Звуки шагов по ту сторону больших дверей стихли.

Рекс-конъюкс-сператор Галерий, перечитывавший разбросанные по большому каменному столу письма, снял монокль, набросил тогу и повернулся.

Дворцовый страж, вооружённый копьём, провёл внутрь необычайно высокого мужчину с впалыми глазами на широком лице. Одетый в такую же тогу рекс-конъюкс-сператор Лукий.

Они поприветствовали друг друга, лишь слегка вскинув руки. Читать литанию они не стали. Они пребывали в трауре, ибо третьего из них больше не было.

— Проблему Мэдокии так и не решили?

Лукий, глянув на одно из писем на столе, фыркнул.

— Могли бы, если бы смогли отыскать намёки на причастность Князя Мэдокии к смерти Корнелия...

Галерий пожал плечами.

— Этот старый пройдоха умудряется увиливать, даже будучи прижатым к стенке. Впечатляет.

— Уж Вам ли, господин Галерий, называть его старым пройдохой?

На остроту Лукия Галерий лишь вскинул тронутую сединой бровь. Хоть он и оставался к пятидесяти годам рекс-конъюкс-сператором, что было весьма необычно, ему казалось неожиданным сравнение его с Князем Мэдокии, который и в семьдесят не собирался передавать правление сыну и вёл политические игры с Королевством.

— Однако, похоже, армии Альянса Княжества, что встали у Эпабеллы, возвращаются в свои страны? — Подумав о чём-то, Лукий резко сменил тему. — Хотя патриарх сбежал, оккупацией Санкариёна мы вбили глубокий клин в территории Восточных Княжеств. Победа не за горами.

— Я и не говорю про поражение, — Галерий скрестил руки. — Патриарх, похоже, первым делом принялся требовать отбить главный собор Принкинополи, чем вызвал недовольство князей.

Лукий, оскалившись, улыбнулся.

— Значит, если мы надавим как следует, то сможем разбить Семь Княжеств? Прекрасно.

— Я тоже так думаю.

— Тогда чем Вы недовольны, господин Галерий? Да и вряд ли Вы позвали меня только чтобы сообщить о победе.

— Было откровение. О санктус-рекс-вире.

Даже Лукий замер, скривив губы. Со смертью Корнелия ситуация с санктус-рекс-виром — мужем королевы — повисла в воздухе.

— Не прошло и месяца со дня его смерти. После возвращения в столицу Её Величество была так истощена, она ведь не могла принимать препараты? Действительно откровение?

Дар провидения Королевы Сильвии был слаб, и не раз случалось, что вместо откровений она получала смутные галлюцинации. Однако Галерий покачал головой.

— Это точно. Смерть рекс-конъюкс-сператора прямо перед свадьбой — такого ещё не бывало, и потому твои сомнения понятны, но Королева прочла в видении даже клеймо.

Лукий взглянул на лист бумаги, протянутые ему.

— Я такого не припоминаю. Судя по форме, можно с уверенностью сказать, что оно принадлежит одному из Эпимеков.

Он невольно коснулся пальцами лба и тыльных сторон кистей.

— И человек с этим клеймом... Должен стать не только санктус-рекс-виром, но и главой Эпимеков?

В ответ на вопрос Лукия Галерий кивнул. Пожалуй, это был прецедент, чтобы кто-то одновременно удостаивался чести Святой свадьбы и становился главой герцогского дома.

— Эпимеки — большой род. Придётся, наверное, искать повсюду.

— Нет...

Галерий не решался говорить дальше. И сомневался, стоило ли ему вообще говорить Лукию. Твёрдых доказательств не было. А этот человек имел склонность убедив себя в чём-либо, действовать без оглядки.

Однако, решив, что, не сообщив ему, он создаст больше проблем, Галерий, наконец, открыл рот.

— Её Величество, похоже, знает этого человека.

— Значит, необходимости в поисках нет?

— Её Величество не говорит о нём.

— Почему?

— Не знаю.

Лукий нарочито фыркнул. Похоже, они с Галерием думали об одном и том же. Если бы Корнелий был жив — он, наверное, мог бы разговорить Королеву, не взирая на её статус.

Только сейчас, когда Корнелия не стало, Галерий понял, насколько они полагались на его юношескую прямолинейность, которую сам Галерий так недолюбливал.

— Я тоже попробую поговорить с Её Величеством. Вы ведь понимаете, господин, Галерий, это вопрос мужа Королевы? Вопрос существования королевской династии. Госпожа Минерва, которую преследовал Корнелий, в конце концов ускользнула. Нельзя терять ни минуты.

— Я знаю! — Галерий невольно повысил голос.

Лукий тоже понял, что зашёл дальше, чем нужно, и откашлялся.

— Вы ведь показывали этот символ жрецам? Иеронихика что-нибудь сказала?

От этих слов Галерий напрягся.

— Господин Галерий.

Он вспомнил выражения лиц жрецов и жриц, когда показал им изображение клейма.

Беспросветный ужас.

А их глава, верховная жрица Иеронихика, лишь смогла простонать:

— Зверь...

От невнятных слов Галерия Лукий нахмурился.

— Это символ Зверя, что пожрёт все звёзды в конце времён.

<Конец>