Даже после всех этих ядовитых увещеваний, Цзян Чэнь оставался невозмутимым. Со спокойной, уверенной улыбкой он прищурился и оглядел всех собравшихся:

— Копошитесь в пыли и отчаянно лижите ботинки. Сбиваетесь в кучку и стаи. И это так называемые "гении Верховного Района"? Мне, Цзян Чэню, стыдно быть одним из вас.

Тон Цзян Чэня был преисполнен презрения. Он равнодушно смотрел на окружающих, ловя их яростные взоры. Каждый взор был полон обещаний неминуемой смерти.

Вдруг он продолжил уже совсем другим тоном:

— Я думал, что обитатели Верховного Района были самодостаточными гениями, что каждый здесь идет своим путем. Кто бы мог подумать, что здесь окажется так много людей, которые только и умеют, что ластиться к тем, кто облечен богатством и властью? Мне жаль главу Дворца Дань Чи. Он выделил новые жилища для выдающихся гениев, которые могут подняться над серой массой. Почему бы вам всем не пойти куда подальше да присмотреться к своему собственному отражению? Заслуживаете ли вы места в Верховном Районе с таким раболепством?

Его Глаз Бога ярко сиял, а слова эхом разносились по округе. Его короткая тирада ошеломила всех собравшихся, у которых от удивления отвисла челюсть.

Цзюнь Мобай громко захлопал в ладоши:

— Слова младшего брата Цзян Чэня тронули меня до глубины души. Поскольку мы занимаем столь высокое положение, то должны подавать пример младшему поколению секты. К несчастью, некоторые не могут сбросить оковы рабского мировоззрения и не могут стать сами собой. Кем может стать такой человек, кроме как жалким подручным?

Хотя Лин Би'эр ничего не сказала, он слегка кивнула, явно соглашаясь со словами Цзян Чэня и Цзюнь Мобая. Она была гением Дао пилюль и талантливым бойцом; она была одной из немногих, кто не хотел, чтобы Шэнь Цинхун заправлял всем в Верховном Районе. Подобно Цзюнь Мобаю она шла своим путем и не собиралась подлизываться к Шэнь Цинхуну или любому другому человеку, облеченному властью.

В Верховном Районе фракция Шэнь Цинхуна обладала явным преимуществом. Хотя Цзюнь Мобай и Лин Би'эр не слишком мирно уживались с ним, они редко позволяли себе такие прилюдные нападки на него. С появлением Цзян Чэня все карты были раскрыты, и ситуация накалилась до предела.

Шэнь Цинхун всегда непоколебимо восседал на своем троне, но кто бы мог подумать, что его трон так сильно пошатнется после ряда сегодняшних поражений? Цзюнь Мобай напрямую критиковал лишь Не Чуна и Жун Цзыфэна, а Цзян Чэнь прилюдно бросил вызов Шэнь Цинхуну!

Однако тот был местным тираном, и, хотя он был вне себя от ярости, он лишь холодно фыркнул:

— Младший брат Цзян Чэнь, храбрость и проницательность всегда похвальны. Но если человеку не хватает соответствующих способностей, чтобы доказать, что его слова — не пустой звук, от храбрости остается лишь бахвальство, а от проницательности — напыщенность.

Не Чун согласно крикнул:

— Именно так! Цзян Чэнь, чего толку от того, что ты остер на язык. Как знать, может, твое место на состязаниях по Дао пилюль — результат чьих-то темных интриг? Твой отказ продемонстрировать свои способности — признак больной совести! Чем сильнее чувство вины, тем очевиднее становится, что ты скрываешь какой-то зловещий секрет!

— Идиот, — добродушно рассмеялся Цзян Чэнь. — Ты так уверен, что я храню какой-то страшный секрет. Так чего же ты ждешь? Зови всех своих сторонников, чтобы вы подали против меня коллективную петицию. Раструби об этом на всех углах! Иди жаловаться главе Дворца. Чего ты тратишь на меня свое время?

Не Чун холодно рассмеялся:

— Думаешь, на этом все и закончится?

Цзян Чэнь слегка пожал плечами:

— Мне все равно.

Он встал, потягиваясь с непринужденной улыбкой, и произнес:

— Старший брат Шэнь, неужели все ваше так называемое "ежемесячное собрание" сводится к таким скучным выходкам? Мое время слишком ценно, не тратьте его таким бездарным образом. Я ухожу.

Му Гаоци тоже вскочил на ноги, увидев, как Цзян Чэнь уходит, и пошел следом за своим братом. Он тоже покачал головой и, вздохнув, сказал на прощание следующее:

— Как бы наслышан я ни был о легендарном Верховном Районе, все это стоило увидеть собственными глазами. Было бы преувеличением сказать, что он получил свою репутацию незаслуженно, но я был сильно разочарован всем, что здесь сегодня произошло.

Му Гаоци уверенно пошел вслед за Цзян Чэнем. Он не дрогнул, даже глядя на Шэнь Цинхуна.

Глядя вслед Му Гаоци и Цзян Чэню, мрачный Шэнь Цинхун пылал убийственной ненавистью.

Цзюнь Мобай же непринужденно улыбался:

— Брат Шэнь, в этом ежемесячном собрании действительно нет никакого смысла. Я тоже больше не стану его посещать.

Лин Би'эр тоже встала:

— Мне тоже больше не интересны эти собрания. Хорошего времяпрепровождения, старший брат Шэнь.

Два новоприбывших гения боевого Дао тоже изъявили желание покинуть собрание. Они были оскорблены Жун Цзыфэном и, само собой, не хотели иметь ничего общего с Шэнь Цинхуном.

Таким образом, шесть из двенадцати гениев района ушли; в итоге остался лишь Шэнь Цинхун с четырьмя сторонниками и один практик, который не мог определиться. Но, поразмыслив, этот практик решил остаться.

— Старший брат Шэнь, этот Цзян Чэнь слишком много о себе возомнил, мы должны приложить все усилия, чтобы сбить с него спесь! — гневно пропыхтел Жун Цзыфэн. — Жаль, что я сперва недооценил этого паразита!

— Старший брат Шэнь, даже этот отщепенец Цзюнь Мобай начал задирать нос. Похоже, у него немалые амбиции, он хочет перетянуть Цзян Чэня на свою сторону и стать тебе равным соперником, — добавил Не Чун.

Вдруг ледяная гримаса на лице Шэнь Цинхуна сменилась холодной, надменной улыбкой:

— Бесполезные отбросы, что с них взять. Я собирался сделать сегодня важное объявление, но неважно, через несколько дней они и так обо всем узнают. Тогда они поймут, как неразумно, как глупо они поступили!

Не Чун резко переменился в лице:

— Старший брат Шэнь, неужели ты готов к прорыву в сферу мудрости?