Глава 3

Большую часть дня Ицки провел у окна, наблюдая за метелицей.

В отличие от Ямабэ, Токива не брал ни учеников, ни помощников. Настоящий одиночка, хозяин тщательно прибранного, почти стерильного дома. Снаружи старый особняк щеголял обшарпанными стенами и неприглядной крышей, но внутри все было обновлено и переделано. Везде блестящие деревянные полы - очень кстати для Ицки, вынужденного передвигаться по дому в инвалидной коляске. Снежный покров, придав зданию определенный шарм, одарил его необычайной тишиной. Ицки вздрагивал от звука собственного дыхания, а поскрипывание кресла резало слух.

Блуждая по коридорам в поисках туалета, Ицки с живым интересом рассматривал обстановку - и внезапно его накрыла волна ностальгии.

Произведение искусства всегда несет на себе отпечаток личности мастера - это незыблемое правило, так получается само собой. Вот и в доме Токивы каждая вещь дышала его неповторимым стилем. Эстетизм, который невозможно забыть - в дверных створках, потолках, даже вделанных в стены светильниках. Четкие прямые линии, просторные, полные воздуха пространства. Дом был похож на изящную деревянную статуэтку, полученную Ицки некогда от Токивы, он навевал спокойствие и умиротворение.

Токива с утра пропадал в студии. Интересно, над чем он работает, подумал Ицки. Он понятия не имел, чем сейчас занимается бывший друг, хотя и слышал, что Токива иногда преподает в художественной школе. Неожиданно кольнуло чувство вины: Токива вынужден тратить на него драгоценное для творческого человека время...

Вызову такси, как только утихнет снегопад, пообещал себе Ицки. Да, и надо еще раз попросить Токиву навестить Ямабэ. Если опять откажется - дело безнадежное.

Обнаружив искомое, Ицки вяло покатил обратно в гостиную. И тут в глаза бросилась комната за неплотно притворенной дверью. Полки на всю стену, инструменты, какие-то машинки... модели, гипсовые слепки.

Студия, сообразил Ицки. Но Токивы в поле зрения не было.

Сунешься в спальню или студию - мало не покажется.

Не успел Ицки вспомнить недвусмысленное предостережение, как коляска покатилась вперед и легонько стукнула в дверь. Мне сюда нельзя, напомнил себе Ицки и намерился уже повернуть обратно, когда заметил кое-что знакомое.

Синяя акварель в узкой серебряной рамке. Ицки прекрасно ее помнил. Только откуда она здесь?

Он бездумно двинулся вперед и скоро оказался посреди студии, сжимая в руках картину, которую знал до последней мелочи. А как иначе, ведь он сам нарисовал ее давным-давно. И Токива украсил ею свою студию?! Забыв обо всем на свете, Ицки смотрел на акварель. В реальность его вернул гневный возглас.

- Какого черта ты здесь делаешь? Я же предупреждал! - Токива стремительно выхватил у Ицки картину и вытолкал кресло в коридор.

- Подожди! Я... - взмолился Ицки, но Токива не останавливался, пока они не оказались в гостиной.

- Н..но почему? Это же столько лет назад... - успел пролепетать Ицки, прежде чем сообразил умолкнуть.

Он ходил в ремесленное училище. И тогда же познакомился с Токивой. Тот, увидев акварель, попросил ее себе, и Ицки подарил ему картину. Но это случилось восемь долгих лет назад. Ицки никогда бы не подумал, что встретит ее в студии Токивы.

- Да, много воды утекло... - сказал скульптор голосом, от которого по спине Ицки побежали мурашки. - Собираешься отвезти меня к Ямабэ? А ты знаешь, зачем, а, Хасимото? И, если знаешь, уверен, что действительно этого хочешь?

- У сэнсея есть к тебе дело, - подтвердил Ицки. - Он мне так и сказал.

- Ты знаешь, что у Ямабэ рак в последней стадии? Ему осталось несколько месяцев, - напирал Токива. - И он хочет завещать всё мне. Тебе известно это?

Ицки убито кивнул.

Ямабэ занемог прошлой весной.

- Старею, наверное, - посмеивался он. - Утром подняться никакой возможности, и весь день будто бетонная плита на плечах.

Слышать такое от Ямабэ, удивительно энергичного для своего возраста, было, мягко говоря, странно. Касаока тоже забеспокоился, и они вместе начали уговаривать сэнсея лечь на обследование. Вы делаете из мухи слона, беззаботно отмахнулся тот. А поздней осенью сам решил обратиться к врачу. Ицки не отходил на него ни на шаг и сидел рядом, пока доктор выкладывал неутешительные новости. Ямабэ же выслушал диагноз - фактически смертный приговор - с невозмутимым лицом, только вопросов задавал много. Дома Ицки поделился опасениями с Касаоке.

- Ему надо привести в порядок дела, - нахмурился тот. - Нельзя бросать все на авось. По крайней мере, пусть составит завещание.

Ицки не знал, что ответить, но Ямабэ уже принял решение.

- Бизнес достанется Ицки, - отрубил он.

Ицки решение не радовало, но как он мог возразить?

Как и Токива, Ямабэ не слишком жаловал людей. Не обзавелся ни женой, ни детьми. И хоть женщин у него всегда хватало, ни одна не подарила ему наследников, а контакт с дальними родственниками сэнсей потерял еще давным-давно.

Позже Ямабэ передумал и объявил, что передает мастерскую - и все остальное - Токиве.

- Мне нужно с ним поговорить, - сказал сэнсей. - Пусть приедет.

Ицки оставалось лишь подчиниться.

- У него великолепная мастерская, - в глазах Токивы вдруг засветился интерес. - Куча магазинов, своя компания... Он оплатит налоги на наследство, а если я не захочу возиться, смогу все продать.

Сказанное оказалось для Ицки новостью. Он молчал и чувствовал себя уязвленным. Токива бросил на него проницательный взгляд.

- Как тебе перспективы?

Вопрос риторический. Ицки ответил после короткой паузы:

- К лучшему это или худшему, но это воля Ямабэ. Я не в том статусе, чтобы высказывать свое мнение.

- Значит, для тебя это вопрос статуса? - подначил Токива. - И сколько же ты собираешься хвостом таскаться за Ямабэ?

- Ровно столько, сколько он будет во мне нуждаться. Это мой долг, - без колебаний отрезал Ицки.

Токива скрестил руки на груди:

- Ты все знал. Ты знал, что Ямабэ позволил мне делать все, что я захочу.

Ицки кивнул.

- А ты? Ты позволишь мне делать все, что я захочу? Вот это вопрос, - многозначительно произнес Токива.

Атмосфера в комнате стремительно тяжелела.

Ицки непонимающе застыл, потом схватился за колеса кресла. Токива поймал коляску за подлокотники, подтянул к себе и впился в губы Ицки. Тот простестующе замычал, но это было все, что он мог сделать. Ицки мотнул головой, и Токива, не прерывая поцелуя, обнял его за шею. Когда отпустил, полузадохшегося, перед глазами Ицки плыли разноцветные круги. Он бы вывалился из кресла, но тут пол ушел из-под ног.

- Будешь дергаться - уроню, - мрачно предупредил Токива.

Он вынес молодого человека из гостиной и заторопился по коридору, а Ицки мертвой хваткой вцепился в его широкие плечи. Он сильный, очень сильный, подумал Ицки и лишь сейчас испугался по-настоящему. Токива тем временем втащил его в спальню и бросил на кровать. Сгреб оба его запястья одной ладонью, прижал в изголовье. И, сдавив свободной рукой подбородок, снова поцеловал. Ицки вывернул было шею - лицо грубо повернули обратно. Токива ловил его язык, то с силой забирая в рот, то нежно покусывая. Отстранившись, перешел к подбородку и горлу. Провел пальцем по губам. Боль смешалась с другим ощущением, от которого опять помутилось перед глазами.

Ицки словно через слой ваты услышал собственный стон.

А руки уже оглаживали бедра через одежду. Ниже, ниже... Ледяные глаза.

- Токива-сэнсей, не надо!

Токива почти лег на него. Ладонь скользнула за пояс штанов.

По голове будто поленом врезали. Токива лизнул его ухо, от затылка вниз побежали мурашки.

- Перестань, - выдавил Ицки.

Искаженный голос принадлежал кому-то другому, не ему.

Чужая рука безошибочно нашла цель. Он не остановится... Внутри занималось пламя. Отчаявшись сбросить Токиву, Ицки вцепился в простынь.

- Токива-сэнсей...

Этим же рукам принадлежала работа, которую Ицки любил и бережно хранил. Те же руки, те же пальцы... его затошнило.

Он больше не мог сдерживать крики. По мере того, как жар пожирал тело, голос превращался в невнятный скулеж. Теперь Ицки неразборчиво умолял Токиву его не мучить, пока, наконец, не пришло облегчение.

-Ааа...

Каждая жилка ныла и пульсировала, дыхание гремело в ушах. Сквозь шум пробился шорох ткани. Ицки повернул голову: Токива стоял над ним на коленях и стягивал с себя свитер. Ицки затрясся. Мозг отключился, а тело само рванулось в попытке вывернуться из-под Токивы. Ему удалось сбросить с кровати ноги, о чем он тут же и пожалел. Свернувшись в три погибели, Ицки упал на пол и уткнулся в холодные доски лбом. В голове нестерпимо звенело. Через выступившие слезы он видел перед собой ноги Токивы. Скульптор подхватил его и вернул на кровать. Вразрез с бережными движениями, Токива выглядел окончательно выведенным из себя.

- Со мной настолько плохо? - прошипел он.

Такого тона Ицки от бывшего друга не слышал никогда.

- Ты всего-навсего одна из моих вещей, - оскалился Токива. - И чем быстрее это до тебя дойдет, тем лучше. Ты уже пытался от меня сбежать, помнишь?

Почему он это делает, беспомощно подумал Ицки.

Для него не было новостью, что их с Ямабэ считают любовниками. Всегда рядом, всегда вместе - люди смотрели и делали выводы. А Ицки никогда не знал, что думает по этому поводу сэнсей. Таков уж был его статус. И Токива тут ни при чем.

- Именно, - ответил он. - Плохо.

Запустил в Токиву подушкой и снова ринулся с кровати, игнорируя боль. Он здесь не останется, даже если придется ползком ползти. Токива досадливо прищелкнул языком.

За руку он без труда втащил Ицки обратно, оседлал его бедра и быстро спутал запястья узким полотенцем. Теперь Ицки оставалось только головой дергать. Перед ним был совсем не тот Токива, которого он знал когда-то.

- Токива-сэнсей, зачем?

- Не дергайся, только хуже себе сделаешь, - равнодушно сказал Токива. - Будь хорошим мальчиком. Расслабься и получай удовольствие.

Его губы оставляли вкус табака. Катастрофически не хватало воздуха. Руки метались под рубашкой, ласкали грудь и живот. Кожа горела. Токива стянул с него штаны, развел бедра. Бесплодная борьба вконец изнурила Ицки, тупо ныла под гипсом правая нога. В висках мощно толкалась кровь. Поцелуи, больше похожие на укусы, по животу и вниз...

Те же руки, те же пальцы...

- Нет, - прошептал он.

Токива поднял его колени и резко вошел. Нахлынувшая смесь боли и возбуждения. Теперь тело существовало отдельно от него. Ицки тщетно пытался глотнуть воздуха, Токива покусывал его за губу. Ничего не поделаешь.

Для них я всего лишь кукла, отстраненно подумал он. Сначала для Ямабэ, теперь для Токивы...

Не слишком свежая мысль - после восьми-то лет! - но никогда прежде понимание не было таким ясным и болезненным.

Стиснутый в железных объятиях, покачивающийся на горячих волнах, он ощутил жгучую щекотку под веками. Но где это видано, чтобы кукла лила слезы? И он героическим усилием не заплакал. Мысли текли неспешно и лениво. Стеклянными глазами он смотрел на своего мучителя.

Кто это?

В затуманенном сознании мелькнуло собственное имя.

- Ицки, Ицки, - выдохнул Токива.

Он не назвал меня "Хасимото".

Чувствуя губы Токивы на своем лице, он вдруг вспомнил их первый поцелуй - в те далекие дни, когда они еще были друзьями.