Наступил следующий день, и пришло время очистить чёрную кору, чтобы она стала белой, а потому мы взяли с собой кастрюлю, лоха́нь и ведро. Очищая кору ножами, мы периодически опускали руки в тёплую воду и грели их у огня.

— Знаешь, мне действительно не хочется заниматься этим, кроме как летом. У меня кончики пальцев покалывает от холода, — пожаловалась я.

— Да уж. А заходить в реку ещё хуже.

Жалуясь друг другу, мы продолжали нашу работу, очищая тро́мбэ до белой коры. Я не увидела никаких пятен плесени на белой коре, так что смогла вздохнуть с облегчением.

— Похоже, что плесени нет. Фух.

— Разве я не говорил? Может, с фоли́ном и могло произойти что-то такое, но с тро́мбэ должно быть всё в порядке.

— А тро́мбэ весьма опасное растение…

Как только кора была очищена, пришло время для сборов в лесу. Были некоторые травы, которые можно было найти только в этом сезоне, а потому я собрала их под руководством Лутцем, учившим меня, что нужно искать. Во время этого я заметила, что Лутц избегает красных фруктов размером с большой палец взрослого человека. Может быть, они ядовиты? Я указала на один такой, и, стараясь не трогать его, спросила Лутца.

— Эй, Лутц, а почему ты не берёшь эти красные фрукты? Они ядовиты?

— Ах, эти. Тебе не нужно беспокоиться о фруктах та́у. У них внутри лишь вода. Фрукты та́у не едят, а если ты заберёшь их домой, в итоге они просто высохнут. Прямо сейчас они бесполезны.

Слова «прямо сейчас» подразумевали, что они станут полезны позже, поэтому я бросила на Лутца любопытный взгляд.

— Когда наступит лето, они станут размером с твой кулак. Так как в них много воды, то они разлетятся, сто́ит бросить их в кого-нибудь, а потому мы можем повеселиться, кидаясь друг в друга.

Я пришла к выводу, что они были природными водяными шарами. Дома они бы просто высохли, так что стоило оставлять их расти. Странный фрукт.

— Дети и взрослые активно бросаются ими друг в друга в городе. Ты же видела это во время Звёздного фестиваля, верно?

Я прожила в этом мире больше года, но я не помнила ни одного подобного фестиваля.

— Эм-м, Лутц, я никогда не слышала о Звёздном фестивале. Такой фестиваль проводится каждое лето?

— Ах, ты же была при́ смерти в прошлом году во время фестиваля. Я пришёл к тебе домой, чтобы мы могли пойти вместе, но твоя мама сказала, что твой жар не хочет спадать. Когда фестиваль закончился, я пошёл за бамбуком.

Ох, это было тогда. По словам Лутца, я как раз была на грани смерти. Это был первый раз, когда я по-настоящему осознала, что жар действительно пытался поглотить меня. Я была без сознания несколько дней подряд, а затем некоторое время была прикована к постели, а потому, даже если в это время был фестиваль, мне явно было не до него.

— Тули, наверное, тоже хотела пойти и поиграть, но из-за меня ей пришлось остаться дома?

Возможно, я лишила Тули приятных детских воспоминаний. От мысли об этом мои плечи поникли, на что Лутц пожал плечами и покачал головой.

— Нет, за тобой присматривала тётя Ева, так что она отпустила Тули на Звездный фестиваль. Тули и Ральф соревновались, кто из них сможет собрать больше всего фруктов та́у в лесу.

— Ох, это хорошо. Какое облегчение.

— Майн, надеюсь что в этом году и ты сможешь пойти.

Я пообещала Лутцу, что в этом году буду следить за своим здоровьем, чтобы пойти на фестиваль, и вскоре мы закончили собирать. Но пусть я и пообещала, я не могла знать, позволят ли мои родители пойти мне на фестиваль, где люди кидались друг в друга водой.

***

Начиная со следующего дня, мы работали перед складом. Вода была настолько холодной, что во время работы нам неоднократно приходилось опускать руки в горячую воду. Мы использовали суке́ту размером с лист догово́ра, окуная её в каши́цу. Пока следующие несколько дней получившаяся бумага сохла, мы приступили к изготовлению бумаги из коры тро́мбэ.

— Похоже, что бумага из фоли́на высохла. Хорошо, что сегодня было так солнечно.

— Завтра мы весь день будем сушить тро́мбэ, да? — уточнил Лутц.

Когда мы разделили двадцать шесть готовых листов бумаги из фоли́на, Лутц взглянул на свои тринадцать листов и нахмурился.

— Постой, Майн, почему мы их делим? Разве мы не должны просто поделить деньги за них?

— Ну, я хочу немного бумаги для себя. Я не могла оставить себе бумагу из сырья, которое господин Бенно купил для нас, но так как сырьё для этой бумаги мы нашли сами, то я могу взять её себе, верно?

Если бы мне пришлось выкупить бумагу после её продажи, то пришлось бы заплатить тридцать процентов от её стоимости, что были комиссионными Бенно, а то и больше. В таком случае, мне с самого начала не сто́ит продавать бумагу, что я хочу для себя.

— Так ты не будешь продавать свою?

— Я продам только половину. Я хочу накопить бумаги и сделать книгу.

Теперь, когда мы наладили процесс и привыкли к нему сами, в каждой партии бумаги стало меньше брака. Но для моей книги это стало проблемой. Меня, честно говоря, больше интересовала бумага, чем деньги, тем более мама начала́ рассказывать мне множество историй, которые я хотела записать.

Когда наша работа была закончена, мы пошли в магазин Бенно, чтобы продать бумагу и вернуть ключ.

— Ох, уже готово?

Бенно взял у нас бумагу и посчитал листы. Тринадцать у Лутца и шесть у меня. Увидев явную разницу в количестве, он нахмурился.

— Майн, у тебя меньше. Почему?

— Я хотела бумагу для себя. Учитывая, что сырьё мы собрали сами, с этим не должно быть проблем, верно?

— Вот оно как. Я не возражаю, раз уж сырьё для неё вы нашли сами, но зачем тебе эта бумага? — спросил Бенно, выжидательно посмотрев на меня.

— Я хочу сделать книгу. А для того, чтобы её сделать, нужна бумага.

— Книга? Зачем она тебе? Думаешь, она будет продаваться?

— Что? Разве она не нужна, чтобы её читать?

Лутц переводил взгляд между нами. И Бенно, и я находились в замешательстве. Бенно не мог понять, почему я собиралась использовать ценную бумагу, чтобы сделать что-то, что не будет продано, а я просто хотела прочитать книгу, не обращая внимания на прибыль. Мы никак не могли понять друг друга.

— Я не знаю, что творится в твоей голове, но у меня такое чувство, что думать об этом было бы пустой тратой времени. Вот ваша оплата. Лист бумаги такого большого размера имеет рыночную стоимость в одну большу́ю серебряную монету. Моя комиссия составляет тридцать процентов. Сколько вы получите?

Лутц всё ещё не был хорош в процентах. Он поспешно взглянул на меня, и я сразу же ответила.

— Семь малых серебряных монет.

— А-а?! Семь малых серебряных?! Эм-м-м… что?! Но разве это не слишком много?!

Лутц такого явно не ожидал, и когда услышал цену бумаги, у него отвисла челюсть.

— Успокойся, Лутц. Возможно, тебе кажется, что прямо сейчас мы получаем слишком много, но мы можем зарабатывать деньги на бумаге только до нашего крещения. По сравнению с прибылью, которую получит господин Бенно, продавая её долгое время, заработанные нами деньги совершенно незначительны. Тебе не нужно об этом беспокоится.

— Ты серьёзно? Не беспокоиться?

Я попыталась успокоить Лутца, но он на́чал лишь сильнее паниковать, смотря на меня в неве́рии.

— Лутц, сегодня ты продал тринадцать листов бумаги, так что ты получил девять больши́х серебряных и одну малую серебряную монету. Я продала шесть листов, поэтому я получила четыре больши́х серебряных и две малых серебряных монеты.

— Я хочу сказать, что не могу думать о девяти больши́х серебряных монетах как о чём-то незначительном.

— Ох? Должны ли мы тогда продавать бумагу дешевле?

Видя, как испугался Лутц, я предложила снизить цены, на что Бенно нахмурился.

— Вы не можете снизить цену. Это вызвало бы ненужный конфликт интересов. Мы должны поддерживать цену высокой. Я подумаю насчёт снижения цены после того, как ваша бумага из древесины распространится на рынке. Но раз уж вы боитесь зарабатывать столько денег, то я могу просто увеличить свою комиссию. Как вам? — спросил Бенно с усмешкой.

— У нас нет права определять цену бумаги, поэтому я оставляю это господину Бенно, но я категорически против увеличения комиссии! Эй, Лутц, если ты не хочешь брать эти деньги, то можно я их заберу?

— Я не отдам их никому из вас! Просто сумма настолько больша́я, что это пугает! — взревел Лутц, сжимая свою гильдейскую карту.

Гильдейская карта используют кровь чтобы подтвердить личность, а потому её может использовать только сам владелец. Это очень безопасный способ для хранения денег.

— Не переживай. Если ты оставляешь деньги храниться в гильдии, то тебе не придётся их видеть.

— Эм-м, Майн, я не понимаю, как ты можешь оставаться такой спокойной? Хотел бы и я твою смелость.

Ну, даже если забыть о том, что я откладывала бо́льшую часть своих денег ещё тогда, когда была Урано, то в этом мире я уже успела заработать и потратить несколько малых золотых монет, так что я привыкла иметь дело с больши́м количеством денег. Я совсем не смелая!

В итоге я надулась, отчего Бенно расхохотался. Затем он расплатился с нами, соприкоснувшись гильдейскими картами. Я взяла пять больши́х медных монет, чтобы отдать своей семье, а остальное сохранила на карте. Лутц поступил таким же образом и разделил свой заработок, чтобы часть отдать семье, а остальное добавить к своим сбережениям.

***

Спустя несколько дней Лутц пошёл за ключом от склада и вернулся с больши́м свёртком и письмом. Ну, то было не совсем письмо, а написанное на дощечке приглашение. В свёртке находилось нечто похожее на по́нчо* с капюшоном. Лутц поднял одно из разноцветных по́нчо и в замешательстве моргнул, не понимая, что это такое. Я прочитала письмо, в котором была кратко изложена причина, по которой нас приглашали, и место встречи.

— В нём говорится, что нам понадобится посетить магазин одежды, а потому мы встретимся с господином Марком на центральной площади с четвёртым ударом колокола.

— Ха-а? Одежда?

— Господин Бенно пишет, что в его магазин приходят люди, которые жалуются на то, что мы делаем бумагу. Он хочет поговорить с нами о том, как это разрешить, но таким образом, чтобы никто не узнал, что мы с тобой существуем. Наша нынешняя одежда будет выделяться там, куда мы пойдем, а потому он хочет, чтобы мы надели это.

— А-а? Подожди? Происходит что-то опасное?! — спросил Лутц, пока мы примеряли по́нчо.

Они были тёплыми и прекрасно скрывали бо́льшую часть нашей одежды. В настоящее время было необходимо, чтобы выходя на улицу, мы скрывали наши лица и волосы под капюшонами. Особенно выделялась моя причёска.

— Я не уверена, насколько это опасно, но раз уж мы встречаемся с господином Марком, то не должны ли мы побыстрее закончить с бумагой из тро́мбэ, чтобы мы могли продать её? Ох, но если наше существование пытаются держать в секрете, то нам, наверное, не стоит брать её с собой. Что ты об этом думаешь?

Я поинтересовалась мнением Лутца, пока проверяла бумагу из тро́мбэ, но он отчего-то разозлился.

— Майн, почему ты такая спокойная?!

— А-а? Ну, я изначально ожидала, что возникнет конфликт из-за коры́стных интересов. Это вполне естественно, когда на рынке появляется что-то новое. Правда, я не ожидала, что это случится так скоро.

— Постой, конфликт из-за коры́стных интересов? Что это значит?

Лутц, находящийся в полном замешательстве, повторил незнакомую фразу, словно пытаясь её распробовать.

— Организации держатся за свои права, касающиеся получения прибыли за тот или иной товар. Другими словами, они не хотят, чтобы кто-то продавал то же, что и они. Помнишь, что говорил господин Бенно? Снижение цены вызовет конфликт интересов. Он, вероятно, имел в виду конфликт с людьми, что делают пергамент.

— Какое они имеют к нам отношение? Мы делаем бумагу из дерева, а не из кожи животных.

С точки зрения используемого для бумаги материала, на первый взгляд казалось, что они с нами совершенно не связаны, но на рынке бумага и пергамент пересекались, поскольку их покупателями служили одни и те же люди. Ни один другой товар не мог составить конкуренцию их пергаменту, а потому, я думаю, они сильно запаниковали из-за появления нового вида бумаги, угрожающей их прибыли.

— До сих пор они были единственными, кто делал бумагу, так что у людей не было выбора, кроме как покупать их пергамент, чтобы заключать договоры, верно? Они могли контролировать цену. Но теперь появился новый вид бумаги, и их клиенты могут начать покупать его.

Лутц кивнул, поня́в, к чему я клонила. Если оба товара имели одинаковое назначение, то вполне естественно, что часть клиентов будет потеряна.

— В таком случае, они уже не могут зарабатывать столько же, сколько и раньше, верно? И им это не понравится. Не говоря уже о том, что цены, скорее всего, упадут, когда количество товара на рынке увеличится.

— Правда? В самом деле?

Я достала свою грифельную дощечку и нарисовала график. Я начала́ с двух перпендикулярных прямых линий, осей «X» и «Y», а затем провела две простые кривые, представляющие «спрос» и «предложение»*.

— Этот график показывает взаимосвязь между спросом и предложением. Это «кривая предложения», а это «кривая спроса». Думай о «предложении», как о товарах, которые есть на рынке, а о «спросе», как о товарах, которые люди хотят купить.

— Ага.

— Когда множество людей хотят купить товар, но его количество мало́, цена на него растёт.

Я указала на крайнюю левую часть графика, и Лутц понял, что «вещи становятся дороже, когда их ма́ло». Я кивнула и повела пальцем по кривой предложения.

— Таким образом, когда на рынке появляется больше товара, то его приобретёт больше людей, а значит, спрос будет снижаться, поэтому цена начнёт падать.

Затем я указала на точку, где пересекались две кривые.

— Как только товара станет больше, чем желающих его купить, то, независимо от того, сколько его было сделано, продать товар уже не получится. Это означает, что цена на него начнёт падать, так?

Я провела пальцем вправо, показывая изменение спроса и предложения, и что в результате спрос превысил предложение.

— Понял? Чем больше бумаги мы сделаем, тем сильнее её цена упадёт. Люди, изготавливающие пергамент, не хотят, чтобы его цена упала. Они хотят сохранить свою прибыль, а потому они выступают против новой бумаги что продаёт господин Бенно.

— Эй, но ведь это же плохо, да? — нервно спросил Лутц.

Я улыбнулась и покачала головой.

— Господин Бенно пытается скрыть нас, а это значит, что он позаботится о них самостоятельно. Нам не о чем беспокоиться. Правда, я ничего не могу сказать наверняка, пока не услышу подробности.

Прежде чем наступило время отправляться на встречу с господином Марком, мы успели закончить двадцать четыре листа бумаги из тро́мбэ, но ради безопасности мы оставили их на складе.

— Лутц, тебе тоже стоит надеть капюшон, чтобы никто не смог хорошо рассмотреть твои лицо и волосы.

Тот факт, что Бенно был достаточно осторожен, чтобы отправить нам по́нчо, означал, что мы можем оказаться в опасности. Мы чувствовали некоторую тревогу, пока ждали Марка на центральной площади, и после четвёртого удара колокола он, наконец, пришёл.

— Извините, что заставил вас ждать. Как и было обещано, мы пойдём покупать одежду, необходимую для учеников.

— Да, спасибо.

Мне не нужна была одежда ученицы, так как я не присоединялась к магазину, и всё же, думаю, было бы разумно купить одежду, которая не бросалась бы в глаза, когда я посещала магазин Бенно. Пока я шла, думая, не будет ли это пустой тратой денег, меня неожиданно подхватил Марк. Должно быть, он неправильно меня понял, и счёл, что я плохо себя чувствую.

— Господин Марк, я могу ходить самостоятельно!

— Мне стало не по себе из-за твоей нерешительности. Пожалуйста, позволь мне понести тебя, ради моего собственного спокойствия.

— Я просто задумалась. Я совершенно здоро́ва!

Марк лишь улыбнулся и ускорил шаг.

— Не беспокойся, можешь думать столько, сколько хочешь, — ответил он, намекая, что не собирается прислушиваться к моему мнению.

— Лу-у-утц!

— Это не надолго, просто немного потерпи.

Лутц отклонил мою просьбу о помощи, так что мне ничего не оставалось, кроме как прекратить своё сопротивление. Бу-у! Предатель!

***

Когда мы втроём вошли в магазин одежды, нас встретил приветливый владелец. И сотрудники, и покупатели носили здесь хорошую одежду. Лутца и меня определенно бы выгнали, если бы мы пришли одни.

— Здравствуйте, господин Марк. Приятно видеть вас снова. Новые ученики?

— Да, всё верно. Я хотел бы заказать одежду учеников компании «Гилбе́рта» для двух детей.

Поскольку на просьбу Марка кладовщик немедленно кивнул, я предположила, что господин Бенно покупал всю одежду для своих учеников здесь.

— Постойте… что? Для меня тоже?

Лутц становился учеником, но я-то нет. На это Марк лишь кивнул с его неизменной улыбкой.

— Одеваясь так же, как сейчас, ты будешь слишком выделяться. Я сожалею, но мы закажем одежду и для тебя. Это будет удобно, когда ты приходишь в наш магазин по делам.

Я не стала официальным учеником, но я буду придумывать новые продукты в «мастерско́й Майн» и посещать магазин Бенно, чтобы обсудить прибыль и тому подобное, так что весьма вероятно, что я буду ходить туда примерно столько же, сколько и в последние несколько сезонов. Мне было бы грустно, если бы я ходила в запла́танной одежде рядом с Лутцем, одетым в новую модную одежду. Возможно, было бы неплохо купить сейчас новую одежду, раз у меня имелись деньги.

Сначала Лутца отвели в заднюю часть магазина и раздели до нижнего белья, чтобы измерить. Затем меня отвели в какую-то комнату, где проделали со мной то же самое. Это весьма утомительно, когда тебя полностью измеряют.

— Мы просим предоплату в одну малую серебряную монету.

После заказа полного комплекта одежды для учеников, включавшего жиле́т, рубашку, брюки или юбку и даже обувь, мы коснулись гильдейскими картами карты владельца магазина, чтобы заплатить одну малую серебряную монету. Бенно был прав, когда сказал, что окончательная цена составит примерно десять малых серебряных монет. Это была стоимость одного комплекта одежды учеников компании «Гилбе́рта». Учитывая моё незнание мира, я понятия не имела, дорого это или дёшево.

Закончив с заказом, Марк отвёл нас в магазин Бенно. Сам Бенно с мрачным выражением смотрел на лист бумаги, но увидев нас, его лицо смягчилось.

— Ох, вот и вы. Простите, что так внезапно. Всё стало хуже, чем я думал. Может быть, я слишком быстро начал действовать. Но в любом случае, я сейчас настороже́. Вам тоже не следует пренебрегать бдительностью. Есть люди, которые сделают всё, чтобы сохранить своё влияние, и их нема́ло.

Кажется, что Бенно был слишком уж насторожен, но когда в дело оказывались вовлечены коры́стные интересы, то осторожности не могло быть слишком много. Мы были детьми, которые ещё слишком малы для крещения, так что если бы мы уже носили одежду ученика, то нам не следовало бы бродить по магазину.

— Когда вы упомянули в послании конфликт интересов, то вы говорили о людях, которые делают пергамент? — спросила я.

— Да. Некоторые члены ассоциации пергамента направили официальную жалобу в торговую гильдию.

— В торговую гильдию?

Я наклонила голову, не понимая, как ассоциация пергамента связана с торговой гильдии. Бенно объяснил, что работа торговой гильдии состояла ещё и в том, чтобы защищать интересы различных ассоциаций, выступать посредником в спорах и сглаживать трения, вызванные выходом новых продуктов на рынок.

— Вчера вечером они отправили жалобу в торговую гильдию, обвинив меня в том, что я на́чал продавать бумагу, не вступив в их ассоциацию и ничего им не платя́. Мне сообщили, что они попросили гильдию «приструнить этого нарушающего закон хулигана».

— Ха-а-а… И что вы сделали?

Ни за что не поверю, что Бенно мог просто тихо сидеть, позволяя кому-либо ему приказывать. Скорее всего, он нашёл хороший компромисс, который устроил всех, прежде чем конфликт усугубился. Спрашивая Бенно, я не чувствовала ни малейшего беспокойства. Вот только его губы изогнулись в победной хищной ухмылке.

— Я выдвинул резкий протест. Моя бумага сделана из растений, а не из кожи животных, а потому ассоциация пергамента не имеет к ней никакого отношения. По сути, я сказал, чтобы они проваливали.

Отношение Бенно оказалось настолько воинственным, что я почувствовала, как кровь отлила от моего лица. Он не стал искать компромисс, он просто заявил, что не собирается считаться с чужими интересами. Похоже, что это вина Бенно, что всё зашло настолько далеко.

— Эм-м? А вы не думали прийти к какому-либо соглашению и решить всё миром?

— Идиотка. Если я с самого начала попытаюсь пойти на уступки, то они решат, что об меня можно вытирать ноги. Дело в том, что я не крал секреты их производства и не должен ничего им платить за методы изготовления. Растительная бумага и бумага из кожи животных — это разные вещи, и изготавливаются они по-разному. Они никак не связаны. Те люди просто пытаются монополизировать рынок бумаги и, по возможности, поглотить прибыль от моего нового продукта.

Именно так действовал Бенно, и я не думаю, что вправе на это жаловаться, но мне бы хотелось, чтобы он решал проблемы чуть более мирно.

— Эм-м, пергамент сделан из кожи животных, поэтому я не думаю, что они смогут внезапно увеличить производство. Что если вы договоритесь с торговой гильдией, согласившись, что бумагой для официальных догово́ров всегда будет служить пергамент, чтобы вы могли гарантировать, что хотя бы часть их прибыли будет сохранена?

— Ты такая же мягкосердечная, как и всегда, — ответил Бенно, фыркнув.

Я подумала, что ассоциация пергамента скорее согласится на примирение, если мы гарантируем им некоторую прибыль и актуальность пергамента в будущем, но Бенно, очевидно, не счёл это хорошей идеей.

— Я просто не люблю бесполезные драки. Кроме того, я действительно хочу, чтобы бумага распространялась по всему миру и использовалась для самых разных вещей. Бумага для договоров не является моей целью. Я хочу, чтобы она использовалась для книг, блокнотов, живописи, оригами… Я хочу, чтобы бумага была тем, чем смогут пользоваться даже дети, не беспокоясь о цене.

— Да-а-а… твоя мечта куда больше, чем я ожидал, — поражённо пробормотал Бенно с широко раскрытыми глазами.

— Эм-м? Это правда больша́я мечта? Я думаю, что это в любом случае произойдёт, как только бумага станет массово производиться. Так что прямо сейчас было бы лучше всего сделать бумагу из фоли́на намного дешевле, чем пергамент, и использовать её для всего, кроме договоров. Например, эти отчёты на вашем столе. Если они будут написаны на растительной бумаге, их будет легче носить и хранить. Да и писать на ней проще, чем на деревянных дощечках.

— Понятно, использовать разную бумагу для разных целей… Мне придётся подумать над этим.

На этот раз Бенно задумчиво прищурился, и не сказал, что я мягкосердечная. Похоже мои слова коснулись струн в его сердце, что отвечали за жажду получения прибыли.

— Если мы будем использовать разную бумагу для различных вещей, то станет ли бумага из тро́мбэ — специальной бумагой высокого класса? Честно говоря, я думаю, что она лучше, чем пергамент.

— Всё верно. Я планирую сделать бумагу из тро́мбэ намного дороже, чем пергамент.

— Что? Намного дороже?

Услышав Бенно, я широко распахнула глаза. Бенно же, напротив, слегка прищурился, оценивающе переводя взгляд то на меня, то на Лутца.

— Только не говорите мне, что вы ещё не поняли?

— А-а? Не поняли что? — спросила я.

— Лутц, чем примечательна древесина тро́мбэ? — спросил Бенно.

От неожиданного вопроса Лутц подскочил на стуле, а затем принялся перечислять особенности тро́мбэ.

— А-а? Примечательна, да… Ну, это дерево растёт с огромной скоростью, поглощая все питательные вещества из почвы, и его трудно сжечь…

— Ох, я поняла! Значит ли это, что и бумагу из тро́мбэ трудно сжечь?

Кстати говоря, папа рассказывал, что мебель, изготовленную из древесины тро́мбэ так трудно сжечь, что она может пережить пожар. Молодое и мягкое дерево не может использоваться для изготовления мебели, но из него можно сделать бумагу.

— Именно. По сравнению с обычной бумагой, сжечь её сложнее. Это не значит, что она вообще не горит, но именно такого рода бумагу дворяне захотят использовать для записи секретной правительственной информации и хранения официальных документов. Было бы глупо не назначить ей высокую цену.

Безусловно, это был особый вид бумаги, заслуживающий высокой цены. Даже на Земле различные виды бумаги имели разную цену. Уникальная или сложная в изготовлении бумага всегда была достаточно дорого́й.

— Ладно, я понимаю. Итак… сколько будет стоить лист бумаги из тро́мбэ?

— За лист размером с договор — пять больши́х серебряных монет.

— Ой-ой-ой…

Цена была настолько ужасающей, что я даже почувствовала слабую головную боль, а Лутц был так потрясен, что лишился дара речи. На это Бенно просто повторил, что такую бумагу сложно сжечь, и она изготовлена из редких материалов, которые сложно получить. Для него такая цена была очевидна. И разумеется, он бы не стал выпускать её на рынок, пока бы не собрал достаточно большой запас.

— В таком случае, больше не приходите в этот магазин, пока не решится вопрос с ассоциацией пергамента. Есть причина, по которой я хочу скрыть ваше существование. Если метод производства растительной бумаги просочится, а кто-нибудь начнёт её продавать, то люди могут умереть.

— Что? Люди могут умереть?

Я удивленно моргнула от внезапности услышанного, на что Бенно напомнил мне о магическом договоре, о котором я совершенно забыла.

— Согласно нашему магическому договору, ты, Майн, решаешь, кто может изготавливать бумагу, а продаваться она должна через Лутца. Если кто-то начнёт делать и продавать бумагу, не зная об этом договоре, то я не знаю, что может случиться.

— Ой?! Магический договор так опасен?! Даже люди, которые не имеют к нему никакого отношения, могут пострадать?!

Я схватилась за голову, потрясённая таким неожиданным развитием событий. Я никогда не думала, что магический договор, что мы заключили для обеспечения стабильности нашей работы, окажется настолько опасным.

— Магические договоры существуют, чтобы сдерживать дворян. Независимо от того, знаете ли вы о существовании договора или нет, за его нарушение последует какое-либо наказание. Я собираюсь скрыть вашу личность и сообщить торговой гильдии, что у меня есть магический договор, согласно которому только я могу изготавливать и продавать растительную бумагу. Это должно заткнуть ассоциацию пергамента.

Договор мог сули́ть нам больше опасности, чем безопасности. Поскольку только я имела право решать, кто может изготавливать бумагу, и только Лутц имел право затем её продать, мы фактически находились в довольно рискованном положении.

— Я хочу скрыть, что вы имеете права на бумагу. Вы можете на некоторое время оставить у себя ключ от склада, так что не приходите сюда. Как только всё закончится, я свяжусь с вами через Отто.

Мы с Лутцем кивнули, доверившись словам Бенно. Я очень надеюсь, что магия договора, о котором я просила, никого не убьёт.

1. ↑ по́нчо — латиноамериканская традиционная верхняя одежда в форме большого прямоугольного куска ткани с отверстием для головы посередине.https://ru.wikipedia.org/wiki/Пончо
2. ↑ график можно посмотреть здесь:https://ru.wikipedia.org/wiki/Закон_спроса_и_предложения