В час, когда даже деревья уже спят, Кусла, медленно поднявшись по лестнице, вернулся в спальню, подволакивая ноги после выпивки. Позволив Фенесис спать в спальне на первом этаже, он обсудил ситуацию с Вэйлэндом в подвале мастерской перед печью.

Они встретились с худшей формой вмешательства в наихудший момент, когда это только возможно. Подумать, что Пост слил часть информации Хору, было невозможно, поэтому было решено считать всю эту ситуацию совпадением.

Но именно из-за этого у них начинались проблемы. Если бы она пришла со злым умыслом, то с ней всё же можно было договориться. Хор, должно быть, беспокоился, так как не мог понять, где Томас оставил свои записи. Если бы они захотели воспользоваться более грубыми методами, то на их пути возникло бы огромное препятствие, именуемое Постом, но однозначной информации, оправдавшей бы применение силы, у них не было. Если бы они просто взломали мастерскую и в итоге ничего бы не нашли, кто знает, к какому возмездию это привело бы?

Но даже так у Куслы и Вэйлэнда были лишь дубликаты двух пергаментов, которые оставил Томас. Если они не будут экспериментировать с очисткой пирита, то ни за что не смогут дешифровать их и ни за что не узнают, какое именно гнусное действие совершил Томас.

И вот ночью, когда они уже собрались начать эксперимент, пришла Фенесис.

Если они будут использовать водяное колесо для вентиляции печи, то их непременно заметят.

Был предел тому, как много они могут скрыть, и так как она безрассудно рассказала своему начальству о том, как была счастлива, когда кристаллизовала цинк, за что была отругана, то, скорее всего, она прямо доложит и об этом.

Конечно, если они хотят продолжать эксперименты Томаса, то у них оставался вариант выждать, пока всё не уляжется.

Но Кусла и Вэйлэнд знали, что Пост может стать причиной их проигрыша, так как сочтет их помехой. Хотя он, возможно, и не пошлет убийц, как это сделал бы Хор, но способен выгнать их из мастерской.

В этом случае никто не гарантирует, что дубликаты будут перемещены в сохранности. А учитывая крайне осторожный характер Поста, получалось, что они никак не могли не брать в расчет такой поворот событий.

И это даже можно было отнести к их положению.

Из-за этого Кусла с Вэйлэндом сейчас и ломали головы.

Великое достижение Томаса нельзя было прятать в тени истории из-за такой мелкой причины, как отрицание религиозной веры.

Не говоря уж о предательстве принципиального ученического решения – позаботиться о труде другого алхимика.

Если это чистейшее железо было Магдалой Томаса...

Размышляя над этим, Кусла и Вэйлэнд чувствовали, что не могут позволить этому случиться.

Совершенно неважно, если никого, кроме них, не заботит это: гордость алхимика требовала иного.

Значит, им оставался лишь один путь.

Других вариантов воссоздания металлургических исследований Томаса не было, но задабривания Поста уже никак на них не повлияют. В этом случае Фенесис...

Вэйлэнд, должно быть, видел только один вариант действий, когда, посмотрев на Куслу, внезапно сказал:

— Давай сделаем так в этот раз~. Это лучший способ заткнуть кого угодно.

Кусла знал, что вскоре сам придет к тому же решению, и отхлебнул вина.

— Она ведь так одинока, и лучше сделать это, чем оставлять всё, как есть~, – сказал Вэйлэнд фривольным тоном.

Ты хочешь, чтобы я занялся этим? Возможно, выражая озабоченность, Вэйлэнд и не сказал этого, но был достаточно чуток, чтобы понять, что Кусла по-особенному заботится о Фенесис.

Но когда Кусла вышел из гостиной и подошел к ведущей в спальню двери, то нахмурился ещё больше.

Он сказал идти Фенесис спать, но та лежала свернувшись калачиком у стены, словно показывая, как она жила до сих пор и к чему привыкла.

Однако погода сейчас была чрезмерно холодной, и никто, кроме путешественников, привычных к таким условиям, не мог спать на столь холодном полу. В действительности даже в темноте было видно, что тело Фенесис дрожит от холода.

Он вернулся в гостиную, вскипятил немного воды, зажег свечу и вернулся в спальню.

— Ты простудишься.

Фенесис подняла голову, услышав эти слова, но тело её не могло двигаться, настолько оно, видимо, закоченело.

Они оба сидели, укутавшись в одеяло, прислонившись спиной к стене спальни.

Они сидели так, потому что стена соприкасалась с шахтой печи, которая её и нагревала. А одеялом он её укрыл, потому что Фенесис дрожала словно жертва лавины.

И так как Кусла выпил немного спиртного, то боялся, что может произойти нечто плохое. Именно поэтому он заварил чай.

Через некоторое время с помощью одеяла, теплой стены и чая он смог услышать легкое шмыганье носом, которое согревало так же, как тающий лед.

— Ты хоть чуть-чуть успокоилась?

Кусла кивнул, словно разговаривая сам с собой, и тоскливо вздохнул.

— По крайней мере, хоть немного береги себя, ладно?

В этих словах было множество скрытых смыслов, но Фенесис ответила не сразу.

Ответ, который все же раздался, был следующий:

— Я не хочу слышать подобное от тебя.

И правда, никто бы не хотел слышать такое от алхимика, который посвятил всю свою жизнь Магдале.

— Ну, так как ты чуть-чуть успокоилась, то не поспишь ли там, пожалуйста?

Кусла указал на кровать, а Фенесис, проследив за его взглядом, подавленно опустила голову.

— Расслабься, я буду спать внизу.

— Э?

— Там все еще идет жар от печи. Поэтому внизу намного теплее, пока я могу терпеть храп Вэйлэнда.

И это не было ложью.

Однако Фенесис, поднявшая лицо к Кусле, все так же смотрела в сторону и в конце концов опять опустила голову. Кусла сказал дразнящим тоном:

— Или ты хочешь спать вместе?

Как только он положил руку ей на плечо, её маленькое тело тут же съежилось.

Любая еда, после нагревания, размякает и начинает испускать определенный запах. Тело Фенесис сильно расслабилось, по сравнению с тем, каким оно было совсем недавно в замерзшем состоянии, и теперь от неё шел сладкий запах. В основном её тело источало ладан, который священнослужители используют при молитвах.

— ...

Фенесис продолжала держать голову опущенной и не отвечала.

Кусла был изумлён.

— Я должен расценивать это как согласие?

Затем Фенесис приблизила свой маленький рот к его губам, и улыбка Куслы застыла.

Сомнение?

Нет, совсем не так, подумал Кусла.

Она сдалась? Или запуталась? Она словно полна чувств, но и будто лишена их; её лицо, казалось, отражает множество эмоций, но одновременно лишено их.

В отличии от растерянного Куслы, Фенесис уже решилась.

Он инстинктивно отдернул руку от её подбородка и медленно опустил своё лицо.

А затем – «Тук» – её щека уже отдыхает у него на плече.

— Почему ты идешь на такое?..

— Причину я тебе ранее уже называла, – сказала Фенесис, прильнув всем телом к нему, словно любовница.

Но то, как она отвечала, как дышала, её безжизненные движения – всё это больше напоминало труп, чьё сердце перестало биться.

— Они сказали тебе, что раз на нас у них ничего нет, то они хотят, чтобы мы согрешили, даже если для этого тебе потребуется пожертвовать собственным тело?

— ...

На самом деле Кусла не знал, действительно ли они пошли на такое.

Однако, кто угодно мог представить раздраженного начальника, который на самом деле думает, что это все мелочи, даже если до такого и дойдет. Это было сродни барсучьей игре*: если сделать что-либо с Сестрой, то, в этом мире, это будет рассматриваться как грех. После чего они смогут тщательно обыскать мастерскую и достичь своей цели.

Однако они уже послали девушку в мастерскую, где работают двое мужчин.

Как и ожидалось, Фенесис не ответила на слова Куслы. Её маленькое тело и голова, вероятно, еще не до конца понимали, что она до сих пор делала.

Она пришла сюда, потому что ей сказали «иди», и делала это, потому что ей сказали «делай».

Кусла убрал руку, которую он ранее положил на плечо Фенесис.

Но в то же мгновение рука Фенесис схватилась за неё.

— А что насчет тебя? Я слышала, что твою возлюбленную убили рыцари Ордена.

Её голос звучал словно из могилы на кладбище, в которую закопали тело.

Однако Кусла лишь улыбнулся.

— Почему ты так спокоен?

— Я уже говорил тебе раньше, не так ли?

— Так ты сможешь дойти до Магдалы?

— Ага.

— Но я...

Фенесис подняла свою голову и забормотала.

Её лицо, погруженное во мрак, казалось лицом мертвеца, испачканного могильной грязью.

— Но я не могу представить, почему ты остаешься таким спокойным.

Кусла посмотрел в её глаза с явным желанием отойти от неё, а затем посмотрел слегка в сторону. Это нередко случалось, и это точно был не первый раз, когда он видел чью-то смерть. Жизнь или смерть были лишь простым вопросом: продолжает ли биться сердце или нет. Существовало много разных способов умереть.

К примеру, алхимику отказаться от погони за Магдалой, или Сестре продать своё тело.

Поэтому Кусла сказал это так, словно это была его прощальная речь:

— Всё из-за железа.

— ... Железа?

— Конечно, я говорю не об обычном железе. На самом деле, я думаю об этом как о какой-то шутке.

— ...

Кусла наконец-то криво улыбнулся и пожал плечами, а Фенесис пристально смотрела на него.

Она снова прислонилась щекой к его плечу, словно они были парой любовников во время интимного разговора.

Конечно же, как Кусла чувствовал знакомое чувство, видя, как Фенесис полагается на Хор, так и она, возможно, чувствовала то же самое.

— Не смейся, когда услышишь.

Поэтому Кусла старался изо всех сил говорить с ней откровенно, сказав это полушутя.

Прижавшись лицом к его плечу, Фенесис, продолжая смотреть вперед, тихо сказала:

— Это зависит от того, что ты скажешь.

— Орихалк, – без колебаний сказал Кусла, и звучало это немного резко, ибо чем важнее тема, тем сложнее о ней говорить.

— Металл мечты, или божественный металл. Легендарный металл, который, как говорят, исчез вместе с потерянным континентом, называли Орихалком. Эта легенда сродни сказкам о рыцарях, побеждающих драконов, о которых грезят юнцы.

Кусла решил, что, вне зависимости от ответа Фенесис, он промолчит.

Это была запретная мечта, даже для алхимика. Нет, именно потому что он был алхимиком, это и было под запретом.

Было ли это тем, ради чего стоит рисковать жизнью?

Услышав это мечтательное заявление, любой взрослый человек в здравом уме сделает большие глаза и покачает головой.

— Говорят, что если ударить по нему в его чистой форме, то он зазвенит чище, чем золото. Звучание чистейшего золота – нечто необъяснимое, нечто, что не исчезает долгое время. Звучание Орихалка такого, что кажется, будто он вибрирует, а его кристаллы при этом плавятся. Он имеет тусклый цвет, и только в больших кристаллах виден слабый оттенок.

Фенесис продолжала слушать, ничего не говоря и не шевелясь.

— В Орихалке невозможно объяснить сочетание гибкости ивы и прочности, которая даст фору любому металлу. Он не погнется и не сломается, а герой древних битв Алдегрос остался полностью невредимым, когда разрезал землю клинком из Орихалка, а затем смог идеально вложить его в ножны. Я...

Рука, которую держала Фенесис, слабо дернулась и схватила руку, которая её удерживала.

Это была совершенно нелепая тема, но он не хотел, чтобы её считали ложью или сбивали ею с толку других людей. По какой-то причине Кусла внезапно понял, что если говорить, держа человека за руку, то это будет звучать более реалистично и честно.

— Я хочу создать Орихалк.

— Зачем?

Фенесис впервые что-то сказала.

Кусла слегка поежился, так как дальше начинался мир, где он мог озвучить свои истинные мысли, ничего не скрывая.

Но он держал руку Фенесис, когда та её уже отпустила.

Он хотел что-то передать ей через это касание.

— Я хочу использовать его, чтобы создать меч.

Она подняла свое лицо к нему.

— И для чего?

Её глаза напоминали глаза кошки, прогуливающейся под лунным светом. Они были абсолютно ясными.

Он внезапно почувствовал, что ему нужно извиниться перед собой за мысль, что вполне нормально рассказывать о своих мыслях этой ведьминской кошке-фамильяру.

— Потому что я не могу забыть легенду, которую услышал, когда был молод.

— ...

— Я хочу использовать легендарный клинок из Орихалка, чтобы сражаться, как в тех историях.

Фенесис продолжала молчать, слегка улыбаясь.

Казалось, она нашла кого-то близкого себе.

Когда человек ставит всё ради чего-то, то кажется лепечущим глупцом, если рассказывает об этом стороннему наблюдателю.

Фенесис слегка моргнула и прошептала:

— Тогда... это будет какая-нибудь приключенческая история, где ты побеждаешь монстров из легенд?

— Если бы это было так, то было бы неплохо, но это не тот случай. Когда я еще был учеником, то рассказал об этом Вэйлэнду, он рассмеялся, и в итоге мы подрались.

Фенесис посмотрела в сторону и сказала:

— Я не могу представить, какой металл это будет.

Кусла пожал плечами, усмехнулся и сказал со вздохом:

— Это словно сражаться ради защиты Принцессы. Если есть легендарный меч и смелый Рыцарь, то следом должна идти Принцесса, верно?

Она не знала, смеяться ей или поражаться, но её изумленное и человечное выражение лица было удивительным.

Однако Кусла почувствовал себя намного спокойнее, когда увидел её лицо.

Такая мечта появилась у него потому, что он видел, как его деревня была сожжена дотла. Девушка, с которой днём ранее они ходили на холм, держась за руки, теперь пала жертвой стрел.

В его сердце была лишь одна вера – заполучить силу, способную защитить что угодно.

Но в этом мире, где личная сила одного человека абсолютно ничего не стоила, даже думать об этом, уже было абсолютно нелепо.

Но даже так, Фенесис улыбалась ему с легкой горечью

Кажется, подразумевая, что она была такой же.

— Но земель Магдалы на самом деле нет.

— Э?

— Я не знаю, как много ты слышала о нас... но это, скорее всего, не истина. Моя любимая была убита в предыдущем городе, пока я отлучился, чтобы сходить за вином. Я думал, что нормально будет, если мы просто могли бы болтать, нет, если она попросту была бы со мной. Уже была поздняя ночь; я хотел выпить немного медовухи, перед тем как пойти спать и вышел, чтобы купить её достаточно для нас двоих. Я всё ещё помню улыбку, которая в последний раз была у Фриче, когда я выходил из комнаты, а когда я вернулся, я обнаружил, что она была забита, словно свинья.

Это не было сравнением.

Шпионы, как правило, прятали украденные секреты в определенных местах своих тел. Они были стойкими приверженцами и могли спрятать их в заднем проходе, кишечнике или даже в своей плоти: могли зашить их практически в любую часть своего тела.

В тот момент, когда Кусла дошёл до двери, выпивая по пути, на полу он увидел «Шедевр».

— Тогда я не думал ни о печали, ни о чем таком, за исключением одного: как белы были её рассеченные ребра. Кости человека белее, чем что-либо другое. Я говорил о том, что при очищении металла мы используем яичную скорлупу? Мы также работаем с металлом, используя при этом человеческие кости. И вот я подумал – если мы их используем, то что получится, если я вместо костей обычного человека воспользуюсь костями Святого?

Фенесис слушала Куслу, а эмоции на лице совершенно не менялись.

— Те люди из Ордена думали, что у меня тогда случился эмоциональный срыв, но это было не так. Мой разум думал только о металлургии – лишь эта мысль крутилась у меня в мозгу. Прямо на моих глазах зарезали мою любимую. У меня была мечта – защитить Принцессу, но я мог думать лишь о металлургии, когда увидел Принцессу убитой. Для меня земли Магдалы – это просто мираж.

Мастер Куслы окрестил его Куслой за бесчеловечность, а Вэйлэнда сравнил с часами, которые продолжают тикать.

Кусла также был в курсе этого, но не понимал, почему он до сих пор страстно гонится за землями Магдалы.

Именно поэтому он чувствовал себя глупцом, но не мог остановиться, даже осознавая, что он такой же, как и увлеченные азартными играми или пьянством. Его недостатки, вероятно, сохранятся до самой его смерти или до тех пор, пока он будет настаивать на этом, даже зная, что столь глуп. Это было то чувство, когда ты разбираешься с проблемами по мере их поступления.

У алхимиков всегда было это чувство, возможно, потому, что у них всегда было что-то на сердце. Ты – дурак – так они думали, но уважали Магдалу других, так как понимали боль, которая существовала в каждом человеке. Кусла думал, что именно из-за этого металлургические записи Томаса никогда не должны увидеть свет.

Поэтому, когда он услышал подобные слова от Фенесис, то, из-за поглотившей его ярости, мог лишь улыбаться.

— Это удивительно.

Это просто выражение жалости.

Она пытается сказать, что он уже безнадежен?

Кусла подумал именно так.

Но там были слова, которые лучше бы он не слышал.

— Ты действительно верен своей мечте.

— ...

Фенесис крепко схватили за грудки.

Это действие было практически мгновенным, так что то, что произошло дальше, случилось буквально за секунду.

Но именно потому, что это произошло мгновенно, он смог разглядеть лицо Фенесис.

Он схватил её за одежду, но она не показала ни удивления, ни страха.

Лишь спокойную, расслабленную улыбку.

— Ты издеваешься надо мной?

Глупец, целью которого было несуществующее место.

Кусла продолжал внимательно смотреть на Фенесис.

Но та смотрела на Куслу, загадочно улыбаясь.

— Зачем мне это?

— Тогда...

— Я чувствую облегчение, – продолжала она шептать. – Мне очень, очень легко от того, что ты – истинный алхимик.

Кусла в ответ промолчал, не совсем понимая, что имеет в виду Фенесис.

И большее недоумение вызывало то, почему она остается такой спокойной.

Она положила свою руку поверх руки Куслы, схватившую её.

Та была холодной.

Кусла и не думал отпускать руку, которая её держала.

Казалось, что тут было какое-то громадное недопонимание.

— Я считаю, что произошедшее в предыдущем городе было несчастьем, но ты... ты точно сможешь стать Рыцарем, который сможет защитить свою Принцессу.

В этот момент он должен был разозлиться.

Это Кусла сказал себе сам, но тело не двигалось.

Возможно, он подсознательно ждал слов, которые должны были последовать дальше:

— Даже когда важный для тебя человек был в таком разрушенном состоянии, тебя это не загнало в тупик, ты продолжал думать о том, как создать меч, чтобы защитить его. Ты на самом деле предан своей мечте.

— ...

Фенесис криво улыбнулась.

Это было выражение лица девушки, которая только что услышала, как кто-то хвастается своей возлюбленной.

— Эта девушка, Фриче... ты, должно быть, действительно любил её, да? Вот почему ты думал о металлургии, о том, что бы было, если бы у тебя был меч из Орихалка, верно?

Кусла почувствовал, как стержень в его сердце трескается.

Ему стало трудно дышать, он почувствовал, что из носа готова пойти кровь, и он инстинктивно поднес свои руки к лицу.

Он дрожал.

Нет.

Его внезапно переполнила грусть.

Правда, которой пренебрегли, всё изменила.

Кусла стал свидетелем того, как память из свинцовой превращается в золотую.

В тот момент он был не хладнокровным мужчиной, думающим лишь о металлургии, а мужчиной, думающим, как он должен был защитить её. В действительности он чувствовал грусть, растерянность, но эти чувства были отброшены в сторону желанием заполучить Орихалк, который смог бы защитить кого-то столь же важного, как и Фриче. Он просто был обеспокоен собственным рациональным мышлением.

Не то чтобы он не ценил других.

Он просто этого не замечал.

— Вот почему я чувствую облегчение.

Кусла, видимо, купался в потоке эмоций, но всё же он брёл в болоте реальности из-за слов Фенесис.

Его разум был полон сомнений.

Почему Фенесис улыбалась так, будто ей было легко? Что в его словах заставило её чувствовать себя так? Или Фенесис действительно была столь доброй Сестрой?

Но, что более важно, инстинкты алхимика ему также кое-что нашептывали. Не пропустил ли он нечто важное? Как будто какой-то магический ингредиент, о котором он не знал, подбросили в котел металлургии, превращая свинец в золото.

И ради чего именно Фенесис пришла сюда?

Она точно была здесь не для того, чтобы залечить душевные раны Куслы.

Или, она, возможно, пришла сюда в поисках смерти?

— Ты и я – одинаковы. Здесь ведь нет причин колебаться, верно?

— ...

Фенесис схватила Куслу за руку.

Оттягивание руки было остановлено.

Кусла, пытающийся сбежать, был пойман.

Фенесис была той, кто преследовал его.

— Ты кое-что важное понял не так.

— Ты...

— Я пришла сюда не потому, что меня загнали в угол, а чтобы загнать туда тебя.

— Ты же...

Кусла отпустил руку Фенесис.

Она, стоящая рядом с ним, прошла путь от котенка, ищущего тепло, до змеи, ищущей свою жертву.

— Вы все теперь станете нашими подчиненными и предадите своего мастера. Вот ради чего я пришла сюда.

— Ты думаешь, что это возможно?

Кусла положил руку на рукоять меча.

Фенесис слегка наклонила голову и улыбнулась.

— Вместо пустых слов, ты подтвердил это делом.

Какая магия нужна для этого?

Кусла действительно не мог ни о чем думать. Уже было слишком поздно использовать тактику влюбленности, и она точно не была дурой, которую можно было бы легко обвести вокруг пальца. Более того, уже точно нельзя было использовать насилие.

Отравить? Убить? Или сделать союзником?

Ни один из этих вариантов не был жизнеспособен, поэтому Кусла колебался в своих действиях.

И тогда, в один миг, Фенесис полностью выпустила свою магию.

— ... Ты...же...

Он отпустил меч.

Не потому, что магия сработала на нем, а из-за сильнейшего шока, и клинок из его руки вновь соскользнул в ножны.

Фенесис просто сидела на месте.

Но даже так он всё понял.

Он понял, как только увидел Фенесис, снявшую вуаль.

Она пришла с Дальнего Востока, из проклятого племени, спасенная рыцарями Ордена и сопровожденная со всеми предосторожностями. Однако её поместили в монастырь под опекой Ордена – смешная история, сродни выкидыванию порванной куклы.

Но теперь всё стало ясным.

И Куслу это определенно повергло в отчаяние.

То, что Фенесис прятала под вуалью...

Было внешностью Дьявола, описанная в Священных Манускриптах.

Самый презираемый грех среди Семи великих грехов.

— Если ты кого-нибудь позовешь, то тебя посчитают великим грешником, разделившим со мною ложе.

Её белоснежные волосы были прекраснее, чем у кого-либо другого.

Но была деталь, которая делала их уродливыми.

Ходило множество слухов о случаях, когда люди спаривались с животными.

Но была также и возможность этого.

Оказалось, что по крови такие люди действительно существовали.

— Грехи моих предков, хотя точнее – проклятие, – сказала Фенесис с бесстрастным выражением лица, слегка дернув ушами.

Не человеческими, а звериными.

— Ты спрашивал меня, зачем я делаю подобные вещи, и теперь я могу тебе ответить, как должно. Наградой за эту работу станет разрешение на вступление в ряды Хора, даже такой, как я.

Вот и всё. Она выглядела действительно мило, когда говорила всё это, наклонив голову и улыбаясь.

Но в то же время он чувствовал страх из-за этого хвастовства, близкого к фанатизму.

— Если я позову людей, то у тебя останется только два пути: или ты отказываешь нам в сотрудничестве и будешь тут же убит, или будешь работать с нами.

— А варианта “не звать людей” нет?

Фенесис продолжила говорить со склоненной головой и улыбкой на лице:

— Или ты можешь убить меня и сбежать...

Если посмеешь сделать это – если бы эти слова были бы произнесены, то, скорее всего, меч Куслы вылетел бы из ножен.

Она не сделала этого, потому что помнила угрозы Вэйлэнда. Она не была фанатиком, не заботящимся о своей жизни.

Но даже так её губы слегка дрожали.

— Твоя мечта – истинна, и я, наверное, такая же дура, раз полагаю, что всё будет нормально, если моя мечта исчезнет. Конечно же, я совсем не хочу умирать.

Она действительно была встревожена – признаки этого были видны на её улыбающемся лице.

Что же мне делать? Она была совершенно несчастна в этом вопросе.

— Даже если я сейчас провалюсь, если ко мне продолжат относиться по-старому, по крайней мере я...

Улыбка медленно увядала на лице Фенесис.

Теперь на её лице не было никаких эмоций, и, возможно, теперь она чувствовала то же, что и тогда, когда Кусла схватил её за руку.

Затем она нежно сказала:

— По крайней мере, я могу умереть на руках тех, кто встретил меня с раскрытыми объятиями.

Это было тогда, когда они очищали цинк.

В то время Фенесис действительно не знала, что делать.

И затем она радостно схватилась за его руку.

Иногда люди могут спокойно справиться с несколькими ужасными ситуациями, если не знают всей правды.

В то время он не мог ей помочь, потому что не знал.

Но сейчас для Куслы всё было иначе.

У него было полно информации, которая позволила бы Фенесис исполнить её мечту. Если бы он рассказал ей ту информацию, которую так искал, гонясь за металлургическими записями Томаса, Хор, то её мечта могла бы исполниться.

Но вместе с этим он предаст Поста и множество других алхимиков. Если он так сделает, то у него больше не будет положения алхимика, работающего на Орден, и станет одиночкой в этом мире. Если это произойдет, то он будет просто членом Хора, кормясь должностью священника или кем-то в этом роде.

В любом случае ему пришлось бы отказаться от Магдалы, и в этом смысле он бы умер.

В словах Фенесис не было притворства: Куслу действительно загнали в отчаянье.

Само её существование было грехом, нечистое существование, которое приводит к тому, что связанные с ней люди считаются еретиками, отвернувшимися от Бога.

И «проклятая» не было пустым термином. Те, кто связался с ней, говорил с ней, жил с ней, преследовались Церковью без тени сомнения, и, возможно, то же было и на Дальнем Востоке.

Любой, кто узнает о её сущности, будет убит, другим выбором было только убить её саму. Они могли убить и закопать её. Это был единственный способ свидетелю спастись.

Проклятие.

Абсолютное проклятие.

Алхимиков другие люди не одобряли, но даже так Кусла знал, как тяжко было алхимику жить в этом мире. Если бы он не присоединился к Ордену, то не смог бы жить. То же самое можно было сказать и о Фенесис.

Если бы она подверглась преследованию со стороны Ордена, то была бы несчастна.

Фенесис была той, кто поставил Куслу на грань отчаяния, одеяло, укрывающее её плечи, упало, мягко приземлившись на пол. Как только она сняла свою вуаль, её спутанные длинные волосы рассыпались по полу. Её стройные плечи соответствовали телу, и она напоминала оплывший блок глины.

Сейчас она выглядела настолько хрупкой, словно готова была растаять, исчезнуть без следа.

В зеленых глазах не было ни тени отчаянья, у неё было пессимистическое мнение, что что бы ни случилось – хуже уже не будет.

В то же время, однако, эти глаза смотрели несчастно и одиноко.

Она смотрела на Куслу.

Её глаза будто спрашивали: Что же я делаю?

Ты умрешь ради меня или убьешь меня? Вот что говорили эти равнодушные глаза.

Кусла сильнее сжал рукоять меча, и Фенесис почувствовала это движение.

Её звериные уши беспокойно задергались, словно у настоящей кошки.

Не было ни боязни смерти, ни сожаления о прекращении линии проклятого племени.

Но как только кончик меча Куслы нацелился на её горло, губы Фенесис натянуто улыбнулись, несмотря на то, что они продолжали дрожать.

И Кусла...

Не взмахнул им.

— Итак, тут либо я умру, либо ты, верно?

— ...

Кусла посмотрел на клинок короткого меча, который создал сам, и которым он так гордился, и сдул с него осевшую пыль.

— Нет ни одного приемлемого варианта. Ты действительно проклятое создание.

— ... Но.

— Люди умирают и будут умирать, поэтому-то мы и должны помогать друг другу на пути к землям Магдалы изо всех сил, верно?

По крайней мере, именно так я думаю. Сказав это, Кусла убрал меч.

— Вот ради чего я пришел сюда.

Кусла выглядел равнодушным, убирая свой меч и отводя взгляд в сторону, в то время как Фенесис беспомощно смотрела на него.

Даже если ты так говоришь, то что ты можешь тут сделать?

Что именно ты хочешь сделать?

Алхимик однажды сказал, что невозможно превратить свинец в золото.

И что же ты тогда сможешь сделать?

— Позволь мне сначала кое-что уточнить.

— ?

— Ты ведь делаешь это впервые, верно?

Фенесис сперва смешалась, но затем кивнула.

— Я так и думал. Ты не выглядела опытной в этом деле, и это было слишком натянуто.

Она продолжала кидать ошарашенные взгляды, смотря на криво улыбающегося Куслу.

Выглядела она, словно только проснулась, изумленно смотря по сторонам.

— Кстати говоря, как ты вообще смогла делать такие вещи, после того как разревелась, когда твою грудь облапали?

Как только её поддразнили, на лице Фенесис наконец-то отобразились следы эмоций.

Она с силой потянула вуаль у себя в руке и сильно прикусила губу.

— Тогда, я полагаю, еще есть смысл ко мне прислушаться.

— О чем ты говоришь?

— Просто чтобы ты знала: Хор – это темная группа.

Кусла быстро развернулся и присел на корточки перед Фенесис.

Та же, съёжив плечи от страха, скрутилась калачиком.

Теперь её глаза наполнились страхом и эмоциями

Этот котенок так отчётливо не хотел умирать, и поскольку она была готова к смерти, то могла и жить.

— Другими словами, здесь нет иного выбора, кроме как умереть мне, или убить тебя.

— Э?

— С высокой вероятностью, Хор тебя убьёт.

— Эээ??

Кусла поднял голову и посмотрел в направлении двери.

Расположение комнат этой мастерской было хорошо спланировано, что и ожидалось от Томаса, как от высококвалифицированного алхимика.

Не важно кто атакует это место, им сначала придется пройти через дверь – самое широкое место.

— Так обычно разбираются с еретиками.

— ... Еретиками?

— Верно. Лучше всех определяют еретиков те, кто сами являются еретиками. Ты знаешь почему?

Она тут же инстинктивно задумалась.

Она действительно была честным ребенком.

Кусла усмехнулся, а его нос, видимо, зачесался.

— Еретики лучше остальных понимают методы, которые используют такие, как они. Но самая главная причина заключается в том, что эти люди, в попытке доказать, что больше не являются еретиками, работают усерднее, чем кто-либо другой.

— !

Тело Фенесис окаменело, словно перестав дышать.

Кусла скрутил несколько белых прядей Фенесис и снова их отпустил.

Обычно никто, не потрогав эти шелковистые волосы, не подумал бы, что они часть её тела

— Если при виде врага они проявят сострадание, то их будут рассматривать как его союзников. Если враг сбежит, то их будут подозревать в том, что они позволили ему уйти, и будут преследовать до границ мира. Если они откажутся подчиняться, то их будут считать предателями, даже если они притворялись еретиками в еретической организации.

Фенесис продолжала, не моргая, смотреть на Куслу, пока тот продолжал говорить.

Кусла не смотрел на неё.

Но он накрыл соскользнувшим одеялом спину и плечи Фенесис.

— И в конце концов они пошлют охотничьих собак в старые гнезда еретиков, чтобы взять инициативу и захватить их всех, и, получив признание товарищей, будут теперь думать: «Я ведь больше не еретик, верно?», – улыбнулся Кусла и наконец встретился взглядом с Фенесис.

У нее были такие прекрасные глаза.

— Однако им в спину лишь воткнутся клыки охотничьих собак, которые, по их мнению, были их союзниками. Почему? Как такое могло случиться? Когда они будут умирать, одна из этих собак скажет: «Хорошо, теперь со всеми еретиками покончено... Со всеми... »

И это было правдой.

Одежда, окрашенная в черный, никогда снова не станет белой.

Фенесис лишь схватила руку Куслы, когда тот собирался дотянуться до одеяла на её груди и укрыть её им.

— Э-это же...

— Так действительно происходит. И я знаю, что ты на самом деле не хочешь верить в это, – ответил Кусла и схватил её руки так, словно они находились в танце – их ладони встретились.

— В мире нет ничего достойного. Я полагаю, что они сказали тебе о сигнале, который должен был освободить тебя, верно? Люди придут из пустого дома напротив и зарубят нас обоих, затем медленно сдвинут наши тела вместе, чтобы выглядело так, будто мы занимались сексом, и используют это в качестве весомых доказательств.

Неизвестно, то ли из-за произнесенных им вульгарных слов, заставивших её нахмуриться, то ли из-за чего-то другого, но она отвернула своё лицо в сторону и захотела разъединить руки Куслы и свои.

— Я говорю, что всё это лишь вероятность.

— ...

— Ты просто ищешь свою собственную Магдалу, а я ищу свою.

— Но ты не убил меня.

— Конечно. Есть еще третий выбор, так зачем мне тебя убивать?

Фенесис прекратила пытаться вырвать свою ладонь и крепко схватилась за его руку.

Она осторожно склонилась, словно пытаясь спрятать своё прекрасное лицо.

Не было ничего, из чего она могла бы почерпнуть смелости...

Желание сбежать, чтобы что-то защитить.

— Я полагаю, что твоя Магдала может располагаться там же, где и моя.

— Чего?

— Переходи на мою сторону.

Кусла усмехнулся из-за того, что не пригласил её в слишком бездушной манере, и смутился.

— Переходи на мою сторону, или ты предпочтёшь остаться вместе со зловещим Хором?

— Ах... уу, но...

— И тогда мы сможем вместе искать мою Магдалу.

Кусла отпустил её руку и обнял её.

Её нежное, стройное тело было готово переломиться, если бы он слегка приложил силу.

— Я говорил тебе недавно, что не ненавижу проблемных девушек, верно?

Фенесис, услышав шепот Куслы, извивалась в попытках вырваться из его объятий и смотрела на него.

Её лицо выглядело так, словно она готова заплакать в любой момент, и было полно смятения.

— Т-т-ты, чт...

— Нормально, если ты думаешь, что я вру тебе, но я не убил тебя, а ещё… – сказал он, поднеся нос к её шее и вдохнув запах, ни о чем особо не заботясь.

Это был сладкий аромат для онемевшего носа, привыкшего к сере и золе.

— Похоже, что я действительно люблю кое-кого, и именно ты научила меня этому. Так что прими ответственность.

— Ах... эм... хи-и-и!

После того как он поцеловал её в ключицу, её тело подпрыгнуло.

Она была маленькой девочкой, которая приходит в ярость от легкого поддразнивания, и поэтому никто не мог с ней соскучиться.

— А еще меня зовут Кусла, так что если я что-то решил, то уже не отступлю.

— Ах...

Полностью красная Фенесис наконец воспользовалась обеими руками, чтобы оттолкнуть лицо Куслы и отдалиться от него.

Так, наверное, происходило бы, если бы он обнимал настоящую кошку. Он нашёл это поистине забавным.

— Ты... худший!

— Я уже привык слышать это от тебя. По крайней мере это лучше, чем слышать подобное от Вэйлэнда.

— ...

Пока Фенесис поправляла одежду, у неё было сложное выражение лица: смесь то ли удивления, то ли ярости.

Казалось, что взгляд, полный упрека, был направлен не только на шутку Куслы.

— Если то, что ты сказал – правда...

— Всё, что я сказал — правда.

— Но даже если это так – что ты намерен делать? Возможно я пришла сюда в поисках смерти, но даже ты не сможешь остаться невредимым.

— Я могу просто убежать.

Но Фенесис, которой некуда было идти, заговорила сломленным голосом:

— Куда?

— Вот почему я и спросил, не хочешь ли ты перейти на нашу сторону, разве не так?

Изобразив на лице испуганное выражение, она простонала:

— Меня убьют.

— И кто же?

— Алан Пост.

И ты ещё спрашиваешь? Её лицо практически кричало это.

Кусла слегка опешил от такого серьезного выражения лица и протянул руку, по-видимому, желая её успокоить.

— Успокойся. Что получит Пост от твоей смерти? Пусть твоё существование сродни проклятию, но проклятия разлетаются лишь вокруг тех, кто использует их. Именно Хор послал тебя, поэтому как только ты сбежишь в Транспортный корпус, им придется отпустить тебя. Если они поднимут шум, то окажутся еретиками, и поэтому Транспортный корпус оставит тебе жизнь. Ты – козырь, которым они могут воспользоваться, чтобы держать Хор на расстоянии, и они точно будут защищать тебя всеми имеющимися силами. Это территория того старика, и его не волнуют какие-либо убеждения или что-то другое, пока они не вторглись на его территорию. Он точно...

— Вот поэтому меня и убьют.

Кусла совершенно не понимал, отчего Фенесис так взбесилась.

Что её так пугало?

Кусла пытался, как мог, опровергнуть эту мысль. Он скорее мог твердо поверить в это, чем почувствовать ужас.

Но как только он кое-что понял, его сердце дрогнуло.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я, верно?

Он уставился на Фенесис, и та замерла.

И тогда она тихо и медленно застонала, словно столкнувшись с непредсказуемым диким зверем.

— Ты, возможно... ничего не знаешь.

— Есть возможность того, что тебя обманули. Не злись. Расскажи мне, почему ты думаешь, что Пост хочет убить тебя.

Фенесис, которая всего несколько мгновений назад была словно мертвец, одержимый жизнью, снова стала легко дразнимой девочкой.

Единственным различием было то, что её полузакрытые глаза смотрели на Куслу несколько застенчиво.

— Именно Пост стоит за всем этим.

— Что?..

— Именно он был тем, кто приказал убить мистера Томаса Бланкета.

Тот Пост, который был равнодушен к любой другой религии, который фактически руководил городом, который настоял на защите алхимиков ради Ордена...

Именно Пост был тем, кто убил Томаса?

Отрицание родилось в сердце Куслы.

У него не было причины убивать Томаса. Тот, как и другие алхимики, был для них одним из самых важных людей. Алхимики, если измерять деньгами, приносили Ордену ошеломляющие прибыли.

— Позволь мне кое-что уточнить.

— Что?

Кусла уставился в глаза Фенесис, и, как и ожидалось, они были слегка сужены.

Он подумал, что смотрит прямо в глаза кошке.

Но она не отвернула голову.

Это был решающий момент, чтобы увидеть, что именно кипело в котле алхимии.

— Зачем именно ты пришла сюда?

Столкнувшись с этим главным вопросом, Фенесис не знала, что ответить, и, наконец, сказала:

— Шпионить за Аланом Постом. Он мог использовать своё положение для неправомерных действий с целью увеличения своего состояния, – отвечала Фенесис. – Мистер Томас Бланкет мог предоставить эту информацию, и за несколько дней до того, как был убит Постом, он признался в этом людям Хора в городе. Он хотел получить прощение Бога за свои металлургические опыты.

Он хотел Божьего прощения.

Эта фраза вызвала у Куслы удушье.

— Другими словами, у Поста были неподобающие цели использования алхимиков, и Томас, как соучастник, был виновен и пострадал из-за этого?

— Или, возможно, мистер Томас обнаружил какой-то проступок, и до того, как его потащили на костер, он хотел...

Но Пост понял это раньше, и Томас был устранен первым.

Это имело некий смысл.

Но тогда появлялась проблема.

— Тогда зачем они пошли на такие радикальные меры? Зачем они гонят тебя?

Фенесис назначили наблюдать за Постом, но этого явно было недостаточно, чтобы оправдать её действия. Если бы надо было достичь лишь этого, то её использование было ненужным излишеством.

Но Фенесис выглядела удрученной.

Выражение лица у неё было словно у инквизитора.

Да признайся уже наконец! Иначе ты отправишься в Ад! Её лицо буквально кричало это.

— Ты отдал информацию, которую оставил Томас, Посту. Нет, это было бы бессмысленно, даже если бы ты скрыл её. Моё проклятие гораздо эффективнее.

Кусла посмотрел на её ушки.

Он вспомнил, что произошло утром, и где она сидела тогда во дворе.

Человеческие уши не могли ничего услышать, но что насчет звериных?

Он выглядел так, словно сам выкопал себе могилу, как только понял, что Фенесис была с ним, когда он излагал свои истинные мысли, после того как напился.

— Даже если я выполню эту работу, существует вероятность того, что меня убьют... я так считаю. Но даже если я сбегу к Посту, то меня там убьют. Я не думаю, что они оставят меня в живых, просто чтобы сдерживать Хор.

Они убьют Фенесис, а затем будут использовать её, чтобы вымогать привилегии у Хора; Куслу и Вэйлэнда тоже убьют, так как они узнали об этом.

Это было логично и очень правдоподобно.

— Итак... поэтому... если мы можем дальше...

Кусла поднял руку, останавливая бормотание Фенесис.

То, что она сказала, было правдой.

Но слова Поста также могли быть правдой.

— К сожалению, наши объяснения также правдивы.

— ... Э?

— Ты – хорошая разведчица, которую использовали, чтобы выследить алхимиков, и металлургические записи Томаса нужны были для этого.

— ...

— В этом случае я могу понять, зачем тебя заставили прибегнуть к таким решительным действиям. Для них ты всего лишь простой инструмент, чтобы избавиться от нас, алхимиков, прокляв и подведя к сожжению на костре.

Фенесис молчала потому, что попросту не поспевала за ним.

Но не было времени объяснять ей всё.

У обеих сторон были различные причины, и они обе были правы.

Это произошло не из-за случайного совпадения.

Тогда в этом гениальном плане должна скрываться ложь.

И какая из сторон лгала?

И алхимики, и Фенесис были существами, которые не смогут жить, как только уйдут из-под защиты Ордена.

Если они хотят продолжать мирно жить, то им нужно найти защиту.

И если сейчас они выберут не ту сторону, то кто-то умрет, или, что ещё хуже, они умрут все.

Это был выбор между Хором и Транспортным корпусом.

Что именно узнал Томас? Какую информацию он оставил?

Божье прощение.

Что именно означает эта фраза?

— В любом случае, слишком опасно решать это в одиночку.

— Э?

— Давай спустимся вниз. Неважно, есть ли у нас надежда или нет, но, по крайней мере, давай пройдем этот путь вместе.

Кусла взял Фенесис за руку и поднял её.

Но как бы сильно он ни тянул – она оставалась на месте, а затем инстинктивно выдернула свою руку у Куслы.

— Что такое?

Она положила свои руки перед грудью, как держала их раньше, словно инстинктивно защищая её. Она робко смотрела на Куслу, но не могла ничего сказать.

— Если ты не пойдешь за мной, то мне будет искренне жаль.

Фенесис снова стояла на перепутье.

Но пока он продолжал её тянуть, а она оставалась неподвижной, он подумал:

Есть ли в этом мире кто-либо, более достойный защиты?

Эта девушка родилась с неисправимо проклятой судьбой, и хотя звериные уши выглядели интригующе, но, попав в это странное стечение обстоятельств, он понял, что эти ушки немного милые.

И более того, он был твердо уверен, что если бы вместе с ней у него был меч из Орихалка, то всё было бы просто идеально.

— Иди за мной.

Кусла протянул ей руку, но она лишь вздрогнула, посмотрев вниз.

Он остановил протянутую руку и вздохнул.

— Очень жаль.

Действительно.

Когда он хотел сказать это, Фенесис тут же подняла свою вуаль и сказала:

— П-пожалуйста, не трогай меня.

Какая благородная Принцесса.

Он почти оскалился в приступе смеха, но она была серьезна.

Суетясь, она надела вуаль обратно и встала.

— Поспешим же. Твои начальники, наверное, уже заждались.

Фенесис кивнула и проследовала за Куслой к выходу из комнаты. Когда она уже собиралась спуститься по лестнице, то остановилась.

— Что такое?

— Ну... мои вещи.

— Мы можем погибнуть, если задержимся ради этого, – сказал Кусла, но Фенесис уже убежала.

И это не было шуткой: если какая-то из двух сторон лгала, то им нужно было действовать быстрее.

И Пост точно должен был знать, что Фенесис находится в мастерской посреди ночи.

В этом случае у них не было времени на сомнения.

Как только они будут убиты идущей группой, то у них уже не будет шанса над чем-то думать.

С тревогой в сердце он вернулся в спальню.

Он увидел Фенесис, держащую свой багаж в левой руке и нечто странное в правой.

— Я куплю тебе что угодно, что тебе захочется в следующий раз. Только поторопись.

Фенесис опустила голову с гневным выражением на лице и подбежала к нему.

В руке она держала серебряную статуэтку Святой Матери.

— Но...

И она что-то пробормотала.

— Чего?

— А? – спросил Кусла, пока они спускались по лестнице.

Фенесис секунду не знала, что ответить, но затем, внезапно изменив голос, сказала:

— Это был первый раз, когда я получила что-то от другого человека.

Кусла ненароком остановился и удивленно уставился на Фенесис. Она закусила губу и смотрела в сторону, вероятно, стесняясь или что-то в этом роде.

Я полагаю, она делает это специально. Подумал он.

Он не чувствовал себя непринужденно, зная, что она будет беречь что-то, что он случайно и небрежно для неё выбрал.

— Ну-ка.

— Э... Ах!

— На самом деле это не для тебя.

— Э?

Кусла выхватил статуэтку из рук Фенесис, и начал вертеть ее в руках.

— На самом деле я намеревался использовать её потом как дополнительный доход.

Если подумать над этим: это тоже было неправомерным накоплением денег.

Если то, что сказал Хор, было правдой, то, возможно, это был более тяжелый грех. Кусла поморщился, отчего уголки его губ скривились вверх, в то время как Фенесис выхватила статуэтку из его рук.

— Божья кара падет на тебя, если ты положишь Матерь в огонь!

И затем стала протирать статуэтку Матери рясой.

Кусла молча смотрел на неё, и не потому, что серебро оставалось тусклым независимо от того, сколько бы та ни терла его.

Но из-за кое-каких основ.

Если он положит статуэтку Святой Матери в огонь, то действительно ли на него падет Божье наказание?

Кусла распахнул глаза и снова выхватил статуэтку из её рук. Проигнорировав её протесты, он поспешил вниз по лестнице.

Он прибыл на второй этаж, а Вэйлэнд, которого разбудили шаги, недовольно смотрел, словно его внезапно ударили раскаленным железом.

— Чем ты до сих пор...

— ВЭЙЛЭНД!!!

Кусла перекинул ему статуэтку Матери.

Вэйлэнд ловко поймал её в темноте и растерянно на неё посмотрел.

— Что это? Это... чистое серебро? Нет... выглядит иначе. Странно...

Статуэтка вертелась из стороны в сторону в руках Вэйлэнда.

Кусла непоколебимо верил, что чувства Вэйлэнда остры, словно у дикого зверя.

— Что именно это такое? – бездумно переспросил Вэйлэнд, перебросив статуэтку Матери обратно, а Фенесис, прибежавшая чуть позже, врезалась в спину Куслы.

Только он хотел поддразнить её за то, что заостряет слишком много внимания на статуэтке, как она, тяжело дыша, произнесла:

— Там… наверху люди!

Следом раздался грохот выбитой двери.

Вэйлэнд тут же вскочил на ноги, вытянул руку, схватив что-то, и бросился наутек, словно убегающий заяц. Возможно, это было что-то из чистого золота, что оставил после себя Томас, и так как он уже привык к нападениям, то первым порывом было взять с собой все ценные предметы.

Кусла тоже собирался последовать его примеру, но было нечто более важное, чем деньги.

— Б-быстрее убегайте. Я смогу...

— Заткнись.

Он схватил её, поднял на руки, в то время как она готова была расплакаться, и засунул подмышку.

Одновременно с этим он схватил разбросанные по столу металлургические записи Томаса и статуэтку Матери.

— Бесполезно пытаться убежать!

Сверху слышались гневные выкрики.

— В-верно. Для меня всё будет так же, куда бы я ни побежала...

Сказав это, она сжалась у него на руках, но это не было выражением слабости.

Её травили так много раз, её родители и соплеменники были убиты.

— Святая Мать знает всё.

Кусла намеренно сказал это оптимистично, чтобы её успокоить.

Но глядя на статуэтку Матери и записи Томаса вместе, он начинал чувствовать себя несколько мерзко.

Алхимики отринули всё, ради Магдалы.

И те, кто осмелились осквернить это – не заслуживают прощения.

— Словно превращая свинец в золото.

— Э?

— В этот раз я превращаю золото в свинец.

Преследуя Вэйлэнда, пробормотал Кусла, словно проклиная что-то. Тот схватился за рычаг, управляющий водяным колесом, и открыл затвор, который удерживал поток воды.

— Ледяная, – сказал Вэйлэнд, перед тем как исчезнуть.

Кусла вышел из дома, вдохнул морозный воздух и посмотрел на Фенесис в своих руках.

— Ты выглядишь словно кошка. Не боишься воды?

— Э?

Но Кусла не услышал её ответа, так как прыгнул в поток воды, несущийся вниз со скалы.

Существовало место, называемое водоразделом.

Это было место, где всё перемешивалось: черное и белое.

Это время было ледяным и жестоким – более, чем водяной поток.

Как только кто-то направлялся вперед, у него не было ни пути назад, ни возможности остановиться.

Бесчисленное количество людей неслось по нему, и даже те, кто мог «плыть», в конечном счете умирали от усталости.

Была лишь горстка людей, которые оставались стойкими, неутомимыми, не тонули и добирались до своего золотого океана.

Алхимики называют этот океан Магдалой.

Это единственная неизменная цель среди бесчисленного количества решений, которые они принимали одно за другим.

— ...

В этом месте царило гробовое молчание.

Лишь раздавался звук капающей ледяной воды.

— Ты...

Фраза, которая в конце концов вырвалась из горла, звучала как конец всему.

Это был звук падения на пол Куслы, недавно выбравшегося из воды. Выпуклое пузо Поста помешало ему, когда он попытался встать.

— Ты всё ещё жив... КТО-НИБУДЬ! ЭЙ!

Пост громко позвал кого-то за дверью.

Естественно, причиной, по которой в штаб-квартире в такое время кто-то находился, была новость о заварухе в мастерской.

Он знал, что люди Хора атаковали мастерскую, и послал людей на поиски.

— Но ты в самом деле сумел добраться досюда, да... в докладе говорилось, что, похоже, отряд убийц Хора напал на вас.

Подчиненные, которые бегали по коридору, отступали, увидев Куслу.

Тот, схватившись за грудь, смотрел на них, морщась.

Он прыгнул в канал, несмотря на жгучий мороз, от которого дыхание становилось белым, проплыл через несколько водяных колес и сбежал от преследователей, прибыв сюда.

— Поспешите и принесите что-нибудь вытереть тело. И немного горячего вина.

Подчиненные поспешно кивнули в ответ на рык Поста и бросились в коридор.

Кусла продолжал держаться за грудь одной рукой, а другой помогал себе встать.

—Что с теми двумя?

— ...

Кусла помотал головой.

Увидев это, Пост нахмурился и покачал головой.

— Черт. Как такое могло произойти?!

Он ударил кулаком по столу. Кусла прислонился спиной к стене и посмотрел на Поста, выдыхая белые облака пара.

— Они... были... слишком... быстры...

— Да. Они не могли выступить в открытую, поэтому потратили много денег, чтобы нанять этих презренных крадущихся подлецов. И они нас переиграли, черт возьми!

Пост кричал некоторое время, но потом внезапно успокоился, потер свои глаза и пробормотал:

— Но если их поймали... то всё будет очень плохо.

Хор нацелился на металлургические записи Томаса и также планировал напасть на алхимиков Ордена.

Было бы большой проблемой, если бы Фенесис и Вэйлэнда схватили.

— И они даже подожгли мастерскую. Невероятно! – бранился Пост.

От удивления глаза Куслы распахнулись. Мастерская, которую оставил Томас, была сожжена... мастерская, на которую алхимик потратил всю свою жизнь, и которую он сам построил, была сожжена дотла.

Он дрожал, но не от холода, а от ярости.

— Они не смогли найти доказательств, поэтому просто всё сожгли.

— Э-это...

Его тело дернулось, то ли от холода, то ли от злости, и только стиснув зубы, он сказал:

— Но у нас есть козырь в рукаве.

— И какой же?

Пост уставился на Куслу.

Кусла уставился в ответ сквозь мокрые волосы, спадающие на лицо.

— Содержание пергамента.

— Пергамента. Того?

— Да. Насчет того, который я передал вам, ваше Превосходительство... тот, который мы пытались восстановить сами.

Пост раскрыл рот и перекатился через стол.

Его громадные руки схватили Куслу за плечи, немного приподняв.

— То, что ты сказал – правда?

— Д-да.

— Что там написано? Это что-то, что поможет противостоять Хору?

Он словно собирался задушить Куслу.

— СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТАМ НАПИСАНО!

Кусла подумал о том, что мастерская Томаса превратилась в пепел, и сожаление об этом почти пролилось слезами.

— Я надеюсь на Божье прощение. Кто-то нацелился на мою жизнь. Они заставляют меня признаться в каких-то лживых преступлениях, которые совершил Транспортный корпус...

— !..

— Я прощу Божьего прощения, прощения за их отвратительные грехи.

Услышав слова Куслы, Пост развернулся и направился назад.

— Это то, что мистер Томас оставил после себя, сопротивляясь, как мог... за ним, наверное, следили, прежде чем он был убит, и он сопротивлялся давлению с их стороны, но в конце концов его убили... Ваше превосходительство, это в самом деле Божья защита, то что я передал вам этот пергамент. Путешествием мистера Томаса к Магдале было...

— ...Ах, да.

Пост попятился назад, сделал глубокий вдох и потянулся. Он бросился к стене неожиданно ловко для человека его размеров.

Затем он открыл шкафчик и сказал:

— Кто ещё знает об этом?

— Я... и Вэйлэнд, если он ещё жив.

— Это так? – коротко спросил Пост.

— Ваше превосходительство, мы всё ещё можем успеть. Давайте используем пергамент, чтобы открыть правду...

— Какая жалость.

— ... А?

— Какая жалость, что Томас был исключительным человеком.

— Ваше превосходительство?.. – начал было Кусла.

Пост схватил что-то, металлически звякнувшее, и развернулся.

— Того пергамента уже больше нет в этом мире.

— ....Так я и думал.

Он воткнул кочергу в руку Поста, когда тот повернулся, и прижал его к шкафу со страшной силой.

— ?!

— А теперь будет больно, – сказал Кусла, доставая предмет, спрятанный в нагрудном кармане, и ударяя им Поста в ногу. Это был острый металлический стержень – словно длинный гвоздь толщиной в палец взрослого человека.

— !!!!!!

— Да. Это так больно, что ты не можешь закричать. Однако...

Кусла достал молоток и раздробил им пальцы на второй ноге.

Пост не мог поддерживать своё тело и рухнул на пол, лишь неловко поднимая пронзенную руку.

— Я в такой ярости, что готов заплакать!

Он отбросил молоток в сторону и снял с пояса короткий меч.

Какие-то люди прибежали из коридора, Кусла лишь мельком взглянул на них.

В своей миссии охоты на Поста, эти люди прошли немалый путь до этого города. Они должны были быть привычными к кровопролитию, но увидев такую сцену, они в изумлении раскрыли рты. Можно было даже увидеть, как они колеблются.

Возможно, его лицо сейчас было по-настоящему устрашающим.

Кусла проигнорировал их и развернулся назад к Посту.

— Содержание пергамента Томаса было ложью. Я не знаю, что он написал.

— !..

— Но я могу догадываться об этом. Благодаря серебряной статуэтке Матери и фразе «Божье прощение».

— !

Кусла дыхнул на лезвие, которое было холоднее, чем ледяная ночь, и прищурился, глядя на него. Мутная поверхность быстро очищалась: это был прекрасный металл, но ему было далеко до Орихалка.

— Ты добавлял железо в серебряные статуэтки Матери, чтобы увеличить их число и нажиться на этом. Но ты приказал вернуть их с рынка, потому что Томас заподозрил что-то неладное.

Пост потел и тяжело дышал, уставившись на Куслу, и абсолютно не желал отвечать на это.

Кусла холодно смотрел на него, думая, что это уже неважно.

Этот человек прошел через множество битв, как член рыцарского Ордена, и, наконец, дошел до такой должности. Трудно было предполагать, что он сам всё расскажет.

— При очистке металла мы используем свинец, чтобы убрать примеси, но иногда мы можем увидеть там некий минерал и, в определенных ситуациях, используем серебро.

Томас тоже хотел положить статуэтку Матери в огонь? Серебряные товары практически целиком состоят из примесей, и в этом случае, если Орден утверждал, что статуэтки сделаны из чистого серебра, когда продавали, то они могли бы избежать многих хлопот, вызванных очисткой.

Но не разозлит ли это Бога?

В качестве меры предосторожности Томас обмолвился об этом в разговоре с членом Хора, но, к сожалению, Пост узнал об этом. Люди Хора вели тайное расследование против Поста, но Томас не знал, что Пост использует статуэтки Матери для наживы, и ослабил свою защиту.

И в итоге был убит.

Он попал в ловушку и был убит просто потому, что чего-то не знал. Это был путь, по которому шли алхимики.

Но даже если они знали, что ждало их на этому пути, они всё равно продолжали идти к своей цели – Магдале.

— Я не знаю, зачем ты хотел нажить такие богатства, – прошептал Кусла и пожал плечами.

— У всех своя собственная Магдала, поэтому я не буду спрашивать, зачем ты копил так много денег. Меня впечатляет то, что ты без колебаний столкнул Магдалу других людей прямо в яму. Даже если всё до этого момента всё шло так гладко, меня действительно впечатляет, что ты зашел так далеко, как человек, ищущий свою Магдалу.

Глаза-бусинки Поста отмечали движения меча, удерживаемого обратным хватом.

— Так что я не скажу тебе умереть или что-то в этом роде.

Кусла прошептал:

Пусть твоя душа упокоится в Магдале.

И резко опустил меч вниз.

...

......

1. ↑ Игра Барсука(Badger game) – чаще всего схема вымогательства, в которой часто используется девушка для вступления в связь с женатым мужчиной ради создания компромата и последующего шантажа.