Глава 1

Земля под его ногами была сырой. Всё, что он слышал — это звуки колышущейся листвы и крики птиц. Хотя на глазах у юноши была повязка, он быстро понял, что его высадили недалеко от леса.

Распрощавшись со зловонным запахом старого полицейского фургона, он с наслаждением вздохнул полной грудью. Подумать только, он даже не мог вспомнить, дышал ли до ареста таким чудесным воздухом, как этот.

Когда он собрался в очередной раз сделать глубокий вдох, вдруг получил сильный толчок в спину.

— Вперед, каторжник 5722.*

Услышав своё имя, он пошёл в указанном направлении. Ростом парень был выше среднего и такой комплекции, что издалека его можно было принять за взрослого мужчину. Но при взгляде на область рта, на безупречную, загорелую кожу, на слабую растительность на теле становилось абсолютно понятно, что ему ещё нет и 20 лет.

— Где я? Нет, лучше скажите, куда меня направляют? — приглушённо пробормотал парень низким, сиплым голосом.

Ему стало интересно, скрывала ли повязка на глазах специальный лагерь, и сколько же часов он находился в полицейском фургоне. Никто так и не потрудился сказать, куда его направляют. Он и сам не осмелился спросить об этом. Даже если бы спросил, он знал, что на его вопрос существовало только два допустимых ответа. Либо его наказали соответственно прошлым проступкам, либо подставили, и ему придется расплачиваться за то, чего он не совершал.

Юноша думал, что идти с закрытыми глазами будет сложно, но на самом деле дорога была ровной. Поскольку он не мог положиться на зрение, остальные органы чувств обострились, чтобы собрать информацию об окружающем мире. На руки одели наручники, а офицер военной полиции тянул его вперёд. Этот тип не проявлял никакой человечности.

Парень чувствовал восхитительные лучи раннего летнего солнца и вдыхал благоухающий воздух леса. Даже иногда наступая на траву, он ни разу не оступился и не споткнулся о торчащий корень. Это место не казалось дикой, нетронутой глушью.

И это было странно.

Что это за место?

Его сердце забилось сильнее.

Хотя он не мог сказать наверняка, он чувствовал, что земля, по которой он шёл, не походила ни на что, встречавшееся за 16 лет его жизни.

В голове блуждали воспоминания и образы того, что с ним происходило, событий, свидетелем которых он стал. Старый буковый лес, кирпичная кладка и мощёные камнем улицы его родного городка. Он видел снег, покрывающий безымянные дороги, и одинокого солдата, продолжающего рыть окопы на пустыре.

Куда ни посмотри, везде виднелись следы их танков. В воздухе висел запах нефти, угля и песка. Он вспомнил колеи, оставшиеся после прохода обоза поддержки, а также вид и запах конского навоза, разбросанного вокруг. Останки разрушенного военного лагеря были испещрены следами от разрывных снарядов. А ещё он вспомнил запах пороха… и зловоние горящей человеческой плоти.

Он весь вспотел. Одна из капель пота медленно стекла вниз по его шее к ошейнику. К оковам, которые не давали ему сбежать. Несмотря на то, что это раздражало его, было бесполезно пытаться избавиться от них. Ни наручники на запястьях, ни железное кольцо на шее не позволяли делать то, что ему хотелось. Более того, хотя ноги ему не сковали, любая попытка поднять бёдра причиняла мучительную боль, и он чувствовал, как его ноги наливаются тяжестью.

Он не хотел дальше идти.

Оставаясь в плену тьмы под повязкой на глазах, внезапно он почувствовал в груди странный импульс. Ботинки были специально зашнурованных так, чтобы предотвратить возможное самоубийство, и ему показалось, что трава под ногами стала редкой, как растительность на его лице.

«Такое ощущение, что я взбираюсь на холм…»

Верёвка, обвивающая его запястья, натянулась туже.

Офицер остановился и резко цокнул языком. Парень напрягся, готовясь к порке, однако боли не последовало. Вместо этого с его лица грубо сорвали повязку. Глаза настолько привыкли к темноте, что столь резкий переход к яркому солнечному свету был болезнен. Он быстро отвернулся, словно его ударили, и закрыл лицо руками. Это вызвало у офицера лишь смех.

— Смотри вверх, отродье.

Моргая, парень сделал то, что ему велели.

Картина перед глазами предстала расплывчатой, белёсой и затуманенной.

Первым на глаза ему попался охранник. Как он и ожидал, это был мужчина лет тридцати с худым, длинным лицом, которое чем-то напоминало лошадиное. Следующим, что он увидел, стала влажная земля с разросшейся на ней растительностью… и могилы.

Могилы. Ещё могилы. Множество могил. На лесной поляне стояло бесчисленное количество памятников смерти. Надгробия были различных форм и размеров, и даже расстояние между ними были до странности несимметричными. Некоторые надгробия стояли в десяти шагах друг от друга, а одно из них возвышалось над всеми. Казалось, что половина могил находилась в лесу. Некоторые надгробия были как новые, другие же давным-давно разрушил дождь — надписи и эпитафии на них прочитать было невозможно. Единообразием или каким-либо порядком здесь и не пахло.

— Не может быть?.. — испытав потрясение, не переставал задавать вопросы парень. — Неужели вы заставили меня идти сюда лишь для того, чтобы не утруждать себя перевозкой моего трупа?

Мужчина ответил, смеясь:

— А что, если и так?

— Тогда, наверное, это станет очередной трагичной смертью невиновного, ставшего жертвой ложного обвинения.

В ответ страж ударил его в живот.

Хотя парень сложился пополам от боли, цвет его лица остался неизменным, и он горько улыбнулся. С момента приговора к пожизненному заключению он и не думал, что его могут тут казнить.

Ха, ставлю на то, что этот парень даже не будет наказан, если убьёт меня.

— В любом случае, — продолжил тюремщик, — это именно то место, куда тебя отправили.

Страж указал костлявым пальцем в том направлении, куда они двигались. Вдалеке, на границе между лесом и кладбищем, парень мельком увидел белые стены поместья. Оно было едва заметно, словно похоронено в густой зелени широколиственных деревьев. Насколько он мог видеть, это место выглядело так, словно там жил только лишь один человек.

Когда они подошли к поместью ближе, юношу потянули за верёвку, привязанную к его наручникам. Он заметил, что стены не были покрашены в белый цвет: на самом деле это был цвет необработанного камня. Здание также не было большим, но его по периметру окружал палисад из чёрного железа без единого следа ржавчины. Несчётные верхушки столбов ограждения, каждая из которых выглядела как наконечник копья, смотрели вверх, будто отгоняя воров. Железная дверь бокового входа, которая почти сливалась с железными столбами, оставалась закрыта. Как и следовало ожидать, для них не собирались устраивать приветственную вечеринку.

Парень начал сомневаться, а жил ли тут вообще хоть кто-нибудь. В этом месте не было никаких следов человеческой активности. Между забором и зданием расположился небольшой сад, который, хотя и был весь заполнен растительностью, оставался блеклым и невыразительным, словно хозяин и не думал заботиться о нём. Фонтанов там тоже не было, как и скульптур. Он не увидел тут даже верёвки для сушки белья.

Однако вместо всего этого на воротах стоял механический звонок и телефонная трубка. И это было удивительно. Люди из низших классов не могли позволить себе такие вещи, как телеграф, не говоря уже о том, чтобы обустроить входные ворота подобным образом. Когда речь заходила о телеграфах или телефонах, это его всегда интриговало, так как, хоть он часто видел их во время военной службы, но, как и танки, их могли использовать только офицеры-специалисты. Такие люди, как он, которые служили лишь расходным материалом, не имели возможности даже прикоснуться к таким вещам.

«Ух, ты! Поразительно! Это место не так уж плохо» — удивлённо подумал парень, но вслух говорить ничего не стал.

Охранник, не знакомый с таким приспособлением, неуклюже нажал звонок. После этого он взял телефонную трубку, за которой тянулся длинный тонкий провод.

— Военная полиция Филбарда, прапорщик Баррида. Как и было обговорено, я привел каторжника 5722.

Спустя некоторое время до жути хриплым голосом ответил явно старый мужчина:

— Мы ждали Вас. Премного благодарен, офицер. Мы действительно очень ценим Ваши услуги. — Звук в трубке был настолько громким, что юноша, стоящий позади стражника, мог без проблем слышать весь разговор. — На этом, офицер, Ваши обязанности исчерпаны. Поскольку теперь Мы будем контролировать текущую ситуацию своими силами, Мы более не желаем причинять Вам неудобства. Мы надеемся, что у Вас не будет никаких трудностей по дороге домой. Безопасного пути, и оставайтесь в добром здравии.

Услышав это, длиннолицый стражник начал закипать от гнева. Неважно, насколько вежливо были сказаны эти слова, но отказав в личном визите, отнесясь к нему, как к простому посыльному, они задели его офицерскую гордость.

Стражник ответил напряжённым голосом:

— Но мой долг заключается в том, чтобы лично убедиться, что каторжник действительно был доставлен по адресу. Я бы хотел, чтобы вы открыли мне дверь. И кроме того, не грубо ли даже не показывать лицо, когда с кем-то разговариваете?

— Мы ценим Вашу ответственность. Однако, хотя Мы выражаем Вам свою благодарность за приезд сюда, документы на каторжанина были подписаны двумя сторонами: мной и вашим начальством. Более того, касаемо содержания этого соглашения, я не припоминаю такого пункта, который требовал бы того, чтобы передавали этого юношу непосредственно вы…

— Но… — Несмотря на то, что офицер не собирался уступать в споре, до того, как он смог что-либо сказать, голос из трубки прервал его:

— Простите, солдат. Вы ведь прапорщик Баррида Клеменс, прикреплённый к Восточному Филбарду на территории тюремного лагеря Ракасенд?

— Эээ, да, всё верно… — с подозрением ответил страж, не ожидавший, что его полное имя будет известно.

Кто бы ни был на другом конце провода, говорил он настолько вежливо, насколько позволял его голос.

— Тогда ради Вашего же удобства, пожалуйста, позвольте на Наше усмотрение организовать для Вас поход в ресторан «Кошачье Ушко» у подножия горы. Там вы сможете приятно провести время в компании женщины вашей мечты. Разумеется, напитки и другие услуги будут Нами полностью оплачены. И поскольку Ваше возвращение в лагерь для задержанных будет отложено до следующего дня, мы проинформируем Ваше руководство. Итак, что Вы думаете об этом предложении?

Столкнувшись со столь откровенной взяткой, офицер заморгал, уставившись вперёд пустым взглядом. Сменив тему разговора так, будто финальная точка в споре уже поставлена, хриплый голос продолжил:

— Что до юноши, надет ли на нём ошейник?

— Хм… — Офицер решил долго не медлить. — Да, это так.

Офицер удручённо повесил телефонную трубку и беспомощно проворчал: «Я больше ни минуты не желаю оставаться в этом мрачном месте». Он обернулся, и в тот момент, когда на глаза ему попался юноша, на его лице появилось смущение.

Потом страж вспомнил, что смотрит на никчемного каторжника, и плюнул ему под ноги.

— Эй, убийца старших офицеров, даже не думай о побеге!

Выбросив сигаретный окурок, стражник освободил руки парня от верёвки, намотанной на наручники.

— Раз в месяц будет проводиться проверка. Если возникнут какие-то проблемы, тебя незамедлительно отправят в лагерь для заключённых. И если наниматель будет хоть чуть-чуть недоволен тобой, ничто не помешает ему оставить на тебе ошейник. Кроме того: неважно, где ты окажешься, тебе некуда бежать.

Смеясь, парень ответил:

— Такое чувство, что, если бы я спрятался под землёй, меня бы вообще никто не нашёл.

Услышав это, офицер захохотал. Казалось, его настроение улучшилось в сто раз по сравнению с последними минутами. По лошадиному лицу стража парень понял, что его ожидает много неожиданных визитов.

Мужчина вытащил из кармана своей униформы ключ от наручников и швырнул его во двор. Потом походкой, которая выглядела так, будто бы он спускался по ступенькам, направился к полицейскому фургону.

Парень так и остался стоять у железной двери со всё ещё надетыми наручниками.

Ему стало интересно, что же делать теперь: в конце концов, тюремщик ничего ему об этом не сказал.

«Ну, что бы сейчас ни случилось, я уверен, что ничем хорошим это не закончится»

Как только он подошёл к железным воротам, растаптывая листья под ногами, над его головой раздалось протяжное, низкое карканье. Посмотрев вверх, он увидел гигантского ворона, раскинувшего крылья. Когда огромная птица взлетела, ветви под ней сильно покачнулись. Сложно поверить, что эта птица со зловещим криком могла быть дальним родственником колибри или воробья.

Он вспомнил слова, сказанные стражником всего несколько минут назад: «Я больше ни минуты не желаю оставаться в этом мрачном месте».

Парень был полностью с ним согласен.

Даже сейчас не исчезло то странное чувство, возникшее, когда его глаза закрывала повязка. Он снова оглядел окрестности. Погода не казалась особо жаркой. Стоять в лучах летнего солнца и вдыхать свежий лесной воздух обычному человеку показалось бы приятным. Но парень разделял мнение офицера. И дело было не только в том, что это кладбище; казалось, тут присутствовало что-то, что пробуждало в людях беспокойство.

И он снова проверил землю по которой шёл, на этот раз глазами.

«Неприветливое место. Ну, неудивительно, что меня такое чувство, словно я хожу по спинам трупов».

Когда силуэт офицера окончательно исчез за пределами кладбища, железная дверь открылась сама по себе. В воздухе раздался лязг тяжёлого металла, сталкивающегося друг с другом.

В тридцати шагах от него, из двери здания, покрытой детализированной гравировкой, высунул морду чёрный пёс. Он был больше всех собак, которых когда-либо видел парень. Своим величавым видом он походила на волка, а густой мех был тщательно расчёсан. К тому же в глазах животного присутствовал такой невозмутимый блеск, который бывает только у хорошо дрессированных собак. Его элегантные движения завораживали: когда он приближался, мягкие лапы не издавали ни звука.

Пока чёрный пёс нёс в пасти ключи, брошенные стражником за ограду, парень стоял совершенно неподвижно и не мог оторвать взгляд от столь удивительного существа. Он не мог сказать наверняка, был ли тот настроен дружелюбно или враждебно.

— Пожалуйста, заходите, Каторжанин 5722. Этот пёс послужит Вам проводником.— Голос доносился из-под навеса, защищавшего телефон от дождя. Мужчина с хриплым голосом говорил так, будто смотрел прямо на него.

Пёс отступил назад, в темноту дверного проёма. Несмотря на рост, парень не смог разглядеть, что скрывалось внутри.

«Он сказал мне идти за ним, но…»

Здесь не было никого, кто сторожил бы его, так же, как и не было никого, кто тянул бы его за верёвку. Но всё же, пусть его тюремщика отослали, оставался ли он на самом деле без охраны?

Впрочем, нет. Ему следовало бы сказать спасибо за то, что пёс не держал в зубах верёвку.

В ошейнике волочиться за псом, держащим поводок, словно поводья, было бы слишком унизительно даже для каторжника. Конечно, он даже и не думал, что пёс мог понять его чувства.

Оказавшись в ужасающе тёмном поместье без окон, он не чувствовал ничего, кроме прохладного воздуха. Но когда его глаза привыкли к темноте, он заметил, что находится у входа в какой-то узкий коридор с неким подобием масляных ламп на стенах, излучающих слабое свечение.

Дождавшись, когда парень пойдёт, пёс повел его вниз по коридору, и он, будто на поводке, последовал за животным. На полу распростёрся высококачественный ковёр с геометрическими узорами. Он чувствовал себя так, будто совершает какое-то преступление, оставляя на полу следы грязи от ботинок.

— Добро пожаловать в Братскую могилу.

Голос отразился от стен, когда он вошёл в большую гостиную. Это был тот же хриплый голос, который совсем недавно заставил замолчать его стража.

Хрустальные люстры, украшающие и освещающие помещение, блистали такой красотой, что он не мог сообразить, насколько экстравагантно они выглядели. Ещё он заметил статуэтку человека с крыльями за спиной, нарисованную маслом картину девушки с питомцем на берегу озера и золотые подсвечники. В центре гостиной расположилось большое кожаное кресло. В нём сидел очень маленький, сутулый старик. Хотя парень хотел спрятать своё волнение, он всё же открыл рот и заговорил:

— Вы хозяин этого места? — спросил парень, не думая, что это так.

Сам того не замечая, юноша опустил взгляд на нос мужчины. Нет, точнее, на то место, где он должен был находиться. Вместо нормального носа виднелся лишь обрубок, выглядевший так, будто его соскребли и оставили от него лишь две глубокие дырки в центре лица. Но парня больше беспокоили маленькие глаза: в них нельзя было прочитать эмоций. Старик выглядел в точности как одетый в стильный фрак гоблин, что вышел со страниц старых сказок.

— Простите меня за то, что не представился раньше. Моё имя — Дарибедор. Можете считать меня смотрителем этого места. Как Вы уже могли догадаться, с сегодняшнего дня Вы будете работать в этом месте.

Парень планировал специально говорить цинично, чтобы обхитрить старика и заставить раскрыть правду, но вежливая манера речи Дарибедора ничуть не изменилась. Благодаря одной лишь интуиции парень знал, что этот человек был не самым приятным типом.

Затем он спросил:

— Но что именно я должен теперь делать?

Услышав это, старик странно ухмыльнулся.

— Вы думаете, что в таком месте у каторжан найдется какое-то другое дело, кроме одного?

Сказав это, старик насмешливо фыркнул сквозь дырки, служившие ему носом.

Глава 2

Каторжник.

Изначально тюремщики, произнося это слово, ссылались на рабов-гребцов на старинных галерах. С тех пор как невольники, в основном, стали трудиться на промысловых лодках, это выражение продолжили использовать для тяжелых условий труда. Сегодня же, когда корабли передвигаются с помощью паровых двигателей и гребных колёс вместо людей, этот термин используют в отношении преступников. Согласно закону, всем без исключения каторжникам должны дать работу.

На них сваливали такие задачи, как забой скота, утилизация экскрементов и отходов, добыча минералов, уборка местности. В связи с тем, что работа была сложной и изнурительной, её поручали очень малому количеству людей — лишь тем, кто действительно хотел этим заниматься. В случае пожизненного приговора преступники отправлялись на каторгу без какого-либо шанса на освобождение.

…Лопата, которую парню выдали, была немного короче, чем та, которую он использовал в прошлом. Древко было изготовлено из очень сухого, твёрдого и гладкого дерева; для изготовления лотка и рукояти использовали кислотоустойчивую сталь. Инструмент выглядел совершенно новым, как будто только что с завода.

Прошло уже три дня с тех пор, как полицейский фургон привёз его на это кладбище. И всё время, когда парень, именуемый «каторжник 5722», не спал, он копал ямы.

А вот на жилье для него явно поскупились. Место для сна выделили в разваливающемся хлеву, расположенном на заднем дворе поместья. Разбросанная по полу слежавшаяся солома выглядела так, словно лошадей там не держали уже очень давно, но из деревянных стен запах скота выветрился далеко не полностью.

Вскоре после восхода солнца показались старик со старухой. Если не принимать во внимание одежду женщины, волосы и крючковатый нос — в точности как у старых ведьм, — они выглядели совершенно одинаково. Мужчина, приличия ради, не забывал про вежливость, старуха же состроила такое лицо, будто разговаривала со скотом, и выплюнула:

— Вставай и принимайся за работу, маленький негодник!

Парень наполнил живот густым, пересоленным супом с несколькими кусками чёрствого хлеба и отправился на кладбище. Он смирился с палящим солнцем над головой и продолжил копать могилу для будущего трупа.

С того момента, как с его глаз сняли повязку — другими словами, с момента, как он понял, что его отправили на кладбище, — у парня появилось смутное предчувствие, что он разделит судьбу здешних «обитателей». Так или иначе, эта напряжённая работа его устраивала. Она была привычной. Всё-таки рытьё ям и окопов входило в основные обязанности пехоты.

…интересно, сколько трупов убирали с передовой во времена рыцарей. После промышленной революции, когда огнестрельное оружие стало быстро развиваться, рыцари, копейщики и лучники оказались не у дел. С тех пор как всех пехотинцев вооружили новым типом вооружения, производство которого поставили на поток, возникла необходимость как-то защищать тела бойцов от града пуль. Поэтому солдаты стали рассредоточиваться по полю боя… и, с лопатой в руках, рыть окопы. Так и появились «боевые кроты».

Раскопав наконец камень размером с голову, парень от души обругал толстые корни у его ног. Одновременно он беззвучно воззвал к человеческим костям, погребённым здесь в неведении от всех. Не важно, где бы они не находились: в пустыне, на гладкой равнине, окраине леса или же заброшенном пшеничном поле, я прошу за моих товарищей, где бы они ни были…молю, пусть они копают дальше.

Некогда он радовался, что выданная ему лопата военного образца составляла в длину его руку. Его тело привыкло к этому. Для парня ни потница*, появившаяся под ошейником, ни прядь волос, выгоревшая под прямыми солнечными лучами на затылке, — не были так неприятны, как выданная стариком слишком короткая лопата.

Такая большая яма явно предназначена не для одного человека.

Юноша немного передохнул и посмотрел на проделанную работу. Он должен вырыть яму, но выходила она настолько большой, что могла вместить в себя небольшой домик.

— Чтобы похоронить в ней сморщившийся человеческий труп, не понадобилась бы и десятая часть. Может, они собираются использовать огромный гроб? — пробормотал он.

А раз уж это место называли «Братской могилой», парень гадал, сколько людей за раз они планируют похоронить.

После крупного сражения поступит много трупов… Его привезли сюда именно поэтому?

Ну, как бы они ни хотели использовать эти ямы, меня это не касается.

Ему нужно было поразмыслить над кое-чем ещё. И многое выяснить.

После его приезда прошло уже три дня, и всё, о чём он мог думать во время работы, это о побеге. Удивительно, но юноша был единственным, кто работал здесь.

Его надзиратель… Нет, хоть казалось, что парень под наблюдением 24 часа в сутки, иногда Дарибедору все-таки приходилось заняться чем-то другим. И тогда не оставалось никого, кто бы знал, где находится их подопечный-каторжник. Если бы парню удалось спрятаться, смог бы он избежать дурацкого существования гробокопателя? Впрочем, если у него не получится сбежать отсюда, то всю оставшуюся жизнь он потратит на принудительную работу в качестве «Каторжника 5722».

— Не смешно, — бормотал юноша снова и снова, пока копал.

Все это совсем не смешно. Я должен выбраться отсюда. Из этого мрачного, угнетающего места…

По сравнению с обычными оковами и тюремными решётками, которые он повидал за время заключения, слабые ограничения в Братской могиле предоставляли хорошую возможность для побега. Сначала бы он как-нибудь улизнул отсюда. Затем взял новое имя, стал бы другим человеком и начал всё сначала, обосновавшись там, где его не достанут военные или полиция…

Пока парень трудился, думая только о побеге, третий день его работы превратился в ночь. После захода солнца кладбище выглядело особенно жутко. В щели загнивающего хлева задувал промозглый ветер. Юноша сомневался, что у кого-нибудь в особняке появится мысль одолжить ему что-то вроде лампы или свечи. Всякий раз, как облака заслоняли луну и звёзды, хлев окутывала кромешная тьма. Ощущения были точно такие же, как когда его глаза закрывала повязка. Оставалось только сильнее натянуть одеяло. Чёрт, даже заснуть в первую ночь было трудно и, если признаться… страшно.

Приведений здесь нет. Умом он понимал это.

Однако непроглядная темнота, разбавляемая лишь скрипом старых дверных петель и жутким свистом задувающего в щели ветра, навевала мысли о том, что в любой момент кто-то может нежданно заглянуть к нему на огонёк.

Если бы парень вскочил и открыл глаза, то никого бы не увидел. Но навязчивые мысли возвращались снова и снова... и он начал сомневаться: не верит ли он, на самом деле, в существование привидений или духов, вышедших из своих прежних тел.

Ну, по крайней мере, в этом месте не возникнет проблем со скорбящими трупами.

Хотя он был напуган, через два дня выяснилось, что его страхи оказались лишь пустой тратой времени.

К счастью, (или к сожалению, он точно не знал) на третью ночь небо было безоблачным, а луна светила ярко. Так ярко, что он мог разглядеть свои пальцы на ногах — идеальная ночь для прогулки.

Парень поднялся с постели из соломы и газет. Пока он стоял и осматривался, чёрный пёс, как обычно развалившийся на полу у входа в загон, смотрел на него.

— Я просто решил помочиться. Ты ведь не ходишь под себя? — сказал юноша, слегка махнув рукой. Затем пёс вышел из хлева, а парень пошёл следом.

Этот учтивый, хоть и жуткий на вид, пёс, кажется, понимает, что я говорю.

Это напомнило ему о двух больших проблемах, связанных с побегом.

Ошейник и… этот пёс.

Что бы юноша ни делал, чёрный пёс по кличке Дефен всегда наблюдал за ним. И даже когда он был вне поле зрения пса — всё равно ощущал себя под его надзором. Когда парень пытался куда-то пойти, рано или поздно Дефен оказывался за его спиной.

— Вы ни в коем случае не должны помышлять о побеге, — в первый день сказал ему Дарибедор. — Дефен — отличный смотритель кладбища. Также он бесподобный охотничий пёс. За свои клыки и нюх он заслуживает звание лучшего тюремщика.

Пёс — надзиратель? — Сначала юноша не верил в это, но…

Уже третий день пёс отлично выполнял свою задачу. В недалёком прошлом люди часто сталкивались со стаями гончих, и было сложно выйти из подобных передряг без увечий. Хотя парень и не знал, как пёс отреагировал бы на внезапный удар лопатой по голове, это не имело значения — тот всегда держался на расстоянии.

Было бы неплохо, потеряй Дефен бдительность во время кормёжки. Однако, даже если бы парень выбросил свои хлебные объедки, чтобы обмануть пса, тот всё равно выследил бы его по запаху.

Немного успокоившись, он решил пока не возвращаться в хлев. Вместо этого юноша бесцельно бродил вдоль ограды поместья. Он неохотно направился в сторону кладбища. Даже шелест листьев на ветру раздражал его.

Ничего ведь этой ночью не появится, правда? Например, безногий мужик или ещё что-нибудь этакое.

Даже если он и решил отложить побег, нужно было узнать, как выглядит кладбище ночью. При ночном побеге ему нужно будет пересечь незнакомый тёмный лес, в каком бы направлении парень ни собрался двигаться… а это подлинное самоубийство. Предположим, что он сможет пройти какое-то расстояние по ночному лесу, но уверенности, что получится добраться хотя бы до ближайшего города, у него не было. Предположим, он наткнётся на следы шин, которые по слепой удаче будут вести в правильном направлением, но в итоге всё равно придётся двигаться вдоль дороги. Стоило облегчить себе задачу и сразу выйти на неё, а для этого достаточно было пройти сквозь кладбище — вниз, к выходу.

Всё хорошо. Здесь нет никаких призраков. Кроме того, не испугался ли я намного больше тогда, под прицелом орудийной башни?

После этой мысли, проскользнувшей в голове, парень размеренно зашагал, как когда на его глазах была повязка, и ступил на территорию кладбища. Бесчисленные надгробия, омываемые лунным светом, отражали голубое сияние, которое выделялось среди темноты. А нынешний цвет старых камней напоминал ему о костях.

Он планировал изучить все закоулки, входы и выходы на кладбище, но в такой темноте оно казалось ему бескрайним. В какую сторону ни посмотри, он видел одинаковые надгробия, разбросанные на фоне густого, чёрного леса вдали. И так как его водили в различных направлениях, пока он оставался с завязанными глазами, парень уверился, что не сможет найти дорогу обратно к ночлегу. И как бы странно это ни звучало, но чёрный пёс, идущий по пятам, успокаивал его.

— Уважаемый каторжанин, смею Вас заверить, независимо от того, избавились ли Вы от своего надзирателя или нет, эта тюремная гончая будет сопровождать вас.

Как только он подумал о словах Дарибедора, на лице непроизвольно появилась горькая улыбка.

Оглянись, всё в порядке. Это место, может, и выглядит как декорация для страшной истории, но ведь призраки существуют только в сказках.

Когда подул ветер, юноша пошёл через кладбище, и ему удалось немного взбодриться.

Разумеется, он знал, что все это самообман. Задняя часть его шеи, кожа под ошейником и даже крепкие руки покрылись мурашками. На сегодня достаточно… Продолжу завтра… С каждым шагом такие невнятные мысли пролетали у него в голове.

Внезапно он заметил, что стоит прямо перед ямой, которую выкопал вчера. С этого ракурса она выглядела, как какой-то погреб, сооружённый в огромной яме. Лунный свет не достигал дна, и тьма, подобно жидкости, скапливалась внизу; надгробие также было пусто. Эта могила никому не принадлежала.

Весь день он гадал, кого же там могли похоронить.

И теперь его переполняли вопросы о том, что случится с ним после смерти.

Если бы он нарушил одно из правил, установленных в лагере заключённых, то его всего лишь лишний раз ознакомили бы со статьями уголовного кодекса. Но никто не сказал ему, что случится, если он здесь умрёт. К примеру, если бы ему удалось сбежать, а затем чёрный пёс разорвал ему горло, его тело после этого захоронили бы на этом кладбище?

Для юноши такое казалось бессмысленным, ведь здесь не было никого, кто мог бы скорбеть по нему. Более того, на суде было решено, что данное ему отцом имя будет аннулировано. Очевидно, на его надгробной плите имени не будет в любом случае.

У могильщика не будет собственного надгробного камня.

Насмешливая мысль снова сделала его улыбку горькой. Но парень не знал, должен ли в такой ситуации чувствовать грусть или разочарование. Неясное чувство оставило его душу пустой. Эта пустота смахивала на темноту внутри глубокой могилы.

Вместе со звуком стремительного ветра, казалось, он услышал что-то ещё. Похожее на шуршание одежды… словно что-то двигалось.

Оглянувшись, юноша вдруг понял, что не заметил, как исчез пёс.

По спине заструился холодный пот.

Наконец оставшись один, парень вспомнил, в каком месте он находится. И как человек с нечистой совестью, он поспешно огляделся.

Его окружали надгробия…

Огромная яма у его ног…

Шелестящий тёмный лес…

Неспешно убывающая большая луна…

И вдобавок, на периферии зрения…

Там что-то есть!

Кто вообще может быть на этом пустом кладбище посреди ночи кроме меня?

…В его глазах потемнело.

Чем бы это ни оказалось, оно было размером с человека, и на нём был тёмно-синий, почти чёрный, капюшон. Верхняя одежда же достигала ног и развевалась на ветру.

Дух. Призрак. Тень… Страшные истории о привидениях, которые взрослые постоянно рассказывали ему, когда он был маленьким, проносились у него в голове.

Капюшон отбрасывал тень, не давая юноше разглядеть лица существа. Тем не менее он был уверен, что им оно очень заинтересовано. В конце концов, оно направлялось прямо к нему.

Должен ли… я… бежать?

Стало трудно дышать. Парень замер, но лишь потому, что тело совсем не слушалось, в то время как разум умолял спасаться бегством. Страх сменился паникой, мысли исчезли. Ноги застыли, как у солдата, под ноги которого бросили гранату. Продолжая трястись, он почувствовал сильное головокружение. Наверное, это было снисхождение небес, что его мочевой пузырь был пуст.

Раскачиваясь из стороны в сторону, незнакомец неспешно приближался, но парня не заботилась его скорость.

Я что… теряю сознание?..

Странное ощущение. Он должен бежать. Это единственное, о чём думал юноша. Бежать от этого призрака… от этого кладбища. Хотя ноги будто бы вросли в землю, он направил всю оставшуюся силу в конечности и заставил их двигаться.

Но в следующий же момент ноги ослабли, и он резко упал. Шлёпнувшись на землю, парень отчего-то почувствовал, что расстояние до неё оказалось больше, чем должно было.

Так и знал, что ничего хорошего не выйдет.

Посреди ночи, в центре кладбища, юноша потерял сознание.

Но прямо перед тем, как его сознание угасло, он подумал, что под капюшоном этого существа скрывалось бледное лицо.

#

…Последним, что он помнил, был звук. Время от времени парень слышал пронзительный ки-ин ки-ин, доносящийся снаружи его маленькой комнаты. Он смотрел на старый потолок, хорошо ему знакомый… потолок его дома… потолок дома в родном городке.

Стараясь не разбудить братьев, спящих рядом с ним, юноша тихо выскользнул из кровати. Стоя на полу, он заметил, что в поле зрения помещалось намного меньше, чем сейчас… Похоже, что это был сон о детстве.

Ки-ин… ки-ин…

Вскоре он понял, что это был за звук. Это его отец-каменщик бил молотком по зубилу.

Парень замер на месте и уставился на круглую спину отца, сидевшего на небольшой стремянке и направившего всю свою силу и разум на резьбу по камню.

По правде, он не мог даже вспомнить голос отца. Но помнил, что тот был упрямым и тихим. Вообще-то, отец был слишком тихим… как камень. Вероятно, если долго работать с камнем, твоё тело и сердце станут такими же твёрдыми. Коротко подстриженная борода отца казалась такой же колючей, как жёсткая щётка, которой он постоянно работал. А ладони его чуть грязных рук были такими же шероховатыми, как кожа слона.

Ну, и его рост. Мужчина был едва ли выше мальчика на тот момент. Если подумать, кажется странным, что кто-то настолько высокий мог родиться от такого маленького человека. Однако в воспоминаниях отец казался достаточно большим. Его мощный и крепкий силуэт оставил сильное впечатление.

Пока парень продолжал пристально смотреть вверх на спину отца, тот повернулся прямо к нему.

— *****, не можешь заснуть? — спросил он, называя сына по имени.

Точно вспомнить голос не получилось, наверное, потому, что это был сон. К тому же его отец обычно говорил медленней. Даже несмотря на это, юноша чувствовал облегчение. Скорее всего, потому что отец назвал его имя.

#

И когда только мне начали сниться сны об отце? ... — сквозь дрёму подумал каторжник.

Он быстро проснулся. Если только возможно, он должен быть готов к сегодняшней работе до того, как вернётся та шумная старуха. Впрочем, ему было так тепло и уютно, что совсем не хотелось вставать. Это походило на то прекрасное чувство, когда лежишь в тёплой ванне, и все чувства и сознание начинают плавно исчезать. Ещё немного погодя он решил, что видеть во сне отца — совершенно нормально.

Он почувствовал вкус грязи во рту.

От неприятного ощущения парень открыл глаза.

Однако, вопреки его желаниям, слева всё почему-то осталось тёмным. Попытался моргнуть, но острая боль пронзила его левый глаз. Лёжа на боку, он увидел стену из грязи прямо перед носом.

— Что за…

Парень резко поднялся и вместо матраса с одеялом увидел, как с него скатывается земля. Его тело было наполовину закопано в землю... нет, точнее, его наполовину похоронили. А то, что он лежал в той самой яме, которую сам недавно вырыл, совсем не веселило.

Всё верно, я отключился.

Ещё до того, как юноша понял, что происходит, ему на голову прилетела куча грязи.

— Ва-а! Что за… Тьфу, — выплёвывая постороннее вещество, парень посмотрел вверх.

— Так ты жив? — сказали губы цвета вишни.

Штык, выглядевший таким же новым, как у лопаты парня, сиял ярким серебром, будто лунный свет отражался от металла. На лопату загрузили новую порцию земли, но интереснее было то, что держала её девочка, стоявшая на краю ямы и смотревшая на него сверху.

— ...

На девушке была такая же тёмно-синяя накидка, которую он видел перед тем, как потерять сознание. И то, что юноша видел под капюшоном, точно принадлежало человеку, и на поверку оказалось очень красивым. Во всяком случае, он так подумал. От её появления даже перехватило дыхание, хотя и точно не из-за страха.

Какое-то время она загадочно смотрела на застывшего в яме юношу. Затем, слегка наклонив голову набок, спросила:

— Или же ты движешься вопреки тому, что мёртв?

— О чём ты говоришь? — выпалил парень в ответ на странный вопрос; теперь он снова мог нормально двигаться.

Голос девочки звучал изящно и красиво; её тёмно-синие глаза казались полны подозрения, а из-под капюшона выглядывали блестящие рыжевато-коричневые волосы. За свои 16 лет жизни он ни разу не видел столь красивое существо. И, казалось, больше никогда не увидит.

…Подожди. Не злись. Ты забыл, где находишься? Спросил парень сам себя, щуря глаза.

Пока он пытался успокоить своё разбушевавшееся сердце, в голове возникло множество вопросов.

Выражение лица девочки явно говорило о том, что она не видела, как юноша трудился на кладбище последние несколько дней. Увидев это лицо лишь мельком, он понял, что никогда его не забудет. Но что она вообще делает в столь поздний час в таком месте? Нутром он чувствовал, насколько неестественно для девушки находиться совсем одной на кладбище в такое время.

Она выглядит как человек, но я не уверен, что это не какой-нибудь прекрасный призрак.

Нет, для начала…

— Кто ты? — спросил юноша, поднимаясь на ноги.

Девушка в капюшоне бросила на парня загадочный взгляд. Совершенно не испуганная; казалось, она испытывала что-то между замешательством и интересом. Это как если бы во время прогулки она наткнулась на вылупляющееся куриное яйцо.

Сначала девочка молчала, а когда он уже начал гадать, не молчит ли она потому, что не понимает вопроса, наконец прозвучал ответ:

— Мелия из Братской могилы.

Прошло некоторое время, прежде чем он разобрал в этом наборе слов её имя.

— Мелия? — юноша для верности повторил имя, и девочка едва заметно кивнула.

— Что ты здесь вообще делаешь посреди ночи?

— Это естественно, ведь я — хранитель могил.

Закончив этими словами своё объяснение, девочка… Мелия больше ничего не сказала.

Парень не смог и далее терпеть её безмолвный взгляд, отвёл глаза и решил сосредоточиться на том, чтобы выбраться из ямы глубиной примерно с его рост. Пытаясь вылезти, он заметил свои беспорядочные следы там, где недавно споткнулся.

Кажется, это случилось, когда он принял Мелию за призрака и попытался убежать, а после упал и потерял сознание. Это и стало причиной сильной боли в его шее. Несомненно, было еще нечто более неприятное, чем боль. От того, что девушка едва обращала внимание на его усилия, юноша покраснел. И с раскрасневшимся лицом забрался на край ямы.

Как только его ноги коснулись земли вне ямы, он поднялся и посмотрел вниз на эту девушку; она смотрела на него в ответ. Стоя рядом, Мелия пришлась ему по грудь. В этом плане она выглядела вполне себе обычно.

Они были одного возраста, или же она чуть младше. От головы до щиколоток некрупное тело полностью скрывала плотная тёмно-синяя накидка, и, помимо лица, единственной обнаженной частью были белоснежные ноги.

— А ты?.. — спросила девушка, наклоняя голову набок.

Силуэт парня отражался в её ясных синих глазах, которые казались поверхностью безмятежного озера.

Кто ты?

Этот вопрос и её пронзительный взгляд, казалось, проникли прямо в глубины его разума.

А ведь… кто я… по большому счёту?

Юноша спрашивал себя, что должен сказать, а в голове летало множество возможных ответов: третий сын каменщика; боевой крот; убийца старших офицеров; Каторжник 5722. Безымянный могильщик. Подошло бы каждое из имён, и они определённо отражали его суть.

Но…

Как бы я хотел зваться?

— Муору.

Его отняли… его настоящее имя…

— Меня зовут Муору Рид*.

…когда он родился… Отец дал ему это имя.

Это слово отличалось от грязи в его рту. Он мог выплюнуть его без чувства неприязни или ощущения, что он что-то делает не к месту.

Имя ему самому казалось нелепым. Но пока человека не лишили памяти, украсть у него имя не так-то просто.

— Муору, да? — будто подражая потрясённому юноше, она повторила его имя.

Парень сделал шаг назад, немного отдаляясь от девочки.

Затем, словно защищая своё сердце, схватился за грудь.

Почему я так удивился, когда она произнесла моё имя?

Удивлённый тем, что его можно поразить такой мелочью, юноша стал думать. Может быть, он совсем забыл, каково это — слышать своё имя.

Должно быть, так и есть. Это единственная причина.

Девочка снова склонила голову набок, и прядь блестящих волос упала ей на грудь.

— Итак, что ты делал? — спросила его девочка.

— Я просто…ссс…

— …

— …

— Сс? — спросила Мелия прелестным голосом, повторяя часть слова, которое он постеснялся сказать.

— Сбрасывал груз, — перефразировал Муору, его сердце сжалось.

— Ясно, — кивнула девочка, и между капюшоном и волосами он мельком увидел тонкие ключицы.

— Ам, хмм, — бормоча, он искал, что сказать.

Хотя было много вопросов, которые он хотел бы задать, мысли в его голове кружились медленно, и не получалось вспомнить хоть один из них. Устремив свой взгляд на девушку, парень почувствовал, как его разум постепенно цепенеет, словно одурманенный алкоголем или наркотиком. Он впервые испытывал такое всего лишь от разговора с кем-то. И в этом не было ничего неприятного...

Внезапно она отвернулась.

— Ладно тогда… — сказала Мелия и стремительно зашагала прочь, словно потеряв к нему интерес.

— По-подожди! — прерывисто прокричал Муору.

— ?..

— Нет… это. — Хотя велеть ей остановиться было хорошей идеей, его лишь частично работающая голова, как обычно, не смогла придумать дальнейших слов. Девочка посмотрела назад через плечо. Капюшон скрыл её профиль, но не блеск глаз. Она смотрела прямо на юношу. Совсем не моргая. Будто они были детьми, играющими в гляделки.

Он не знал, насколько хорошо девочка осознавала происходившее, но, несмотря на его заторможенность с ответами, неподвижно ждала его. Словно время остановилось.

— …Это моя лопата. Извини, но не могла бы ты вернуть её? — спросил парень тоном, в котором не хватало уверенности.

У Мелия в руках была лопата Муору, но после его слов она, будто наконец вспомнив, посмотрела на нее. Потом бросила быстрый взгляд на яму, которую начала закапывать ранее, и повернулась обратно к парню.

— Ты рыл эту яму? — спросила она.

Муору кивнул, и Мелия одарила его загадочным взглядом.

Затем она резко бросилась вперёд, чуть не споткнувшись от собственной скорости. Но остановилась в шаге от него, не успев врезаться, и выставила перед собой лопату. Юноша молча взял её, опять не придумав подходящей шутки.

— Спасибо, — вместо этого сказал он.

Хотя он знал, что за возвращение своих же вещей благодарить ни к чему, он не мог сказать ничего другого.

— …

Девочка почему-то быстро заморгала. Пока она смотрела на него, он видел отражение прекрасной луны в её глазах. Затем она вдруг отдалилась от него.

— До свидания, — сказала девочка, — эмм… Муору?

— Угу…

Пока парень стоял как вкопанный, Мелия ушла, не обернувшись.

Муору уставился на силуэт её плаща, но через какое-то время тот растворился в темноте… словно призрак.

Глава 3

Когда незадачливый земляной червь высунулся из земли, его разрубили пополам, и он помер.

Хотя «боевым кротам», таким как Муору, было далеко до настоящих кротов, он уже давно успел привыкнуть к такому зрелищу. И каждый раз, когда эти существа показывались в могиле, он, «по чистой случайности», разрубал их пополам.

Несмотря на рутинность своего занятия, сегодня Муору увлёкся — неожиданно для самого себя. Слегка понедоумевав, с какого это он перепугу столь воодушевлённо глазеет на высохший трупик червяка, Муору в конце концов всё же бросил его на землю.

Поскольку сегодня его заставили копать другую яму, вероятно, он всё же ошибся, приняв вчерашнюю недокопанную яму за свою. К счастью, в этот раз яма предназначалась для человека обычных размеров. Однако, чем больше он углублялся, тем дальше приходилось отбрасывать рыхлую землю, — в итоге это чертово перетаскивание грязи стало занимать больше времени, чем само копание.

А что до размера этой большой ямы, ну... Он успел насчитать уже четырёх разрубленных им червей. И словно считая его слабоумным, глубину, которую ему требовалось выкопать, отметили деревянной рейкой с привязанным на ней куском чёрной ткани. В соответствии с этим указателем сегодняшнее задание составляло приблизительно полтора метра.

...Но Муору заметил, что выкопал на пол ноги больше назначенного. Периодически из-за нехватки внимания он ещё и промахивался по земле, попадая лопатой по стопе.

— Хватит витать в облаках и сосредоточься! — громко пробурчал парень, решительно шлёпнув себя по голове.

Как бы он ни пытался, весь день не получалось полностью сосредоточиться на поставленной задаче. Или стоит сказать, что его мысли были сосредоточены отнюдь не на деле. Хотя тело двигало лопатой, разум словно ещё частично спал.

К моменту, когда он закончил копать яму, солнце уже зашло. Для Муору сегодняшняя работа длилась слишком долго. Он не особо подгонял себя, ведь всё равно никто не выйдет и не похвалит его... и отношение к нему в лучшую сторону не изменится. Но и халтурить не собирался, посчитав это гиблым делом.

— Господин Каторжник, — услышал Муору от Дарибедора, когда начал прибирать свой инвентарь. — Похоже, вы только что закончили, — продолжил старик, глядя на готовую яму.

— Ну, да...

Вот именно, пара пустяков! Он удержал это саркастичное высказывание у себя в горле. Предчувствие, что с этим безносым стариком лучше не ссориться, нисколько не изменилось с их первой встречи.

— Я знаю, Вы, вероятно, утомились, но я бы хотел, чтобы Вы сейчас помогли с похоронами... О, не волнуйтесь, нужно просто закидать землёй яму. А что до места, это там, где вы копали накануне. Показывать не нужно?

— Нет, я понял, — коротко ответил Муору, уходя с лопатой в руке.

— Ах, да, да...

Однако, когда он пошёл, Дарибедор криком его остановил.

— Как Ваш предшественник, живущий на этой земле, предупрежу Вас об одном. Даже будучи каторжником, если не хотите оказаться в одной из ям, что копаете, лучше воздержитесь от излишнего любопытства.

— ?..

Что бы тот ни имел в виду, Муору не понял. Но прежде чем он успел уточнить, старик спешно затопал к особняку.

Двигая ногами, Муору задумался о смысле его слов.

...Вероятно, он прознал о том, как парень вчера плутал и выискивал пути для побега.

Затем у него в голове всплыла вчерашняя внезапная встреча.

Мелия.

Девочка с именем Мелия из Братской могилы.

Если он поверит в сказанные ею слова, то она окажется местным хранителем могил.

Однако Муору плохо себе представлял обязанности, возложенные на «Хранителя могил». Что до копания ям, то этим занимается он, а смотрителями этого кладбища выступали люди в особняке: Дарибедор и другие.

Если пуститься в размышления, то хранитель могил мог отвечать за охрану кладбища от воров или людей, пытающихся украсть содержимое гробов. Но, даже если он мог в это поверить, в его глазах она никак не годилась для такой работы, связанной с насилием. И хотя её слова и манера речи казались чем-то не от мира сего, с точки зрения Муору она была довольно нормальной, всего лишь беспомощной девочкой... Если забыть про внешность, которую едва ли можно было назвать обычной.

В любом случае, даже этой ночью она должна осматривать кладбище. Каждую ночь девочка патрулирует это место или занимается чем-то ещё, и это что-то ещё ему обязательно нужно учесть в будущем плане побега. По этой причине Муору пошёл проверить, объявилась ли там Мелия или нет.

Но по мере движения вглубь кладбища он увидел собравшихся вдалеке людей. Вокруг ямы, что Муору копал до вчерашнего дня, собралось множество мужчин.

Наверное, устраивают похороны.

...Однако со стороны это не походило ни на какое грустное событие. Хоть это и были похороны, Муору не чувствовал ни капли печали, которая естественна для подобного рода мероприятий. Событие, лишённое стенаний или плача.

Когда он попытался подойти ближе, то увидел, что люди носят траурные одежды: чёрные костюмы и пальто... лица их скрывали выкрашенные в белый цвет маски, за исключением глаз, виднеющихся сквозь нитевидные щели. Белые маски не отображали совершенно никаких эмоций. Очень уж они походили на маски смерти. И хотя телосложением люди сильно различались, маски были одинаковые.

Что это за сбор? Они явно не проводят на кладбище бал-маскарад, подумал Муору. Конечно, мальчик-крот ни разу не посещал такие встречи.

Может, это плохие манеры, показывать своё лицо, или типа того.

Хотя их цели казались ему очень подозрительными, парень слегка поклонился людям, явно заметившим его приближение... И вот тогда он приметил кое-что странное.

В центре гигантской могилы, в которой его вчера чуть не похоронила та девчонка... теперь лежала голова гигантского зверя.

Когда он впервые посмотрел в могилу, парень не смог точно сказать, на что он смотрит. Ещё бы. Что бы это ни было, оно выходило за рамки привычного. Он поспешил протереть глаза, моля о том, чтобы увиденное им оказалось галлюцинаций. Затем он снова открыл веки.

В гигантских глазах этого существа, размер головы которого был с человека, он мог увидеть отражение своего лица.

Больше не осталось сомнений: погребённое в могиле нечто определённо являлось головой здоровенного монстра, пришедшего из иного мира. Нет, если сказать точнее — это был непомерно огромный монстр, состоящего исключительно из головы. Ещё труднее было поверить в то, что под челюстью, плотно заросшей шерстью, в том месте, где у человека находилась шея, у существа росло что-то похожее на тело ящерицы. По сравнению с чудовищной головой тело было смехотворно маленьким, но даже так оно обладало крепкими мышцами и грозными на вид когтями.

Тело существа было утыкано колоподобными копьями, а челюсти и бока стянуты колючей проволокой. Монстр совершенно не мог двинуться. И всё равно от одного взгляда на него Муору преисполнился сверхъестественным страхом. Он не думал, что ЭТО существо на самом деле умерло. Даже сейчас ему казалось, что стоит путам слегка ослабнуть, как оно тут же набросится на него.

— ...

Из его горла раздался странный звук, но в итоге Муору смог вернуть самообладание. Тело покрылось холодным потом, а лицо стало горячим, словно загорелось. Его колени задрожали, как и всё его тело. Он не знал на что смотрит, но понимал: нормальные люди с такими невероятно опасными созданиями обычно не сталкиваются.

В поисках помощи он оглядел людей по периметру... но люди в масках, выстроившиеся в линию, будто закрылись тёмным стеклом, не дающим Муору встретиться с ними глазами. Один мужчина сделал из линии шаг вперёд и приблизился к парню.

— Ну, берись за дело, — скомандовал приглушенный голос из-за маски.

Не понимая, что мужчина имеет в виду, Муору растерянно на него уставился. Потом он вспомнил, что в левой руке крепко сжимает лопату.

— Быстрее! — раздражённо сказал низкорослый человек в маске. — Поспеши и закопай его!

Юный каторжник заколебался, стоя на краю ямы. Ему почудилось, будто он стоит у входа в ад.

— Быстрее, — повторял мужчина в маске. — Быстрее, быстрее.

Муору вогнал лопату в кучу грязи, которую недавно выкопал, и принялся бешено закидывать её в яму. Он не видел своих рук и тела... единственным, что он видел, был тот изувеченный монстр.

Что… это такое? Что вообще это... такое?

Мальчик-крот не слышал, чтобы нечто подобное существовало не только в сказках. Оно обладало искажёнными, извращёнными формами, игнорирующими законы и стандарты этого мира. Например, такая пасть могла за один укус отхватить голову человеку вроде Муору. Будь создание хоть в десять раз менее отвратительным, оно всё равно приводило бы парня в священный ужас и наверняка с радостью насладилось бы его мясом.

Хотя парень всего лишь повторял движения, к которым должен был уже привыкнуть, он сам не заметил, как у него сбилось дыхание. Пока он делал частые прерывистые вдохи, словно некая сила овладела его рукой, и та продолжала двигаться. В глазах монстра нельзя было различить ни белка, ни зрачка, лишь только тусклый цвет желчи. Но больше всего внимание привлекали мелкие глаза, расположенные рядом с большими.

И теперь парень почувствовал, что эти глаза следят за ним... все до единого.

Наполовину окоченев, он продолжал работать. Когда Муору вывалил последнюю лопату, состояние поверхности с виду почти не отличалось от окружающей земли. Никто никогда и не подумает, что тут похоронен подобный монстр.

Внезапно кладбище, на котором он находился, словно раздвинуло свои границы.

Не может быть... здесь похоронены только такие существа? Под этими надгробными камнями лежат лишь трупы этих чудовищ?

Хотя его голова заполнилась устрашающими вопросами, вряд ли кто-то будет на них отвечать. Один из группы людей в масках направился к тому месту, где Муору закопал гигантское нечто, чья голова превышала голову этого мужчины в два раза. Мужчина установил надгробный камень в форме креста, что нёс на плече, и в тот же момент парень почувствовал стон, исходящий из-под земли.

Не похоже, что люди в масках собирались прочесть молитву или сделать подношение монстру. Они молча смотрели, как заканчивают ставить надгробный камень, и как только с этим было покончено, ушли.

Муору услышал слаборазличимые звуки выхлопов, исходящие от большого грузовика где-то у входа на кладбище. Но звук быстро растворился, оставив юношу в одиночестве смотреть на землю тем же ошалелым взглядом, что и во время выкапывания этой ямы.

Хоть он и чувствовал себя попавшим в ночной кошмар, но никак не мог от него пробудиться, сколько бы времени ни прошло.

Это всё... на самом деле? Всё это?

Муору был нужен кто-то, кто похлопал бы его по плечу и сказал, что всё это всего лишь шутка. Но прожди он хоть до захода солнца, никто не появится.

Его голова кипела, совершенно не в состоянии о чём-либо думать.

Если он пытался подумать спокойно, то приходил к мысли, что такого монстра просто не могло существовать.

Ага, вот именно. Наверно, мне нужно попробовать это раскопать.

Если он раскопает яму, оттуда точно ничто не вылезет. Это была всего лишь галлюцинация, да и только.

Парень подобрал лопату и вогнал её в землю. Однако стоило ему поднять первую кучку почвы... как его рука остановилась, а настрой поутих. Если бы он попытался передать это словами, то сказал бы, что испытывает противоречивые чувства.

Неважно, что здесь похоронено, когда стемнеет, я ничего там внизу не разгляжу.

Сила стала покидать его руки, хватка слабеть, и земля с лопаты скатилась обратно на могилу.

...должен ли я вернуться?

...туда?

Муору услышал скрежет собственных зубов. Пойти назад? Он — каторжник. Это здесь его заключили, приговорили к рабскому труду. Он не сможет покинуть это место. И даже если бы мог, возвращаться ему некуда. Парень прикинул, что полусгнившее, обветшавшее стойло с кроватью было единственным, что могло ему предложить кладбище, но кроме того, куда он, в самом деле, может пойти?

Почему я колеблюсь?

Ну, двигайся...

Его правая нога ощущалась невероятно тяжёлой, но всё же совершила шаг вперёд. Но его башмаки смотрели не на хлев, они указывали на выход с кладбища. И, как только он с трудом заставил себя сделать первый шаг, следующие — дались куда проще.

Муору выкинул уже надоевшую лопату и со всей силы пустился бежать, словно убегал из разрушенного военного лагеря.

Хотя у него не было плана или конечного пункта назначения, и он мог пострадать, парень прогнал из головы все такие мысли, поддался бездумному забытью и начал бежать, бежать, бежать. Он знал лишь, что с каждым шагом он понемногу удаляется от того чудища.

Бег изо всех сил не доставлял ему никакого удовольствия. И, несмотря на густую тьму и ненадёжный лунный свет, юноша почувствовал, что мир словно стал ярче, озарившись солнцем перед ним.

Но вскоре он осознал, что его надежды на побег были лишь иллюзией.

Муору убежал не так далеко, даже не успел покинуть кладбище, когда почувствовал некий ветер, приближающийся сзади. Единственное, что парень мог себе вообразить, — это монстр с гигантской головой, успешно выползший из своей ямы и погнавшийся за ним.

Страх привёл его в чувство, пустив в ход оставшиеся резервы организма, и парень рванул вперёд. Это очень походило на побег травоядного животного от хищника, за тем лишь исключением, что он с самого начала выбился из сил. Хотя специальностью кротов было рытьё ям, для бега нужна была другая выносливость.

Затем, почувствовав, что погоня так или иначе закончится не в его пользу, Муору собрал всю свою отвагу и резко развернулся.

Без всяких сомнений, позади него находилось чёрное существо. Однако оно было раз в десять меньше того, что он похоронил ранее.

Взамен оно интенсивно двигало лапами и махало хвостом, как метёлкой... правая нога Муору сильно дёрнулась и словно попала в огонь.

Существо в спешке пронеслось мимо него, и гравитация резко потянула Муору вниз. Его развернуло, и он, полетев вперёд, рухнул на землю.

— Ухх... чёртова псина!

Муору вытянул руку в попытке сломать шею псу, который в этот момент волок его по земле, держа бедро парня в зубах. Вот только стоило ему коснуться чёрного меха, как мир опять перевернулся. Когда он изучал в армии боевые искусства, одним из уроков у инструктора было, как правильно падать при броске и обойтись без повреждений. Но, поскольку пёс перевернул его, Муору не смог смягчить падение руками и теперь был вынужден жестко поцеловать землю. Когда его нос ударился о грунт, возникла странная, ясная боль. Пытаясь справиться с ней, он стиснул зубы и подумал: Я сейчас проломлю этой псине ногой череп.

— Дефен, стой!

Голос пришёл издалека.

Решительный и серьёзный голос молодой женщины.

Пёс остановился. Он ослабил свои челюсти, и когда клыки вышли из бедра, послышался влажный, чмокающий звук. На поверхности проступила красная жидкость, и спустя несколько секунд из свежепорванных сосудов беспрепятственно хлынула кровь.

Убедившись, что собака стоит на месте и не собирается нападать, Муору осмотрел свою довольно отвратно выглядящую рану. Его конопляные штаны были изорваны, словно бумага, под ними виднелись следы от укуса, утыкавшие ногу. Посмотрев на собаку, он увидел куски плоти, свисающие с её клыков. И поскольку его тело всё ещё было накачено адреналином, парень чувствовал лишь разгорающееся онемение; но он знал, что подобная грязная рана потом точно заболит.

— Чёрт, — пробурчал парень.

— Муору?

Сбоку от пса появилась девочка в чёрном капюшоне, намеревающаяся проверить, он ли это. И хотя это ускользнуло от внимания юноши, они снова оказались в положении, когда она смотрит на него сверху вниз. Прямо как вчера.

— Болит?

Девочка, не дрогнув, посмотрела на правую, пропитанную кровью, ногу парня.

Муору молчаливо перевёл взгляд обратно на рану, прикидывая, что Мелия подумает, не получив от него ответа. Некоторое время девочка неподвижно стояла рядом с парнем, а затем наконец вздохнула и сказала будто сама себе.

— Не люблю боль, — пробормотала она.

Муору рывком вскочил на ноги.

Лицо девочки было немного растерянным. Не считая рану, похоже, она наконец заметила, что сегодняшнее состояние Муору отличалось от вчерашнего.

Парень яростно глядел на хмурящуюся девочку. А в ответ девочка одарила его тревожным взглядом, наполненным такой враждебностью, с какой смотрят на раненого зверя.

Это враждебность? Или всё-таки страх?

— Ты сказала, что ты — местный хранитель могил, — сказал Муору угрожающим тоном. — Если это так, ты ведь знаешь, что закопано в этой земле? — выкрикнул он эти слова, указывая на почву.

Внутри него кипели эмоции и страх, который он испытывал перед тем загадочным монстром, сковывал мысли. Парень также чувствовал горячую пульсацию в правой ноге, которая под корень срезала всё его хладнокровие и здравый смысл.

Он понимал, что срывает на ней злость и что это бессмысленно, но девочка смотрела на него привычным взглядом чистых как озеро глаз. У него не было идей, единственное ли это выражение лица в её репертуаре или нет.

Однако стеклянность в её красоте раздражала.

— Что бы это ни было, расскажи мне! ...или ты дружишь с этой штукой?

Словно собираясь ударить, Муору потянулся к девочке и схватил её за лацкан... нет, он попытался схватить её за лацкан. Но как только его большие руки коснулись её, она тут же свалилась на землю, издав слабое «Ах».

Не последовало никакого сопротивления, словно опускаешь руку в воду.

Упала она слишком быстро, и поскольку Муору стоял практически на одной ноге из-за раны, когда Мелия внезапно упала, он тоже потерял равновесие. Его колени ударились о землю, а потом тело повалилось вперёд и оказалось прямо на девочке.

...Выглядело так, словно он пытался завалить её.

Почти расплющив её, Муору наконец убедился, что у девочки есть тело, вес, человеческий запах... и тёплая кожа. Девушка моргнула, словно не понимая, что происходит. И пока Муору лежал на Мелии, соприкасаясь с ней где-то в области предплечий, она смотрела в его глаза.

А что до юноши, то он застыл, словно ребёнок, напуганный разбитой тарелкой. Он не планировал такого. Это вышло случайно... но он всё равно навредил ей. Обдумывая это, парень наконец пришёл в чувства.

— Ты пахнешь солнцем... — будучи полностью закрытой его плечом, прошептала девочка у его щеки.

Муору поспешно слез с её тела.

— Я... я... прости. Ты ударилась головой или чем-то ещё? — позабыв о пытливом к ней отношении, демонстрируемом ранее, сказал парень. Его взвинченные эмоции испарились, и он вернулся к своему привычному я.

Муору подумал, не помочь ли девочке встать на ноги, но когда он попытался подняться сам, то обнаружил, что не может. Рана на правой ноге, о которой юноша успел позабыть, дала о себе знать, и острая боль, пробив тело насквозь, угнездилась в центре его головы.

Он смог усесться на корточки, но сдержать болезненный стон. Какое-то время Муору не мог ясно думать, и боль затмила все прочие чувства. Пока она не утихнет, он ничего не сможет сделать, только лишь ждать, стараясь не двигаться. Он плотно закрыл глаза, сжал зубы и принялся терпеть, сохраняя неподвижность.

Вскоре парень поднял пропотевшее лицо, но Мелия уже исчезла.

— Ну, удивляться нечему.

После содеянного вполне естественно, что она будет относиться к нему настороженно. Ему стоило извиниться, а не беситься из-за чёртового пса... Но... Несмотря на полученное воздаяние за ошибки, по какой-то причине во рту стало горько. Он жалел о своих действиях и винил себя за проявленную по отношению к Мелии бестактность.

Пытаясь остановить кровотечение из разорванных кровеносных сосудов, Муору снова проверил состояние бедра.

Правая штанина была изорвана в клочья, и ткань пропиталась кровью. Юноша даже различил отметки зубов на своей плоти. Всё же ему повезло. Хотя ранки и были глубокими, они не задели основные артерии, кости или нервы... Но парень всё равно беспокоился. Глядя на жёсткую челюсть пса, он знал, что если бы тот вложил в укус всю силу, то запросто охватил бы ему бедро.

Только подумав об этом, он повернул голову и увидел чёрного зверя, спокойно сидящего на задних лапах. Запах крови нисколько не волновал его. Словно они вовсе не дрались несколько минут назад. Уголки губ парня расползлись в натянутой улыбке.

Ха ха... Как погляжу, ты принял это легче, чем я.

Хоть это прозвучало как шутка, Муору был вынужден признать, что данное Дарибедором псу звание «лучшего тюремщика» вполне себя оправдывало. Пёс действительно напрягал, и устрашал где-то в сотню раз сильнее, чем охранник-человек, который был не прочь вздремнуть.

Если он так оставит эту рану, она непременно загноится. Хотя юноша даже не надеялся на чистый бинт или антисептик, если он найдёт какой-нибудь алкоголь, то сможет промыть как рану, так и рот. Но вряд ли скупая старуха даст такие вещи каторжнику, провалившему побег.

Так что будущее не сулило ему ничего хорошего. Особенно от понимания того, что даже если он вернётся в таком состоянии в хлев, то протянет там максимум одну ночь.

Какое-то время парень стоял и подумывал о том, чтобы сдаться, но внезапно увидел, как кладбище пересекает оранжевый свет, покачиваясь взад-вперёд и становясь всё ближе.

...Если бы Муору был тем же человеком, что и несколькими часами ранее,то он принял бы это за бестелесного духа или что-то вроде того, и это заставило бы его нервничать.

Но парень не испугался, как испугался вчера. В такой ситуации было бы вполне полезно испугаться, но куда делся весь его страх?

Он боялся чего-то более страшного, чем призраков... Того, что закопали под его ногами.

Он попробовал подождать ещё и увидел, что свет шёл от ручного квадратного фонаря.

Вот именно. Где это видано, чтоб такой тёплый свет шёл от бестелесного духа.

Фонарь приблизился, и оказалось, что его в левой руке держал человек в тёмном балахоне. К его удивлению, это была Мелия из Братской могилы. Девочка явно не спешила, но даже только её походки хватило, чтобы у него перехватило дыхание. Да и волновался юноша, скорее всего, на пустом месте; его дыхание сбилось, вероятно, из-за того, что он был не в форме.

В другой руке Мелия держала маленькую деревянную коробку.

Спустя недолгую тишину девочка уселась на корточки рядом с парнем, поставила лампу на землю и протянула коробку. Ещё до того, как взять её, Муору почуял запах антисептического раствора.

Юноша впервые понял, что нервничает, собираясь нанести на рану антисептик.

С самого момента появления она сохраняла молчание, и Муору был не в состоянии прочитать эмоции, скрытые в её больших глазах... Глазах, смотрящих прямо на него. Передав медицинские принадлежности, девушка не попыталась убежать или что-то подобное, и на её лице не было ни малейшего признака страха.

— Я правда могу им воспользоваться?

Хотя было бы очень интересно, чтобы он делал, откажи она ему, парень посчитал необходимым спросить разрешения. Девочка ответила утвердительным кивком.

— Спасибо за помощь.

Внутри коробки имелся полный спектр таких изделий, как марля, впитывающая вата, антисептик, компрессы и штуки для согревания раны — всё было разложено по правилам. И все они сверкали новизной, без малейшего признака использования.

Муору снова вытер кровь лоскутом от правой штанины, а потом положил на рану вату, смоченную антисептиком. Спирт обжег его нервы жгучей болью.

Мелия вела себя тихо, смотря на него пригвождающим взглядом, словно смотрела редкое театральное выступление.

Юноша почему-то не мог успокоиться, из-за чего рука, которой он накладывал бинты, совершала неуклюжие движения. Плюс ко всему ему не нравилось, что девушка слышала его скачущее дыхание.

Закончив с самолечением, он вернул деревянную коробку Мелии, и девочка поднялась на ноги.

Затем она быстро сказала:

— Я не Тьма.

— Ть... ма?..

Парень попытался повторить нежданную фразу, которую она выдала, но затем припомнил слова, вышедшие из него в тот момент, когда он толкнул девочку к земле... «Ты дружишь с той штукой?»

В следующий момент раздался хлопок, и пламя исчезло, словно пожрав весь запас горючего. Как только его вновь обволокла темнота, его привыкшие к свету глаза упустили девочку из виду.

Затем быстрее, чем Муору успел что-либо сказать, он услышал её слова:

— До свидания.

Этот монотонный голос звучал ужасно одиноко. Или же это разум играл с ним... А может, он попросту хотел его таким услышать?..

Что бы ни было истиной, парень остался совсем один, и не у кого было спросить.

Глава 4

...Муору на какое-то время предался воспоминаниям.

Он находился в камере, в лагере для арестованных Ракасенд. В тот день его признали виновным, и он ждал своей очереди оспорить приговор.

Как уже было сказано, подавляющее большинство осуждённых ждал каторжный труд. Но встречались исключения: например, в случае с заключённым, который замыслил убийство члена королевской семьи и не годился для физической работы.

У этого человека не было правой руки, правого плеча и правого уха. Он прославился как Рельсовый бомбардир, и его поместили в клетку перед Муору. Как и у Муору, получившего обозначение 5722, так и у того мужчины забрали его изначальное имя и присвоили статус смертника 367.

Оказавшись в одном госпитале со своими жертвами, он чудом выжил, но потерял большую часть правой стороны тела. В результате определить, кто тут злоумышленник, стало совсем просто.

Муору вспомнил, как мужчина с улыбкой на искажённым от боли лице сказал, что если ему суждено умереть в нынешнем состоянии, то оно и к лучшему.

Хотя парень затруднялся сказать, перевалило ли мужчине за сорок, они оба отличались крепким телосложением. И хоть 367-й страдал от серьёзного ранения, это не мешало ему многословно жаловаться на еду и требовать алкоголь, не отличаясь в этом от прочих заключённых.

За счёт особенностей коридоров звук в лагере разлетался до ужаса хорошо, и даже голос увечного гремел на всё помещение. Со стороны его дух и разум казались здоровыми... До тех пор, пока не объявили приговор.

Спустя три дня... робко улыбающийся тюремщик сказал, что ему показалось, словно 367-й стал совершенно другим человеком, так сильно изменилось его состояние.

Волосы, оставшиеся на его левой стороне, поседели, и он будто бы стал выглядеть на двадцать лет старше. Если кто-то пытался заговорить с ним, нормального ответа не дожидался. И бедолага больше не получал никакого удовольствия от еды.

Он только ковырял свои раны, заставляя людей кривиться от отвращения.

Заключённый 5722 мог и сам видеть эти перемены, происходящие у него на глазах.

Став подрывником-смертником, этот мужчина должен был подготовиться к смерти. И должен был понять, что погибнет в случае успешного выполнения плана. Но по воле кармы или судьбы он едва избежал гибели. И теперь его загнал в угол страх приближающейся смерти, несущейся со скоростью секундной стрелки. А на утро третьего дня случилось кое-что странное. Когда Муору проснулся, смертник 367 поднял одну руку и поприветствовал его широкой ухмылкой.

Хотя седина с волос не сошла и раны, которые он ковырял, не изменились, его поведение стало таким, каким было до оглашения времени казни. В его глазах отсутствовали признаки безумия... Наоборот, казалось, он нашёл некое умиротворение.

Парню стало интересно, какие перемены произошли за эти три дня в уме смертника 367... но возможности узнать это не было, и никогда в будущем не появится.

Коридоры лагеря передавали звук чересчур хорошо. Наверняка так сделали умышленно, специально для таких моментов.

Муору услышал огнестрельный выстрел, прервавший жизнь смертника 367, так четко и ясно, словно изо всех сил напрягал слух.

#

Рассвет смёл темноту, и бесчисленные надгробные камни с деревьями стали отбрасывать на землю длинные тени. Утренняя роса на бесконечных сорняках блестела, как искусно выполненные драгоценные камни.

Даже понимание того, насколько это кладбище странное, нисколько не изменило для Муору утренний вид. То же самое можно было сказать про его жизнь. Старая ведьма разбудит его пинками, и он будет дурить свой живот жалким подобием еды, которым потом облегчится в выкопанную им же яму.

Однако до вчерашнего дня, да и до сегодняшнего, едва ли в его работе случались перемены.

...Кончик лопаты ударил по чему-то твёрдому.

Когда он сгрёб землю, показались гигантские желчные глаза, смотрящие на нарушившего их сон.

Галлюцинация накатывала внезапно, и со стороны это выглядело так, словно плечистый парень ни с того ни с сего застывал на месте. Каждый раз, когда Муору видел эту галлюцинацию, его тело покрывала холодная испарина. Этот ужас не сбросить просто так со счетов.

Конечно, его разум пытался понять, что за тварь он увидел. Но, как и в лагере для заключённых, тут не было никого, кто мог бы поделиться с ним информацией о сути происходящих здесь вещей. Дал бы кто ему подсказку или намёк, и тогда он, может, перестал бы видеть иллюзии в земле... Если так пойдёт дальше, скоро то существо явится к нему во сне.

И после того, как он множество раз насмехался над своими страхами, вдруг...

— Здорово, заключённый копатель, — позвал его незнакомый голос.

Муору, словно рыба, в которую бросили камень, молниеносно обернулся. Позади него, на расстоянии где-то в десять шагов, на надгробном камне восседал малорослый мальчик. Он не узнал этого ребёнка, и тот факт, что кто-то смог поймать его врасплох, заставил юношу занервничать... Стойте, мальчик?.. Нет, девочка? 5722-й не мог сказать наверняка. И лицо, и тело напугавшего его были как у ребенка, без вторичных половых признаков.

Чёрные, подрезанные волосы спускались до подбородка, а одежда представляла собой детскую накидку. Из клетчатых шорт торчали худые ноги, и хотя носков не было, на ногах красовались военные ботинки.

— Кто ты? — спросил Муору, не пытаясь скрыть подозрение.

— Ну и ну, говоришь так недружелюбно. Ты ведь вчера видел меня и остальных? — Человечек наклонил голову в сторону Муору и приподнял уголки губ в дружелюбной улыбке. — Что я говорю? Понятно, что ты не узнаешь меня в таком виде. Вот... взгляни на это.

Человечек сунул руки в карманы накидки... и вытащил белую маску. Конечно, полное безумие думать, что он не помнит её.

Спина Муору покрылась гусиной кожей. Связанные с тем событием воспоминания походили на кошмар. Хотя перед ним находился худой ребёнок, мгновение он видел лишь морду того гигантского зверя.

Правильно, вспомни... Хоть ты и копал ямы, но ведь слышал приближение этих башмаков, в которые просунуть ноги — та ещё забота.

Даже если человечек и заметил одеревеневшее лицо Муору, он продолжил, не подав вида:

— Хорошо, что ты закончил первый пункт своей работы, и сейчас у тебя перерыв. Если не против, как насчёт выпить?

Говоря странно по-взрослому, он запихнул маску обратно в карман и вытащил вместо неё бутылку с ликёром. Янтарная жидкость внутри соответствовала этикетке.

Не проронив ни слова, Муору продолжил копать. Не было ни одной причины как-либо связываться с этим человеком.

— А, игнорируешь меня? Ага, ты игнорируешь меня. А ведь после всех пережитых тобой неприятностей я вообще-то хотел рассказать о том, что ты вчера увидел.

Словно решая, навязывать своё предложение или нет, малолетний на вид тип задрал подбородок, изображая оскорбленную невинность, и скрестил на надгробном камне ноги. Он сунул бутылку в рот, убрал руки и принялся залпом ее осушать, удерживая одними губами и зубами.

И время от времени поглядывал на юношу.

Муору разочарованно вздохнул. Этот плут хотел поговорить, и с этим ничего не поделать. Даже если парень хотел знать больше про тех созданий... Даже если и нет... Это все вовсе не означало, что он хотел о них расспрашивать. Тем не менее...

— Если расскажешь мне, тебе что-то перепадёт? Какая тебе выгода?

Вопрос служил лишь средством проверки серьёзности намерений человечка. И хотя Муору почти ничего не знал о монстрах, этот тип выглядел чересчур подозрительно. Касаемо самого юноши, сколько бы чудовищ ни существовало в этом мире, он категорически не переваривал тех, кто кладёт свои булки на надгробный камень.

Слегка покрасневшее лежачее наказание убрало изо рта бутылку и потрясённо сказало:

— ...Хм, ты крот-скептик, да? Жаришь червей перед тем, как съесть их?

Муору ответил равнодушно:

— Мне хватает солёной похлёбки.

Услышав его ответ, человечек на надгробии издал тяжёлый вздох, но вскоре вернул самообладание и улыбнулся.

— Угу, перепадёт, — сказал он.

— Значит, там что-то было.

— Точно, но вот зачем... — Он вскочил на ноги, оставаясь на надгробии, и расставил руки в стороны. — Что ж, пока скажу так: я сверх меры упрямлюсь, как и ты; ну и просто люблю вкладывать в умы людей половинчатую правду.

Затем, словно вдохновившись собственной речью, малолетняя на вид персона принялась глазеть на Муору с надгробного камня. При этом человечек не был даже вполовину так высок, как юноша. Даже с помощью надгробия эта странная личность едва-едва смогла посмотреть на него сверху.

Неосознанно с губ Муору сорвался смех, но он попытался скрыть его зевком.

Ну, наверно, лучше дать ему поговорить.

Конечно, верить ему или нет — совсем другая история.

— Ладно, давай поговорим о произошедшем... А сначала... — Муору воткнул лопату в землю и навалился на неё, как на трость, чтобы не напрягать лишний раз больную правую ногу. И затем спросил: — Как тебя звать?

Человечек отодвинул назад свою стриженную смолёно-чёрную чёлку, показывая Муору лицо.

— Я — Ворон, — сказал он. — Правда ведь, мои волосы по цвету как крылья ворона?

Муору закатил глаза и едко улыбнулся. Он не видел смысла отвечать так же остроумно. Как ни думай, «Ворон» — явно вымышленное имя.

Снова усевшись на надгробный камень, «Ворон» задал вопрос:

— А ты кто?

Мгновение парень не знал, что сказать. По правде говоря, он не горел желанием называть настоящее имя. Как вдруг имя Ворон навеяло ему кое-что.

— Можешь звать меня Кротом, — ответил Муору.

— Хорошо, значит, Ворон и Крот. — Ворон легкомысленно захихикал. — Эй, братец Крот. Ты мне нравишься. Нам надо подружиться. Как тебе идея?

— Отказываюсь, — немедленно ответил Муору.

— Ну правда, это слишком плохо, — загорланил Ворон без единого признака разочарования в голосе. Затем он без предупреждения сказал загадочную вещь: — 30 270 000. Ты знаешь, что это за число?

— Эээ...

Муору, который рассчитывал услышать об истинной природе монстров, оказался застигнут врасплох и потому немного призадумался. Но в итоге не смог найти ответ.

— Хорошо бы содержимое моего кошелька, — сказал он, пытаясь выдать что-нибудь остроумное. Но у него даже не было кошелька, не говоря уже о деньгах в нём.

Ворон радостно озвучил правильный ответ.

— Это нынешнее население этой страны, согласно документу Бюро по общим вопросам Филбарда. Ты не знал?

Он никак не мог это знать. Или, вероятно, ему следовало сказать, что, помимо численности вражеских или союзных солдат, население страны не приходило ему в голову. Потому он затруднялся ответить, много это или мало. Да и услышать такие слова от человека, выглядящего как ребёнок, было для него жутко неприятно.

— Где-то сто лет назад население составляло примерно 2 600 000. Ну, учитывая, как давно это было, сложно узнать точное число. Эй, ты не думаешь, что это довольно странно. Всего за сто лет население увеличилось больше, чем в десять раз. Почему, думаешь, произошёл такой взрывной рост?

Муору думал над этим вопросом немного дольше, чем над предыдущим. Хотя доказательств точности чисел Ворона не было, пока что он принял их за истину. Несомненно, если население увеличилось более, чем в десять раз, то на это должны влиять мощные факторы. Муравьи могут создать колонию, если обеспечены новой королевой, но для людей всё не так-то просто.

Он с трудом представлял себе огромное с виду число из истории Ворона, поэтому попробовал уменьшить его до того масштаба, какой мог себе вообразить. Сперва он представил деревню с сотней людей. Какой фактор окажется достаточным для увеличения её населения до тысячи за сто лет?

Муору ответил: «Разве не увеличились поставки продовольствия?»

Чем бы люди ни занимались, всегда на первом месте у них еда. Как машина не может ездить без бензина, так и человек не сможет двигаться без надлежащего питания. Так что, если количество людей сильно увеличится, понадобится много еды. Нет, разве размер популяции зависит не от количества еды, а от способности собирать урожай?

Получив такой ответ, Ворон кивнул.

— Угу, неплохо. Десять баллов. — Затем Ворон рассмеялся. — Конечно, по стобальной шкале.

— Не так уж и неплохо.

— Это взгляд лишь с одной стороны. Разумеется, благодаря повышению качества семян и удобрений увеличится количество семян, способных дать жизнеспособную пшеницу. Но в то же время, если увеличится численность фермеров, увеличится площадь обрабатываемой земли. Если дело в этом, то общее население не увеличится десятикратно. Также нужно учитывать другие факторы. Вот почему только десять баллов.

— Ты сказал другие? — надавил Муору. Это совершенно не относилось к вопросу о монстре, но умелый стиль речи Ворона заинтриговал его. К тому же он почувствовал сильное желание поговорить с кем-нибудь на отвлечённые темы: такой возможности он долгое время не имел.

Однако следующие слова Ворона оказались не похожи ни на что, услышанное им от кого-либо в жизни.

— Как ты и сказал, благодаря улучшениям в сельском хозяйстве увеличились урожаи. После того как на практике стали применять газовые лампы и электричество, продолжительность жизни резко увеличилась.

Изобрели паровые двигатели. На их основе сделали поезда и пароходы, позволившие наладить транспортную сеть и передвигаться быстрее. Благодаря этим вещам заметно увеличилось число талантливых людей и ресурсов, а также повысилась мобильность информации, а от голода умирать стали меньше...

Муору сохранял гробовое молчание, побуждая Ворона спросить: «Ты следишь за мыслью?»

Будто сдаваясь, юноша тряхнул головой.

— Что ж... Если я буду ежеминутно приводить примеры, тогда этот разговор никогда не закончится. Но, если сгрести вместе все причины в один всеохватывающий фактор, то это окажется развитие цивилизации.

— Цивилизации, да?.. — с подозрением повторил парень это туманное слово.

— Развитие цивилизации, — продолжил Ворон. — Другими словами, можешь назвать это повышением качества жизни... Смотри, ты же называешь холодильники благом цивилизации? Когда цивилизация расширяется, люди из-за своей жадности стремятся создать для себя избыток свободного времени и жилой площади. И как только они этого добиваются, они, само собой, больше занимаются сексом.

На этом месте Ворон перестал говорить, быть может, чтобы проследить за реакцией, которую вызвали Муору его слова. Однако тот посмотрел в сторону и ничего не сказал. Ворон, словно полностью удовлетворившись, самодовольно улыбнулся.

— Что ж, ни к чему говорить, но и количество детей увеличилось. Благодаря развитию медицины число выкидышей и мертворожденных значительно сократилось. Вероятно, они происходили из-за того, что люди не мыли руки перед операцией, не говоря уже о том, что пациентам не делали анестезию или переливание крови. По данным причинам рождение ребёнка являлось огромным риском для жизни женщины. Разумеется, со временем с помощью микроскопа открыли существование бактерий, и развитие иммунологии способствовало увеличению средней продолжительности жизни где-то на двадцать лет.

Пока Муору слушал Ворона, у него заболела рана под бинтом на правой ноге.

Само собой, прошлой ночью он очистил рану. Но если бы Мелия не принесла ему медицинские принадлежности, его рана уже нагноилась бы. И в худшем случае он умер бы от столбняка. Хоть Муору и не был лучшим учеником в школе, это было очевидным даже для такого обычного крота, как он.

Более ста лет назад не было таких вещей, как микроскоп, и даже врачи не знали о существовании бактерий.

В ту эру куда чаще нынешнего человек мог запросто умереть от любой болезни или раны. Тот факт, что это больше не происходит, определённо связан с тем, что люди прибегают к достижениям цивилизации.

Даже после того, как Ворон бегло объяснил ему просчёты в его первоначальной идее, и когда он суммировал произошедшее за последние сто лет, Муору всё равно показалось, что удивительный десятикратный рост населения выглядит неправдоподобно.

Читая эмоции парня по цвету его лица, Ворон продолжил свою речь:

— Что ж... настоящая проблема вот в чём: человеческая история не прерывается многие тысячи лет. Однако почему по прошествии минувшей эры цивилизация начала резко развиваться? Говоря иначе, почему цивилизация не могла развиваться до так называемых «тёмных веков»? ...Всё просто. Потому что существовало определённого рода препятствие, не дающее цивилизации расти. — Ворон не стал ждать ответа Муору и продолжил: — Виновник у твоих ног.

Парень неосознанно опустил взгляд и посмотрел на свои башмаки, вымазанные в грязи и кишащие чёрными насекомыми.

— К твоему сведению, я говорю не про мокриц, — дразнящим голосом сказал Ворон.

Состроив сердитый взгляд, Муору пнул кусок грязи и ответил:

— Они как будто муравьи из другого мира.

...Честно говоря, он был признателен Ворону за вставленную в разговор шутку.

Неважно, сколько было в его жизни погребений: он не мог полностью обмозговать ту реальность, которая уничтожала всё его представление о мире.

Затем изначально весёлая манера поведения Ворона сошла на нет.

— Дьяволы. Бессмертные монстры. Ночные кошмары. Гротескные организмы. Чернь. — Загибая пальцы, Ворон называл каждое название с таким лицом, как будто сдерживал рвоту. — Они все носят разные имена, но каждый определяется одинаково: худший враг человечества. У этих штук нет того, что мы зовём жизнью. Как и подразумевает название, они нежить. Даже если зарежешь их, сожжёшь или нарубишь на мелкие куски, им стоит раз плюнуть, чтобы вернуться к жизни... Ага, вижу по лицу, что ты не веришь мне. Может, потому что думать о таких вещах по-настоящему жутко. Даже если этим монстрам оторвать лапы и разбросать их по округе, оторванные части приползут к телу и срастутся с ним. Такое зрелище довольно болезненно скажется на психике, но я уверен, хотя бы однажды ты увидишь это.

Муору наклонил голову вбок и ответил:

— Ну, я и так уже испугался настолько, что не засну... — Может, об этом не стоило беспокоиться, но кое-что сказанное Вороном расшевелило его любопытство. Прощупывая другую тему, он спросил: — Что там про конечности? Говоришь, монстры состоят не из одной только морды?

— Ага, у них бесконечное число форм. Но общее у них то, что они убивают людей. И ненавидят солнце. К счастью, эти существа совершенно не способны двигаться при солнечном свете. Что до остального... точно... в основном, чем они больше, тем сильнее. И согласно этому правилу, вчерашний монстр был довольно внушительным.

— ...Что... Правда?

— Как бы сказать, вещи вроде названий или внешнего вида не играют большой роли. Но ты должен запомнить, что для людей это худший враг... Другими словами, их можно назвать «естественным врагом» человечества. Эти штуки убивают людей, но не едят их. Они убивают. Понимаешь разницу?

Муору медленно кивнул, почувствовав стыд. Даже если не брать в расчёт ложное обвинение, когда речь заходит об убийстве, его солдатская натура вне конкуренции.

Как только Муору заметил, что Ворон задумался, загадочный собеседник внезапно принялся рассказывать неприятную историю.

— Вот пример, хотя он покажется тебе неприятным... Допустим, ты запрёшь льва в клетке с громадным, сытным кротом. Когда лев проголодается, как бы крот ни сопротивлялся, через несколько минут его съедят. В противном случае лев умрёт от голода. Но что если лев сыт? И если в ту же клетку пустить полудохлую лошадь? Конечно, в такой ситуации крот сразу не погибнет.

— Эээ, что ты пытаешься сказать?

— Единственная причина, толкающая хищников на такое трудное дело, как охота, заключается в том, что они вынуждены это делать ради собственного выживания.

Как было сказано ранее, хищники занимаются таким трудным делом, как охота, лишь ради выживания. И по этой логике, если домашняя кошка получает еду от хозяина, она вряд ли украдкой проползёт в соседский дом и будет ловить там мышей.

— Люди... убивают себе подобных, — сказал безучастно парень, свесив голову.

— Точно, но по большей части они не преследуют какие-то особые цели. — Где-то в голосе Ворона прозвучала нотка симпатии. — Конечно, в нашем мире есть большое количество людей с чёрствыми сердцами, и в результате происходит множество печальных событий. Однако немногие люди убивают лишь из-за собственного желания убивать.

— Ага, это ведь безумие? Эти люди и не люди вовсе — они чудовища.

— Именно так. Как раз поэтому штуки под твоими ногами тоже бесчеловечные монстры.

Муору ответил молчанием.

— В любом случае, из-за этих ублюдков люди в течение тысяч лет не могли развивать свою цивилизацию. Даже если кто-то что-то придумывал, то либо у него не было возможности рассказать, либо его убивали до того, как он мог поделиться своим открытием. И прежде всего, хотя знания помогли бы людям выживать, накапливать их было проблематично. Никто не мог расслабиться, зная, что посреди ночи появятся демоны и всех убьют. Дни, наполненные тёмным страхом, длились и длились, но каким-то образом людям удалось титаническими усилиями собрать и сохранить информацию для будущего.

Муору хотел возразить на последнюю часть, но продолжил молчать. Похоже, долгий рассказ Ворона подходил к концу.

— Соотношение сил между людьми и демонами изменилось, но это произошло триста лет назад. Тогда люди случайно наткнулись на способ победить этих бессмертных демонов. И потому последние двести лет мир в той или иной степени процветал. Собственно, прямо сейчас мы входим в эру процветания, какой ещё никогда не было.

Общее впечатление Муору об истории Ворона было несколько расплывчатым; возможно, ему требовалось время переварить новую информацию.

Этого стоило ожидать. Для заключённого — всего лишь молодого человека, родившегося бедным каменщиком, — люди, цивилизация, дьяволы, естественные враги и тому подобное было вне его разумения. К несчастью, на лице отразились все его чувства. Но прежде чем Ворон обратил на это внимание, парень сказал:

— Если подытожить... — Муору пригладил щетину. — Люди вроде тебя успешно сражаются с этими монстрами. Это ты пытаешься сказать?

Ворон удовлетворённо улыбнулся.

— Хорошо схватываешь. Хмм, похоже, ты можешь похвастаться наличием пары-тройки извилин, а не только мускулами.

— Отвянь. О, и кстати, это правда, что птицы забывают про благодарность родителям, сделав пару шагов из гнезда?

— Эй! Как грубо! Ты что-то путаешь.

Глядя на Ворона, обидевшегося на его слова, он видел лишь обычного подростка. Нельзя и думать, что городская малолетка смогла бы проделать весь путь до подобного места и после завела бы с ним подобный разговор. Плюс эта маска. Какой в неё заложен смысл?

Однако прежде чем Муору успел спросить про ближайший город, Ворон сказал: «Увидимся в следующий раз», как будто поговорил уже обо всём, о чём хотел.

Ворон по-птичьи спрыгнул с надгробия и по-детски замахал рукой, убегая прочь. Исчез он из виду так быстро, будто растворился прямо в воздухе.

Оставшись наедине с собой, парень вздохнул и положил подбородок на ручку воткнутой в землю лопаты. Глядя на вечерний свет заходящего солнца, он задумался о словах Ворона.

#

...Спустя три дня после объявления, что его расстреляют, смертник 367 явно пережил определённые перемены в своей душе, и эта мысль не давала Муору покоя. Но теперь уже не было ни времени, ни возможности разобраться в этом.

Но Муору кое-что понял, наблюдая за ним вблизи.

Насколько бы непосильной ни была задача, люди способны морально подготовиться, если располагают достаточным временем. По крайней мере, тот человек смог это сделать.

Быть может, глаза сосредоточенных только на своей кончине не выражают ничего, кроме необоснованной самоуверенности.

Наверняка существуют люди, которые думают, будто если человек собирается умереть, его решимость ничего ощутимо не меняет.

Однако, ступает ли заключённый к месту казни по своей воле, с выставленной вперёд грудью и гордо поднятой головой, как он привык ходить всю жизнь? Или он волочит ноги, вопя, плача и мочась в штаны?.. Такой разброс вероятностей доказывает, что решимость вносит существенное различие.

Но Муору сложно было сказать, кому повезло больше, смертнику 367 или ему. Конечно, эти монстры были не тем, с чем мог надеяться совладать такой крот, как Муору. Более того, его беспокойство росло, потому что не существовало никакого действенного способа убить этих чудищ.

И кладбище не служило непреложной клеткой.

Точно...

Что мне делать?

Лишь эти вещи стоило считать важными.

Хотя он знал о существовании монстров, вид на могилы нисколько не поменялся, так же как знание названия монстра и его истории нисколько не меняло реальность.

Что делать?

Что мне делать?

Чего я хочу?

— ...Лапу, — скомандовала девочка, и в ответ чёрная собака положила ей на белую ладонь переднюю лапу, размером почти с девичью кисть.

Когда солнце садилось, Муору вновь столкнулся с Мелией на кладбище... нет, он не столкнулся с ней, он с ней встретился. Эта встреча отличалась от их первой, когда он глядел на неё из ямы, или от второй, когда он убегал от собаки. В этот раз встреча получилась умышленной.

Даже если Ворон сказал правду, его задача копать могилы нисколько не изменилась. Для Муору не было большой разницы в том, копать ли могилы для людей или для чудовищ. И похоже, его работа не изменится до конца его жизни. Совсем... не смешно.

Я должен бежать.

Но в его нынешнем состоянии он посчитал, что собака, чешущая уши, представляет гораздо большую угрозу, чем те закопанные монстры.

Пока он глядел на Дефена, у него запульсировала нога. Хотя благодаря Мелии она не нагноилась, в данный момент побег был невозможен. Тем не менее, даже если в будущем он сможет пуститься в бега, это лишь повторит события прошлой ночи.

Плюс из кладбища вёл только один путь, так что тщательная слежка за ней в конечном итоге поспособствует его побегу. Если бы он загадал сейчас желание, он пожелал бы карту.

И тут вспоминается ошейник.

Не на чёрной собаке, а на его собственной шее. Хоть за последнее время он так привык к нему, что даже забыл, каким-то образом от него нужно избавиться. Хотя на нём написали всего лишь его номер заключённого, ошейник сам по себе кричал: «Я преступник!». Само собой, военная полиция и местные блюстители схватят его, чтобы отличиться перед начальством или коллегами. Однако по той же причине он не мог безрассудно расхаживать и перед обычными людьми: из страха, что те его сдадут.

Было бы здорово убрать этот ошейник с шеи, но люди, прицепившие его, хорошо понимали такое желание. И как результат, внутри кожаного ошейника находилось уникальное волокно, названное «Ведьминой нитью». В течение столетий убийцы, мошенники и подобные им на постоянной основе использовали этот материал для различных целей. Она была тонкая, но прочная до такой степени, что даже высококачественными щипцами или ножницами её не разрезать.

И что ещё хуже, юноше сказали, что поскольку его приговор составляет более пяти лет, ошейник хирургическим образом соединили с его правой сонной артерией. Если какой-нибудь заключённый попытается сорвать ошейник, его сонную артерию разрежет «ведьминой нитью» так же легко, как варёное яйцо, — и жизнь его оборвётся. Убийцы, использовавшие в прошлом ведьмину нить в качестве удавки, гарантировали надёжность.

К счастью, в основном она не докучала Муору. Но попадались такие заключённые, которые не переносили смертельной нити, соединённой с их кровеносной системой... они сходили с ума и в итоге разрывали свои ошейники. Один из лысых врачей попытался запугать его во время операции заявлением, что это безумие уносит пять-шесть жизней в год.

Но даже если успешно удалить ошейник, его не покинет чувство отчуждения и безнадёги.

Его мать, отец и братья, наверное, живы, но это вовсе не означает, что Муору может вернуться домой. Тем не менее, хоть он и соврал бы, сказав, что не хочет их увидеть, прошло уже пять лет с тех пор, как юноша покинул дом, и никакая ностальгия его не одолевала.

Пока он рос, его то и дело игнорировали и обделяли любовью, так что сейчас он тем более не мог рассчитывать на их помощь. Более того, его возвращение после стольких лет не просто доставит его семье неудобство: скорее уж они предпочли бы всю свою оставшуюся жизнь никогда его не видеть.

Странно, но Муору это не сильно печалило. Вероятно, потому что в данный момент требовалось думать о гораздо более важных вещах. Или он попросту чёрствый человек. Тем не менее парень прекрасно понимал, что вмешательство в местные дела третьих лиц станет серьёзным нюансом.

И сперва... нет, его единственной опорой была Мелия.

Он понимал, что её окружала аура таинственности. Даже её личность скрывалась в тумане. Но вчера девочка дала ему лекарства, и хоть он и был заключённым, она не держалась от его места работы на расстоянии. Совершенно невозможно, чтобы она была плохим человеком.

Плюс, если он получит информацию от этой девочки, известной как хранитель могил, и если удастся с ней ещё немного посотрудничать, тогда его шансы на побег значительно возрастут.

Разумеется, он и она знали друг друга лишь в лицо. Так что, если Муору попытается спросить что-то типа «я хочу сбежать, поможешь мне?», не заручившись прежде её поддержкой, девочка точно отправит его обратно в лагерь для интернированных. Лучше всего каким-нибудь образом сначала снизить её бдительность. Если это удастся, Мелия в конце концов добровольно поможет ему.

Такие вещи, хм, как они называются? Эту фразу парень обычно не использовал, но как только она пришла ему на ум, он крепко сжал кулак. Точно, поймать на крючок.

Определившись с целью, Муору почувствовал, что намного лучше действовать, а не валяться на земле и ломать голову. Юноша вернулся ночью на кладбище и занял позицию, откуда мог застать Мелию врасплох и немного напугать её, но...

— Муору?

Опустившись к земле, девочка со светло-коричневыми волосами назвала парня по имени, при этом гладя собаку рядом с собой и неопределённо глядя в его направлении.

Услышав, как она его зовёт, он заколебался с ответом.

— Эээ... что... а, эээ, ничего, — заикаясь проговорил парень, и опять между ними повисла тишина.

Вовсе не ничего, Муору!

Юноша ударил себя за то, что не смог подобрать слов лучше. Его будущая свобода зависела от того, сможет ли он умело завладеть её вниманием или же она откажет ему.

Он подумал, не завести ли приятный разговор, каким он перекидывался со знакомыми солдатами вокруг лагерного костра. Но понял, что суть тогдашних шуток сводилась к бравадам ветеранов-танкистов, нахваливающих свои чудесные стволы.

Тихонько подобравшись поближе к нему, девочка загадочно посмотрела на парня, не способного ничего сказать, на его озадаченное лицо и его горло, с жадностью душащее все слова.

Её глаза были тёмными, как холодное море, но при этом их синева казалась настолько глубокой, что буквально засасывала парня в свою пучину.

И снова тишина. Но он ничего не мог поделать; девочка перед ним попросту не оставила ему слов.

Эти глаза уставились на него, ожидая речей, но его голова совершенно опустела, не впуская ни единой мысли. Мелия полностью отличалась как от офицеров военной полиции, лишь выполняющих свою работу с угрюмыми лицами, так и от Ворона, говорящего слишком непринуждённо: так, будто они хорошие друзья.

Потом он внезапно понял одну фундаментальную ошибку в своей предыдущей тактике.

Как именно он собирается цеплять девку на крючок?

Муору Рид, рядовой E-1, полевых кротов дел мастер.

В любое время, вне зависимости от погоды, кротам приказывали без отдыха рыть ямы. Лишь сносная прочность формы позволяла им ползти по пять километров, а то и больше. И они могли разобрать и прочистить свои армейские винтовки в мгновение ока.

Но он не имел понятия, как поймать на крючок девку перед собой...

— Мелия...

Вот в такое вылились его слова. Его обычная молчаливость позволила выдавить лишь это.

Юноша звучно сглотнул. Сколько я собираюсь нервничать? Он даже не думал, что глотание слюны издаст такой шум.

Наконец определившись с мыслями, Муору немедленно высказал слова, которые вроде бы где-то слышал: «Хочешь быть друзьями?»

Девочка несколько раз моргнула, затем слегка недоумённо спросила: «Что?»

Не следовало это спрашивать.

Провал. Все совершенно неправильно. Его лицо и голова стремительно покраснели, прям как в тот раз, когда он одним махом выпил крепкий спирт. Внутри зародился импульс немедленно выхватить пистолет, приставить к виску и вынести свои тупые мозги.

Пока парень подумывал, не упасть ли ему в обморок из-за мук невежества, девочка выглядела так, словно не поняла его слов, моргая снова и снова. Но затем, со скоростью падения песка в песочных часах, её щёки загорелись ярким багрянцем.

И, глядя в сторону от него, сказала: «Я... не могу.»

Впервые она что-то сказала, не глядя ему в глаза. Парень увидел, как мочки, торчащие из-под капюшона, тоже покраснели.

Странно, но хоть она ясно отказала ему, Муору почувствовал облегчение.

Смеясь над собой, он спросил: «Почему?»

Стоявшая к нему боком Мелия ответила: «Потому что я не понимаю. Когда говоришь друг, что ты имеешь в виду?»

— Ну... эээ, вряд ли я дам тебе точное определение.

Муору тоже отвёл взгляд и немного подумал, прежде чем пуститься в бессвязные объяснения.

— Друг, ну, эээ... это на шаг дальше знакомства... Это... взаимность? Просто... чтобы лучше узнать друг друга, двое людей стараются сблизиться... что-то в этом роде.

В общем, всё сказанное им Мелии приравнивалось к «Позволь мне сблизиться с тобой.»

Сгорая от смущения, Муору оказался не в силах продолжать объяснение.

Затем, словно перебирая идеи в уме, она молча наклонила голову. Томясь ожиданиями, парень глядел на прерывистые подрагивания тени от её подбородка в пятне света лампы, поставленной на землю.

Вскоре девочка подняла лицо, но не чтобы забрать назад свой отказ.

— Откуда ты, Муору? — спросила она его.

Спустя миг колебаний он ответил:

— Из лагеря для задержанных в Ракасенде.

— Ракасанде?

— Ага, это Восточное королевство. Никогда не слышала?

Ещё красная Мелия кивнула.

— Я никогда не покидала это место.

Муору на миг оторопел и, словно сквозь замочную скважину, уставился на её шею. Разумеется, никаких следов снятого ошейника там не было, потому её слова звучали малость неправдоподобно. Но в то же время это многое проясняло.

Я догнал. Её в самом деле изолировали от мира.

Из рассказа Ворона он поверил в одну вещь. До изобретения парового двигателя, другими словами, каких-то сто лет назад, лучшим средством передвижения были лошади. А кроме этого оставалось лишь идти пешком. В то время обычные граждане не могли помышлять о путешествиях. Именно поэтому они не только с меньшим усердием отправлялись в воевать, но часто вообще не покидали свои родные деревни.

Даже сейчас не редкость такие люди, живущие в глубинке или фермерской деревне...

Глядя на парня, девочка спросила: «Вот что, расскажи мне... из какого места ты прибыл, Муору?»

На какое-то время они пустились в разговоры, и лишь свет лампы мерцал между ними.

Мелия со всей серьёзностью слушала каждое слово Муору, но задавала вопрос, если проскакивало что-то ей интересное. И когда она спрашивала, юноша отвечал довольно неуклюже, даже по его меркам.

Муору разговорился так, словно как следует выпил. Он рассказал ей про город, в котором родился, про семью, про танки, про важность стратегического расположения траншей, про его любимые пайки, про правильное выращивание капусты...

О чём я говорю? Я не разговариваю о таких вещах с друзьями и, если на то пошло, вообще ни с кем.

Он не затруднялся с ответами на вопросы Мелии, но, ощущая её взгляд на себе, чувствовал странное смущение. Но одновременно его пронимал лёгкий страх.

Муору взял ветку, чтобы нарисовать на земле карту, и направил взгляд в небо, делая вид, будто предаётся воспоминаниям, но при этом не встретился с девочкой взглядом. Вот тогда он неожиданно для себя понял, как трудно выжать из неё слово.

Являясь превосходным слушателем, Мелия чудесно вписывалась в его план. Учитывая её заявление, будто она никогда не покидала кладбище, Мелия порой не понимала всю ценность некоторых его историй. И хотя объяснения парня были сложными, Мелия показывала хорошую способность улавливать суть того, что он пытался донести.

Но ей потребовалось приложить небольшое усилие, чтобы уяснить понятие «одомашненные животные».

Он рассказал ей о том, как полевые кашевары зажарили целого поросёнка для него и других солдат как угощение по случаю победы. Муору припомнил аромат животного жира с приправами и понял, сколько слюны успело скопиться во рту без его ведома. Но Мелию не интересовал запах еды или как её приготовили; она проявила больше интереса к сказанному им далее.

— А ту «свинью» потом правильно похоронили?

— Нет... наверно, пустили кости на бульон.

— Бульон?

— Положили кости в большой котёл и долго тушили их. В итоге они превратились в месиво.

— Ты даже ел трупы? Это... ужасно, — грустно пробормотала она.

Но одомашненные животные не думают, что это ужасно, они вообще ни о чём не думают.

Приложив большие усилия, Муору постарался объяснить. Каким-то образом он пытался убедить Мелию, что животные существуют для того, чтобы их растили как домашний скот с целью съесть (или убить), но нужные слова никак не выходили. Для него это была обыденность, ничего не выходило за рамки нормального, но он никак не мог подобрать слова, которые заставили бы её понять.

Разговор внезапно уходил в сторону, прежде чем он это понимал. Некоторые безумные вопросы девочки уводили тему беседы в неведомое русло, потом, из-за его недопонимания, разговор менялся в диаметрально противоположном направлении, и ни с того ни с сего они возвращались к первоначальной теме.

И даже если он находил, как выразительно сказать что-нибудь, слова внезапно ускакивали за тридевять земель... Так и продолжалось, пока разговор снова не сходил с рельс, подобно машине с раздолбанным коленчатым валом. В итоге ему так и не удалось устранить сумятицу в её голове.

Однако, благодаря резким сменам курса, их разговор продолжался без резких пауз. Муору это показалось удивительным...

— ...Думаю, в общих чертах я понимаю, — сказала она, поднимаясь на ноги. Луна в гуще далёких облаков к тому времени уже достигла середины неба.

Плавные контуры девочки показались странно напряжёнными. Выглядело это в точности так, словно она открыла для себя некую шокирующую истину.

— Тьма, она не существует в том мире, откуда ты пришёл, да? — Вновь с губ девочки сорвалось вчерашнее словечко.

Он с трудом понимал смысл, который она вкладывала в это слово.

— Точно, — пробубнил он.

Парень посмотрел на Мелию.

Девичье лицо, скрытое капюшоном и понуро смотрящее в землю, в тусклом лунном свете казалось Муору столь красивым, словно спустилось с небес.

Глядя на неё в тот момент, Муору был не в силах твёрдо стоять на ногах, и это не имело никакого отношения к раненой ноге.

И хотя она никогда не показывала на лице этих эмоций, в глубине её спокойных глаз плескалось смятение, сотрясающее самые основы её души.

Прямо как шок, который он испытал, узнав о существовании того монстра.

Идея существования мира без того монстра так же шокировала девочку, живущую здесь так долго.

Эти двое были очень похожи, и как раз поэтому абсолютно разные. Прям как солнце и луна, которые никогда не врежутся друг в друга. Их разобщение продиктовано свыше.

Над бесчисленными надгробиями подул прохладный летний ветерок, знаменуя наступление поздней ночи.

— Мне пора идти, — сказал Муору, рывком поднявшись на ноги. — Завтра я опять буду с самого утра копать ямы.

Мелия кивнула ему в ответ.

— ...Увидимся, — сказал парень, опять ожидая лишь кивка.

Но не последовало даже его.

1. ↑ Для слова «раб» в японском оригинале было написано [オリッド/oriddo]. Позже, когда парень впервые встречает Ворона, это объясняется как часть старого сленга, используемая рабами-гребцами на галерах (гребные военные корабли с одним рядом вёсел и двумя-тремя мачтами с треугольными и прямыми парусами, которые использовались в качестве дополнительной движущей силой). Также возможна комбинация слов «гребец» [オール/ouru] и «раб» [どれい/dorei].
2. ↑ Раздражение кожи, развивающееся вследствие повышенного потоотделения и замедленного испарения пота.
3. ↑ Муору — японский вариант слова mole (крот).