Пришла весна.

— Акинэ-тян, поздравляем с окончанием школы! И удачи в дальнейшей учебе!

Сегодня в Особняке нежити вечеринка по случаю проводов Акинэ-тян. Она отправляется в школу медицинских сестер на Сикоку. Почему именно туда? Потому что Сикоку — это мощнейший центр духовной энергии и там есть буддийский храм, тесно связанный с больницей Цукиноки, где Акинэ-тян проходила практику в течение трех лет старшей школы. Она будет жить там, совмещая обучение на медсестру с духовными практиками.

— Мне, конечно, было без особой разницы, где учиться дальше, но я подумала, раз такое дело, почему бы не отправиться куда-нибудь в совсем новое место. А на Сикоку, говорят, школа недалеко от храма, ходить удобно. И Фудзиюки-сэнсэй настоятельно советовал, сказал, в том храме полно записей, оставленных разными экстрасенсами.

— Ого!

— Я уже умираю от нетерпения, так хочется их прочитать! А еще у них есть целое хранилище книг по нежити и привидениям!

— А ты предпочитаешь теорию практике, да, Акинэ-сан?

— Не то чтобы я не люблю практику, просто, когда знаешь теорию, практика становится более понятной, что ли… Прочтешь сначала о чем-то в книге, затем увидишь это собственными глазами, и тебя прямо озаряет: «Вот оно как!». По крайней мере, паниковать не придется. Чем больше в памяти чужих примеров, тем легче справиться в похожих случаях самой, предсказать, как что пойдет.

— Теория и практика неотделимы друг от друга, — кивнул Букинист.

— Вот оно что…

— А еще я просто люблю читать старые книги про потустороннее! Всякие описания нежити, истории о привидениях. На первый взгляд от них толку мало, но все равно знать их необходимо! — продолжила Акинэ-тян.

На этот раз кивнул Поэт:

— Полноценному человеку одних прикладных знаний недостаточно.

От его слов у меня даже сердце екнуло.

— В общем, через два года вернусь с лицензией медсестры!

— Мы будем ждать! Кампай!!! — провозгласил Поэт.

— Кампай!!! — поддержали его Художник, Сато-сан, Букинист и другие мои взрослые соседи по особняку.

— Жаль, что Рю-сана нет, да, Акинэ-тян? — сказал Букинист.

Но та улыбнулась:

— Он обещал заглянуть в храм с гостинцами.

Глаза у нее при этом сверкали, как у фаната в ожидании кумира.

В честь прощального вечера Рурико-сан расстаралась не на шутку.

Главным блюдом было говяжье рагу с луком. Крупные кусочки мяса, хорошо замаринованные в кислом соусе пондзу, так и брызгали ароматным соком, а поджаристые ломтики репчатого лука аппетитно хрустели на зубах.

— Восхитительно!

— Лук такой сладкий! Я бы целую кастрюлю умяла и не заметила!

Акинэ-тян с ошеломляющей скоростью расправлялась с одним куском мяса за другим, заедая его свежесваренным рисом. Нам всем наверняка будет недоставать ее богатырского аппетита. Особенно Рурико-сан.

Вторым блюдом были жареные в панировке шарики из креветочного фарша с мелконарезанными грибами и сашими из японского полурыла и мидий со стручковыми бобами. Еще был суп из моллюсков.

— Шарики такие вкусные! Хоть сейчас в рёкане подавай с солью!

— Сашими просто объедение!

— Под саке самое то!

Для пьющих Рурико-сан приготовила салат из лосося с авокадо, радующий глаз сочетанием красного мяса и светло-зеленых ломтиков, и запеченные в духовке тосты с вялеными сардинами и сыром. Снизу хлеб слегка подгорел, но вкуса это нисколько не испортило!

— О, необычно! А еще есть?

— Идеально под пиво!

К заполонившим столовую умопомрачительным ароматам примешался новый — от морских черенков, поджаренных в кисло-сладком маринаде с добавлением соевого соуса, меда и черного перца.

— Вскрываем сётю!

Для взрослых каждое блюдо было лишь поводом для очередного раунда веселой попойки.

— Как же все вкусно! — застонала Акинэ-тян. — Больше всего меня убивает мысль, что я на целых два года останусь без чудесной еды Рурико-сан. А знаете, что мне сказали? Что это тоже станет частью учения!

— Ха-ха-ха-ха-ха!

— Кстати, Юси-кун, пока я не забыла. Ты говорил, Тасиро-тян сняла концерт Тиаки-сэнсэя и записала его на диск?

— Записала… Там и видео, и фото.

Акинэ-тян резко придвинулась ко мне.

— Продай его мне! Я заплачу!

— Акинэ-сан… — вздохнул я.

Она успела заделаться ярой фанаткой Тиаки.

— Судя по твоим рассказам, — поддержал разговор Поэт, — ваш Тиаки-сэнсэй перед тем, как стать учителем, все-таки имел какое-то отношение к миру музыки.

— М-м… Вроде бы и да, а вроде бы и нет… — задумчиво протянул я. — У него явно немало связей в этой сфере. Стингрей и Минако Винус тоже далеко не простые люди, но вот он сам… Непонятно.

— Но если он правда занимался музыкой, с чего он вдруг в учителя подался?

— Хороший вопрос.

— Эх, вот бы в Таканодае тоже были учителя, вроде Тиаки-сэнсэя, учиться было бы куда интереснее!

— Тебе ли жаловаться? — фыркнул Художник. — Ничего, что Таканодай в нашем районе считается самой своеобразной школой?

— Ну да, у нас много неординарных учителей. Считайте, часть имиджа.

— Я тоже много слышал про твою школу, — подхватил я. — Что у вас нет строгих правил и учителя все сплошь яркие личности. И что среди ваших выпускников были путешественник с мировым именем и знаменитый режиссер.

— А еще к нам традиционно идут учиться члены семьи Рэйходзи.

— Ого, тот самый клан заклинателей?!

— Кстати, об экстрасенсах! Юси-кун, я нашла тебе нового тренера.

— Что? — я так и застыл, не донеся палочки до рта. — Ты серьезно?

— Конечно. Я же это начала, мне и нести ответственность, — улыбнулась Акинэ-тян.

— А ему все еще нужен тренер? — спросил Поэт.

Акинэ-тян кивнула.

— Точнее будет сказать, наблюдатель. Юси-кун ведь совсем недавно начал духовные практики, если вдруг что пойдет не так, пока он будет в трансе, есть вероятность, что он пострадает. Маленькая, но все-таки. Защитный барьер вокруг особняка вряд ли пропустит внутрь злые силы, но на сто процентов уверенным в таких делах быть нельзя. Кроме того, вдруг ему во время практики кто-то помешает, а это может плохо сказаться на его психике, которая во время транса уязвима…

— Угу…

— Со всем этим теоретически могут справиться создания «Пти»… но на практике они пока на это не способны.

— Так и знал, — почесал я голову.

— Предупредить-то могут, но одного этого мало…

— Что вы такое изволите говорить, Акинэ-сама! — возник в центре стола Фул. — Если нашему господину будет угрожать опасность, его скромные слуги объединятся, чтобы дать отпор любому противнику! По одному моему зову мы…

— Да-да, мы всё поняли, — я схватил его и без особых церемоний запихнул себе в нагрудной карман.

— Фудзиюки-сэнсэй обещал прислать кое-кого мне на смену, — с улыбкой подытожила Акинэ-тян.

— И что это за человек? Или существо?

— Вот сам скоро и узнаешь!♪

При виде ее ослепительной улыбки меня охватила легкая грусть. В особняке она единственная моя ровесница, но в то же время сэмпай и практически старшая сестра. Если подумать, именно она больше всех мной занималась: открыла для меня, начинающего мага, мир духовных практик, твердой рукой вела меня по ухабистой дороге учения, терпеливо успокаивая в особо тяжелые моменты словами о том, что всё идет, как должно идти.

— Ой, вспомнил!

Из-за превкусного ужина Рурико-сан у меня едва из головы не вылетело.

— Спасибо за все, Акинэ-семпай! — я преподнес ей подарок.

— Это мне? Ой, спасибо! — она развернула оберточную бумагу. — Ух ты, набор для написания писем!

Взрослые так и покатились со смеху. Ну, если на то пошло, меня тоже, когда я это покупал, посетила мысль из разряда: «В нашу эпоху интернета писать письма от руки…»

— До такого мог додуматься только Юси-кун!

— У него же мобильника нет, вот он и намекает: шлите письма.

— Есть в этом что-то трогательное.

— Такой симпатичный набор!

Конверты и листы бумаги были четырех цветов: голубые, розовые, зеленые и желтые. Согласно рекламной надписи на упаковке, они олицетворяли времена года.

— У тебя красивый почерк, вот мне и пришли в голову письма, — добавил я.

— Правда? Хе-хе, — смущенно зарделась Акинэ-тян.

— А это от Хасэ, который сегодня не смог приехать.

— И от него что-то есть? Не стоило ему тратиться… Но я все равно рада!♪

— У Хасэ-куна как всегда всё схвачено, — хмыкнул Поэт.

Хасэ в данный момент находился где-то в небе над Италией — мать с сестрой опять припахали его побыть их бесплатным сопровождающим.

В его свертке оказалась небольшая тканевая сумка с принтом в виде маленького мальчика и собаки.

— Это же…

— Ага. Хасэ сказал, как ее увидел, сразу подумал о Бусе и Беле.

— Как мило!

— И правда, похожи!

Сами Буся и Бела сейчас мирно спали в гостиной.

— Спасибо, Юси-кун. Передай мою благодарность Хасэ-куну, ладно?

— Обязательно.

Тут со стороны прихожей послышалось:

— Здравствуйте! Есть кто дома?

— Это она. Бегу! — вскочила Акинэ-тян.

— Кто «она»?

— Может, ее сменщица?

Все, охваченные любопытством, повернулись ко входу в столовую. Акинэ-тян привела за собой маленькую девочку со стрижкой «под горшок» и тоненькими ручками и ножками. На вид ей было лет семь-восемь — ростом она едва доставала девушке до пояса. Одета была в кимоно в сине-белую полоску с завязанным в узел «бабочка» оби. А ее лицо…

— Кошка…

Узкие, как щелки, глаза и совершенно кошачьи нос и рот. Даже короткие усы на щеках были. Такая умилительная мордашка — рука так и тянулась почесать девочку под подбородком!

Поэт громко фыркнул:

— Кошкодевочка!

— Кикё-сан, ты? — с ноткой огорчения в голосе протянул Сато-сан.

— Смею тебя разочаровать, да, это всего лишь я, — очень спокойно отозвалась кошкодевочка. Раз они знакомы с Сато-саном, получается, она тоже была потусторонним созданием. Бакэнэко?

— Ой, точно, вы же знаете Сато-сана… Знакомьтесь, это Кикё-сан!

— Ваша соседка с завтрашнего дня, — слегка надула щечки Кикё-сан.

Я встал из-за стола и поклонился ей. Она здесь все-таки ради меня.

— Меня зовут Юси Инаба. Приятно познакомиться!

Кикё-сан, кивая, пожала мне руку своей миниатюрной ладошкой.

— Позвольте представиться: Фул, скромный слуга Юси-сама, проводник по магической книге «Пти Иерозоикон». Не нахожу достойных слов, чтобы выразить всю нашу благодарность вам, Кикё-сама, за то, что согласились сопровождать нашего господина на его похвальном пути…

— Да, да, конечно.

Я схватил объявившегося у меня на плече Фула и затолкал назад в карман.

— Какая мелочь пожаловала… — пробормотал Художник.

— Вообще-то она не кошкодевочка, — со смехом уточнил Сато-сан, — а кошкобабушка.

— Что, правда? — изумился я.

Она выглядела слишком милой и юной для «бабушки».

— А-ха-ха-ха-ха, а это уже интересно!

— Как насчет рюмашки, кошкобабушка? Составите компанию?

— Выпьем за встречу!

Кикё-сан и Акинэ-тян переглянулись.

— Смотрю, в этом доме держать дистанцию не принято, — заметила Кикё-сан.

Страшно довольная Акинэ-тян широко улыбнулась.

— Прошу, леди, за стол.

Букинист осторожно поднял Кикё-сан и усадил на стул. Наблюдать, как крошечная женщина — на вид самый настоящий ребенок — залихватски опрокидывает рюмку за рюмкой, было весьма сюрреалистично.

— О-о-о, отлично пошла!

Несносные взрослые бурно радовались новой собутыльнице. И не важно, что они только познакомились, и что она вообще не человек. Главное — это уметь наслаждаться хорошей выпивкой под вкусную еду в приятной компании. Очень в стиле Особняка нежити.

Мы с Акинэ-тян уже отправились в свои комнаты спать, но вечеринка в честь нового жильца продолжалась до поздней ночи. Кикё-сан моментально влилась в местный колоритный коллектив.

Следующее утро.

Проведя со мной последнюю практику, Акинэ-тян покинула особняк.

— Мы будем с большим нетерпением ждать вашего возвращения, Акинэ-сама! — помахал ей на прощание стоящий у меня на плече Фул.

Акинэ-тян энергично замахала в ответ. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида.

Она решила получить диплом медсестры, чтобы вернуться в больницу Цукиноки, ухаживать там за людьми и сверхъестественными созданиями. То есть избрала и дальше развивать и применять свои врожденные экстрасенсорные способности, из-за которых мир потустороннего всегда был для нее таким же привычным местом, как мир простых людей.

— Хотя можно было, конечно, стать независимым экстрасенсом, как Рю-сан, — задумчиво протянула она, когда мы говорили о ее будущей учебе.

Если отбросить в сторону ее особые силы, наложившие отпечаток на выбор будущей профессии, Акинэ-тян была самой обычной девушкой: рассматривая самые разные варианты, строила планы на будущее и переживала, получится ли их осуществить.

Когда-то она мечтала пойти по стопам Рю-сана, но практика в больнице Цукиноки заставила ее передумать.

— Благодаря Цукиноки я поняла, что и дальше хочу работать и с людьми, и с нежитью. Раньше я думала: вот наберусь сил, буду изгонять злых духов из людей, но теперь одного этого мне будет уже мало… Как бы объяснить… Я хочу больше… взаимодействовать, что ли, как с людьми, так и с потусторонними существами.

При этих словах она выглядела по-настоящему взрослой женщиной, уверенной в сделанном выборе, красивой и доброй. Когда мы только познакомились два года назад, эти качества в ней, конечно, уже присутствовали, но за это время они успели проявиться во всей полноте.

«Что-то меняется… А что-то остается неизменным».

Интересно, к тому моменту, когда через два года Акинэ-тян вернется в особняк, я уже смогу дорасти до самостоятельных практик без присмотра Кикё-сан? Хотелось бы.

Посреди сада, залитого мягкими лучами весеннего солнца, в воздухе неторопливо порхает нечто, похожее на клочки ваты, отбрасывающие на свету серебристые блики.

Так вот, наступили весенние каникулы.

Хотя для меня это означало ежедневные утренние практики, после которых я до восьми часов вечера пропадал на подработке (не забывая прихватить с собой приготовленный Рурико-сан бэнто). Выходной у меня был всего один.

Дней через десять должен был вернуться Хасэ. Он успел достать меня жалобами, что в этот раз сможет пожить в особняке лишь три дня (по мне, так вполне достаточно). Но все равно я ждал его приезда с нетерпением: он обещал свозить меня на своем мотоцикле в очередное «классное местечко».

«Надо будет попросить Рурико-сан приготовить нам что-нибудь вкусненькое в дорогу», — пребывая в отличном расположении духа, размышлял я на подработке.

В первый день после отъезда Акинэ-тян, когда я вернулся в особняк вечером, меня в прихожей, кроме Ханако-сан, встретили держащиеся за руки Буся и Кикё-сан. Она лишь ненамного его выше, и вместе они смотрелись ужасно умилительно, прямо как маленькие брат и сестра, так что я невольно хихикнул.

— С возвращением. Что смешного?

— Да так… Ну совсем вы на кошкобабушку не похожи, Кикё-сан.

Она шумно фыркнула.

— По сравнению с Ура-мёдзин-сама я еще совсем девочка.

— Ура-мёдзин-сама из Запретного храма? Я слышал, эта нэкомата живет уже тысячу лет… И что она большая поклонница афродизиака «медведеубивец».

Кикё-сан звонко расхохоталась.

В столовой нас встретили Поэт, Художник и Марико-сан.

— С возвращением!

— Привет!

— Я дома!

Кикё-сан, как когда-то делала Акинэ-тян, принесла мне ужин.

— Овощная тэмпура и салат из тунца с морским ежом и фучжу. Основным блюдом будет рис с креветками и стручковыми бобами.

— Спасибо огромное! Ух ты, какое все красивое!

— Особенно рис, с розовыми креветками и зелеными бобами — очень по-весеннему! — добавила Марико-сан. Судя по блестящим глазам, она уже успела осушить свою банку пива.

— Вот и сезон тунца подошел, — вздохнул Поэт.

— Пора бы и о сашими задуматься, — сказал Художник.

Рурико-сан на кухне, правильно поняв намек, показала пальцами знак «окей».

— О-о, сашими из тунца! А если еще с горячим даси, как в прошлый раз!..

Какое это счастье — за вкуснейшим ужином предвкушать предстоящее вскоре лакомство.

Сидящая рядом Кикё-сан кормила с палочек Бусю фучжу. Выглядело это ну просто умопомрачительно мило, у всех за столом лица расплылись в улыбках.

— Хе-хе-хе♪, вы такая маленькая, но прямо настоящая мама, — заметил Поэт.

— Аканэ-доно лично просила меня приглядеть за этим малышом, пока я буду тут жить. Ведь сама она при всей своей любви к нему не может о нем позаботиться.

Хоть выглядит она и очень юной, но по ее тону и манере держаться чувствуешь, что лет ей на самом деле немало. Мы с Хасэ, к примеру, совсем по-другому кормим Бусю и вытираем ему рот. Она это делает плавно и без единого лишнего движения — сразу виден опыт.

Какое-то время мы все любовались этой маленькой идиллией, и вдруг из глаз Марико-сан покатились крупные слезы. Она встрепенулась, поспешно их вытерла и смущенно улыбнулась:

— Ой, что же это я, захмелела и сама не заметила!

Предположим, она не сдержала слез из-за хмеля, но почему ей в принципе захотелось заплакать? Почему-то при виде нее у меня гулко забилось сердце.

Следующее утро.

Когда я спустился к водопаду, там, сидя на одном из валунов, меня уже ждала Кикё-сан.

— Доброе утро! Еще раз большое спасибо за помощь!

— Доброе утро. Смотри-ка, и будить не пришлось.

— Ну так… Привычка.

Но отныне под водопадом я стоял один, рядом больше не было Акинэ-тян. От этой мысли я расчувствовался. А ведь прошел ровно год с тех пор, как началось мое учение.

«А за ним минует еще год… И еще. Время не замедлит свой бег».

Как всегда я читаю мантру. Но сама практика уже немного другая. Вот так, в круговороте из неизменного и меняющегося, всё в мире и стремится в будущее.

Так для меня началась очередная немного «новая» весна.

Под чутким присмотром Кикё-сан я по утрам погружался в духовные практики, затем шел на подработку, а вечером за нескончаемыми разговорами ужинал в компании соседей по особняку, иногда зачитывая им выдержки из писем Акинэ-тян (которые не заставили себя ждать).

Это случилось где-то через неделю с начала каникул.

Простояв два часа под водопадом и отогревшись в водах горячего источника, я после плотного завтрака вернулся к себе в комнату.

И обнаружил на своем так и не убранном футоне Бусю с Белой.

— Эй, вы же не собираетесь здесь спать?

Буся «мигрирует» по особняку вольной птицей: иногда он спит со мной, иногда не спит, иногда может не отлипать целыми днями, а иногда несколько суток подряд не заглянет в комнату.

— Ну ладно. Составить, что ли, вам компанию ненадолго…

Я присел на футон рядом с Бусей и вдруг заметил под одеялом нечто синее и округлое.

— М? Это еще что?

Это оказалось нечто вроде овального камня, слегка вытянутого с одного конца, очень красивого синего оттенка.

— Погодите, я его помню…

В памяти всплыло лицо Марико-сан.

— Точно! Марико-сан сказала, что его дали ей на сохранение… И что это яйцо…

Я осекся, переводя взгляд с яйца у меня в руках на лицо Буси и обратно, чувствуя, как резко вспотел лоб.

— Что… Постой, Бусь, это ты его сюда принес? Этого нельзя было делать, ты что! Зачем ты так? Его нужно срочно отнести назад. Если мы его разобьем…

Хрусть!

От этого звука у меня кровь застыла в жилах.

Вскрикнув, я торопливо вернул яйцо назад на одеяло. С отчетливым хрустом по синей поверхности побежали трещины.

— Что?.. Что это?!

— О. Смею предположить, мы наблюдаем процесс вылупления, — сказал появившийся на столе Фул.

— Чего? Вылупления? П-почему?

— Это же яйцо, господин. Когда приходит время, оно являет миру чудо рождения, — демонстративно развел руками Фул.

— Я н-н-не об этом у тебя спрашиваю! Почему оно решило вылупиться именно здесь и сейчас?!

Мне вдруг вспомнился эпизод из фильма «Эрагон».

— «Эрагон»… Это что, как в «Эрагоне»?!

Если дракон вылупляется из яйца в присутствии драконьего всадника, он выбирает его своим хозяином.

— Меня что, опять выбрали? Как было с «Пти»?

В голове у меня все смешалось: и радость, и ужас, и собственные фантазии, как я лечу на драконе, и панические вопросы, что мне делать с гигантским огнедышащим ящером в этом мире.

Но все это исчезло, точно ветром сдуло, когда под громкий треск яйцо раскололось надвое.

А изнутри на меня посмотрело оно.

Я встретился взглядом с его очаровательными круглыми глазками.

— Это что вообще такое?

Если кратко, это был телесного цвета «головастик» сантиметров тридцать в длину. Без единого волоска, с гладкой нежной кожей. Единственное его отличие от головастика заключалось в наличии тонюсенькой человекоподобной ручки.

— О-о! Все-таки даже демонические создания в младенчестве вызывают умиление! — растроганно произнес Фул.

— Умиление?! — невольно переспросил я.

Не поспоришь, глазки у этого существа были круглые, блестящие, прямо как у сиба-ину, но…

— Г… Гадость какая-то…

Чьим бы детенышем он ни был, этот «головастик» выглядел крайне несуразно. Откровенно нелепо! Зачем ему эта ручка?! И почему только одна?!

— Ф-Фул… Это, случайно… не дракон?

Фул изумленно на меня посмотрел.

— Драконы, когда появляются на свет, выглядят, как драконы.

— Тогда что это?

— Сложный вопрос. Существует немало потусторонних созданий, со временем меняющих облик… По всей видимости, это личинка… Может, некий жабомонстр?

— А может, он таким и вырастет?

«Головастик» вдруг вытянул из-за скорлупы ручку и крепко схватил меня за одежду.

— Ой!

Я едва сдержался, чтобы не ударить детеныша по ручке. Так она еще и удлиняться может!

Взмахнув хвостом, «головастик» подтянулся и прижался ко мне всем своим плоским телом.

— Запечатление завершено, — прокомментировал Фул.

Что?..

— А-а-а-а-а! Черт!!!