ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, ГДЕ-ТО В СТАВКЕ ШТАБ-КВАРТИРЫ ИМПЕРСКОЙ АРМИИ В НОРДЕНЕ

Холодок Нордена естественным образом побуждает людей навязчиво готовиться к нему. Тем не менее, это приятное пристрастие. Огонь, горящий в камине, наполняя комнату своим теплом — незаменимая деталь тихой Норденской зимы.

— Добро пожаловать в Норден. Или, полагаю, мне следует сказать «С возвращением»? Мы рады, что ты у нас есть, майор фон Дегуршафф.

— Да, возвращение на это поле боя и правда навевает воспоминания. Горю желанием служить под вашим началом, генерал фон Рудерсдорф.

Что-то не так с офицерами Генерального Штаба и их крайне серьёзными выражениями лиц, пока мы ведём этот совершенно неуместный диалог.

Конечно, генерал-майор фон Рудерсдорф и майор фон Дегуршафф просто оба посчитали, что легче говорить прагматично друг с другом, поэтому поладили относительно быстро.

— …Так вот, позволь сказать тебе — я думаю, ты с самого начала проделываешь такую чудесную работу. Слышал от полковника фон Лергена — нехилое достижение.

— Я польщена, сэр.

— Ах, но меньшего я и не ожидал. Я знал, приказ Зеттюра послать тебя сюда был правильным ходом.

Отношения сотрудничества между теми двумя гениями в Генеральном Штабе — действительно нечто. К худу или добру, единственные способные убедить замначальника отдела вспомогательных служб — либо его сторонник, либо босс. Поскольку Зеттюра пришлось уговаривать отправить её, она в душе готовится к тому, что заместитель начальника оперативного отдела загрузит её как лошадь.

— Мы хотели бы, чтобы ты тоже себя здесь чувствовала свободно.

— Сделаю все возможное, хотя этого может оказаться маловато.

— Этого достаточно. Тогда давай перейдём к штабным задачам.

— Есть, сэр.

— Имеется ли у твоей воинской части опыт проведения миссий нападения на вражеские позиции?

— Горстка наших ключевых солдат обладают кое-каким опытом с Рейнского фронта, но на этом всё. В Дакии мы в основном совершали воздушные налёты, и то немного.

— Значит, как я и боялся, более или менее… Но хотя бы в теории ты понимаешь, как они проводятся, верно?

— Да, сэр. Я обучалась с 205-й ротой на Рейнском фронте.

— Хорошо, тогда буду краток. Я хочу, чтобы ты думала об этом как о воздушно-десантной операции. Майор, вероятно, мы собираемся поручить твоей воинской части захватить вражескую линию обороны.

— Вы имеете в виду заставить их отступить? Каковы бы ни были ваши приказы, я хотела бы сразу же приступить к делу.

— Как благоразумно с твоей стороны, но полагаю тебе нужно тщательно подготовиться. Я хотел бы, чтобы ты на некоторое время сосредоточилась на тренировке.

— Спасибо вам! Но вы уверены, что всё будет в порядке?

— Всё хорошо — я завалю тебя работой, когда придёт время.

— Есть, сэр. Обещаю вам, мы будем готовы во всех отношениях.

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ: НА БУМАГЕ

Джеффри, специальный корреспондент «Лондиниум Таймс», поведал нам о теории, имеющейся у него касательно Одиннадцатой Богини.

В общем, он думал, что в идее об её существовании есть зерно истины. Хотя перспектива была не особо приятной, он считал вероятность достаточно высокой.

Сегодня я хотел выяснить, была ли она не более чем фронтовой байкой, или же имела какую-то связь с реальностью.

Все опрошенные нами люди, связанные с Одиннадцатой Богиней, отказывались комментировать её существование.

Как правило, большинство людей стали бы подтверждать или отрицать, однако никто вообще не хотел о ней говорить.

Настолько решительными были отказы.

— Есть ли что-то, чего армия стыдится?

Когда мы задали этот вопрос, отставной генерал, молчавший до сих пор, врезал по столу так сильно, что едва не сломал его.

Он вскочил на ноги, а гримаса на лице делала его похожим на огра.

Мы съёжились ненароком; настолько ужасающим оказался гнев отставного генерала

— Есть мир, который людям вроде вас не дано понять! Вы не были на том поле боя! — рявкнул он, пинком отодвинув стул, словно ему отвратно даже разговаривать с нами.

Весьма странно, все остальные присутствующие отставные офицеры тоже встали вместе с ним.

Как будто они все передавали единогласную договорённость через своё молчание. Признаю, тогда дело стало дрянь.

Значит, хоть это верно.

Но если бы мы полагались исключительно на то, что видели лично в разговоре об истине, то не узнали бы ничего нового. Вот почему я хотел бы обсудить теорию и данные, которые Джеффри предоставил нам.

Джеффри говорит, что первый раз, когда Одиннадцатая Богиня была замечена Содружеством, случился не на западе, а на севере.

Как?

Вплоть до крупной контратакующей операции на севере в конце войны, Содружество сосредотачивало свои усилия на западных фронтах.

Так как же Содружество увидело Одиннадцатую Богиню на севере, когда она должна была находиться на западе?

Ответ, согласно Джеффри, прост.

Прежде чем Содружество официально вступило в войну, оно послало экспедиционное подразделение к Регадонии Альянс Энтент в строжайшей секретности.

Да, Содружество содействовало в боях до того, как официально объявить войну.

Люди всегда шептали слухи, но видимо, они правдивы. У нас есть документация, подтверждающая это. Государственные архивы были достойным противником, но они уже согласились раскрыть материалы.

Что же происходило тогда? Мы обнаружили истину в погоне за ответом на тот вопрос. Похоже, Содружество решило вмешаться, пока Республика и Империя были заняты конфликтом. Комитет государственной обороны рекомендовал собирать разведданные в реальном бою, чтобы лучше понять будущего врага.

В ответ, «добровольная армия», состоящая в основном из небольшого количества магических подразделений, была отправлена в Регадонию. Чтобы избежать обвинений в нарушении международного права, силы состояли в основном из отставных офицеров и солдат, «независимо» вызвавшихся добровольцами и собравшихся «на свой страх и риск». Архивы всё ещё отказывались раскрывать подробности. Прямо сейчас мы знаем из беседы с участниками, что была развёрнута группа магов размером с полк. Итак, возможно, это как-то связано.

В своё время, Содружество было нейтральной страной. Даже если растущая нехватка магов ещё не стала главным поводом для беспокойства, как в ходе середины войны, удивлял тот факт, что их пошло так много. Эта «добровольная армия» была большой, как ни крути.

Естественно, мы могли видеть, что присутствовали политические трения. И, похоже, добровольцев жестоко уничтожили. Это было хуже всего. Испытав горечь потери драгоценных боевых магов, им пришлось предать забвению нелегальную интервенцию.

Вот откуда мы начинаем видеть отсылки к Одиннадцатой Богине. В своём отчёте командир добровольной армии утверждал, что именно она достала их. Поэтому мы начали задаваться вопросом: личность ли Одиннадцатая Богиня? Или же какое-то обобщённое понятие?

Позиция Джеффри по данному вопросу оказалась проста.

«Ад поставок» состоит как раз из одиннадцати символов, учитывая пробел. Иными словами, она была эвфемистическим* способом пожаловаться на умения руководства в ситуации, где более открытый комментарий оказался бы неприемлем. Армия определённо стыдилась бы чего-то такого, верно? Впрочем, «общий мятеж» тоже подошёл бы. Так или иначе, они очень хотели скрыть какого-то рода организационную ошибку.

Вкратце, Джеффри постулировал, что Одиннадцатая Богиня была не личностью, а явлением.

Честно говоря, я попросту не могу согласиться. Я был внедрён на западный фронт, и, судя по моим воспоминаниям, поставки приходили так, как и ожидалось. И из того, что я мог видеть, дисциплина казалась в порядке. Конечно, я лишь один журналист, но я находился там длительное время, поэтому должен быть способен судить.

Сверх всего прочего, количество потерь на западном фронте было аномальным. Нет, можно сказать, аномальное стало нормой; там словно находилось иное измерение. Не удивлюсь, если узнаю, что там буйствовал дьявол. Тем самым, наши дебаты зашли в тупик.

Ну, «Лондиниум Таймс» служит чем-то вроде сторожевого пса, приглядывающего за правительством. «ВТН» же специализируется на подаче новостей из-за рубежа, поэтому возможно у нас просто разные точки зрения.

Как бы там ни было, я хотел бы, чтобы мы продолжили расследовать это. Я также хотел бы сказать, насколько же я счастлив, что у меня такая понимающая жена.

Ну что ж, до следующей недели.

Эндрю, специальный корреспондент «ВТН».

16 НОЯБРЯ, 1924 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ, ШТАБ СЕВЕРНОЙ ГРУППЫ АРМИЙ, ШТАБНОЙ ЗАЛ СОВЕЩАНИЙ

Я не знаю, из какой эпохи он был, но некий великий человек однажды предупредил нас: «Победа сродни наркотику».

Военный триумф приносит сияющую славу и самое отменное опьянение народу. По этой причине, когда люди одурманены победой, то думают лишь о том, как бы получить ещё больше. Вскоре никому не позволят спросить, для чего нужна победа. Военный романтизм оказывает на страны жестокое воздействие.

Вот почему никто не любит прагматичных солдат. Им повезёт, если они отделаются обозванными лишь трусами.

— Посему я думаю, что желательно избегать потерь и сводить траты к минимуму.

На карте нарисована Имперская армия, оттягивающаяся назад. Предсказуемое преследование ведёт, естественно, вражеская армия. Предлагается отступить так, чтобы не оказывать чрезмерную нагрузку на пути снабжения. Если бы обычному офицеру требовалось предложить этот план, ему бы пришлось быть готовым к немедленному ряду бранных слов куда хуже, чем «трус».

А зал совещаний действительно застыл на мгновение. Без понятия, когда генерал-полковник фон Врагелл может взорваться на своём кресле во главе стола, глава штаба генерал-лейтенант фон Шрайсе про себя злился, но вместе с тем, атмосфера была столь напряжённой, что ему хотелось обхватить голову руками.

— Я верю, что отодвинув линии фронта назад, мы сможем снизить неизбежную логистическую нагрузку, оказываемую расстоянием, а заодно упростить планы для весеннего наступления.

Но Таня, намеренно проигнорировавшая атмосферу и выразившая свои мысли по данному вопросу, садится на своё место молча. Её невозмутимое выражение лица маски Но* остаётся нечитабельным, пока она полностью игнорирует взоры штабных офицеров, действуя так, словно отчёт завершён.

Вообще-то, неважно, насколько неспокойно становится в зале совещаний Северной группы армий, Таня просто не может серьёзно рассматривать это как нечто, имеющее какое-либо отношение к ней. Её батальон выполнил миссию, и в настоящее время уже вернулся в расположение части. Она присутствует лишь потому, что генерал-майор фон Рудерсдорф приказал ей, поскольку у неё имелось свободное время.

Если уж на то пошло, Таня относится к Центральной группе армий, напрямую подчиняясь Генеральному Штабу, поэтому ей нет места в цепочке командования Северной группе армий. И именно поэтому она предложила им, в качестве небольшого совета, использовать данное время для сокращения и укрепления путей.

На самом деле, поначалу я не намеревалась вмешиваться настолько. Рудерсдорф представлял здесь оперативный отдел Генерального Штаба, я полагала, что быть напористым — его задача.

Генерал-майор Генерального Штаба, выступающий в качестве главы отдела, обладает куда большим влиянием, чем полагается по званию, поэтому я думала, что вежливо послушаю его речь. Но затем, перед совещанием, он объявил, что хотел бы услышать мнение полевых офицеров, и несколько командиров бригад были выбраны для комментирования. Возможно, их отчёты не удовлетворили его? Пусть даже её звание проще посчитать с конца, пас подали именно ей.

В таком случае я чувствовала, что мне, вероятно, следует показать этим мямлящим тупицам, неспособным предложить прямое замечание, как это делается. Только некомпетентные идиоты, чересчур обеспокоенные мнением окружающих, не выражают свои взгляды на совещаниях. Тем не менее, бывают моменты, когда кому-то необходимо встать и взять на себя сдерживаемое разочарование немого большинства. Факт, что кто-то силком обязан играть эту роль, напоминая корабль, отводящий огонь от остального флота — проблема, которая, без сомнений, вечно будет преследовать все организации.

И если босс группы, отправленной из Центральной группы армий, собирается держать рот на замке, когда роль козла отпущения ложится на меня, другого человека оттуда же, обладающего уймой полевых достижений. Досадно, но это правда.

Прежде всего, я отразила налёт целого полка. Это солидное свершение, которое никто не сможет отрицать. Вдобавок, мои значительные заслуги в Дакии в качестве специалиста по мобильным ударам должны добавить веса моему замечанию.

Мой батальон сделал всё от него зависящее. Они — настоящая свора воинственных психов, но они выложились на полную. Мы обратили в бегство полк и сбили его бомбардировщики. Мы можем гордиться серьёзным ударом, нанесённым врагу.

— Хм, предложение майора фон Дегуршафф весьма инновационное… Какова позиция Северной группы армий насчёт вовлечённой логистики?

«Весьма инновационное»? Он более толстокожий, чем я думала.

Но, полагаю, Центральная группа армий не может выйти и сказать, что пути снабжения до опасного чрезмерно растянуты. Мечтая разбить окружение, наши ныне уволенные предшественники мобилизовали Великую Армию со снаряжением, предназначенным для сражения на севере, лишь чтобы спешно перебросить её на Рейнский фронт. Не только генерал фон Рудерсдорф — никто не мог спросить, по чьим ошибкам пути снабжения оказались беспорядочными, ведь вину переложили на косяки предшественников.

С другой стороны, будь это просто организационный промах, проблема не потребовала бы столь деликатного отношения Центральной группы армий. Нынешний результат заключается в том, что Империя паникует, а враг пользуется этим. Зима уже на носу, и отчасти из-за нехватки в Северной группе армий припасов, необходимых, чтобы перенести морозы Нордена, передвижения Империи становятся сильно ограниченными. Альянс Энтент, конечно, на родной земле, поэтому его диверсанты доминируют, постоянно проводя партизанские атаки на Имперские базы снабжения. Охрана небольших складов уже представляет собой кавардак, и обеспечивать её становится всё труднее. Но солдатам всё равно нужен хлеб, если они собираются шагать на вражескую базу тылового обеспечения.

Будь это тактическая помеха, которую нам требуется устранить, у командиров всё ещё имелось бы пространство для работы. Или если просто упорная борьба могла бы решить дело. Но припасы в сожжённом дотла складе нельзя восстановить. Достигнутый мною вывод прост. Неясно, достаточно ли у Имперской армии припасов, чтобы пережить зиму. Они есть, но распоряжаться ими нужно осторожно.

И это время можно использовать для реорганизации путей. Ага, так вот почему он посоветовал сделать тщательные приготовления перед воздушно-десантным нападением на врага. Если хочешь выиграть время изводящими атаками*, воздушно-десантные операции — эффективный вариант.

Но Таня (я) не очень хорошо проинформирована, когда дело доходит до психики среднего человека. Конечно, она подошла бы к этому с точки зрения воздушно-десантного нападения её собственного подразделения в весеннем наступлении.

Но вот почему, раз я здесь, то обязана озвучить тревогу об опасности касательно наших заготовленных на зиму припасов — и объявить, что нацеливание на быстрое завершение войны представляет собой слишком большой риск.

Генерал Джекоф фон Шрайсе едва сдерживается, чтобы не потерять терпение, тщательно рассматривая план в качестве главы штаба Северной группы армий. В то же время, часть его, остающаяся спокойной и рациональной, мысленно кричит о том, насколько же это плохо.

Действительно, данное предложение лишь плохое, и не более того. Иными словами, оно просто представляет собой единственный возможный вариант. Генерал фон Шрайсе — ветеран, собственным трудом пробившийся наверх в меритократии Имперской армии. Он способен узреть, что Империя, несмотря на оттягивание своей главной силы, Великой Армии, всё ещё обладает явным преимуществом над Альянсом Энтент.

Конечно, он понимает, что сжигание баз, снабжающих линии фронта, включая мелкие склады, было занозой в заднице. Его успокаивает, что пролив немного крови вражеских магов, они, скорее всего, остановят налёты. Но в то же время, он в равной степени обеспокоен проблемами со снабжением на передовой. Нет, не то чтобы он уже не был в курсе трудностей.

Но чтобы его чопорно ткнула носом майор фон Дегуршафф, отправленная из Центральной группы армий — совсем другое дело.

— Майор фон Дегуршафф, я хотел бы кое-что подтвердить, — говорит офицер отдела тылового обеспечения, — Значит, вы представляете себе, что мы, окопавшись, переждём зиму?

— Да, — спокойно отвечает она. Её интонация весьма беспристрастна. — В настоящий момент мы не можем поддерживать пути снабжения. Мы ничуть не обязаны угождать врагу, попусту растрачивая матчасть и людей в тщетном наступлении.

Шрайсе взглянул на штабных офицеров из оперативного и тылового обеспечения отделов. Как он и ожидал, отдел тылового обеспечения сопротивлялся порыву заглушить её криками очевидного недовольства и выражениями, явно передающими, что они не купятся на её план.

В конце концов, даже низший рядовой знал, что припасов недостаточно — не требовалась даже проверка благонадёжности, чтобы осознать это.

Не то чтобы данный офицерский состав отдела тылового обеспечения был чрезвычайно умелым, но они оказались способны подойти к поставкам рассудительно. Они весьма хорошо понимали, что у них недостаточно матчасти. Они также знали — даже при том, что хаос произошёл из-за заблуждения со стороны Центральной группы армий, совершившие первоначальную ошибку уже были отстранены. Их продолжающееся недовольство должно означать, что внешность Дегуршафф влияет на их суждение. Никто не хотел оказаться тем взрослым, которого заткнула за пояс маленькая девочка. Если Рудерсдорф знал это и приказывал Тане говорить по этой причине, то он весьма хитрый малый.

Но хотя офицерский состав оперативного отдела и сдерживался, их маски начинали трещать по швам, показывая пределы их терпения. Это никого бы не удивило, но их намерения отличались от отдела тылового обеспечения. Каждый день другие группы армий давили на них, спрашивая, сколь долго ещё они собираются затягивать конфликт. В конце концов, Дакия, задействовавшая примерно такое же количество войск на ТВД, пала в течение шести недель. Критика Северной группы армий, «по-прежнему сражающейся там», становилась всё более колкой с каждым днём.

— Майор фон Дегуршафф, если мы сделаем это, то потеряем время.

— Ась?

За столом присутствовали всевозможные выражения лиц, но в целом, все ожидали увидеть, что произойдёт.

Офицерский состав оперативного отдела смотрел на Шрайсе с тем, чтобы понять намерения своего босса.

Шрайсе кивнул, продвигая свою позицию.

— Скоро новый год. Мы не хотим долгой войны. И мы не хотим истощать припасы, а также не можем продолжать связывать тут войска.

Оперативный отдел продолжил, передавая внутренние детали борьбы северных войск. Командир Ражино из Северной группы армий выразил своё согласие кивком, и Шрайсе ощутил, что напряжение отчасти спало с его плеч. По-видимому, стремление быстро положить конец войне было не только желанием оперативного отдела, но и точкой зрения, разделяемой также и верховным командованием. Это должно означать, что Северная группа армий согласилась — время являлось главным поводом для беспокойства, как минимум. И вот почему он свирепо уставился на Рудерсдорфа, бесстыдного, весело слушающего их дебаты с улыбкой на лице; он хотел выяснить, чего на самом деле добивался тот человек.

— Враг столкнулся с теми же обстоятельствами, — её ответ был спокойным и хладнокровным, хотя оперативный отдел и поднял возражения едва ли не в панике. Дегуршафф, спокойная как удав под всеми уставившимися на неё глазами, безучастно отвесила контраргумент.

— Чем разбазаривать свои ресурсы на вражеской территории, нам лучше следует подождать шанс уладить это одним решающим ударом.

— Отдел тылового обеспечения не примет это.

Её предложение было сделано с учётом обстоятельств. Конечно, поэтому она и предлагала сократить пути снабжения. Но она не пришла к данному решению, двигаясь наощупь во тьме; её отношение говорило, что она всецело верила, что это был их единственный вариант. Она не могла позволить себе развесить уши на предложения офицеров оперативного отдела, желавших избежать этой фазы войны, быстро положив ей конец. Нет, выражение на её утончённом личике утверждало, что она считала их план тупым.

— В ту же минуту, как выступите, вы уже зайдёте дальше, чем можете.

Слегка упираясь на правый висок, Шрайсе свирепо уставился на офицерский состав отдела тылового обеспечения.

Они гарантировали, что припасов хватит на краткое наступление. Проблема состояла в том, что гарантия заключалась в доступности, и на этом всё. Никто не представил ему железобетонный план по реальным поставкам тех припасов в подразделения, которые наступали бы по линии фронта.

— Мы можем без проблем покрыть краткое наступление. Мы заготовили почти все запасы, необходимые для передовой.

Уловив его взгляд, офицеры отдела тылового обеспечения упомянули, что располагают достаточным количеством стандартных боеприпасов для двух сражений и запасом провианта на три недели. А также минимально необходимым уровнем авиационного и многоцелевого топлива. Их цифры показывали, что группа армий могла сражаться три недели. Три недели. Теперь, когда северный фронт реорганизовался, а подразделения готовились к наступлению, если они запустят крупную атаку, то смогут завершить её в тот срок. Вражеские резервные силы уже на исходе, поэтому если они просто смогут позаботиться об остальных на фронте масштабным наступлением…

Но Дегуршафф ответила на их отчёты, не поведя и бровью. — Я против этого. Враг оказывает упорное сопротивление. Я не думаю, что мы и вправду будем способны прорваться за столь короткое время, — наотрез отвергла идею она, будто полагая, что та попросту безрассудна. — Стоит лишь войскам отдалиться более чем на двадцать километров от железной дороги, и мы будем вынуждены поддерживать пути снабжения исключительно рабочей силой. Уверенное зимнее наступление практически не обсуждается, — подчёркнуто вздыхает она.

Несколько офицеров подмигнули, но Шрайсе стоял на своём даже под её резкой критикой.

Он был уверен, что искоренение остатков вражеских сил заняло бы максимум неделю. Даже в худшем случае, он не думал, что враг мог продержаться три недели против крупного наступления. Единственный назойливый элемент, вражеские маги-диверсанты, оказались в основном нейтрализованы. По иронии, именно майор фон Дегуршафф, сыгравшая главную роль в их устранении, упрямо перечила ему.

Даже ситуация с тыловым обеспечением могла улучшиться, если полевые инженеры проведут обслуживание дорог и уложат больше железных путей. Честно говоря, стойкое возражение офицеров Центральной группы армий было настоящей головной болью на данном этапе. Если бы он мог найти способ избавиться от них, то держался бы до конца.

— Ты говоришь дело, но враг слишком измотан, чтобы оказать сопротивление. Именно ты добилась победы вопреки меньшинству один к двум. Ты действительно считаешь, что нужно так бояться Альянса Энтент?

В конце концов, в плане потерь магов вражеская армия также давно превысила свой предел. Даже если другие державы вмешивались в некоторой степени, когда новосформированный имперский магический батальон мог отразить целый полк Альянса Энтент, это кое-что говорило о состоянии дел их противника.

Главная вражеская линия обороны проводила атаки лишь спорадически. Полная оккупация Альянса Энтент была лишь вопросом времени. Несколько штабистов отдела разведки попытались уговорить Таню.

— Мы побеждаем благодаря силе и качеству наших войск. Нам следует сделать ход сейчас, вместо того, чтобы прожигать наши ограниченные припасы, ничего не делая.

Разведданные, добытые ими от вражеских военнопленных, указывали на то, что противник испытывал острую нехватку не только оружия и патронов, но даже продовольствия. Отдел разведки уже решил, что вражеская армия утратила способность сражаться как единое целое.

Вместо того чтобы разбить лагерь посреди пути, Северная группа армий хотела решительно закончить конфликт до наступления зимы, но из-за одного упрямого майора дебаты затягивались. Что за напрасная трата времени.

Шрайсе не мог быть единственным, кто думал, что немедленно вышвырнул бы её вон, если бы она не представляла точку зрения Центральной группы армий.

— Правда? Лично я могу припомнить лишь два батальона, вымотанные усилиями наших товарищей-солдат и группу без прикрытия размером с расширенную роту.

Лестью отдел разведки добился лишь ответа, разрушившего его планы.

Если бы она ничего не достигла, они могли бы дать ей пинка под зад за то, что явная паршивка отродясь ничего не знала о поле боя. Под достойным внешним видом, Шрайсе скрежетал зубами. Её достижения были выдающимися.

Вот как это всегда проходило. Центральная группа армий постоянно давила на региональные группы армий приказами, не соответствующими реальным обстоятельствам. Но Рудерсдорф, младшекурсник по отношению к Шрайсе в военной академии, нашёптывал тому на ухо, насколько тщетно отказываться сотрудничать с Центральной группой армий. Деликатный вопрос заключался в том, что вышестоящий офицер Шрайсе — командующий Северной группой армий генерал-полковник фон Врагелл — был крайне зол.

Пусть и состарившийся с годами, ветеран, длительное время оборонявший север, был в бешенстве от того, что Альянс Энтент пытался растоптать его дом, его отечество, однако в равной мере бросался ругательствами в адрес Генерального Штаба за повторяющиеся ошибки. Поэтому Шрайсе чувствовал подавленность всякий раз, как думал о своём боссе, жаждущим сокрушить эту угрозу своими собственными руками,

— Это не меняет тот факт, что ты поборола численно превосходящего врага. Ты перебила группу, вдвое превышающую численность твоих войск.

— Подтверждённых убийств насчитывалось менее чем с роту. То было не столько уничтожение их, сколько просто отражение атаки.

Штабные магические офицеры нахмурились, когда Дегуршафф косвенно акцентировала, что её батальон прогнал врага. После этого Северная группа армия пустилась в погоню и ничегошеньки не добилась. Они дошли до того, что записывали каждого раненого ими, даже слегка, как подтверждённое убийство, поскольку Центральная группа армий смотрела сквозь пальцы.

Им шли на уступки. Они знали, что были принимающей стороной некоторого рода уважения к их репутации. Они записали, что уложили батальон, но заслуга в основном принадлежала войскам Центральной группы армий. Лишь несколько человек были в курсе закулисных сделок.

Вот почему, пока большинство присутствующих казались сбитыми с толку, Шрайсе бросил взгляд на штабных магических офицеров: «За вами должок, так что заткните её!»

Задача штабиста — разработать конкретный план, реализующий намерения вышестоящих офицеров. Поэтому он пытался ещё раз убедить Дегуршафф: «Пожалуйста, просто пойми желания начальства и ослабь свою позицию!»

— Может ты так и говоришь, но правда заключается в том, что в нашей совместной битве ты добилась больше всего, неистово сражаясь, — не её ли самоотверженная борьба изменила ход войны? — Ты утверждаешь, что то была лишь рота, но эта рота являлась ядром единственного вражеского диверсионного магического подразделения. Это равносильно сносу поддерживающей колонны целого полка! — не она ли блестяще разбила их? — Майор фон Дегуршафф, я приветствую твою осмотрительность, но думаю, что ты и твой батальон смогли бы защищать пути снабжения, — если кто-то и мог, то наверняка 203-й воздушный магический батальон.

Он окольно подразумевал, что вклад её батальона ценят очень высоко: «Даже если я проигнорирую твои предостерегающие аргументы, то не могу не признать 203-й воздушный магический батальон». Высокопоставленный полевой офицер, носящий нашивку штаба, льстил, как ни странно, той, которая была всё ещё лишь майором, пусть и носящей знак штаба.

— Работай со мной здесь, пожалуйста.

Он глядел на майора фон Дегуршафф с тем же безмолвным желанием, как и все остальные, стараясь не позволить ей усомниться в том, сколь сильное давление пытался оказать на неё. Она попросила разрешения говорить, словно ничего необычного не было, стоя неформально.

— Я даже не знаю, что и сказать в ответ на столь незаслуженную похвалу.

— До неё дошло?

Да, только все вздохнули с облегчением и напряжённая атмосфера начала смягчаться, как…

— Но насколько я могу судить, диверсионные подразделения армии Альянса Энтент состоят из пехоты и магов вперемешку, поэтому не думаю, что ликвидация единственной роты особо помешает их активности.

— …Что вы имеете в виду, майор фон Дегуршафф?

— Сэр, и правда, в локальных стычках мой батальон выходил победителем. Но наши солдаты упорно сражались, истощая и изолируя конкретно эту группу. Мы заставили отступить врага, ослабленного последовательными битвами, поэтому я думаю, вы едва ли можете утверждать, что мой батальон принял на себя главный удар.

— Вы что — не можете даже прогнать ослабленного врага? — казалось, говорила она с ноткой омерзения. Вероятно, не нарочно.

— …Ты очень скромна, не так ли? — прошептал один из штабных офицеров, выгибая уголки рта в улыбку, являвшуюся скорее насмешкой.

В обычных обстоятельствах они отругали бы её. Вот что все думали, но колебались. Отругать за что? За нарушение гармонии офицерской группы? Но всё, что она сделала — выразила своё мнение насчёт военной ситуации. Заткнуть её означало бы против традиций штабных офицеров, которыми Империя, Рейх, так гордилась.

Молчание в этой щекотливой атмосфере нарушила та же личность, которая и создала напряжённое настроение.

— Нет, полковник. Я просто отвечаю, основываясь на фактах, — майор фон Дегуршафф свирепо взглянула на высокопоставленных штабных офицеров. Ну, смотреть начальству в глаза при обращении было правилом этикета.

Но когда маг, лишь недавно пропитываемая пороховым дымом и кровью на поле боя, начала окидывать тебя взглядом, то была совсем другая история.

Несколько опрометчивых магических офицеров — без сомнений, подсознательно — потянулись к вычислительным сферам.

— Достаточно уже. Дальше — уже перебор, — решил Шрайсе и перебил. Сверля подчинённого взглядом, он продолжил в качестве посредника между ними двумя. — Мы понимаем текущее мнение майора фон Дегуршафф. И её опасения стоят того, чтобы к ним прислушаться, частично, но прямо сейчас неотложный вопрос — быстро положить конец войне.

Они и так уже достаточно позволили ей тявкать. Они наслушались мнение Центральной группы армий настолько, что уши завяли. Честно говоря, это волновало его больше всего на белом свете, но он мог понять, откуда она это брала. Чтобы всего лишь майор так упрямо протестовала в зале, битком набитым вышестоящими офицерами, она должна была подчиняться весьма строгим приказам. Шрайсе никогда не видел майора с таким самомнением, к которому не относился несерьёзно.

— Итак, маленькой связной нужно попридержать язычок, — окинул он её решительным взглядом.

— Мой долг — решительно возразить. Задача снижения нагрузки на каждую региональную группу армий может выйти боком и вылиться в куда более тяжкое бремя.

Но к удивлению, это не оказало на неё никакого эффекта. Нисколечко не колеблясь, она — всего лишь комбат — сухо выразила своё мнение штабу и даже имела наглость возразить.

Даже со священной, нерушимой властью Генерального Штаба позади себя, она едва ли не бросала непростительный вызов авторитету.

Человеку позволительно важничать лишь до поры до времени. Существует предел тому, что можно позволять, даже награждённым Среброкрылым штурмовым нагрудным знаком! — Наше намерение — снизить нагрузку на войска. Майор, пожалуйста, воздержитесь от необдуманных замечаний, — подавив свою ярость, сказал он, даже желая наорать на неё и устроить ей взбучку.

Майор, хотя ещё весьма зелёная, без труда пересекла черту того, чего следует остерегаться всем выпускникам военной академии. Она слишком сильно протестовала. Если бы они не находились в военной зоне, то совершенно точно не стали бы это терпеть.

Такого рода поведение могло бы остаться без выговора только на поле боя. Практически надругательство, не так ли? Негодуя, офицеры яростными взглядами обратили свой гнев на неё.

Но даже под таким безмолвным осуждением, Дегуршафф совершила смелый поступок. Она подняла чашку кофе, поданную ей на совещании штаба, окинула взглядом молоко и сахар на столе, и прошептала: «…На западе наши солдаты сейчас пьют мутную воду, пухнут от голода и страдают в грязи. Север столь блаженный…

Для офицеров, наблюдающих за ней, жадно ловя каждое слово, улыбка на её устах была одновременно и оскорбительной, и многозначительной. В то же время она изучала зал с выражением лица, казалось, вопрошающим, что именно все они пытаются сказать, сидя в своих креслах этой комфортабельной конторы. Её лицо говорило само за себя.

— Естественно, я не считаю, что это влияет на то, как сильно вы заботитесь о солдатах.

Этот комментарий стал для Шрайсе последней каплей.

Центральная группа армий всегда выдвигала необоснованные требования региональным группам армий. Он больше не мог выносить то вмешательство.

Не осознавая, он встал, отпихнув стул ногой. Он не собирался и дальше выслушивать её болтовню.

— …Майор! Если ты собираешься говорить в таком тоне, тогда катись обратно на запад! Нам на севере трусы не нужны.

— Такова воля всей Северной группы армий?

— Достаточно!

Он осознал, что орёт на офицера. Его охватил порыв вышвырнуть её вон. Большинство из мгновенно умолкшего зала держали язык за зубами, но чувствовали то же самое.

Затем Дегуршафф с неописуемым спокойствием идеально отдала честь.

— Тогда, если вы меня извините.

С этим, она встала смирно и поклонилась. Они едва могли в это поверить, но она проворными движениями направилась к двери и вышла из зала. Никто не пытался её остановить.

ШТАБ СЕВЕРНОЙ ГРУППЫ АРМИЙ, КАБИНЕТ ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА ФОН РУДЕРСДОРФА

Это произошло после того, как майор фон Дегуршафф вежливо швырнула оземь перчатку и покинула совещание, никоим образом не давая воли своему гневу. Услышав, что она попросила с ним встречи высочайшей степени срочности, генерал-майор фон Рудерсдорф кивнул. — В точности как я и думал, — она никогда не разочаровывала, поэтому он был от неё в восторге.

Вот что она обязана делать.

— Я знаю, что ты собираешься сказать.

Вот почему он намекнул, что им следует перейти прямо к делу: «Кончай с пустыми формальностями и говори как есть».

— Сэр, честно говоря, учитывая ситуацию, в которой мы находимся, наступление безрассудно! Почему вы его не остановите?

— Майор, я хочу, чтобы ты сказала мне, что думаешь на самом деле.

Она косвенно протестует этим.

Да, было забавно смотреть, как она сохраняет спокойствие и выражает своё мнение по всем правилам этикета, несмотря на гнев, пылающий в её глазах. Но он не хотел слушать тактичное, шаблонное мнение.

— Со всем уважением, сэр, я — штабной офицер. Не думаю, что я в том положении, чтобы говорить что-либо более.

— Понимаю. Тебя очень легко понять. Говори свободно.

— Спасибо вам, сэр.

Он побудил её сказать то, что она думает, но принял её вежливый, и в то же время колкий ответ.

Ага, выходит, её критика сильна настолько, что штабному офицеру было бы непростительно озвучить её? Интересный способ чётко изложить свою позицию.

Хотя она не сказала, что именно было у неё на уме, но передала свои мысли единственным косвенным замечанием.

— Так вот почему Зеттюр столь высокого о тебе мнения, майор. Замечательно. Теперь давай перейдём к делу.

Зеттюр был бы в восторге. Понятно. Работа идёт гладко с магом, которая отслеживает стратегию, а также является выдающимся командиром батальона.

— Что бы сказала об этом наступлении, если бы считала его отвлекающим манёвром, майор?

— Оно стало бы почти идеально своевременным вспомогательным ударом… А, но вы ведь имеете в виду обманку, предполагая другую основную атаку?

У неё светлая голова на плечах. Она сообразительна, и более важно, обладает смекалкой связать то, что я пытаюсь сказать, с тем, что уже знает. Она — одна из редких талантов со складом ума штабного офицера вместе с храбростью командира.

— Оцени эффекты, которые это окажет на различные фронты.

— По крайней мере, Республика и поддерживающие её страны будут приглядывать за обменом в Нордене, но способность отвлечь их от наступательных приготовлений не даст нам особо большой выгоды… Итак, есть ли настоящая операция в Нордене? Нет, пути снабжения никак не позволят…

То, как она с головой погрузилась в мысли, словно позабыв о совсем недавней ярости, показывало хладнокровную рассудительность, очень желанное качество для штабных офицеров. Немногие люди могли думать о командовании под холодным наблюдением третьей стороны. И вот потому те немногие исключительные личности всегда приветствовались в Имперской армии.

— И если она пойдёт хорошо, мы, возможно, даже окажемся в состоянии связать вражеские подкрепления. Со всем уважением, сэр… Я не вижу, как запуск наступления с целью связать вражеские подкрепления помог бы другим фронтам. Не думаю, что задействованные на этом фронте войска выслали бы достаточно подкреплений, чтобы повлиять на Рейнский фронт…что означает — наступлению следует быть обманным манёвром с некой стратегической целью в Нордене.

Когда он сказал ей проработать смысл наступления Северной группы армий, которому они сопротивлялись, она спокойно пришла к идее обманного манёвра в Нордене. — Впечатляюще, — подумал Рудерсдорф и мысленно повысил своё мнение о ней.

— Хм, продолжай.

— Говоря начистоту, думаете ли вы об оккупации вражеской территории за линией фронта? Я получила приказ подготовиться к воздушному десантированию…значит, нам понадобилась бы некоего рода диверсия и затем мы бы… В тылу? А тыл ли это?

Но диалог — взаимодействие. Пока Рудерсдорф читает между строк, Таня делает то же самое. Она полагает, что видела и слышала что-то подобное ранее, и в итоге ей удаётся достать воспоминание из глубочайших уголков своего разума.

— В чём дело, майор?

Позволяя вопросу Рудерсдорфа пройти мимо ушей, Таня собирает схваченные фрагменты памяти воедино.

Связывание вражеских войск на фронте. Отвлекающий манёвр. Нападение с тыла. Вспоминай. Я знаю, что где-то слышала нечто подобное ранее. И то были новости, которые мне действительно нравилось слышать…

Где? Где я слышала это? Нет, я могла услышать или прочитать это. Но я знаю, что встречала это ранее.

— Позади, тыл… Пути снабжения? Да, их снабжение. Отрезать его? — складывая фрагменты вместе, она неосознанно мямлит. Не обращая внимания даже на то, как лицо Рудерсдорфа напрягается от шока, она говорит, сосредоточившись на своих мыслях.

Тыл, да, что-то сзади? Это был… Верно, восхитительно продуманный удар в спину.

Внезапно, слово появляется у неё в голове.

Инчхон*? Да, Инчхон.

…Это оно. То безмерно приятное надирание задниц коммунистов. Макартур совершил чудо своим скромным талантом: Инчхонскую десантную операцию. Они выполнили крупномасштабное окружение и отрезали врага сзади. Это был решающий удар, вызвавший крах армии Северной Кореи.

Великий переворот из анналов мировой истории, в котором злой коммунизм был сражён капитализмом!

— Сэр, если основные вражеские силы сконцентрированы вдоль линии фронта, тогда не окажется ли десантная операция в тыл единственным способом закончить это?

Кажется, будто она лишь сейчас вспомнила о существовании Рудерсдорфа, но её внезапное сомнение и спокойная интонация явно противоречат бьющей через край уверенности.

Думая о Битве при Инчхоне, она осознаёт, что воодушевляющая, замечательная стратегия надирания задниц тупых коммунистов с тыла может быть использована и против других врагов. В конце концов, это способ полностью окружить врага, параллельно организуя своё собственное снабжение. Если у плана и есть какой-то недостаток, так это что он требует полного контроля над морем и отсутствия основных сил врага…

— Крупномасштабная морская десантная операция в тыл врага с последующим окружением для разрыва его цепочки снабжения. Получается, наступление будет диверсией для десантной операции, да?

С точки зрения Тани, она всего лишь вновь обнаружила исторический факт, вот почему забыла, что в этом мире он — лишь замысел, пока ещё не обратившийся историей.

Поэтому Рудерсдорф ощутил неизмеримый шок, когда Дегуршафф упомянула его с такой беззаботностью, словно тот был уже предрешённым выводом. Но Таня это полностью упустила.

В конце концов, с точки зрения Рудерсдорфа, высадка морского десанта была секретным планом, который он упоминал лишь немногим избранным, а теперь штабной офицер предлагает ему это так, будто ответ прост. Он подавил подёргивание мускулов лица исключительно силой воли. Всё ещё поражаясь, откуда она взяла ту идею, он осторожно спросил: «Ты услышала это от генерала фон Зеттюра?»

— Хм? Не уверена, что понимаю, о чём вы, сэр.

Но Дегуршафф дала озадаченный ответ. Не то чтобы Рудерсдорф мог читать все эмоции и мысли подчинённых, но судя по опыту, он решил, что это была искренняя реакция, и немедленно осознал своё заблуждение. Офицер пред ним не услышала об этом от Зеттюра.

Итак, возможно ли?

— Нет, — подумал он…но вопрос бил в нём ключом: «Сама по себе ли она додумалась до идеи произвести крупномасштабную десантную операцию в тылу?»

— Ты сама до этого додумалась?

— Да, сэр. Учитывая наше положение, я подумала, что она кажется эффективным вариантом.

— …Полагаю, мне следует сказать, что это очень интересная идея.

Она подтвердила так охотно. Рудерсдорф только этим и мог скрывать свои эмоции. Пыхтя над поддержанием внешнего вида, он изумлялся, что она додумалась до этого, но в то же время, теперь он мог понять, как она была способна приводить убедительные стратегические аргументы о транспортировке ещё в училище.

— Так вот почему, — осознал он. — Ты столь многое способна видеть? — у него отвисла челюсть. Так или иначе, она была ужасающе многообещающим офицером.

— Хорошо. Да, мы собираемся использовать твою воинскую часть. Майор, приказ о переводе. Твоему батальону поручено находиться в режиме ожидания на военно-морской базе.

— Есть, сэр. Поняла.

Он наблюдал за Дегуршафф, спокойно кивнувшей в подтверждении приказа; она выглядела в точности как девочка, с радостью отправляющаяся на мелкое поручение. И я дал этой девочке приказы так легко, будто и впрямь посылал её сделать именно это.

…Эх, никогда не знаешь, что случится на войне.

— Ты высадишься впереди десантной группы и будешь авангардом армии. Я ожидаю от тебя великих свершений, майор.

Поставить кого-то с настолько умного возглавлять авангард… Не так уж и плохо. Нам следует многого ожидать от острия этого копья.

— Но позволите ли мне кое-что спросить, сэр?

— Что именно, майор?

— Если ваш план всё время заключался в этом, тогда вам не особо-то и нужно было предлагать мне подвергнуть проверке наступление Северной группы армий, не так ли?

— Хм, она права, — не то чтобы он не задумывался над этим. Он не особо хотел отзывать наступление Северной группы армий и сеять недоброжелательность, особенно услышав от генерал-лейтенанта фон Шрайсе, что генерал-полковник фон Врагелл готов был взорваться.

Но, как сказал ему Зеттюр, существовали и преимущества, и недостатки в том, чтобы расшибаться в лепёшку как для атаки, так и для избегания её. Для оперативного отдела, меньшее количество фронтов дало бы поблажку, но, тем не менее, отдел вспомогательных служб беспокоился о снабжении войск.

— Ну, это было условие генерала фон Зеттюра.

— Что?

Он не думал, что ему нужно особо скрывать сей факт. Или, скорее, он полагал, что она всё равно узнает, а сказать сейчас будет жестом доброй воли к своей из Генерального Штаба.

— Он сказал, что нам следует забыть об Альянсе Энтент и сосредоточиться на обороне своей страны. Каждый вариант по-своему логичен, и если бы Северная группа армий согласилась, я отправил бы тебя на Рейн и готовился бы продержаться зиму.

— Поняла. Если позволите, я пойду.

СЕДЬМАЯ КАЗАРМА СЕВЕРНОЙ ГРУППЫ АРМИЙ (ГДЕ РАСКВАРТИРОВАН БАТАЛЬОН)

— Майор? — «офицер недели», заместитель командира, старший лейтенант Вайс приветствует майора Таню фон Дегуршафф, вернувшуюся в казарму известить солдат о передислокации.

Как деликатно с его стороны иметь аккурат под рукой запасной плащ и кофе — такая эффективность демонстрирует опыт и мастерство. Он действительно превосходный материал.

Самое замечательное то, что он не курит. Нос Тани чувствителен к табаку. И заседания штаба всегда задымлены. Нет, я не стала бы отказывать в сигарете кому-либо на поле боя, но хотела бы раздельные зоны для курящих и некурящих. Или просто скажите им: «Не выдыхайте дым мне в лицо». От него слезятся глаза, и дерёт в носу. Я возмущена этим насилием над моими слёзными протоками.

Ограничения на личные права, очевидно, являются притеснением, и как таковые, трудны для переваривания людьми. Однако если я замочу старших офицеров, отказывающихся прекратить несносно пыхтеть дымом мне в лицо, всё ведь будет в порядке, верно?

Она даже не выполняют никакой работы, однако закуриваемые ими сигары — предметы роскоши. Таня не может не чувствовать отвращение. Хватает же им наглости озвучивать несуществующую заботу о солдатах. Даже когда мне приходилось разглагольствовать несусветную чушь, я держала фасон получше.

— То было метание бисера перед свиньями. Сплошное расточительство времени и бюджета.

У нас могла бы быть «странная война»*, но вместо неё эти психи хотят сражаться по-настоящему. Не требуется даже консультант, чтобы указать, сколь мало можно сделать со скудными, ограниченными административными ресурсами.

Погружённая в размышления, Таня ставит свой офицерский портфель на стол и начинает чёркать на карте заметки о состоянии войны. Её отмазка оставаться на севере более не способна удержать её от линий фронта, когда мобильная воинская часть теперь уже не нужна для защиты путей снабжения, оттягивающихся назад.

Не только это, но Северная группа армий планирует наступление, попахивающее маршем смерти. Тем временем, Генеральный Штаб, со своей стороны, планирует сверхсекретную десантную операцию в тылу врага.

— Те старые пердуны слишком озабочены войной.

От всего сердца я советую подумать дважды, прежде чем окружать себя людьми, чересчур увлечёнными войной. Я не могу принять их намерение сражаться, едва ли обладая матчастью.

Не могу поверить, что они не хотят неторопливо настроить укреплений, пока мы ожидаем припасов, и предоставить неистовые сражения другим.

Хотела бы я подозревать их в том, что перешли грань в романтизме достижений и милитаризме, но сейчас, когда Генеральный Штаб планирует крупную морскую десантную операцию в тыл, он тоже выглядит куда более увлечённым идеей сражаться, чем я думала.

— Не могу понять этот мир.

Не хочу признавать свою некомпетентность, но я решила, что тут ничего не поделаешь.

Тем не менее, если битву реально выиграть, тогда нет ничего зазорного в том, чтобы громко пропагандировать наступление. И раз уж мы прыгаем с парашютом, то сможем просто улететь обратно, если дело запахнет керосином. Учитывая, сколь уникально мобильны воздушные маги, я оцениваю риск как низкий и проникаюсь энтузиазмом насчёт удара в тыл.

Даже Макартуру удалось. Генеральный Штаб Империи настроен на войну куда серьёзнее, чем тот чувак в своё время, поэтому, уверена я, разработал для нас сверхточный план. Я впервые буду сражаться согласно плану операции Генерала фон Рудерсдорфа, но попытавшись поговорить, оказалось, что с ним неожиданно легко сработаться. — Дело, может, и выгорит, — думает Таня, искренне предвкушая.

— Найди мне запасную карту.

— Держите, мэм.

Но это не означает, что проблем нет.

Она берёт у подчинённого карту всего северного ТВД и сравнивает её со своей картой обстановки, усеянной пометками.

Она хватается руками за голову и напрягает извилины, однако у фьордов действительно оптимальная форма для береговой обороны. Узкие водоёмы можно обстреливать сколько угодно, поэтому если разместить все имеющиеся батареи вдоль них, они станут неприступными.

Единственная вещь, спасающая Таню — урок из истории, что иногда крепость, построенная против моря, оказывается крайне уязвимой к вторжению с суши, вроде Сингапура. Натолкнувшись на эту мысль, Таня пробует двигать пешками согласно сценарию, который себе представляет.

Батареи, охраняющие фьорды, определённо несут угрозу флотилии кораблей. Да, угрозу — но кораблям… Если все они обращены к морю, то вероятно, их можно довольно легко подорвать сзади взрывчаткой или чем-либо ещё. И береговые пушки обычно развёрнуты в сторону входа в гавань. Они не создавались с расчётом на обстрел сзади.

— Можем ли мы победить? — даже если бы её противники были заблудшими духами из Moominvalley*, решающий фактор для Тани — можно ли пробить их оборонные оболочки.

— Атака сзади… Полагаю, наши шансы на успех довольно приличные.

Бежать с тонущего корабля. Наиболее очевидное, здравое действие. Но в особо редких случаях корабль на самом деле не тонет, а иногда даже позволяет сколотить состояние. Если такая возможность существует, нам следует радо считать это победной битвой. С такой мыслью, Таня сворачивает карту с военным прогнозом и прикладывает к отчётам для Генерального Штаба.

В конце концов, Генеральный Штаб планирует операцию столь крупного масштаба. Их можно назвать лишь глупцами, если они заходят так далеко без «плана Б» на случай провала. Доставляет беспокойство, что оперативный отдел Генерального Штаба — офицерская верхушка отдела — планируют операцию в предположении, что Северная группа армий проигнорирует «совет» и двинется на север. Неужели сотрудничество между региональными группами армий и Генеральным Штабом ещё более шаткое, чем я думала? Эта тревожная мысль проскакивает у меня в голове.

Но опять-таки, если подумаю о недоброжелательности как о наследии их предшественников, которые отправили Великую Армию в Норден, а затем выдернули её в следующий же миг, в ней есть смысл. Людвиг действительно всё запорол. Конечно, технически Генеральный Штаб представляет собой не более чем один из совещательных комитетов Его Величества Императора — даже если верховная власть просто механически утверждает для них решения. Может, каждая региональная группа армий номинально и подчинена данному комитету, но если все не сотрудничают хорошо, это проблема.

Но нет, в этом и заключается суть. Осознав, Таня практически вздыхает. Вероятно, мне следует думать, что если маленькое приключение Северной группы армий провалится, то Генеральный Штаб извлечёт выгоду из факта, что мир наблюдает за набегом, предпринимая свою собственную попытку крупной операции в Нордене. И если это сработает, Генеральный Штаб захватит инициативу в ведении войны.

В настоящее время Альянс Энтент способен отбивать продвижение Империи партизанским вмешательством, но у него нет доступных сил для контратаки. Пока не появилось какое-то препятствие для обороны в Нордене, считать что-то, не находящееся в согласии с пожеланиями верхушки Имперской Армии — практически политический вопрос.

Иными словами, это проблема витамина P.

— Не хочу ввязываться в это…

Нет, погодите. Остынем-ка на минутку. Как минимум, у Тани уйма опыта. Она не станет наступать на одни и те же грабли снова и снова.

Мой здравый смысл не всегда здравый. Не может ли здесь существовать некого рода религия, учащая людей любить войну и рекомендующая самоубийство?

— Лейтенант Вайс, хочешь ли ты убить себя?

— Ась? Эм, почему вы спрашиваете ни с того ни с сего? — отвечает он вопросом, чтобы подтвердить мои намерения. Ну, судя по его реакции, волноваться мне не о чем.

Полагаю, это имеет смысл. Подумав так, Таня тянется за кофе, принесённым младшим лейтенантом Серебряковой. На севере холод. Я никак не смогу выдержать его, не выпив горячий кофе. Единственная загвоздка в том, что северное командование имеет тенденцию обращаться со мной как с ребёнком и пихать молоко и сахар в каждую чашку… Ненавижу это.

— В это трудно поверить, но тут явно будет наступление ва-банк. Какое расточительство солдат.

Пока не наступит назначенный час для Тани открыть запечатанные приказы, она говорит своему верному заместителю, лейтенанту Вайсу, лишь столько, сколько может. Ей нельзя позволить себе проболтаться.

Иными словами, подытоживая то, что она может объяснить сейчас: Зимой будет большое наступление. И лишь в этом контексте, она не может избавиться от впечатления, что Северная группа армий торопит события с прицелом на лёгкое продвижение вроде произошедшего в войне с Дакией.

Словно затевать крупную азартную игру, не имея много налички на руках — хотя поскольку ставками на самом деле являются жизни солдат, это никак не ударит по кошельку высокопоставленных офицеров. Если бы Чикагская школа проанализировала это, то диагностировала бы острую нехватку соответствующих стимулов.

— …Есть ли деньги на тыловое обеспечение?

Я полагаю, недоверчивая реакция лейтенанта Вайса — ответ обычного человека. Если только у командиров Северной группы армий нет какого-то странного представления о путях снабжения, я не знаю, что они себе думают. У них что — где-то имеется тайный запас наличных?

Если да, это «левые» ресурсы. Нам пришлось бы уволить инспекторов. Речь о ленивых. Вот почему они утверждают, что нельзя предотвратить экономические пузыри. Рынку необходим должный аудит для нормального функционирования!

— Да как они появятся? Как только ударит зима, поезда тоже остановят ход. Я без понятия, откуда они планируют привозить припасы.

Ну, в любом веке существуют и рынки, в которых преуспевают лишь чиновники, приходящие собирать налоги. В подтверждение этому, даже верующие в свободный рынок не призывают к приватизации сбора налогов.

Тем временем, имеется источник разнообразных критик и планов касательно расходов.

Взгляните, даже Чикагская школа против приватизации сбора налогов!

С такой мыслью, однако, я внезапно чувствую, что кое-что не так.

— Так что насчёт нас?

— Когда я указала риск наступления, мы были прикомандированы к военно-морской базе. Поэтому не думаю, что мы можем ожидать денежных средств на празднование победы.

И это — абсолютно жалкое недопонимание, созданное во имя конфиденциальности. Даже если моё намерение — оказаться переведённой согласно воле Центральной группы армий, администратор Северной группы армий не увидит это в таком свете, поэтому я уверена, что отделение финансирования откажет в реквизиции денежных средств. Они придумают отговорку, что это не в их юрисдикции и на следующий же день откажутся выплачивать нам обещанное.

Я могу рассматривать это лишь как притеснение. Даже если я приму перетасовку, мы внесли здесь вклад и должны иметь право на соответствующую компенсацию. Как бы то ни было, нам просто придётся достать средства на празднование, как-нибудь «занимая» у Северной группы армий. Хм?… Как-нибудь найти денежные средства?

— Соотвественно, лейтенант Серебрякова, нам нужно использовать часть денег казны батальона, поэтому составь нам бюджет.

— Поняла. Эм, сколько мне следует использовать?

— Я могу взять денежные средства на небольшую вечеринку из сокровищницы батальона, но быть может нам следует избегать большой тусовки в данной военной ситуации?… — учитывая это, Таня полагает, что чересчур парится и пожимает плечами. Она тяжело загрузила своих солдат на этом леденящем холоде. Вместо того чтобы зарабатывать себе репутацию жестокой, было бы лучше проявить доброту и убедить их, что она добрая, даже если они немного разгуляются.

— Хм, давайте погуляем от души, и не будем устанавливать верхний лимит на расход алкоголя.

Только она собирается сказать «выполняй»…

— Майор, простите, что вмешиваюсь, но у нас даровой выпивки столько, что в ней плавать можно, — перебил лейтенант Вайс с триумфальным выражением лица.

Неумышленно начав задаваться вопросом, откуда он заграбастал спиртное, Таня заставляет себя держать рот на замке, вместо этого каким-то образом успешно общаясь выражением неверия на лице.

— Эм, извините, что встреваю, но нам удалось заполучить полный комплект столового алкоголя по доброте местного подразделения, — влезает Серебрякова в ответ на мой подозрительный взгляд. Отчасти потому, что мы немало пробыли вместе, она становится лучше в знании того, о какого рода вещах я беспокоюсь. — О, не беспокойтесь. Батальон Вайпер купил его на свои деньги в качестве жеста доброй воли, полагаю, вы могли бы сказать.

— Очень хорошо, — удовлетворительно кивает Таня. Кто-то угощает нас, потому что нашей работой довольны. Это чудесно. Единственная проблема в том, что из-за воинского устава и своего возраста мне нельзя пить ни капли, даже если я хочу.

— Великолепно. Пойди купи курочки или чего-то такого, лейтенант, — хотелось бы мне вонзить зубы в жареного цыплёнка, по меньшей мере. — Придётся нам провозгласить тост за батальон Вайпер. Благодаря им я могу потчевать свой.

— Да, мы и впрямь не можем отблагодарить их как следует.

Ну, они же маги. Им хорошо платят. В конце концов, есть надбавки за размещение, перевод, вредность и так далее. Каждый из них зарабатывает достаточно, чтобы построить себе домик, поэтому если посчитать денежные средства всего батальона, выходит кругленькая сумма.

— В самом деле. Ну, это хорошая возможность. Пошлём-ка им приглашение на вечеринку.

Вот что мы сделаем. Не так уж и плохо подружиться с нашими доброжелательными союзниками, ослабившими добычу до нашего прибытия. Сверх всего прочего, я хочу развеять недопонимание, сложившееся, должно быть, из-за того отвратительного вероисповедания.

Я нормальная.

Я обязана не позволить странным слухам повредить моей репутации.

29 НОЯБРЯ, 1924 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ, ПОРТ БАЗИРОВАНИЯ СЕВЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА, ШТАБ ФЛАГМАНСКОГО КОРАБЛЯ

Вдоль пролива, время решающей битвы уже на носу. Нервное возбуждение пронизывает воздух на Имперской военной базе. Обычно атмосфера кажется практически гнетущей, но в настоящий момент она столь оживлённая, что держит холод на расстоянии. Офицеры и матросы, бегающие тут и там, явно напряжены — никто не расслабляется.

Такое возбуждение появляется в преддверии крупномасштабной операции. Люди невыносимы; пусть и достаточно мудры, чтобы бояться сражаться, они также легко одурманиваются военным романтизмом. Должно быть, это концентрированный эффект всеобщего желания вкусить сладостной победы.

Неспособные разделить эту праздничную атмосферу, по всей видимости, находятся в меньшинстве. Смирившись с фактом, Таня отправляется к залу совещаний, отведённому в штабе флагмана. Насколько она может судить с первого взгляда на солдат, снующих туда-сюда по коридорам на её пути, весь Северноморский флот выглядит преисполненным боевого духа. Даже суднам, которые не мешало бы оставить позади, кажется, так не терпится в бой, что они готовы рвануть в любой момент.

И действующим факторам, необходимым для того, чтобы извлечь выгоду из этого настроения, явно уделили должное внимание. Множество транспортных кораблей пришвартованы в гавани, и некоторые из них можно классифицировать как десантные судна, после соответствующего переоснащения. Вероятно, они также держат наготове десантные судна, реквизированные как высокоскоростные транспортные средства. Куда ни глянь, движение в гавани упорядоченное, а корабли расположены так, чтобы начать операцию в любой момент, благодаря управлению, осуществляемому с обычной для Империи эффективностью.

Таня вновь осознаёт груз своей ответственности; как от авангарда, от её воинской части многого ждут. Предпочтительнее, чтобы люди ожидали от тебя величия, но оно влечёт за собой кучу неприятностей.

Несмотря на это, она скрывает любую решимость оправдать те ожидания и спокойно занимает своё место в зале совещаний. Она игнорирует уделяемое ей внимание, равнодушно проглядывая раздаточные материалы ещё раз. Конечно, отчасти она хочет перечитать их для того, чтобы в ходе операции обойти стороной любые лишние проблемы.

В точности как она и читала множество раз, похоже, что роль, отведённая её воинской части, довольно велика. Поскольку их результативность определяет, сработает операция или нет, ответственность велика. Прыгнуть с парашютом, захватить береговые орудия. Это будет славно, но трудно. Если мы потерпим неудачу, вся армия застрянет во фьордах.

— Время пришло, поэтому я бы хотел начать.

Даже пока она погружена в размышления, стрелки часов продолжают тикать. Затем, когда они доходят до назначенного часа, штабист Имперского военно-морского флота официальным голосом объявляет начало заседания, и все в унисон поворачиваются в сторону командующего флотом, руководящего операцией.

— Хорошо, я объясню ситуацию.

С рассудительным выражением лица Таня прислушивается к командующему, инструктирующему всех, не ведая о её чувствах, но на душе у неё кошки скребут. Про себя она бурно негодует, вновь и вновь жалуясь, что наверняка было бы неплохо, если бы десантной команде выделили ещё несколько людей.

— Мы будем проводить миссию с задачей поддержки операции Северной группы армий.

— …С задачей поддержки Северной группы армий? — начинает думать Таня, но затем для неё это обретает смысл. Да, Центральная группа армий номинально признаёт операцию за Северной группой армий. Полагаю, можно сказать, это демонстрация намерений или доброты Генерального Штаба. После неловкости между ними из-за проблем с мобилизацией Великой Армии, она станет трогательным примирением.

Иными словами, это вшивый план, военная операция, опутанная мотивами верхов. Но также можно сказать, что они провели её в условной манере, которая не вылезет боком солдатам на суше; вместо политического компромисса они добились блестящего рукопожатия.

В итоге Северная группа армий идёт в наступление, и в качестве бонуса получает честь возглавить операцию. Пусть даже она потерпит поражение, никто в Северной группе армий не пострадает, если Генеральный Штаб возьмёт на себя ответственность за осуществление плана действий. Опять-таки, если всё пройдёт гладко, военная ситуация улучшится, поэтому для Генерального Штаба игра стоит свеч.

Генерал-майор фон Рудерсдорф вышел провести смотр — вероятно, его злой замысел. С одной стороны, я впечатлена этим шагом, но с другой, хочу чуточку пожаловаться, что когда относишься непосредственно к Центральной группе армий, будешь вот так использоваться в качестве инструмента.

— Как все вы знаете, в настоящее время мы развернули и Северноморский флот, и Флот открытого моря для миссии поддержки на севере.

Затем описывается ситуация. Основные силы Северноморского флота составляет соединение поддержки, действующее для подстраховки насчёт Альянса Энтент. Его миссия заключается в предотвращении бегства военных кораблей Альянса Энтент в территориальные воды Республики, одновременно поддерживая манёвры армии на суше.

Значит, игнорирование тех кораблей для проведения морской десантной операции — почти стратегическая скрытая атака. Он не про запечатанные приказы или перехват флота — план изначально заключается в игнорировании флота Альянса Энтент.

Северноморский флот идёт за гранью параметров своей первоначальной миссии и выходит с единственной целью — совершить десантную операцию, заручившись огромной поддержкой в лице Флота открытого моря. Корабли Альянса Энтент, которые наверняка приплывут остановить их, будет удерживать Флот открытого моря. Если Северноморский флот сможет завершить операцию за то время, военная ситуация буквально перевернётся с ног на голову.

Успех стратегической скрытой атаки соблазнителен. Можно сказать, битва, в которой можно победить, так и манит нас. Она — относительно безопасная возможность преуспеть и получить повышение. Я не одна — нет ничего странного в солдате, желающим вступить в победный бой.

Вообще-то, те, кого оставили позади без перспектив отправиться, впадали в депрессию или искали отговорку, чтобы пойти. Любой рад услышать, что пойдёт в атаку.

Если и есть проблема, то это погода. История рассказывает, что подразделения, отправленные в суровых зимних условиях, всегда оканчивают в каком-то паршивом положении. А мы будем проводить воздушно-десантную операцию. Если упадём в океан, замёрзнем до смерти как жертвы Титаника.

Даже расторопная советская Красная Армия столкнулась со всевозможными бедами в зимних войнах. Имперская армия не привыкла к таким условиях, поэтому если мы упадём в океан зимой, то превратимся в замороженные полуфабрикаты.

— Это значит, что отправляются почти все наши основные силы — вот насколько велика задача… — командующий флотом делает многозначительную паузу на мгновение, затем импозантно провозглашает нашу цель, — …Осфьорд. Мы обрушим прямой удар по их тыловым линиям связи.

Осфьорд… Когда все ухватывают значимость сказанного, на мгновение опускается тишина.

Фьорды — плохая новость для кораблей. Мерзкие узкие водоёмы с ужасными обрывами с обеих сторон позволяют врагу обстреливать их с любого направления. Даже не учитывая угрозу мин, если орудия располагаются с двух сторон, любой проходящий корабль может лишь сокрушаться о своей судьбе — оказаться забитым до смерти. Артиллеристы наверняка обрушат ливень снарядов на цели, пытающиеся маневрировать в узких водах.

И пускай в их флоте осталось лишь несколько эсминцев, сузившееся пространство вынуждает нас волноваться о торпедах.

Более того, учитывая географическую важность Оса, Осфьорд будет охраняться куда сильнее, чем обычный фьорд.

— В этих обстоятельствах нам необходимо начать атаку перед продвигающимся флотом и захватить вражеские орудия.

С тех пор, как генерал фон Рудерсдорф тайно приказал ей подготовиться к воздушно-десантной операции, Таня примерно этого и ожидала. «Нейтрализовать береговые орудия в скрытом нападении воздушных магов» — практически то же самое, что «оказать поддержку флоту, проплывающему по фьорду». По какой ещё причине армия выставила бы элиту против тылового эшелона береговой крепости?

Она обнаруживает, что сжимает руки в кулачки в рукавах. Захват вражеских орудий перед операцией взятия входа в гавань… Иными словами, наша парашютная операция — авантюра, которая может решить всё. И мы будем не вразвалку спускаться по трапу при этой холодной погоде, а прыгнем с парашютами, держа вычислительные сферы и винтовки в руках. Если мы провалимся, это станет гигантской катастрофой.

— Наша цель — обезвредить вражеские орудия за короткое время, чтобы позволить флоту войти.

Легко приказать другому нанести туда удар, но для того, кому прикажут, это звучит весьма возмутительно.

Цель воздушно-десантной операции понятна. Я способна ухватить военную необходимость в ней. По меньшей мере, я понимаю, что её обязательно надо выполнить. Но при чём тут мы к обезвреживанию орудий? Операция заключается в оказании поддержки морским силам, поэтому имело бы большой смысл поручить это морским магам, поскольку они тренируются вместе с флотом. Если мы вместо них захватим орудия и зачистим местность, то практически подадим всё флоту на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Наши войска испытывают затруднения, поэтому для их поддержки и нанесения решающего удара, я хочу, чтобы вы выполнили её правильно.

…Легко сказать, но способны ли мы? Можем ли мы действительно захватить вражеские орудия на неудобном, заснеженном основании во фьорде? Если бы нам сказали подавить вражеские силы в том регионе, ну, это просто пришлось бы сделать, но ответственность за захват всех вражеских орудий колоссальна.

Речь о том, что миссия невыполнима.

С другой стороны, существует предел тому, на что способны маги в качестве прямого прикрытия для флота, если орудия останутся, вполне возможно, что корабли не смогут войти. Поэтому кто-то обязан взвалить на себя сию неудачную работу. Весьма досадно, что этот кто-то — 203-й воздушный магический батальон.

— И авангардом будет… Мы ожидаем от вас великих свершений, майор фон Дегуршафф.

— Позволите спросить кое-что?

— В чём дело, майор?

— Моя воинская часть представляет собой расширенный батальон. Отставив в сторону огневую мощь, у меня может оказаться недостаточно людей, чтобы захватить все орудия и связать вражеские подкрепления, вынужденные атаковать.

Ненавижу перечить вышестоящим офицерам. Нет ничего, что мне противнее делать. Но именно поэтому я и обязана быть смелой в подобные моменты.

Любой может размазать тебя, если противишься ему с раболепным отношением. Но если ты, наоборот, заявишь свою позицию так уверено, что она обязана быть логичной, это прозвучит куда убедительнее. И если люди думают, что ты выдвигаешь конструктивное предложение с намерением выполнить свою миссию, тогда даже отговорка превратиться в сущую правду. Поэтому я обязана быть овцой в волчьей шкуре. Я лишь хочу слегка прощупать. Даже если провалюсь, оно не настолько бунтарское, чтобы доставить мне неприятности.

— Не беспокойся. Мы тоже этого опасаемся, поэтому подготовили два полка морских магов поддержать вас через тридцать минут после десантирования.

— Поняла. Итак, в худшем случае, вправе ли я предложить прервать операцию?

Завуалировав свой запрос, своим отношением она говорит, что не имеет в виду ничего плохого. Любой признак колебания может быть интерпретирован как трусость, но если запрос излагается с уверенностью, то, скорее всего, будет обладать некоторой убедительностью.

Дело не в том, кто прав, а кто нет, оно в том, кто заявляет свои утверждения громким уверенным голосом.

— …Что ты имеешь в виду?

— Просто то, что если моя воинская часть потерпит поражение, флот может подвергнуться ненужной опасности.

Что если, гипотетически, мы провалимся?

Само собой разумеется, что нам придётся отступить. Иначе говоря, мы могли бы избежать нелепых приказов «просто сделай что-нибудь», так что флоту удалось бы войти. Стоит нам решить отступить, всё, что останется магам — улетать прочь.

Даже если право требовать отступление не дано, запись о том, что я запрашивала его, позволила бы мне возразить, что я сделала всё возможное во избежание риска.

— Хочешь сказать, нам следует отдать приоритет безопасности флота в том случае, если ты не сможешь нейтрализовать орудия?

Первый уровень пройдён. Раз мне не отказали напрямую, это показывает, что он желает слушать.

Хороший офицер уделил бы серьёзное внимание рискам, с которыми столкнулся бы флот, если бы мы провалили захват орудий и те остались в строю. Офицер, занимающийся самосохранением, беспокоился бы о том, что будет обвинён за результаты вынужденной атаки в подобных обстоятельствах.

Так или иначе, он обязан внимательно проанализировать сказанное мной, взвесить все плюсы и минусы и оценить обстановку в целом.

— Если мы не отнесёмся достаточно серьёзно к сохранности флота, то можем позволить флоту Республики или Содружества проскочить. Это сделало бы блокаду бессмысленной и создало бы очень опасную ситуацию.

Так что я его немного подтолкну. Забота об ослабленном патруле в наших водах. Я просто подстегну его инстинкты как офицера флота, спросив, действительно ли нам следует проводить десантную миссию, рискуя нашим господством на море. Это и правду слишком обоснованно. Нацелен ли он на самосохранение или нет, игнорировать такое не сможет. Конечно, мне нельзя давить слишком сильно. И в этом первым делом — баланс. И всё-таки, если я не напортачу со степенью давления, то смогу убедить его, не слишком сильно расстраивая.

— …Это обоснованное беспокойство, но мы не можем оставить ход нашего боя на единственную передовую воинскую часть. Майор, если ты потерпишь неудачу, отступи для объединения с подкреплением и попытайся снова.

— Поняла, сэр. Но из-за особенности системы командования, я не могу ни отдавать, ни принимать приказы морских магов, — зайдя так далеко, мне нужно просто предоставить ему отговорку. Он должен знать, как ведутся дела. Изначальная задача флота — лишь обеспечивать эскорт ко входу в гавань и, возможно, стрелять из орудий. Уверена, он не хочет усугублять проблемы системы командования магов. — В свете этого, я хотела бы разрешение предлагать прекращение операции, если командиры полков морских магов согласятся.

Это просчитанный шаг, чтобы сохранить всем честь мундира и избежать каких-либо хлопотных разногласий.

Ему вообще не требуется время на согласие.

— …Хорошо. У тебя оно есть.

Несколько дней спустя, операцию предстоит выполнить, как запланировано, и смелые солдаты 203-го воздушного магического батальона вместе с Таней находятся в транспортном самолёте, доставляемые к зоне высадке в качестве авангарда.

План заключается в том, чтобы прыгнуть на рассвете и воспользоваться замешательством врага для захвата орудий. Нам, как выполняющим операцию, она кажется рискованной, но береговые укрепления крайне уязвимы к атакам сзади, поэтому логика в ней есть.

— Полагаю, у нас это может и получиться… — шепчет Таня, пытаясь обрести внутреннее спокойствие в рациональности.

Береговые укрепления устанавливают, чтобы готовиться к атакам вражеских кораблей и прочих плавсредств. Когда она говорит себе, что нет оснований защищать заднюю сторону, так как всё, что там находится — линии связи с тыловым эшелоном, то ей кажется, будто у них есть шанс преуспеть. Даже если враг настороже в отношении скрытой атаки, его подразделения, скорее всего, окажутся лишь легковооружёнными.

Береговые фортификации предполагают, что армия должна защищать тыл, а их задача — предотвратить атаки с моря. И столетие назад они не ошиблись бы.

— Я отключил двигатели! Мы планируем! — оповещение из кабины предупреждает, что они вошли в финальную подготовительную фазу.

Не желая раскрыть себя даже звуком двигателя, мы осторожно приближаемся, планируя. Естественно, наш прыжок будет осуществлён при помощи воздушно-десантного снаряжения, не полагаясь на магию. Если мы не сможем опуститься незаметно, судьба Тани решена.

— Хорошо. Всем солдатам, подготовиться к прыжку.

Она может лишь надеяться, что солдаты, тренированные ею, продемонстрируют все свои таланты. Теперь единственная её задача — увеличить вероятность успеха и устранить препятствия.

И за мгновения перед операцией командиру непозволительно встревоженное выражение лица. Вот почему она приказывает им подготовиться беззаботным тоном, словно сообщая планы на пикник.

Немного сюрреалистично видеть магов в полном обмундировании, толкающихся в тесном самолёте, но как бы то ни было, они подготавливаются, и это хорошо.

— Вы уже слышали это ранее, но наши цели — орудия и мины, защищающие фьорд. В идеале будет захватить их, но если это окажется затруднительно, вывести их из строя или повредить настолько, чтобы воспрепятствовать эффективному функционированию, тоже приемлемо, — она не настаивает, что верит в них, однако ещё раз сухо подтверждает задачу. — Думаю, вы знаете это, но если мы провалимся, десантное соединение застрянет во фьорде.

Орудия — не крепости, что значит, их захват не невозможен. Наиболее важно, их дула направлены к морю. Они не были созданы противостоять магам, обрушивающимся на них сзади, но им вполне по силам остановить флот. Вот почему данная операция зависит от нас.

— Свободного времени в расписании немного. Через тридцать минут после нашего прыжка в авангарде флота прибудут морские маги, чтобы поддержать нас, но планируется, что они разберутся с вражескими подкреплениями на земле. По сути, нам придётся делать это самим.

Если дела пойдут плохо, я вместе с командирами войск, которые придут позже, вправе сделать совместное предложение прервать операцию, но это впоследствии поставит крест на моей карьере и хуже. Я буду уничтожена. Я не заинтересована угробить сама себя, однако скромное желание избежать полного краха, насколько возможно, наверняка лежит в основе всех человеческих эмоций.

— Уничтожьте все позиции наилучшим образом за тридцать минут. Я ожидаю, что вы все здесь продемонстрируете истинную мощь воздушных магов.

Так что Таня многого ожидает от своих подчинённых. Нет, даже не ожидает — она может лишь верить. — Не облажайтесь. Пожалуйста, покажите мне, что вы способны на больше, чем нужно.

— Лейтенант, возглавьте захват батареи Альберт. Я возьму батарею Нарва, как запланировано.

— Так точно. Сколько времени нам поддерживать радиомолчание? — удостоверяется заместитель командира Вайс в третий раз.

— Если тебе не удастся захватить позицию, свяжись со мной немедленно. В противном случае, план состоит в том, чтобы поддерживать радиомолчание до прибытия наших подкреплений.

— А что насчёт вражеских?

— Приходи ко мне поплакаться, если не сможешь с ними совладать. В противном случае сокруши их.

— Есть, мэм

Перепроверяя всё, чтобы убедиться, что ничего не упустили, и держа солдат в курсе дел, мы — образцовые коммуникаторы. Как бы там ни было, мы не можем сказать наверняка, что преуспеем, но имеются очевидные причины, из-за которых мы можем потерпеть неудачу, поэтому нет лучшего способа подготовиться, чем искоренить их.

— Ладно, лейтенант Серебрякова, ты — наш резервный командир. Если и я, и лейтенант Вайс перестанем отвечать, командуй отступление.

— Отступление, мэм?

— Если ты потеряешь наши сигналы, то операция провалена. Если покажутся хорошо оснащённые враги, у тебя не будет шансов на победу. Мы — словно канарейки.

Канарейка в угольной шахте даёт предупреждение, умирая. Точка зрения, результатом которой стал этот метод — образцовая в своей практичности. Конечно, мы противостоим досадной реальности, что армия расценивает нас как канареек.

Тем не менее, хоть Таня и привела данную тревожную аллегорию, она совершенно не намерена благородно жертвовать собой. Если потребуется, она закатит сцену, визжа об опасности для всех, и смоется по воздуху; вот как далеко заходит её верность Рейху.

— Тогда я попробую спеть как можно мелодичнее.

Мне вроде как придётся передать Вайсу за ту шутку.

— Мне не интересно слушать твоё пение, лейтенант. Готовься выдвигаться!

— Есть, мэм.

Пока каждый солдат проверяет своё снаряжение, Таня хватает свой парашют, производит последние проверки перед прыжком и удовлетворительно кивает.

Если у меня нет выбора, кроме как идти, мне следует хотя бы сделать работу хорошо.

— Ладно! Пошли!

Когда доходило до рвения к работе, полковник Ансон Сью из армии Альянса Энтент был похож на Таню — человек такого закала, который скрупулёзно готовился к битве.

— Враг атакует!

— Это безумие! Мы в состоянии засечь их сигналы маны со столь большого расстояния? Чем занимается группа подавления?…

Воинскую часть полковника Сью только что разместили из-за необходимости защищать море, и хотя они находились не в идеальной боевой форме, уже были настороже — без сомнений потому, что он познал ужас полной потери инициативы в сражении.

И особенно учитывая их ситуацию на данный момент… С тех пор, как беспечно развязали войну, давление всё нарастало.

— Они были атакованы во сне? Армия что — уже даже не тренирует людей как следует?

Вот почему Сью не мог скрыть своего недовольства хаосом, опустившимся на их береговые орудия, и цокнул языком от досады. Дисциплина, вероятно, была столь расхлябанной потому, что они призывали резервистов из тыла.

— …Статус врага?

В тот момент он рассматривал атаку лишь как небольшое беспокойство. Но даже изводящие атаки на орудия были неприятным шагом, который мог привести к распылению сил в целях размещения дополнительных войск в тыловом эшелоне города вроде Ос. Можно сказать, что он всё ещё обладал силами сетовать о подобных вещах на том этапе.

Нет, лучше сказать, он вздыхал, продолжая с надеждой следить за ситуацией. Полковник Сью, вероятно, и сам не понимал суть своих эмоций.

Но до того момента, по меньшей мере…он не представлял, насколько плачевной была ситуация.

— Неясен. У меня имеются сообщения, что береговые подразделения вступили в бой…и похоже, что патрульные катера не совершили регулярные доклады.

— Чего? Спроси дозорную линию о том, что происходит. Могло произойти скрытое нападение магов, вылетевших из субмарины.

Подобраться скрытно и атаковать. В этом смысле, диверсионное подразделение и субмарина просто созданы друг для друга. Вот почему Сью упорно взывал к вооружённым силам переделать субмарины, но к несчастью, военно-морской флот Альянса Энтент в действительности оказался лишь чуть более толстокожей версией береговой обороны. Они не располагали ресурсами выделить субмарины для использования в магических операциях. У них имелось несколько, которые, к разочарованию, отправились на регулярные глубоководные манёвры перед началом войны и затем оказались обезоружены как военные корабли в нейтральной стране. Та постыдная ситуация означала, что количество боеспособных субмарин у них равнялось нулю.

Приказывая своим людям подготовиться к вылету, Сью, завистливо задумавшись, задавался вопросом, не могли ли они, возможно, захватить одну. Он приказал радиооператору соединить его с радиолокационным дозором.

— Я вызывал их, но ни один корабль не отвечает…

— Думаешь, тут некоторое замешательство и они не могут связаться?

Тогда-то он и осознал ситуацию.

Корабли радиолокационного дозора не выходят на связь. Если бы лишь один из них, скорее всего, это просто могло значить, что он оказался возле субмарины и подвергся нападению, но если вся линия оповещения на поверхности умолкла, то проблема немаленькая. Нет, это означало, что корень проблемы находился на поверхности!

— Дерьмо! Они метят по орудиям? Мы выдвигаемся! На взлёт!

Вражеские маги скрытно атаковали батареи. И они потеряли контакт с кораблями в море.

— Ась?

— Все орудия направлены вперёд!

Это был враг. Вражеская атака. Крупная организованная атака! Отечество, моя страна…дом, который я должен защищать…

— В воздух сейчас же! На взлёт! Активировать сферы!

Воинская часть Сью, взлетающая с решимостью в груди, оказалась неожиданным дебютантом для Имперской армии. Генеральный Штаб Имперской армии думал, что она была создана только что, просто располагаясь здесь. Они также понимали, что вражеские войска не особо согласованы и скорее всего не имеют достаточного тылового обеспечения, а отдел разведки Генерального Штаба не ошибался. Поэтому штабист, проанализировавший данные, пришёл к всецело здравому заключению, что то был гарнизон с определёнными оборонительными возможностями, защищающий город Ос.

И вот почему он думал, что войска смогут зачистить их мощью своих основных сил.

Он представлял себе, что к тому времени, как воинская часть соберётся контратаковать, основные имперские силы, уже высадятся.

И он не был полностью неправ. Лишь его заключение.

В конце концов, в численном значении, силы полковника Ансона представляли собой крохотный магический батальон, недостаточно тренированную и плохо сплочённую сборную солянку.

Но Империя не знала, за что те солдаты сражались. Потому что у неё ещё не возникало необходимости.

И всё же, с полностью объективной точки зрения, неизбежная правда заключалась в том, что…Имперский командир, Таня, поминая в основном то Бога, то дьявола незлым тихим словом насчёт прибытия тех непредвиденных врагов, обязана придумать способ совладать с ситуацией.

— Майор! Новые враги!

Быстро приближающийся строй оказывается группой магов численностью с батальон. И их скорость, и высота весьма впечатляют. Нет сомнений, что они представляют собой первоклассное подразделение перехвата — и сущий кошмар для 203-го воздушного магического батальона, подавляющего врагов на земле.

— Вижу! Лейтенант Серебрякова, возьми командование над первой ротой и останови их!

— Майор, это слишком опасно лишь одной ротой! Я выделю часть войск из моей группы.

— Лейтенант Вайс, ты просто захвати ту батарею! Мы сами как-нибудь придумаем способ справиться с этим.

Не колеблясь ни на миг, Таня решает отправиться поприветствовать их лично.

Я в тупике, но мне нельзя убегать. Если я пошлю подчинённых, а из них выбьют всю дурь, мне некуда будет бежать. В таком случае, Тане спокойнее перехватить их лично с самого начала и готовиться к неприятностям.

Верно, она не особо горит желанием встречать вражеский батальон, кажущийся элитным, силами размером с роту, но это лучше, чем бояться, что они окажутся над ней. Если она не хочет стать мишенью, то обязана подняться над ними.

— Та-ак точно!

— Первая рота, за мной! Мы идём наперехват!

В тот же миг, как их короткий радиообмен заканчивается, Таня ускоряется, чтобы резко набрать высоту. Пока она быстро взмывает ввысь, стремясь достичь боевой высоты, не меньшей, чем у противника, замечает крохотные точки, приближающиеся с каждой секундой.

И когда одна сторона получает визуальное подтверждение, то же самое делает и другая.

— Мы не можем пробиться к поверхности!

— У меня визуальный контакт! Они поднимаются встретить нас!

Когда батальон Сью пронёсся по небу в беспорядочном строю и достиг Осфьорда, ситуация оказалась такой, как он и боялся. Батареи погрузились в хаос от внезапной атаки.

И не только это — вражеские маги плавно набирали высоту, маневрируя в боевом строю, словно умело подстерегали жертву.

По их ровному строю и впечатляющим способностям он мгновенно смог заключить, что они были грозными противниками — иными словами, типы, которых он ненавидел.

— Они быстры!

— Рота? Должно быть, они считают нас слабаками!

— Те ребята прыгнули с парашютом. Не недооценивайте их тренировки! Воспользуйтесь правильно нашим численным перевесом! Пошли!

Тем не менее, они не могли съёжиться в страхе. Сколь большое значение, как ты думаешь, имеет численное превосходство? — поглумилась реалистичная часть его разума, но он подавил её и воодушевил воинскую часть отогнать атакующих от батарей.

— Отразите их!

Что ещё он мог сказать?

— Пошли! Взять их!

Всё, что он мог — кричать и вести своих солдат в атаку.

Он выбрал сделать это, но также, то был его единственный выбор. Но, пожалуй, это следовало сказать…

Сью взглянул на небо. Полагаю, Бог не улыбается мне.

— Чё?! Это же…

— Полковник Сью?

О Боже, почему?… Почему она здесь?

— Эта, приставучая как ржавчина. Наберите дистанцию и откройте огонь на подавление. Не позволяйте ей приблизиться!

Она получила то несносное прозвище «Белое Серебро», или как там его, — когда дело касалось врага, ожесточённо сражавшегося против его собственной воинской части и награждённого за это, он помнил новости из вражеской страны. Со всей кровью у неё на руках, её прозвище — Белое Серебро? Ха, у Империи нет таланта придумывать имена.

С таким же успехом можно назвать её «Ржавое Серебро», предвещаю это.

Дьявол, забрызганный запёкшейся кровью его товарищей-солдат. Он ни с кем не мог спутать ту мерзкую девку — его заклятого врага.

— О боже, молю тебя. Даруй мне силу уничтожить этого дьявола, — Сью даже молился, стреляя формулой, и та, как положено атаке, наполненной рьяными надеждами, взорвалась во вражеском строю.

Или, скорее, все произошло так, как он и ожидал.

Они рассредоточились, едва ли получив какой-либо ущерб, и поспешили в его направлении без колебаний. Всё же, это не значило, что он мог пойти на попятную. Он никоим образом не мог отступить.

Он был вооружён пистолетом-пулемётом. Если бы та маг просто оказалась на дистанции стрельбы, он превратил бы её в решето. С такой мыслью на уме, Сью стремительно бросился в атаку.

В плане невозможности отступить, воинская часть майора фон Дегуршафф находилась в том же положении. Таня нутром чуяла, что серьёзно перерабатывает за свою зарплату, но даже если она хочет заявить «Это не мой контракт» и улететь, армия так не работает.

Правила обязательны для исполнения.

Если бы полк магов двинулся в атаку, вероятно, она могла бы использовать количество как отговорку для бегства. Но когда и вражеские, и твои собственные маги численностью с батальон, нельзя отделаться отговорками — пусть она и хочет бежать, но не может. В подобном случае армия говорит дать бой.

Тц! Те ребята не лыком шиты. Атакуйте, построившись во взводы!

Думая, сколь сильно хочет бежать, она осознаёт, что если сделает так, то карьера, на создание которой она потратила всё то время, исчезнет, и она будет не в состоянии предотвратить это. Неохотно, даже скрепя сердце, она обязана принять определённую степень риска и сражаться.

Единственный способ обойти разрыв в огневой мощи и численности — броситься в ближний бой. На короткой дистанции опасность дружественного огня куда выше; в результате дисбаланс в огневой мощи, проистекающий от численного неравенства, отчасти сокращается. Более важно, если они сведут бой к индивидуальному уровню вместо коллективного, то имперские маги наверняка получат преимущество.

— Заходите на них сверху!

— Не позволяйте им зайти сверху!

Перекрёстный огонь пулями и формулами. Картина отображает саму сущность магической научной технологии, фантазию, где практические современные достижения цивилизации переживают бум. К несчастью, нарисована она лишь кровью и железом.

В итоге, однако, воздействие численного перевеса проявится. Если битва будет на истощение, сторона с большим запасом людей и боеприпасов победит.

— О, подкрепления уже тут?

— Дерьмо! Снова? Ещё подкрепления?

Полк приближается. Заметив их прибытие, явно ликующая Таня уверена в победе, в то время как полковник Сью опустошён. Соответственно, их голоса отражают их положение — первая очень весёлая, а последний звучит горестно и беспомощно.

— Майор фон Дегуршафф, каков статус операции захвата?

— Внизу они проводят зачистку, а я в настоящий момент сражаюсь с вражеским подразделением. Запрашиваю поддержку.

— Вас понял! Вы, два батальона, поддержите майора! Остальные, направляйтесь внутрь.

И в своём простом радиообмене с командиром подкреплений, её замечания деловые, чтобы удостовериться, что операция проходит гладко. Те двое настолько контролируют ситуацию, что больше не беспокоятся, преуспеют или нет; вместо этого они думают о том, что последует далее.

Наземные орудия захватываются, вражеское подразделение может быть уничтожено, а имперские транспортные корабли показываются вдоль гавани. Картина внизу даёт всем солдатам Имперской армии чувство, что они шаг за шагом приближаются к победе.

Победа… Она станет непреложным фактом в ближайшем будущем Имперской армии.

У отечества, любимого Ансоном Сью, больше не имелось сил противиться.

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, РЕСПУБЛИКА, ШТАБ ФЛОТА ПРОЛИВА

— Сигнал тревоги от линии раннего оповещения!

Наблюдательные подразделения вдоль линии оповещения били тревогу. Ясно, что она значила: Имперский флот находился в движении.

Это был шанс на морскую битву, на который они уповали. Напряжение в штабе неожиданно достигло апогея.

— Приказ о полной боевой готовности. Так они наконец-то выходят.

— Мы ждали, — практически это говорил командующий, и остальные в Республиканском военно-морском флоте разделяли его чувства. Пока армия сражалась в изнурительной битве на Рейнском фронте, флот поднимали на смех как лодырей. Это была возможность очистить своё имя; они предвкушали сей шанс поддержать сухопутные войска.

— Эм, среди них есть…транспортные корабли? Почему?!

Но вражеские движения, которых они так ждали, полностью обманули их ожидания. Последняя сводка по имперскому флоту показала, что он вопреки их ожиданиям не намеревался ввязываться в морское сражение. Движение флота, предвиденное ими, происходило, но боевые корабли покидали порт, сопровождая несколько транспортных суден.

Если только передвижение не было долгим, трудно представить эскадру боевых кораблей, сопровождающую медленные, уязвимые транспортники — и именно поэтому, услышав о тех суднах, умные среди них немедленно стали предполагать, что могло находиться внутри, охваченные дурным предчувствием.

— …Что могло там находиться? — здравый смысл сказал бы, что уголь, нефть, еда для солдат, амуниция, запасные части и так далее — вещи, которые понадобились бы эскадре для долгой операции. Но Имперский военно-морской флот никоим образом не мог предпринять вальяжный кругосветный круиз прямо сейчас. В таком случае, корабли обязаны были доставлять что-то важное туда, где оно требовалось.

Весь личный состав штаба ждал следующего отчёта, затаив дыхание. Атмосфера была столь напряжённой, что тревога сжигала их изнутри.

— Шип 04 — штаб-квартире. Имперский флот устанавливает курс на север. Повторяю, курс на север!

— Блин! Морская десантная операция?

Конечно, поняв происходящее, все они почувствовали себя так, словно их огрели по затылку.

В конце концов, для Республики это стало наихудшим возможным развитием событий. Её ужаснейшим кошмаром с тех пор, как одна вершина окружения, Дакия, рухнула — страх, что Альянс Энтент также падёт. И теперь, как они могли видеть, Имперская Северная группа армий планировала наступление, а главные силы Альянса Энтент были связаны на фронте.

— …Если база тылового обеспечения оказалась бы захвачена в ходе десантной операции, это значило бы, что им не удалось предотвратить ещё одну Дакию. Войну более нельзя было вести одними лишь превосходящими сухопутными войсками, и если бы пути снабжения отрезали, судьба армии оказалась бы трагичной.

Задней мыслью, несколько старших офицеров вспомнили планы морской десантной операции Имперской армии, доставленные в строжайшей секретности из Содружества. Если Альянсу Энтент предстояло пасть, словно Дакии, сколь сильно это увеличило бы нагрузку на их любимую отчизну?

— Готовьте флот и морских магов к отправке, одна нога здесь, другая там! Они планируют высадку Альянсу Энтент в тыл, — пришёл ещё один доклад о статусе врага. Волнуясь всё больше, командование уведомило их, что им следует поторопиться и выслать флот. Но один отчёт заставил всех их застыть. Весь гам стих в одночасье.

— …Вы уверены?

— Ошибки нет! Субмарины и вражеские маги формируют заградительную линию.

Основная задача Республиканского Флота пролива заключалась во встрече и уничтожении Имперского Флота открытого моря. Но пока Республике приходилось разделять основные силы между севером и югом, Империя могла сосредоточить свою морскую мощь на севере. Совместными силами, Северноморский флот и Флот открытого моря насадили бы невыгодное положение для Республиканского Флота пролива.

К сражению, которое когда-то было семь на семь, только что присоединились три вражеских подкрепления. Вести бой десять на семь не невозможно, но это оказалось далеко от цифр, которые они хотели бы видеть.

Даже если они заручатся поддержкой Альянса Энтент, она, вероятно, не особо поможет. Тем временем, Северноморский флот, может, и мал, но представлен линейкой относительно новых моделей. Его флагман, «Хельголэнд», был первым из класса Хельголэнд, последнего слова техники. По линкорам Флот пролива значительно уступал.

Если в тех обстоятельствах Империя выбрала их своим противником, даже если это выльется для неё некоторым ущербом, то они, вероятно, могли помешать её планам.

Но та надежда имела место лишь в том случае, если имперский флот решит встретить их в зарубе. Вместо этого, она оказалась тщетной, потому что вражеские корабли не обращали на них внимания и направлялись в другую сторону. Они неторопливо эскортировали транспортные суда на север. Было ясно — если те высадятся успешно, то Альянсу Энтент крышка. Поэтому рисковать необходимо именно сейчас. Им повезло обнаружить это так рано.

Если бы они наивно отправились застать врага врасплох в морском бою, то, вероятно, оказались бы скрытно атакованы и вынуждены в панике бежать. Обнаружение их первыми было поистине удачным поворотом. Теперь проблема заключалась в том, как справиться с ситуацией.

— Запрашиваю поддержку от армейских магов! Вышлите патрульные катера и сделайте всё необходимое, чтобы проложить путь к линкору!

— Справимся ли мы? — это длилось лишь мгновение, но сомнение, проскользнувшее в головах штабистов Канального флота, было серьёзным. Осуществится или нет кошмар Республики о падении Альянса Энтент, зависело от того, успеют ли они вовремя. — Мы просто обязаны, — они были полны решимости.

— Вышлите все доступные корабли! Идём на полных парах!

К несчастью, удача оказалась не на их стороне.

Только они подняли кулаки и были готовы выдвигаться в сторону врага, как получили плохие новости от военного атташе в Альянсе Энтент и поняли. Они опоздали. Итак, они поклялись изо всех сил: «В следующий раз… В следующий раз мы их достанем».

4 ДЕКАБРЯ, 1924 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ, СОДРУЖЕСТВО, ЛОНДИНИУМ, НЕИЗВЕСТНОЕ МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ

После шокирующего отчёта о том, как Имперский флот доставил морской десант в Осфьорд и провёл решительную операцию по высадке, атмосфера в зале стала невыносимо горькой.

Агония ухудшающейся ситуации была столь ужасна, что даже разрушила все надежды на приближающийся рождественский отпуск. Вопреки тщетному желанию Содружества, что Империя, Республика и Альянс Энтент просто уничтожат друг друга, Империя продолжала нагромождать победы. Благодаря своему общему виденью ситуации, вся группа людей, связанных со службой разведки Содружества, впала в уныние. Но сама служба не чувствовала себя плохо. Непривлекательной ситуация была из-за дурного настроения главного должностного лица службы, генерал-майора Дональда Хабергрэма, пронизывающего зал взглядом до абсурдной степени. Он и так обладал трудным характером, а сейчас был особенно рассержен.

Головы непременно покатятся при первом же беспечном замечании. Радиооператору, видевшему извещение, прибывшее следующим, воистину повезло. По большей части, чтение отчёта трепало нервы так же, как хождение по минному полю, но этот раз отличался.

Говоря начистоту — новости не были плохими! Сколько времени уже прошло с тех пор, как он едва не бежал вот так, чтобы проинформировать начальника? С тех пор, как Дакия пала? Конечно, поскольку это была его работа, он не мог позволить себе вестись на приязнь или неприязнь, однако он и вправду ничего не ненавидел сильнее, чем сообщать плохие новости.

— Срочное сообщение от вспомогательного судна «Литол».

— Давайте выслушаем его.

Не дрогнув от рассерженного тона, он выложил факты начистоту. Они получили доклады от своих собирающих разведданные кораблей, замаскированных под гражданские суда, а также от вспомогательных крейсеров, но из всех сообщений, это было отправлено с приоритетом высочайшего уровня, даже используя разовый код.

Он полагал, что новости будут исключительно ужасны, но когда расшифровал, к его удивлению, они оказались как минимум неплохими. Ну, он не был уверен, имелся ли тут повод для особой радости, но во всяком случае.

— Альянс Энтент запрашивает транспортировку VIP*.

Содержание запроса заключалось в транспортировке VIP. Если точнее, указанный человек являлся одним из десяти советников государства, обладавшим наибольшей властью в стране на практике. По сути, Альянс Энтент, больше не заботящийся о сохранении лица, пренебрегал этикетом, чтобы учредить правительство в изгнании. Это было куда лучше, чем страна, покорно сдающаяся Империи. И необязательно являлось из рук вон плохим развитием событий с точки зрения интересов Содружества.

— …Разве то не забота министерства иностранных дел?

Но получившему сообщение казалось, что дело было вне их юрисдикции. Работа Службы внешней разведки заключалась в планировании и анализе. Оно точно не было пунктом встречи. Фактически, оно хотело избежать любых действий, которые могли скомпрометировать их сбор разведданных, насколько это возможно. Честно говоря, они не хотели ввязываться.

Обычно, как раз министерство иностранных дел принимало дипломатические запросы. В случае Альянса Энтент, официальный канал пролегал через посольство на суше. И стали бы главы страны действительно пытаться договориться об убежище напрямую с залом в управлении стратегии в службе разведки? Немыслимо было полагать, что они, наверное, просто связались не с тем местом.

Радиооператор немедленно понял подозрения вышестоящего офицера. У него имелись такие же сомнения. Тем не менее, он был обязан дать кратное объяснение, даже генералу Хабергрэму, ненавидевшему тратить время зря.

— Некто из военно-морского флота Альянса Энтент связался лично.

— Они обнаружили нас? Если да, всё что я могу предположить — у нас где-то огромная утечка информации.

— Нет, похоже, они связались со всеми нашими судами.

Они не вызывали судно из службы разведки Содружества. Нет, судно просто оказалось вспомогательным кораблём «Литол». Вообще-то они пробовали каждое судно, останавливающееся в Альянсе Энтент.

Хотя они были глубоко озабочены возможностью утечки разведданных, в данном случае запрос просто стал естественным исходом. Запрашивающий наверняка всего лишь испытывал удачу. В таком случае, однако, они имели дело с докучливым дилетантом.

— Не заботятся о сохранении лица, хм? Какой плохой ход. У вас есть список?

— Вот он. Похоже, остальные были просто обычными перевозками.

Должно быть, это худший способ действовать. Если ищешь помощь без разбору, весть непременно разнесётся. С увеличением числа людей, узнавших секрет, риск того, что он просочится, растёт экспоненциально. А их противник в данном случае — Империя, как сверхдержава, ведущая войну всерьёз. Он не мог себе представить, чтобы имперская разведка валяла дурака. Поэтому если те типы пытались провернуть секретную операцию по предоставлению политического убежища, им, вероятно, следовало действовать более осторожно. Ну, возможно, он не мог ожидать столь многого от правительства Альянса Энтент, ныне находящегося в состоянии паники и дисфункции.

Даже если они и не планировали делать это втайне, тот факт, что главы правительства готовили бежать, без сомнений деморализовал бы граждан…хотя они, пожалуй, могли перейти к национально-освободительному сопротивлению, так что представить многообещающий исход было вполне возможно.

Выбор времени был деликатным, учитывая, что они ожидали крупномасштабное имперское наступление на северном фронте почти в любой момент. Честно говоря, если весть об этом разнесётся сейчас, это может ослабить сопротивление Альянса Энтент. Но если он героически держался, а правительство взывало к сопротивлению…у него мог иметься шанс.

Если бы это случилось, Империи была бы вынуждена связать войска на территории Альянса Энтент, в отличие от Дакии.

— Что нам следует делать, сэр? Если мы собираемся согласиться, нам нужно поторопиться.

Вообще-то, в случае Дакии, события произошли так быстро, что идея правительства в изгнании не сработала. С такой неудачей за собой, они знали, что данный вопрос требовал безотлагательного ответа. Они получали сообщение как раз тогда, когда остро ощущали необходимость разыграть карту. Офицер оперативного управления задал вопрос, взяв на себя инициативу предложить, что было бы неразумно отказать в этой услуге: «Не следует ли нам сделать ход?»

— Я возражаю. Не думаю, что из привлечения внимания к нашим вспомогательным крейсерам выйдет что-то хорошее

Откуда-то ещё пришло предложение осторожно разобраться с ситуацией. В конце концов, вспомогательные крейсеры уже нарушили международное право, равно как и разнообразные государственные законы. Если бы их приказы собирать разведданные и мешать торговле раскрыли, поднялся бы шум. Маскировка вооружённых кораблей под торговые суда, чтобы они зашли в порт, была правовой проблемой. В худшем случае всех членов экипажа объявили бы пиратами и арестовали.

Даже если от нарушения международного права у них и не болела совесть, каждой злой организации требовалось просчитанное нежелание, основанное на выгодах и убытках.

Тебе не полагалось нарушать пакты; полагалось вынудить другую сторону разорвать их.

По меньшей мере, генерал Хабергрэм намеревался не выходить за рамки того, с чем мог выйти сухим из воды по нормам международного права.

— Так или иначе, я хочу избежать посадки на корабль. Как проходит загрузка?

Хотя они разделяли то же мнение, идея командира несколько отличалась. В конце концов, они знали чуть больше, чем остальные — что служба разведки активно работала, чтобы очистить своё плохое имя после Дакии, и обнаружила несколько интересных вещей.

— Думаю, она почти завершена…

— …Тогда на данном этапе немного лишнего груза не сделает особой погоды. Кем является VIP?

В конце концов, агенты службы разведки посчитали цыплят до осени и предложили это потому, что Дакия потерпела крах так быстро, что Республике и Альянсу Энтент требовалось ещё время на сооружение третьих линий. Они полагали, что сейчас хорошее время вернуть себе доброе имя. Сбор и анализ разведданных проходили фантастическими темпами на северном фронте, и они действительно получали результаты.

Разведданные, которые вспомогательный корабль так быстро заполучил, и оборудование, использованное ими, тайно находились на борту. Они даже узнали, что Имперский военно-морской флот планировал десантную операцию.

Поэтому и без слов понятно, что если данный корабль подвергнется инспекции, то быть беде. Иными словами, у них уже столько опасного груза, что добавление чего-то ещё уже ничего не изменит.

Он не думал, что дополнительное включение небольшого проблематичного груза особо изменит их положение.

— Советником.

Основание в Содружестве правительства в изгнании одним из десяти советников страны чревато политическим подтекстом. В службу разведки не брали офицеров, не обладающих чутьём на понимание политики, так что это было очевидно всем им. Пожалуй, это относится к любому выдающемуся штабному офицеру.

Для политика уровня министра страны было немалым делом оказаться назначенным предыдущими властями в правительство в изгнании с соответствующими полномочиями.

И генерал Хабергрэм был далеко не дураком — поэтому-то и колебался.

— …Погоди минутку.

Совершенно верно, что если бы им удалось предоставить ему убежище, то это достижение затмило бы их предыдущий провал. Они могли оказаться в состоянии не позволить произойти в Альянсе Энтент кошмару, что Империя гладко создаст правительственные организации, как это было сделано в Дакии. Вот насколько хорошо понимал проблему человек, главенствующий здесь.

Но это всё произойдёт лишь в том случае, если ставка на предоставление убежища сработает. Если она потерпит неудачу, политические и дипломатические риски окажутся огромны. Вдобавок, негативные последствия заходили столь далеко, что данное дело было гораздо выше того, что генерал Хабергрэм мог решать единолично.

И он был человеком, знавшим границы своих полномочий. Он прекрасно понимал, что это находилось вне рамок его свободы действий. Именно поэтому он решил взять бразды правления в свои руки. Его ценили за способность спокойно судить и не слетать с катушек.

В действительности, причина, по которой они забросили туда кого-то столь зловредного, заключалась в том, чтобы взять департамент под контроль. Он быстро подготовил документ, взял его и встал. Данное дело требовало особого внимания к конфиденциальности. Итак, прихватив с собой нескольких сопровождающих, он немедленно отправился в здание Адмиралтейства.

— Это Хабергрэм. Первый лорд Адмиралтейства на месте?

Военный полицейский стоял на страже у здания. Хабергрэму пришлось смириться с подозрительным взглядом дежурного офицера, учитывая место службы того человека.

В молодости он и сам всегда ужасно нервничал, когда ему приходилось останавливать офицеров выше званием. С этим на уме, он мысленно отметил, что этот офицер, должно быть, довольно серьёзно настроенный молодой человек.

— На месте. Вам назначено?

— Нет. Есть срочное дело, которое я хотел бы с ним обсудить.

После того, как дежурный офицер подтвердил несколько вещей, генерала провели в кабинет.

Вбежав вовнутрь, он сразу же попросил всех остальных выйти. После того, как все посетители удалились, он убедился, что поблизости нет посторонних, а затем прочитал отчёт.

— Генерал, полагаю, ты сможешь сделать это быстро.

— Сэр, произошло нечто, что я неспособен решать на своё усмотрение.

Он передал Первому лорду подготовленную им сводку, одновременно предоставляя словесный очерк. Глядя, как его начальник просматривает документ, он дал более детальные объяснения, призванные помочь тому понять.

Так или иначе, каждая секунда на счёту. Промедление было недопустимо, но в то же время они не могли действовать необдуманно. Вот почему основу решения, отчёт, требовалось сообщить как можно быстрее. Альянс Энтент разваливался с каждой проходящей секундой. Жизнь страны, измеряемая песочными часами, уже начала утекать. Если они хотели спасти свои бесценные политические плоды, то им требовалось действовать практически сейчас же.

— Советник Альянса Энтент запрашивает перевозку нашим вспомогательным кораблём.

— Какая щекотливое положение. Нет ли каких-нибудь гражданских суден Содружества, пришвартованных в данной области?

Политически, создать правительство в изгнании и перейти дорогу Империи было многообещающим решением. Но из-за трудности задачи он задумался, и посему спрашивал.

Причина была ясна как день. Любое крупное политическое достижение, пришедшее без риска — лишь голубая мечта. Хотя правительство в изгнании стало бы превосходным способом изводить Империю, вывести ключевых членов из страны втайне, а затем доставить их в предположительно нейтральную страну было столь трудно, что назвать его «щекотливым» — ещё мягко сказано.

Да, вопрос заключался в том, как их транспортировать. Как можно доставить их на территорию Содружества? Даже если «Литол» был замаскирован, он всё ещё являлся неоспоримо подозрительным.

В конце концов, он был зарегистрирован не как паром, а исключительно как грузопассажирское судно. Ему не чуждо останавливаться в каком бы то ни было порту, но любой наблюдающий за входом в гавань наверняка заметил бы.

Слишком рискованно было перевозить кого-то столь важного в подобном судне.

— Четыре или пять. Но все они — рейсовые лайнеры. Уверен, Империя наблюдает за ними.

Проблема заключалась в том, что большинство кораблей национальности Содружества избегали причаливания к портам Альянса Энтент. Точнее, с тех пор, как началась война, все судна, пытающиеся остановиться в бухтах Альянса Энтент, как корова языком слизала. Это было не столько вопросом нейтралитета — Содружество просто беспокоилось о том, что окажется ввязанным в сражение.

Посему единственные суда в портах прямо сейчас принадлежали регулярным паромным сообщениям, расписанным заранее. Но они все были почти под завязку забиты обычными гражданами, пытающимися эвакуироваться и получить пристанище. За исключением мизерной горстки чартерных суден, тут пришвартовались лишь паромы. Куда загадочнее было бы, если бы вспомогательный корабль не выделялся.

Он не мог представить себе, что Империя проглядит его. Даже если они не дежурили намеренно, это был корабль из Содружества — моряки в порту посчитали бы его редким зрелищем, а надеющиеся граждане буквально молили бы взойти на борт. Империя обязательно прослышала бы об этом, так или иначе.

Корабль так сильно выделялся, что Адмиралтейство рассматривало отправить дипломата вернуть разведданные.

По меньшей мере, «Литол» не был вооружён подозрительным образом. Но он шёл на 29.5 узлах, что куда быстрее, чем когда-либо требовалось грузопассажирскому судну, и в довершение к этому даже втайне нёс на борту гидроплан, номинально для полётов по осмотру достопримечательностей, и некоторую огневую мощь. Замаскированную под шланги и оборудование для отдыха, по крайней мере.

Не будь конфиденциальных материалов, даже если бы на борт корабля взошли, не возникло бы никаких проблем с международным правом. Команда, может, и состояла из магов, но то было решение, которое бизнес мог делать вольно. В конце концов, Содружество — свободная страна.

Но если бы их застали помогающими в предоставлении убежища воюющей стране, дела усложнились бы. Это подняло бы вопрос того, следует ли им сдать беженца без сопротивления… Альянс Энтент, вероятно, хочет, чтобы того охраняли; и придёт в ярость, если они просто передадут его.

Так что же случится, если команде придётся сражаться с имперским подразделением, взошедшим на борт? Ответ был очевиден. Это выйдет им боком.

— «Литол» способен идти в довольно быстром темпе, но может ли он перегнать имперские патрульные катера?

Пусть даже «Литол» был быстр, у него имелись ограничения. И учитывая возможное присутствие морских магов или самолётов, невозможно сказать, мог ли он смыться наверняка. Шагнув дальше, был ли корабль вообще лучшим средством транспортировки в данном случае?

— Хорошо. Мы передадим его субмарине в открытом море.

Должно быть, вот почему Первый лорд Адмиралтейства предпринял дерзкое решение. Корабль наверняка мог затонуть. Или каюты могли оказаться атакованы.

Но если они используют судно, способное действовать под водой, то смогут остаться незамеченными.

— Субмарине? Есть ли у нас та, которую можно использовать?

— Адмирал Майер гарантирует это. Нам в любом случае необходимо посоветоваться с эскадрой субмарин.

---

1. ↑ Эвфемизм — нейтральное слово или выражение, используемое для замены других, считающихся неприличными или неуместными, слов и выражений.
2. ↑ Но — один из видов японского драматического театра, в котором актёры постоянно сохраняют спокойное, отрешённое выражение лица.
3. ↑ Изводящие атаки — грубо говоря, атаки, цель которых — посеять беспокойство и хаос в рядах врага (т.е. психологический эффект), а не реальный ущерб.
4. ↑ Инчхонская десантная операция — высадка американского морского десанта в порту Инчхон во время Корейской войны в сентябре 1950 года. Эта операция считается одним из наиболее известных сражений войны, изменившим её ход, а также одной из наиболее славных страниц в истории Корпуса морской пехоты США.
5. ↑ «Странная война» — период Второй мировой войны с 3 сентября 1939 по 10 мая 1940 года на Западном фронте, на протяжении которого боевые действия практически отсутствовали, несмотря на то, что стороны объявили войну друг другу.
6. ↑ Moominvalley — сказочное место обитания муми-тролей.
7. ↑ VIP — аббревиатура от англ. «very important person» (очень важная персона).