Рыцари сопровождения семьи герцога возвращались домой в разное время: иногда после шестого колокола, иногда, когда было ночное дежурство, только следующим утром. В большинстве случаев мой муж, господин Лампрехт, возвращался незадолго до седьмого колокола, после того как я заканчивала с ужином и купанием.

— Госпожа Аурелия, господин Лампрехт вернулся, — сообщила Риадина, принеся мне вуаль.

Она была моей слугой, приехавшей со мной из родительского дома.

После купания, отдыхая в своей комнате, где меня могла видеть только Риадина, я не скрывала лицо, но когда появлялся хоть малейший шанс, что кто-то посетит меня, тут же надевала вуаль.

— Я думаю, что это такая утрата — прятать ото всех вокруг ваши золотистые волосы и тёмно-зелёные глаза, пусть и немного раскосые, — сокрушалась Риадина.

— Если бы мой муж не был дворянином Лейзеганга, я бы так не упрямилась в своём решении носить вуаль. Госпожа Эльвира и так не очень-то приветствует меня. Я даже думать не хочу, насколько ухудшится её отношение, если она увидит моё лицо.

«Я полагаю, единственные в этом герцогстве, кто видели моё лицо — это господин Лампрехт и Риадина...»

Из-за того, что господин Лампрехт на несколько лет старше меня, в академии мы с ним проводили мало времени вместе. Едва ли кто-то из дворян Эренфеста видел моё лицо. Но если увидят, ничем хорошим это не закончится.

«В конце концов, моё лицо точно такое же, как у госпожи Габриэлы, вышедшей замуж из Аренсбаха в Эренфест, а ещё со стороны кажется, что я что-то замышляю».

Я видела её лишь на портретах, оставшихся в Аренсбахе… Я даже не знала, что мы с ней похожи, пока госпожа Георгина не упомянула, что у меня большое сходство с портретом её бабушки.

Ещё с тех пор, как я была маленькой девочкой, люди говорили мне, что я выгляжу так, словно что-то замышляю, и что у меня злой и суровый взгляд. Сейчас же к этому прибавилось то, что я точь в точь как женщина, которую семья моего мужа ненавидит больше всего. И к моему «счастью», об этом сходстве мне сообщили лишь на чаепитии перед свадьбой. Почему боги так жестоки ко мне?

«Вне всяких сомнений, недоразумения из-за моего лица станут лишь серьёзнее. Я никогда не смогу снять вуаль».

Пусть я и носила вуаль, но она никак не ограничивала моё зрение благодаря тому, что на ней вышит магический круг. После того, как Риадина помогла мне надеть её, я позволила господину Лампрехту и его слугам войти в комнату. Господин Лампрехт сел рядом со мной, после чего передал пригласительное письмо и магический инструмент, предотвращающий подслушивание.

— Аурелия, это приглашение от матери. В начале осени состоится чаепитие, посвящённое новым методам окрашивания ткани, которое организуют Розмайн и госпожа Флоренция. Похоже, они хотят, чтобы ты тоже приняла участие. К сожалению, Риадина не сможет пойти туда с тобой — слугу тебе подберёт мама. Что ты об этом думаешь? — спросил господин Лампрехт и, убедившись, что я держу магический инструмент, добавил: — Мама глубоко вовлечена в это событие, поскольку Розмайн — её дочь. Если ты откажешься участвовать, тебе станет намного сложнее присоединиться к фракции Флоренции.

Пока что я следовала указаниям моей свекрови, госпожи Эльвиры, и не встречалась с кем-либо из бывшей фракции госпожи Вероники, тесно связанной с госпожой Георгиной, однако я до сих пор недостаточно освоилась здесь, чтобы вступить во фракцию госпожи Эльвиры и госпожи Розмайн.

— Кажется, мама хотела дать тебе некоторое время, чтобы ты привыкла к жизни в Эренфесте, а когда ты снимешь вуаль, начать приглашать тебя на чаепития, однако…

— Я никогда не смогу снять вуаль, — тут же ответила я, испуганно сжав её край.

Господин Лампрехт криво улыбнулся.

— Я не собираюсь заставлять тебя снимать её. Мама попросила меня передать приглашение, потому что хотела, чтобы ты присоединилась к её фракции, но если ты считаешь, что для тебя это невозможно, я не стану возражать, если ты решишь не участвовать в этом мероприятии.

— Но тогда мои отношения с госпожой Эльвирой… — проговорила я.

Подобное решение, как мне казалось, не только бы разрушило мои отношения со свекровью, но и её отношения с господином Лампрехтом как сыном.

— В случае чего, я готов покинуть дом. Аурелия, если ты думаешь, что не сможешь присоединиться к фракции мамы, тебе не нужно заставлять себя. Однако я хотел бы, чтобы ты не затягивала с решением, потому что тогда мне понадобится найти для нас новый дом, — пожав плечами, сказал господин Лампрехт и рассмеялся, словно это какая-то шутка.

Вот только в его голубых глазах отчётливо читалось, что он серьёзен — он был и правда готов покинуть этот дом.

— Господин Лампрехт…

— Всё в порядке. После помолвки господин Вильфрид был определён как следующий герцог. Кроме того, из-за того, что ты и Беттина прибыли в герцогство, бывшая фракция Вероники оживилась. Ты и сама видела, сколько приглашений от них приходит тебе, верно? Даже если мы покинем дом, нас примет бывшая фракция Вероники. Я не собираюсь заставлять тебя жить вот так взаперти, постоянно скрывая лицо.

— Но разве госпожа Эльвира не остерегается бывшей фракции госпожи Вероники из-за того, что там много опасных людей? Дворяне, которые напали на госпожу Розмайн и других кандидатов в аубы, были ведь из этой фракции, верно?

Согласно тому, что я слышала перед свадьбой от отца и госпожи Георгины, получалось, что Эренфест избегал Аренсбах только из-за обид, возникших поколения назад. Однако госпожа Эльвира объяснила, что дело далеко не только в этом. Поэтому-то я и опасалась сближаться с бывшей фракцией госпожи Вероники.

— Теперь, когда господин Вильфрид гарантированно станет следующим аубом, семья герцога, вероятно, начнёт двигаться к тому, чтобы поглотить бывшую фракцию Вероники. Бывшая фракция Вероники должна сплотиться вокруг господина Вильфрида, а дворяне Лейзеганга — вокруг госпожи Розмайн. А после того, как господин Вильфрид и госпожа Розмайн поженятся, обе эти фракции сольются воедино.

Сияя голубыми глазами, господин Лампрехт рассказал о том, каким он видит будущее. Вот только я не разделяла его настрой. Может, из-за того, что я мрачно смотрела на жизнь, или потому, что на пути нашего с господином Лампрехта брака постоянно возникали какие-то проблемы, но я просто не могла себе представить, что будущее окажется действительно таким, каким он его описывал.

— Если тебе тяжело так жить, или если ты хотела бы установить связи с бывшей фракцией Вероники, а не с фракцией Розмайн и мамы, то можешь смело сказать мне. Мы можем выбрать любую фракцию. Я не хочу пренебрегать своей первой женой так, как это делал отец.

Господин Лампрехт внимательно посмотрел на меня. Я ощущала, что он говорит искренне. С тех пор, как мы впервые встретились, я замечала, что он неуклюж в подобного рода делах, но он никогда не лгал и не пытался увиливать.

— Ещё находясь в Аренсбахе, выходя из дома, я часто подвергалась такой злобе, что сейчас совсем не против того, чтобы оставаться взаперти. Но если подумать… Могу я спросить, почему вы, господин Лампрехт, решили поселиться в этом доме и согласились с госпожой Эльвирой в том, чтобы избегать контактов с бывшей фракцией госпожи Вероники?

— Фракция мамы в настоящее время занимает господствующее положение. Розмайн одну за другой создаёт новые тенденции, и их хорошо встречают даже в дворянской академии. Я думаю, как женщине тебе будет проще, если ты присоединишься к маминой фракции. Если у тебя получится, то это будет замечательно. Но я не хочу тебя заставлять. У тебя есть выбор, поэтому прими такое решение, которое для тебя лучше.

До сих пор я следовала приказам госпожи Георгины и отца, редко принимая собственные решения. Но теперь, хотела того или нет, я оказалась на перепутье, и мне предстояло сделать важный выбор. Это пугало.

— Кроме того, — продолжил господин Лампрехт, — поскольку мероприятие организует Розмайн, я уверен, что опасаться нечего. Почему бы тебе не попробовать пообщаться с людьми из фракции мамы, а уже затем решить, к кому присоединиться?

Я была очень благодарна за предоставленную мне возможность пообщаться перед тем, как выбрать фракцию, но всё ещё существовала вероятность, что подобный опыт окажется очень неприятным.

— Я слышала, что в прошлом на госпожу Розмайн напал дворянин из Аренсбаха. Вы уверены, что из-за этого она не будет жестоко обращаться со мной?

— О, нет. Розмайн никогда бы не стала вымещать зло на невиновных. Она очень добрая девочка. Она проявила сострадание к сиротам в храме и спасла моего господина, когда он оказался на грани потери права наследования.

Господин Лампрехт начал хвастаться младшей сестрой, как уже делал не раз. В моей памяти всплыл образ крошечной главы храма, которая в день проведения церемонии сплетения у пограничных врат пошла наперекор своим рыцарям сопровождения, а затем дала нам чудесное благословение.

— Я тщательно всё обдумаю и в ближайшее время дам ответ, — сказала я.

— Хорошо. Это важное решение для тебя, Аурелия, так что думай столько, сколько посчитаешь нужным. Увидимся позже.

Господин Лампрехт забрал у меня магический инструмент против подслушивания, а затем чуть приподнял вуаль и поцеловал меня в щёку, рядом с губами. При этом он немного приподнял плащ так, чтобы его слуги не могли увидеть моего лица.

«Из-за того, что ты так делаешь, люди будут еще больше желать увидеть моё лицо!» — мысленно дулась я. Но пусть мне и хотелось на него злиться, когда он вот так дразнил меня, я одновременно чувствовала облегчение и радость, что он относился с пониманием к моему желанию спрятать лицо. По-настоящему сердиться на него я просто не могла.

Проводив взглядом господина Лампрехта и его слуг, я облегчённо вздохнула.

***

— Риадина, как думаешь, как мне следует поступить? — спросила я, взглянув на Риадину. — Мне сказали, что я сама могу выбрать фракцию, но, как ты знаешь, я не привыкла принимать решения.

Насколько я знала, Риадина потеряла мужа во время чистки, случившейся после переворота, и, будучи второй женой, не смогла вернуться к своей семье или остаться в доме мужа. Моя мама, решив помочь, взяла её в качестве слуги. После смерти мамы Риадина стала моей слугой, а потому знала меня с самого детства.

— Даже когда в дворянской академии вы выбирали специальность, желая пойти либо на курс служащих, либо на курс слуг, вам приказали стать рыцарем, поскольку тогда госпоже Альстеде не хватало рыцарей сопровождения…— проговорила Риадина.

— Верно. Однако, если бы я не выбрала курс рыцарей, то не встретила бы господина Лампрехта… В жизни никогда не знаешь, с кем посчастливится встретиться, верно?

Я познакомилась с господином Лампрехтом, когда у власти в Эренфесте ещё была госпожа Вероника. Как рыцарю сопровождения следующего герцога ему приказали жениться на девушке из Аренсбаха. Последователи семьи герцога проводили много времени с теми, кому служили, особенно это касалось рыцарей сопровождения, а потому господин Лампрехт знал, что если женится на девушке из другого герцогства, которая не понимает обстоятельств его работы, то это лишь вызовет ненужные проблемы. Таким образом, он хотел лично пообщаться с рыцарями-ученицами Аренсбаха.

Примерно в то же время я по указанию отца проходила курс рыцарей. Всё для того, чтобы я могла служить дочери госпожи Георгины, госпоже Альстеде. Я до сих пор помнила, насколько подавленной тогда себя чувствовала.

— Уже было решено, что после окончания академии госпожа Альстеда выйдет замуж за высшего дворянина. Ей оставалось самое большее два года в качестве члена семьи герцога, и моя служба на это никак не влияла. Меня ужасно удручало, что отец решил моё будущее, думая лишь о том, чтобы сделать последние пару лет госпожи Альстеды в академии как можно более комфортными.

— К тому времени первая жена герцога заболела, и её состояние всё ухудшалось, в результате чего первой женой должна была стать госпожа Георгина, — сказала Риадина. — Ваш отец, должно быть, хотел установить с ней более прочные связи.

Казалось, отец очень радовался тому, что смог заслужить благосклонность госпожи Георгины, но, присоединившись к свите госпожи Альстеды, сама я обнаружила, что не могу вписаться в сложившиеся круги общения последователей. Из-за этого под предлогом тренировок я часто убегала в рыцарское здание.

Именно там мне представилась возможность поговорить с господином Лампрехтом. Сначала он просто попросил меня представить его другим девушкам. Я была на несколько лет моложе него, в том возрасте, когда он ещё не мог чувствовать мою магическую силу, а потому не рассматривал меня как возможный романтический интерес. Вот только на тот момент господин Лампрехт учился уже на последнем году — ему было слишком поздно начинать общаться, и, в отличие от текущей ситуации, тогда Эренфест считался совершенно непривлекательным герцогством. Никто из большого герцогства Аренсбах не захотел бы связать себя узами брака с занимающим низкий ранг Эренфестом. Помню, я сказала господину Лампрехту:

— Я думаю, вам будет трудно убедить какую-либо девушку, только если она отчаянно не хочет покинуть Аренсбах. Вроде меня…

— В таком случае, госпожа Аурелия, не хотели бы вы отправиться со мной в Эренфест? — спросил господин Лампрехт. — Госпожа Вероника будет рада вам, и ваше присутствие поможет нашему дому сблизиться с её фракцией.

Всё, о чём я думала, так это как бы сбежать от отца, а потому улыбнулась и согласилась. Конечно, отец оказался категорически против такого брака, заявив, что не позволит мне выйти замуж за человека, не обладающего больши́м количеством магической силы, да ещё и из такого низкорангового герцогства, как Эренфест. В конце концов он согласился позволить господину Лампрехту сопровождать меня во время выпускного, чтобы я могла сохранить тёплые воспоминания о нашем прощании, но даже это потребовало долгих переговоров.

— И все же, несмотря на то, что я уже смирилась, что нам придётся попрощаться, мы всё равно поженились…

— И это тоже был приказ… — заметила Риадина. — Могу я спросить, как вы относитесь к своему нынешнему образу жизни? Я думаю, господин Лампрехт предоставил выбор вам потому, что вы не выглядите счастливой, вынужденная с настороженностью относиться к окружающим и носить вуаль даже в собственной комнате.

После слов Риадины я задумалась о том, как живу здесь. Я всегда считала, что чем подвергаться злу внешнего мира, лучше закрыться дома насовсем. Поэтому то, что я не могла покинуть особняк, нисколько меня не тревожило. Разве что мне не нравилось постоянное наблюдение со стороны слуг госпожи Эльвиры. Конечно, они следили за тем, чтобы дворяне бывшей фракции госпожи Вероники не смогли связаться со мной, вот только это утомляло — я чувствовала, словно бы все вокруг враждебны мне.

— Мне не нравится лишь одно… Я хотела бы, чтобы госпожа Эльвира приняла то, что я не хочу снимать вуаль. Только и всего. Я слышала, что в Эренфесте и по сей день можно встретить портреты госпожи Габриэлы, от вида которой старшее поколение Лейзегангов кривится до сих пор. Я не смогу спокойно жить, если почтенные родственники моего мужа будут презирать меня. Именно поэтому я хочу и дальше носить вуаль, — сказала я со вздохом.

Я понимала, что для меня лучше всего вступить во фракцию госпожи Розмайн и госпожи Эльвиры, вот только не думала, что те, кто подвергался гонениям со стороны госпожи Вероники и пострадал от действий госпожи Габриэлы, когда-нибудь примут меня.

— С конкурсом по окрашиванию то же самое. Конечно, без тебя, Риадина, мне будет неспокойно, но если мне позволят не снимать вуаль, то я всё-таки хотела бы принять участие ради лучшего будущего.

— Тогда, пожалуйста, сообщите о своём решении господину Лампрехту. Если вы, госпожа Аурелия, честно расскажете ему, чего желаете, то он обязательно сделает всё, чтобы помочь вам.

Итак, следуя совету Риадины, я попросила господина Лампрехта, чтобы мне позволили и дальше носить вуаль.

***

Когда я вернулась с конкурса по окрашиванию, Лампрехт и Риадина встретили меня с встревоженными лицами.

— Итак, как прошло мероприятие? — спросил господин Лампрехт.

Похоже, он попросил подменить его после обеда, чтобы сходить проведать меня.

Вспоминая события сегодняшнего дня и посмеиваясь, я прошла в свою комнату.

— Госпожа Розмайн не переставала удивлять меня, — призналась я с улыбкой.

Мой ответ и моё настроение так удивили Риадину, что она округлила глаза.

— После того, как мы с госпожой Розмайн поприветствовали друг друга, она спросила, не лучше ли мне снять вуаль… Меня охватило желание уйти, но когда я сказала, что не хочу, госпожа Розмайн предложила сделать новую вуаль из ткани, окрашенной в Эренфесте. Таким образом я могла бы продемонстрировать, что пытаюсь принять культуру Эренфеста. Госпожа Эльвира сказала, что если я так сделаю, то она не станет возражать, чтобы я продолжала носить вуаль.

На то, чтобы вышить новую вуаль, уйдёт много времени, но я не видела в этом проблемы — я не испытывала недостатка в свободном времени. И раз мне были готовы позволить носить вуаль, я намеревалась приложить все силы к вышивке.

— Узор новой ткани довольно симпатичный, — продолжила я. — Госпожа Розмайн сказала, что подарит мне отрез.

— Довольно… симпатичный? — повторил господин Лампрехт.

— Да. Мне нравятся симпатичные узоры, но раньше бы я такой не выбрала, потому что из-за моих раскосых глаз они мне не идут. Однако госпожа Розмайн сказала, что из-за вуали моего лица всё равно не видно, а потому мои тревоги бессмысленны. Не одна женщина, беспокоящаяся о своей внешности, ни сказала бы ничего подобного, однако госпожа Розмайн произнесла те слова, думая о моих интересах. Контраст между беспечно ведущей себя госпожой Розмайн и последователями, пытающимися вразумить её, был настолько забавен, что я едва сдерживала смех.

— Это кажется совершенно невероятным…— не в силах сдержаться, смеясь, проговорила Риадина.

Я перевела взгляд на господина Лампрехта, который слушал меня с улыбкой на лице.

— Думаю, ей велели разузнать у меня про Аренсбах, — предположила я. — Госпожа Розмайн много о чём меня расспрашивала.

При этих моих словах выражение лица господина Лампрехта стало серьёзным. Подавшись вперёд, он спросил:

— О чём именно она спрашивала?

Стараясь не рассмеяться, я ответила:

— Она хотела, знать сколько книг находится там в библиотеке замка, и просила рассказать какие-нибудь известные истории о рыцарях Аренсбаха.

— А-а? Сколько книг? — с сомнением переспросил господин Лампрехт.

— Да. Она полностью сосредоточилась на книгах. Госпожа Флоренция и госпожа Эльвира изо всех сил старались вернуть разговор к более обычным темам, но так и не смогли остановить госпожу Розмайн. Поддавшись настроению, я рассказала историю про победу над морским магическим зверем. Кажется, такие истории в Эренфесте редкость, а потому не только госпожа Розмайн, но и все остальные слушали с больши́м интересом.

Это была обычная история, которую я когда-то слышала от няни, но госпожа Розмайн слушала мой рассказ с сияющими глазами, и прежде, чем я поняла, воздух вокруг потеплел. Чаепитие оказалось приятным и мирным, чего я никогда не испытывала в Аренсбахе.

— Кстати, Риадина, госпожа Розмайн говорила, что хотела бы получить рыбу, которую мы привезли с собой. Она планирует создать новые рецепты.

— Ей нужны сами ингредиенты, а не уже приготовленные блюда? — уточнила Риадина, выглядя растерянной.

Я кивнула.

— Она сказала, что для меня вполне естественно скучать по кухне Аренсбаха. Кроме того, она намерена создать новые блюда, соединив ингредиенты Аренсбаха с приправами Эренфеста, что стало возможным только благодаря тому, что я вышла замуж за господина Лампрехта. Я думала просто выбросить рыбу, поскольку на её хранение тратится много магической силы, но, похоже, эта рыба оказалась намного ценнее, чем ожидалось.

Было удивительно наблюдать за госпожой Розмайн, которая с горящими глазами рассуждала о создании новых блюд и тенденций на основе ингредиентов, уникальных для Аренсбаха. В то же время её энтузиазм исцелил раны в моём сердце, оставшиеся после того, как подготовленные мной блюда заменили на сырые ингредиенты.

— Я видела случившееся только с плохой стороны, но госпожа Розмайн воспринимала это как нечто очень хорошее и лучезарно улыбалась, когда я пообещала передать ингредиенты. Благодаря ей я поняла, что ошиблась, считая, что госпожа Эльвира не рада мне.

Когда конкурс по окрашиванию закончился, и мы ехали на карете домой, госпожа Эльвира тихо сказала:

— Вижу, дело вовсе не в том, что ты не хочешь принимать культуру Эренфеста, верно?

Её тон ничем не отличался от обычного, и всё же я чувствовала в её голосе теплоту. Поражённая этим, я моргнула.

— Похоже, ты отличаешься от госпожи Габриэлы, которая смотрела на Эренфест свысока и не пыталась привыкнуть к его культуре. Я испытала облегчение, поняв это во время сегодняшнего чаепития.

Только тогда я поняла, как именно моё упрямое желание продолжать носить вуаль виделось в глазах окружающих. Госпоже Эльвире я казалась в точности такой же, как госпожа Габриэла, которая даже не пыталась привыкнуть к Эренфесту. Результат моих действий оказался прямо противоположным тому, чего я хотела. Я поспешно попыталась оправдаться, объяснив, что внешне очень похожа на госпожу Габриэлу и именно из-за этого не хочу снимать вуаль, боясь, что старшее поколение Лейзегангов ополчится на меня.

— Лампрехт сказал то же самое несколько дней назад, но мне трудно поверить, что ты действительно настолько похожа на госпожу Габриэлу, чтобы стоило так упорно скрываться за вуалью. Не могла бы ты всё же показать мне лицо? Я видела портреты госпожи Габриэлы, так что смогу сказать, как отреагирует старшее поколение.

Понаблюдав за тем, как я себя вела и что говорила во время конкурса по окрашиванию, госпожа Эльвира рассудила, что я не питаю неприязни к Эренфесту. Приняв её заверения, что она не станет относиться ко мне хуже, независимо от того, как я выгляжу, я слегка приподняла вуаль.

— И что же сказала мама? — спросил господин Лампрехт.

— Похоже, после того, как я закончу вышивать новую вуаль, мне позволят присоединиться к фракции. Если вуаль будет соответствовать нарядам других дам из фракции, то во время зимних кругов общения все сразу поймут, к кому я присоединилась. Госпожа Эльвира сказала, что будет сопровождать меня и защищать, чтобы представители бывшей фракции госпожи Вероники не смогли легко ко мне приблизиться, а также пообещала помочь, когда я встречусь с представителями старшего поколения Лейзегангов.

Убедившись, что я действительно похожа на госпожу Габриэлу, госпожа Эльвира сказала, что будет помогать мне. Это вселило в меня уверенность.

— Аурелия, так это значит…

— Да. Я решила присоединиться к фракции госпожи Розмайн и госпожи Эльвиры, чтобы жить как женщина Эренфеста, а не как дворянка из Аренсбаха, которой меня видит бывшая фракция госпожи Вероники. Господин Лампрехт, я надеюсь, вы поддержите меня.

***

Я предпочла Эренфест своей родине, тем самым сделав ещё один шаг к жизни затворницы. Ткань, подаренная госпожой Розмайн, прибыла, и я усердно работала над вышивкой. Мои отношения с госпожой Эльвирой улучшились, и та начала приглашать меня на чай и трапезы в главном здании, а также на встречи с торговцами. Вместе с этим улучшилось и отношение приставленных ко мне слуг.

Это стало началом моей комфортной жизни затворницы, о которой я всегда мечтала.