— Так и быть, я выполнила приказ и переоделась... но что это?

Пещера, моя спальня.

Кирика недоверчиво разглядывала тонкую ткань своего белого платья.

На нем нет ни украшений, ни пуговиц, из-за чего оно немного напоминает больничную одежду.

— Это один из артефактов, что мы забрали из кладовой того дома. Есть у него интересная функция, которую я хочу попробовать.

— ...Почему на мне, а не на себе?

— Узнаешь чуть позже. А теперь закрой глаза.

Кирика послушно зажмурилась, но продолжала задаваться вопросами.

Я поднес ладонь к ее лбу и беззвучно зачитал команду.

— Я извлекаю образ... образ «одежды», отпечатавшийся в наших с тобой воспоминаниях, Химено-сан. Эта одежда зачарована так, что считывает воспоминания и...

«Воспроизводит» их.

Ничем не примечательное платье засветилось... и быстро изменило фактуру, плотность, покрой, цвет и дизайн.

— ...Э? Не может быть, это же!..

— Ура, получилось!

Еще бы Кирика не удивилась.

На ней вдруг оказалась форма той школы, в которую мы ходили в прошлом мире.

Очаровательно короткий, едва доходивший до поясницы пиджак спокойного темно-синего, почти черного цвета с белыми прожилками.

Скромная белая блузка с воротником и ярко-красный галстук, прекрасно подчеркивавшие ее пышную грудь.

Юбка в темно-синюю и красную клетку, заканчивавшаяся у колен.

Форма эта пользовалась такой популярностью, что привлекала в нашу школу немало девушек.

— Ого... ничего себе, почти как настоящая. Вроде всего месяц не носила, а кажется, что целую вечность... — обрадованно проговорила Кирика, ощупывая ткань.

Кстати, внешний вид одежда воспроизвела полностью, вплоть до черных чулок и коричневых туфель.

Отличная все-таки вещь — магия. А по-хорошему, эти чары предназначены для маскировки.

— Я с тобой полностью согласен. Я сразу подумал, что было бы неплохо «попробовать» тебя в таком наряде.

— ...Э? — лицо Кирики тут же окаменело.

— Могла бы догадаться, еще когда я попросил переодеться не где-нибудь, а в спальне. Вспомнила бы мой характер, что ли.

— Т-так ты для этого меня заставил?! Т-ты совсем спятил?!

Она ожидаемо ошарашена.

Может, сама она никогда не замечала, но по ее длинным черным волосам, прекрасно подходящим к форме, груди, рвущейся на свободу из тесной блузки, и длинным красивым ногам вздыхали многие парни из школы.

И я в их числе.

А теперь некогда недостижимая красотка в школьной форме — моя рабыня, беспрекословно выполняющая любой приказ.

И раз так, ход моих действий понятен. Пришло время свести счеты.

— Ну что, Химено-сан, потратим день на развлечения в школьной форме?

— И-извращенец! Извращенец, придурок, извращенец! П-поверить не могу!

Химено Кирика отчаянно мотала головой... а я все приближался к ней, бывшей старосте класса и богине всей школы.

***

Мой восставший член постепенно оказывался среди ее плоти.

Если точнее — в узком ущелье между ее огромными сиськами, в которое я проник снизу, расстегнув пуговицу на блузке.

— У-у... еще и таким заставляешь заниматься?! Я тебя не понимаю!..

— Да ладно, что может быть лучше пайзури со школьницей? Мечта любого мужчины!

— Ты врешь... н-но почему-то он у тебя тверже, чем обычно...

Белье одежда не воссоздала, поэтому Кирика осталась без лифчика, но так даже лучше.

Я усадил ее на стул. Спальня в полумраке напоминала опустевший класс после окончания занятий.

— Так, а теперь скрести руки и сжимай грудь. Дави сильнее и тряси их.

— М-м... кх-х! Я так делаю просто потому, что не могу отказаться, не смей радоваться!..

Ее грудь сжала мой член еще крепче, и он разве что не застонал от удовольствия.

Видимо, она совершенно не понимает, что когда глядит на меня в слезах, я возбуждаюсь еще сильнее.

Она раскачивала грудь, и разбухшая до предела головка начала показываться на поверхность. Смазка, что стекала с нее, впитывалась то в галстук, то в блузку.

— Все-таки у тебя такое отличное пайзури получается, Химено-сан... как раз такое, что нравится моему члену.

— М-меня ты такими словами не обрадуешь!.. У-у, ну почему он у тебя такой горячий?!

Я аж содрогаюсь от мысли, что с помощью этой формы наконец-то добился того, о чем раньше и мечтать не мог.

— Ну почему ты настолько любишь сиськи?.. Наверняка голову потеряешь, как только увидишь грудь Систины-сама!..

— М, ты что-то сказала?

— Н-ничего!

Я наслаждался ее мягким, но грозным оружием, а попутно думал, что пора бы пустить в дело вторую заготовленную вещицу.

— Э, а-а это что такое? Что это?

Я надел на шею беспокойной Кирики маленький красный ошейник.

Его немногим ранее зачаровала Нина.

— Это проклятый ошейник. Он на время понизит твою магическую защиту. Догадываешься, что это значит?..

Вокруг головы Кирики появилось зеленое магическое кольцо и тут же погасло.

Я обновил магию порабощения, наложив ее, как раз когда магическая защита принцессы-рыцаря на время отключилась.

— У... м-моя голова... что это... э, а-а?..

Ее выражение лица постепенно изменилось.

Черные глаза напомнили перезагружающийся компьютер. Сначала они погасли... а потом в них вдруг загорелись сердечки.

— А... Одамори-кун? — сладким и немного растерянным голоском спросила она.

— Да, именно. «Мы с тобой в пустом кабинете, а я — твой любовник Одамори Тору, Химено-сан», — ответил я как можно увереннее.

И тогда лицо Кирики вмиг покраснело. Такой смущенной я ее еще не видел.

— Ну-у... зачем ты заставляешь меня прямо здесь, Одамори-кун?.. Ты такой шалун.

...Сработало.

Сейчас, когда ее магическая защита подавлена, заклинание порабощения может управлять ее волей и даже восприятием действительности.

Сейчас ей кажется, что она любит меня, своего одноклассника, и как раз собирается ублажить в стенах школы.

— Прости-прости, никак не смог сдержаться. Да и тебе, наверное, самой нравится, когда обстановка такая беспокойная?

— Х-хватит уже!.. Я тебя быстренько добью и пойдем, хорошо? — соблазнительно прошептала она и смущенно посмотрела исподлобья.

По ней сразу видно, что на самом деле она ничуть не возмутилась. Она взялась за свой пышный, прикрытый блузкой бюст и начала смело натирать мое достоинство.

— Ух-х... ты еще и крутишь. У меня весь член вращается!..

— Хи-хи, я хорошо знаю, что ты перед своими любимыми сиськами ни за что не устоишь. Та-а-ак...

Обычно Кирика никогда не бывает столь активной и чувственной.

Она играла сиськами с горячим стержнем, дергая его то вбок, то по диагонали. По ее коже то и дело пробегали волны.

— Во-от, я знаю, какой у тебя непослушный член, Одамори-кун, поэтому никуда его не выпущу, чтобы он ничего не натворил.

— Кх, ну... ну ты и разогналась, Химено-сан.

— П-правда? Это потому, что... ты постоянно надо мной издеваешься, вот я и мщу, — еле слышно ответила смущенная одноклассница.

Хоть я и понимаю, что она просто загипнотизирована, но как же приятно слышать от нее такие слова.

— Ай, о-он опять вырос... ого, ты выдавил мой галстук из блузки?..

— Просто ты слишком уж миленькая, Химено-сан. Можно я прямо там кончу?..

— Э-э-э?! П-прямо в мою одежду?.. Э-это же школьная форма. Мы же в школе... — растерялась Кирика, не знавшая, где мы на самом деле.

Впрочем, своими мощными сиськами она водит с прежним рвением. Совершенно очевидно, что на самом деле она совсем не против.

— Ну пожалуйста, Химено-сан... я хочу, чтобы на обратном пути твоя одежда источала мой запах.

— Д-да ты совсем с катушек съехал, Одамори-кун. Н-но если тебе так сильно хочется... то ладно... н-ничего ведь не поделаешь, да?

Интересно, это тоже одна из черт ее истинного характера? Что она почти на все готова ради любимого человека?

Впрочем, как следует подумать на эту тему не удалось. Натиск ее школьного пайзури стал таким неистовым, что и без того напряженный член не выдержал.

— У-у-у, кх!.. К-кончаю, Кирика! Сейчас я заляпаю спермой твои сиськи и форму!..

— Да, кончай и побольше... а, я чувствую, как ты набух... кья?! Мха-а, ай, п-потрясающе!.. Ты кончаешь так, что у меня ткань шевелится... у-у-ух-х!..

— Уох-х! В-вот это я кончаю. Не могу остановиться... кх, ха-а!

Я изливал сперму в тесную щель с такой силой, что ее блузка слегка подскакивала от каждой струи.

Из промежутка между пуговицами позади красного галстука вытекла крупная белая капля.

— У-у... у меня теперь вся одежда мокрая и липкая... вся насквозь пропахла...

— Уф... хоть ты и моя староста, Химено-сан, я теперь, наверное, каждый раз при виде тебя в школьной форме возбуждаться буду.

— Я же просила так не говорить. Ну хватит уже издеваться!..

Я вытащил вымазанный вязкой жидкостью член из плена ее груди.

Может, я только что от души кончил, но мне так нравится школьная форма и так возбуждает непривычное поведение Кирики, что я готов продолжать хоть сейчас.

Пора переходить к следующему шагу. Я провел пальцами перед расфокусировавшимися от мужского запаха черными глазами и щелкнул.

— А теперь, пожалуй, так. «Мы у тебя дома, Химено-сан. Ты воспользовалась тем, что дома никого нет, и пригласила меня к себе в комнату».

— А...

Я провел очередное внушение, и загипнотизированная Кирика вновь увидела мир по-новому.

Наверняка на месте кровати, стен и пола ей мерещится обстановка знакомой до боли комнаты, в которой она жила.

— Химено-сан... я больше не могу терпеть.

— Э, н-но ведь мы только-только зашли в комнату... кья?!

Я повалил ее стройное, все еще одетое в школьную форму тело на кровать.

Ее черные волосы и клетчатая юбка раскинулись на простыне, словно два благоухающих цветка.

— П-прямо в школьной форме?..

— Разумеется, ведь «ты по моей просьбе не надела сегодня трусы», помнишь?

— Э... а-ах да, точно же... у-у, ну почему я всегда тебя слушаю? Я так тоже на извращенку становлюсь похожа!..

Я просто наплел ей чепухи, поскольку она действительно без трусиков, но загипнотизированная Кирика сразу поверила.

Одной рукой она закрыла покрасневшее лицо, другой — прижала подол юбки. Одетые в чулки ноги нетерпеливо потерлись друг о друга.

— Ты ведь наверняка все уроки нервничала и молилась, чтобы никто не заметил, да? Думала, что дашь мне сразу после уроков, и возбуждалась от мысли?

— Я б-бы никогда о таких похотливых вещах...

— Не думала, хочешь сказать? А давай-ка проверим.

— Э?.. Ай, а-а?! П-подожди, Одамори-кун!

Я сжал ту ладонь, которой она придерживала юбку, и начал двигать вместе с клетчатой тканью.

Из-под школьной формы постепенно показывались самые сокровенные места.

— О? А по-моему ты уже вся влажная...

— В-вам просто кажется.

— С чего на «вы» вдруг? Но ладно, сейчас потрогаю и разберусь.

— Э?! Я ж-же просила подождать... мха-а-а-а?!

Когда я вытянул средний и безымянный пальцы, раздался на удивление громкий влажный звук.

Стройное тело, одетое в школьную форму, вздрогнуло и выгнулось в ответ.

— С чего ты так протечь успела? Неужели Химено-сан, прилежная староста класса, опустилась до уровня животного и возбудилась после того, как трахнула меня грудью и затащила в комнату?

— Я н-никакое не... животн... м-м, мха-а-а-а?! Н-не засовывай пал... а-а-а, у-у-у-у?!

Два моих пальца вошли в мягкую, но упругую щелку старшеклассницы и начали резвиться в ней.

Кирика вцепилась в простыню и принялась извиваться, но не сопротивлялась, и я играл с ней, как хотел.

— Да ты вся корчишься. Неужели тебе настолько приятно от того, что я ласкаю тебя в комнате, где ты столько раз онанировала?

— Н... не «столько раз», и вообще я не... а-а-а-а?! А?!

Я согнул пальцы и начал массировать подушечками верхнюю стенку. Ее вспотевшие ноги тут же резко вытянулись до предела. Какая бурная реакция.

Стоило мне подышать на ее слегка торчащий клитор, как она застонала с такой силой, что теперь уже не оправдается — опыт ласк налицо.

— Врать — нехорошо, госпожа примерная староста. Сколько раз в неделю ты играешь с ним? Неужели каждый день?

— К-конечно же, нет! В... в неделю н-не больше... двух!..

— Понятно. Сдержанная ты. Расслабляешься, когда стресс скапливается?

— А... о-откуда ты знаешь, хья-я-ян-н?! Прекрати, не надо его сейчас трогать, не-ет!

Я просунул пальцы глубже, раздвинул и массировал все стенки ее вагины подряд, а еще двумя, влажными от ее сока, взялся на отвердевший клитор и начал ласкать и его.

Ее собственный онанизм — детский лепет по сравнению с тем удовольствием, которое она испытывала сейчас. Чем дальше она поддавалась ему, тем сильнее ее разгоряченное тело испускало запах самки, который ощущался даже сквозь школьную форму.

— А-а-а-а?! В-вот это да, Одамори-кун, я не могу молча... м-м-м, йя-а-а?! А, а... а?..

— Ты, сейчас, небось подумала «зачем ты остановился»?

— А... у-у, какой же ты... все-таки негодяй!..

Когда я резко вытащил пальцы, щелка скромницы начала обиженно дергаться. Я медленно поднес к ней вымазанный спермой член.

— Ну что, Химено-сан, если хочешь, чтобы я разворотил тебя чем-нибудь потолще пальца... раздвинь вход собственными пальцами.

— Э? Н-ни за что, я так унижаться не...

— Но «ты всегда так делаешь». Ведь «для любовника ты готова на все»?

От стыда Кирика засомневалась, но я решил задавить ее сознание новыми внушениями.

Сердечки в глазах Кирики задрожали, а затем ее тело, принимающее все мои слова на веру, выполнило приказ.

— Л-ладно... так и быть!.. М-м, вот так сойдет?.. А-а-а, как же стыдно-о!..

Она оторвала мягкие ноги от кровати, подняла их, а затем... широко раскрыла и обнажила щелку, прятавшуюся в глубине под закатанной юбкой.

Влажная бледно-розовая плоть словно дышала и манила меня.

— Да... я все прекрасно вижу. Все твои мокрые розовые складочки. Вижу так же хорошо, как когда забрал твою девственность.

— А?! Зачем ты вспоминаешь такие личные вещи?.. Мне теперь так стыдно!

— Ну прости, что у тебя такой извращенный парень. И все равно же ты любишь, когда я делаю с тобой вот так, Химено-сан?

Я приставил головку к ее промежности, и наши органы словно прилипли друг к другу.

Кирика в ответ вздрогнула и выгнулась так, словно и боялась, и не могла дождаться одновременно.

— А-а-а!.. Т-ты сейчас вставишь?

— Так... а теперь давай упрашивай меня, Кирика. Если сможешь — я вобью его изо всех сил, как в первый раз.

— У... а... О-Одамори-кун... в-вставь, свой б-большой... член в... — она несколько раз запнулась, предвкушая и стыдясь того, как я буду пронзать ее. И наконец, ее ротик, к которому прилипла прядь черных волос, смог договорить: — В мою вагину... изо всех сил... прошу... м-м, а-а-а-а-а, а-а-а-а-а-а-а-а-а?!

Химено Кирика в школьной форме. Некогда недостижимая мечта, к которой я не мог даже приблизиться... некогда символ моего бессилия.

Но теперь я входил в ее сокровенные глубины, а они словно засасывали меня. И не во сне, а наяву!

— Я вошел, мой член вошел! Я покорил тебя в школьной форме, Кирика!

— И-им-м, ха-а-а! Он внутри... такой большой! Меня покорил Одамори-ку-у-ун!

Я взял ее левую ногу и водрузил себе на плечо.

По спине бежали мурашки от упоительного чувства власти. Я двигал бедрами, атакуя членом ее удивительно подвижные и восхитительно мягкие недра.

— Кх-х-х! Я так, так давно мечтал об этом, Кирика! Так давно хотел трахнуть тебя в школьной форме!

— Т-ты слишком разогнался! Твой большой и твердый бушует внутри меня... а-а-й, меня услышат, если я буду так крича-а-а-ать!..

Гипноз убедил Кирику, что мы у нее дома дома, и потому она стыдится еще сильнее.

Впрочем, она и в самом деле разошлась так, что Пальмира и Нина вполне могут услышать ее стоны.

— Ладно. Так, наверное, лучше будет?

— Фха... м, хьян-н-н... т-так куда медленнее... но тоже глубоко... э? Э, что за, ау-у-у?!

Я быстро переключился на медленное, но упрямое постукивание по дальней стенке головкой члена.

Я обхватил одетые в черные чулки ноги, прижался к ней бедрами и постепенно атаковал шейку матки. Кирика застонала уже от другого наслаждения, не похожего на то, что она испытывала раньше.

— Ну что, такая неспешность, должно быть, хорошо действует на твою разработанную вагину?

— АЙ, м-м-мх-х?! П-прекрати... так стуча-а-ать!.. Я чувствую, как по моему животу разливается жа-ар!..

Сколько бы Кирика ни спорила, телом она честна с собой.

Помимо того удовольствия, что доставляли сами движения, член мой ублажали бесчисленные выступы и складки плотно прижавшейся плоти.

— Это восхитительно-о-о! П-пожалуйста, Одамори-кун... п-поцелуй меня!..

— Надо же, Химено-сан. Редко когда ты просишь о поцелуе.

— Просто... просто!.. Мне так хорошо, что я словно сама не своя... мне страшно... пожалуйста!..

Я сказал, что «редко», но на самом деле она вообще никогда о таком не просила. Конечно же, отказывать я не стану.

Не покидая ее глубин, я смело поднял ее одетое в пиджак туловище, обнял его и припал к губам...

— М-м... Одамори-кун... я люблю т... а? Э?!

Раздался отчетливый щелчок, и ошейник вдруг погас.

Сила зачарования иссякла, не в силах совладать с мощной магической защитой Кирики.

И, конечно же...

— А... эй, ай?! М-м... м-м-м?!

Сердечки в глазах погасли, к Кирике вернулся в рассудок, но губы ее я не отпустил.

Я подавил ее сопротивление мысленным приказом, проник языком в рот и начал хозяйствовать в нем.

— М-м, а... н-нет... мха, м-м-м-м-м!

Проглотившая член вагина школьницы резко напряглась.

Кажется, она изо всех сил стремится прогнать меня... но это, во-первых, напрасно, а во-вторых, очень приятно.

— Пха... у-у-у-у! З-зачем ты так поступил, бесстыдник, извращенец!

— Как я вижу, ты прекрасно помнишь все, что говорила под гипнозом?

— !!!

Я никогда еще не видел, чтобы Кирика настолько краснела. В глазах появились слезы.

Я очередным приказом сковал пытающееся сбежать тело, и заставил ее обхватить меня руками и ногами.

— Не поздновато ли решила застесняться, онанирующая дважды в неделю, слабая в глубине вагины и чуть ли не кончающая от поцелуев Химено Кирика-сан?

— М... мерзавец, подонок! Извращенец, конченый извращенец! Немедленно вытащи-и!

Не изобретательная ты на оскорбления, благовоспитанная наша.

Я смотрел на ее обиду и слезы, и отчего-то чувствовал себя довольным.

Конечно, мне нравилось встречать полный любви взгляд, но все-таки такой Кирика больше похожа на саму себя... и стоило мне подумать о том, что теперь я трахаю ее настоящую, как член мой снова ожил.

— Э, о-он опять вырос... ай, не надо так внезапно... а-а! М-ма-а-а-а?!

— Знай свое место, Химено-сан! Я могу дотянуться до всех уязвимых мест твоей жаркой вагины, которой ты только что заигрывала со мной!

— Нх-и-и-и! Н-не надо, сто... а-а-а?! А, оа-а-ам-м-м!

Может, чувства ее резко изменились, но стоило члену снова задвигаться внутри нее, как слезы снова потекли уже от наслаждения.

Я глубоко вдыхал аромат волос и школьной формы, продолжая атаковать эрогенные зоны и распаляя Кирику.

— Еще двадцать ударов добьют тебя, Кирика! Я буду пристально следить за твоим первым оргазмом в школьной форме, так что личико не прячь... ну-ка, ну-ка, ну-ка!

— Ни за что, ничего ты не увиди-и-ишь! Не-е-ет... мха-а-а, нет, не-ет! Мхья-а-а-а-а!

— Говорить ты горазда, зато кричишь не хуже, чем под гипнозом!

— Ты неправ, неправ, непра-а-а-ав! Я нисколько... не... кричу-у-у!

Я вжался в прикрытую блузкой огромную грудь, словно пытаясь раздавить ее, и продолжал беспощадно штурмовать уязвимые места Кирики, сокрытые где-то под клетчатой юбкой.

Кирика вся вспотела и явно пыталась хоть как-то отдалить неизбежное, но никакие слезы не могли помочь ее тщетному сопротивлению.

Я подгадал момент и остановился.

— Ни за что, ни за что не конч... м... э?

И спустя мгновение...

Как только она уже расслабилась, я пропахал ее глубины жаркой плотью до самой стены!

— А... нхо-о-о-о-о-о-о! Ахья-а-а-а-а-а!

Ноги обвились вокруг моей поясницы не только из-за приказа, но и по ее собственной воле.

Тело грациозно выгнулось, и одетая в школьную форму Кирика кончила, даже не пытаясь скрыть лица.

— Ух-х, как ты меня там сжимаешь-то. Прямо оторвать пытаешься!..

Ее вагина вновь напомнила, почему я так люблю ее — она крепко сжала мой член и у основания, и посередине, и за головку.

Я едва не кончил вместе с ней, но напрягся и устоял.

— Кончила? Ты кончила, Кирика?! Ты ведь сейчас кончила отчаянно, изо всех сил?!

— Не... кон... сяла!.. Я не кон... сяла-а-а! — пыталась она соврать, хотя глаза ее смотрели в разные стороны, а зубы жевали попавшие в рот волосы.

Она словно выпрашивает продолжения.

— Вот как... ну, если нет, то я продолжаю!

— Э, хьян, хьян-н-н-н-н! П-подожди, м-м, о-о! И-и-и, мх, нет-нет-нет-не-е-е-ет!

Я вспахивал чувствительную после оргазма вагину, Кирика вопила.

Ее соки уже взбились в пену и постепенно впитывались в юбку.

— Тогда не ври! Хочешь, чтобы я остановился — сознайся, что соврала, и извинись!

— За что, за что-о-о?! У-у-у-у, п-прости-и-и! Я соврала, соврала-а! Кончила я, кончила! Я только что кончила, так что переста-а-ань!

— Ясно-ясно... но не перестану, вот еще. Кончай и дальше!

— Ч-что за-а?! Я же сказала-а-а! Не надо сейчас, я только что кончила-а-а! Мхя-а-а-а-а-а-а-а!

Я не могу устоять, когда под натиском моего члена так ревет одетая в школьную форму Кирика. Слишком приятно ее насиловать.

Ее голос, ее заплаканное лицо, ее колыхающаяся от каждого движения грудь, ее сжимающаяся от постоянных оргазмов вагина, ее школьная форма...

Она возбуждала меня сильнее и сильнее. Я двигал бедрами и быстро закипал.

— Я скоро тоже кончу! Прямо в твою кончающую вагину! Прямо в твою матку!

— Ау-у-у, хгу-у-у! Мне плевать, придурок! Ты кончишь, что бы я ни сказала-а-а!

На моем пальце — зачарованное Ниной кольцо.

Оно повышает либидо и к тому же имеет отключаемые чары контрацепции.

Его мы сделали для того, чтобы драгоценные рабыни не покидали ряды моей армии. Кирика знала о кольце, и знание ее успокаивало, но...

— Ах да, я хотел тебе кое-что сказать! Мне тут Нина сообщила, что магическая защита может порой... отключать магию контрацепции!

— Э? Э?! Э-э-э, стоп, что?! Это что, правда? Т-тогда... не-е-е-е-е-ет!

На самом деле я скорее в лотерею выиграю, чем это в самом деле случится.

Но, конечно же, Кирике я об этом говорить не стал.

— Возмущаться можешь сколько угодно, но тело твое полностью покорилось мне, и матка тоже! Ты уже ничего не сможешь сделать, Кирика... принимай сперму, от которой можешь залететь!

— Нет! Нет-нет-нет-нет! Только не это, вытащи, вытащи! Хья-а-а-а!

С каждым размашистым движением я упирался в стенку матки.

Последним натиском я прижался к ней как можно сильнее... и с силой впрыснул белую скверну в беззащитно открывшиеся органы школьницы!

— Не... а-а... а-а-а-а-а-а-а-а!

— Ух-х... кхо-о-о-о! Пошла-пошла... никогда так не кончал, и все — внутрь Кирики... кха!

— Хьяа-а, а, ахья-а-а-а! А-а-а... н-нет... поверить... не могу... приду-уро-ок!

Наши с Кирикой напряженные до предела тела все еще слегка подрагивали.

Живот под ее школьной формой... ее матка, которая могла бы по моему желанию вырастить ребенка, постепенно наполнялась семенем.

— Подлец, мерзавец!.. Что мы будем делать... если я и правда забеременею?!

— Не хочешь от меня ребенка? — шепнул я ей на ухо.

— Что?.. К-конечно же, нет!.. — Кирика покраснела и отвернулась.

Наполненная спермой вагина вздрогнула, словно от испуга.

Ей не о чем беспокоиться, ничего не случится — я просто хотел насладиться чувством власти от того, что кончаю в сопротивляющуюся Кирику.

Но что, если... сработает та ничтожная вероятность, и она правда залетит?

Об этом пока... думать не буду.

***

— Какой же ты мерзавец!.. Больше никогда так не буду!..

Кирика уселась на кровать в перепачканной форме и рассерженно посмотрела на меня.

В итоге я кончил в нее еще несколько раз, не вынимая, да так, что под конец жидкость уже просто не вмещалась в ее вагине.

Все-таки школьная форма — это что-то.

— Так это как? В школьной форме? Или по любви под гипнозом?

— И то и другое, конечно!

Видимо, она сейчас совсем со стыда сгорает от такого сочетания.

Наверняка она понимает, что спорить со мной бесполезно, но не могла не огрызнуться.

— Хм-м-м, тогда что бы ты выбрала, если бы я предложил что-то одно?

— Э?.. Т-ты опять собрался?! То есть, одно... какое же... у-у-у!

Кирика мучилась и закатывала глаза.

И, наконец, проговорила с крайне недовольным видом:

— Лучше уж переоденусь...

— Так и думал. Что ж, раз ты одобрила, то и в следующий раз наденешь. Оценим, как ты ублажишь меня одетыми в черные чулки ногами.

— У-у-у... извращенец, извращенец, извращенец!

Кстати, артефакт этот может поддерживать облик школьной формы вечно или же принять какую-то другую по желанию.

Чувствую, он нам еще не раз пригодится.

Впрочем, и ошейник я выбрасывать не собираюсь, а попрошу перезарядить. Гипноз — отличная возможность воплотить всевозможные фантазии.

— Но зачем тебе захотелось выставить меня своей любовницей?.. Никак не пойму...

— Да просто так. И вообще, тебе, кажется, очень даже понравилось. Ты так мечтала трахаться с кем-то по любви? Хотела, чтобы у тебя был парень?

— Ч... что?!

Бывшая староста, а ныне принцесса-рыцарь и моя рабыня несколько раз открыла и закрыла рот, а затем одарила убийственным взглядом.

— Все-таки ты... конченый мерзавец!

На ней все еще некогда привычная, а теперь навевающая воспоминания школьная форма.

Девушка отчаянно осыпает меня оскорблениями, которые так приятно слышать.