Радости и печали, любовь и ненависть, жизнь и смерть — он многое нес на своих плечах в одиночку. Сделав неверный шаг, он отправит на смерть одних и избавит других. Кто-то будет несчастен, а кто-то — счастлив...

Он должен принять решение. Какой-то частью действительности нужно пожертвовать, чтобы спасти другую. Той или этой? Этой или той?

Снова меня поставили перед выбором... Пришло время решить для себя, что в жизни важно, а что нет.

Ведь, что бы он ни решил, новых смертей все равно не удастся предотвратить.

Но он не жаловался, потому что умел достойно принять свой выбор. В такие минуты — о, злая шутка судьбы! — у него на лице появлялось ее выражение. Он помнил, как она уходила, — помнил еще ребенком.

Ему бывало очень грустно, очень трудно, очень больно... И все-таки он храбрился, словно вовсе и не умел страдать.

•••

Засев в своем кабинете, Сион изучал всевозможные рапорты, касавшиеся путешествия в Нельфу. Были здесь и совместный доклад графа Вавура и Калне Кайвела о действиях аристократии в отсутствие короля, и отчет о нельфийской операции, составленный Фроаде... и, наконец, подробнейшее досье на последнего, — все, что Клаус успел выведать в ходе тайного расследования.

Он совершенно не мог понять этого человека. Никто из информаторов Клауса не смог разузнать, что было до того, как Мирана усыновил Дом Фроаде. Все, кто знал его... скорее всего, были убиты. Число жертв поистине ужасало! Так, все воспитатели и воспитанники приюта погибли в то время, как там находился Миран. И ни одного объяснения произошедшему.

В дверь постучали.

— Это Миран Фроаде, — послышался вежливый, лишенный всяких эмоций голос. — Я пришел с дополнением к отчету о поездке в Нельфу.

— Войди, — велел Сион и, когда полковник вошел, продолжил чтение досье. Здесь было сказано, что сведений о происхождении и настоящем имени Фроаде не существует. «Миран Фроаде чрезвычайно опасен, — так подытожил Клаус свой доклад, — он должен быть немедленно отстранен от работы».

Дочитав, Астал поднял голову. Полковник стоял перед ним с документами в руках, уставившись ледяными глазами на своего короля.

— И что вы думаете о моем прошлом? — с легкой улыбкой произнес Миран Фроаде.

«Откуда ты знаешь?» — но этих слов Сион так и не вымолвил. Вместо этого он напустил на себя безразличный вид: с таким, как Фроаде, следовало держать ухо востро.

— Хм. Тебя тревожат подобные проверки?

— Нисколько. Я знал, что так будет. Вы — король Роланда и должны выбирать людей как можно тщательнее.

— Ты прав, — и Сион передал Фроаде досье. — Читай в самом низу.

Спустя минуту Фроаде рассмеялся:

— «...чрезвычайно опасен», «должен быть немедленно отстранен от работы»... Вы об этом?

Кажется, содержание и впрямь его заинтересовало.

— И что собираетесь делать?

— Ты отлично потрудился в Нельфе, — пожал плечами король Астал. — Зачем мне тебя отстранять?

Услышав такой прямодушный ответ, Фроаде выказал еще больший интерес.

— А вы странный человек.

— Не желаю слышать этого от тебя.

— На вашем месте я бы сразу избавился от такой опасной персоны.

— В самом деле? — ответил Сион. — Ты мне еще понадобишься. Я стараюсь использовать все, что могу, — таков мой принцип.

Когда начальство заявляет такое в глаза подчиненному, то последний обычно теряет к первому всяческое расположение. Но Сион был честен с Фроаде, и Фроаде отвечал ему тем же.

— Именно это и делает королем вас, а не меня. Вы отличаетесь большей терпимостью. И я буду служить, пока вы сами того желаете.

Полковник выглядел очень довольным, на его лице появилась весьма неприятная демоническая улыбка. Сиону только и оставалось, что продолжать. Даже если полковник — исчадие ада, он готов отдать самое себя по первому требованию. Может, в этом и кроется создание мира без войн и прочих безумств... Мира, где каждый может улыбаться.

Он должен выполнить обещание, данное ей когда-то давно. А цена этого — цена не имеет значения.

— Ну, и что за дополнение? — перевел тему Сион Астал.

Фроаде подал ему документы. Король вновь погрузился в чтение. Но что же это? Фроаде атаковал поместье Тоале Нельфийского, который якобы может препятствовать Роланду? Тем не менее, полковнику неожиданно дали отпор, и хотя бой дался его соперникам нелегко, Фроаде был вынужден отступить.

Райнер вскользь упоминал об этом, — вспомнилось королю. А еще это "недомогание" Феррис... Она спустилась на завтрак отнюдь не сразу, хотя и поколотила их позже острастки ради. А правда была в том, что напарники ночью сразились с Фроаде.

Разве это не значит, что Сион косвенно пытался убить Райнера и Феррис?..

Но король покачал головой и с горечью улыбнулся, в душе назвав все это простым совпадением. «Отныне Фроаде будет докладывать мне обо всех своих намерениях...» — это его успокоило, и он отпустил полковника восвояси. Но тут же руки его опустились. Король упал на свой стул и ушел в свои мысли.

Он выполнит, выполнит обещание, данное ей... А цена этого — жизни его друзей — не имеет значения...

Думая об этом, Сион скривился. На сей раз худшего удалось избежать... «Но удастся ли снова в будущем? — подумал он. — Если Райнер и Феррис — одна часть действительности, а Роланд — другая часть... Что я должен выбрать? Я выберу...»

За этими размышлениями он вновь покачал головой:

— Вздор.

«До этого не дойдет. Не допущу. Я вовсе не глуп. Все нормально», — снова и снова повторял он себе, но мрачное выражение не желало покидать его лица.

В этот момент в дверь снова постучали.

— Кто? — поднял глаза Сион.

— Майор Рахель Миллер, глава отрядов преследования нарушителей Запрета. Ваше Величество, я хотел бы обсудить дальнейшие планы касательно одной из моих подчиненных, лейтенанта Милк Каллауд...

Все плохое настроение с короля как ветром сдуло, и он улыбнулся по-детски озорно. Но тут же настроил строгую мину.

— Можете войти, — позвал он Миллера.

•••

Прошло несколько дней.

Милк Каллауд находилась в одном из кабинетов неказистого здания, которое своей тяжкой атмосферой полностью отличалось от блистательного дворца.

«Ох... Почему майор смотрит так сурово?»

Миллер действительно был мрачен. Он глядел ей прямо в глаза, большие и круглые.

Рахелю Миллеру было чуть-чуть за тридцать, но его лицо, словно вытесанное из камня, тщательность в каждом движении и неулыбчивость делали его старше, чем есть. Многие женщины из числа офицеров считали, что Миллер — в самом расцвете сил и довольно харизматичен, а потому находили его привлекательным... Но Милк? Ей-то было всего шестнадцать, и она совершенно не разбиралась в любовных делах. Тяги к мужскому полу Милк пока еще не испытывала.

«Ой-ой-ой... Похоже, он зол... Но что же я натворила? Я исправно чищу зубы после еды и не бегаю по ночам на кухню... Ах, но тот недавний тортик — просто пальчики оближешь! Каллауды не давали мне сладостей... Нужно же было держать меня в форме! Так что торт я попробовала впервые. Ах, в казармах отрядов преследования все так добры ко мне! Хоть они и зовут меня "принцессой Дурындой" или "желторотым лейтенантом" — они это не со зла! ♥»

Блажен неведающий! Милк и представить себе не могла, насколько ошибается. А если и могла, то она просто отмахнулась бы от дурных мыслей. Такой уж она была: даже самые незначительные вещи приводили ее в восторг. Тогда как в отрядах преследования с первого мига к ней воспылали завистью. Из богатого дома — в лейтенанты роландской армии, и это в шестнадцать лет! Да к тому же она девчонка (а их в армии не так много)... Виданное ли дело!

Но вскоре завистники угомонились и враз превратились в обожателей. Милк сразила всех наповал своим простым обхождением — с одной стороны, и задатками лидера — с другой. Отряды преследования, которыми она командовала, в считанные дни улучшали свои показатели. И все это благодаря ей: Милк влияла на них, сама того не подозревая.

О чем она нынче думала? О вкусном тортике. Но теперь мысли о тортике вызывали в ней тревогу, а не радостное возбуждение. Она здесь для того, чтобы... э-э-э...

«Минутку! Неужели майор злится на меня из-за тортика? Оно и понятно... Для солдата хорошая физическая форма — это все или даже больше! А я взяла и умяла тортик... Конечно, он злится!»

Милк так заволновалась, что схватилась за голову.

Усталый Миллер позволил себе тяжелый вздох:

— Я не собираюсь вас бранить, что бы вы ни натворили.

— Д-да... — выдавила Каллауд.

— Хм. Вы здесь для того, чтобы я дал вам новое поручение.

— Что? Как это — поручение? — глаза Милк округлились. — А как же тортик?

— Какой еще тортик?

— Э? Ну... э-э-э... ах-ха-ха... никакой! Не ела я никаких тортиков! — нервно замахала руками Милк.

Миллер вперился в нее взглядом, полным недоумения, и снова глубоко вздохнул:

— Тогда я могу продолжить?

Девица кивнула.

— Я знаю, что вам не хватает опыта, — сказал Миллер, — и все же приказ есть приказ. Ваша цель — опасный нарушитель Запрета. Он разрушил ворота на роландском пограничном посту.

— Я должна буду преследовать его, — Милк посерьезнела, — это значит... у... убить, верно? Или арестовать?

— На ваше усмотрение. Это зависит от того, как себя поведет противник. Арестуйте его, если захочет идти добровольно. Если же нет — ликвидируйте.

Ликвидировать... Миллер выразился яснее некуда. Вот почему людей из отрядов преследования ненавидели и принижали... Ведь преследовали они не кого-нибудь, а своих соотечественников. Арестовывали их. Убивали.

Милк закрыла глаза, преисполнившись грусти. Ее начальник был по-прежнему хмурым.

— У вас есть вопросы?

— Если только... Что вам известно об этом нарушителе? — сразу спросила она.

— Зачем вам это знать?

Милк явно поразилась:

— Э... н-но...

Глядя на то, как Милк пытается разобраться, Рахель Миллер снова вздохнул, на сей раз совсем незаметно. С прежде невиданной добротой он обратился к ней:

— Лейтенант Каллауд. Люди бегут из родной страны, вероятно, имея на то причины. Потому что ничего в этом мире не бывает просто так.

— Д-да... — слова Миллера еще больше удивили ее, и Милк кивнула.

— Но если секреты роландской магии попадут не в те руки, — продолжил он, — это сделает нашу страну уязвимой. И всего вероятнее, что другие страны воспользуются этим, начнут вторжение, развяжут войну... Если это произойдет, погибнет много людей... понимаете? Новые трагедии. Новые бессмысленные жертвы. Я... не хочу вновь увидеть все это своими глазами.

— Я поняла, — ответила девушка.

— Тогда я спрошу еще раз, — сказал майор, — к чему вам история этого имиябури? Что, если вы воспылаете к нему сочувствием? И что, если сочувствие помешает вам убить его?

— П-поняла...

— Нам поручена грязная работа, и никто не согласится выполнить ее за нас. Тем не менее, это дело должно быть сделано. Вот что... я дам вам выбор.

— Выбор?

Из ящика своего стола Миллер вытащил две папки и положил их перед Милк.

— В левой папке — все документы по этому делу. Если вы выберете ее, то ваша миссия начнется сей момент. Справа же — заявление о переводе в другой отдел. И вы должны первым делом спросить себя, прежде чем взяться за эту работу... Каков будет ваш выбор? Ваша жизнь принадлежит только вам одной. Никто не упрекнет вас, если вы откажетесь от сотрудничества. Завтра вы должны назвать мне свое решение, так что подумайте хорошенько...

Он даже не успел закончить: Милк без колебаний схватила левую папку.

Миллер уставился на нее:

— Другого шанса не будет. Вы уверены в своем выборе? Вам придется убивать своих соплеменников. Это вовсе не то же самое, что быть отпрыском Дома Каллауд. Вы хорошо подумали? Советую вам взглянуть на это с другой стороны...

Но девушка улыбнулась, будто ничто ее не смущало.

— Мне не нужно больше времени на раздумья. Я решила. Благодарю вас за ваше участие, майор, но... Все в порядке. Теперь я словно переродилась... а ведь когда-то уже распрощалась с жизнью.

— Что? — переспросил начальник. Милк, по его разумению, говорила нечто бессмысленное.

А сама она тем временем окунулась в воспоминания, и светлая улыбка озарила ее лицо.

— Мне уже довелось умереть однажды. Да... Когда я стала собственностью Каллаудов, то почувствовала, как застывает сердце. Однако... тот мальчик хотел, чтобы я жила. Он просил меня не умирать. И вот я здесь. Теперь я хочу отплатить тому мальчику за его доброту... Но сколько войн прошло с тех пор... сколько было смертей... Быть может... и его уже нет на свете. Но... Но если он выжил, то находится где-то в Роланде. И поэтому я должна защитить мой Роланд. Здесь я встретила того мальчика. Здесь я встретила вас, майор Миллер, — я чужая вам, но все равно вы обо мне заботитесь. Здесь люди плачут и улыбаются, и работают на износ, чтобы выжить. Я вытерплю эту боль, лишь бы не было войны, лишь бы людям больше не пришлось страдать. Я буду служить в отряде преследования нарушителей Запрета и с честью исполню свой долг!

Миллер не сводил с нее глаз. И тут она вновь растерялась:

— Ах... Простите, сама не знаю, как у меня хватило духу все это выложить... П-просто все это так... потрясно... Я хочу быть с моими товарищами... Они хорошие. И тортик был тоже хороший... Т-то есть нет, не хороший! В смысле... я не это имела в виду... Я не помню никакого торта!

Чем больше путалась Милк, тем суровее становился майор Миллер.

— ЛЕЙТЕНАНТ КАЛЛАУД! — произнес он громовым голосом, не предвещающим ничего хорошего.

— Д-ДА! — взревела Милк, вытянув руки по швам.

— Добро пожаловать в отряд преследования нарушителей Запрета! Я с нетерпением жду от вас наилучших результатов! — строго сказал майор.

— Я буду стараться! Я вас не подведу! — серьезно пообещала лейтенант.

— Вы можете идти. И начинайте готовиться к миссии.

— Есть! — и Милк отправилась вон из кабинета.

•••

Едва за нею закрылась дверь, как Миллер произнес, почесывая затылок:

— Люк, Лах, Муа, Лир... Подите сюда. Лейтенант Каллауд ушла.

Распахнулась другая дверь, и из смежного кабинета выступили четверо человек. Один из них, высокий и седовласый Люк (ему, как ни странно, было всего двадцать пять), почти рыдал:

— У-у... Она светлый, чистый ребенок, господин Миллер!..

У двух мальчишек Лаха и Муа слезы текли по щекам.

— Я так тронут!

— Я тоже.

Последний юноша, которого звали Лир, вручил Люку свой носовой платок.

— Редкостная добродетель, — произнес он прохладно. — Эта девушка заслуживает похвалы.

И все четверо закивали в унисон: «Да, да!»

— Так, ребята, — Миллера раздражала вся эта сырость, — позволю себе напомнить, что эта девочка — ваш командир.

— Мы все понимаем, — согласился Люк. — Все будет хорошо. Ее и пальцем никто не тронет, уж я позабочусь! Несу персональную ответственность! Все меня слышали?

— Да! — вскричал будущий отряд Милк Каллауд, покидая кабинет.

— Я же сказал, что она командир... — Миллер обхватил голову руками и снова вздохнул: — Чего же тут непонятного?

Так началось долгое путешествие Милк Каллауд. Кто знает, что ее ждет...

•••

А вот Райнер и Феррис, гостившие у нельфийцев, точно не знали о том, что происходит в Роланде.

Скрепя сердце, маг по-прежнему работал над древними текстами.

— Эх-х... Как же спать хочется... Надоело все это... Я прошу тебя, умоляю, дай мне минутку отдыха...

Всякий раз меч Феррис приближался вплотную к шее мученика.

— И не мечтай. Нам пора уже отправляться, пока еще кто-нибудь не присвоил себе Реликвии. Заканчивай побыстрее свое исследование — иначе мы так и не сдвинемся с места.

— Даже если и так... Ты не могла бы меня не торопить? Я психую — я упускаю детали — я не могу нормально сделать свою работу!

— Значит, читай быстрее. И будь внимателен.

— Вот об этом я и говорю... Ауч! Я все понял, все сделаю, сделаю! Ясно тебе? УБЕРИ МЕЧ!

Все было как обычно.

Назавтра Райнер, трудившийся целую ночь без сна и отдыха, был уже на пределе. Стоило ему снова взять в руки книгу, как он тут же уснул.

— УДА-А-А-А-А-АР ИРИ-И-И-И-И-ИС!

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

В итоге сестры Эрис, по очереди наблюдая за Райнером, целых четыре дня не давали ему прикорнуть. Он уже даже не боялся меча. Не меч убьет его, а недосып.

И вот...

— Неужели все?! Получилось! Я ЭТО СДЕЛАЛ! — восклицал маг, утирая слезы счастья. И сразу же он повалился навзничь, желая выспаться наконец.

Но Феррис была быстрее.

— Ирис, передай Сиону, что мы уходим.

— Хорошо! Пока-пока, сестренка! Пока-пока, зверь! — и девочка ринулась из окна третьего этажа.

— Постой... Ты сказала — уходим? Ты что, шутишь?!

— Хм. Твое лицо тоже не лишено известного юмора, — спокойно ответила мечница. — Мы выдвигаемся.

— Да ты — сам черт из ада! Я просто не вынесу... Ну, пожалуйста...

Не давая ему закончить, Феррис вынула меч. Райнер не отступал.

— Я сейчас взорвусь. Пока не посплю — ни шагу отсюда не сделаю.

— Хм. Раз так, то спи спокойно.

— НЕ НАДО! Аргх, да пропади оно все пропадом! Сейчас я тебе задам!

— Нападай.

Тут напарники уставились друг на друга: им обоим вдруг показалось, что где-то это уже было...

•••

Райнер вновь оказался слабее, продул очередную схватку и теперь прятался во дворе. Вместе с Феррис он наблюдал, как Тоале возится с младшими детьми.

— Как ты думаешь, Феррис... — произнес он, — Тоале действительно может стать императором Нельфы? Тот человек, управляющий тенями, так и сказал.

— Не знаю, — только и был ответ. — Это будет зависеть от самого Тоале.

— Угу, и на этом — закрыли тему, так ведь?

— Хм? Чего тебе? Хочется поболтать?

Райнер был бы не против. Но почему-то ответил:

— Да нет... И вовсе мне ничего не хочется... Только спать. Хотя ты все равно не дашь. Знаешь, мне только кажется, что быть королем — это очень трудно, и в одиночку никто не справится. Посмотри на Сиона: он взвалил на себя чересчур много всего. Сам себя загнал в прочный капкан... И счастливым он что-то не выглядит, правда?

— Это так. В любом случае, у Тоале не будет выбора. Однажды само время потребует нового императора.

— Ты сама поняла, как шикарно выразилась? Да, все верно.

— Хм, все верно, — кивнула Феррис.

В глазах Райнера заплескалась грусть, когда он окинул ими Тоале и радостных ребятишек.

— Все это... просто какая-то жесть.

— Надо идти, — Эрис встала и двинулась прочь. Маг обернулся ей вслед.

— Эй, Феррис! Ты что, не хочешь попрощаться с Тоале? Он все это время о нас заботился...

— И значит, прощание выйдет весьма неловким, — она даже не оглянулась. — Не хочу думать, как расплатиться с ним за заботу.

Вот до чего жестоко! Райнер вымученно улыбнулся, глядя на нее. Затем вскочил, погнался следом:

— Только поэтому ты так спешишь? Ведь на самом деле ты просто не хочешь, чтобы за нами вернулся этот Фроаде. Теперь, когда он за нами охотится... Если выйдем к Тоале, тот, чего доброго, уговорит остаться. Поэтому мы уйдем тихо, не попрощавшись. Я ведь прав?

— Что ты, — помотала головой Феррис, — я всего лишь собираюсь проверить, как долго ты можешь продержаться в пути без сна.

— ЭЙ!

— Просто шутка.

— ВРЕШЬ! Ты ведь хочешь именно этого!

— Ого. Как ты догадался?

— А теперь вот так просто взяла и призналась?!

Беседа могла бы продолжиться, но маг притих. И вскоре пробормотал: «Да что с тобой делать...»

Казалось, Феррис хочет что-то сказать. Она задумчиво помолчала, и вдруг...

— Райнер.

— Ну?

— Рана на спине заживает. Она не помешает, — произнесла она размеренно, как всегда. — Без твоей бестолковой заботы я могла бы поправиться быстрее...

Он так и распахнул глаза:

— Ты чего это... Ты хочешь сказать "спасибо"?..

— Это ещё зачем? Ты ничего не сделал, — мигом охладела она.

— Ну блин... — тут Райнер осекся. Он почуял в лице Феррис что-то новое, ранее им не виданное. И улыбнулся: — Ясно. Рад за тебя.

— Хм.

Феррис отчего-то смотрела в другую сторону. Ее напарник поднял голову и взглянул на небо: оно было чистым, безоблачным. Странно, но в дороге Райнер почувствовал себя лучше. Сон по-прежнему одолевает, и разум слегка замутнен... Но еще денек он вполне продержится.

— Ну, и куда мы теперь?

И Райнер Лют потянулся, в то же время припоминая карту империи Нельфы...