1

Минула неделя после Молитвенного фестиваля.

Тихая ночь.

Опустевшее поселение поглотила бескрайняя тьма.

Свет не проникал в подземный мир, поэтому разницы между днем и ночью не было. Однако жители решили отвести восемь часов в сутки под «ночь», когда до рассвета все переходили в спящий режим, фонари на крышах мерцали еле-еле, и без корректировки визуального аппарата никто ничего не видел.

«Наконец-то все...»

Я вернулась в поселение после доставки грузов и поспешила домой. Поскольку я занимала пост помощницы старосты, мое жилище располагалось в двух шагах от здания администрации.

И когда идти оставалось всего пять минут...

«Что?»

В парке стоял робот со знакомой полусферической головой.

– Гэппи? – окликнула я.

Силуэт медленно повернулся ко мне, скрипя гусеничными ногами.

– Ама... риллис?

– Что ты делаешь здесь поздно ночью?

– Па...

Его зрительные органы – круглые линзы – терялись в окружающей темноте.

– М-м-мы же играем в парке, ве-верно?

– Да.

– В-в-вот я и пришел поиграть.

– Так поздно?.. – удивилась я.

Гэппи кивнул.

«А, ясно».

Я все поняла.

– Ты Дейзи ищешь?

– У-у...

Гэппи ничего не ответил, но я читала его, как открытую книгу.

За прошедшую неделю они с Дейзи так и не помирились. На самом деле, рекордный срок, потому что прошлые ссоры затягивались от силы на вечер.

– Дейзи нравится этот парк.

– О-очень нравится.

– Она любит кататься на качелях.

– Д-Дейзи здорово катается. Она раскачивается быстрее и выше всех, – с привычным дребезжанием восхищался он подругой.

А я слушала. В парке больше никого не было, и какой-нибудь прохожий мог подумать, что у нас свидание под луной.

– Цветочная медаль... – пробормотал Гэппи.

– А?

– Дейзи хочет цветочную медаль.

– Цветочную медаль... с фестиваля?

Я сняла с груди цветочную медаль – памятный знак, который получают только победители. Она сделана из заледеневших растений леса Рем, цветов, распустившихся сотню лет назад.

– Дейзи никогда ее не получала. И я. А у остальных детей она есть... Поэтому я очень хотел выиграть ее. В этом году, именно в этом.

– Вот как...

В прошлый раз без наград остались только Дейзи и Гэппи. Ладно он, но девочка тяжело переживала неудачи и ни за что бы не смирилась с поражением.

– Я-я-я-я-я... – необычайно громко и решительно заговорил Гэппи. – Я хочу преподнести Дейзи эту медаль.

Он словно давал клятву.

– В благодарность за веселье со сломанной игрушкой.

– Понятно...

Я встала на колени и посмотрела Гэппи прямо в глаза. Ночной туман оседал каплями на круглых линзах.

– Однако время уже позднее, иди домой... Хорошо?

Я погладила его по голове.

Гэппи кивнул. По линзе скользнуло что-то, похожее на слезу.

2

Под землей не существовало звездного неба, однако кристаллы на потолке мерцали, будто подмигивающие звезды.

Я посмотрела вслед удаляющемуся Гэппи и, подняв взор к своду, села на качели. На ум вновь пришли его слова:

«В благодарность за веселье со сломанной игрушкой».

Давным-давно Гэппи был игрушкой, роботом HGP-10β, предназначенным для игр на открытом воздухе с детьми старше пяти лет. Свыше тридцати лет провел он на крыше универмага, играя в прятки, мяч, лошадки или изображая из себя привидение.

Но игрушки ломаются и выбрасываются, так и Гэппи в один прекрасный день стал работать с перебоями. Его списали, убрали с крыши, поставили перед магазином подержанных вещей, а затем продали подозрительному торговцу на сетевом аукционе. Гэппи попал в поселение случайно. Сто лет назад, когда пришел конец всему, его выкинули на незаконную свалку неподалеку.

Даже здесь Гэппи работал с перебоями. Малейший повод, и происходило замыкание, он дымился и пищал «гэ-пи». Поэтому в играх с ребятней он часто оставался в стороне, а потом как-то незаметно с ним перестали общаться.

Однако он ухитрился выкрутиться.

– Ну у тебя и физиономия, ужас какой-то, – с ним заговорила, или попыталась подстрекнуть к драке, девочка с мягкими каштановыми волосами, Дейзи Сток. – Ну, похоже, мне остается только поиграть с тобой. Почти за честь!

Несмотря на высокомерие Дейзи, они подружились.

– А...

И тут я заметила темный силуэт у входа в парк. Он огляделся, будто ища кого-то, и отступил во тьму.

– Дейзи? – окликнула я.

Тень испуганно вздрогнула.

– Не бойся, это я, – чуть громче добавила я.

– Ама... риллис? – прошептала девочка.

– Иди сюда.

Я помахала ей с качелей. Она немного постояла в нерешительности, но все-таки вошла в парк.

– Так это ты.

– Так... В смысле? – она посмотрела на меня через пушистую челку.

– Гэппи сейчас приходил, вот я и гадала, появишься ли ты.

– Гэппи был здесь?.. – переспросила она, опустив голову.

– Только что... Позвать его?

Я приставила палец к виску, подсоединяясь к беспроводной сети.

– Нет, не надо, – легонько покачала головой Дейзи и села на соседние качели.

Наступила тишина.

В ночном мраке глухо поскрипывали цепи качелей. Кажется, девочка заразила меня чувством одиночества.

– Скажи... – едва слышно проговорила она, нарушив тишину. – Зачем он приходил?

Я ответила. Дейзи вскинула голову и снова уронила ее.

– Понятно.

– Помириться не хочешь?

Девочка не ответила, однако раскачиваться стала чуть активнее.

Дейзи и Гэппи не разговаривали с самого Молитвенного фестиваля. Несколько раз они встречались в парке, но Дейзи всякий раз убегала, а Гэппи был слишком неуклюж, чтобы угнаться следом.

– На самом деле, – пробормотала девочка, – Гэппи прав.

– ... – я молчала.

– Сама виновата, не проверила тогда батут.

– Вот как.

– Но мы проиграли, и я так разозлилась, что... – она сжала губы.

На мгновение ночная тьма отразилась в больших глазах, сделав их темно-синими, как море.

– Мне пора.

После недолгого молчания Дейзи тихо встала.

– Хм, да, поздно уже.

Я не собиралась останавливать ее, поскольку знала, что они и без меня помирятся.

«На этот раз ссора затянулась, но все образуется. Ведь они друзья, закадычные друзья, которые не могут друг без друга».

Я проводила девочку взглядом и сама пошла домой. Да уж, припозднилась я неслабо.

«На следующем Молитвенном фестивале Дейзи и Гэппи снова будут выступать вместе, да?» – размышляла я, шагая в темноте. И когда подошла к двери...

– Амариллис.

...Получила сообщение по беспроводной связи.

3

– Так, полезешь ко мне со странностями, никогда не прощу.

– Не говори так. Просто посмотри.

– Эй, не трогай меня, я же сказала!

Я ущипнула его неуемную руку.

– Ой! – вскрикнул парень, преувеличивая боль.

– Итак... – я подняла на него взгляд. – И-и что за важная вещь... на этот раз?

Меня вызвонил Айсбан и сказал: «Прошу, подойди, это важно».

Обычно я не стала бы и слушать его сладкие речи, но после совместного выступления начала относиться к нему менее сурово.

– Да вот, вот.

Айсбан поднял руку с зажатым в пальцах микрочипом размером с ноготь на мизинце.

– Первосортный чип памяти?

– Ага. И на нем записано нечто ценное. Я хочу посмотреть это вместе с тобой.

– ...

– Ты что?

– А, нет, ничего.

Я немного помялась. Конечно, я ни на что не рассчитывала, но что же стояло за его просьбой?.. Нет, я уже не ребенок и ни на что не рассчитываю.

– Вставь его в проигрыватель.

Айсбан неспешно вытащил знакомый полимерный экран.

– Погоди. Разве он не принадлежит нашим хозяевам?! – изумилась я. – Ты без разрешения забрал его?!

– Да я совсем ненадолго, никто не узнает.

– Дурак, нам нельзя. Староста запретил туда ходить.

Приказ старосты гласил: в тайную комнату, обнаруженную три недели назад, посторонним вход воспрещен. Камомиль решил, что мы должны еще немного поизучать ее, поэтому о ней никто не знал.

– Хе-хе, твое сопротивление только разжигает мое желание.

– Нет значит нет... В любом случае, эта штука... – я взглянула на микрочип. – Он содержит непристойные изображения?

– Ага, и там есть стриптизерша, похожая на тебя.

– У тебя что, контур разума насквозь прогнил? Я домой! – я наступила ему на ногу, вихрем развернулась и бросилась прочь. Ну точно дура, если надеялась на романтику.

– Эй, погоди! Я пошутил, просто пошутил! – он поспешно схватил меня за плечо. – Я не смотрел, что там! Ты пожалеешь, если не взглянешь! Хозяева записали там свои секреты!

– Правда?

Я остановилась и обернулась.

– Н-ну да.

– Тогда почему ты отводишь взгляд?

– А, понимаешь, – он показал микрочип. – Я взял его из самого секретного помещения, так что там точно что-то запретное.

– Может, какое-нибудь сверхсекретное непотребное видео?

– Возможно. Не стану отрицать.

– Я назад.

– Постой, постой, Амариллис! – его голос приобрел слащавые нотки. – А ведь ты выиграла главный приз благодаря мне, согласна?

– Угх...

Я заколебалась.

– Содержимого я не видел. Микрочип снабжен необычной дополнительной кодировкой. Если на нем окажутся непристойности, повернуть назад будет не поздно. Ну что, по рукам?

– Хм... Честно?

– Честно-пречестно.

– Ладно.

Если говорить начистоту, меня и саму охватило любопытство. А такая секретность только подстегивала.

– Но нам нужно дешифровать его, да?

– Свяжись с Вискарией и попроси ее.

– Ну да, если кто и справится, то только Вискария... а?

Я уставилась на парня.

– М? Куда ты смотришь? – Айсбан ухмыльнулся.

– Скажи, ты вызвонил меня... только чтобы добраться до Вискарии?

– Ну, если я попрошу ее прямо, Вискария не согласится, так? Но ты – другое дело.

– Значит, собственно я тебе не нужна?

Я гневно посмотрела на парня. Раздражение достигло высшей за сегодня отметки.

– Хе-хе-хе, да, я умен... Ух!

Я хлестнула его по лицу и закричала:

– Я домой!

4

– Угу. Шифровка непростая...

Вискария касалась щупами клавиш, глядя в экран. Несмотря на неожиданный вызов посреди ночи, она, похоже, была полна энергии.

«Я домой!» – «Постой, подожди!» – «Ты меня ужасно разозлил!» – «Ну пожалуйста, Амариллис!..»

Бессмысленная перепалка длилась свыше десяти минут. В конце концов, я сдалась и позвонила Вискарии.

– Эй, гляди веселее~

– Ага, еще чего! – фыркнула я и отвернулась.

Предложение о совместном просмотре я как-нибудь вытерпела бы, но вот о роли наживки для нашего техника и помыслить не могла. И вообще, почему я так злюсь, а?

– Ух ты, поразительно. Не ждала иного от сверхсекретных данных наших хозяев! Уровень шифрования запредельный.

Вискария воодушевленно взламывала чип. Со стороны она выглядела как ребенок, получивший новую игрушку.

– Справишься?

Я присела рядом. Раз уж мы решились, надо любой ценой узреть секреты хозяев, иначе я отсюда не уйду.

– Секунду. Расшифруем это, снимем внутреннюю блокировку, пароль...

Щупы правой руки хаотично метались по клавиатуре.

– Ага, и последний штрих!

Она звучно щелкнула манипуляторами по клавише, и экран загорелся. Затем он резко потемнел, и по нему побежали строчки слов.

– Уже декодировала?

– Конечно.

Вискария оттопырила большой палец. Она всегда живо бралась за ремонт или диагностику, но сейчас прямо-таки сияла, словно играющий в салочки ребенок.

– Так, давайте заценим это эротическое видео!

Айсбан коснулся моего плеча.

– Ни за что. И вообще, это не эротическое видео.

– Хе-хе-хе.

И тут...

– Дозвольте полюбопытствовать, здесь будет просматриваться видео?

– Уа?!

Мы обернулись и увидели мужчину в серебристой маске, Гёца Железная рука.

– К-когда ты?.. – ошеломленно выговорила я.

– Должен отметить, что я здесь уже некоторое время, – негромко ответил он.

– Что ты здесь забыл, а?

– Меня позвала леди Вискария.

– Что? – перевел взгляд на нее Айсбан.

«Старшая сестра» с короткими красными волосами как ни в чем не бывало пояснила:

– Нечасто нам выпадает шанс посмотреть такое, так что я решила позвать всех.

– Примите мою благодарность за приглашение.

«А?»

Я опять посмотрела на Гёца.

– Ничего себе, Гёц, я думала, ты будешь против.

– С чего бы такое суждение?

– Ну, староста же запретил нам выносить оттуда вещи. А ты всегда был сторонником соблюдения правил.

Он тут же нахмурился и помрачнел.

«А, не то сказала?»

– Ну, понимаешь, я все-таки мужчина и обладаю некоторым интересом к тайнам женского тела...

– Что? Женского тела?

– А разве нет? Леди Вискария сказала: «Все смотрят эро-видео, так что давай к нам, Гёц».

Все обернулись к Вискарии.

– Чего?

Она заморгала, склонила голову набок и удивленно указала на полимерный экран.

– А это разве не эротика?

Они безнадежны...

○

Итак...

Ничьи(?) надежды на эротику не оправдались, однако мы решили не расходиться, выстроились возле экрана в следующем порядке: Айсбан, я, Вискария, Гёц и запустили видео,приготовившись внимательно смотреть.

– Воу, это еще до ледникового периода?

Полимерная поверхность отображала город с высокими зданиями. Перед станцией собрался народ. Неизвестный мужчина шевелил губами, но, к сожалению, мы его не слышали. Судя по логотипу, он представлял рекламный ролик какой-то компании.

«Хозяева...»

Должно быть, зрители того времени привыкли видеть подобные ролики. А вот мы прожили сто лет под землей и тут же ощутили сильную тоску. Хозяева толпились, ходили, смеялись, дышали...

– Смотрите! Детский сад! И сколько детей! – воскликнула я, бывшая воспитательница, завидя детский сад.

– Какой большой ремонтный завод... – Вискария, механик в прошлом, сияющими глазами смотрела на громадину.

– Это же театр! Большой Национальный театр!

Бывший актер Гёц наклонился к экрану.

После представления ведущего нам показывали кипящие улицы, расслабленные пригороды, зеленеющие равнины, малоизвестные порты...

– Вау! – Вот это да! – Навевает воспоминания, – реагировали мы. Как дети, с огоньком в глазах впервые посетившие зоопарк: «Ничего себе, панда!» – «А вон и лев!»

И только Айсбан тихо стоял, опустив голову и изредка поглядывая на экран. Он будто волновался о чем-то.

«Кстати, – подумала я. – А чем занимался Айсбан?»

Не раз я задавалась этим вопросом. Вискария была механиком, Гёц – актером, я – няней, а о прошлом Айсбана не знал никто. Я много раз спрашивала его, но парень неизменно предлагал не ворошить былое и менял тему.

Блондин, бабник, мощное оружие в правой руке. Что ему довелось пережить?.. Даже я, самый близкий к Айсбану поселенец (хотя это он постоянно приставал ко мне), мало ведала о нем.

«Может, он был вышибалой в ночном клубе или что-то такое?»

Я искоса взглянула на него.

В безразличном взоре опущенных глаз читались меланхолия и удрученность.

Прошло три часа.

– А-ах...

Мы с тоской вздохнули, когда ролик окончился.

За последний век мы впервые увидели любимых хозяев, пусть и на экране. Запись была чудесной, полной ностальгии, веселья и грусти.

Я на некоторое время выпала из реальности.

«Э, погодите...»

Но затем чары спали, и на их место пришли сомнения.

– А вам не кажется, что это странно?

– Что? – обернулась осматривавшая проигрыватель Вискария. – Что странно?

– Он же неимоверно секретный, нет? Да, появились хозяева, все замечательно... Но секретность тут при чем?

– Ага, – согласилась Вискария.

– По существу, это самый обычный пейзаж. Тем не менее, материалы о нем настрого засекретили.

Гец коснулся подбородка и опустил голову.

Я обернулась к блондину.

– Айсбан, ты взял его с полки с надписью «совершенно секретно»?

– Ну да. Там было написано именно это.

– И правда странно. Здесь нечего засекречивать, – удивилась я и...

«А, точно».

... Кое-что вспомнила.

– Кем был тот робот?

– Могу я узнать, что ты имеешь в виду? – задал ответный вопрос Гёц.

– Я про робота из тайной комнаты.

– А, того, который умер перед монитором...

– Ну да, ну да. Раз запись невероятно секретна, может, она имеет какое-то отношение к тому роботу? – попыталась рассуждать я.

– Вполне вероятно, – пробормотал Айсбан.

– Похоже, нам нужно тщательно исследовать ту комнату.

– Я к старосте за разрешением.

– Давайте просто забудем про старика.

– Ни за что.

Пока мы дискутировали...

– Погодите секунду, – внезапно подняла руку Вискария, глядя в экран управления. – Ясно. Вот, значит, как. Ребята, идите сюда.

– Что, что там?

Мы расселись вокруг нее.

– Это было ложное видео.

– Ложное?

– Я думала, что пробилась через всю защиту. Но, похоже, пару моментов упустила.

– То есть настоящий секрет впереди?

– Точно.

Вискария вытянула щупы из правой руки и что-то забормотала под нос.

– А вот теперь все!

Она нажала на клавиши, и экран снова засветился.

– Жду, не дождусь! – Хе, так это прелюдия. – Выражаю свое неподдельное нетерпение!

Мы ожидали многого.

Проигрыватель заработал, демонстрируя видео. И стало понятно...

Почему его строго засекретили.

5

Первые секунд десять по экрану шли помехи, но потом мы увидели самое главное.

– ?..

На широкой равнине собрались десятки тысяч людей с налитыми кровью глазами. Они выкрикивали угрозы, какие обычно выслушивают диктаторы.

– ...бить! – Убить! – Чтоб вы сдохли! – Шевелитесь! – Да вы шутите!

К ним примешивались вопли женщин и плач детей: «Спасите!» – «Не-ет!»

Как в фильме ужасов о конце света.

«Конец света?..»

Мы посмотрели дату записи – сто восемь лет назад. Именно тогда по миру прокатилась волна холода, вызвавшая ледниковый период, конец света. Стужа убила всех живых существ, в том числе людей, бежавших от нее. Многие хозяева погибли еще до наступления настоящих морозов.

«Но это странно».

Со стороны люди казались разделенными на два лагеря, две враждующие армии. Тысячи стояли на скале, десятки тысяч – под ней.

– А эти похожи на военных роботов, не правда ли?

Вискария указала на экран. Шеренга из сотни сверкающих черных роботов выстроилась на уступе, как защитники крепости. Видимо, они охраняли меньшую группу от большей.

– Судя по модели, это, вероятно, последнее поколение F-310... – серьезно сказала техник поселения.

«Что они делают?»

Огромная масса людей приближалась к подножию скалы. Первые ряды начали карабкаться по камням.

– Да это восстание, – пробормотал Айсбан.

– Ты прав, – согласился с ним, что происходило редко, Гёц.

Оба мрачно наблюдали за происходящим.

Военные роботы неспешно подняли толстые металлические руки. Запястья откинулись под прямым углом, обнажая длинные серебристые цилиндры.

«Орудия?..»

Они прицелились в голосящее сборище. Я пока не понимала, что происходит.

А в следующее мгновение...

– Огонь! – прогремел чей-то звучный, как у отдающего приказ солдата, голос.

И роботы повиновались. Передние ряды взбирающихся людей пронзили голубые лучи лазеров.

«Э?..»

Что-то зашипело, будто шло активное испарение, и в небо ударил ярко-красный гейзер. Я поняла, что это кровавая взвесь, только когда сверху начали падать ошметки плоти.

«Э-э?!»

Первая сотня превратилась в красный пар. Сзади началась паника. Страх и ярость охватили наступавших. Одни побежали прочь, другие с удвоенным рвением полезли к вершине, некоторые упали и погибли под ногами остальных. Крики звучали точно скрежет металла.

Какой-то мужчина корчился от боли, ведь нижняя часть его тела просто исчезла, а внутренности вывалились наружу. Женщина – видимо, мать – обезумела: ее ребенок лишился головы.

Однако все только началось. Роботы дали новый залп. Голубые лучи обрушились на людей, словно кара господня. Передний край взорвался, окатив товарищей кровью и мясом.

Больше никто не сопротивлялся. Ненависть исчезла, несчастные с текущей по лицам кровью помчались прочь. Волна нападавших отхлынула, словно в отлив. Растоптанных и немощных бросили в лужах крови.

Но это был еще не конец.

Третий залп, четвертый... Смертоносные лазеры убивали беглецов в спины, не оставляя никого в живых. Повсюду разлилась красная кровь, красная кровь, лужи крови, красная-красная-красная кровь-кровь-кровь...

«Хватит, хватит, хватит!..»

Я обхватила себя руками, но не могла оторвать взгляд от экрана. Наши глаза округлились, с лиц пропали эмоции. Мы смотрели видео, как лишенные чувств и разума куклы.

А на полимерном экране голубой дождь порождал фонтаны крови. Война? Резня? Отнюдь. Я бы сказала, роботы выполняли обычную работу, например, распыляли инсектицид на насекомых.

Равнина стала алой. Черные точки выживших исчезли за горизонтом, а сотни раненых... точнее, обагренных кровью, изломанных существ корчились в муках, давая представление о картине ада.

Казалось, время остановилось.

Мы молча ждали продолжения.

Наконец, камера – судя по ракурсу, она стояла на каком-нибудь разведывательном спутнике – переместилась с пустоши на скалу, где стояли военные роботы и тысячи хозяев. Они шли, шли к...

– Не может быть...

Нам показали угловатое стеклянное здание, внутрикоторого виднелось полузакопанное яйцеобразное образование: большой вращающийся предмет («веретено»), множество капсул (колыбелей) на внешних стенах и контейнер-хранилище (лес Рем).

Да, никаких сомнений. Длинный круглый белый комплекс – это...

– Белоснежка...

Красноглазые люди добрались до нее и стали забираться в капсулы. Белоснежка вобрала их в себя, ввернулась под землю и исчезла.

На поверхности остались тысячи беспомощных людей, стенающих в отчаянии и гневе. Вскоре нахлынул белый туман и заморозил их. Переливающиеся в солнечном свете статуи были похожи на кристальных кукол. Со временем порывы ветра оторвали их головы, руки, ноги и размололи в пыль.

На скале изваяниями застыли, подняв толстые руки в боевых позах, наши военные сородичи. Черные, будто в трауре, роботы взирали на расстилающуюся равнину. Их глаза погасли.

Запись закончилась.

Никто не смог вымолвить ни слова.

Воспоминания

Спите сном спокойным крепко,

Спите вы в моих объятьях верных.

Я спела колыбельную, и спальню в детском саду наполнили тишина и покой. Больше тридцати носиков выводили сонную мелодию. Кто-то лежал ровно, кто-то высунул ногу из-под одеяла или сосал палец, будто котенок. Я могла посмотреть на каждого сейчас и определить тип его характера.

«Ох, простудишься ведь».

Один мальчик спал, открыв чудесный животик. Я поправила его одежду и укутала одеялом. Человеческие дети очень слабы и нуждаются в постоянной заботе.

Сквозь занавески пробивался яркий солнечный свет, весенний ветерок колыхал ветки. Я ощущала дуновение жизни. В такой денек каждый был бы не прочь вздремнуть.

– Отлично справляешься.

Кто-то похлопал меня по плечу. Я подняла голову и увидела лучащееся добротой лицо.

– Большое спасибо, заведующий.

– Иди отдохни.

– Хорошо. Благодарю вас за заботу.

Заведующий вышел, а я осталась, разглядывая ребятишек. Кто-нибудь обязательно скинет одеяло, а найдется и тот, кто обмочится и расплачется.

Я не могла отвернуться от них. Они – все, что у меня было, все, кого я любила. Такие умиротворенные, тихие...

Эти минуты, пропитанные теплой любовью, были мне дороже всего.

А дети спали, спокойно и невинно.

Невинно, без капли тревоги на лицах.