Часть 1

Время шло.

После призыва Элигоса Адилисия ждала и рассказывала.

— А что дальше? Мы искать будем?

— Не спеши. Внутри «ночи» применялась магия, значит с его стороны должна быть реакция, — отвечала Адилисия, посадив на плечо крошечного Элигоса.

— С его стороны?

— Да. Можно сказать, что мы внутри него. Так или иначе, но магический след он должен почувствовать.

— Кто он?

— Лучше не спрашивай.

— Ты всё-таки намерена хранить тайну.

Ицуки сжал губы.

Сделав глубокий вдох, золотоволосая девушка ответила:

— Мы здесь для того, чтобы найти одного из наших людей, который нарушил табу.

— Табу?

— Конечно ты не знаешь. В мире магов есть несколько абсолютных запретов. Один из них — запрет на превращение себя в магию.

— А, Нэкоясики говорил про это. А что это значит?

— Ну, это не очень сложно. Сбросить физическое тело и впитать в себя всю свою магию, стать единым целым со всем миром. Очень похоже на высшую точку достижения для многих религий, ты не находишь?

Ицуки непонимающе вскинул брови:

— Чего-чего? Я даже половины не понял...

— Дурак потому что, — резко ответила она.

Она вообще с ним не церемонилась. Не потому что принимала его за человека своего круга, а скорее потому что относилась к нему свысока, как хозяин относится к слуге.

— Это... значит, эту «ночь» сотворил маг, который нарушил табу?

— Никто ничего не творил. Маг, превративший себя в магию, существует только благодаря волнам магического загрязнения. Эта «ночь» очень похожа на такой случай. Поэтому мы и запаниковали, когда Ассоциация выставила эту работу на конкурс.

Вот оно что.

Теперь всё стало ясно. Вовсе не из-за конкурса Адилисия чинила свои препятствия.

На лицо Ицуки набежала тень.

— Тебе трудно наверное.

— Что?

— Хотя это ведь свой человек. Надо искать, а не говорить о трудностях.

— Да. И пока я возглавляю «Гоетию», именно я несу ответственность за того, кто нарушил табу, — гордо сказала она, приложив к груди руку.

«Возглавляю...».

Если подумать, то и он сам тоже возглавляет фирму. Хоть и по принуждению, но всё же он стоял над Хонами и остальными. Хоть и вынужденно, но это он принял решения участвовать в конкурсе.

И именно ему отвечать за последствия принятых решений.

Сумеет ли он поступить так, как полагается поступать шефу или опять спрячется, как всегда делал до этого?

«Сумею или нет...».

— Ну что случилось? — спросила Адилисия, озадаченная воцарившимся молчанием.

— Нет, есть и хорошее... — задумчиво произнёс Ицуки, погруженный в свои мысли.

— Что?

— А-а, нет, ничего, это случайно вырвалось... Да, твоё тело создавалось многоми поколениями магов. И у тебя есть сила чтобы взять на себя ответственность. Я хоть и не маг, но могу видеть призраков, а значит я тоже не совсем обычный человек, верно?

Сердито шмыгнув носом, Адилисия будто что-то заметила и приблизилась к Ицуки почти вплотную.

— А? — сердце Ицуки подпрыгнуло и замерло.

Адилисия легонько провела рукой по чёрной коже повязки.

— Что у тебя там? Что за травма?

— Да это... был один... случай.

— Ты и в школе всё время её носишь. Прячешь под ней шрам? — бесцеремонно спросила она, глядя на него снизу вверх.

Ицуки ощутил прилив крови к голове, мельком взглянув на грудь, слабо выпирающую под чёрным как смоль платьем и замотал головой.

— Ну... это очень давно было. В доме с привидениями за мной гналась тень... Потом что-то случилось и я перестал выносить дневной свет. И теперь этим глазом ничего не вижу кроме призраков и потоков силы заклятия.

Повязку можно снимать только на время сна.

Ежедневные водные процедуры и в повязке уже стали привычны. За десять лет привык и к отсутствию зрительной перспективы, хотя поначалу было, конечно, трудно. Что же до призраков... Да, два или три раза в год случается видеть...

— Слишком часто...

Только одна беда, каждая такая встреча заканчивается обмороком.

Вот и здесь такая же история будет, наверняка.

— Ицуки, — Адилисия вдруг схватила задумавшегося Ицуки обеими руками за щёки.

— Па-а! А-а! Ты фто?

— Ицуки, ты что же, сквозь эту повязку... эфирные тела видишь? И потоки силы заклятия видишь, ты это хочешь сказать? — она говорила тем самым ледяным голосом, который он слышал тогда в парке и во время недавнего противостояния на море.

— Му... гу... Но такое же может быть? Глаз, который видит эфирные тела и глаз, который видит обычные предметы, наверное отличаются...

— Да не в этом дело! — закричала она, упёршись суровым взглядом в дрожащего Ицуки. Её зелёные глаза наполнились гневом и недоверием. — Отличается духовное зрение от обычного или нет, это лишь свойство глаза. Если глаз закрыт, он ничегошеньки не увидит. Ладно, допустим что ты можешь видеть сквозь предметы, но если ты сумел совместить эту способность с видением духов, и при этом ты не великий маг, то это чушь. Да это как в микроскоп на звёзды смотреть!

— Н-но... я же действительно вижу...

— Даже не смешно! Может быть ты не заметил, но то, о чём ты рассказываешь, не может быть человеческим глазом. А если ты способен осознанно видеть...

Адилисия вдруг прервала свою неистовую речь.

Она быстро убрала руки от лица Ицуки и встала.

— Что там?

— Элигос...

Всё ещё загипнотизированный её словами, Ицуки взглянул на плечо Адилисии и увидел, как сидящий на нём Элигос поднял своё бравое знамя.

Вместе со знаманем, он поднял забрало и повернулся в сторону окна.

Окно?

Чувствуя дрожь в спине, Ицуки тоже повернулся к окну.

Как вдруг...

Здание фабрики сильно тряхнуло.

Похоже на настоящее землетрясение, как неожиданно началось, также неожиданно и закончилось, оставив после себя какое-то насыщенное усиливающееся ощущение.

Ощущение непреодолимой, смертельной тошноты.

Стуча зубами и дрожа всем телом, Ицуки опустился на колени, не в силах держать собственный вес, и обхватил руками живот.

Ощущение обрело голос.

— На...шёл.

— А-а?

— Ицуки!

Вскрикнули они одновременно.

— Пришёл!

Что-то громко треснуло и на потолке, не вынесшем последствий толчка, появилась и стала расширяться трещина.

Из этой трещины, напоминавшей царапину на теле монстра, стало капать...

Что-то, похожее на чёрный дёготь.

Грязь.

Гной.

Слизь.

Жидкость, которую невозможно описать даже такими словами, испускала страшную вонь.

Чавкая, падающая с потолка грязь шевелилась и копошилась, собираясь кучкой в одном месте.

— Ч-что... эт-то?

Оставляя на бетонном полу следы, грязь собиралась в горку.

Продолжая чавкать и шлёпать, постепенно, медленно, стала образовываться какая-то фигура с конечностями.

Было бы лучше, если бы это было чудовище из древних легенд про драконов...

Но это был...

— Человек...

Определённо человек.

— м-а-г-и-я

Снова голос из правого глаза.

Пропустив мимо ушей, Ицуки только отрывисто вздохнул.

— Это и есть... магия?

«Это и есть маг, превративший себя в магию?»

Это он?

Образ сляпался прямо на глазах. Чавкающая грязь, постоянно перемещаясь, образовала наросты вроде пальцев, выпуклости вроде ушей, проём вроде рта.

Хлюпающая ядовитая слизь сделала шаг и произнесла:

— ...Мила...я...Ади... — зашевелился рот, — Моя...мила...я...Ади...наш...лась...

Противный звук голоса резал слух. В ушах могло начаться воспаление от одного звука.

— Демо...нов...вер...ни...

Протянулась грязная рука, то теряя форму, то восстанавливая вновь.

Ицуки попятился назад.

Стоявшая напротив него золотоволосая девушка опустила голову, чувствуя головокружение.

Услышав произнесённые ею слова, он забыл про страх.

— Отец Освальд, — тихо сказала она, — Отец, ты опозорил нас. Я пришла чтобы тебя уничтожить.

*

На открытом участке леса рядом с морем, Хонами расставляла ветки омелы.

Расположив ветки со всех сторон специальным знаком, разожгла в середине маленький костёр. Освещаемая его пламенем, бросила туда несколько камней.

— Сестрёнка Хонами, а что ты делаешь? — спросила Микан, помогая втыкать в землю прутья.

— Форсирую события. Этот огонь свяжет нас с морем.

— Свяжет? Как это?

— Я почувствовала сигнал слиы заклятия от значка шефа, — ответила Хонами, коснувшись своего значка на воротнике. — Ади использовала его для вызова демона, и моему значку передался сигнал. Очень тонкая связующая нить всё-таки есть.

— Точно! Потому что есть связь, — восхищённо ударил кулаком в ладонь Нэкоясики.

По сути, магическая церемония призыва использует технику вызова из мира духов. Она же подходит и для связи на дальние расстояния. Действие фирменного значка основано на этом, и вполне естественно, что маги используют их для такой связи.

— Насколько я знаю, хотя это малоизвестный факт, но согласно кельтским мифам боги друидов могли соединять два пространства. Собираешься проделать что-то похожее?

Гэмбу что-то промяукал, присоединяясь к вопросу.

— Ага. Я слышала про это от сказителей из Уэльса. Но сама ещё не пробовала.

С тревогой Хонами всматривалась в пламя костра.

Пламя горящей омелы.

Сооружение из омелы по своим очертаниям напоминало Стоунхендж. Огонь омелы для кельтской магии, как и магические круги для Адилисии, служили для активации места силы заклятия.

Кельтская магия в наши дни почти совсем забыта. А тем более та её часть, которая используется для соединения пространств.

Хонами вздохнула.

Прикоснувшись к значку, отчётливо произнесла:

— Ну, вперёд.

Часть 2

Воздух внутри фабрики будто заполнился испарениями концентрированной серной кислоты.

Горло саднило, сильно кружилась голова. Грязь, пришедшая с самых глубин чужого мира демонов, принесла с собой разложение.

Это был настоящий ад.

Маг нарушил табу и стал источником магического загрязнения.

Ицуки впервые видел всё это собственными глазами.

Это точно должно быть под запретом.

Немыслимое преступление.

Но вместе с тем...

— Отец...?

Ицуки оторопел, услышав такое.

Но Адилисия говорила серьёзно.

Не отрывая взгляд от горы копошащейся грязи в виде человеческой фигуры, чётко и ясно произнесла:

— Отец, это не пустые слова и я повторяю: ты покрыл нас несмываемым позором, поэтому я тебя уничтожу.

— Не...благо...дарная, — пошевелила губами грязь.

Маг тут же затрясся всем телом.

И вдруг.

От грязи оторвался кусок.

Воздух мгновенно наполнился птичьим криком, и перед глазами Ицуки предстала уже знакомая стая чёрных голубей.

— Шах!?

Голуби в миг накрыли собой место, где стояла Адилисия, долбя клювами бетон.

Не в силах сопротивляться, девушка в отчаянии повалилась на пол, отбиваясь от птиц.

Быстро поднявшись и обратясь снова в грязь, голуби отстали от Адилисии. Пол, на котором она стояла, превратился в воронку, похожую на кратер.

Но это было ещё не всё.

От грязи оторвался ещё один кусок и, превратившись в нового демона, набросился на Ицуки.

— Марбас?!

Заляпанный грязью золотой лев.

Звериная сила у этого демона.

Одним прыжком он преодолел расстояние до Ицуки и открыл пасть чтобы поглотить его.

«Смерть!»

Времени хватило только на одну эту мысль. Кровавое дыхание коснулось лица парализованного Ицуки. Белый клык уже коснулся его головы.

Вдруг демон пронзительно взвыл и отступил.

Чёрная кровь эфирного тела брызнула во все стороны.

— Ицуки, держись!

Марбас снова стал грязью. Крошечный Элигос пронзил его копьём, тут же вернулся к Адилисии и запрыгнул ей на плечо.

Ицуки едва не задохнулся. Хватая воздух ртом, он силился восполнить невесть куда девшийся кислород.

— Адилисия... — говорил он с большим трудом, — демон... в каждой кучке этой грязи?

— Это тень того, кто когда-то был магом, — ответила Адилисия безучастным голосом. — Отец Освальд... не закончил превращение себя в магию. Тайно собрал учеников, попытался слиться с семьюдесятью двумя демонами, но не сумел довести слияние до конца, а только породил грязь, которая вобрала в себя его страстные желания и инстинкты. С шестьюдесятью пятью демонами из семидесяти двух слился уже кусок мёртвой эфирный плоти.

Правый глаз Ицуки видел ту сцену в мастерской мага.

Пол, заваленный кровавым месивом разорванной плоти и отрубленная голова старика в центре магического круга.

Значит отец Адилисии умер?

Умер, а преступление обрело плоть?

Как же это должно быть тяжело...

Ицуки впервые ощутил, в каком нелепом положении он оказался.

— Адилисия, что же нам теперь делать?

Количество и качество демонов обеспечивают исход сражения. Но вышло так, что все высшие демоны оказались поглощены как только Адилисия добралась сюда. У них остался один только крошечный Элигос, с которым они...

— А вот что, — Адилисия едва заметно улыбнулась. — Ведь я сюда пришла чтобы уничтожить отца.

— А...ди... — всё ещё колыхалась куча грязи.

Каким будет следующий демон из семидесяти двух? Гласеа-лаболас? Ботис? Может тот, которого Ицуки ещё не видел?

Со скоростью пули мимо пробежали три тени.

Даже быстрее.

Адилисия высоко подняла пентаграмму Соломона:

— Прочь!

*

— Пришли! — закричал человек в чёрном, стоявший на склоне горы. — Церемонию начали!

Одновременно все магические круги, окружавшие замёрзшее море, наполнились силой заклятия.

В один миг все они слились в огромный магический круг.

*

— Ого, «Гоетия» создала магический круг.

Кагэзаки наблюдал за происходящим. Бесстрастный голос, лишённый интонации, не выражал никаких эмоций. Восхищение читалось только по словам.

— Вот он, тайный ритуал «Гоетии»?

*

К Адилисии приближались три демона.

Огнедышащий волк.

Гигантская пантера.

Крылатый бык.

Все трое набросились на беспомощную девушку чтобы разорвать её.

Но всё кончилось, не начавшись.

— Прочь!

Как по команде, три демона исчезли, не оставив следа. Просто исчезли, не обратившись даже в грязь.

Адилисия привычним движением обхватила пентаграмму Соломона.

— Адилисия...

— Умеющий призывать умеет и изгонять. Не надо много ума чтобы это понять, — она снова улыбнулась изумлённому Ицуки. — Конечно, нужно быть сильнее противника. Если ко мне добавить ещё двадцать магов «Гоетии», мы не уступим отцу по силе заклятия.

Вот истинное назначение магических кругов вокруг моря.

Круги изгнания, слившиеся в один гигантский круг, ради этого момента и были построены.

— А...ди...

Освальд бесновался.

— Честно говоря, мы предполагали это сделать после устранения «Астрала». Ведь это тайный ритуал «Гоетии». Но теперь ничего не поделаешь.

Выражение триумфа на лице Адилисии сменилось сосредоточенностью.

— Прочь! — прокричала она, сжав в руке пентаграмму Соломона.

Сила заклятия ударила в кучу грязи.

— Прочь! Прочь! Прочь!

Ритуал, противоположный призыву.

Изгнание.

Демоны, поддерживавшие тело из грязи, один за одним отправлялись обратно в свой мир. Грязь, метаясь, уменьшалась в размерах.

Сжималась прямо на глазах.

Словно сжигаемая внутренним огнём.

Сначала она была выше Ицуки, потом ростом с ребёнка, потом размером с собаку, потом — кошку и, наконец, исчезла совсем.

Вот всё и закончилось.

Ицуки усмехнулся. За что он так тревожился? Глупость какая-то.

Адилисия с самого начала держала в руке козырь. Припасённый про запас трюк, как это всегда делала «Гоетия»...

— Ну что такое, Ицуки?

— А, Адилисия...

— Просила же, откажись от конкурса. Видишь, мы сами за десять минут управились. Не помешай нам «Астрал», сделали бы всё гораздо быстрее.

Девушка с золотыми волосами взяла пальцами подол платься и поклонилась.

— Только поблагодарю тебя немножко. Даже о таком отце грустить будешь только ты.

Не зная что сказать, Ицуки только почесал подбородок.

В это время...

С неба послышался голос.

— …I do invocate and conjure thee[ Я вызываю и заклинаю тебя…].

— Что? — он поднял голову.

Голос продолжал:

— …I do strongly command thee, by Beralanensis, Baldachiensis, Paumachia, and Apologle Sedes; by the most Powerful Princes, Genii, Lichide, and Ministers of the Tartarean Abode; and by the Chief Prince of the Seat of Apologia in the Ninth Legion[ Я приказываю тебе именем Бераланенсиса, Балдахиенсиса, Паумахия и Обиталища Апологии; самых могущественных Князей, Гениев и Лихидов, слуг Тартаровой Обители; верховного Князя на Престоле Апологии Девятого Легиона…]…

Вдруг маленький кусочек грязи, застрявший в бетоне, поднялся и быстро вырос снова в фигуру человека —

— Адилисия, сзади!

— Что...?

Развернуться она не успела.

Не успела произнести изгоняющее слово. Гласеа-лаболас, волк с крыльями грифона, покрытый грязью, уложил её со спины на пол.

— Мила...я... Ади... ты была... дорога мне...

Грязь, уже исчезнувшая но восставшая, скрипела противным голосом.

Старик снова вернул себе человеческую форму, правда только наполовину.

— У...меющий... вызывать... у...меет и изгонять... Две... сто...роны... медали... Остался... кусочек... значит... можно... вернуться...

Мука и удивление было на лице Адилисии.

— Здесь что-то не так...

Ни она, ни Ицуки, даже не предполагали, что эта грязь может быть разумна. Они были уверены, что в этом скорее зверином, чем человеческом, облике нет места для разума.

Но они ошибались.

Маг помнил и знал всё.

Только ждал момента, чтобы можно было напасть.

Какое лукавство.

— Отец...

— Отдай... демонов...!

Медленно, всё чётче проявляя черты старика, грязь приближалась к Адилисии.

На Ицуки он не обращал внимания.

Конечно, что он мог предпринять здесь, в таком месте, тем более не маг.

Это верно.

Магия — это вам не бестолковое пение молитв. Это система, основанная на иерархии и пожирании слабого сильным — так принято в мире духов.

Старик протянул палец, с которого капала слизь, и почти коснулся им лица Адилисии...

Но был схвачен за руку.

— Ты-ы?

Впервые в скрипучем голос Освальда послышался вопрос.

Ицуки держал старика за запястье.

— По-по-по...стой...те! — еле выговорил он.

Мерзкое до тошноты ощущение от руки передалось всему телу и Ицуки колотило как в лихорадке.

Но руку он не отпустил.

— Ты... кто... такой...

Голова плавно повернулась на невозможный угол. Выступы, напоминающий глаза на выкате, уставились на Ицуки.

Мышцы свело судорогой от такого взглада.

Старик высвободил руку из затвердевшей ладони и протянул палец к самой повязке.

— Этот... глаз... — проклокотало в горле, — мне... нравится...

Слизь капнула с пальца на повязку и с от неё шипением поднялся белый дым.

— И-и-и...

Пошевелиться невозможно.

Было ощущение, мерзкое ощущение что сквозь повязку он достал до глазного яблока и ковырял там.

Как вдруг.

Палец коснулся значка на воротнике и его со свистом разорвало. Значок как будто раскалился.

— Что?

Старик, качаясь, отскочил.

В изогнутую спину одна за другой воткнулись маленькие стрелы.

Стрелы из омелы.

В тот же миг в нацарапанном Адилисией магическом круге появилась чья-то тень.

— Хо...Хонами!

— Прости шеф, задержалась, — улыбнулась девушка с каштановыми волосами.

Эта улыбка должна компенсировать подгоревшие края плаща и остроконечной шляпы, которых опалило пламя, связавшее пространство с магическим кругом?

Тем временем лев Гласеа-лаболас, прижимавший Адилисию к полу, постепенно превращался в грязь и соединялся с фигурой старика.

— Лучше бы ты этого не видела, — проворчала Адилисия. Сама она не пострадала, но падая на бетонный пол, разорвала платье.

— Самое главное я уловила. Тот магический круг, составленный вокруг моря, должен был закончить уничтожение. Всё верно?

— Ну ладно, ладно!

Адилисия стиснула зубы.

Грязь, приняла форму старика и сердито смотрела на них.

— Сле...дующей... «ночью»... встре...тимся...

Старик расплавился.

Медленно грязь превращалась в слизь и, чавкая, стекала на пол, просачиваясь в бетонную трещину.

Очень скоро всё исчезло.

— Ис...чез? — Ицуки протирал глаз от изумления.

Он уже понял, что ещё одна битва неизбежна.

— Шеф, ты как? — Хонами подбежала к нему.

— Н-ничего, — ответил Ицуки и застыл как каменный.

— Шеф?!!

— Ничего-ничего, это... пройдёт.

Он устало усмехнулся. Напряжение всего вечера стоило, наверное, нескольких месяцев, а в особенности последние минуты, за которые прошли, казалось, года.

— Всё будет хорошо, — пробормотала Хонами.

Это с непривычки губы не слушаются, не надо говорить быстро.

Хотя ладно.

— Хонами... пока я держусь, попрошу тебя...

— Что? О чём? — спросила Хонами беспокойно.

— Да. Про то что ты видела, старика и грязь, это — секрет.

— Секрет?

— Да. Я обещал Адилисии... Нэкоясики и Микан... не рассказывай.

— Ицуки.... — Адилисия прижала руки к груди.

— Я доверяю тебе... Я устал...

— По-постой, шеф!

Он упал на руки Хонами, ощутил её тепло и ему стало легче.

Краем глаза успел заметить пейзаж в разломанном окне, и понял, что «ночь» закончилась когда ушёл старик. В окно пробивался слабый луч восходящего солнца. Море пропало и фабрика монстров опять стояла на своём месте в прежнем виде.

— Братик-шеф! — почудился ему откуда-то сверху далёкий голос Микан.