По словам Мики, вокруг школы существовал барьер. По всей видимости, он настроен таким образом, чтобы люди, не относящиеся к школе, обходили её стороной. Он работает как днём, так и ночью, вне зависимости от того, есть кто-нибудь в школе или нет. Хотя бывало, что выпускники, уже обладающие сопротивлением, пробирались в школу летом, чтобы устроить фейерверки, но обычный здравомыслящий человек вряд ли войдёт на её территорию.

Поэтому вполне логично, что свидетелей того, как Рюске Ямадзаки разбился насмерть, не оказалось.

Полиция не нашла ничего, что походило бы на предсмертную записку или завещание, поэтому вероятность суицида была низкой. Также не было похоже, что его намеренно столкнули, поэтому рабочей гипотезой следствия стала случайная смерть. В её пользу свидетельствовал тот факт, что старое ограждение на крыше было снято, так как предполагалась его замена. Это означало, что легко мог произойти несчастный случай.

Что за чушь? Я хочу услышать хоть одну разумную причину, по которой кто-то бы поднялся на крышу первого корпуса ночью, а ещё: хоть какое-то предположение о том, что именно этот кто-то собирался сделать, прежде чем навернуться? Это могло случиться просто потому, что он был хулиганом? Я не хочу удовлетворяться таким объяснением.

Неважно, что скажет полиция, — его убили. И Я уверен, что его убил тот же человек, что и Масато. По-другому и быть не могло.

Я был уверен, даже не имея ни единого доказательства.

Я брежу? Даже если так, что с того?

После недельного перерыва школа вновь открылась. Вчера, в день возобновления занятий, казалось, что все вокруг только и делают, что обсуждают разные беспочвенные слухи о смерти Ямадзаки, но сегодня эта тема почти полностью была забыта. Интерес людей к этому событию пропал быстрее, чем к какому-нибудь скандалу из жизни звёзд.

Точно так же, как это было в случае с Масато. Поскольку Ямадзаки воспринимали, как отморозка, который сторонился нормальных людей, никто не принял его смерть близко к сердцу.

Просто включив телефон или зайдя в социальную сеть, мы немедленно оказываемся связанными с огромным числом людей. Кто нам ближе: человек, которого мы никогда не видели, но с которым ежедневно обмениваемся сообщениями, или отморозок, ходящий с нами в одну школу, но с которым мы ни разу не разговаривали? Чтобы выжить в нашем обществе с бесконечно растущим числом связей, приходится учиться быть равнодушным. Вполне понятно, почему Масато и Ямадзаки считали «посторонними». В онлайне или в реальной жизни, если кто-то вас раздражает, вы можете просто игнорировать его.

Класс ожил, дождавшись конца учебного дня. В тишине Я мыл полы, когда в окне класса промелькнула Мики. С того дня она так и не собрала волосы, оставив их распущенными.

— До встречи, Кота.

Сказав только это, она ушла, не дожидаясь меня, как прежде.

С того дня, как она меня поцеловала, наши отношения изменились. С тех пор мы не обедали и не ходили домой вместе.

Формально мы не разрывали отношений. Просто до сих пор они были искусственно созданными Мики. Теперь дистанция между нами была полностью приемлемой.

Я закончил уборку и направился домой.

Что мне теперь делать? Разумеется, Я хотел отыскать убийцу Масато, но что может сделать дилетант вроде меня?

Приблизившись к воротам, Я увидел что-то, напоминающее толпу. Опять репортёры? Даже просто проходящие мимо люди бросали заинтересованные взгляды. Не желая оставаться в стороне, Я тоже остановился посмотреть.

В центре внимания оказались не репортёры, а девушка из другой школы с болезненным выражением лица. Похоже, все задавались вопросом, стоит ли ей помогать или нет.

— Э...

Это разве не та же девушка, что когда-то расспрашивала о Масато?

Видимо услышав мой невольный возглас, она обернулась ко мне. Её лицо было смертельно бледным. Увидев меня, она удивленно распахнула глаза. Внимание толпы тотчас же переключилось на меня.

— Кота... Хираги, верно?

Откуда она знает моё имя? Хоть Я и не мог этого понять, но всё же кивнул в ответ на её вопрос.

— Кота Хираги, который был знаком с Масато Яхарой?

Мы сидели напротив друг друга в старомодной кафешке. За исключением одного пожилого человека, потягивавшего сигарету в углу, мы были здесь одни. Всё сильнее чувствуя себя не в своей тарелке, Я глотнул воды и продолжил наблюдать за девушкой.

Похоже, внимание людей у школы она привлекла, когда у неё случился внезапный приступ тошноты. Сейчас он прошёл, но её всё ещё била дрожь.

— ...Меня зовут Сихо Судо.

Незнакомое имя.

— Это наша первая встреча, не так ли? Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Ну...

На её лице почему-то появилось виноватое выражение, после небольшой заминки она продолжила.

— Твоё имя всплыло, когда я собирала информацию о Масато Яхаре.

Её слова казались вымученными, но Я не чувствовал в них лжи.

— Я искала тебя, потому что думала, что ты можешь мне о нём рассказать, ведь ты его друг.

— Даже в таком состоянии?

— ...Прошу прощения. Я плохо себя чувствую в последние дни, случаются приступы головокружения.

— То есть, несмотря на плохое самочувствие, ты всё равно хочешь узнать о Масато?

Судо тихо кивнула.

— Почему ты так этого хочешь?

— Убийство случилось практически рядом со мной, поэтому моё любопытство...

— Это ложь.

Я ни за что не куплюсь на такую явную ложь.

— Ты слишком настойчива, чтобы это можно было списать на любопытство. У тебя должна быть более серьёзная причина, чтобы пытаться узнать о нём.

Услышав моё возражение, Судо вновь побледнела.

В этот момент у меня возникла мысль. Что если она знает что-то о смерти Масато? И именно из-за этого так себя ведёт.

— Не мог бы ты сохранить то, что я скажу, в секрете? Я разговаривала с ним незадолго до его смерти. Это было в пятницу, 26-го. И… на самом деле, мы не просто разговаривали — я гуляла с ним.

— Что? Если ты гуляла с Масато, значит, вы были знакомы, так?

— Я… ну… Масато Яхара просто… подцепил меня и мы пошли развлекаться. Я его тогда в первый раз встретила. Вообще-то, обычно я таким не занимаюсь! Но в тот день на меня столько всего навалилось...

Мне были безразличны её оправдания. Но то, что она рассказала, имело большое значение.

Предположительно, последний раз Масато видели живым 25-го мая, когда он угрожал какой-то офисной работнице. Судо видела его на следующий день. И если они гуляли вместе, то она вряд ли ошиблась.

— Но я не хотела, чтобы всплыло то, что мы с ним развлекались... поэтому я не могла никому сказать. Но его убили сразу после того, как мы расстались… Я просто не могу выбросить это из головы… Я должна узнать, что случилось... Я чувствую, что должна узнать.

Видимо, она тоже помешалась на Масато.

Она действовала так отчаянно, потому что её терзали сомнения: выйдет ли когда-нибудь наружу правда об этом инциденте. Как будто убийца забрал с собой какую-то её часть. И пока этот случай не разрешится, она не сможет вернуть похищенное и поэтому слоняется повсюду, как зомби.

— Я помогу тебе, насколько смогу. Но мне нужно задать тебе несколько вопросов. В тот день Масато не казался тебе странным? Были ли какие-то признаки, что он мог ввязаться во что-то?

— ...Нет.

— Хватит врать.

— Ви-и-и...

Я сразу прервал её, и она замерла от страха. Некоторое время она крепко сжимала губы и тряслась, но под моим пристальным взглядом всё же решилась рассказать. Дрожа, она говорила:

— На самом деле, перед тем, как расстаться, мы с Масато наткнулись на какого-то его знакомого. По их разговору, я поняла, что они одноклассники. Он был худой и среднего роста. Ещё он носил очки.

— То есть он, как и ты, видел Масато уже после той женщины, что дала интервью?

— ...Да, наверное.

Тогда почему он не выступил свидетелем? У него тоже были личные обстоятельства, как и у Судо?

— Как его звали?

— ...Я не знаю.

Она явно ушла от ответа.

— Каким тебе показался их разговор?

— Похоже, они не ладили. Мне показалось, что они оба презирают друг друга... Как-то так.

Масато общался бы так с кем угодно, эта часть сведений была бесполезной.

А вот что касается его собеседника?..

— Стоп, то есть выглядело так, что тот человек, с которым разговаривал Масато, тоже презирает его? Он был настроен враждебно к Масато?

— Ну, да... мне так показалось.

Судо сказала, что человек в очках, наверно, был одноклассником Масато. Даже если она ошиблась насчёт этого, эти двое были знакомы друг с другом и примерно одного возраста.

В таком случае его поведение было ненормальным. Большинство людей инстинктивно дрогнут перед агрессивным настроем Масато.

— Какое впечатление создавал этот парень в очках?

— Ну... он выглядел умным и весьма прилежным. А также немного страшным.

— Прилежным… и страшным?

Обычно люди не создают такого противоречивого впечатления.

— В каком смысле? Например, он смотрел на вас свысока или что?

— Да… что-то вроде того. Но не это привлекло моё внимание... Он говорил вроде бы вполне разумные вещи. И говорил достаточно убеждённо. Не знаю, что именно мне показалось необычным… или даже раздражающим… Он просто показался мне неприятным... Я, наверно, странная, да?

— Не волнуйся, всё в порядке.

Мне показалось необычным, что парень нашего возраста будет убежденно говорить «разумные вещи». Большинство взрослых не верят в чувственные заявления, которые сами же публично произносят. Обычно, когда встречаешься с софистикой и отсутствием у говорящего веры в собственные слова, то первая реакция — отторжение. А школьники тем более презирают таких пустых взрослых, хотя и чувствуют себя всё ближе и ближе к ним.

Но у взрослых хотя бы нет выбора, а вот человек нашего возраста, который может напрямую говорить подобное, в любом случае должен быть немного искажённым.

Ах, да — искажение по имени «прилежный ученик».

— Этот парень... говорил очень официально*?

Аа...

На ум мне пришёл вполне конкретный человек.

— Очень официально? Да, похоже на то...

Я знал, что спешу с выводами. Но ответ, к которому Я пришёл, застрял у меня в мозгу, как будто его вдавило туда многотонным прессом.

Ответ...

...Сюити Акияма убил Масато Яхару.

...Сюити Акияма убил Масато Яхару.

...Сюити Акияма убил Масато Яхару.

Эта мысль крутилась у меня в голове, будто создавая в ней трещины. Я не мог этого вынести.

Что-то кипящее вырвалось наружу, оно было липким и горячим.

— ...а-а-А-А-А-А!

Мерцание. Светящиеся огоньки. Мерцание. Огоньки. Всё сломалось. Мир перед моими глазами разделился на два. Мерцание. «Я убью тебя». Бесконечно расширяющееся красное пятно. Или оно ультрамариновое? Абсолютно чёрное пятно. Ультрамарин распространился. Отчаяние распространилось.

Что-то металлическое обхватило моё тело. Болезненно сжимая меня, оно щёлкало и гремело. Но оно не только причиняло боль. Оно было мерзким. Щёлк-клац, щёлк-клац. Щелчки и звон!

— Ко, ты меня слышишь?

Да.

«Я» его слышу.

Я никогда его не забуду.

— Ты в порядке? Что-то случилось?

Я пришёл в себя.

Судо смотрела на меня, немного волнуясь. Чувствовалось, что ей неприятно тут находиться.

— Ничего особенного.

Каким-то образом запихнув «это» обратно в голову, Я сосредоточился на девушке передо мной.

— Прежде всего, почему ты никому не сказала об этом очкарике? У тебя же должна быть причина, верно?

Она уже много всего рассказала, но всё равно странно медлила. Она что-то скрывала от меня.

— Я… я была напугана... я видела его.

— Ближе к делу.

— Аа… Прошу прощения. Ты сейчас показался немного страшным... Кстати, ещё кто-то из твоей школы умер недавно. Ямадзаки, вроде. Я ведь была в твоей школе в ту ночь, когда он умер.

— В школе? Придя туда ночью... ты же не собиралась искать какие-то улики?

— Я хотела проверить парту Масато Яхары и его принадлежности. Но это всё не важно. Я хочу сказать, что парень в очках был в школе той ночью.

Парень в очках, Сюити Акияма, был в школе ночью, когда умер Ямадзаки?

Казалось бы, у тех двоих нет ничего общего, но Я сам видел, как Ямадзаки звал Акияму поговорить о чём-то.

— Ты же не видела, как он столкнул Ямадзаки?

— Конечно нет... Видишь ли, я беспокоюсь, что парень в очках мог меня заметить. К тому же он не рассказал полиции о встрече с Масато или о смерти Ямадзаки. Разве это не значит, что...

— Ясно. Ты хочешь сказать, что парень в очках вовлечён в оба случая. И ты беспокоишься, что если он убийца, то он может прийти за тобой, учитывая, что ты свидетель и там, и там.

Судо быстро закивала.

— Что мне делать… Что мне делать...

Состояние Судо, похоже, так и не улучшилось. Она схватилась за голову.

Лучшим вариантом для неё было бы забыть о Масато и не влезать в этот инцидент ещё глубже.

Но мне это было бы невыгодно, поэтому Я промолчал.

В конце концов, если Я правильно использую её, то смогу докопаться до истины.

— У меня есть догадка, кто такой этот парень в очках. Наверное, мне стоит пойти к нему и спросить, почему он был на крыше, когда погиб Ямадзаки.

— Нет, стой. Это не так.

— Не так? Что не так?

— Когда Ямадзаки упал, его не было на крыше. Он был на школьной стоянке.

Мы вышли из кафе и направились обратно к школе, чтобы осмотреть стоянку, на которой Судо видела очкарика.

Её лицо было настолько бледным, что казалось, будто её кровь вообще забыла, как течь, но Я делал вид, что не замечаю этого, и продолжал её слушать.

Когда Судо пробралась в школу, она услышала чей-то крик «уа-а-а!» примерно в то же время, когда заметила парня в очках на стоянке. Несмотря на страх она направилась в сторону крика и обнаружила труп Ямадзаки с расколотой головой. Растерянная и испуганная, она сбежала, никому не сообщив о случившемся. И поскольку её голова была забита мыслями о бегстве, она не стала отыскивать парня в очках.

Таким был её рассказ.

— Каким был тот крик?

— Что? Ну… я думаю… обычный крик.

Не сдерживая раздражения, Я спросил:

— Что значит обычный?

— Ну… обычный это… когда человек напуган, он повышает голос, ведь так? Я больше не помню ничего особенного, правда. Я тогда была на нервах.

От неё никакого толку. По оттенку крика можно было бы определить, было ли это убийством или несчастным случаем.

Но если Ямадзаки кричал, то, скорее всего, это не суицид.

— Я думаю, что парень в очках всё-таки не убийца... Я имею в виду, что нельзя же столкнуть кого-то, находясь далеко от него.

Стоянка действительно была довольно далеко от крыши первого корпуса, откуда упал Ямадзаки. Но оттуда был прямой вид на крышу, и даже при слабом освещении оттуда можно было увидеть чьё-то падение.

— Если наш очкастый друг не убийца, почему он не выступил свидетелем? Если он не убежал в страхе так же, как и ты, он явно должен был рассказать о случившемся.

— Может быть, он не услышал крика? Например, глубоко задумался и не обращал внимания на происходящее.

Ну, вполне возможно, что какие-то обстоятельства помешали ему услышать.

Но убийца — Сюити Акияма.

Я' уже решил это.

Существовал ли способ столкнуть кого-то с крыши, стоя на стоянке? В детективах порой используют лёд для таких ловушек, но... Если метод убийства был рассчитан по времени, то для него не было бы никакого смысла приходить на стоянку. Если бы он находился дома с семьёй, у него было бы алиби.

Поэтому должна быть причина, почему Акияма пришёл.

— Да, я думаю, это невозможно… Это значит, что он не придёт за мной.

Пока Я продолжал молчать, Судо говорила, словно стараясь убедить себя.

Я сдерживался из сочувствия, что она оказалась впутана в этот случай с убийством, но сейчас Я был уже на пределе терпения. Она невыносимо раздражала меня. Её ненадёжность и нерешительный характер выводили меня из себя. Но не только они. Было и что-то ещё в ней, что вызывало во мне неприятное чувство.

— Судо, ты не против уделить мне немного времени завтра?

— А? Зачем? У меня больше нет причин с тобой общаться...

— Ты же хочешь узнать всё об убийстве Масато, не так ли?

— К-конечно.

Она нерешительно согласилась.

Я ухмыльнулся и продолжил:

— Если ты придёшь завтра, Я всё объясню.

Глаза Судо распахнулись. Она помешалась на Масато. Если я сформулирую своё предложение таким образом, неважно, насколько оно покажется подозрительным, — она не сможет отказаться.

Всё. Жертва подготовлена.

Я уже почти обо всём догадался. Я не был героем детективного рассказа. Я так же не был полицейским, которому нужны доказательства для ареста. Мне не нужны были изящные трюки. Мне не требовались улики.

Ведь Я уже знал правду. С теми сведениями, что у меня есть, Я могу просто использовать тот «прибор», чтобы раскрыть правду, когда захочу.

Но в любом случае.

Мне не нужна была правда.

Я расстался с Судо, договорившись встретиться завтра, и направился домой. В загибающемся райончике, где Я в последний раз разговаривал с Масато, не было ни одного ученика. Даже больше, несмотря на поздний час, здесь почти не было прохожих. Практически город-призрак. Я стоял под мигающими огнями полумёртвых улиц, а в воздухе вокруг меня роились жуки.

Аа... Я наконец-то достигну этого.

Зловещее возбуждение переполняло меня. Я чувствовал жгучую боль где-то в глубине глаз. Сердце отчаянно стучало, как будто Я только что пробежал марафон. Импульс. Он толкал меня вперёд. Он всегда был внутри меня?

Импульс казался огромной стеной, которая надвигается на меня. Разбитый и развеянный по ветру, Я пытался собрать себя. Я принял это импульс и стал с ним одним целым.

Я хотел сбежать. Я хотел выбраться. Неспособный более сдерживаться, Я побежал. Не обращая внимания на красный свет светофоров, Я бежал. Импульс напоминал похоть, а Я лишился способности игнорировать его. Трещины шли по всему моему телу, Я раскололся и он вышел наружу.

Мир перевернулся. Всё вокруг встало с ног на голову.

Импульс. ИМПУЛЬС. И-М-П-У-Л-Ь-С. Оружие создано, чтобы стрелять в людей, оно просто ждет, когда же нажмут на курок. С нетерпением оно ждёт момента, когда сможет выстрелить, наполняя нас пьянящим соблазном.

Когда же? Когда этот импульс появился внутри меня?

Почему он появился?

— Фух… фух...

После долгого бега безо всякой причины Я всё-таки остановился из-за боли в ногах и сбившегося дыхания. Я остановился, и он догнал меня. Мой импульс.

Он догнал меня, и Я смог услышать его.

Я смог его услышать. Я слышал звук металла. Откуда он звучал? Казалось, что он идёт отовсюду. Я слышал его впервые, но он пробуждал странную ностальгию.

Звук, который сковывал меня всегда. Звук, который сковывал Масато Яхару.

«Звяк, звяк. Звяк, звяк»

Этот звук напоминал звон цепей.

Людям не нужны причины, чтобы продолжать любить или ненавидеть. Привязавшись к чему-то, ты не просто продолжаешь это любить — часто твоя страсть даже растёт.

Я не мог остановить свою ненависть к Сюити Акияме. Его внешний вид, тон его голоса, его характер — всё в нём представало для меня в худшем свете, искажая моё восприятие.

Я — тот, кто вроде бы безразличен ко всем остальным людям, — познал это впервые.

Познал, что такое ненавидеть кого-то.

— Хираги.

Поэтому когда он окликнул меня во время обеденного перерыва, Я с трудом сдержал стон. Он слишком часто хочет со мной поговорить в последнее время.

И хотя моё отвращение проявлялось на лице, Акияма не обратил на это никакого внимания.

— Прошу прощения, что так часто беспокою, но у меня есть к тебе ещё один вопрос по поводу Яхары.

Это было единственным делом, по которому он обращался ко мне. Но похоже, он использует его только как предлог, а сам старается узнать что-то обо мне.

— Вопрос может показаться тебе необычным, но потерпи меня ещё минутку. Хираги, ты когда-нибудь чувствовал, что тобой манипулируют?

Я не совсем понимал, о чём он спрашивает, а также не понимал, зачем он спрашивает.

Акияма изображал безразличие, но какой-то тусклый огонёк глубоко в его глазах наблюдал за мной, отмечая малейшее изменение моих эмоций.

— Давай, я объясню. Ну... предположим, в жизни человека есть несколько моментов, в которых ему надо сделать важный выбор. Разумеется, он делает его исключительно по собственной воле. Но сам того не осознавая, он чувствует гнетущее сомнение. Это действительно моя воля? Или меня просто побудили к таким действиям?

— Я не понимаю, к чему ты ведешь.

— Например, экзамены в старшую школу. Хотя разумеется, последнее решение за тобой, на него влияют и твоя семья, и друзья, и учителя в средней школе. Неизвестно, в какой степени их влияние сказалось на твоём решении. Можно сказать, что твоё окружение в некоторой степени решило, в какой школе ты оказался. В жизни человека бесконечное количество моментов, где на его выбор повлияли окружающие.

— Можешь попроще?

— Без проблем. Ты не думал, что Яхару побуждал к действиям кто-то ещё, какая-то третья сила? Да, обстоятельства сложны, но возможно, у кого-то было огромное влияние на него. И если оно было намеренным, то можно сказать, что им манипулировали.

— Что именно ты хочешь сказать?

К моему отвращению, Акияма уже в открытую наблюдал за мной. Это тревожило меня.

— Я хочу сказать следующее: очень высока вероятность, что смерть Яхары произошла из-за чьей-то манипуляции им.

— Почти как магия, да?

Акияма не заметил моего сарказма.

— Согласен. Я много думал над этим, и моё внимание привлекло кое-что ещё. За несколько дней до своей смерти Яхара перестал посещать школу. Он был эмоционально неуравновешенным. В таком состоянии его легко можно было побудить к определённым действиям. В худшем случае, если Яхарой манипулировал кто-то близкий к нему, то этот кто-то мог бы даже спровоцировать эту нестабильность. Разумеется, ни один нормальный человек на такое не способен. Но если это был кто-то искушенный в манипуляциях, то такое развитие событий кажется вполне возможным.

Стоп... Что он только что сказал?

Если бы это сказал кто-то другой, Я бы пропустил это мимо ушей. Но именно потому, что это сказал Акияма, Я не мог упустить ни слова.

Он был эмоционально неуравновешенным.

Это могло быть предположение основанное на том, что Масато не ходил в школу. Но оно не звучало, как предположение. Убежденность Акиямы была основана на личном опыте.

Аа... Я уверен в этом. Акияма наткнулся на Масато после того, как тот перестал появляться в школе. Я убеждён, что парень в очках, о котором говорила Судо, — это Акияма.

Но он промолчал о том, что видел Масато. Он не сказал ни слова. Это совсем не сочетается с чувством ответственности прилежного ученика.

А значит, у него была причина держать это в секрете.

— Хираги, что случилось? Ты дрожишь.

Акияма задал вопрос, скрывая свою неприязнь за улыбкой. Он действовал так, словно заранее знал, как Я отреагирую.

Мы просто не можем поладить. Мы оба смотрели друг на друга с открытой враждебностью. Аа… Боже мой. Мы и вправду заперты в своих закрытых мирках. Мы смотрим на одни и те же вещи, но интерпретируем их совершенно по-разному.

Что ещё подготовил этот человек?

Кого он планирует убить следующим?

— Акияма.

Я внезапно вспомнил разговор в парке глубокой ночью. Какой узор он видел на Луне?

Мне кажется, что какой-то монстр готовится меня сожрать.

— Акияма, что ты видишь, когда смотришь на Луну?

Акияма с озадаченным выражением на лице ответил:

— На Луну? Я вижу кролика, который лепит рисовые шарики, разве не очевидно?

Ну конечно. Акияма ответил именно так, ни секунды не сомневаясь. Из всех возможных интерпретаций он выбрал общепринятую.

Не раздумывая, Я сказал:

— Как же ты меня нахрен достал!

Точно такая же фраза, как и у кого-то до меня.

«Звяк, звяк. Звяк, звяк»

Я больше не могу избавиться от этого шума.

1. ↑Кота спрашивает, какой формой «я» говорил человек о себе. Акияма использует нейтрально-вежливое «ватаси».