!

...Как человек потерял в школе трусики.

— Канда-кун, что ты задумал?

— Первый вариант. Находки в коридоре надо отнести в учительскую.

— И что, по-твоему, скажут учителя?

— «Сдавайся, похититель трусов!», наверное...

— Я тоже так думаю.

Таким образом, идею отнести в учительскую забраковали.

Вторым вариантом было оставить здесь… Но поскольку Сората, пускай и смутно, догадывался, кто владелец, поступить так будет немного безответственно.

Парень с трудом верил, что потеряла трусы Хасе Канна… Но если он в самом деле угадал, то хотелось как-то по-умному убедиться в верности догадки и как бы между делом вернуть бельё. Сорате казалось, что в их ситуации так поступить будет лучше всего. Для них обоих...

Значит, какое-то время придётся присмотреть за находкой.

— Думаю, положу их пока себе в карман.

Само собой, носить меч обнажённым опасно. Тем более настолько острый меч: раз — и нет человека. Если точнее, Сората сам себя покалечит.

— И у меня большая просьба к вам. Сиина, Аояма, не могли бы вы закрыть глаза или посмотреть в другую сторону?

— Слушай, Сората.

Обратившаяся к нему Масиро зачем-то достала мобильник.

— Научи снимать.

— Почему сейчас попросила?

— Будет отличный снимок.

— Кончай уже, серьёзно!

Если сфотографируют момент, как Сората суёт трусики себе в карман, у него разорвётся сердце.

Вдруг Нанами тоже приготовила камеру.

— Может, пригодится потом.

— Задумала меня шантажировать?!

— Сората, как использовать камеру?

Масиро потянула парня за рукав.

— Я, по-твоему, дурак, который сам себе роет могилу?

— Масиро, нажми сюда.

— Слышь! Не учи её, Аояма!

Прозвучал щелчок затвора камеры.

— Сняла.

Фотография Сораты вряд ли получилась такой, как планировалось, но всё же Масиро выглядела на удивление довольной.

— Сората, гляди.

Масиро показала экран мобильника, на котором отображался испуганный Сората. Как ни крути, снимок вышел ужасным.

— Хочу его на экран.

— Для заставки?

На вопрос Нанами Масиро молча кивнула.

— Вот здесь в «Настройках».

— Спасибо, Нанами.

Судя по всему, фотографию Сораты поставили на экран блокировки. Масиро убрала мобильник в карман пиджака и какое-то время держала руку на нём, как на чём-то драгоценном.

— Канда-кун, повернись сюда.

— М?

Когда он повернулся, Нанами тоже его сфотографировала.

— Я не панда из зоопарка.

— Не такой популярный, как панда, ага.

— Вот и не надо фоткать!

Раз девушки остались довольны, Сората решил забыть про то, что на фото попал решающий момент засовывания трусов в карман.

Вот только главную проблему они не решили: трусики всё ещё были при них...

— Неужели их и правда потеряла та девушка?..

Чем больше Сората думал о таком варианте, тем более невероятным он казался.

Часть 2

На следующий день после происшествия с трусами Сората проснулся от шлепка Асахи и пошёл, как обычно, с Масиро и Нанами в школу. Вот только «как обычно» длилось до тех пор, пока он не открыл шкафчик для обуви.

Поверх сменной обуви лежал не самый обычный предмет — бледно-розовый конверт. Красивым девичьим почерком на нём было написано: «Канде Сорате-сама».

Неужели ему снился сон?

Не веря в реальность происходящего, парень взял конверт и проверил обратную сторону. Имени отправителя не нашёл.

Решив, что вместо бесполезного гадания лучше прочесть содержимое, Сората аккуратно оторвал печать в виде сердечка и достал из конверта карточку с посланием.

— «Приди, пожалуйста, на крышу после уроков».

Наверняка оно самое.

— Любовное письмо, да?

Чуть не подпрыгнув от неожиданности, Сората поднял голову: по сторонам от него стояли Масиро и Нанами. Их взгляды так и приклеились к карточке с посланием.

— Да, по-любому оно самое.

— Оно самое?

— Юко подкалывает, — озвучил наиболее правдоподобную догадку Сората.

— Ты какой-то больно радостный.

— А ты, похоже, не в духе, Аояма-сан.

— Да нет… То, что ты получаешь от кого-то любовные письма, меня не касается...

По её виду не походило, что «не касается».

Что до Масиро, она глазела на Сорату и постепенно приближала к нему лицо. Давила на него молчанием.

— О, братик!

И тут нарисовалась энергичная Юко. Но взгляды Сораты и остальных устремились не на Юко, а на человека позади неё. Там стояла Хасе Канна, с которой Сората накануне столкнулся.

Юко, заметив их реакцию, с гордостью представила девушку:

— Это моя общажная подруга Канна-тян. И мы в одном классе!

Именно о ней Юко говорила в день церемонии поступления, когда нахваливала общажных друзей.

— Она здоровски выступила на церемонии, правда, Канна-тян?

— Знаю, мы тоже слышали.

Их троице довелось посетить церемонию поступления.

— Приятно познакомиться, я Хасе Канна.

Она вежливо, хотя и немного церемонно, поклонилась.

— А... ага, мы вчера виделись, но рад знакомству.

— О? Правда? Братик, виделся с Канной-тян?

Юко поочерёдно смотрела на Сорату и Канну.

— Прошу прощения?

Канна посмотрела с недоумением.

— Ну, мы типа столкнулись.

— Прошу прощения.

Надеясь, что так она его вспомнит, Сората напомнил о происшедшем вчера.Но Канна отреагировала той же фразой.

— Странный братик… А! Так ты увидел, какая Канна-тян миленькая, и подкатил к ней?! «О, красотка, мы с тобой нигде случайно не виделись?», «Нет, вряд ли.», «Ах, разве? Прошлой ночью мы виделись в моём сне.», и всё в таком духе!

— Приторно до тошноты...

Где она таких фраз нахваталась?..

— Это письмо?

Канна обратила внимание на конверт в руке Сораты.

— Что?! У братика любовное письмо?!

— У Юко всё на лице написано.

— Юко-тян, это не от тебя?

Масиро и Нанами быстро проверили его версию.

— Нет! Но планировала!

— Ясно, значит, нет.

Сорате не показалось, что Юко врёт. Если бы дурочка попыталась, он бы тут же понял. А раз так, поиски отправителя возобновились.

— Старший брат Канда-сан популярный, да? — выдала без какого-либо интереса Канна. И в её глазах, которые смотрели на Сорату, почему-то был лютый холод.

— Канда-сан, пойдём уже. Мы опаздываем. Уважаемые сэмпаи, прошу прощения.

— Ах, подожди, Канна-тян! Я же говорила, можно звать меня «Юко»!

Юко вслед за быстро ушедшей Канной направилась в сторону кабинета первогодок.

Сората, Масиро и Нанами остались втроём. Их взгляды снова скрестились на любовном письме

— Д-до-допустим, Канда-кун.

— Ч-что? — Сората выговорил с трудом, как и Нанами.

— Что это любовное письмо.

— Допустим?

— Если пойдёшь на крышу.

— Если пойду?..

— Там тебя будет ждать миленькая девушка.

— Ну?

— Если так будет… ну, это… Ты...

Она пыталась продолжать, но слова застревали в горле.

— Ты...

— Начнёшь встречаться?

Фразу вместо Нанами закончила Масиро.

— Н-не-не то чтобы мне раньше признавались, потому не знаю… Да и неизвестно, кто там будет.

— Об этом я не спрашивала.

— Давай представим, что я начал встречаться. Что тогда будет?

В равной степени Сората адресовал вопрос и самому себе.

— Будет неприятно, — заявила Масиро до того, как Сората успел решить для себя.

— М-мне тоже… будет неприятно, наверное. Так просто это не переживу, — вслед за Масиро пробурчала нечто непонятное Нанами.

— При нашем раскладе неприятно будет, походу, мне...

И тут прозвучал звонок, оповещая о начале классного часа.

Часть 3

— И как вообще понимать «после уроков»? Это во сколько конкретно?

Его слова растворились в воздухе.

Сората, сидя на лавочке на крыше, задавал вопросы облакам, которые неспешно плыли по голубому небу. Но тонкое весеннее облако, которое по форме напоминало Хоккайдо, ничего не ответило.

За неимением другого выбора Сорате оставалось думать самому.

Незнакомка могла иметь в виду «где-то в четыре часа дня». Или «в пять». Или вообще ночью, когда спать пора.

Сората ждал уже полчаса. Он сделал, как попросили в утреннем письме из шкафчика, и пришёл на крышу. Вот только «виновник торжества» не объявился. И не похоже, что скоро объявится.

Когда прошло ещё полчаса, закономерно возник единственный вывод:

— Наверное, чья-то шутка.

Даже если так, то и ладно. Пускай Сората, получается, зря весь день был на нервах, но раз никто не пришёл, то можно вздохнуть с облегчением.

Сората не представлял, что за человек мог прислать ему письмо, да ещё и сунуть в шкафчик, потому вместо радости испытал скорее растерянность. К тому же о Сорате уже кое-кто думал. Хотя сейчас он держал мысли о них в узде, если кто-то другой вклинится в его жизнь, история получит слишком крутой поворот, а к этому парень не был готов.

Когда часы на мобильнике показали ровно четыре, Сората поднялся со скамейки.

— Пойду-ка я домой, — сказал сам себе Сората, потеряв терпение.

Повесив сумку на плечо, он открыл дверь с крыши на лестницу. И как только он это сделал, наружу вывалились, образовав маленькую стонущую кучу-малу, Иори и Фукая Сихо.

За ними стояла, замерев, Масиро, её дёргала за руку Нанами, которая выглядела так, словно пыталась поскорее утащить её прочь.

— Вы чего тут делаете?

— Полевые исследования, — первой ответила Масиро. В её фразе не было ни тени нерешительности, словно она говорила о чём-то обыденном.

— А ты подумала, можно или нельзя?!

— Это не полевые исследования.

— Да уже поздно отнекиваться!

— В-всё не так, Канда-кун...

Нанами растерянно прятала от него взгляд.

— Что не так?

— Не… не так.

Ещё бы. Как ещё назвать их поведение, если не подглядыванием.

— Ладно, а почему тут Иори и Фукая-сан?

Сората подал руки упавшим Иори и Сихо, помогая им подняться.

— Я краем уха услышал, что Сората-сэмпай получил любовное письмо.

Парень поглядел на Масиро и Нанами, а те сделали вид, будто не понимают, о чем речь.

— Ради собственных будущих побед я решил выжечь в памяти образ смелого сэмпая!

— Уж прости. Не оправдал твоих ожиданий.

Чувствуя, как от двойного разочарования в нём — его собственного и кохая — у него опускаются руки, Сората перевёл взгляд на Сихо.

— Я с самого утра беспокоилась за Сиину-сан: она себя странно вела.

— Сиина? Правда? — спросил он у той.

— Странного у меня не бывает.

— Точно. Ты всегда странная.

— Ничего подобного. Она бесцельно смотрела в окно, заторможенно ела баумкухен и молча рисовала картину.

— А разве… Сиина не всегда такая?

— Что? Ну не знаю. Она отличалась. Правда-правда! Все с художки заволновались. Казалось, её что-то тревожит.

— Тревожит… да?

Похоже, Сиина беспокоилась об исходе встречи на крыше. Утром она ещё сказала, что ей будет неприятно, если Сората начнёт встречаться с автором письма. Парень не знал, радоваться ему или нет...

— Сихо, не говори странные вещи.

— Так-так, Сиина-сан стесняется?

— Я вовсе не стесняюсь.

Масиро в несвойственной для себя манере потупилась.

— Ах, беда! У меня индивидуальная беседа! Простите, я пойду!

Сихо в панике бросилась к лестнице — косы слегка подпрыгивали в такт шагам — и вскоре пропала из виду.

— Ну и шумная...

— Зато дойки у неё просто огромные.

Иори с довольной физиономией сжал кулаки. Наверняка ощутил спиной прелести Сихо, когда та навалилась на него сверху.

— Иори.

— Что?

— Думаю, такие мысли перед девушками выражать не стоит. Если, конечно, ещё хочешь завести миленькую подружку и начать «розовую школьную жизнь».

Масиро вела себя как обычно, но вот Нанами всем своим видом будто говорила: «Такое недопустимо!»

Снова взяв сумку, Сората пошёл по лестнице вниз.

— Канда-кун, больше не будешь ждать? — спросила Нанами, последовав за ним. Масиро и Иори тоже присоединились.

— Не буду, уже четыре часа, сколько можно?

Он прождал достаточно.

— Кстати, Сиина, а сегодня тоже надо было в кабинет рисования?

— Сегодня не надо.

— О, правда?

Думая, что его ждёт ежедневная работа модели, он решил перестать ждать, но...

— Вернусь домой и буду рисовать обложку.

— М? Опять делать обложку для журнала?

Масиро только в прошлом месяце готовила обложку и начальные цветные иллюстрации.

— Танкобон *.

— А, уже скоро выйдет?

Серийная манга Масиро начала выходить в ноябре прошлого года. Если учесть номер за текущий месяц, то в сборник войдут работы за шесть месяцев. Сората уже слышал разговоры о танкобоне, и вот настало время.

Масиро уверенно прокладывала путь к становлению мангакой. Шаг за шагом она становилась сильнее. Пускай Сората не заострял внимание, он видел: пропасть между ним и Масиро всё ещё увеличивается. Но парень не позволял себе унывать. В конце концов, у него не было выбора: он уже делал всё, что в его силах. К тому же ему действительно нравилось работать над игрой, пускай и незамысловатой, потому его энтузиазм не иссякал. Он на самом деле чувствовал, как уверенно движется вперёд и добивается всего сам.

— А я пойду, пожалуй, порепетирую.

Когда они спустились на второй этаж, шедший позади всех Иори остановился. Он каждый день допоздна оставался в репетиционном кабинете наедине с пианино. А в Сакурасо возвращался уже после захода солнца.

— Постарайся.

— Отборочный конкурс уже близко. Хуже некуда. Эх, безнадёга. Хочу бросить...

Последнюю часть Иори сказал, похоже, уже себе и посмотрел на доску объявлений рядом с лестницей.

Там висело объявление о конкурсе пианистов.

«3 мая. Музыкальный зал университета искусств Суймэй. Вход свободный.» Судя по всему, Иори имел в виду это, говоря про конкурс.

— Вход свободный, значит и мы можем прийти посмотреть?

— Можете, но… Э, то есть хотите пойти?! Пожалуйста, не вздумайте! Серьёзно-пресерьёзно! Я же с ума сойду, если придёт кто-то знакомый! Вот правда, обещаете? — на одном дыхании выпалил Иори, после чего унёсся по коридору в другой корпус. Там находился кабинет для занятий на пианино.

— Интересно, почему, когда говорят не приходить, только больше хочется прийти? — пробурчала Нанами.

— А ты на удивление вредная, Аояма.

— Ты тоже хорош, Канда-кун, по ухмылке видно.

— Вот думаю, если пойти посмотреть втихаря, то ничего плохого же не будет?

— Ну да, — согласилась Масиро.

Сората и Нанами хихикнули.

Покинув школу, Сората и компания направились в Сакурасо, по дороге продолжая обсуждать конкурс Иори. В результате им ещё больше захотелось попасть на конкурсное выступление, а когда пришли к общежитию, полученное Соратой любовное письмо и вовсе вылетело из головы.

— Мы дома.

За парнем то же повторили и Масиро с Нанами. К сожалению, никто не ответил. Ничего не поделать, раз никого не осталось. Правда, в комнате 102 жил Рюноске, но… Он сейчас был не в том режиме, чтобы высовывать нос в коридор и говорить «Добро пожаловать». Да и никогда не был.

Масиро и Нанами отправились на второй этаж, а Сората сразу пошёл в свою комнату 101 и буднично, безо всяких опасений открыл дверь. Любой бы сделал так же, заходя к себе, правда?

Но в тот конкретный день Сората пожалел о своей непредусмотрительности, поскольку заметил странное, лишь когда закрыл за собой дверь.

Воздух внутри отличался от привычного, в нём витал посторонний запах. А ещё в комнате царил страшный беспорядок, какого утром не было. Иными словами, всё перевёрнули вверх дном. Одежда, которая раньше лежала прибранной, теперь валялась повсюду, словно у Масиро. Но это были еще цветочки. Это ещё можно было перетерпеть.

Самым необычным в комнате оказалась школьница, которая с остервенением обыскивала комнату. Она выгнула спину, словно потягивающаяся кошка, и вовсю рылась под кроватью.

Наконец она подняла голову, и их взгляды встретились. Глаза девушки за стёклами очков задрожали от удивления. На ней была униформа Суйко, лицо было знакомым. Посреди его комнаты на четвереньках стояла Хасе Канна.

— Какого чёрта?! — такова была первая реакция Сораты.

«Однажды он вернулся домой, а там его ждала необыкновенная красавица…» Такая ситуация, если подумать, казалась на редкость заманчивой. Вот только если в реальности к тебе домой проникнет едва знакомый человек, первое, что испытаешь — неподдельный страх.

— Почему ты так рано?! — удивлённо вскричала Канна, да так, будто проклинала сами устои мира. Затем медленно поднялась на ноги.

Да что всё это значит? Девушка словно знала, что Сората должен опоздать. Нет, сейчас подобные мелочи не так важны. Надо разобраться в конкретной ситуации.

Сората ещё раз оглядел комнату — полный бардак. Канна будто что-то искала… Парень попытался вспомнить те немногочисленные моменты, когда он имел с нею дело. Сразу на ум пришёл вчерашний случай, когда они столкнулись… И тут же в голове возникло единственное возможное объяснение, пускай оно и казалось фантасмагоричным.

— Трусики?

— !..

Когда Сората решился его произнести, Канна сначала затряслась, затем быстро покраснела и опустила лицо. Но прошло всего несколько мгновений, и её лицо резко побледнело.

Реакция Канны сказала всё без слов. Хоть Сората и не верил, что владелец подобранных им трусиков — она, главный подозреваемый во всём сознался...

Какое-то время гостья не двигалась, но затем резко встрепенулась и нервно забегала взглядом по комнате. Увидев на столе тяжеленный англо-японский, она схватила его, подбежала к Сорате и подняла книгу обеими руками над головой.

— Э! Ты чего это?!

— Ты знаешь слишком много, я не позволю тебе выйти из этой комнаты живым.

— Но это моя комната, алё?! Ай!

Пока он отвечал, словарь устремился вниз и огрел его прямо по макушке. Тяжёлый удар встряхнул мозг, в глазах потемнело. У Сораты подкосились ноги, и он, схватившись руками за голову, опустился на корточки.

Показалось, что где-то мяукает кошка.

— Э-э-э… ты в порядке? — послышался заботливый голос.

Приоткрыв глаза, Сората увидел перед собой ту самую злоумышленницу.

— Сильно по голове ударила?

— Сначала бьёшь, а потом спрашиваешь, будто ни при чём?!

— Я-я испугалась...

Что ж, это было заметно. Взгляд Канны метался туда-сюда, будто маятник.

— Слушай, — произнёс Сората максимально спокойно, чтобы не пугать её ещё больше.

— Ч-что такое?

Канна посмотрела вниз на Сорату. Её взгляд наконец остановился.

— У меня голова раскалывается, не объяснишь, в чём дело?

В конце концов, Сората понимал чуть больше, чем ничего, и оттого терялся. А если точнее, был напуган.

— Это...

Канна немного смутилась и в нерешительности отвела взгляд в сторону.

— Не подождёшь чуть-чуть? Заварю чая и ещё чего-нибудь.

Не мешало взять тайм-аут. Сората вышел из комнаты, не дожидаясь ответа.

Вскипятив воду в электрочайнике, Сората налил чая, взял печенье, забрал из ванной высохшие трусики и вернулся в комнату.

— Прошу.

— Спасибо.

Сората сел на кровать рядом с Канной и от напряжения, как и она, подобрал под себя ноги. У него на коленях тут же свернулась калачиком Асахи. Поглаживая кошку по спине, парень начал разговор:

— Для начала хочу убедиться… Эти трусики в самом деле твои, Хасе-сан?

Первым делом он вернул чёрный кружевной треугольник Канне.

— Мои.

Канна взяла трусы и через секунду убрала в сумку — не хотела, чтобы их кто-то еще видел.

Сората уже всё понял, но решил убедиться наверняка.

— Значит, Хасе-сан...

— Ты не мог бы перестать звать меня по фамилии? Ненавижу свою нынешнюю.

Она сказала так, будто у неё имелась и другая фамилия, но Сората предпочёл не заострять на этом внимание.

— Тогда… Канна… сан?

Девушка не сказала ничего против, и Сората вернулся к главной теме.

— Значит, ты тайно пробралась ко мне, чтобы вернуть потерянную вещь?

— Да...

Канна старалась не встречаться с Соратой взглядом и не отрывала глаз от пирожных с чаем на кровати между ними.

— Ты вот спросила, почему я так рано пришёл. Что ты имела в виду?

— Письмо в ящике для обуви.

— А, понятно.

С помощью письма она отвлекла его, чтобы выиграть время? А затем специально подошла вместе с Юко, чтобы проверить, увидел ли Сората послание, и заодно обеспечить себе алиби.

— Тогда главный вопрос… Ты же помнишь, как мы вчера столкнулись?

— Да.

— И ты заметила пропажу важной вещи уже потом?

— Как только вернулась в класс. Когда вышла обратно в коридор, ты уже их подобрал. И подумал на меня...

Затем она просто разузнала, где проживает Сората? Оставалось лишь изъять улики — быстро забрать трусы — чтобы стереть из истории сам факт того, что она их потеряла, а Сората нашёл.

Если Сората вздумает её шантажировать, она сделает вид, что ничего об этом не знает: улик-то не будет. Сама по себе история, что в школе кто-то снял, а потом ещё и потерял трусики, звучала дико, потому без веских доказательств никто в неё не поверит. Так что достаточно было спасти злополучный кусочек ткани и можно будет вздохнуть спокойно. Так девушка думала.

Как бы то ни было, Канна действовала очень решительно: чтоб добыть компроментирующий предмет, тайком пробралась в чужую комнату. Нет, скорее она почувствовала себя загнанной в угол, и другого выбора для неё не было.

Оставалось разобраться ещё кое в чём. Они приближались к самой сути. Что было у Канны под юбкой в тот самый момент?

— Кстати… На тебе, получается, ничего не было?

Если бы с виду беззащитная Канна потеряла сменные трусики, она не стремилась бы так рьяно уничтожить улики. Но трусики, которые подобрал Сората, ещё хранили тепло её тела, и ради их возвращения Канна даже примерила на себя роль домушницы. Раз так, странно, что она не отпиралась и открыла свой невероятный секрет.

— Всё верно… — Канна неспешно кивнула.

На этот раз Сората раскопал нечто действительно ужасающее:

— Слушай… Может, я чего не знаю, это у девушек теперь модно?

— Ты за кого нас держишь? — разозлилась Канна.

— Точно...

Канна всё время держала голову опущенной и старалась не встречаться взглядом с Соратой, против чего тот не возражал — так говорить было намного проще.

— Можно спросить, почему?

Вот правда, при каких обстоятельствах человек мог оказаться в школе без трусов? В прошлом году примерно в это же время года Масиро заявилась на уроки, забыв надеть трусы, но тот случай во многом отличался. Наверное, Канна сняла их уже в школе… Да ещё и по собственной воле.

Но чем больше Сората думал, тем сложнее себе представлял. Канна производила впечатление очень правильного человека, слишком далёкого от опрометчивых поступков.

Канна, не поднимая взгляда, потянулась к сумке рядом с собой, вытащила оттуда книгу и осторожно положила рядом с пирожными. На тонкой твёрдой обложке было написано: «Воскресенье Золушки».

— Что это? — не успел спросить Сората, как надобность в вопросе отпала. Парень увидел имя автора: Юигахама Канна.

Фамилия отличалась, имя записали хираганой, но всё же читалось оно «Канна». Книга могла иметь отношение к теме их разговора.

— Эта фамилия была у меня до развода родителей, пока мама повторно не вышла замуж, — объяснила Канна, предугадав его вопрос. Вот откуда её ненависть к нынешней фамилии.

— Получается, ты написала эту книгу, Канна-сан?

Канна кивнула, не поднимая взгляда.

— Мой дебют, за него я получила приз в средней школе.

— Ого, круто.

Сората взял книгу и пролистал страницы. Само собой, там был лишь текст, текст и снова текст.

— Ничего крутого. Мне просто повезло.

— Почему так думаешь?

— Я сейчас пишу вторую работу, но всё никак не продвинусь...

Канна плотно сцепила руки на коленях и страдальчески скривила губы.

— Думаю, я хочу писать. Я должна писать… Но прогресса нет. Какой бы сюжет я ни предлагала, ответственный редактор только и делает, что хмурится.

— Вон как.

Сората поддакивал, заполняя паузы в речи Канны.

— Я уже не понимаю, как раньше писала… Не могу, прям задыхаюсь. Когда обдумываю историю, начинает болеть голова… Но я хочу писать, я должна, у меня… больше нет другого выбора.

Присмотревшись, Сората заметил в волевом взгляде Канны усталость и сразу подумал, что она плохо спит по ночам. От излишнего волнения качество сна сильно падает, и не получается высыпаться, что Сората знал по собственному опыту.

— Я терпела, задыхалась, но нервы не выдержали, и захотелось устроить что-нибудь дикое… Для начала я решила надеть броское бельё и пойти в нём в школу.

Сората нашёл в коридоре самые что ни на есть эротические трусики. И теперь, представив, что их носила строгая на вид Канна, он не мог отделаться от мысли, что это будоражит. В голову Канне, как оказалось, порой приходят безумные идеи: захотела экстрима — оголилась.

— Я всего лишь поменяла нижнее бельё, и взгляды людей вокруг словно полностью изменились. В такие моменты я даже переставала злиться от своего писательского бессилия. Вот только… постепенно этого стало не хватать...

И тут Канна впервые посмотрела на Сорату. Исподлобья, проверяя его реакцию… И её щёки окрасились лёгким румянцем.

— Попробовала их снять?

— Да...

Она поразила Сорату своим ответом. Её сердце сильно стучало: это было видно по тому, как заметно дрожали губы Канны.

— Э-э-э, короче, получается… Ты снимала стресс?

— Думаю, да...

— Чтобы сбросить его, ты сняла трусики и пошла на уроки?

— Да...

Интересная картина вырисовывалась.

— Получил ответ? Давай только без шуток, ладно?

Взгляд Канны цепко отслеживал каждое движение лица парня.

— А, нет, это… Я вроде не шучу. Ну, любой человек хотя бы раз делал что-нибудь эдакое, правда? Например, раздеться догола, пока дома никого нет. Ага, бывает такое.

Сората хотел её подбодрить, но Канна только молча повесила голову.

Похоже, он наступил на мину.

— То есть, вчера был не первый раз?

Канна кивнула и покраснела до ушей.

— Второй, да?

— Где-то третий...

Глаза Канны были по-прежнему устремлены на Сорату, притягивая его взгляд. Именно потому Сората уловил фальшь.

— Правда?

— В шестой раз.

— После того, как поступила в Суйко?

— Да...

Получалось, примерно раз в два дня...

У Сораты отвисла челюсть. Вне всяких сомнений, за всю свою жизнь он не слышал более откровенных признаний. Даже с учётом того, что парень долгое время жил в Сакурасо, в окружении странных индивидов, для него это всё равно было невероятным… В общем, как ни крути, его потрясло до глубины души.

— Прошу прощения, что смутила. Ты сам спросил.

Дерзкий взгляд Канны заставил Сорату очнуться.

— Прости, что смутился. Не знаю, как на такое реагировать...

Сората автоматически сухо улыбнулся. Когда выходишь за рамки привычного, только и остаётся, что улыбаться. Впервые столкнувшись с неспособностью Масиро заботиться о себе, парень тоже был потрясён, но среди чудаков всегда найдётся кто-то ещё чудаковатее.

— В любом случае. Если ещё кто-нибудь узнает, будет паршиво, потому лучше прекрати это.

Сората надеялся, что услышит утвердительный ответ, но Канна отвела взгляд и ничего не сказала.

— Если скажешь «да», то на этом всё и закончится.

— То, что снимать бельё и идти на урок — ненормально, я прекрасно понимаю… Если бы могла, то сразу бы бросила. Если бы могла сама, то давно бы уже прекратила! Но хоть и понимаю головой, прекратить не могу… Потому-то это и делаю, ясно?

Последняя фраза прозвучала настолько тихо, что Сората едва расслышал. Парень мог себе представить ход мыслей девушки. Канна понимала всю странность своих поступков и действительно хотела их прекратить. Но стресс давил как пресс, подавляя разум… В этом было всё дело.

— А нет какого-нибудь другого способа выпустить стресс? Например, сходить развлечься с друзьями.

— У меня нет друзей.

— А, не успела завести после поступления?

— Вовсе нет… У меня и в средней школе их не было.

Судя по её прошлым «успехам», она и в Суйко могла остаться одиночкой.

— А Юко?

— Думаю, она хорошая девочка, — ответила она совсем не то, что Сората хотел услышать.

— Она, конечно создаёт много проблем, но вы всё же подружитесь, ладно? Ну да, проблем с ней прибавляется, но она не плохой человек, — убеждал Сората, а Канна тем временем загадочно на него смотрела.

— Что?

— Просто редко встречала людей, которые не стесняются говорить то, о чём говорят только в семье.

— Людей можно и хвалить, знаешь?

— Мы отвлеклись от темы, ничего? — ответа на свой вопрос Сората не получил. — Не будем отвлекаться.

Вместо того, чтобы менять способ борьбы со стрессом, лучше было бы разобраться с источником стресса. Ведь в нём и крылся корень проблемы.

— Если у тебя получится написать книгу, ну… тогда всё будет в порядке?

— Я так думаю.

Сората был бесконечно далёк от вопросов написания рассказов. Максимум, он мог спросить о нюансах выбора сюжета у Дзина, который метил в сценаристы. Но Канна выиграла приз и дебютировала. Она, так сказать, уже стала профессионалом. Ей самой впору давать советы Дзину...

Сквозь тучи безнадёги луч надежды не пробился.

— Кажется, искать решение бесполезно.

— Почему?

— А как тебе такой вариант: когда в следующий раз захочешь раздеться, для начала посоветуйся со мной.

— Я закричу.

Отчего-то на Сорату посмотрели очень холодно. Настолько, что взгляд Нанами в подобной ситуации показался бы горячим.

— Не пойми неправильно. Я вовсе не хочу знать, когда ты будешь без трусов. Я просто подумал: если ты кому-то расскажешь, то отвлечёшься. Обстоятельства бывают разные, а тебе ведь не с кем посоветоваться?

Друзей у неё не было, потому Сората и решился предложить такое. Если бы друзья водились, она бы не разоткровенничалась с тем, кого почти не знает.

— Это… правда, как ты и сказал.

Канна ненадолго призадумалась. И затем направила на Сорату недовольный взгляд:

— Выбора нет, попробую.

Канна решила, что готова пойти на жертву, чтобы покончить с проблемой.

— Тогда решено, — заключил Сората, но взгляд Канны по прежнему оставался напряжённым.

— Что?

— Разговор ещё не закончен.

— В каком это смысле?

— Я боюсь, что ты расскажешь мой секрет кому-нибудь, — Канна произнесла это так, словно дословно перевела фразу с английского.

— Не скажу.

— Всего лишь обещание на словах, меня оно не устроит.

Глядя на решимость Канны, Сората в глубине души кое-что понял. То, что девушка не убежала и абсолютно всё объяснила, не было ни извинением за удар словарём, ни раскаянием за проникновение в чужую комнату. Нет, Канна не собиралась уходить, пока не получит от Сораты стопроцентно надёжное обещание молчать. Её прижали к стенке, потому настроилась она серьёзно.

— И что делать, чтобы тебя убедить?

Неужели Канна потребует от него расписку?

— Расскажи мне... такой секрет, какой если узнают другие, ты захочешь умереть, — заявила она нечто пугающее.

— То есть… если я кому-то раскрою твой секрет, ты сделаешь то же самое?

— Обоюдное сдерживание.

— Впервые слышу такое слово!

Канна продолжала сидеть в напряжённой позе, поджав под себя ноги, и с серьёзным видом глядела на парня. Но глаза слегка дрожали — наверное, в душе она сильно волновалась. Если про неё узнают одноклассники, об этом вскоре узнает и вся школа. Тогда ей туда будет дорога заказана. Ещё бы тут не волноваться.

К тому же они находились в комнате 101 Сакурасо. В комнате Сораты, вдали от всех. Более того, Сората учился в третьем классе, а Канна — ещё в первом. Одно только это заставляло нервы звенеть...

Не то чтобы Сората сочувствовал Канне, но если это её успокоит, то почему бы не рассказать ей свой секрет-другой? Он задумался.

— Та-ак, секрет, да?

Но, подумав, парень не вспомнил секрета, который способен разрушить его жизнь.

— Нет его?

— Если брать такие же слабости, как у тебя… то вряд ли.

Сколько вообще существовало в мире людей, которые хранили такие секреты, как у Канны?

Раз так, то хорошо, если вчерашний роковой момент, когда Сората засовывал трусики в карман, попал на фотографии Масиро и Нанами. Снимки укажут не просто на то, что хозяин белья — Канна, но и будут способны раскрыть её секрет...

— Если нет, то что-нибудь другое… Например, ты же ни с кем не встречаешься? — бесцеремонно спросила Канна, подняв подбородок.

— Почему так думаешь?

— Встречаешься?

— Нет.

— То есть, ты просто передо мной выпендриваешься?

— Нет.

— Эх… — Канна звучно вздохнула. Похоже, напряжения в ней значительно поуменьшилось. — Тогда назови мне имя человека, которого ты любишь.

— Чё?

— Есть ведь человек, с которым у тебя неразделённая любовь?

— Ну-у, да-а.

— Учится в Суйко?

— Ну-у, да-а.

И отчего он так застеснялся? В последнее время его почему-то часто спрашивают, кого он любит. Самый недавний случай, который припомнил Сората… был разговор с Нанами в заключительный день культурного фестиваля прошлой осенью.

— Когда услышу, вежливо попрощаюсь и уйду.

После всего случившегося вежливо уже не выйдет, подумал Сората. Но её вопрос всё звучал у него в голове.

«Кого ты любишь?»

Как только он услышал вопрос, в уме возникло одно имя. Но когда он попытался произнести его, парнем овладело смущение, щедро приправленное нерешительностью.

Он промолчал.

Любить-то любил, но если прямо сейчас задуматься, хочется ли с тем человеком встречаться, в этом Сората уже не был уверен. Вначале возникла любовь с первого взгляда, а потом каждый раз, когда он общался с ней, в нём всё больше возникало нечто, напоминающее влечение. Если он назовёт её имя, то окончательно признается самому себе, что его к ней тянет. Потому Сората колебался.

— Быстрее, пожалуйста.

Хотя если Сората не скажет, Канна и правда останется.

Окончательно запутавшись, парень выдал:

— Имя девушки, о которой я постоянно… переживаю, годится?

— Думаю, в просторечии так могут называть безответную любовь.

— Тогда хорошо.

Канна кивнула.

— Давай на ухо?

Приблизиться друг к другу, чтобы никто больше не услышал, — Сората не постеснялся предложить даже это. Канна секунду подумала, затем согласилась и повернулась к нему ухом.

— Что ж, прости за грубость.

Придерживая Асахи на коленях, Сората наклонился вперёд и шёпотом произнёс имя.

Потом оба замолчали.

Они скованно сидели, подобрав под себя ноги. Асахи поудобнее устроилась на коленях.

Канна снова повернулась к Сорате.

— На этом можем закончить.

Её щёки горели огнем.

И тут...

— Канда-кун, может, чуть погодя вместе позанима… емся? — спросила, заходя в комнату, Нанами.

Увидев Сорату и Канну, вместе сидевших на кровати, она удивлённо заморгала.

— Что здесь происходит?

— Сората, — вслед за нею появилась и Масиро. Её взгляд переходил с Канны на Сорату и обратно. — Кто эта девушка?

— Первогодка Хасе Канна. Ты же её знаешь, утром виделись!

— Точно.

— И что пришли?

— Кто она тебе?

— Сложный вопрос...

Канна потеряла трусики, а он их подобрал, вот и все отношения. Ещё их можно назвать людьми, которые оказались связаны тем, что узнали постыдные секреты друг друга.

— Она просто пришла забрать потерянную вещь.

— Трусики, да?

Канна от заявления Масиро встрепенулась.

— Что?

И следом вонзила в Сорату острый, словно кинжал, взгляд.

— Ты же только что обещал не говорить!

— Сиина и Аояма были со мной, когда я подобрал трусики, потому знают про них.

— Враньё! Ты был тогда один. Ну всё, я тебя сдам. Человек, которого ты любишь...

— Э! А ну, стой!

Чтобы заткнуть Канне рот, Сората повалил её на кровать.

— К-Ка-Канда-кун, ты что делаешь?!

Парень опомнился.

— П-про-прости!

Извиняясь, Сората поднял Канну, которая от испуга впала в лёгкую прострацию.

— Это правда, Сиина и Аояма всё узнали по воле случая. Я их повстречал сразу после того, как мы столкнулись. Они знают, что я подобрал трусики. Чистая правда. Ничего такого, они всё прекрасно понимают и точно никому не расскажут. Верно ведь? — спросил он Масиро и Нанами.

И парочка утвердительно кивнула. Глядя на них, Канна молча стала переваривать услышанное.

Но если подумать, выкрутился Сората или нет, то, определенно, нет.

— Человек, которого любит Сората?

— О чём она?

Масиро и Нанами зацепились за ту фразу, которую Сората больше всего хотел бы заглушить.

— Нет, это… э-э-э...

— Чтобы скрывать мой секрет, он рассказал мне один свой.

— Взаимное сдерживание, да? — сказала Масиро.

— Это настолько популярное выражение? Я один не знал?

— Тогда секрет Канды-куна — это кого он любит… Значит, Хасе-сан услышала от Канды-куна, кого он любит? — спросила Нанами, чётко выговаривая слова.

— Да.

— Кого? — спросила Масиро тоном, не допускающим возражений.

— Не спрашивай! Если она ответит, то разразится великая война, которая погубит весь мир!

— Но мой секрет эти двое уже знают, потому если я назову твоего любимого человека, по-моему, проблемы не будет, — логично и сухо заметила Канна. Определённо, наступит паритет. Но в этом случае Сората пропал. Потому что человек, чьё имя он назвал, стоял перед ним.

— Я приношу свои глубочайшие извинения, прости меня.

Сората с предельно серьёзным видом склонил перед Канной голову.

— Шутка.

— В следующий раз не шути с таким каменным лицом. И лучше не смотри на них, иначе поймут!

В худшем случае Канна может выдать секрет, посмотрев на определённого человека.

— Ты же роешь себе могилу, это ничего?

— А? — спросил Сората и потом понял. Сейчас кроме них в комнате никого не было. И получалось, Сората признался, что названный им человек находился здесь. Другими словами, это Масиро или Нанами.

Парень переглянулся с Нанами. Оба промолчали.

Но, судя по выражению её лица, девушка прекрасно поняла смысл сказанного Канной. Глаза Нанами дрожали от удивления, растерянности и беспокойства.

Спина Сораты медленно, но верно покрывалась потом.

Спасением стала реакция Масиро — она слегка наклонила голову набок и задумалась.

— Большое спасибо за то, что поднял цену моего секрета. Теперь я будут спать спокойно.

— А я, походу, вообще не усну...

— Теперь я, пожалуй, пойду. Или мне помочь убрать комнату?

— Прошу, иди домой.

— Постой.

Не слушая протест Нанами, Канна взяла сумку и встала.

— Простите за беспокойство.

Подойдя к двери, она развернулась и вежливо поклонилась.

— Будь осторожна по пути домой… — наконец, выдавил из себя Сората. А остальные девушки промолчали.

От взглядов Масиро и Нанами ему было больно — они буквально резали Сорату на части.

— Ну-у ладно, Аояма, говоришь, репетиция? Сиина, а тебе баумкухен? — сказал Сората нарочито непринужденно, пытаясь разрядить атмосферу.

Девушки промолчали.

Само собой разумеется, попытки Сораты потерпели сокрушительное поражение, и парочка ещё долго не прекращала свою зрительную агрессию.

Часть 4

Вскоре после ухода Канны вернулся Иори, и Сората вместе с ним, Масиро и Нанами сели ужинать. Разговор не клеился, девушки молча кололи парня взглядами, и даже Иори, который не знал о произошедшем, почувствовал неладное.

— Сегодня за едой молчим, как рыбы, да? О, может, дело в этом? Злитесь, что меня интересуют только девушки с дынями?

— Какими ещё дынями? Фруктов захотел?

— Я про сиськи размером с дыни.

Даже когда Иори выдал такое непотребство, атмосфера нисколько не разрядилась.

Поужинав, Сората приступил к наведению порядка в комнате после Канны.

— Тебе помочь?

На любезное предложение Нанами Сората поблагодарил и вежливо отказался. У него и так нервы расшатались, хватит с него на сегодня.

Когда комната вернулась в первоначальный вид, Сората приступил к разработке игры.

Вот только в тот день работа совсем не шла: в голове без конца крутились «люблю» и «не люблю».

Засов, на который Сората закрыл свои чувства в тот день… в сочельник, незаметно приоткрылся.

Решив, что усилия не принесут плодов, как ни старайся, Сората выключил питание у компьютера с игровой приставкой и пошёл в ванную. К счастью, она оказалась свободна. Он погрузился в горячую воду.

Парень рассчитывал, что в ванне у него улучшится настроение, но сегодня это не сработало. Когда он, вытирая полотенцем голову, вернулся к себе, там его ждала Нанами. Она сидела на краю кровати, одетая в пижаму. Вместо обычного конского хвоста ее волосы были распущены. А ещё на ней были очки.

— Э.

— Когда так реагируешь на людей, это вообще-то неприятно.

— Я догадываюсь.

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы зайти в собственную комнату.

— Всё нормально, я ни о чём не спрашиваю.

— Да неужели?

Всё ещё настороженный, Сората подошёл к кровати и сел рядом с Нанами.

— Мне не надо спрашивать.

Сората украдкой глянул на девушку: та смотрела прямо перед собой — на рисунок, который прошлой осенью на стене нарисовали Масиро с Мисаки. Но вряд ли Нанами изучала рисунок. Скорее она глядела вдаль… в неведомую даль за границей времён и расстояний.

— Даже если не спрошу, пойму, — пробормотала Нанами.

— Ясно… — тихо ответил Сората.

— Я знала с самого начала.

Ничего не произошло. Нанами сказала вполне определённо, но сердце не затрепетало. Её слова не пробудили беспокойные чувства, а ноги не подкосились.

— Ты ждала меня, чтобы сказать это?

— Не-а. Другое.

Сората догадался, что разговор предстоит большой и серьёзный, и темы затронут не самые приятные, потому непроизвольно напрягся.

— Недавно ко мне приходила Мисаки-сэмпай, уже известно расписание прослушивания.

— Когда будет?

— 3 мая. Сказала, моё время будет с пяти часов дня. Ещё сказала, что для этого забронировала студию звукозаписи в университете.

Оставалось примерно десять дней.

— И когда я это услышала, резко разволновалась и теперь не могу успокоиться… Давай разок пройдёмся по всему тексту?

— Хорошо. Раз такое дело, я с радостью.

Сората потянулся к сценарию на столе. Занимался по нему каждый день, потому знал почти наизусть, но… Не то чтобы текста было прям много. Нынешняя работа Мисаки полнилась сценами действия, потому общая длительность фильма составляла минут сорок, а на проговаривание текста уходило минут пятнадцать.

Раз Нанами пришла с пустыми руками, значит уже всё выучила.

— «О чём ты вдруг… захотела поговорить?..» — начал Сората с неизвестно сколько уже раз произнесённой фразы.

— «Ну, кое о чём важном…»

Сцена признания героини.

Участвовали в ней лишь персонажи Сораты и Нанами. По крайней мере не надо было искать третьего для начитки.

Друзья детства перешли в третий класс старшей школы, и героиня встречается с героем, чтобы признаться в любви. Счастливые дни. Каждый день приносит радость. Вместе идут в школу, на уроках смотрят друг на друга, вдвоём обедают и вместе же идут домой. Временами ходят за покупками в соседний район и устраивают свидание в парке развлечений. Садятся на колесо обозрения и целуются. Ничего супер-удивительного не происходит, но все эмоции хорошо прописаны, и ощущается, как между персонажами проскакивают искорки. Очень даже неплохая школьная жизнь, подумал Сората.

Под конец сцены свидания в парке развлечений Нанами резко расхотела играть роль:

— Ладно, на этом хватит, наверное.

— По-моему, на этот раз получилось хорошо.

Эмоции били ключом. Сцену с поцелуем на колесе обозрения они отыгрывали много раз, и каждый раз у Сораты сердце пускалось вскачь. Когда с губ Нанами слетали слова «А давай поцелуемся?», эмоции так переполняли парня, что он с трудом удерживал спокойное выражение лица.

— Угу… Но Мисаки-сэмпай ведь говорила, что хочет простые чувства?

— Ага.

— А мы не наигранно звучали? Как-то неестественно...

— Ну, наверное, так и есть.

Когда Нанами отыгрывала роль, её чувства читались очень отчётливо. Но это могло быть связано с тем, что Сората очень хорошо знает её в обычной жизни.

— Мне сложно сдерживать свою игру...

— А мне сложно играть...

— По сравнению с началом ты стал лучше, как по мне. Скажем, уже не пробивает на смех.

— Спасибо и на том.

Сорату собственная игра не очень волновала, ведь прослушивание будет у Нанами.

— Я играю роль, пытаясь представить, что она испытывает… но это всего лишь моё воображение. У меня ведь нет никакого парня, и на свидание в парк развлечений я не ходила, потому плохо её понимаю.

— Ясно.

— Угу.

— Тогда что делать?..

Оба задумались.

Через несколько мгновений молчания Сората поднял глаза и встретился взглядом с Нанами — у неё на лице было такое выражение, словно она что-то придумала. Да и у Сораты появилась одна идея.

Но Сората засомневался, стоит ли такое предлагать. Пускай это и ради практики, он не знал, как отреагирует на его слова Нанами, которая до этого «поняла его чувства».

— Слушай, Канда-кун, — Нанами вырвала Сорату из раздумий. — Не хотел бы ты пойти на свидание в парке развлечений? — непринуждённо предложила она, будто продолжала отыгрывать роль.

— Не объяснишь ли ты, к чему такая вежливость?

— Ты тоже вежливо заговорил, Канда-кун.

— Точно...

Оба хихикнули.

— Послезавтра в воскресенье пойдёт? — теперь с предложением выступил Сората.

— В этот день у меня смена на работе, а нельзя 29-го?

Первый день Золотой недели. Никаких особых планов у Сораты не было.

— Пойдёт.

— Тогда решено.

— А, вот только советчик по актёрству из меня никакой, — проговорил Сората, лишь бы скрыть смущение. Он думал, что Нанами это заметит, ответит какой-нибудь шуткой, и обстановка разрядится. Сората не сомневался, что она так сделает. Она всегда так делала, когда они попадали в подобные ситуации.

Но сегодня Нанами повела себя иначе.

Она промолчала и, подняв взгляд, посмотрела в глаза Сорате. Глядела она серьёзно и будто немного злилась. Её дрожащие глаза вызывали в Сорате беспокойство и чувство одиночества.

— Ты правда так думаешь?

Только эта фраза, но от неё сдавило грудь. Нанами коснулась тех его чувств, от которых было очень трудно смотреть в глаза друг другу. Но и отвести взгляд было невозможно.

— Ты очень мне поможешь.

— ...

— Кто, если не ты, Канда-кун.

— Ясно...

Голос охрип.

— Угу. — Ответив, Нанами резко вскочила на ноги. — Спасибо, что и сегодня помог с репетицией. Ещё много работы, но всё в порядке. Я-я вернусь к себе.

Нанами выпалила это почти скороговоркой и быстрым шагом покинула комнату Сораты.

Звуки её шагов затихли на втором этаже. Рассеянным взглядом, не моргая, Сората ещё какое-то время смотрел на дверь, за которой скрылась Нанами.

«Что это сейчас было?» — возник в голове вопрос. Но он не имел смысла. Сората и так знал ответ.

Закрыв глаза, парень рухнул спиной на кровать. Потревоженные кошки недовольно мявкнули. Их кошачье ворчание хоть и достигло ушей Сораты, но его разума не затронуло.

Сил на то, чтобы воспринимать что-то ещё, не осталось.

С приходом нового сезона… новой весны начался его третий год в старшей школе.

В Сакурасо проживали Сората, Масиро, Нанами, Рюноске, Горничная и Тихиро. Недавно к ним подселился первогодка Иори, и неизвестно, что с ними всеми приключится за год. Одно Сората знал точно: временами они будут смеяться, а временами плакать. А вопросом о том, изменятся ли их отношения, парень не задавался.

Или всё же задавался? Что-то уже изменилось, и он это понимал. Пролетавшие один за другим дни приносили с собой перемены… Погруженный в мирную повседневность, Сората не замечал их.

Подобно тому, как смена времён года меняет цвета города, так и течение времени меняет отношения между людьми. Вчера и сегодня почти не отличаются, потому разница неуловима для глаз. А перемены внутри себя тем более не заметить...

Но всё же небольшие изменения постепенно копятся, и однажды они внезапно покажут своё лицо. Подобно тому, как Масиро захотела нарисовать портрет Сораты...

Отношения с Нанами внезапно тоже начали меняться. Интересно, с каких пор?

— Я себя накручиваю?..

Голос Сораты отразился от потолка и вернулся обратно.

Точно было лишь то, что Сората провёл день с Нанами так, как провёл, и во вчерашний день им уже не вернуться. Две эти мысли прочно засели у Сораты в голове.

1. ↑ Японская народная сказка, по сюжету которой старик спас из ловушки журавля. Птица в благодарность превращается в девушку и обещает старику сделать своими руками подарок, но при этом просит старца не подглядывать за процессом. Однако спаситель нарушает обещание и узнаёт, что девушка — спасённый им журавль, после чего оборотень либо улетает, либо остаётся жить с мужчиной, варианты концовки различны.
2. ↑ Танкобон — сборник глав одного произведения в противовес еженедельным журнальным изданиям.