1

Спокойное дыхание, невинные лица.

Дети спали на площади. Я смотрела на них и чувствовала, как внутри поднимаются тепло и слабая боль.

Детоподобных роботов начали строить очень давно. Изначально они предназначались для семейных пар, потерявших своего ребенка или неспособных зачать его, и впоследствии стали одним из столпов индустрии робототехники. И неудивительно: мало кто отворачивался от улыбчивых, ласковых ребятишек. «Родители» души в них не чаяли и относились, как к собственным чадам.

Однако ход времени неумолим. Со смертью хозяев, «родителей», большинство детей исполняло свой долг, а потому отправлялось на демонтажные предприятия. Для дорогих моделей, обслуживание которых также влетало в копеечку, смерть владельцев приравнивалась к собственной гибели.

Конечно, кто-то – а в нашем поселении все прошли через такое – избегал утилизации и попадал в магазины подержанных вещей.

Вот и наша детвора липла ко мне, следуя за желанием обрести семью, а не из-за моей доброты. Грустная программа заставляла их тосковать по родным, искать ласки и любви свыше ста лет.

«Любовь, да?..»

Я, как бывшая воспитательница, через день пела детям колыбельные и укладывала спать. Не знаю, способны ли роботы любить, но я намеревалась отдавать им всю себя, пока не проснутся хозяева и не подарят им настоящую любовь.

Но...

Перед мысленным взором темной пеленой пала кошмарная сцена, увиденная четыре дня назад.

«Я и подумать не могла... что произошло нечто подобное».

Конец света коснулся и меня. По приказу хозяев я перевелась из детского сада на сборочные работы где-то в городе, а потом, когда холодная волна пошла в стороны, – на конструкционную площадку Белоснежки. До сих пор помню груженных материалами тяжелых роботов.

Однако ту запись я никогда не видела. Конечно, я могла и не присутствовать на расстреле, но забыть о нем... Ну, нет. Если только информацию не скрыли.

«Мне подтерли воспоминания?»

Вполне вероятно, что в контуре разума кто-то покопался. Тогда все объяснимо. Впрочем, иных предположений все равно нет.

Но зачем? Потому что люди предстали в невыгодном свете? Пострадала только я или другие поселенцы, роботы-рабочие, тоже? И раз контуры разума переписаны, а неугодные людям записи стерты, то мои чувства, мысли, обожание, старания на благо хозяевам насаждены искусственно? Неужели моя преданность – сильнейшая среди членов Совета – также ненастоящая? Или такой образ мышления нам привили?

«Я не знаю. Понятия не имею... где правда, где ложь».

Чем выше поднимались ростки сомнений, тем тревожнее становилось. Даже собственные воспоминания теряли доверие. Как тут прийти к четкому выводу.

Ответа не найти. Есть от чего расстроиться...

– О, так ты здесь.

Я подняла голову и встретилась взглядом с женщиной в берете.

– Угу... Ребятишки ни на шаг от меня не отходят.

– Они так крепко спят, – впечатленно ответила Вискария, осматриваясь.

На расстеленных по площади простынях лежали расслабленные дети, подзаряжаясь. В детоподобных роботов была встроена функция дремы, которая автоматически переводила их в сонный режим. Крайне полезная опция в аспекте сбережения энергии, да и зарядка проходит быстрее.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– О чем?

– Хочу провести экстренную диагностику.

– Э?

Я удивленно посмотрела на Вискарию. Она же совсем недавно осматривала всех.

– Опять? Зачем?

– Ну, понимаешь...

Дальше она сказала вот что. Поскольку мы прожили под землей долгое время, металл стал изнашиваться быстрее, обморожения участились. Переохлаждение наших тел в худшем случае приводило к их разрушению.

Тенденция только нарастала.

– Две недели назад у нас было семь случаев, на прошлой – одиннадцать, на этой – двадцать.

– А, уже двадцать? Это чересчур.

– Потому-то и нужно провести экстренную диагностику.

Вискария стянула берет и устало прикрыла глаза. Поток пациентов осаждал ее днем и ночью, не давая ни минуты покоя.

– У тебя дел по горло с этими поставками, но ты помогаешь мне.

– Приходится. Может, удастся найти тебе еще помощников. Спрошу у старосты.

– Буду благодарна.

– В любом случае, надо с этим что-то делать...

Частые землетрясения, внезапные обвалы, постоянные обморожения, поломки ледомобиля, ставшие обыденностью извлечения – последнее время в поселении одни беды.

«Может... – я резко подняла голову. – Может, показать ребятам ту запись? Что они подумают?

Тридцать детей спали в разных позах. Я больше не могла смотреть в их невинные лица.

– Ма... Мама... – пробормотал кто-то.

2

– Какая попка!

– Кьяа-а!

Я ощутила на своей ягодице чью-то руку, мигом обернулась и увидела ухмыляющегося бабника.

– Не мог бы ты поскромнее здороваться?

– Так мне стоило помассировать твою грудь?

– Ах ты Задбан!

– Ай, больно! – высоко подпрыгнул он от моего пинка.

– Будешь продолжать, попрошу Вискарию прооперировать тебя.

– Странно слышать такие смелые слова от девственницы.

– Я не шучу.

– Ох, боюсь, боюсь.

Я вздохнула. Все вокруг суетились из-за землетрясений и обморожений, один Айсбан оставался спокойным.

– Ты еще сенатор, будь добр, заботься чуть больше о будущем поселенцев.

– Но я думаю о многих вещах.

– Хватит врать.

Я шлепнула его по руке, тянущейся к моей груди, и пошла прочь.

– Погоди, не сердись, – продолжал надоедать он. – Куда ты идешь?

– Не твое дело.

– Снова в Совет, да?

– Да. Проблемы?

– А по беспроводной связи никак?

– Я не дозвонилась до старосты, встречусь с ним лично. Обсудим обморожения и контрмеры к ним.

– А ты настроена серьезно.

– Ты один дурака валяешь.

Я ускорилась, пытаясь стряхнуть Айсбана, но он тащился следом, будто хвост за золотой рыбкой. Почему он вечно преследует меня, ведь я не миленькая и холодна к нему?

Яростно вскинув плечи, я припустила вперед, как вдруг...

!..

Земля затряслась.

Ужасающе сильно, слабые толчки последнего месяца и рядом не стояли. Казалось, земная твердь стремится поколотить нас. Я потеряла равновесие и упала, Айсбан тоже перекатывался с боку на бок.

Дрожь затянулась более чем на минуту, с потолка сыпались сосульки. Мы бы укрылись в ближайшем здании, вот только ноги не слушались, пришлось ждать окончания.

И...

«Уже... все?»

Я неуверенно оторвала лицо от пола. С кожи посыпались кусочки льда.

– Угх...

Айсбан тоже поднял голову.

– Думал, сейчас умру...

– Я-я тоже.

Мы, помогая друг другу, кое-как встали и осмотрелись. Повсюду валялись обломки льда, от некоторых домов остались одни стены. Несомненно, положение отчаянное.

– Срочное оповещение! – закричала я по всем каналам связи. – Говорит помощница старосты Амариллис! Всем районам! Доложите о ситуации немедленно! Повторяю, доложите о ситуации немедленно!..

Контур разума тотчас заполнили голоса.

– Это «левое крыло», секция B! У нас много людей, попавших под завалы домов! Запрашиваем срочную помощь!

– «Правая лапа», секция D! Четверо с критическими повреждениями, нет деталей!

– «Тело», E6! Дети засыпаны заживо! Быстрее, спасите их!

В мгновение ока число раненых перевалило за полсотни.

– Всем районам! – скомандовала я. – Принять к исполнению инструкцию 7, пункт 3С! Открыть доступ ко всем складам с запчастями и поставляемым деталям! По исполнении доложить обо всех раненых в Зал Совета! Ясно?

Я переключилась на другой канал.

– Староста, вы меня слышите?! Это ваша помощница Амариллис! Староста! Староста!..

Я изо всех сил вызывала его по линии срочных сообщений. В ответ – тишина.

«Серьезно? В такой момент?!»

– Запрашиваю доступ к данным Совета, допуск помощницы старосты! Карта птицы!

В ту же секунду контур разума спроецировал персональное голографическое изображение схемы поселения.

Ах!

Маршрут к Белоснежке переливался красными точками.

«Дело плохо!»

– Вискария, Гёц, вы в порядке?!

Я вызвала остальных сенаторов по беспроводной сети.

– В порядке. – А как иначе! – быстро пришли ответы.

– Мы к Белоснежке! Спасение на вас!

– Принято! – Можешь на нас рассчитывать! – хором ответили они.

– Идем, Айсбан!

– Ага!

Мы рванули что было мочи.

3

– Хейа!

Голубые вспышки рассекли огромные куски льда.

Мы двигались по туннелю, преодолевая растянувшийся на несколько десятков метров завал.

– Вот тебе!..

Айсбан вгрызался Призрачным клинком в глыбы, пробуривая проход. По бокам от него высились кучи осколков льда.

– Подожди! – остановила его я, ощутив наличие металла. – Здесь кто-то есть!

– Что? – он остановил руку на полпути. – Завален?

– Скорее всего! Попытайся рыть в этот угол! Осторожнее!

– Ага!

Айсбан отрегулировал мощность лазера и принялся плавить лед подобно паяльной лампе. Застывшая вода испарялась белыми клубами, открывая взору цветы и траву. Похоже, мы приближались к лесу Рем.

– О! – воскликнул парень.

– Что?

– Вижу его!

Он потянул на себя торчавший изо льда серый локоть.

У засыпанного робота были полусферическая голова, круглое объемное тело и гусеничные ноги.

– Э?! – одновременно крикнули мы.

– А Гэппи откуда здесь?!

Я подхватила его на руки и проверила состояние. Зрительные органы оставались тусклыми.

– Держись! Сейчас мы тебя спасем!

Я вскрыла его тело и быстро заменила батарею. Свет вспыхнул снова.

– Гэ...

– Гэппи, ты в порядке? Ты меня слышишь?

– Ама... риллис?..

Он со скрипом повернул голову, ловя меня в поле зрения круглых линз.

«У него сильное обморожение...»

Из-за долгого контакта со льдом металл корпуса закоченел и пошел большими трещинами. Медлить нельзя, иначе – смерть.

– Гэппи, у тебя серьезное обморожение. Не шевелись. Будь здесь, пока кто-нибудь не придет, – произнесла я, вкладывая ему в руку запасную батарею.

– Гэппи... понял...

Мы продолжили расчищать путь. Надо было отправить Гэппи в деревню, однако проверка Белоснежки стояла в приоритете. Таков долг поселенцев.

«Пожалуйста, Гэппи, подожди».

– Поспешим!

– А-ага!

Я отбросила упавшие на лицо волосы и вернулась к работе.

Айсбан крошил лед голубым световым мечом.

«Однако... – продолжала я задаваться вопросом. – Что Гэппи здесь делал?»

4

Добравшись до леса Рем, мы взяли передышку.

– Староста, староста!.. Староста, вы меня слышите?

Без его разрешения доступ к Белоснежке был запрещен.

«Да где же он?!»

– Пригнись!

Айсбан замахнулся.

– Что ты задумал?

– Пробиться, а что еще прикажешь!

Он изо всех сил взмахнул рукой. Выставленный на полную мощность Призрачный клинок высек искры из толстой двери и глубоко зарылся в нее.

– Твердая какая... Еще раз!

Второй удар с глухим звуком пробил створку насквозь.

– Отлично!

Парень повел меч в сторону под острым углом и сделал треугольную дыру, через которую легко мог пролезть человек.

– Я пошла!

– Осторожнее!

Я нырнула в проход, Айсбан – следом.

И мы остолбенели.

– Какого...

«Веретено», основополагающая часть Белоснежки, остановилось, свет погас, активность отсутствовала. Вращению оси препятствовали обломки льда. Несколько колыбелей лежали на полу. Комната стала похожа на разоренный медведем улей.

«Что за черт!..»

– Айсбан, я перезапущу генератор, а ты займись осью!

– Понял!

Мы рьяно взялись за работу. Запасной источник питания предохранял колыбели от заморозки, но его ресурс был неизвестен.

«Нужно спешить!..»

Я дернула рычаг вверх, но Белоснежка никак не отреагировала.

«Ручное управление накрылось!»

Я обратилась к настенной контрольной панели и, молясь про себя, надавила на кнопки.

– Ух! – послышался наверху выдох Айсбана, а следом за ним – свист рассекаемого воздуха. Обломки льда посыпались на пол.

– Расчистил!

– Спасибо! – откликнулась я и нажала на клавиши.

«Хозяева, хозяева!»

Промелькнули воспоминания о ласково улыбающихся, заботящихся обо мне хозяевах. А потом...

«Огонь!»

– Кх!

На какой-то миг руки застыли. Желание спасти хозяев как можно скорее никуда не делось, но перед глазами непрошенными гостями вспыхнули кадры из того видео.

Гх!..

Я тряхнула головой, отбрасывая сомнения, и продолжила печатать. На контрольной панели высветилось окно подтверждения...

– Прошу, работай! – возопила я и несколько раз стукнула по нему.

И...

Белоснежка загудела, засветилась, по «веретену» побежали огоньки, будто кровь по сосудам, ось завращалась.

– Слава богу... – выдохнула я. С плеч свалилась невидимая гора.

Несмотря на беспокойство, я спасла наших хозяев. Теперь осталось вернуть на места выпавшие колыбели.

Я просканировала местность и побежала к ближайшей.

Как вдруг...

Пол зашатался.

«Не может быть, новый толчок?!»

Очередная порция землетрясения свалила меня с ног.

Белоснежка затрещала, починенная ось взвизгнула. С потолка посыпались сосульки.

«О нет!»

Ледяной ливень окатил маленькую колыбель в центре комнаты, грозя разрушить ее.

– Гх!..

Я поползла к капсуле максимально быстро и вместе с тем медленно: тряска не утихала, ноги скользили по поверхности.

И в этот момент...

– Гэ-гэ-гэ-пи-и!

Оглушительно голося, в комнату ввалился робот и понесся к колыбели.

«Гэппи?!»

– Я-я-я-я-я-я-я!..

Мир содрогался, однако Гэппи на гусеничных ногах невероятно быстро мчался к цели. С той же скоростью он ехал на Молитвенном фестивале.

Сосульчатые клинки секли круглый корпус и вонзались в пол, но храбрый робот не останавливался, забыв про свою сохранность. Осмеиваемый хлам пропал, уступив место отважному воину, ведомому чувством долга и желанием действовать.

Блистательный образ.

Но...

Гэппи только попытался оттолкнуть колыбель...

Ах!

...Как с потолка упала особенно большая сосулька.

– Черт!

Айсбан взмахнул клинком, но промахнулся на считанные сантиметры.

– Гэппи, в сторону!

Робот не послушался, пихнул капсулу гусеничными ногами, потерял равновесие, свалился.

И попал под удар.

5

– Гэппи...

Сосулька пронзила его насквозь, выйдя из живота и пригвоздив к полу, как насекомое в коллекции энтомолога. Смелый робот скривился от боли.

– Я-я-я-я...

– Не надо, Гэппи, не шевелись, – дрожащим голосом попросила я.

Гусеничные ноги обвисли, будто вывалившиеся внутренности, голова свесилась на другую сторону.

– Подожди. Я вытащу контур разума...

– Н-не нужно... – он с трудом повернул голову. – С-с-со мной... покончено.

– Не говори, что умрешь! – возразила я.

Впрочем, Гэппи действительно восстановлению не подлежал. Его руки растрескались и держались на честном слове.

– М-м-мой... к-к-ко-контур... разума... разрушен.

Я сунула руку в дыру, оторвала провода и осмотрела серебристый прямоугольник. Он замерз, тоже потрескался, словно тающее озеро, и был готов рассыпаться в любой момент.

Починить контур разума мы не могли, поскольку преподносили Белоснежке память, способную хранить большие объемы данных.

Другими словами, мы умирали.

– Я-я-я... – из последних сил проговорил Гэппи. – Х-хочу отдать...

– А?

– Отдать Дейзи... это...

Он открыл рот, в черном провале которого лежал кусочек льда.

– У-у-уг-г...

Гэппи дрожащей рукой вытащил его. Оказалось, что это розовая медаль. Пусть неровная и не очень красивая, но легко узнаваемая – цветочная медаль.

«Я хочу преподнести ее Дейзи», – сказал он ночью в парке.

Я наконец-то поняла, что Гэппи делал в лесу Рем.

Он пришел туда ради подруги. Девочка хотела выиграть на Молитвенном фестивале медаль, поэтому Гэппи отправился за цветком.

– Это для Дейзи...

– Нет, Гэппи. Ты должен отдать ей...

– Я-я... не могу...

– Мы возьмем ее.

Внезапно Айсбан положил руки мне на плечи.

– Но...

– Просто прислушайся к чувствам Гэппи... Хорошо? – кивнул он.

Никогда еще я не видела парня таким серьезным.

– Ладно.

Я взяла у Гэппи медаль.

– С-спасибо.

Робот обмяк, как будто израсходовал всю энергию.

Огоньки в круглых линзах постепенно гасли.

– Нет, Гэппи, давай вернемся в поселение вместе.

Я снова сжала его руку.

– Я... – тихо спросил он, взглянув на Белоснежку. – Я... пожертвовал... всем... – голос стал еще слабее. – Ради... хозяев?..

– Да, – сдерживая слезы, ответила я. – Ты был так крут, так отважно защищал колыбель.

– Прав... да?..

– Да, поэтому...

Я сняла с шеи главный приз Молитвенного фестиваля.

– Гэппи, позволь наградить тебя этим.

Шнурок лег ему на шею, медаль стукнулась о тело и звякнула грустным колокольчиком.

– Я-я-я-я получил главный приз...

– Да, конечно.

– Но за что?

– Ты рисковал жизнью, чтобы спасти наших хозяев, и заслужил эту медаль.

– Хе-хе... Получилось... – улыбнулся он от всего сердца. – Когда Дейзи узнает... вот изумится.

Это были его последние слова.

Что-то резко щелкнуло. Я изумленно наблюдала, как серебристый прямоугольник упал и разлетелся на тысячи осколков, словно стекло.

Терминальная стадия металлического обморожения.

Гэппи замер. Навсегда.

Воспоминания

Я с воем шел прямо.

– Так, вперед! Вперед! – кричала над головой Дейзи.

– Это Гэппи! – Хлам! Хлам атакует! – Бежим!

Дети весело убегали от меня, а я преследовал их.

– Эй, Гэппи, быстрее! – подстегнула меня Дейзи.

Но я не мог быстрее и потому стал неинтересен.

Короткие догонялки закончились.

– Э-эх, Гэппи, дурак, ты такой медленный...

– Я-я-я старался изо всех сил.

– Этого мало.

Не успел я опомниться, как в парке остались только мы с Дейзи. Как и всегда.

– Д-Д-Дейзи.

– Что?

– П-почему ты не уходишь?

– Чего? – свесилась Дейзи. – В каком смысле?

– Я-я дурак, все от меня убегают. Но не ты... Почему?

– Почему-почему... Какая разница.

– Я-я-я-я хочу знать. Хочу знать, Дейзи, о чем ты думаешь.

Девочка посмотрела на меня.

– Раньше... – она пустилась в воспоминания, чем занималась нечасто. – Когда мама и папа были еще живы, я часто забавлялась с одной игрушкой. Она выглядела как ты, точно так же бегала и завывала.

– П-понятно.

– Поэтому, мы встретились, у меня возникло чувство, будто мы воссоединились после разлуки... Вот и все, – она помолчала и почему-то смущенно повторила. – Правда, это все.

Я люблю Дейзи. Люблю больше всех на свете.

Как же будет здорово, если мы помиримся. Завтра.