Глава 1

С какой стороны ни глянь, пение не входило в список достоинств Муору.

Размахивая лопатой, он напевал какое-то подобие песен, начиная от популярных мелодий, слышанных им по радио, до ритмов маршевых напевов. И поскольку никто не слышал его, юноша пел те слова, какие хотел; что тут сказать, пел фальшиво и порой даже выдумывал новые фразы.

Хоть голос его звучал и громко, он растворялся, не покидая безлюдное кладбище.

Пение было ему единственной отдушиной, позволяющей забыть о том, что он будет всю жизнь батрачить в компании трупов. И хотя Муору продолжал копать ямы, он оставался бодрым духом, как будто вернулся в прошлое, а если более точно — то на месяц назад.

Единственное, чего ему недоставало по сравнению с тем временем, были люди, с которыми можно спеться. И шлема.

Парень стал привыкать к своей короткой лопате и ошейнику, который не отделить от шеи, но теперь он начинал замечать лёгкость на макушке.

Что бы я ни делал, мне больше никогда не заиметь шлем.

Казалось, что на таком спокойном кладбище не может возникнуть необходимость в нем. К тому же этого явно не хватит для защиты от монстра. Но от чего-то Муору очень нравились все эти шлемы. Они навевали воспоминания о том, как он и его сослуживцы, все одного возраста и звания, впервые потрогали винтовки и принялись хвастаться будущими подвигами. Глядя на тех парней теперь, трезвым взглядом, он припоминал, как они все носили шлемы целый день и даже когда пошли спать.

С тех пор, особенно во время военных операций, он никогда не расставался с ним, даже если врага не было в радиусе нескольких десятков километров. Муору признавал странность своего поведения, но шлем, защищающий самую ценную часть человеческого тела, давал некую надежду и чувство безопасности. Став копателем могил, он разорвал на куски простыню и намотал её на голову, чтобы избежать солнечного удара. Но ткань совершенно его не удовлетворяла.

— Уважаемый Заключённый, благодарим вас за упорный труд. — Выйдя из-за спины Муору, старик прервал его песню. — Вы выглядите сносно, несмотря на увиденное.

Дарибедор окатил юношу таким взглядом, словно проверял реакцию животного на экспериментальный препарат.

Парень слегка насупился. Его правая нога была замотана с виду пожелтевшими и грязными бинтами, которые пропитались вытекающими из раны физиологическими жидкостями...

Потом он припомнил девочку, которая оказалась под ним, когда он в панике сбил её с ног.

— Наоборот, вы стали работать ещё лучше и быстрее. Это хорошо.

— Ну, не то чтобы мне не любопытно, — сказал Муору. Попытавшись затем вынудить из разговора хоть что-то, он продолжил: — Например, эти штуки... откуда они явились?

— Откуда... ещё один философский вопрос. — Рот старика дёрнулся, изобразив неприглядную улыбку. — Вы явно не задавались вопросом, откуда явились люди. А ведь эти вопросы по сути тождественны.

— Большинство из женского живота, — сострил юноша, но мистер Дарибедор нисколько не развеселился.

Даже не пытаясь скрыть недовольство, Дарибедор зашагал обратно к поместью и сказал следующее: «Что ж, я понимаю, почему вы не боитесь их. Это из-за тех людей, которые так часто посещают кладбище. Хоть звучит не очень обнадёживающе, но лучше всего ограничить ночные прогулки. Если вы умрёте после всего, что сделали, возможно, это станет проблемой для этого места.

Ворон как обычно расположился на надгробном камне. И, услышав от Муору рассказ о Дарибедоре, насмешливо захихикал.

— Этот старик ужасен. Типа, сколько ни нанимай людей рыть ямы, как только они перестают мириться с монстрами, то становятся бесполезными.

Израсходовав всё своё терпение, Муору сразу проигнорировал многозначительный косой взгляд Ворона и спросил: «Вы знаете друг друга?»

Мальчик пожал плечами и ответил: «Что ж, честно говоря, я его ненавижу. Так или иначе, если мы с тобой умрём, он позаботится о нас на этом кладбище».

— ...Ты о чём?

— Я разве не сказал? Тут могут быть похоронены в том числе и люди, которые узнали о существовании демонов.

Муору слегка заколебался, вопросы стали наваливаться один на другой.

— Стой! Здесь похоронены не только монстры?

— Ты что говоришь, братец Крот? Разве сейчас ты копаешь яму не размером с человека?

...Именно так и было.

Он выкопал кучу ям, но со времени похорон того монстра ему не приходилось копать что-то такое же большое. Зная силу больших монстров, юноша не видел смысла спрашивать, были ли мелкие их представители более миролюбивыми.

Ворон продолжил:

— С чего, по-твоему, это место называется Братской могилой? Всё просто. Оно для людей и монстров. Название происходит из того, что здесь хоронят две эти несовместимые сущности... Но что касается людей, они сюда попадают только при определённых обстоятельствах. — На лице Ворона расплылась не по-детски саркастическая улыбка.

— Тогда... что можешь сказать про могилу, на которой сидишь?

— Думаю, она принадлежит человеку.

— Слезай. Сейчас же.

— Фи... — надулся Ворон, замахав ногами, и Муору пригрозил ему лопатой.

— Да, до чего же ты хороший парень. Совсем не похож на заключённого, — сказал Ворон, наступив на землю в сопровождении глубокого вздоха.

— С чего это?

— С чего что?

— Это как-то странно. Если учесть твои слова, эти чудища — естественные враги человечества? Тогда почему твои друганы хоронят их с такими почестями?

Лишившись удобного сиденья, Ворон скрестил ноги на земле. Как и положено детям, он уселся сразу же, не желая стоять ни одной лишней секунды. Нет, не совсем так. Хотя Муору и видел много раз его детскую внешность, иногда он о ней вовсе забывал, стоило мальчику о чём-то заговорить.

— Ты помнишь, что эти штуки бессмертны?

— Ага, — кивнул Муору. Ворон точно это говорил. «Эти штуки лишены того, что мы зовём жизнью. Как предполагает название, они нежить. Даже если зарежешь их, сожжёшь или нарубишь на мелкие куски, им не составит труда вернуться к жизни»...

Постепенно парень заметил, каким неприятным чувством полнились данные слова.

Читая перемены выражения его лица, Ворон продолжил:

— Точно, это довольно странно, да? Похороны — почести, которые отдаёшь мёртвым. Но при всём этом мы хороним здесь то, что не может умереть... Разумеется, оказывая им положенные ритуальные услуги, мы вовсе не симпатизируем им.

Муору сохранял молчание.

— Как ты догадался, эти «охотники» истребляли демонов. Так и есть. Охотники действительно сражались с демонами. Однако они не могли завершить свою работу.

Вот, например, если бы люди из прошлого владели той же силой, какая есть у «охотников за демонами» с их современными винтовками, то уже тогда человечество обеспечило бы себе такое же процветание, как мы наблюдаем сейчас.

Точно, Ворон несомненно это говорил во время предыдущей беседы. Он сказал, что существование монстров выступает в качестве препятствия для развития цивилизации.

— Мы, люди, не можем убить этих существ. Что ж, если им повязать голову и лапы, они больше не смогут никого схватить. Но это лучшее, на что мы способны. К сожалению...

С угрызениями совести на лице Ворон прикусил губу.

— Стой, как раз поэтому это всё очень странно, — вставил замечание Муору. — Ты ведь на днях сказал, что люди нашли способ победить этих монстров?

— А, ага, способ у твоих ног.

— Значит, погребённые здесь звери вроде как бессмертные. Стало быть, ты не знаешь никакого способа уничтожить их?

— Ты не понял, что ли? Сюда погляди. — Ворон хлопнул по земле, словно играя в песочнице. — Эти существа обладают не только физическим телом. Если сковать их, они не смогут двигаться. Но даже если попытаешься их утопить в воде или закопать в яме, в конце концов они вырвутся из своей темницы и продолжат резню. А потом кому-то пришла в голову мысль похоронить их в человеческой могиле.

— ...Так ты говоришь, что после похорон они не могут вернуться к жизни? — спросил Муору, наконец-то уловив смысл того, что говорил Ворон.

Ворон кивнул и еле улыбнулся.

— Хотя я уже слышал твой вопрос: «Почему демоны не возвращаются к жизни, если их похоронить на кладбище», — ответа я не знаю. Даже великие умы не знают. Но если сказать просто, то эти демоны существуют в той форме, которую мы не понимаем. Поскольку они настолько отличаются от живых земных созданий, даже существуют рассказы о том, что они прилетели с луны. Тип, который первый попытался закопать их на кладбище... что ж, быть может, он планировал своего рода розыгрыш или что ещё.

— Отличный, наверно, получился розыгрыш, — озорно ответил Муору Ворону, несмотря на загадочное, печальное выражение на детском лице.

Скребя землю мизинцем, Ворон ответил:

— Что ж, это только моя гипотеза... Вероятно, если убитые ими люди затаили на них злобу, то связанные тут существа окажутся не в силах воскреснуть.

— Завязывай со страшилками.

— Тебя не сильно проняло?

— Не знаю, просто не люблю привидений, — убеждённо сказал Муору.

Ворон поднял лицо и раздул мягкие на вид щёки.

— Интересно... — Совершая это детское движение, он опять сказал такое, что не сказал бы даже взрослый. — Что ж... Даже с запечатанной силой их не сможет удержать любое кладбище. Это должна быть старая земля, обладающая силой; такая земля, которая находится под присмотром людей и которая долгое время продолжает служить в качестве противопоставления колыбели. Вот такая земля может стать для этих существ вечной тюрьмой.

Прям как это место...

Вспоминая давящую атмосферу, которая окутала его в момент прибытия сюда, Муору спросил:

— Неужто такое жутко важное место как раз тут?

Ворон засмеялся.

— Ага, такое важное место именно тут. И, конечно, существуют другие кладбища, предназначенные для уничтожения демонов. Как раз в связи с важностью этой задачи необходимо перестраховываться. Если было бы только одно место, как, например, это, и если бы его разрушили, тогда эти демоны вернулись к жизни, а мы остались без последнего средства борьбы с ними.

...Что ж, по большей части другие места замаскированы, и обычным людям запрещено туда ходить, чтобы обезопасить от той жуткой правды, погребённой под землёй.

Это многое проясняет, вот почему никто не посещает это кладбище.

Тот факт, что сюда не заявляются обычные люди, уменьшал его шансы вынюхать лазейку для побега. К тому же...

— Это странно, но... — Хотя он понимал слова Ворона, Муору сейчас беспокоился кое о чём другом. — Где-то сотню-другую лет назад люди жили в страхе, не зная никакого способа одолеть этих монстров, так? Если это правда, почему далеко не все люди прознали об их существовании? По крайней мере, я и моё ближайшее окружение не должны были быть настолько тёмными в этом вопросе.

— Это просто. Тебе не нужно было знать, — сказал Ворон, быстро закивав, словно давая поспешное обещание. — Утратив бессмертие, они стали редеть числом гораздо стремительнее, чем в прошлом. Интересна одна вещь — демоны словно поняли своё невыгодное положение. Теперь они не просто воздерживаются от охоты или выманивания людей, они вообще не показываются им на глаза. И мы всеми силами исследовали эту тенденцию. Число монстров не растёт. Можно сказать, их бессмертие — это своего рода их слабость. Возьми для примера армию: какой бы сильной она ни была, без снабжения её сила в миг растворится.

— Ага, это точно.

Аналогия Ворона оказалась простой для понимания, и предводитель кротов ответил низким кивком.

Строго говоря, армия состояла из людей, и монстры — это нечто совсем другое, но в обоих случаях ослабление суммарной мощи приведёт к неспособности восстановить силы. И вскоре после этого положение в их рядах будет становиться всё хуже и хуже.

— Ага, вот так, — продолжил Ворон. — После всех наших усилий сократить их численность нападения демонов стали гораздо более редкими. Были разработаны газовые и электрические лампы, так что теперь даже после захода солнца возможно поддерживать привычную дневную жизнедеятельность. Пока люди опасаются таящейся во тьме угрозы, этот страх будет влиять на индустрию и экономику. И как результат, страны посчитали предпочтительным сохранить монстров в секрете. Зови это тьмой, живущей во тьме.

Муору, ещё не полностью убеждённый этими объяснениями, кусал губу. Ворон их продолжил:

— Потому не считай ложью, что мир ничего не знал.

— Ха? Правда?

— Что ж, позволь спросить, каково тебе было в первую ночь на кладбище? Ты ведь не испугался? Почему?

— Ну, насчёт этого... потому что, когда я был маленький, мать, ужасная тётка и все кому не лень запугивали меня. Они рассказывали о штуках, которые приходят с кладбища ночью, призраки, злые духи... зомби и тому подобное.

— Видишь? Разве это не те самые существа, которые вредят людям? Похоже, посвящённые демонам истории немного изменились, вместе с тем, как этих демонов кличут.

Тут Ворон хихикнул.

— Что ж, из-за неслыханного уровня секретности стало сложно просто найти кого-нибудь, кто может копать ямы на кладбище, и чтобы он при этом не лишился рассудка. Раз уж человека отправляют на кладбище, то он обладает определёнными качествами.

— Качествами?

— Спокойно переносить ситуацию, в которой естественный враг человечества приближается к тебе на вытянутую руку. Иметь крепкие нервы. Говоря проще... стойкость.

— И вовсе я не стойкий, — решительно сказал парень.

— Что? Понимаю, ты пытаешься сказать, что обделён такой силой воли, как у меня, но тебе ни к чему скромничать.

— И вовсе я не скромничаю. По большому счёту, думаю я о себе вон как. Если бы я был по-настоящему стойким, тогда я бы не... — юноша прервался и отвёл взгляд. — Нет, ничего.

— Что... что ты говоришь?

Ворон настаивал на том, чтобы Муору высказал несказанное, но парень с печальным видом упорно держал язык за зубами. Он не показывал своё истинное лицо, прямо как крот, роющий норы под землёй.

В итоге мальчик рассвирепел и показал раскрасневшийся язык парню во всю его длину.

— Глупый братец крот! Это ты пытаешься выглядеть лучше, чем ты есть? — кричал Ворон так, словно ему доставляло удовольствие принижать его. И затем Ворон ретировался так же внезапно, как и появился.

Муору издал тяжёлый вздох. После ухода мальчишки он остался на кладбище один, и солнце достигло самого зенита.

Хотя пением парень мог запросто сменить себе настроение, оказалось, что вместо песни с его губ всё чаще и чаще срываются охи-вздохи.

Честно говоря, юноша считал себя вполне стойким. А что до военных, хоть это и была кучка лоботрясов, полагающихся исключительно на мускулы, лишь изредка он мог назвать их стойкими.

Однако его уверенность в собственной крутости стремительно растаяла, стоило ему появиться на этом кладбище. И вот теперь ему нужно было сказать малолетнему на вид Ворону, что тот неправильно всё понимает.

Муору опасался ночной тьмы.

От самого существования этих монстров он уже начал терять рассудок.

Недавно его беспокоило, что девочки-хранителя могил нигде не видно...

...И что она теперь должна его ненавидеть и бояться.

Это можно понять, думал Муору, пытаясь дать оценку собственным эмоциям.

Вполне естественно тут заволноваться. Эта девочка — моя важная... моя важная опора для побега отсюда.

Раньше, когда он пустился в дикий бег — когда попросил её стать ему другом, — юноша чувствовал, что способен довольно неплохо вести разговор. Но с тех пор он вовсе разучился реагировать. Либо зависал, бесплодно перелопачивая содержимое своих мозгов, либо упирался в стену её отказа.

А что до Мелии, она всегда задавала ему столько вопросов, сколько успевала, а сама ответить на большую часть вопросов парня не могла, что Муору считал нечестным.

«Почему она показывает лицо только ночью?», «Чем именно занимается хранитель могил?» — когда он вываливал на неё подобные вопросы, она делала озадаченное лицо и мотала головой.

Когда парень видел у неё такое выражение, в нём росло беспокойство, неужели она его и в правду ненавидит. Однако будь это правдой, она бы не стала встречаться с ним тет-а-тет каждую ночь... Стало быть, рано или поздно настанет день, когда она заговорит со мной? В самом ли деле этот день настанет?

Но при взгляде из нынешнего положения этот день представлялся несравненно далёким.

Вот блин, и кого Ворон называл стойким?

Муору засмеялся. Такие вещи были сущей нелепицей. Если бы он действительно был стойким, как на него наговаривают, он не оказался бы в такой ситуации, когда ему не удаётся успокоиться из-за мыслей о дивчине.

В любом случае, хоть она не дала ответа на предложение дружбы, ему удалось узнать её возраст. В её жизни прошло четырнадцать лет. Плюс он разузнал много всякого разного, например, что она любит спелые яблоки и ненавидит дождь, от которого пачкается её одежда.

Тем не менее эта девочка до сих пор не стала ему другом. И они никогда не договаривались встретиться в определённое время или в определённом месте.

И в результате, с наступлением ночи Муору вышел на кладбище, чтобы найти её.

Может, успеха он и не добился, но время, потраченное на её поиски, вовсе не казалось прошедшим зря. Ему это даже казалось весёлым, хотя парень не мог точно сказать почему. Кладбище, которое поначалу устрашало его в ночное время, теперь перестало быть для него проблемой. Фактически, теперь ему хватало одних только звёзд, чтобы идти. Способность людей адаптироваться невероятна.

Но кладбище было запредельно огромным, и даже привыкнув к надгробным камням и деревьям, раскинувшимися словно до горизонта, он затруднялся сказать, где сейчас находился. Первым его ориентиром стало гигантское дерево, росшее, по грубой оценке, в центре кладбища. Держа в голове обратный маршрут до дерева, парень отправился на поиски Мелии, но даже исходив все кладбище, этой ночью найти её не удалось.

Он подбирал гальку и мелкие ветки, продолжая идти, и когда ноги устали, его внезапно потрясла одна идея. Юноша подозвал Дефена, следующего за ним на небольшом удалении.

— У тебя ведь отличный нюх? Не окажешь мне любезность и не поищешь её?

По большей мере он шутил, прося об этом, но вскоре ему показалось, что собака шмыгнула носом, а потом повернулась всем телом и сиганула в темноту. Не собираясь стоять пнём, парень последовал за ней.

И этой ночью Мелия сидела прямо под гигантским деревом, обхватив колени.

Похоже, она пряталась в тени корней и не заметила его появления. Дерево было настолько большим, что потребовалось бы пять мужчин, чтобы обхватить его. И виднеющиеся из земли корни были настолько толстыми, что скрывали фигуру присевшей девочки.

Парень почувствовал, что если сейчас позовёт сидящую там девушку, то это будет первый раз, когда он станет инициатором их встречи.

Наверно, она всегда сама искала меня, думал юноша, представляя себе такую приятную вероятность.

Муору умышленно громко топал своими башмаками, приближаясь к девочке, и та ошарашенно спрятала руки за коленями.

— Привет, что делаешь?

На лице Мелии читалось явное волнение. Она была словно ребёнок, попавшийся за нелицеприятным делом.

Муору посмотрел на её ноги. Но не потому, что подумал о чем-то пошлом: колени девушки прикрывала её накидка, и она что-то прятала за ними.

...

…Тишина.

Ужасно неловкая тишина так и продолжалась, сковав парочку по рукам и ногам. Было ясно как день, что для неё эта встреча вышла на редкость неудобной. И абсолютно естественным образом эти отчаянные попытки девочки что-то спрятать только будили в нём ещё больше любопытства. Парень даже призадумался, насколько она его возненавидит, если он поднимет ей ноги.

Конечно, я не могу такое с ней сделать.

Юноша не знал, насколько ей хватит терпения продолжать в той же манере, но в итоге она словно бы сдалась, свесила голову и вытащила из-под колен загадочный предмет.

Обе ее ладони занимала матовая глыба тёмно-чёрного цвета. Помимо цвета, она обладала неидеально сферической формой персика, а на вершине виднелось что-то похожее на следы зубов. Если бы эта штука была тем, чем выглядела, то это оказался бы какой-нибудь сгнивший фрукт, но...

Муору тут же схватился за грудь. На него нахлынули воспоминания, словно ворвавшийся без стука гость.

У него на глазах кто-то попал под взрыв, и неизвестный человек в военной униформе упал на спину.

Ему разорвало голову вместе с ключицей, но под ней Муору видел упорно бьющееся сердце.

А что до глыбы в руках девочки, это был пульсирующий кусок чёрной плоти с отметинами зубов, выглядящий в точности как то сердце. Совершенно... совершенно одинаково.

...Это был орган или что-то подобное?

— Что... это? — задрожав, спросил Муору.

Однако свесившая голову Мелия тихо сказала: «Я не могу...»

Он понимал. Даже если она собиралась ограничиться этой фразой, парень знал, что она имела в виду. В общем, послушав неделю, как она использует эту фразу для ответов на различные вопросы, он понимал это как способ сказать «не спрашивай меня об этом».

Намерение, скрытое в её отказе, превратилось для него в бездонную пропасть, на краю которого юноша сейчас балансировал. А на противоположном краю находилась девочка. Но, пытаясь перебраться на её сторону, он понимал, что сколько бы земли он ни накидал в бездну, эту пропасть никогда не удастся заполнить.

Мелия поднесла чёрный фрукт обратно к губам, двигаясь исключительно медленно, словно парня рядом не было. Затем она принялась есть.

Глядя на её неказистый рот, Муору спросил: «Вкусно?»

Он не ждал от неё ответа, но девушка медленно покачала головой, зажав фрукт в зубах.

Сегодня она вела себя странно, даже для неё. И хотя ей в жизнь не удастся отвесить комплимент за изящные манеры, Муору впервые почувствовал, что девочка явно избегает его.

«Я тебе мешаю?» — думал спросить он, но единственной вещью, ушедшей с его открытых губ, стало...

— Ну, дай скажу кое-что.

Точно. Она рассматривает его как надоеду. Юноша так это понимал.

Но хоть он и понимал, услышать это воочию было слишком неприятно, поэтому он совершенно обессилел.

Навалившись спиной на ствол дерева, парень не проронил ни слова.

И, всё ещё держа фрукт во рту, девочка с печальным видом замотала из стороны в сторону головой.

Глава 2

Над водной гладью мельтешили мухи.

До данного момента парень этого не замечал. Ему почудилось, будто насекомых он видит впервые с тех пор, как пришёл на кладбище. Это-то и удивляло, ведь следует учесть тот факт, что незадолго до прибытия сюда не прошло и дня, когда бы он не видел назойливых насекомых.

— Где бы ни собирался народ, туда непременно слетятся мухи и торговцы. — Он забыл, кто это сказал, но словно в подтверждение этих слов вокруг одной большой семьи, отправившейся в путешествие, мухи кишмя кишели.

Насекомые в местах дислокации армии без еды точно не останутся. Выбирать они могли из лошадиных и людских экскрементов, выброшенной еды, мусора и трупов. По стечению обстоятельств, кроме рытья траншей, в обязанности кротов входило также рытьё ям для заполнения их всем этим добром.

Военный лагерь, отказывающийся сдаться на милость шумным мухам, сдавался на милость местным торговцам, которые покупали у офицеров право прохода.

Человек, отправленный гильдией торговцев, располагал телегой, полностью загруженной такой роскошью, как табак, алкоголь, шоколадные батончики, газеты, игральные карты, обереги против пуль, солнечные очки и смена нижнего белья. Словом — всё то, что хорошо расходится среди солдат, ставших лагерем.

Особенно лихорадочными были дни сразу после зарплаты или когда торговцы привозили эротические фотографии знаменитостей. В обоих случаях между грубыми, некультурными мужланами начиналась потасовка, поэтому сюда направляли военную полицию, чтобы предотвратить драки и удержать людей в строю.

Другим, не менее интересным, делом были сопутствующие товары. Хотя клиенты на сто процентов состояли из мужчин, среди товаров в телеге встречались даже туалетная вода и губная помада. Как на это ни смотри — совершенно женское барахло. В зависимости от телеги кто-то продавал даже аксессуары для одежды.

Естественно, Муору долгое время не мог понять, что это за солдаты такие, которые покупают и используют такие вещи. Но однажды тайна раскрылась, когда он наткнулся на одного из своих офицеров, приобщившегося к жалованию. Улыбающийся офицер прикупил какие-то серьги. Затем он направился от телеги прямо к палаткам, установленным в задней части лагеря.

Разумеется, покупать разрешение на торговлю во время военной кампании не было правом исключительно гильдии торговцев. Также там была палатка под названием «Дамские услуги», сшитая из расписанной цветами ткани, что сильно отличало её от палаток солдат.

Муору не ведал о намерении своего офицера, но посчитал, что аксессуар был нужен для подката или типа того.

Даже если и так, телега того торговца не приезжала на это кладбище, и даже будь оно иначе, Муору обитал на финансовом дне. Плюс, он не мог себе представить, чтобы Мелия обрадовалась таким подаркам, как губная помада или парфюм.

Ну, может, тут проблема чисто с моим воображением.

Эта девочка отличалась от обычных женщин, это понимал даже Муору, спускавший своё военное жалование на самокрутки или глоток алкоголя.

И прознав о его проблемах, Ворон добавил: «Сердце скелета».

За миг до этого заявления рассеянный Муору показушно сетовал на то, что ему не удаётся сблизиться с Мелией, а с виду бездельничающий Ворон решил с ним это обсудить.

Чем больше он размышлял об этом, тем больше думал о возможно допущенной ошибке. Для Ворона, относящегося к тем людям, которые выплёскивают всю свою энергию, если увидят шанс повеселиться, данная тема была идеальным способом поиздеваться над парнем.

— Вот оно что... это ты тогда отказался рассказать мне, — прожужжал Ворон, не скрывая ехидной улыбки. — Вот тебе на, я всё ждал, когда ты заговоришь со мной об этом. Наш крот заинтересовался противоположным полом!

Хм, похоже, Ворон на подъёме.

Ворон всё понял не настолько неправильно, чтобы его стоило поправлять. Муору сближался с Мелией исключительно ради побега, ни больше, ни меньше. Однако, если он попытается указать на это недопонимание, то станет ещё более желанной целью для издёвок, ясно как день. Хотя он не любил лишние хлопоты, тут он мог лишь смириться с недопониманием.

— Что ж, помимо подарков фундаментальное значение имеет восхваление её хороших качеств. Например, если бы я получил комплимент о своих волосах, то стал бы счастливым.

Никто не спрашивает про тебя.

Сдержавшись от резкого ответа, Муору стал воображать себе это. Представил девочку, она заговорила с ним. К счастью, он мог сделать ей комплимент о целой куче вещей. И поскольку дело происходило у него в воображении, слова совсем не путались. Привет, Мелия, твои волосы прекрасны, как и всегда. Спасибо, Муору. Так радостно это слышать.

— ...Нет, не выйдет. Она точно не обрадуется.

Ворон направил на хмурящегося парня взгляд, полный симпатии.

— Да уж, да уж, малышка Мелия, да? Я могу сюда приходить только днём, потому никогда не встречал её, но она производит впечатление трудного человека.

Чистая правда. Тем не менее парень не мог просто так взять и сказать что-то типа «ты ведёшь себя безрассудно, так что прекрати». Может, на деле он хороший парень, думал Муору, не ведая правды.

...Отчего-то кажется, что я уже опускаю руки.

Затем, вместо того чтобы успокоить его, Ворон сказал кое-что странное:

— Хмм, в этом есть смысл. Другими словами, у той девочки может быть сердце скелета.

— Сердце скелета? — спросил в ответ Муору, не утруждаясь лишними раздумьями.

Глаза Ворона внезапно сузились, и он заговорил чарующим голосом, словно он всамделишный гипнотизёр.

— Попробуй-ка представить содержимое груди скелета, где некогда плоть переплеталась с костями. А за белыми рёбрами...

Ворон внезапно свёл руки вместе, словно собираясь воскликнуть.

— Пустота, — продолжил Ворон.

Муору выдохнул, словно его толкнули в грудь.

— Ты о чём вообще?

— Не только лишь уши повинны в твоём непонимании.

Ворон положил руку на грудь и заговорил загадочным, мистическим голосом:

— Думаю, даже ты это испытывал. Ты ведь чувствовал, как сердце выпрыгивает из груди, когда слушаешь что-то удивительное или шокирующее? Точно, если спросишь меня, самые важные слова затрагивают гораздо более глубокие уголки сознания, нежели его поверхность. Но дивчина, о которой ты думаешь... Не похоже, чтобы она была наделена такими чувствами. Что бы ты ни сказал ей, твои слова не достигнут её сердца, словно его у неё нет.

Слушая это, Муору неосознанно прикусил губу.

— Эй, эй, не расстраивайся ты так. Это всего лишь моё собственное, субъективное мнение. Ведь может так оказаться, что она попросту обделена социальными навыками?

— Если так, то здорово. Но у меня такое чувство, что всё бесполезно, как бы я ни старался.

Смеясь над робостью парня, Ворон сказал:

— Что ж, давай проверим, есть у дивчины сердце или нет.

— Чё?

Девочка является человеком, потому она по определению не может обойтись без сердца. Выражение «сердце скелета» должно быть просто аналогией. Но Ворон всё равно сказал, что нужно это проверить... заявление, которое полностью озадачило Муору.

— Да, так что закрой глаза, — сказал Ворон, и Муору неосознанно подчинился.

Затем мальчик, словно произнося заклинание, сказал:

— Вот, попробуй представить её левую часть груди. Под одеждой, под нижним бельём, кожей, плотью, костями, под всем этим. Там правда есть сердце? Не стоит ли нам проверить? Как, можешь ты спросить? Что ж, это просто. Коснись её непосредственно своей ладонью, и если почувствуешь стук, то всё в порядке. Но учти, если снимешь с неё одежду и выставишь напоказ её возвышенности, ты можешь войти во вкус...

— ...

Ворон ухмыльнулся и тыкнул пальцем Муору в лицо.

— Ох, братец Крот. У тебя кровь из носа. Похоже, ты вообразил что-то пошлое.

— По... по... пошёл в задницу, придурок! Вовсе я о таком не думаю! Я тебя сейчас зарою! — закричал Муору, прикрывая рукой область ниже своего носа, что лишь заставило мальчишку рассмеяться.

— Ого, как интересно. Ты впервые ответил мне так бурно, братец Крот!

Было ошибкой обсуждать это с Вороном.

...Ну, не то чтобы тут имелся кто-то другой, кто мог поговорить с ним о Мелии.

В итоге Муору узнал, что и с подарком ничего не выйдет, и комплименты она вряд ли поймёт. В связи с этим он должен был сделать такое, что она по крайней мере не ненавидит. Слишком уж робкие мысли, но сейчас парень мог прийти лишь к такому решению.

Рядом с обветшавшим загоном, где он спал, был резервуар, который раньше служил поилкой лошадей.

Проснувшись раньше обычного, Муору отправился туда, заполнил старое треснувшее ведро водой и вылил его себе на голову. Посреди застоявшейся воды плавали комариные личинки, но парень не заметил их, погружая ведро обратно в воду и повторяя проделанное действие.

Вода была тёплой и отдавала плесенью, но прекрасно бодрила его рассеянную голову.

— Слушай, братец Крот, ты даже в самом чистом варианте покрыт толстым слоем грязи, — сказал Ворон ранее, передавая ему лезвие для бритья. — Хотя бы когда не копаешь ямы, не забывай о надлежащей гигиене. Как бы ты ни скрывал свою истинную сущность, ни одна дивчина не заинтересуется тобой, если не будешь чистоплотным.

Ворона это совершенно не касалось. И вообще, есть ли люди, которых заботит грязь на кротах? Не говоря уже о девушках...

Тихо жалуясь на Ворона, любящего кидаться намёками, Муору тем не менее брил бороду и тщательно счищал с тела нечистоты.

Далёкое восточное небо начало светлеть, но солнце ещё не показало лица. С другой стороны едва виднелась луна.

Неплохо было бы надеть одежду после просушки, но за неимением прочих дел он почувствовал себя немного потерянным.

У него ещё было время до начала работы. Однако помаявшись с водными процедурами, он уже не мог затащить себя обратно в постель. Потому юноша приказал ногам вести его к кладбищу.

Как там Мелия? Внезапно всплыл в его разуме такой вопрос. Он всегда уходил спать раньше неё, потому даже не знал, в какое время она уходила с кладбища. Эта девушка до сих пор охраняет могилы? Муору топал с такими мыслями на уме. Но даже если они сейчас столкнулись бы, юноша понятия не имел, о чём с ней поговорить.

По пути от загона до кладбища он никак не мог пройти мимо поместья. Парень как обычно прошёл рядом с чёрной железной изгородью, и в этот раз ему послышался звук воды, идущий со стороны сада.

В обычной ситуации юноша вот-вот подумал бы, что кто-то поливает растения, но потом он припомнил безжизненность местного сада, полностью лишённого клумб.

Он не сомневался, что это был водопровод позади резиденции. И парень беззаботно обогнул дом.

Там оказалась Мелия.

Она стояла на коленях посреди сада, в участке, покрытом асфальтом. Рядом находился тонкий столб с закреплённым на нём вентилем. К вентилю присоединили синий шланг, и белой ручонкой она держала его за середину, подняв над головой. С кончика шланга лилась вода и заливала всё её тело. И стоя к нему спиной... девочка была в чём мать родила.

Девочка смывала с себя грязь на самом рассвете, когда мир ещё не сбросил ночную мглу.

...А это не странно? Парень замешкался.

Её волосы, обычно скрываемые капюшоном, теперь спускались почти до талии. И эти мокрые, светло-коричневые волосы липли к её белой коже.

Абсолютно голой коже, от макушки до самых пяток.

...Странно, тут что-то не сходится... Почему с таким худым телом... с такой мягкой на вид кожей...

— Муору?..

Он не знал, почувствовала ли она его взгляд или нет, но в тот миг Мелия обернулась и посмотрела на него через плечо. Линии взгляда абсолютно беззащитной девочки и застывшего на месте парня переплелись сквозь железную изгородь.

Затем девочка выбросила шланг и закрыла свою маленькую грудь. Она опустила голову, и с её узкого подбородка, волос, локтей и других частей тела закапала вода.

— Пр... Прос...

В следующий миг из кустов раздался ужасный вой, и оттуда выпрыгнула собака. Прыгнула она явно с целью разорвать его на куски. Потому парень пустился наутёк, забыв об извинениях.

Никогда бы не подумал, что увижу там моющуюся Мелию, думал Муору, отчаянно двигая ногами.

Наверно, я сплю, как и всегда?..

Он мало в чём был уверен, но в одном совершенно не сомневался. Хотя увидел он её там случайно, теперь она возненавидит его ещё сильнее.

Глава 3

Пленник кладбища рыл ямы.

Это была его работа — его служба.

Размер ям обозначали четырьмя отметками на земле. Но по какой-то причине сегодня он отыскал лишь одну.

Может, это какая-то ошибка, подумал парень, осматривая землю у ног. Но другую отметку найти ему не удалось.

На краю кладбища надгробные камни, окружающие его, выстраивались не слишком плотно. Это контрастировало с равномерностью, характерной для остальной части кладбища; здесь могилы располагались нерегулярно.

Что это значит?

Постукивая по лопате на плече, парень уставился на отметину, нелепую в своём единственном количестве. Дарибедор ошибся? Парень поставил ногу на бессмысленный знак и оглянулся...

— ...

В этот момент он наконец заметил второй знак, вырезанный в земле, но находился он жутко далеко. Думая, насколько это нелепо, юноша пошёл проверить. Странно, размещён он был именно в том месте, где обычно делали третий или четвёртый знаки. И если указатель не был ошибкой, тогда эта яма вдвое превышала его первую яму, предназначенную монстру с гигантской головой.

Муору упал духом. Сколько сил потребуется, чтобы закончить эту работу?

Потом он ужаснулся. ...Насколько же этот монстр большой, раз понадобилась такая большая яма для похорон?

Парень не просто прикинул время и силы, необходимые для этого задания, он также понял ответ на свой второй вопрос. Чего уж там. Хоть чудище и будет меньше самой ямы, которую он собирался копать, она всё равно получится достаточно большой, чтобы вместить три танка.

«Монстры обладают бесконечным числом размеров, но объединяет их то, что чем они больше, тем сильнее». Он припомнил недавние слова Ворона и попытался взяться за работу. Неужели Ворон и те люди, с которыми он был, планировали драться с существом, способным поместиться в такую могилу? Если так, то лучше бы им молиться о собственной безопасности, учитывая заявление Ворона об их бессмертии.

Вздыхая, Муору вогнал лопату в землю и поднял первую порцию грязи. Точно таким же движением он зачерпнул ещё грязи, потом ещё, ещё, ещё...

И, несмотря на огромное число повторений этих действий, ко времени, когда начало смеркаться, он не закончил даже половины.

Хотя юноша и привык к подвижному труду, вполне ожидаемо было устать. После всех утренних усилий, направленных на мытьё в резервуаре, он вымазался таким толстым слоем грязи, какой был на нём до мытья. Пусть Муору и являлся заключённым, теперь он думал, что нынешнее состояние служило ему наказанием. Но если это правда, то наказанием за что конкретно?

Это было ложное обвинение. Я не сделал ничего плохого. Он коснулся груди и припомнил картину, виданную им по утру.

И тут же почувствовал, как одна часть его тела неожиданно стала твёрже.

Несмотря на случайность произошедшего, подглядывание за Мелией определённо было преступлением.

Он весь день думал, что лучше всего сказать, если им доведётся встретиться. Без сомнений, первое, что должно покинуть его рот, — это извинение. Содеянное им было постыдным; иначе это не описать.

Решив все для себя, юноша направился обратно к резервуару и помылся. Однако грязь уже словно впиталась в его коленные чашечки и кончики пальцев, и сколько бы воды он на себя ни лил, от грязи отделаться не удавалось. Но желая охладить голову, парень ревностно выливал на неё одно ведро за другим, подобно какому-то религиозному аскету.

Вскоре он двинул в сторону кладбища и вдали увидал знакомый оранжевый свет, плывущий в ночной тьме. Он приближался к нему с такой же безжизненной скоростью, как и всегда.

Хорошо, может, она не так сильно сердится.

Если бы девушка сердилась, она не стала бы с ним встречаться. Эта простая мысль подбодрила его.

— Мели... — Но как только он попытался заговорить, девочка замерла, оставив между ними приличное расстояние. Всё ещё испытывая чувство вины, Муору не стал к ней приближаться.

— ...

— ...

Повисла неприятная тишина. Будет плохо, если я не смогу как следует извиниться. Муору попытался открыть рот, но прежде чем он успел что-то сказать, заговорила Мелия.

— Не выходи ночью какое-то время.

Муору словно врезали по носу, и ему захотелось пнуть себя за то, что зря себя обнадёжил.

— Прости меня. Наверно, ты всё же злишься, — сказал он, стыдливо свесив голову.

Мелия, чьё лицо скрывалось под капюшоном, тряхнула головой.

— Я не злюсь.

Девушка своим поведением показывала ему: «Тебе не нужно извиняться».

— Правда, прости, я не специально! Я с чего-то проснулся раньше и пошёл прогуляться. Потом я услышал воду, и мне стало интересно... Нет, правда, хоть я и увидел тебя там, я не собирался подглядывать...

Муору покраснел. На середине своих объяснений он умудрился запутаться настолько, что забыл, о чём пытался сказать. Словно вернулся в начальную школу.

— Пожалуйста, ради всего святого... — сказал Муору, но было непохоже, что его отчаянные слова достигали девочки.

— Я вовсе не злюсь. Просто прошу: какое-то время по ночам оставайся в конюшне. Ни в коем случае не выходи на улицу. Пожалуйста, я умоляю тебя...

Она схватила край накидки так крепко, что побелели костяшки пальцев. И, не разжимая хватки, она молила его оставаться внутри снова и снова.

Не имея иного выбора, в последующие дни Муору вернулся к рытью гигантской ямы. Ночи же он проводил в загоне, не находя конца тревоге и глядя на разваливающуюся стену, чтобы скоротать время.

Он не имел понятия, сколько девочка имела в виду, говоря «какое-то время», но она сказала просто не выходить наружу, что означало конец их отношениям.

Если юноша думал правильно, то фраза «какое-то время» должна означать, что скоро тревожное ожидание подойдёт к концу.

...но два или три дня его тело прямо-таки все чесалось от нетерпения. Тут правда ничего не поделаешь? Это ведь было неумышленно... Он опять начал забивать голову возможными извинениями. Единственным способом заглушить эти мысли было услышать Мелию. Вот именно, хоть парень и сомневался в том, что может высказать ей всё, что хотел, больше ему ничего не оставалось.

Затем, однажды ночью, он неожиданно услышал собачий вой, доносящийся с кладбища.

Не в силах расслабиться, Муору решился выйти из загона.

Полностью лишённое облаков звёздное небо выглядело совсем как обычно; как будто за те два дня, проведенные в загоне, ничего не переменилось.

Но... почему? Почему я покрылся гусиной кожей?

Парень попытался легонько потереть руки. Он привык к ночному кладбищу, потому его вид никак не мог его напугать и пустить по телу мурашки... Наверно, воображение разыгралось.

Но юноша не мог доверять своим чувствам, которые в настоящий момент были сбиты с толку недавним недоразумением.

Затем что-то произошло. Земля под ногами Муору слегка затряслась, как будто началось явление, подобное землетрясению. Он чувствовал себя так, словно смотрит на приближающуюся к нему с горизонта цунами. Волна несла в себе бесчисленный рой вражеских солдат, решительно несущихся на него с намерением убить.

Может, он почувствовал предзнаменование или что ещё. Нет. Предвидение или нет, скоро явно что-то случится.

С такими чувствами юноша вернулся в загон, но он сомневался, что сможет спокойно прождать там до самого утра.

Может, пора уже бежать отсюда?

Сразу после такой мысли он вылетел из загона и помчался к воротам поместья. С виду ночное кладбище ничем не отличалось от привычного. Косую, просторную землю усыпали не люди, но надгробные камни. От ветра завывали деревья в лесу, и вся территория окуталась тьмой.

Муору бежал к большому дереву, растущему прямо в центре кладбища. Юноша не особо умел лазить по деревьям, но если ему это удастся, он сможет оглядеть всё кладбище.

Но когда он достиг корней дерева, совсем запыхавшись, он увидел это.

Во второй раз его мозг отказывался принимать увиденное.

Муору чуть не забыл всё, о чём знал, стоя напротив создания, увидеть которое в привычном мире не представляется возможным. Первый раз произошёл не так давно. Когда головастого монстра связали по рукам и ногам и закопали.

Теперь же.

Перед ним находился запредельно гигантский мешок с плотью.

Взглянув вверх, парень увидал искажённую, сферическую, мягкую массу наваленных друг на друга слоёв плоти, напоминающую голову осьминога... но осьминоги не заползают настолько далеко на сушу, у них есть глаза, и они точно не ростом с двухэтажное здание.

Это был монстр.

Или, как сказал Ворон, демон. Или, как сказала хранительница могил, Тьма. И он был даже больше своего коллеги — того монстра с гигантской головой, которого парень закопал.

Но сейчас ситуация отличалась. В этот раз его не связали. Он двигался. Гигантская мясистая осьминожья голова держалась не на каких-нибудь восьми ногах с присосками... Ноги были твёрдыми, как у жука, и от их вида монстр казался ещё больше.

У кончика каждая нога заострялась и выглядела как коготь, в зависимости от того, как на это посмотреть. Конечно, было бы странно такой штуке обладать твёрдыми, костными когтями по всему телу. А что до количества, снизу мешка с плотью выходили бесчисленные конечности различной длины, все беспокойно извивались, словно ноги сколопендры.

Очень странное и жуткое существо, и парень поймал себя на мысли, что оно явно не из этого мира.

Создание глядело в сторону... где стояла Мелия.

У Муору перехватило дыхание.

Она не убегала и не пыталась спастись. Напротив, девушка и монстр глядели друг на друга.

Даже с накидкой и капюшоном она всё равно была худой, что в контрасте с монструозным чудищем делало её совсем миниатюрной. И даже с такого расстояния Муору видел то же спокойное выражение лица, что и всегда.

Монстр занёс одну из своих ног как серп.

Беги, пытался сказать Муору, но слова не вышли.

Крикнул бы он или нет, разницы никакой. Уже слишком поздно.

Нога дёргалась вперёд-назад, подобно языку ящерицы, с острым когтем на конце.

И потом левая кисть девочки закрутилась в воздухе, как вершина сломанного меча, после чего ударилась о землю и прокатилась по ней.

Прозвучал слабый, тихий крик.

И хотя он не был громким, голос девочки пронзил барабанные перепонки Муору.

В следующий миг четыре щупальцеподобные ноги вытянулись и пронзили тело Мелии. Вскоре её крик исчез. Коготь, пробивший её, попал прямо в горло, из которого он шел. Другие косовидные когти воткнулись в её левую руку, левое бедро и живот... пройдя насквозь.

Затем чудовище четырьмя вытянутыми ногами подняло её в воздух. Из рта девочки текла кровь, и мигом позже из нижней половины тела водопадом хлынула красная жидкость, как будто оно не смогло её сдержать.

Монстр потряс беспомощной девочкой в воздухе и швырнул на землю. Когда он выбросил её, вышедший из живота коготь разорвал его, и внутренности вылетели наружу, уподобившись длинному хвосту. Когда она врезалась в землю, кровь забрызгала всё вокруг, словно монстр раздавил сочный фрукт. Кишечник выпал из разорванного чрева и разлёгся на земле дугой.

Мелия...

Она ещё была жива.

Она плакала.

Каким бы накачанным или выносливым ни был человек, он точно будет плакать, получив такие ужасные раны. Конечно, не было бы странным умереть, не успев заплакать, ведь раны, по сути, были смертельными.

Но несмотря на всё это, девочка поднялась.

Поначалу она стояла неуверенно, опираясь руками на колени. Но потом она выпрямилась и твёрдо встала на ноги.

Затем парень увидел нечто ещё более невероятное, чем даже чудище.

Кишки, вывалившиеся из разорванного живота, извивались, как черви, и ползли обратно в её тело. Когда все свисающие органы оказались снова внутри девочки, печальная рана, почти разделившая её надвое, сразу закрылась, остановив кровотечение.

И этим дело не ограничилось; её левая кисть, отрубленная в самом начале и закрутившаяся в воздухе, полетела к её телу, словно её притянуло магнитом. Потом она проползла по её ноге, животу, груди и спине, срослась с запястьем, и девочка вновь стала целой. Как если бы она была куклой, и невидимый портной её заштопал.

Наблюдая за этой невероятной картиной, Муору невольно вспомнил слова Ворона, некогда сказанные ему. «Эти штуки не обладают тем, что мы зовём жизнью. Как предполагает слово, они нежить. Даже если рассечёшь их, сожжёшь их, нарубишь их на мелкие куски, им не составит труда вернуться к жизни...»

Мелию пронзили множество раз, и её тело рассеклось надвое. И каждый раз, получая рану, она тихо стонала, словно моля о пощаде... но затем её оторванные руки и ноги, выбитые изнутри органы, её разрубленное туловище и раздавленная голова возвращались к тому состоянию, в каком они были изначально. Какую бы рану девочка ни получала, это её не убивало. Однако гигантский монстр, словно наслаждаясь жутким смертоубийством, заносил острые щупальца и продолжал истязать Мелию, и это длилось словно вечность.

Свет яркой луны и звёзд озарял землю, на которой сверхъестественный монстр не переставал крушить тело Мелии. Казалось, что его жестокости не будет конца, но со временем силы монстра стали будто уходить...

Причина была простой.

Его движущиеся ноги замедлились.

Снизу гигантской туши всё ещё росли бесчисленные острые щупальца, но половина из них прекратила двигаться. Одна за другой ноги, которые должны были без конца извиваться, внезапно останавливались и больше не двигались.

Но замирали они не в случайном порядке. При более пристальном взгляде казалось, что останавливались именно те ноги, которые касались Мелии.

Он не имел понятия почему, но по факту девочка приближалась к монстру, и какой бы ногой тот ни ранил, ни разрубил или ни пронзил её, та в итоге останавливалась и повисала, словно внутри неё перерезали все нервы. Постепенно силы монстра опустились до той точки, когда оставшиеся ноги не могли поддерживать его вес. И когда нагромождение плоти рухнуло на землю, та сотряслась.

Если расценивать это как настоящий бой, то очевидной становилась запредельная разница в силе между чудовищем и девочкой. Если бы монстр противостоял Муору, даже если бы они сразились миллион раз, он каждый раз бы умер. В самом деле, между монстром и девочкой была гигантская разница в силе.

Но всё же отвратительный, дьявольский монстр не смог убить девочку, тонкую как соломинка; фактически, его тело понемногу слабело. Словно камень, подтачиваемый многолетними дождями.

Конечно, благодаря своим гигантским размерам он слабел ужасающе медленно.

До тех пор пока не замерла последняя нога.

Груда складчатой плоти, по размерам превосходившая любую статую, ныне не могла потягаться даже с муравьём. Когда ужасно жестокое создание перестало двигаться, хоть и странно такое говорить, но оно стало выглядеть унылым и обескураженным, словно посетитель, явившийся на фестиваль прямо в момент его закрытия.

Покрытая кровью, но при этом лишённая каких-либо ран, Мелия с характерной для неё медлительностью ступила к монстру и коснулась его плоти правой рукой.

Воздух вокруг беззвучно завибрировал. Ничто из того, что юноша мог увидеть, не менялось, но стало довольно тихо. Настолько тихо, словно мир остановился.

Создание не сдвинулось ни на дюйм. Мелия присела рядом с ним, изнеможённая от усталости. Она снова и снова делала рваные, глубокие вдохи. И хотя девочка выжила после того, как её кололи, протыкали насквозь и разрывали на части, её бледная фигура со стороны теперь походила на труп.

— ...Муо...ру? — Девочка взглянула на него с заплаканным лицом.

Парень не пытался скрыть звук своих шагов.

Глядя на него, Мелия перестала плакать. Нет, вероятно, стоит сказать, что она сдерживала их. Он не знал, зачем ей это. Особенно учитывая то, что понять её сейчас было бы проще, если бы она плакала, как ребёнок.

Мне стоит подойти или уйти?

...Думать он мог лишь о том, чтобы приблизиться к ней.

А причина, по которой юноша не закричал до этого, заключалась в самозащите.

Если бы он крикнул «беги», тот монстр направил бы своё оружие на него и убил бы сразу после девочки. Вот почему он не мог закричать — почему он не закричал. И вообще, вполне себе приемлемое допущение; в нём попросту не учитывалась вероятность того, что Мелия выживет.

Парень до боли сожалел о содеянном, но сложно было простить себя за то, что он убежал, спасая собственную шкуру. Что бы ни подумали другие, он на самом деле не собирался убегать.

Но...

— Мелия. — В его голосе совершенно не чувствовалось энергии.

Выражение лица девочки, за которым она прятала слёзы, выглядело твёрже любой маски, и Муору не был уверен, может ли она вообще снять её.

Ты в порядке?

Ты не ранена?

Скажи мне, кто ты вообще такая?

Эти вопросы пролетели в его голове, но даже если бы юноша задал их, он не думал, что они найдут путь к сердцу Мелии.

Что он мог сказать хорошего девочке, победившей монстра, испуганной, израненной, покрытой кровью и с позором опустившей голову?.. Ему было всё равно кто, лишь бы кто-нибудь подсказал ему это.

— ...Хочешь быть моим другом?

— ...Что?

Парень с силой ухватился за правую руку Мелии.

Правую руку, прикончившую монстра.

— Хоть ты и отказала мне в прошлый раз, предпочту об этом забыть, — сказал Муору, сделав вид, будто с неприглядной улыбкой что-то вспоминает. Прям как когда он спросил в первый раз, Мелия заморгала, словно он сказал что-то забавное. — Как по мне, отказывать во второй раз не очень честно.

Прям как волшебник, привлекающий внимание детей вылетающим из ладони платком, Муору говорил в спокойной, говорливой манере, к которой привык. Но что важнее, юноша хоть и отличался самообладанием, если он так и продолжит упираться в стену равнодушия, даже его любезность даст течь.

— ...Ну, я прав?

На лице девочки не произошло никаких перемен. Она ничего не сказала и не затрясла головой. Просто таращилась в землю.

Смотреть на неё было почти то же самое, что смотреть на жидкость, готовую пролиться из заполненной до краёв чашки. И затем по её щеке побежала единственная слеза, сбежавшая из влажных глаз.

— Ты не можешь стоять?

Девочка кивнула, и от этого по лицу прошмыгнула другая слеза.

Муору вытянул шею и отвёл глаза от тела Мелии настолько, насколько возможно. Потом он отпустил её ладонь и пустил правую руку ей под колени, а левую положил на спину, и поднял девочку над землёй.

— ...Что... что ты делаешь? — взволнованно завопила она.

— Тебе не помешает помыться. А потом сменить одежду, ну и все в таком роде, — прямолинейно и сухо ответил Муору.

Даже он понимал, на что похожи его действия со стороны, но сомневался, что сейчас у него было время на подобные тревоги.

Ну... она ведь не принцесса там какая-нибудь.

Услышав про одежду, Мелия покраснела, словно наконец поняв, как выглядит.

Хотя на теле не было ран, её одежда вся изорвалась. Чёрный плащ, который она всегда носила, разорвали на куски, и теперь её тело покрывали лишь ошмётки, словно куски скорлупы, прилипшие к только что проклюнувшемуся цыплёнку; назвать девочку сейчас можно было лишь «слегка одетой».

Состояние ее наряда раскрыло тайну, которую скрывала под собой плотная, тёмная накидка. Похоже, в качестве нательного белья она носила лишь тонкую материю. Как бы то ни было, на девушке в его руках осталось очень мало ткани, прикрывающей самые важные участки тела и оставляющей на виду больше половины её относительно длинных бёдер. Из-за всего этого Муору было трудно решить, куда бросать взгляд.

Если бы только не пятна крови на её коже...

Вероятно, такие неблагодарные мысли свидетельствовали о том, что он уже успел успокоиться.

Спустя несколько минут он пошел, и Мелия застенчиво спросила: «Я не тяжёлая?»

Хотя её голос звучал ломко, он не казался слабым. Жизнь девочки вроде не находилась под угрозой, но и в полной безопасности она не была. Её щёки пылали так, словно к голове хлынула кровь из-за лихорадки, а дыхание стало тяжёлым, и он чувствовал рукой на её спине, как бешено колотилось сердце девушки.

Девочка точно не была нормальной. Но он не хотел ей мешать и совать нос слишком глубоко. Лучшее, что Муору мог сейчас сделать, это успокоить её.

— Будь ты хоть в три раза тяжелее, чем сейчас, мне было бы нормально.

Она была неприглядно худой, или сказать проще, ей не хватало веса. Или это у меня избыток сил из-за нервов.

— ...

Мелия посмотрела в сторону и тихо вздохнула.

Хоть и вымазанная в крови, со стороны она всё равно выглядела красиво. С виду девочка казалась безропотной, но он чувствовал, как отчаянно она перебирает мысли.

Пока юноша шёл, всё его внимание было приковано к Мелии, словно его поле зрения сосредоточилось на ней. Он смотрел на её длинные ресницы, веки, белые с багрянцем щёки и её розовые губы. Стоило чуть извернулся, и ему удалось бы коснуться их.

Вместо этого он слушал.

Эти губы что-то бессвязно шептали, едва издавая звук.

И когда на её лице проступила глубокая эмоция...

— Мария, — девочка позвала кого-то по имени.

Он не сомневался, предназначалось это слово не ему. И не только Муору не понимал, что это за имя, похоже, и разум Мелии куда-то уплыл.

Имя звучало как обычное женское, и он пытался найти тут какую-нибудь связь.

Но потом девочка замолчала.

Все силы покинули её тело, и она обмякла в беспамятном сне. На мгновение ему показалось, что руками он почуял изменение в её теле, но это чувство быстро улетело в неведомые дали.

Поскольку она не оказывала на его мышцы особой нагрузки, парень решил идти осторожнее, чтобы не трясти её.

В результате путь до ворот поместья занял несколько минут.

Но Муору показалось, что время, за которое он преодолел такое большое расстояние до ворот с девочкой на руках, прошло в одно мгновение.

Когда он усадил девочку на землю, она ещё была парализована от истощения. Впервые его притащил сюда офицер военной полиции, который воспользовался приёмником, сделав при этом настолько умный вид, будто он выполнил что-то великое. Парень хотел взглянуть на его работу, но не смог, поэтому теперь не помнил, как им пользоваться.

Два или три раза он слышал из приёмника звук, похожий на настройку радио. Наверно, он только принимает звонок с другой стороны... Никто к трубке не подошёл.

— Здесь оставишь?

Мелия вытащила ключ и указала им на боковой вход.

— Но... — недоумённо сказал Муору.

— Уважаемый узник, вы нашли её, — раздался голос позади парня.

Дарибедор глянул на юношу, не пытаясь скрыть несвойственное ему недовольство.

— Прямо сейчас на кладбище находится демон, ожидающий похорон. Я буду признателен, если окажете мне честь, — сказал старик.

— Но она ранена...

— Ранена? — прервал его мужчина, затем словно чёрт изогнулся назад и взорвался от смеха. — Где?

Мелия, припавшая к земле с опущенной головой, выглядела совершенно нераненой.

— Она...

— Ничего страшного, если не знаете. — Безносый старик схватил девочку за руку и без труда протащил её через железные ворота. Муору попытался последовать за ними, но путь ему преградила чёрная собака.

В итоге, когда Мелию затащили в дом, он потерял её из виду.

Тогда он вспомнил, о какой такой «чести» говорил ему старик.

Закопать того монстра. Согласен он был или нет, в этом заключалась работа узника.

Глава 4

Муору окутывала тьма.

Он представил, как смотрит на деревянную стену, по которой бежит дождевая вода. Вокруг отчётливо слышалась капель, словно в потолке зияла дыра. Лёжа обхватив одно колено, Муору блуждал в мыслях.

...Сколько в этом загоне уже не держат скот?

Судя по состоянию стен, истерзанных ветром и дождём, и разрухе внутри, строение уже длительное время не знало ремонта.

Но, в отличие от загона, поместье выглядело как новое. Хотя он слышал, что кладбище размещалось на старом участке, поместье либо построили с нуля, либо полностью перестроили.

Возвращаясь к загону: потолок и подпорки прогнили и развалились до такого состояния, что стали бесполезны. Но, как парень мог судить по оставшемуся пригодному пространству внутри, некогда амбар был достаточно большим, чтобы помещать в себе десять ездовых лошадей.

Сейчас он пустовал, но это не значит, что загон строили бесцельно. У Муору не было идей, как давно, но однажды тут точно держали лошадей.

Люди и лошади живут вместе с древних времён.

Как будто бог по ошибке создал этих прекрасных травоядных для того, чтобы люди ездили на них. В прошлом они были превосходным средством передвижения, помогали засеивать поля, и во время войн они въезжали вместе со своими владельцами на поле боя. С той поры осталась мера измерения «лошадиная сила», которая до сих пор используется повсеместно.

Однако в настоящее время ценность лошадей продолжает падать.

С развитием науки и последующими открытиями новых технологий лошадей стали вытеснять автомобили и железные дороги во всех промышленных сферах, где эти животные раньше считались незаменимыми. Поскольку люди всегда искали пути повышения эффективности, лошади, которые были их компаньонами с незапамятных времён, стали уходить со сцены.

В этом поместье при кладбище даже была машина. Парень не единожды слышал гудение чёрного и дорогого на вид автомобиля.

Определённо, исчезновение скота и домашних животных связано с появлением той машины. И теперь этот загон служил местом проживания копателя могил.

Со времени первого появления в этом месте Муору обнаружил множество следов предыдущих могильщиков. Длинная прядь чёрных волос, то ли мужских, то ли женских — ему было невдомёк. Какие-то пряди коричневых кудрявых волос. Состояние соломы, на которой он спал. И куча обрывков одежды. Всё это было незаметно разбросано по загону и порой вообще не попадалось Муору на глаза.

Юноша неподвижно сжался в тёмном загоне, лишённом даже намёка на источник света. И поскольку он ничего не видел, стал остро воспринимать природу вокруг здания. Если бы парень попробовал выйти на кладбище, получилось бы как в прошлом, с завязанными глазами.

Томясь от безысходности, он выставил перед лицом руку. Хотя ничего и не было видно, стоило ему прикоснуться хоть к чему-нибудь перед собой, как он ясно представлял себе это.

...Уже прошло два дня, и Муору отчётливо помнил ощущение прикосновения к тому чудовищу.

#

Получив от старухи подарок в виде электрической лампы, Муору взял лопату и вернулся на кладбище.

Внутри лампы, напоминающей клетку с насекомыми, была батарея и осветительный элемент, состоящий из сплава меди и цинка. И благодаря химическому раствору лампа при нажатию кнопки давала искусственный белый свет. Она не нуждалась в угле или масле для освещения местности, что делало её очень ценным и удобным инструментом.

При обычных обстоятельствах Муору очень бы обрадовался заполучить такой аппарат.

Но сейчас...

Он находился на кладбище посреди ночи. Под ногами пролегала неприметная тропка, по которой он и Мелия вернулись несколькими днями ранее к поместью. Хотя в этот раз юноша шёл один, неся привычную лопату и лампу. Когда он приблизился к рядам могил, освещаемым окутанным редкими облаками полумесяцем, деревья вокруг него зашуршали беспокойным ветвями.

Ветер, обдувающий кожу, был вполне себе тёплым, но его руки все равно были все в мурашках. Рубашка на спине вся пропиталась потом, и ему стало трудно дышать.

В тот раз он схватил окровавленную руку Мелии, и они немного поговорили... совсем немного. Но даже тогда ему показалось, что он посягает на то, что она старалась скрыть. Когда она навалилась на него, Муору впервые увидел её волнующейся.

Но сейчас...

Его переменчивые чувства опять приковали его к месту.

Если бы это был просто дурной сон, тогда всё нормально... Утешал он себя... Но, к несчастью, у него не осталось ни единого шанса на побег.

Из-за своего ужасающе большого размера монстр уже появился в его поле зрения. Он инстинктивно захотел отвести взгляд.

Но это абсолютно ничего не изменило. Смотрел он на него или нет, монстр по-прежнему лежал там.

На немного скошенное кладбище падала короткая, но массивная тень. И она не двигалась ни на дюйм. Монстр, отбрасывающий эту тень, походил на картинку из книжки, что-то похожее на гигантское морское чудовище... Хотя оно своё уже отыграло.

Ноги Муору остановились где-то в пятидесяти шагах от монстра.

Что я делаю? Мне не стоит к нему приближаться. Лучше бежать подальше.

«Естественный враг человечества». — Смысл этой фразы становился для него всё яснее и яснее.

Ещё со времени, о котором не помнят летописи, человечество жило в страхе перед этими существами. Это правда, что последние несколько столетий люди немного процветали и уже не боялись этих монстров каждую минуту, но глубоко в их памяти сохранилась толика прежнего страха.

И Муору, и лошадинолиций офицер, сопроводивший его, почувствовали это, впервые оказавшись здесь. Они без лишних слов ощутили в воздухе зловещую ауру. В тот момент парень посчитал это эффектом слова «кладбище», которым называют только мрачные места.

Но реальность оказалась совершенно другой.

Вероятно, в момент прибытия сюда его тело познало истину. В самом деле, что бы ни поведала ему интуиция, она была способна ухватить суть вещей лучше, чем все его обычные органы чувств.

И теперь он знал, что прямо под ногами покоились монстры, способные запросто убить его.

Дерьмо, это не смешно.

Парень наконец осознал непомерную сложность возложенной на него задачи.

Отныне я...

Теперь он должен был закопать ту штуку.

Но прежде чем двигать чудище к яме, ему предстояло целую вечность копать её. И чтобы протащить его по земле, ему придётся подойти и коснуться мерзкой плоти.

Его тело и душа застыли от одной мысли об этом.

Да я в жизнь это не сделаю... А, что за запах?

Внезапно он почувствовал вонь, похожую на протухшую рыбу. Муору, полностью сосредоточившийся на монстре, посмотрел по сторонам в поисках источника, готовый в любой момент убежать.

Что за чертовщина, почему я до сих пор не замечал этого?

Он посмотрел себе под ноги, подсвеченные лампой.

Почва вокруг... была пропитана красной жидкостью.

Парень не мог думать больше ни о чём другом: это была кровь, вылившаяся из тела Мелии.

Он сомкнул губы, закрыл глаза и велел ногам нести его к монстру.

Муору не знал, было ли это «Тьмой» или просто демоном.

Теперь этот павший, гигантский монстр был мёртв... Нет, он не знал, мёртв он или же нет. Но независимо от того, насколько правдиво заявление об их бессмертии, какое-то время гигантская туша лежала абсолютно неподвижно.

Если оно правда не может двигаться, то как бы часто его ни называли «естественным врагом человечества», мне оно не навредит?

Полагаясь на это, Муору перетерпел боль в груди и продолжил идти.

Двигался он шаткой поступью, словно шёл через подвесной мост, у которого перерезали канат.

Крепко зажмуренные глаза погрузили его в полную темноту, но, несмотря на это, юноша понемногу продвигался.

В его щеку попало что-то маленькое.

Муору в забавной, комичной манере распахнул глаза.

И тут же понял, что стоит лицом к лицу с монстром.

— Ух...

Не отшатнувшись от него, он вытер щеку тыльной стороной правой ладони.

Его измазанная перчатка впитала не только пот, но и что-то холодное.

Похоже, тучи накатили быстрее, чем он заметил, и небо почернело. А это значило, что холодная жидкость на его щеке оказалась первой каплей дождя.

Даже когда он запрокинул голову назад, чтобы посмотреть на ночное небо, тело чудовища так и не покинуло его поле зрения. Мягкий и дряблый мешок с плотью вполне мог оказаться вдвое выше Муору. И в толщину он намного превосходил парня, к тому же обладал бесчисленными когтистыми лапами. Но вот глаз и рта, ожидаемых у такого создания, нигде не было видно. И могильщик даже сомневался, что внутри этого гигантского мешка, уродство которого напомнило бескостных созданий типа пиявок и осьминогов, что-то вообще есть.

Парень приблизился достаточно, чтобы при желании коснуться монстра. И простого взгляда на него хватило, чтобы переписать все свои знания о мире, в котором таких существ прежде не водилось. Неприятные чувства могли заполнить его хоть до краёв, и кровеносные сосуды в его лбу, спровоцированные ими, сильно запульсировали, вызвав острую головную боль.

Бесчисленные лапы монстра разлеглись у его ног, подобно паутине. Каждая из них была длиннее и толще, чем гигантская змея, способная насмерть задушить медведя. В дополнение к этому из каждого окончания выступал коготь, похожий на серп палача, и выглядели они острее любого клинка, виданного парнем.

И на этих серпах он видел кровь Мелии, запёкшуюся в виде плотных шариков.

Уже стало слишком поздно не думать об этом. Совсем недавно несметное число когтей монстра впилось в её тело, и каждого удара хватило бы, чтобы её убить. И каждый удар, калечащий тело Мелии, выжег в глазах Муору неизгладимый след.

А теперь он должен был коснуться и сдвинуть это монструозное создание.

Хоть он и заставил себя настолько к нему приблизиться, это всё равно оставалось бредовой идеей.

По сути, эта идея сводила его с ума.

Кровь на его когтях являлась той же кровью, что налипла на руки Мелии, когда он схватил её.

Какой бы секрет девка ни скрывала, он ничего не знал.

И вообще, даже если он спросит её, скорее всего, она ему не расскажет. А если и расскажет, то он вряд ли поймёт её объяснение.

Всё же одна вещь была точной. Мелия в единственном числе противостояла монстру.

С такими тонкими конечностями и маленьким телом...

Муору не совсем понял, откуда взялись в его теле силы для движения. Сила воли? Внутренний стержень? Без разницы, он положил руки на тушу монстра и надавил изо всех сил.

То, что он почувствовал сквозь перчатки, не было ни тёплым, ни холодным, ни мягким, ни твёрдым. Скорее, стоило это назвать очень странным ощущением — как будто погружаешь руки во внутренности трупа.

Сильно закачавшись, мешок с плотью накренился.

Из-за вибрации Муору подумал, что монстр очнулся.

Глянув на руки, ему почудилось, будто перчатки разъелись до самой кожи.

Но дело было не в перчатках, а в его разуме.

Борись, думал он. Борись, борись, борись, борись...

Он удивился от чувства жжения в глазах. Его зрение помутнело, и по щеке побежало что-то горячее.

Муору не понял, когда это началось, но на его глазах выступили слёзы.

— Ааа!!! — раздражённо закричал парень. Однако вместо того чтобы сдаться, он почерпнул из отчаяния силы и снова навалился на гигантского монстра.

Муору выложил столько сил, сколько мог, и гротескное тело начало двигаться вперёд, а звук движения по громкости походил на звук оползня. Парень вложил в руки все силы, даже утопил ноги в землю, чтобы лучше подпереть себя, но в итоге он смог перемещать монстра лишь по чуть-чуть.

Давя плечами вниз и подаваясь вперёд, парень продолжал толкать.

Тем временем продолжался низкий шум трения о землю.

Тем временем парень продолжал терпеть неприятные ощущения, заполняющие его тело.

Тем временем по кладбищу разлетались его крики, звучащие так, будто кто-то рыгает.

Но Муору был там единственным, способным эти крики услышать. И пока он без остановки толкал гротескное тело, дождь, стучащий по его спине, постепенно нарастал.

#

Пока он вслушивался в звук дождя, затекающего в загон — нет, пока он сидел под непротекающими остатками крыши, Муору глядел в темноту.

Дождь не прекращался два дня.

Будь это короткий ливень, он бы никак не помешал его работе. Поскольку было лето, с пришедшей прохладой стало легче коротать время. Но он не мог выйти на кладбище ночью. Из-за туч, скрывших луну и звёзды, он не видел ничего дальше собственного носа.

Тем не менее, когда парень не выходил наружу, на его лице проступало другое, приятное выражение. Он понял, о скольких вещах ему надо подумать... и что на сортировку мыслей требуется время.

С течением времени лошади исчезли из загона. Но они всё же оставили после себя следы. И думая о других возможных могильщиках, живших в загоне до него, Муору задавался вопросом, куда они вообще запропастились?

Однажды Ворон сказал ему: «Сколько людей ни нанимай копать ямы, как только они не выдерживают присутствия демонов, то становятся бесполезны». В то время он проигнорировал его слова, но теперь у Муору появились непосредственные доказательства правдивости его слов.

Внезапно в дверь загона постучали.

Звук был тихий, но он точно не мог раздаться сам по себе. В общем-то, юноша настолько привык к тихому звуку протекающей крыши, что слабого стука хватило, чтобы его напугать.

— Муору.

Но, услышав этот голос впервые за два дня, он быстро отошёл от шока.

На всём кладбище был всего один человек, зовущий его этим именем.

Дверь тихо открылась, и показалась лампа, вслед за которой вошла Мелия. Слабый свет прибора окрасил комнату оранжевым. Девочка сохраняла молчание, пройдя от двери и в итоге присев на пол.

Поскольку потолок прогнил, и его испещрили дыры, чтобы не замочиться падающими каплями дождя, парочке пришлось сесть настолько близко, что их колени соприкоснулись.

Капюшон большей частью скрывал её лицо, но девочка даже не пыталась встретиться с ним взглядом. Наверно, она пришла сюда без зонтика, подумал Муору, посмотрев на вымокшие пряди и влажную накидку.

Как и обычно, Муору слишком разволновался, чтобы нормально заговорить. Его распирало от бесконечных вопросов: с её телом всё в порядке? Она простила его за подглядывание? Кем именно была Мелия, и чем вообще занимается хранитель могил? Но он не мог придать форму слов ни одному из них. Да и вообще, он никогда бы не подумал, что Мелия посетит его в этом загоне. Не было причин считать, что она забыла о случившемся, но когда он снова бросил на неё взгляд, теперь с гораздо более близкого расстояния...

— Что-то не так, Мелия? — спросил парень, сдерживая разбушевавшиеся мысли.

Мелия вытащила левую руку, которую прятала в накидке. Держала она в ней очень большое яблоко.

Муору молча сидел и ждал, а девочка чуть ли не раздавила фрукт в руке, прежде чем передать его парню.

— Я могу его взять? — внезапно спросил он, прям как когда брал аптечку первой помощи.

Но в этот раз Мелия не кивнула и ничего не сделала. Единственное, что она делала, это продолжала сидеть с опущенной головой и прятать лицо.

Подумав, что ничего тут не поделаешь, Муору посмотрел на фрукт в своей руке. Он был большим и притягательно спелым, а вес говорил о том, что внутри его переполняли соки. Лично он любил все фрукты, кроме ананасов, и это яблоко стало его первым угощением с момента прибытия на кладбище. И если начистоту, прошло уже много времени с тех пор, когда юноша последний раз ел яблоко без червей.

— Ага... — девочка наконец открыла рот, приковав взгляд Муору. — Я буду твоим другом, — сказала она, закрыв глаза, и её лицо стало краснее яблока в его руке.

Парень вновь отвёл взгляд, словно получил удар по щеке.

Отчего-то прямой взгляд на неё смущал сильнее, чем подглядывание во время мытья.

Хотя слова и отличались, было такое чувство, словно она только что призналась ему в чувствах.

...Неужели то самое?

Не в силах больше выносить смущение, Муору спросил: «Эээ, Мелия?». Его слова прозвучали как протест, и девочка мгновенно выпрямила спину.

Мне стоит говорить как можно мягче.

Хотя ситуация его изрядно озадачила, он продолжил, приложив недюжинные усилия:

— Не знаю, почему меня это так смущает. Но стать друзьями — не такое уж большое дело, так что нормально сказать просто «ага, давай». Этих слов вполне достаточно, ты так не думаешь?

Мелия медленно открыла глаза с той же неторопливостью, с какой луна восходит на небо. Парень молча смотрел, как трепещут её длинные ресницы.

Голубые девичьи глаза медленно заглянули в его.

Муору отметил, что отводит взгляд всё дальше и дальше. Юноша вновь почувствовал импульс, побеждающий его коснуться её руки... и он посчитал, что стоит во что бы то ни стало этот импульс подавить.

Всё ещё глядя на парня, Мелия в конечном итоге единожды кивнула.

— Ладно.

Муору поднял голову.

Затем, словно переключившись с атаки на защиту, она сразу стала колебаться.

— Про-прости. Я так внезапно пришла.

— Всё нормально, я не спал, — сказал он, но девочка как будто вовсе не слушала его.

— Но всё равно. Я хотела тебе это сказать во что бы то ни стало. — Как только она закончила говорить, девушка вскочила на ноги с редким для себя проворством, и её лицо вновь покраснело.

Глядя ей в спину, когда она пошла через загон, Муору сказал: «Спасибо... за яблоко».

Мелия единожды кивнула. «Ага».

Юноша бросил ей в спину ещё вопрос, когда её рука коснулась дверной ручки.

— Ты говорила какое-то время не выходить, но теперь всё в порядке?

Девочка кивнула, и парень выдавил улыбку.

Затем она ушла.

Оставшись один в темноте, Муору принялся за яблоко. Фрукт был сочным, сладким и приятно пах.

Глава 5

Муору явственно ощущал, что уже наступила середина лета, когда смотрел на кладбище, залитое ярким полуденным светом.

Земля потемнела, словно позабыла о дожде, шедшем вплоть до вчерашнего дня. Из-за солнца, опаляющего траву и мох, в воздухе повис удушливый запах молодой зелени.

Муору положил лопату и отправился на кладбище с пустыми руками.

Он вовсе не отлынивал от работы; он следовал всем распоряжениям, да и вообще, закончил копать совсем недавно. Парень не пытался отложить дело на потом, но если на такой жаре не делать время от времени перерыв, можно схлопотать солнечный удар. Вообще говоря, будь на его месте какой-нибудь собрат по его кротовому делу, от такой погоды он уже давно упал бы в обморок, без какой-либо возможности прийти в чувство. А в худшем случае мог умереть от обезвоживания.

Ну, может, здесь и есть собака, но я по сути тут единственный человек.

Но даже делая перекур, юноша не знал, пойти ли лучше ненадолго в загон или распластаться в тени дерева, лениво на что-нибудь глядя. Впрочем, временами ноги сами вели его к тому месту, где он несколько дней назад похоронил монстра.

Само собой, идти туда ему не хотелось, но он всегда ориентировался на результат, потому сейчас почувствовал необходимость проверить состояние своей работы, пускай её и свалили на него в качестве наказания по ложному обвинению.

Такой дождь не должен был вымыть почву, я ведь так плотно её утрамбовал.

Когда он пришёл к могиле, Муору заметил там нечто такое, чего не было несколькими днями ранее.

Надгробный камень...

Наверно, кто-то установил его, когда дождь прекратился.

Вот именно. Поскольку они не просто запихивали труп в яму, без надгробия было не обойтись. Но хотя парень изрядно попотел, закапывая того колоссального монстра, его посетить такая идея не соизволила.

Может, Дарибедор подрядил кого-то ещё.

Он приблизился и осмотрел камень. Плита со скруглёнными углами доходила по высоте до его бёдер. Материал отличался низким качеством и походил на серый андезит. На его поверхности виднелась эпитафия, но состояла она исключительно из цифр, никаких имён.

Изготовлено не слишком хорошим каменотёсом, подумал Муору, проведя пальцем по вырезанным в камне символам. Мой отец намного искуснее.

Однако он едва помнил голос своего отца, а последний раз видел его за работой многие годы тому назад. Если уж быть честным с собой, его воспоминания оскудели до такой степени, что юноша не мог со всей объективностью сравнить работу отца с камнем перед ним.

В дополнение к нынешнему году на поверхности камня зачем-то указали некие численные показатели. Похоже, ими указывали размер закопанного здесь монстра.

Несомненно, если что-то пойдёт совсем не так, и монстра раскопают, станет не до смеха.

Муору ещё раз всмотрелся в эпитафию. Узкое и длинное предложение в деталях описывало монстра.

— А? Братец Крот, ты умеешь читать?

— Опять вылез как чёрт из табакерки? — сказал юноша, не показывая ни удивления, ни уступчивости, и повернулся телом к Ворону, которому опять-таки удалось к нему подкрасться.

На голове были знакомые подрезанные чёрные волосы, а из одежды он носил привычный жёлтый плащ, клетчатый галстук и соразмерные шорты, а также жёсткие армейские башмаки.

— Всё просто. Я прилетел с небес. Я ведь всё-таки птица.

Парень вздохнул; у Ворона не было никаких крыльев на спине.

Муору затем слегка тряхнул головой и в непривычной для себя манере сел на землю, скрестив ноги.

— Хм, что такое? Лучше пей больше воды. Иначе получишь солнечный удар.

— Нет, просто голова устала... Я использую те её участки, которые раньше бездействовали.

Он редко ходил в школу и читал путанно, как ребёнок; то же самое с письмом. Однако знания некоторых специальных слов, понимания цифр и умения подписывать платёжную квитанцию или лист учёта было достаточно для солдата, которого отправили на физические работы. Чтение книг или карт, а также продумывание тактики не входило в число его обязанностей.

— Да уж, поразительно, поразительно... — сказал Ворон, хлопая в ладоши, хотя его движениям не хватало энергии.

Чувствуя издёвку, Муору глянул на мальчишку. Но затем Ворон посмотрел на небо и сказал: «Я совсем не умею ни читать, ни писать».

Муору не знал, что сказать. Он немного удивился сказанному.

Парень слышал, что давным давно бумага относилась к разряду чего-то очень дорогого. Если речь шла не про учёного, аристократа, бюрократа или кого-то на этом уровне, такие вещи, как книги в переплёте, оставались попросту недоступной роскошью.

И даже сейчас есть дети, которые не получают знания из-за того, что в их районе нет школы. В бедных деревнях дети до сих пор ценились как работники в поле, поэтому от них скорее ждали трудовых подвигов, а не чтения и писательства.

Но...

Ему это показалось невозможным: чтобы Ворон не умел читать, после его-то рассказа в пытливых деталях о том, как существование монстров влияло на всю цивилизацию.

— Фи...

— Эй, ты уже смеёшься надо мной! — ответил мальчик, словно страдая от несварения. С надутыми щеками он выглядел явно разозлившимся. — Но всё нормально. Даже у птиц много друзей. И у меня есть очень умные друзья. Если мне нужна помощь, я просто попрошу их прочесть.

Такова была натура Ворона, думающего, что он знает кучу людей.

— Не куксись... ничего в этом хорошего нет, да и не похоже на тебя, — сказал Муору.

— Что ж... Вернёмся к нашим баранам. В смысле, тебе не кажется это странным, что ты умеешь читать лучше меня? Мне это неясно. Почему так?

— Почему... хороший вопрос. Моя семья была бедной, поэтому я не мог ходить в школу. И хотя я никогда об этом не просил, старший брат хотел меня учить. Если прикинуть сейчас, предположу, что мой брат читал и писал лишь худо-бедно.

— Ух ты, здорово иметь классного старшего брата... С ним всё в порядке? — охотно спросил Ворон.

— Ну, не знаю точно. Думаю, он ещё жив, но прошло уже четыре года, с тех пор как мы виделись в последний раз.

Его старший брат должен держать их отцовский дом, стараясь идти по его стопам. Даже по прошествии времени, даже когда работы для каменотёса поуменьшилось, а влияние храмов ослабло, он ещё должен работать в привычном стиле.

Его второй старший брат вступил в армию раньше него. Поскольку они попали в одну роту, Муору думал пересечься с ним, но, к несчастью, его брата отправили в далёкие края, и они ни разу не увиделись.

А теперь я вон где... Наверно, мне не увидеть никого из них всю оставшуюся жизнь.

— Тебе... одиноко, да? — спросил Ворон, ужасно изображая сочувствие.

— Ну, может, и так. Но теперь мы все взрослые. И какими бы хорошими или плохими ни были наши отношения, мои старшие братья никогда не окажутся в такой же канаве, как я.

— ...Но... это плохо, что твоя семья разделилась. — Хотя Муору уже смирился с такой реальностью, заявление Ворона напрягло его.

— Если так думаешь, то и вовсе не надо взрослеть. Ведь станет грустно, если захочешь увидеться с семьёй, а не сможешь.

— Насчёт этого, ну... в конце концов, всем приходится прощаться. Но ведь ты сможешь с ними вновь увидеться, когда умрёшь?

— Ну, так и есть... наверно. — Хотя Муору умом все понимал, успокоиться и согласиться с этим он даже не пытался.

Глядя на мрачное лицо Ворона, который тормошил ногами и направлял взгляд в землю, Муору отчётливо видел, как его противоречивые мысли выплывают наружу.

Парень испытывал необычные чувства, когда смотрел на Ворона. Для Муору он был большей загадкой, чем Мелия, что подразумевало недоверие к нему. И хотя Ворон говорил с ним дружелюбно, при этом он мог что-то скрывать. Парень чувствовал это даже сейчас.

— Кстати, по твоим словам у тебя куча друзей за пределами кладбища, — внезапно спросил Муору, заставив Ворона резко обратить на себя взгляд. На его лице не было ни единой капли пота.

Даже такая чёртова жара никак на нём не сказывается. Завидую.

— Ммм, насчёт этого. — Мальчика окутывала неведомая тайна. Любое сказанное им слово вызывало такое подозрение, что Муору не знал, стоит ли ему верить.

Тем не менее, когда Ворон сказал «Плохо, что твоя семья разделилась», у юноши сложилось неизгладимое впечатление, что это его истинные чувства. И хорошо, что эти слова не были плохими. При всём этом одной истинной фразы было недостаточно, чтобы Муору мог верить во всё им сказанное.

Но одно он знал наверняка: если что-то доступно, то этим непременно стоит воспользоваться.

И глядя на ворона, юноша сказал: «Если возможно, я хотел бы попросить об одолжении...»

#

После окончания дождя наступила первая за долгое время по-настоящему ясная ночь, когда можно было увидеть все небесные звёзды целиком.

Ранним вечером Муору ненадолго прилёг, растянувшись на соломенной лежанке. Он лежал лицом к дырявому обветшалому потолку, через который виднелось ночное небо.

Хорошая ночка, думал юноша.

Даже температура упала до желанной прохлады. Плюс имеющегося света звёзд хватало, чтобы без проблем ориентироваться в пространстве.

Наверняка даже сегодня Мелия на кладбище одна.

Муору не совсем понимал, почему он не возьмёт и не пойдёт увидеться с ней. Она ведь даже сказала, что теперь выходить можно.

Но его кое-что сдерживало.

Он был всё время напряжён. Девочка представляла собой опорную точку в его плане побега, но парень не знал, как лучше с ней заговорить. Та вероятность, что она его ненавидит, сильно его нервировала. Но хоть ему и не хватало опыта непринуждённых разговоров, он не имел права провалиться. И потому был напряжён. Всё время.

Ему казалось, будто на грудь намотали здоровенную цепь, которой сковали ноги.

«Муору, что ты хочешь сделать? И как это сделать лучше всего?»

Каждый раз чувствуя, что достиг своего предела, парень попросту упрощал ситуацию до этой фразы, чтобы собраться с мыслями. Фокусироваться только на мелочах и забывать про более важные вещи — это вершина глупости.

Однако прямо сейчас ему показалось, что он сам не внемлет собственному предупреждению. Муору принялся спрашивать себя о собственном поведении... И нарастающее сомнение становилось той самой цепью на его груди.

Лучше сразу определиться.

Сблизиться с Мелией не было «более важной вещью», на которой ему следовало сфокусироваться. Это могло стать его средством побега, но точно не целью.

Он хлопнул обеими руками себе по щекам.

Может, я не смогу полностью отбросить страх неудачи, но пока между нами нет недопонимания, всё будет нормально.

— Ладно, пошли, — умышленно громко сказал парень, поднялся на ноги, отворил скрипучую дверь и вышел наружу. Краем глаза он заметил лениво подымающуюся собачью фигуру, затем беззвучно последовавшую за ним по пятам.

Как только Муору решил идти, его ноги и чувства полегчали, а недавние тревоги улеглись. Он заставил себя улыбнуться.

Сказать себе такое будет действительно странно.

Но не успел юноша уйти далеко, как тёмные кусты рядом с загоном зашуршали. И точно не от ветра, которого не было.

Муору от удивления подпрыгнул, ожидая выпрыгнувшего из засады врага.

Затем из кустов что-то показалось.

Насторожившись и приготовившись в любой момент дать дёру, парень уставился в направлении шума. Из тени дерева за ним наблюдала фигура в чёрной накидке, похожая на призрака.

— Мелия?

— Ох. — Издав нечто похожее на тихий вскрик, фигура внезапно скрылась за ствол дерева.

Даже беглого взгляда на её профиль, сопряжённый с этим голосом, было достаточно, чтобы узнать в этой фигуре Мелию. Но у него не было идей, почему она вообще пряталась.

Пространство погрузилось в странную тишину.

— Эээ...

Не в силах придумать что бы предпринять, Муору замер на месте. Он планировал пойти на кладбище, но в проводнике он не нуждался. Безусловно, найдя её здесь, он сильно сэкономил время на её поиски, но что-то подсказало ему, что девочка здесь по другой причине.

Скрываясь в тени дерева, она продолжала подглядывать за ним из темноты, словно следя за его движениями. Муору показалось, что Мелия в самом деле хотела позвать его, но по какой-то причине не могла.

Она вела себя как некое маленькое животное, робко наблюдающее за чем-то незнакомым, привлёкшим его внимание. Юноше даже показалось, что стоит бестактно подойти к ней, как она тут же убежит, как дичь.

Может, так оно и есть...

Никто из них не мог ни приблизиться, ни подать голос. Между ними пролегали какие-то десять шагов, и хотя их взгляды встретились, они оба не могли высказать свои истинные намерения... Муору стало интересно, сколько они так простояли.

Затем, спустя немного времени, Мелия наконец вышла из-за дерева, словно проиграла в каком-то соревновании.

— Я просто проходила мимо, — сказала она, скорее не парню даже, а своим туфлям.

Муору сохранял молчание. Он не мог придумать ответ. Слишком уж было очевидно, что она попыталась шуткой скрыть свои мотивы. Но сама мысль о пошутившей Мелии казалась чем-то невообразимым, и юноша не знал, нормально ли сейчас посмеяться или даже пошутить в ответ.

Но пока Муору молчал в не решимости, девочка продолжила: «Прости... Это ложь». Капюшон низко спадал на лицо, скрывая её черты и заглушая голос.

Ты никак не могла проходить мимо.

Однако он не мог взять себя в руки и спросить «Тогда почему?». Но даже не спрашивая, он набросал несколько гипотез.

Он подумал о тех временах, когда их дороги уже пересекались. Даже две ночи назад, когда Мелия явилась в загон, ею двигалась вполне определённая цель. Но глядя на её поведение сегодня, узреть причину её прихода к загону было проблематично.

Так что, в общем...

...Она пришла, чтобы просто увидеть меня?

Или, другими словами, она хотела провести со мной время?

— Ааа, эээ, эй, — сказал Муору, непроизвольно повысив голос, отчего задёргались собачьи уши. Даже ему это показалось слишком громким, что объясняло, почему Мелия отошла на шаг назад, как будто его голос оттолкнул её. — Яблоко, — поспешно продолжил он, стараясь не дать ей убежать. — Было изумительно.

Не глядя в сторону Муору, Мелия кивнула. «Ага».

— Где-то в полдень появляется странный тип.

Они были вольны сидеть где угодно на этом раскинувшемся, необъятном кладбище, но, вероятно, из-за человеческой природы Муору в итоге уселся рядом с деревом.

Они сидели рядом на корне вяза, под ночным небом, которое словно уходило в бесконечные дали.

— Странный тип? — от слов Муору Мелия вытянула шею.

— Ага, таким же словом можно его описать? В смысле, я даже не знаю: мальчик он или девочка. О, кстати говоря, Мелия, ты что-нибудь знаешь про охотников за демонами, носящих маски?

Помимо того времени, когда с ним разговаривал Ворон, парень несколько раз оказывался в окружении людей в масках, устраивающих похороны. Но кроме указаний они больше ничего ему не говорили. Да и что там, царящая в то время атмосфера не сильно подходила для беседы.

Определённо, люди вроде Ворона были исключением среди исключений.

— Ммм... — на лице Мелии отразилось напряжение, словно она кропотливо обдумывала вопрос Муору. — Я немного знаю о них, но об этом сложно рассказывать. Мне сказали, что они приходят помечать Тьму, но никогда не показывали лиц и ничего не говорили. По крайней мере, не со мной...

Если они не говорят ни с тобой, ни со мной, тогда...

— Ну, и кто они?

Тишина послужила Муору ответом, и Мелия с озадаченным лицом отвернулась от него.

Вот так всегда, подумал юноша, испытав приступ уныния и упадка духа. В такие моменты, что бы он ни спрашивал, всё было бесполезно. Она полностью забаррикадировалась, и он не мог выжать из неё ответ. Будет слишком печально угробить с таким трудом налаженные отношения, пытаясь и дальше гнуть тему Ворона.

Нужно всё повторить...

Ночь имела важное значение, поскольку в это время он мог попытаться выудить из Мелии ценную информацию. Но хотя она и относилась к прекрасным слушателям, сама сказать ничего особо не пыталась. До сих пор юноша скрупулёзно рассказывал про себя и мир вокруг, используя это как наживку, хотя и не был уверен, способен ли он поддерживать беседу. Но по прошествии месяца разговоров о себе у него, само собой, заканчивался материал. Так что этой ночью Муору попытался немного сменить ход и коснулся Ворона — но всё без толку, результат вышел таким же, как и всегда.

Не зная, что сказать следом, Мелия внезапно подняла взгляд: «Прости».

— А? — спросил Муору, озадаченный неожиданным извинением.

— Муору, ты работаешь изо дня в день. Наверняка сильно устаёшь, но всё равно ночью приходишь увидеться со мной...

— ...

— Но я совершенно не знаю, что мне сказать...

— С чего это? — спросил Муору несколько вызывающим тоном. Её манера говорить немного раздражала его. — Почему ты не можешь нормально поговорить?

Тот факт, что она беспокоилась, устал ли он и всё такое, действовал на нервы. Парень всё же занимался лишь одной и той же монотонной работой, к которой привык и так. Для такой работы требовалась только физическая сила. С учётом этого её беспокойство о нём ещё сильнее его злило.

Услышав немного грубые слова Муору, Мелия словно приготовилась заплакать.

— Но, — начала она. — Я чувствую...

— А?

— Я чувствую, ты ненавидишь меня. — Она тут же отвела взгляд, ожидая от него осуждения.

Ситуация выдалась настолько шокирующая, что мозг Муору наполовину завис. Ему показалось, словно подобную историю он уже слышал раньше. Пусть это были не зеркальные копии друг друга, но пришли они с одного дерева. Нет, тут не просто история, слышанная им раньше, он испытал то же чувство вины.

Но хотя Муору постоянно беспокоился, ненавидит ли она его или нет, он никогда не предполагал, что девочка могла думать наоборот.

— Ох, я чувствую то же самое. — Слова излились из его рта словно без его согласия, подстёгиваемые невиданными прежде эмоциями.

— Что?

— Если кто-то из нас кого-то ненавидит, то это точно ты. А вот я...

Мелия широко распахнула голубые глаза и, странно наклонив голову вбок, спросила: «Почему? Что такого сделала, из-за чего ты так думаешь?»

— Эээ... — заколебался парень. Он подумал, что не стоит сейчас говорить; тем не менее в то же время ему показалось, что от его молчания ситуация станет ещё более неловкой.

В попытке уйти от взгляда Мелии он посмотрел в сторону и продолжил:

— Нет, я про... Я видел, как ты моешься.

Кожа Мелии была такой ослепительно-белой, какой парень не видел больше ни у кого в своей жизни. Но в одно мгновение всё, начиная от её ушей и заканчивая обратной стороной шеи, покраснело.

— Э-это... — и при попытке сказать что-нибудь она краснела ещё сильнее.

В итоге она закрыла лицо и замолчала, так и не высказав ничего внятного.

Муору беспощадно прикусил себе губу.

Он начинал себя ненавидеть. И по какой-то причине стыдиться своих действий. Когда дело доходит до рытья собственной могилы, работа растягивается на целый день.

Но...

— Но... — сказал он, отбрасывая нарастающую ненависть к самому себе.

Может, только от отчаяния, но юноша вспомнил, что говорил себе, выходя из загона. Его первоочередной причиной общения с Мелией было желание добыть информацию.

Хотя он чувствовал, как гнев в нём утихает, это скверное чувство ещё не покинуло его полностью. Может, потому что он наговорил девочке лишнего. И, почерпнув силы из углей своего гнева, Муору продолжил:

— Знаю, это просто оправдание, но я тогда сделал это не специально. К тому же в этом есть и твоя вина. В поместье наверняка есть душевые. Тогда зачем ты мылась на улице?

Мелия моргнула.

— Но мне не разрешают входить. — Пускай сказанное ей было полной неожиданностью, она сохраняла ровный тон.

— Что? — спросил Муору. — Ну, где ты спишь?

Мгновение Мелия выглядела так, словно думала что ответить, но потом она указала на землю.

Подумав один миг, Муору спросил: «В подвале?»

Мелия кивнула.

— Это... эээ... — заколебался парень.

И как ему вообще это понимать? Звучало это слишком странно. И хотя это могло быть чисто его мнение, но нормальный человек в подвале жить не будет. В общем, люди с приемлемым социальным статусом не станут спать под землёй.

Точно, никто под землёй не спит, ну кроме солдат на поле боя, которые спят в окопах, когда вражеские взрывы отгремят своё.

Однако Муору сильно сомневался в её словах. Исходя из всей добытой им информации о поместье, здание не было напрямую связано с подвалом. В особенности из этого следует то, что ей не позволили бы входить и выходить из здания, как ей вздумается. Если это так, не делает ли её это пленницей?

— Я не злюсь, — сказала Мелия. — Я даже как-то сказала это. Ты не сделал мне ничего жестокого или болезненного, Муору.

Отметая мысли о подвале, парень сконцентрировался и внимательно прислушался к её словам. Пока она выглядывала из-под тёмно-синего капюшона, её щёки вновь запылали.

— Но, но... это... так стыдно... но...

— Прости меня. — Он должен был извиниться. Хотя он вовсе не стремился вызвать в ней такие чувства, она всё же засмущалась. — В-вот смотри. Говорят, очень важно прощать друг друга. Если люди не прекратят пререкаться, война никогда не кончится... так что, раз мы накрутили себе одно и то же, как насчёт перемирия?

Как только он договорил, парень почувствовал, будто допустил очередную ошибку. Не надо было это говорить.

Это не только предполагало то, что им стоит прекратить разговаривать и что Мелия могла не отвечать ему, это так же, по своей сути, предполагало, что ей стоит держаться от него на расстоянии.

Но по какой-то причине Мелия не кивнула на его предложение.

Почему?

Между ними повисло неловкое напряжение. Он ясно понимал, что она не злится на него за случай с подглядыванием, но её молчание не шибко обнадёживало.

Но тогда почему кажется, словно тревоги Мелии о том случае до сих пор не улеглись? Скорее всего, она в чём-то сомневалась, хотя однажды и нашла в себе мужество сказать «я буду твоим другом».

Раньше она призналась, что не понимает значения слова «друг». Наверно, она и до сих пор это не выяснила. Но насчёт этого...

— А. — Муору внезапно вспомнил сказанное ей, когда она из страха отвергла его предложение.

Друг, ну, эээ... это на один шаг дальше простого знакомства... как бы сказать... Взаимность? Нет, скорее... чтобы узнать друг друга лучше, два человека сближаются... что-то типа того. На самом деле, Муору не знал, о чём вообще говорил. Он просто сказал ей первое пришедшее в голову.

Та ночь кажется теперь такой давнишней.

С тех пор Мелия услышала от него массу историй; он часто пускался в беспорядочные объяснения, но много рассказывал и про себя. Да и вообще, теперь ему казалось, что девочка знала человека по имени Муору Рид лучше, чем кто-либо другой.

Но когда речь заходила о ней... он едва ли что-то про неё знал.

И кстати говоря, не чувствует ли Мелия то же самое? Хочет ли она, чтобы я узнал о ней больше?

Юноша сконцентрировался на себе. Быть может, это говорило о завышенной самооценке. Но в то же время он не думал, что эти мысли происходят из его самодовольства. Фактически, ему казалось, что её чувства были направлены на него. И если это правда, неужели Мелия действительно пришла сюда увидеться с ним?

Раньше Муору чувствовал между ними бездонную пропасть.

Яма, которую ничем не заполнить. И он сразу подумал, что день, когда она заговорит о себе, настанет в непроглядном будущем.

Той ночью они разошлись, после его слов «Увидимся».

Слегка поведя рукой, Мелия ответила: «Ага... увидимся».

Может, этот день стал на удивление близок.

#

Вскоре, однако, холодная вода охладила его пыл.

Когда парень попытался вернуться в загон, перед поместьем его встретил Дарибедор. Старик поставил у ног электрическую лампу, пускающую слепящий белый свет.

Он приподнял правую руку и подошёл ближе.

— А вы стали с ней довольно близки, правда?

Послышался жёсткий, щёлкающий звук. Звук, к которому Муору давно привык, хотя и не слышал уже очень давно... Курок.

Дарибедор навёл на Муору чёрный револьвер, и даже в темноте парень отчётливо видел очертания маленького дула. Хоть пуля и мелкая, её достаточно для убийства человека.

— Пусть так, с этим какие-то проблемы? — с опаской спросил Муору. Было бы самообманом думать, будто старик не ведал об их встрече. Но настоящая проблема заключалась не в том, что он знал о ситуации, а в его понимании её.

Его наниматель Дарибедор имел право разобраться с ним, с любым заключённым, как ему заблагорассудится. И что бы он ни заставил делать Муору, сколько бы дней ни морил его голодом, отправил бы в лагерь для задержанных или нет, это всё было в его силах. И в худшем случае старик вполне мог застрелить его на месте.

Я не собирался так просто отдавать концы.

Его лицо тут же одеревенело. Его часто ранили, но к счастью или несчастью, он ещё не получал огнестрельные раны. И хотя он не мог вообразить себе, какую боль ему доведётся испытать, если судить по калибру, смерть наступит мгновенно, если, конечно, ствол не согнулся в три погибели.

Если это правда...

Направляя на парня пистолет, старик показал самую омерзительную свою улыбку.

— Я не так уж и беспокоюсь из-за этого. Скорее, я впечатлён тем, как ты расположил её к себе. Похоже, ты очень впечатляющий обманщик, я прав? — Дарибедор предался громкому смеху, который стал расшатывать Муору нервы.

...Он делает мне выговор за общение с Мелией?

Несмотря на ярость по отношению к Дарибедору, который хоть и не ведал о трудностях общения с Мелией, но говорил всё, что вздумается, юноша сохранял хладнокровие.

Дешёвые попытки старика спровоцировать его изрядно докучали ему. Но в таких делах он был довольно опытным. Вообще, его способность сохранять бесстрастное лицо и терпеть шутки большинства старших по званию сослуживцев помогла ему выглядеть старше, чем он есть на самом деле.

Если бы я знал, можно было бы обойтись без проблем? Или... У Дарибедора на меня зуб, несмотря ни на что?

— Выглядишь так, словно хочешь что-то сказать, — сказал Дарибедор, распрощавшись с улыбкой. Во тьме его рана на месте носа выглядела темнее дула пистолета.

Муору ответил: «Вряд ли... Просто я подумал. Вы ведь не предупреждали меня о том, что ночные прогулки могут плохо сказаться на моей работе».

— Разумеется. Я делаю это лишь при спаде в работе. Но, уважаемый заключённый, вы превзошли мои ожидания уже давно и показали себя молодцом. Да, значительно превысили поставленные нормы... — Пока он говорил, палец его оставался на спусковом крючке. — В любом случае, поддерживать умиротворение в сердце девочки не входит в наши полномочия.

Прогремел выстрел.

Все мышцы в теле Муору рефлекторно напряглись, и он неосознанно зажмурился.

Менее чем за секунду парень понял, что в него не попали. На его теле не было никаких дыр.

Он открыл глаза и увидел маленькое отверстие в земле у своих ног. От неё поднимался дым, подмешивающий в воздух запах пороха.

— Но не могли бы вы запомнить это для меня? — Дарибедор вновь улыбнулся, буквально перекосив лицо. — Ни к чему использовать девочку и пытаться убежать. Даже если используете её, пытаться что-то изменить будет бессмысленно... Нет, скажу доходчивее, я могу заполучить столько работников, сколько захочу. И вы далеко не первый копатель могил, которого похоронят в собственноручно вырытой яме.

Дарибедор выстрелил ещё раз, создав другую дыру в земле, на этот раз куда ближе к башмаками Муору. Затем старик с удовлетворённым видом направился обратно к поместью.

Муору остался стоять неподвижно, уставившись в два отверстия у своих ног, хотя разум его совершенно не заметил их.

...Умиротворение?

В его ушах звучали вовсе не огнестрельные выстрелы и даже не угрозы Дарибедора, а фраза, которой он описал Мелию.

Ещё долгое время Муору стоял в том месте, размышляя над смыслом сказанного стариком.

Глава 6

Чего я хочу?

И что мне следует для этого сделать?

Муору поймал себя на том, что задаёт себе снова и снова одни и те же вопросы. Выбирать-то было особо не из чего.

Я должен бежать.

Сколько раз он нашёптывал себе это с тех пор, как прибыл сюда? Эта фраза должна была служить движущей силой его мыслей, но сейчас она заполняла его разум, стирая нерешительность.

Точно, мне нужно валить отсюда.

Но разве не странно, что я вообще стал заключённым?

#

— Эй, скажи мне, Муору, какое преступление ты совершил? — спросила девочка, осторожно коснувшись кончиком пальца его ошейника.

Муору рефлекторно подался назад к дереву, немного заёрзав от её прикосновения. Он хотел, чтобы она простила ему его беспокойство, но в то же время прекрасно понимал, что ошейник соединён с кожей и снять его будет очень непросто. И даже если он доверял Мелии, если ошейник случайно сместится не туда — его жизнь оборвётся.

И впоследствии Муору с огромной неохотой говорил на эту тему, которую девочка всё пыталась поднять. Но девушка была настроена серьёзно. Нет, не совсем так. Хотя она позволила себе пошутить лишь единожды, теперь её глаза сияли ярче, чем когда-либо. Он чувствовал: Мелией двигало не простое любопытство. Она жаждала знать больше.

С большим трудом, словно его губы потяжелели на тонну, Муору сказал: «Убийство. Вот что». Ну, так думал весь мир и так было написано в постановлении суда.

Однажды утром старший лейтенант Геджер Рив был найден мёртвым в дальнем углу траншеи. Поскольку соседствующие страны не решались выводить войска из своих крепостей, а руководство не горело желанием прорываться через линию обороны врага, ситуация на поле боя большей частью была стабильной. Так что убийство старшего лейтенанта 16-ой пехотной части вызвало шумиху. Во время всей той неразберихи исчезновение любимой лопаты пехотинца второго класса посчитали сущим пустяком.

Потом, спустя где-то тридцать часов после обнаружения тела, поисковые собаки военной полиции обнаружили лопату в куче древесных отходов. И на ней была кровь старшего лейтенанта. К несчастью, у молодого, незанятого работой солдата не было приемлемого алиби, и через неделю трибунал посчитал Муору Рида преступником.

Нечего сказать, реально смышлёный хрен, раз взял мою лопату.

Парень, ставший заключённым 5722, засмеялся.

Не то чтобы не было достаточного мотива. Геджер Рив был тем ещё мусором.

Он носил на шее снятые с трупов сапфиры и позвякивающие золотые безделушки, вымазанные в грязи. И множество раз хвалился жуткими деталями о том, как ими разжился. Он был худшим пьяницей и часто избивал своих подчинённых, если у него вдруг портилось настроение. Он также любил играть, и если крупно проигрывался, краснел, как рак, и переворачивал стол. И хотя он командовал кротами, с лопатой в руке его никто никогда не видел. Ему больше нравилось с важным видом наблюдать за копающими из прохладной тени.

Когда старшего лейтенанта наконец похоронили, по всему лагерю наделали праздничных кострищ, и Муору со своими товарищами-кротами веселились всю ночь. Точно, это было именно когда труп Геджера Рива закопали где-то на отшибе поля боя.

Во время расследования и суда задержанный юноша не прекращал утверждать: «Я не делал этого, это ложное обвинение». Но чем я ещё мог заниматься? Они обвинили его в том, о чем он не знал практически ничего. И конечно, за неимением алиби или доказательства невиновности ему никто не поверил.

— Это неправда, — сказала Мелия. Её спокойный голос, как будто сотрясший кладбищенский воздух, вырвал Муору из его тёмных воспоминаний.

— Ты точно не делал этого, — продолжила она, смотря прямо на него. Глядя на нее, парень не заметил ни малейшей тени сомнения в сказанном... Он понял: она верит ему.

— Ахаа, — что-то похожее на зевок вырвалось из горла Муору. Юноша почувствовал, как его решимость начала слабеть.

Он напомнил себе о своих целях. Я должен бежать... Затем во второй раз... и в третий.

Оторвавшись от голубых глаз девочки, парень сказал: «Спасибо. Будь ты судьёй, меня бы точно признали невиновным». Затем он улыбнулся, пытаясь отогнать сомнения, сверлящие его изнутри.

Конечно, если бы его оправдали, то никогда бы не отправили на кладбище и он не встречался бы каждую ночь с Мелией.

— В самом деле, ты не тот, кому следует здесь быть, — бормотала Мелия с понурым лицом. Это казалось невообразимым, но она разделяла его чувства.

Муору, естественно, растерялся, не зная, как ему реагировать на её слова... как ему реагировать на выражение её лица.

Внезапно его губы задвигались словно автоматически:

— Эй, чисто гипотетически, но... — сказал он, не глядя на девочку. — Если я попытаюсь отсюда убежать... ты не могла бы...

Поняв, что собирается сболтнуть лишнего, парень спешно заткнулся. Не решаясь продолжить, он почувствовал на себе взгляд Мелии. И чтобы успокоить её, наконец сказал:

— Ты вольна делать что угодно, но... если я решусь бежать, ты не хотела бы убежать вместе со мной?

Мелия несколько раз моргнула, а потом опустила глаза к земле.

Муору, напротив, стоял спокойно и осторожно наблюдал за её реакцией.

Слова выпрыгнули из его рта будто по собственной доброй воле, но он не думал, что это такое уж плохое предложение. И хотя эта вера ничем особым не подкреплялась, ему не показалось, что Мелия сдаст его Дарибедору, даже если он расскажет ей о своём желании убежать.

Пусть юноша обдумывал это множество раз, его идею убежать нельзя было назвать каким-то планом. Однако чьей бы помощью он ни заручился, когда дело дойдёт до реального побега, в его план окажется втянута Мелия. Если так, то и девушке от этого будет какая-нибудь польза. Или так он думал.

Хоть у меня и нет конкретного плана, но ведь отвести в нём Мелии центральное место — это отличная идея?

Уж что-что, а помешать она мне не помешает.

Прекрасно понимая, насколько излишне оптимистично это звучит, парень всё же не терял надежды на то, что где-то здесь скрывалась толика истины.

Он мог прекрасно себе представить, насколько плохо с ней обращаются на кладбище. Может, даже хуже, чем с ним.

Естественный враг человечества — монстры под разными именами.

Могильщики, предшествовавшие ему, стали невольными свидетелями, не в силах совладать с ужасом и мерзостью тех существ, которых им велели хоронить.

И рытьём могил история явно не ограничивалась.

Он припомнил фигуру Мелии на фоне чудовища, состоявшего из мешка с плотью. Её оторванную кисть, улетевшую прочь. Её тело, проткнутое насквозь.

Точно, Муору уже знал, какие страдания выпадали на хранителя могил.

— ...

Нисколько не переменившись лицом от его вопроса, девочка оставалась совершенно неподвижной и тихой. Временами она подрагивала, и губы ее трепетали.

Пусть она не сказала «нет», Муору чувствовал в ней внутренний конфликт, навеявший слова отказа.

Что ещё мне попробовать?

Затем он, как и раньше, решил взять её за руку...

Но их пальцы не пересеклись; она убрала руку.

— Прости, — быстро сказал Муору. — Что я говорю? Забудь. Я просто...

— Нет, — прервала его Мелия. — Это моя вина, — сказала она, качая головой. — Не твоя... Мои ноги... я не могу ступить за ограду этого кладбища.

Муору не знал, как ему реагировать.

Эти слова. Отчего-то казалось, что Мелия говорит буквально. Словно дело не в психологическом сопротивлении или чём-то таком; она говорила именно о том, что физически не способна покинуть это место.

И как это вообще понимать?

— Муору. — Услышав от неё своё имя, Муору поднял глаза. — Можешь немного пройтись со мной?

#

Девочка держала лампу и вела его сквозь ночное кладбище.

По пути они не перекинулись ни единым словом.

Муору смотрел скорее не себе под ноги, едва видные во тьме, а на спину Мелии, идущей впереди. На её спину, на линии её лопаток, проглядывающие из-под одежды, и особенно на её голову, скрытую капюшоном.

Почему она всегда надевает капюшон? Когда он смотрел на неё, этот вопрос внезапно возник у него в голове.

Особого ветра не было, и ему показалось бессмысленным утаивать столь прекрасные волосы, открывая взору лишь несколько прядей. Юноша видел её с опущенным капюшоном лишь дважды. Первый раз, когда девочка мылась, а второй, когда монстр разорвал её накидку. В первом случае, когда с нее стекали струйки воды, всё длилось только секунду, а во второй раз она вывазилась в крови... негусто. И, подумав об этом ещё раз, юноша почувствовал, что больше ему не доведётся увидеть её в таком виде снова.

Интересно, если я сейчас протяну руку и сорву с неё капюшон, что произойдёт?

Как только он хорошенько обмозговал эту идею, внезапно его атаковала смесь из грязных мыслей и озорных желаний... Но подумав снова, Муору отвесил себе пощечину.

Знаю, прошло совсем немного времени, но забыла ли она уже, как я глупо себя повёл?

Его мысли вернулись на несколько минут назад, когда он попытался схватить её белую руку, а вместо этого неуклюже схватил воздух. Размышляя об этом, он почувствовал, что, сорвав с неё капюшон, добьётся такой же реакции, как если бы задрал ей юбку.

Но я хочу когда-нибудь увидеть её в гневе.

Пока он думал о таких неблагодатных вещах, идущая перед ним девочка остановилась.

Немного впереди стояло гигантское дерево — в самом центре кладбища. Плотная крона на его вершине закрывала лунный свет и пускала на землю тень.

А перед девочкой был один-единственный надгробный камень. Хотя Мелия сама сюда привела парня, стояла она неподвижно и молчала.

Стоя позади девочки, Муору прочёл эпитафию.

Там значилась дата, указывающая на два года назад, и...

— Ма...ри...я?.. — Имя той, кого парень не знал.

Это имя однажды сорвалось с губ девочки .

— Мария тоже была хранителем могил, — сказала девочка именно то, на что указывал камень.

— Это твоя мать? — предположил Муору, поскольку имена очень походили друг на друга. Однако девочка медленно покачала головой.

— Не думаю.

— ...Не думаешь?

— Мы с Марией никак не связаны. И хотя по возрасту мы не сильно отличались, я живу здесь сколько себя помню и при этом не встречала никого, кто звал бы себя моей матерью.

Эта тихая манера речи не отличалась от её обычной, но, глядя на то, как она стояла перед могилой и предавалась воспоминаниям, парень понял, насколько сильно она тосковала по девушке по имени Мария.

— Наверно... «сестра» подойдёт больше всего... Думаю, Мария будет не против. — Мелия снова притихла.

Муору уставился на девочку. Хотя он успел привыкнуть к её внешнему виду, даже теперь она казалась ему красивой. А нахмуренные брови над её опущенными веками, казалось, демонстрировали сомнения её сердца.

Юноша наконец почувствовал, что настало время задать вопрос.

— Кто такой хранитель могил?

— Расхититель могил — тот, кто крадёт силу у Тьмы, — ответила Мелия.

Парень продолжал молчать.

Он не понимал, что его так озадачило. Хорошо, что она ответила ему, но в то же время он не знал, как поступить. Нужные слова так и не шли на ум.

Выглянув из-за плеча, девочка уставилась на его башмаки.

— Муору, ты меня не боишься?

Парень пожал плечами. К счастью, он смог родить подходящий ответ.

— Ты сказала, что эти штуки тебе не друзья.

— Да? — Девочка наклонила голову набок.

— Ты не помнишь? Во второй раз. Когда... — Он заколебался.

Второй раз, когда он увидел монстра, который активно двигался по земле, и когда парень растерял всю собранность. Вспоминать это было стыдно.

Медленно развернувшись, девочка сказала: «Тебе известна сила Тьмы, Муору?»

— Эээ... немного.

Тьма носила множество имён. Демоны. Нежить. Или просто монстры. Появлялись они лишь ночью; обладали бессмертием и были величайшим врагом человечества.

Он получил такое поверхностное знание от Ворона, но даже сейчас парень не ведал, можно ли ему доверять. Хотя и видел подтверждения части рассказанного собственными глазами.

Включая тело девочки.

— Даже я толком не знаю, что они такое, — сказала Мелия. — Но слово «хранитель могил» указывает на людей, внутри которых живёт сила тьмы.

— Внутри?

— Ага. Как ты знаешь: они ни живые, ни мёртвые... Видишь ли, для Тьмы форма не играет роли. Я на самом деле не могу это нормально объяснить, но... Возьмем, например, яблоко. Когда съешь его, останется огрызок. Ведь это уже не яблоко? — Когда девочка объясняла, она временами подкрепляла слова мелкими жестами. — Для живых существ только так и должно быть, потому что, сохраняя форму своего тела, они способны сохранить своё естество. Если они потеряют форму, то станут чем-то отличным от того, чем были раньше. Но что до Тьмы: думай о них как о подвижной глине, наделённой желанием убивать. Будь Тьма глиняной посудой или кружкой, полной этой глины, это не имеет особого значения. Они не являются чем-то, что «умрёт». Так что каким бы обычным способом им ни вредили, они всегда вернутся в изначальную форму...

Затем Мелия запаниковала, посчитав, будто сбила его с толку.

— Но, эээ... конечно, глина это просто метафора. Тьма не перемешивается с себе подобным. Совсем нет. Скорее, Тьма отталкивает себе подобное.

Наверно, правильнее сказать, что когда она соприкасается с более сильным демоном, то лишается сил. И тогда входит в состояние ложной смерти.

Муору отчаянно прокручивал в голове её скудное объяснение, но понять его было не так-то просто.

Что-то такое он точно слышал на уроках первой помощи. Все живые организмы при взгляде через микроскоп состоят из мелких частиц, называемых «клетками». Парень не знал, почему они сохраняют форму вместо того, чтобы развалиться, но он уяснил, что у животных есть «костные клетки» и «тканевые клетки», и эти клетки сплетаются друг с другом, образуя единое существо.

Но эти монстры не следуют тем же правилам, что все прочие живые существа. Их тела состояли из чего-то, что нельзя ни убить, ни разрушить.

— Во мне есть часть от них, — сказала Мелия, прижав руку к груди.

— Как? — спросил Муору. — Ты ведь человек?

Девочка кивнула, низко наклонив голову, и затем, не отрывая взгляда от своих башмаков, продолжила:

— Тьма, похороненная на этом кладбище, не воскресает. Но их тела остаются под землёй... и...

Мелия посмотрела на плотную листву, нависающую над ней.

— Мне сказали, что под этим деревом похоронена сильнейшая из всей Тьмы, нечто такое, что можно назвать их королём. Возникшее из его тела семя пустило корни, которые высасывают его соки и питают растущее дерево. И внутри этого гигантского дерева течёт сила Тьмы, из которой оно и выросло... Само собой, то же самое касается его плодов.

В тот миг, когда он это услышал, Муору вспомнил, как некоторое время назад он видел её у дерева с чем-то съестным.

Глыбой, настолько тёмной, словно она была сосредоточением темноты. Пульсирующий плод, который будто бы обладал своей волей.

Она уверяет, что это смесь растения и монстра?

— Это гигантское дерево несёт лишь фрагмент Тьмы. Так что мы — хранители — поедаем его и крадём их силу. От этого я чувствую себя расхитительницей могил. Даже если другая Тьма коснётся меня или поведёт себя враждебно, в итоге она застынет на месте. Всё благодаря этой силе.

И, отвечая, на твой вопрос... Я человек, но в то же время часть меня не отличается от Тьмы. Так что я не могу уйти от тела, погребённого под этим деревом... или, другими словами, с этого братского кладбища.

И... я не могу умереть.

Серьёзно?

Парень столкнулся с вопросом, засевшим на какое-то время в дальнем уголке его разума.

— Погоди-ка; ты разве не сказала, что так называемая Мария тоже была хранителем могил?

Если «Мария», которую Мелия считала старшей сестрой, была хранителем могил, тогда она тоже крала силу монстров. Если так, то её могила как-то со всем не вяжется. Эпитафию сделали, чтобы оплакать умершего человека, но хранители не должны умирать... Я видел это собственными глазами.

Или она ещё не всё мне рассказала?

Если это правда, тогда Мелия...

Она тоже может умереть?

— Мария... — она выдавила из себя ответ, но таким болезненным, жутким тоном, с которым обычно харкают кровью. — Мария... убила себя.

У готовой разрыдаться Мелии задрожали губы, и девочка спешно продолжила:

— Когда Мария была здесь, я не была хранителем. Из-за ограничения в силе два человека не могут быть хранителями одновременно. Тогда я не знала, почему она убила себя. Но в первую же ночь, как я стала хранителем, Тьма в форме шестилапого тигра охотно полакомилась моей правой рукой...

Девочка пробежала пальцами от локтя до плечевого сустава.

Глядя на её понурое лицо, парень точно мог сказать, что она проигрывает в уме воспоминания о том, как монстр отхватил ей руку. Она переживала заново испытанный страх... и боль.

— Боль... я ненавижу боль, — сказала она.

Муору почувствовал, как рана на его правом бедре запульсировала. Это туда его укусил Дефен, когда он пытался убежать. Без сомнений, та гигантская чёрная собака сдерживала силы. Ведь при всей демоничности её челюстей нога Муору осталась при нём. И по прошествии многих дней он даже смог забыть про оставшийся шрам.

Но потом парень вспомнил, как вслед за укусом тут же пришла слепящая, белая боль. Хотя собака сдерживалась, боль от укуса была почти невыносимой. И если такая простая рана приносила такие страдания...

Что это за тело такое, которое не может умереть?

Совсем недавно он лицезрел нелицеприятное зрелище.

Бесчисленные серпоподобные лапы массивного монстра убивали Мелию снова и снова. Её пронзили. Её раздавили. Её разрубили. Её разорвали. Её сломали... её убили.

Такие ранения должны были быть фатальными. Повезло-не повезло, с ранами такого уровня нет нужды спрашивать о состоянии жертвы. Обладая единственной жизнью, обычный человек не переживёт больше одной фатальной раны.

Но сколько раз за ту ночь тело Мелии познало предсмертную боль?

Определённо, полученные ею раны исчезли, какими бы глубокими они ни получились. Однако воспоминания никуда не девались. Память о боли, память о страхе — её нельзя смягчить, и она накапливалась, подобно осадку.

Словно пытка, которую проводили с очень дурным вкусом.

Кто бы это ни был, рано или поздно он не сможет это терпеть. И если кто-то вынужден вновь и вновь испытывать боль, эквивалентную смертельной, он вне всяких сомнений предпочтёт для себя настоящую смерть.

Хранители могил не могут умереть, сказала Мелия.

Но это была ложь.

Хранители умирали.

Умирали их сердца.

И они предавались Танатосу*.

Мелия в этом плане не отличалась.

— Девушка растворилась в солнечном свете, — грубым, прозаичным тоном сказала девочка. — Когда светлеет небо на востоке, звёзды исчезают. Хотя я хотела остановить её, я не знала, что делать. Ничто, сказанное мной, до неё не доходило, потому я могла лишь смотреть.

Потом Марию поразил первый луч солнца.

Весенний свет должен быть нежным, но для Марии он уподобился кипящему маслу. И пока свет заливал её с ног до головы, она извивалась на земле, как червяк. Казалось, будто сила Тьмы внутри неё разрывала тело на части...

Муору не знал человека, которого описывала Мелия. Потому, закрыв глаза, он вообразил во тьме своих век девочку с красно-коричневыми волосами, пылающими в солнечном свете.

Не было никакой возможности проверить, насколько точно его воображение, однако в одном он точно не ошибся — это произошло именно здесь... на этой могиле... у его ног.

— Девушка, окутанная светом, испытывала жуткие, жуткие мучения. Но при этом она выглядела счастливой. Возможность умереть осчастливила её — вот что я поняла, наблюдая издалека.

Но потом Мария заплакала. Она плакала для меня, девочки, которую она оставила вместо себя. Видишь ли, она знала, что после разрушения её тела следующим хранителем могил стану я.

Девочка слегка потёрла край надгробия, продолжая говорить.

— Потом я похоронила её бездушный труп здесь.

Тишина.

Муору не мог подобрать никаких... никаких... вообще никаких слов. Его чувства сотряслись от услышанного настолько сильно, как никогда прежде за всю его жизнь.

— Прости, Муору, — неожиданно сказала она.

Зачем ей извиняться? Муору замешкался ещё сильнее. Извиняться тут нужно мне... но... но... я...

Девочка смотрела в его направлении, но взглядом она с ним не пересекалась.

— Ты пришёл сюда не по собственному желанию, и потому я не думаю, что тебе надо слушать эти вещи... — сказала девочка, но когда она продолжила, её голос зазвучал гораздо веселее. — С тех пор как я стала хранителем, я была совершенно одна и со мной не происходило ничего хорошего. Я не могла видеть солнце и... меня посещали очень болезненные мысли. Я не могла больше никуда податься и потому решила, что остаётся лишь защищать это кладбище.

Но я никогда не была счастлива.

Ещё сильнее закрыв лицо капюшоном, Мелия затем положила руку на рот.

— Так было до тех пор, пока ты не позволил мне стать твоим другом.

Заглянув ей под руку, Муору смутно разобрал, как её лицо смягчилось, и впервые он увидел... её улыбку.

У парня застучало в висках.

Я убегу. Опять он проговорил про себя эти слова. Я сблизился с ней лишь ради этого.

С целью заручиться помощью кого-то, кто хорошо знает кладбище, парень сперва должен был сблизиться с девкой. Таков был его план, и теперь он приносил свои плоды.

Она доверяла ему и понимала, что здесь ему не место.

Беглого взгляда на ситуацию хватало, чтобы увидеть здесь грандиозный успех. Но...

Если я добился успеха, почему у меня так пусто на душе?

Этим я лишь прикрываю ненависть к самому себе?

Чтобы достичь важной цели, у такого заключённого, как он, в наличии было не очень много вариантов. И всё пойдёт под откос, если его методы не увенчаются успехом. Потому Муору строго спросил у себя:

Что мне делать?

Как лучше всего убежать с этого кладбища?

Его должны были волновать лишь эти вопросы.

Он прекрасно понимал этот факт, но при этом не мог выкинуть из головы другой вопрос: может ли он сделать что-нибудь для Мелии.

Глава 7

Обмотав голову куском ткани в надежде спастись от полуденного летнего солнца, заключённый Муору Рид вооружился уже ставшей привычной лопатой и рыл яму.

Он втыкал её, черпал землю, поднимал и отбрасывал в сторону. Потом замахивался лопатой вновь. Последовательность движений никогда не прерывалась, словно он действовал с машинной точностью, уподобляясь методично двигающемуся дикому животному.

— Доооброе утро, Кротёнок.

Появился Ворон и влез в работу Муору, демонстрируя такую лучезарную улыбку, как будто счастье лилось у него из всех щелей.

— Кротёнок?..

Муору в ответ глянул на Ворона с презрением... но потом его взгляд приклеился к его голове. Если точнее, к здоровенному предмету поверх его обрезанных волос.

— Ты... чего, — простонал Муору.

— Агась, это штука, которую я тебе обещал. Гляди.

— Клёво... ты уж прости, я и не думал, что на самом деле принесёшь его.

— Ты о чём? Раз плюнуть же. Но правда, я не понимаю, зачем тебе это... Надень-ка его.

— Конечно, — ответил Муору, затягивая ремешок под подбородком. Кожа на его щеках тут же подтянулась кверху и зачесалась.

Отлично, то что надо. Разумеется, с одним лишь этим парень немного мог сделать. Но, по крайней мере, так он будет чувствовать себя на подъёме.

Ему даже захотелось поучаствовать в забеге на двадцать километров, чтобы выпустить избыток энергии. Правда, помимо шлема у него не было прочего обмундирования, как и не было дороги для забега. Так что он продолжил заниматься ямой.

Удивившись тому, как своими действиями он воодушевил Муору, Ворон недоверчиво вздохнул.

— Тебе правда он нравится? Для чего может понадобиться такая безделушка?

— Не волнуйся об этом. Тот, кто любит лишь блестящие вещи, не поймёт.*

— Что? Откуда ты знаешь, что я люблю деньги? — спросил Ворон, наклонив голову вбок. Затем он рассмеялся. — Деньги это здорово! И собирать их весело! Если есть деньги, ты можешь делать что угодно! Конечно, они сверкают, но я всё равно обожаю их тратить. Пока не отправишься в следующую жизнь, деньги очень кстати.

В этот раз очередь удивляться дошла до Муору.

Ему показалось неприятным, что ребёнок с невинной, ангельской улыбкой говорит подобные вещи.

До этого мгновения Ворон вёл себя так, словно делал какое-то грандиозное заявление. Но потом он злобно улыбнулся и спросил: «Кстати, братец Крот, с дивчиной всё гладко?»

Муору попытался изобразить нерешительность, ступив в сторону от могилы, которую до сих пор копал. Потом он подозвал Ворона, словно приглашая его на секретный разговор.

Ворон подпрыгнул ближе, и парень тихо сказал:

— Ага, можешь считать, что всё хорошо.

— Правда... что произошло?

— Я попытался быть с ней честным. Вот и всё.

— Ах, вот как? А я думал, недружелюбный Муору придумает что-то повеселее. Ох, ну раз она от этого счастлива, то всё в порядке.

Юноша поднял руку, чтобы толкнуть Ворона.

— Оу. — Ворон уклонился без всяких усилий, как будто был невесомый. Но в следующий миг мальчик улетел под землю, завопив словно от укуса змеи.

— Ау, стой, братец Крот. Что ты делаешь? Пожалей мой зад!

Вздохнув, Муору привёл лопату обратно к себе. Яму, куда свалился вредный мальчишка, крот сделал узкой и глубокой. Детское тело в ней можно было закопать по голову, но Ворон едва ли мог достать пальцами до её краёв.

— Я не хотел тебя так разводить, но ничего не поделаешь. К сожалению, у меня не так много вариантов на выбор. И раз я говорю начистоту, от тебя жду того же.

— Ты о чём? — спросил Ворон с таким лицом, будто собирался расплакаться. — Разве я не хороший ворон? Это так жестоко.

Не обращая ни малейшего внимания на идущие из-под земли жалобы, Муору спросил:

— Ты ведь не всё мне рассказал?

Мальчик помрачнел лицом.

— Начнём с тебя. Ты появляешься слишком часто. Люди, которые постоянно приходят и уходят во внешний мир, это торговцы едой. И если не брать их в расчёт, стоит поговорить о твоих друзьях в масках. Они приходят так же часто, как торговцы. Но даже они не сравнятся с тобой. К тому же все они всегда возвращаются в большой трейлер. Так что, естественно, у меня появились. Теперь говори, почему ты единственный, кто может свободно уходить из этого места.

Ворон на дне ямы улыбнулся.

— Ну и ну. Ты быстро схватываешь. Так печально, что тебя заставляют всего лишь рыть ямы. Тебе когда-нибудь это говорили? — Улыбка мальчика выглядела совершенно нечеловеческой, как будто ему от уголков губ до щёк разрезали лицо. — Ладно, почему бы нам не поговорить?

Даже Муору улыбнулся. Этому способствовали слова Ворона.

Хороший ворон? Очень смешно.

Всем известно, что ещё в древние времена вороны заслужили репутацию зловещих птиц.

#

Смеркалось.

Парень разравнивал яму, в которой запугивал Ворона. Муору закапывать ямы нравилось больше, чем их рыть. Нужно было лишь занести загруженную лопату над ямой, перевернуть её и отдать остальное на откуп тяготению.

Он заполнил яму до такой степени, что она сравнялась с окружающей землёй, затем слегка притоптал её башмаками, пряча следы раскопок.

Именно тогда он заметил низкорослого Дарибедора.

— Что такое, уважаемый заключённый? — спросил старик, с любопытством уставившись на голову Муору.

— Я нашёл его. Ведь с этим никаких проблем? Пусть это станет для меня утешением за похороны того монстра.

— Полагаю, ничего страшного.

— Ладно. Но могу ли я ещё где-то пригодиться? Нужна помощь с другими похоронами или чем ещё? — спросил Муору, положив лопату на плечо.

Дарибедор тряхнул головой.

— Я пришёл насчёт завтрашней работы.

Следуя за стариком, парень в итоге вышел на просторный, неиспользованный участок земли, окружённый скоплением надгробных камней.

У Муору уже появилось дурное предчувствие о предстоящем задании.

Дарибедор согнулся, вытащил из кармана колышки и воткнул один у своих ног.

— Яма будет от сих...

Он шёл ещё более мелкими шагами, чем Ворон, но его ноги не останавливались. Даже не собирались. Они вдвоём просто шли дальше. Дарибедор даже не пытался воткнуть второй колышек, зажатый в кулаке.

Время пошло устрашающе медленно.

Хватит уже, стой. Да стой уже, желал про себя Муору, глядя на старика. Ему вдруг захотелось наброситься на расслабившегося старика, потянуть его за сшитый на заказ фрак и заставить наконец остановиться.

— ...до сих, — закончил Дарибедор, наконец поместив в землю последний из четырёх указателей.

Муору едва понял, что он сказал. Настолько большое расстояние. По сравнению с ней яма, которую ему поручили рыть ранее для того мясистого монстра, казалась смехотворной.

— Вот так. Знаю, я много прошу, но если можете, пожалуйста, начните завтра. — После короткого заявления Дарибедор вежливо поклонился, повернулся к поместью и начал идти мимо Муору. Парню не очень-то хотелось вести со стариком лёгких разговоров, но когда он прошёл рядом...

— Я хороню дирижабль? — Он был вынужден спросить.

Дарибедор засмеялся, словно цикада, а потом ушёл.

Похоже, мне придётся сделать это раньше, чем я думал.

Дарибедор сказал, что можно начать завтра, но Муору уже завелся. Хоть и начал немного раньше графика, парень понимал, что успеет так не намного больше, и всё равно сидеть без дела не хотел. Скоро ему пришлось вернуться в загон и выкатить телегу, на которой он возил землю.

Размер действительно был абсурдным, и Муору не совсем шутил, говоря про дирижабль. Разумеется, говорил он не про один корпус аппарата, но также и про обтекаемый шар, заполненный гелием.

Чем они больше, тем сильнее.

Первый виданный им монстр, щеголявший одной только мордой, был похоронен в яме, в которой мог поместиться загон.

Ранивший Мелию превосходил его по размеру в два раза. Он обладал ужасающей силой и, по сути, бессмертием. Даже элитный танковый отряд не смог бы его остановить.

А теперь он рыл яму для такого существа, которое превышало по размерам тех двоих вместе взятых.

Если так оно и есть, тогда насколько же сильного монстра они хотят здесь закопать?

Он невольно вздрогнул. Такой монстр в самом деле существует в этом мире? Всего один такой может разорить целую страну.

В таком случае хранитель могил должен был остановить разрушение государства — или сказать больше, ему надо было предотвратить человеческие смерти, подставив под удар собственное тело?

Муору вложил все силы в рытьё ямы, и вскоре на его глазах выросла гора из земли. А когда солнце зашло, земля стала выше него.

Юноша хвалил небеса за то, что тучи их не заволокли, и луна сияла ярко. Наверно, именно из-за такого ночного неба Мелия не взяла привычную лампу.

— Муору?.. — неуверенно спросила Мелия, подойдя к парню сбоку. Ничего удивительного, ведь он по пояс скрылся в яме.

Но когда юноша поднял взгляд, он заметил, как странно она смотрит на предмет на его голове.

А, точно. Хотя парень заполучил его только сегодня, но уже полностью забыл об этом. К такому его голова привыкла давным давно. Вещь, принесённая Вороном, не имела национальной эмблемы, но обладала той же расцветкой и формой, какие были официально приняты в пехоте. Даже размер соответствовал, словно шлем подбирали точно под голову Муору.

— А, это?

Когда Муору собрался сказать ей название предмета, девочка с трудом произнесла: «Шлем?»

Затем они вдвоём отошли в сторону и уселись на краю ямы. Сидя близко от него, Мелия дико смущалась, но в то же время выглядела в какой-то степени счастливой.

На такой весёлой волне Муору объяснил, насколько поразительной вещью был шлем. С древних времён шлемы служили для защиты самой важной части тела. С приходом нынешнего века комбинация стали и пластика сделала их легче и прочнее. А с появлением танковых снарядов и гранат, разносящих с каждым взрывом по полю боя шрапнель, защитные шлемы стали незаменимы. Они также могли в большинстве случаев защитить человека от пистолетных пуль, выпущенных со средней или дальней дистанции.

Благодаря этому удалось спасти от шквала пуль бесчисленное количество солдат. Наверно, спасся бы даже тот лидер, которого застрелили в машине во время парада, если бы на нём был шлем*. Конечно, шлемы играли большое значение не только на поле боя. Их использовали в разных играх с мячом, в спорте, верховой езде, при езде на мотоцикле, при разработке новой шахты...

— Но зачем ты носишь его сейчас? — спросила Мелия. Хотя она слушала Муору с явным интересом, вопрос по теме задала лишь теперь.

Парню ответить оказалось сложно.

Посреди ночи тень не нужна, да и пули в него не полетят.

Я ношу его потому, что...

— Приятно сидит, — ответил парень.

— Правда?

Приняв на веру его ответ, который он выдал лишь под давлением, Мелия наклонила голову набок, и на её лице нарисовалась зависть. Словно она действительно поверила, что от шлема такие приятные ощущения.

Парень хотел себя поправить, но остановился. Вместо этого он развязал узел на подбородке и передал обеими руками шлем девочке.

— Не желаешь ли примерить? — спросил он.

У Мелии загорелись глаза.

— Можно?

Муору кивнул, и она небрежно убрала капюшон.

Если честно, момент, которого он так долго ждал — увидеть девушку без капюшона, произошёл не случайно. По сути, он с самого начала планировал предложить его ей.

Волосы, которые она скрывала за тёмной тканью, спали с плеч на спину. Сидя рядом, юноша чувствовал слабый запах мыла, но сильнее всего поразило не это. Подсвеченные лунным светом, светло-коричневые волосы Мелии сверкали так прекрасно, как будто в них заплели сахар.

Затем Мелия с робким взглядом повернулась к Муору и протянула обе руки, чтобы принять шлем. Она расставила их немного в стороны, будто ожидая его объятий.

Он не мог это сделать, хотя и ненавидел себя за это.

Мелия была милая.

Она ему нравилась.

Как она наклоняла голову, как она хлопала веками — каждое её движение будило в нём не что иное, как любовь.

Юноша почувствовал, что если сейчас крепко её обнимет, то в итоге украдёт поцелуй.

Но он не мог это сделать.

А вот почему, точно сказать затруднялся: придать чувствам форму слов было делом непростым. Но когда он передал шлем, посмотрев на бледные и нежные ручки девочки, а потом на свои грязные руки, причина тут же прояснилась.

Она и я из разных миров.

Ему действительно всё в ней нравилось.

Не только её внешний вид или её тело. Хотя отрицать её привлекательность не буду. Ему нравилось всё, даже её сердце, которое, по словам Ворона, было как у скелета. И лишь глядя на своё отражение в её голубых, умиротворённых глазах, парень чувствовал, словно у него медленно выгибаются вперёд руки.

Если кто-то спросит, почему он такое испытывает, Муору ответит лишь одно. В её глазах запечатлелось её сердце. Он никогда не чувствовал такого прежде. И в глубине души парень изо всех сил пытался представить, насколько приятны были бы её объятия.

Но она была хранителем могил.

Эта девушка вобрала в себя силу тьмы, не могла умереть, не могла выйти на солнце и не могла покинуть кладбище.

А он был заключённым 5722. Но его ложно обвинили, и он не собирался торчать здесь до конца жизни и рыть могилы... Я сделаю это во что бы то ни стало.

Шлем не подходил к её голове и почти закрыл ей глаза.

— Тяжёлый, — промычала девочка.

Муору засмеялся.

— Мелия, у тебя волосы запутались в ремешке.

— А?

Юноша направил руку к ремешку, свисающему сбоку её шеи и аккуратно потянул вперёд.

...Сказанное им было ложью.

Муору мягко коснулся шлема, сползшего ей на лицо.

Теперь нижний край шлема опустился до её губ, полностью закрывая ей обзор.

Думая, что девочка ничего не видит, Муору бесшумно приблизился к ней. Затем он поцеловал шлем прямо в том месте, где располагался её лоб.

— Муору?

— Всё-таки, он тебе не идёт, — сказал парень, отстранившись и убрав шлем с её головы.

Она почувствовала это?

Сердце заколотилось так сильно, что могло разломать ему рёбра.

Если он так воспылал от прикосновения к металлу, интересно, что же с ним приключится от настоящего поцелуя.

Неловко теребя ремешок, юноша глянул вбок от себя и увидел, как Мелия смотрит на шлем в его руках. На ее лице проступила лёгкая досада.

Она не заметила, что он сделал.

— Мелия... — начал Муору, наклонившись так, чтобы скрыть покрасневшие щёки. — Как я и сказал раньше, я здесь из-за ложного обвинения. И сущая нелепица, что я стал заключённым. — Девочка молчаливо кивнула в знак согласия, и Муору продолжил: — Так что я отсюда убегу. Покину это место. И когда я закончу эту яму — настанет время прощаться.

Муору ждал всякого, но реакция Мелии почти превзошла его самые скверные ожидания.

— Точно... так лучше... для тебя.

На её лице выступило удивление... и печаль.

Грусть Мелии, вызванная его уходом, доставила ему садистское удовольствие. Но в то же время её реакция успокоила его.

Хотя ничто не умаляло того факта, что его воображение порой капризничало, на деле он попросту не мог вообразить её реакцию на такое признание. Как не мог представить, убежит ли она сейчас от него в слезах.

Но независимо от её реакции его цели не изменились.

Времени не было.

Нравилось ему это или нет, но он должен был это сделать.

В последний раз он выроет могилу в качестве заключённого.

Сейчас же парень желал лишь, чтобы план прошёл успешно и чтобы его не сломили последующие события.

Глава 8

— Удивительно, что вам удалось закончить такую большую яму всего за четыре дня.

Как ни крути, ни один нормальный человек не принял бы такую гигантскую яму за могилу. Результат его усилий, от которых у него опухли руки, походил на место раскопок древних руин.

Он уже считал выданную ему по прибытию серебристую лопату чем-то вроде компаньона. Конечно, пользовался он ей не так уж давно, но за это короткое время ни разу не посчитал её неудобной. Его предыдущее орудие труда изготовили из хороших материалов, но конкретно эта вышла куда легче. Если махать лопатой тысячу раз на дню, разница в весе может благоприятно сказаться на руках. И как бы жёстко он ни эксплуатировал свой инструмент, тот нисколько не затупился. Но, что важнее, лоток был широкий, что позволяло ему зачерпывать больше земли, чем раньше. Да и рукоять вышла затейливая, отчего снижалась нагрузка.

От мысли, что после этой ямы он потеряет компаньона, парень испытал тоску. Как бы она не стала преградой на его пути. Разумеется, его главная движущая сила не могла сравниться с какой-то привязанностью к лопате.

— Выражаю искреннюю благодарность за ваши усилия. Наверно, вы устали, прошу, идите отдохните, — с улыбкой сказал Дарибедор, но одна лишь улыбка точно не удовлетворила бы Муору.

Юноша начал было идти, но потом что-то вспомнил и остановился.

— А, я хотел бы спросить одну вещь, — сказал Муору, глядя через плечо на низкорослого старика. — Сегодня ночью мне можно не спать? Работа будет? — Под этим вопросом следовало понимать: «Сегодня ночью появится монстр?»

— Вероятно. Да, будет славно, если поработаете. — Морщинки вокруг рта Дарибедора углубились.

Парень слегка кивнул и удалился.

Теперь на откуп судьбе я оставлю ещё меньше.

И в то же время он установил точные временные рамки.

Муору помылся из резервуара и провёл оставшееся время до захода солнца на кладбище, под гигантским деревом.

Юноша пришёл к могиле Марии недалеко от дерева и положил перед камнем безымянный цветок. Всего лишь сорняк, сорванный им неподалёку, но всяко лучше, чем ничего.

Затем он воткнул лопату в землю и положил цветок.

Закончив с этим, Муору навалился спиной на ствол дерева и стал смотреть на вечернее солнце, заходящее, быть может, для него в последний раз.

Когда солнце спустились за далёкий, тёмный, густой лес, парню эта картина показалась грандиозной, тёплой и даже нежной.

В какой-то момент юноша прикорнул и увидел сон. В нём он припомнил крепкую, сильную спину отца. От этого возникло такое острое чувство одиночества, что ему захотелось видеть отца каждый день. Вплоть до сего момента Муору понятия не имел, насколько тот ему важен.

Затем пришла ночь.

Последняя ночь.

Ему не нужно было идти на поиски; Мелия пришла одновременно с заходом солнца.

Когда четыре ночи назад парень сказал ей, что они расстанутся, она выглядела несчастной. Даже её тёмная накидка будто приобрела ещё более тёмный оттенок.

И сейчас им двигало желание успокоить стоящую перед ним девочку, даже если придётся солгать. Но он не мог. Скажи юноша ей, что задумал сделать следом, и она, без всяких сомнений, будет против.

Лучше бы Мелии не встревать.

Он в самом деле был жестоким человеком. И хотя ситуацию с его ложным обвинением прояснили, в качестве наказания ему придётся мучиться от угрызений совести. Ведь он сделал ей больно.

Если я должен понести за это кару, то простого заключения в тюрьму не хватит. Я должен отправиться на плаху.

— Муору. — Девочка позвала его лишённым сил голосом.

Затем она смотрела какое-то время в землю, сжимая рукава и будто пытаясь что-то высказать. Юноша не осмелился взглянуть ей в лицо.

Даже тогда ему казалось это подлым.

— Здесь наши пути разойдутся, — спустя долгое молчание наконец сказала девочка.

— Точно.

— Если это конец... У меня есть всего одна просьба. — Мелия подняла голову. Глаза её были влажные, но взгляд выражал неподдельную силу. — Отвернись, — сказала она.

Он не ведал её намерений, но в итоге повернулся к ней спиной.

Только не это... чтобы ты ни делала, не бей меня ножом. В тот миг, когда у него крутились столь глупые мысли, парень почувствовал лёгкий удар, как будто ему в спину попал мяч.

— Мелия?

Он не мог поверить. Она зарыла своё прекрасное лицо в его ветхую спину.

Все его тело задеревенело; юноша услышал позади себя глубокий вздох.

— Ты пахнешь солнцем, — сказала она, но услышал он её не только лишь через воздух. Он также услышал её сквозь кожу. — Я так скучала по нему.

Парень почувствовал, как кровь в его венах закипает, но помимо всего прочего он ощущал тепло от носа и губ Мелии, коснувшихся его.

— Я провонял потом, — сказал он, не подумав, и смутился.

— Тише, — сказала девочка, как будто командовала недовольным ребёнком.

Ночью на кладбище было тихо. И пока они вдвоём тоже стояли молча, слышалось лишь тяжёлое девичье дыхание.

Тут Муору понял, что она незаметно положила ему на живот руку.

Хитрая. На автомате подумал Муору. Так я не смогу обнять тебя в ответ, не отбросив твою руку.

Стоя в таком положении, Мелия дышала как спящий ребёнок.

Стараясь не нарушить тишину, юноша повернулся кругом и отчаянно подавил желание обнять её. Оно растворялось со скоростью заходящего солнца и когда полностью исчезло, парень почувствовал у своего колотящегося сердца её тёплое дыхание.

Попробуй только сказать это снова, баклан, подумал парень, проклиная слова Ворона.

Девка пустая, словно у неё сердце скелета.

Он не знал, как долго Мелия прижимала к его спине лицо, но достаточно долго, чтобы на её пылающих щеках остались следы от складок на одежде.

— Спасибо, — невнятно сказала девочка, когда Муору развернулся к ней.

Сгорая от стыда, они не могли встретиться взглядом.

Но стыд был не единственной причиной, по которой юноша не мог заглянуть ей в глаза.

— Теперь ты отвернись, — сказал Муору.

Все ещё пылая румянцем, девушка кивнула и покорно выполнила его просьбу.

Парень потянулся к тёмному капюшону и опустил его. Волосы девочки показались драгоценностью, упрятанной в приоткрытом сундуке.

Он запустил пальцы в её волосы, отодвинув их от шеи. Они оба дрогнули, когда его пальцы коснулись кожи Мелии, и на мгновение юноша убрал руку. Но потом он сделал глубокий вдох, успокаивая себя.

А затем прошептал одно единственное слово и обхватил её тонкую шею.

...И сломал её.

1. ↑ У древних греков это персонификация смерти. В психологии Фрейда — стремление к смерти.
2. ↑ Муору намекает на то, что вороны любят воровать у людей блестящие предметы.
3. ↑ По всей видимости, здесь имеется в виду убийство эрцгерцога Франца Фердинанда, послужившее поводом к началу Первой Мировой войны.