Выйдя из класса, я последовал за Миказуки в часовню внутри школы. Это было огромное здание с крестом на крыше. Внутри были комнаты для различных церемоний, таких как утренние мессы или свадьбы. Здесь так же были и маленькие комнатки для покаяний. Ну и, конечно же, здесь была кафедра и отдельные комнаты для медитации.

Одной из этих комнат была комната №4 – комната нашего новоиспеченного «Кружка Соседей».

Это шикарная обставленная комната в западном стиле размером примерно в восемь татами*. Здесь был маленький круглый столик, диванчики и шкафчик. В общем, это место было больше похоже на какой-нибудь салон, чем на комнату для собраний в часовне.

В отличие от меня, Миказуки тут же плюхнулась на диванчик.

– Нам правда можно использовать эту комнату?

– Куратор же разрешил, какие могут быть проблемы? – ответила она так, словно это и так было очевидно.

– Куратор?

Ах, да, это же официальный школьный кружок, значит, к нему должен быть прикреплен учитель – куратор кружка.

Осторожно присев на диванчик напротив Миказуки, я произнес:

– Значит, кому-то все же хватило ума стать куратором этого дурацкого кружка.

– Он не дурацкий. «Учения Христианства говорят нам о том, что те, кто ходят в одну и ту же школу, должны любить и уважать своих одноклассников как своих соседей – дружелюбно, чистосердечно, помогать им во всех начинаниях». Вся наша деятельность будет направлена на эти благородные ели.

– Сколько бы раз ни слушал, все равно мне это кажется бредом сивой… И кто же будет просвещать нас в благородном искусстве дружбы?

– Сестра Мария.

– Что? – я никогда не слышал о ней.

Так как школа христианская, Церковь нередко посылает сюда священников. Они в основном преподают теологию и обществознание. А так как мне не особо интересно христианство, я не ходил на эти уроки. Я предполагал, что буду жить жизнью, свободной от священников. Поэтому я был удивлен, что встречу их в таком неожиданном месте, как «Кружок Соседей».

– Монашка по имени Мария, да?.. Кажется… Я не уверен, но, думаю, смогу чему-нибудь у нее научиться…

– Едва ли, – заявила Миказука.

– Едва ли?

– У Сестры Марии тоже нет друзей.

Мне одному кажется, что она только что сама выявила главный недостаток своего «гениального» плана?

– Почему, почему, ради всего святого, ты выбрала ее?

– Я плохо налаживаю связи с людьми, у которых много друзей. С другой стороны, мне легче общаться с отщепенцами, вроде тебя.

Ёзора Миказуки… ты еще более жалкая, чем я предполагал.

– Другими словами, у тебя не было другого выхода, как попросить помощи у преподавателя, который разделяет нашу проблему?

– Верно, – задиристо ответила она и откинулась на спинку диванчика. – Как это будет отстойно – какой-то там скучный учитель будет читать нам лекции. Но это достойная плата за то, что она разрешила нам пользоваться этой комнатой.

– Может, оно и так…

Пока что она была согласна.

– У тебя есть какие-нибудь идеи по поводу деятельности кружка?

– Сначала нужно набрать еще людей, – ответила Миказуки.

– Ах, точно…

Так как главная причина, по которой она решила устроить этот клуб, заключалась в том, чтобы ее не считали одинокой, набор людей для нее был первоочередной задачей. Я, в свою очередь, считал, что в вопросе дружбы качество важнее количества.

Миказуки достала сверток бумаги из сумки.

– Давай сначала придумаем рекламный постер кружка.

– Давай.

Она справилась с задачей на удивление быстро. Миказуки передала постер мне.

– Мне кажется, получилось неплохо.

–Хм…

Я быстренько осмотрел постер.

– …

И я был поражен.

Я не знаю, как это описать. Но в этом явно что-то было… Да, точно, этот постер – явно что-то.

– И что это?

– Реклама, как что. Я повешу его на доску объявлений.

– Эм…

Увидев мое озадаченное лицо, она погрустнела и спросила:

– Что? Какие-то проблемы?

– Не понимаю, как ты сама считаешь, что постер хорош. Тут даже не написано, чем занимается наш кружок. Едва ли этим можно хоть кого-нибудь завлечь в кружок.

– Хи-хи. Ты слишком наивен, Кодака.

Миказуки смотрела на меня, как на идиота.

– Прочитай по диагонали.

– По диагонали?

Я снова пробежался по надписи.

– Ах!

– Понял? – Миказуки улыбнулась.

– Ну… можно и так сказать…

Если прочитать надпись по диагонали от левого верхнего слова.

Мы

Ищем

Новых

Друзей

Мы самые лучшие в мире соседи,

Мы ищем просветления на этой земле,

Господь мой, новых нам дай откровений

И самых лучших друзей снизошли!*

– Какой тонкий намек…

– Это не намек, – Миказуки выглядела удивленной. – Те, у кого проблемы с друзьями, обязательно найдет скрытое послание. С другой стороны, те, у кого все в порядке, даже не обратят на это внимание. Таким образом, нам не нужно писать, что мы просто хотим подружиться с кем-нибудь, и заодно не будем привлекать людей, у которых уже есть друзья.

– Эм… – Миказуки выглядела настолько уверенной, что я не мог ей возразить.

Ты хотя бы осознаешь, что просто написать «мы хотим завести друзей» будет не лучшей идеей.

– Ладно, а теперь давай забудем обо всем этом и сойдемся на том, что твоя идея верна…

– Почему мы должны забыть обо всем этом?

Пропустив вопрос Миказуки мимо ушей, я продолжил:

– Оставим пока текст. Что это за рисунок?

– Разве не очевидно?

– Будь это очевидно, спрашивал бы я?

– Хи-хи.

Миказуки, ухмыляясь, смотрела на меня, как на последнего идиота. Как будто бы маленькому непонятливому мальчику, она начала мне объяснять:

– Помнишь ту народную песенку про то, как сделать сто друзей и угощаться рисовыми шариками на горе Фуджи? Вот тебе и задумка. Я не особо задумывалась над рисунком.

– Вот оно что…

– Картинка для тех, кто не уловил главного сообщения в тексте. Если даже они не поняли из текста, то из картинки-то точно ясно, зачем нужен кружок.

– …ладно, давай забудем это все, и предположим, что ты права.

– Почему мы должны это забыть?

Я опять проигнорировал ее вопрос.

– Так значит, люди на этой картинке едят… рисовые шарики? Это типа еда? Почему они тогда с ногами и глазами?

– Потому что они такие миленькие.

– Мне становится не по себе от того, что моя еда может разбушеваться, стоит мне попробовать откусить… Не стоило так очеловечивать…

– Ты отрицаешь заслуженную славу этих национальных героев?

– Национальных героев?

– Добрые люди, которые позволяют детям откусывать им головы.

– Человек-булка?!*

– Для них величайшая честь оказаться в твоем желудке. Я поражаюсь их теплом и дружбой.

– Человек-булка от такого явно в гробу переворачивается…

Вдруг, ни с того, ни с сего, Миказуки взглянула на меня подозрительно.

– Знаешь, Кодака, ты не уловил скрытое послание в тексте, и картинка тебе ни о чем не сказала. Ты уверен, что хочешь завести друзей?

– Не таких друзей, которые безумны настолько, чтобы понять все эти намеки.

– Ха, а ты думаешь, что самый умный. Да у тебя просто комплексы!

– От тебя вообще слышать подобного не желаю.

Миказуки явно была недовольна тем, как я устал от ситуации.

– Я только сейчас заметила, но хватит называть меня на «ты».* Мне это не нравится.

– Э? Ну… ладно.. Тогда, может…

Я всегда терялся, когда думал о том, как мне обращаться к окружающим.

Мне называть ее по имени? Или по фамилии? Или по прозвищу? Добавлять суффикс -сан, -кун или –тян?

Или уже называть ее по имени, как если бы мы были близки?

– Как насчет… Миказуки-сан?

– Ёзора, – строго ответила она. – Зови меня по имени.

– Л-ладно… Тогда, Ёзора.

– Почему краснеешь? Какая гадость, – все еще недовольная, раздраженно сказала Миказуки.

…Я что, единственный парень, который смущается от того, что ни с того, ни с сего начинает так фамильярно обращаться к девушке по имени?

– Слушай, а у тебя нет какого-нибудь прозвища? Мне так удобнее было бы…

– Ну… – Миказуки выглядела еще более разраженной, чем обычно. – Было одно, но я тебе не скажу, Кодака.

– Почему? – спросил я.

Как будто собираясь плакать, Миказуки посмотрела на меня с одинокой улыбкой.

– Потому что прозвища – только для друзей.

Я до сих пор не понимаю, что Миказуки – в смысле, Ёзора – там себе думает.

– Что ж, ничего не поделаешь… тогда давай уже повесим этот постер… Ёзора.

Немножко смущенный, я встал с диванчика.

Самая первая деятельность Кружка Соседей.

Теперь у нас есть одноклассники, которые зовут друг друга по имени.

И если проигнорировать все события, произошедшие между началом и концом, едва ли можно сказать, что у нас все получилось.

---

Примечания переводчика:

«Это шикарная обставленная комната в западном стиле размером примерно в восемь татами».

Татами – это маты из рисовой соломы, которыми японцы закладывают полы в своих домах. Именно ими они измеряют площадь комнат. Один татами – 90 на 180 сантиметров.

«Мы ищем новых друзей»

Оригинал текста:

【と】にかく臨機応変にろ隣人
と【も】善き関系を築くべく
から【だ】と心を健全に鍛え
たびだ【ち】のその日まで
共に想い【募】らせ勵まし合い
皆の信望を【集】める人間になろう

ともだち募集 = «Нужны друзья»

«Человек-булка?!»

Это отсылка к анпан-мэну. Анпан – японская булка. Анпанмэн – детское аниме, транслирующееся с 1986 года по настоящее время про человека-булку, который помогает всем, кормит детей своей головой и сражается с Байкимманом.

«Я только сейчас заметила, но хватит называть меня на «ты».

С местоимениями в Японии тоже беда. Каждое из местоимений, в отличие от русского языка, несет в себе дополнительный смысл, и особенно это касается местоимений второго и третьего лица. Например, местоимение «ты» あなた «аната» на самом деле несет значение «дорогой». 君 «кими» - тоже «ты» - «милая» и так далее. Поэтому японцы зачастую обращаются друг к другу по фамилии с нейтрально-уважительным суффиком «-сан».

Далее герой размышляет о именных постфиксах. В японском языке их целое множество, вот самые употребительные из них:

-сан – нейтрально уважительный, как в советском союзе «Товарищ» или в Америке «Mr.»

-кун – обращение девушки с знакомому парню или обращение взрослого к ребенку или подростку (например, учитель к ученику)

-тян – обращение к маленькому ребенку или к близкой девушке. Имеет аналогичное уменьшительно-ласкательного суффикса в русском языке значение.

-сенсей – обращение к депутату, доктору, учителю или очень уважаемому человеку. Может употребляться отдельно от имени.

-сенпай – (согласно фонетическим правилам японского языка читается как «семпай») обращение к старшему по рангу в одинаковом социальном статусе. Так, например, младшеклассники обращаются к старшеклассникам.

-кохай – наоборот: обращение старшего к младшему.

-самá – устаревшее: обращение к господину или госпоже. Сейчас употребляется только со словами типа 神さま «ками-сама» - «бог».

---

Перевод: Икарос.