Снаружи этого не было слышно, но когда мы вошли в храм, то от пронзительных возгласов детей, которые отзывались эхом, у меня заболела голова. Я непроизвольно остановилась, а Лутц осторожно потянул меня вперёд.

— Будь осторожна, впереди ещё ступени.

Я опустила взгляд и сделала несколько шагов, после чего услышала за спиной скрип закрывающихся тяжёлых дверей. Я удивилась тому, что внезапно потемнело и, обернувшись, увидела, как священник в серых одеждах* закрывает дверь.

— Ох, верно. Мы последние.

Перед сомкнувшимися дверями медленно прошёл священник в синих одеждах. Он держал в руках нечто, напоминающее колокольчик со странным цветным камнем, и позвонил в него. Голоса детей сразу же пропали, и в храме можно было услышать лишь оставшееся эхо.

— Что случилось?

Голос Лутца тоже пропал. Точнее, теперь он мог говорить только шёпотом. Судя по его движениям и выражению лица, похоже, что он пытался говорить громче. Удивлённый своим тихим голосом, он приложил ру́ку к своему горлу.

— Возможно, это некий магический инструмент? Всё стихло, когда священник в синих одеждах позвонил в колокольчик.

Сейчас я тоже могла говорить лишь шёпотом. Но я оставалась спокойной, потому что видела, как священник звонил в колокольчик, и могла догадаться, что в этом и есть причина происходящего. Когда я объяснила это Лутцу, он немного успокоился. Понимание, что со мной сейчас то же самое, развеяло его опасения.

Находясь в конце процессии, я подняла голову и с благоговением вздохнула. Потолок храма был высоким, что походило на атриум, а по обеим сторонам стен шли ряды толстых цилиндрических колонн, украшенных сложной резьбой. На высоте около четырех этажей располагались высокие окна, из которых струился свет. Стены и колонны были белыми, за исключением используемого для их украшения золота, отчего окружающее пространство казалось ещё ярче. Только внутренняя стена была красочной.

В отличие от христианских церквей, которые я видела на иллюстрациях в книгах или картинах в музеях, здесь не имелось фресок или витражей. Всё было выполнено из чистого белого камня. Атмосфера совсем не походила на японские святыни или храмы. Это также отличалось и от ярких цветов Юго-Восточной Азии. Лишь на внутренней стене от пола до потолка имелся сложный рисунок, выполненный с помощью разноцветной мозаики, а благодаря падающему на него свету, он приобретал некую божественную ауру, отчего мне показалось, что храм немного похож на мечеть, вот только к внутренней стене вела лестница из примерно сорока ступеней, и вдоль её располагались статуи, что разрушало дальнейшее сходство.

Возможно, эта лестница должна символизировать лестницу к небесам и богам? Статуи напоминали мне кукол императора и императрицы, используемые во время японского праздника «хинамацури*».

На вершине лестницы располагались две статуи, мужская и женская. Судя по всему, они были парой возлюбленных, и, поскольку они находились наверху лестницы, то, вероятно, они являлись верховными божествами. И хотя обе статуи были сделаны из белого камня, но фигуру бога украшал чёрный плащ в котором сверкали вкрапления золота, словно звёзды, а фигуру богини — золотая корона с длинными шипами, напоминающими лучи света, расходящиеся во всех направлениях.

Я полагаю это Богиня Света и Бог Тьмы? Или, возможно, Богиня Солнца и Бог Ночи? В любом случае, их корона и плащ явно выделяют их среди других статуй.

Несколькими ступенями ниже располагалась статуя слегка полноватой, кроткой женщины, что держала в руках сверкающую золотую чашу. Ещё ниже находились женщина с посохом, мужчина с копьём, женщина со щитом и мужчина с мечом. Казалось странным, что все статуи были чисто белыми, кроме одного цветного предмета, который они держали. Думаю, у того, что они держали все эти предметы, был какой-то глубокий смысл. Может быть, это что-то вроде священной чаши* и священного меча?

На ступенях ниже стояли статуи, что были украшены цветами, фруктами, одеждой и другими вещами. Чем больше я на это смотрела, тем больше это напоминало мне праздник «хинамацури».

— Майн, хватит витать в облаках, мы должны идти дальше.

— А-а? Ой, прости.

Лутц потянул меня вперёд, и я ускорила шаг, чтобы не отставать от процессии.

В центре зала имелся проход, так что дети смогли пройти вперёд, а по обе стороны от процессии лежали толстые красные ковры, отделяемые друга от друга промежутками примерно в один метр. Рядом с внутренней стеной располагался ряд из нескольких столов, за которыми находились священники в синих одеждах, и перед этими столами выстроилась очередь детей, судя по всему, для какого-то ритуала. Дети, прошедшие его, направлялись священниками в серых одеждах влево или вправо. Я видела, как дети снимали обувь и садились на ковёр.

Процессия постепенно продвигалась вперёд, и похоже что Лутц смог увидеть, что именно они делают. А увидев, что это за ритуал, он тихо хмыкнул.

— Лутц, что-то не так? Ты видел, что они делают? — спросила я.

Лутц отвёл взгляд. Было очевидно, что он не очень-то хочет мне рассказывать. Наконец, он вздохнул и посмотрел на меня.

— Майн, они ставят печать кровью, которую ты так не любишь. Должно быть, они используют магический инструмент. Все касаются его своей кровью.

Я хотела сделать вид, что ничего не слышала, но хотя я и мечтала развернутся и сбежать, Лутц крепко сжимал мою руку и не собирался никуда отпускать.

— Смирись. Похоже, это что-то вроде регистрации. Возможно, это как-то связано с по́дданством.

— У-у-у-у… правда? Ну, наверное, так и есть.

Отто и Бенно говорили, что после нашего крещения мы будем признаны жителями города и получим по́дданство. А это значит, что, нравится мне это или нет, мне требовалось пройти этот ритуал, если я хотела получить по́дданство.

— И почему магические инструменты так любят кровь?

— Кто знает.

Всякий раз, когда я имела дела с магическими инструментами, мне приходилось резать палец и прикасаться к ним кровью. Но, пускай, мне и пришлось испытать это несколько раз, но боль — это не то, к чему я могла так легко привыкнуть.

Я дрожала от страха, ожидая своей очереди, и в конце концов увидела, как выглядящий грубым священник в синих одеждах взял что-то, напоминающее иглу, ткнул этим в палец ребёнку, а затем плотно прижал его палец к плоской белой медали. Ребёнок открыл рот, словно крича, но никакого крика не было. И пока он дрожал, держась за палец от боли, ребёнку указали, где ему следует сесть.

— Хорошо, дальше. Подойди сюда.

Количество детей стало меньше, и один из священников, перед столом которого никого не было, позвал меня. Лутц подтолкнул меня сзади, и я направилась к этому столу. Священник в синих одеждах подозрительно прищурился и, посмотрев на меня, протянул руку.

— Протяни руку ладонью вверх. Мне нужно немного твоей кро́ви. Это почти не больно.

Он сказал, что «это почти не больно», но все, кто говорят нечто подобное на самом деле обманывают. Он уколол меня иглой, и мой палец пронзила острая боль, похожая на прикосновение к горячей кастрюле, после чего там появилась красная капелька кро́ви. От ощущения боли и вида кро́ви, я побледнела.

— Прижми палец сюда.

В отличие от ранее увиденного грубого священника, который с силой прижимал палец к медали, этот был намного добрее и просто вручил мне небольшую медаль. Мне нужно было лишь пролить на неё немного крови, так что, к моему облегчению, палец болел не так сильно, как я ожидала. Но пусть я и рада, что он не был грубым, мой палец всё же немного болел. Теперь я осознала, что магический инструмент, создающий тишину, вероятно, применялся не для того, чтобы заглушить болтовню, а чтобы не было слышно как дети кричат от боли.

— Вы двое — последние. Следуйте за мной.

Молодой священник в серых одеждах, вероятно, только что достигший совершеннолетия, позвал меня и Лутца, и мы направился к ковру. Он объяснил, что нам следует снять обувь, прежде чем зайти на него, так что мы послушались его и разулись. Многие дети сидели вытянув ноги. Я же сидела со скрещенными ногами. Храм был просторным, как школьный спортзал, и в окружении других детей моего возраста я почувствовала, что уместнее всего сидеть здесь как на физкультуре.

Вскоре священники в синих одеждах, закончив регистрировать всех нас, отошли от столов. Сложив медали в коробку, они покинули комнату. После этого священники в серых одеждах приступили к подготовке следующего шага. Они унесли столы и вместо них установили роскошный алтарь.

Вернувшись, священники в синих одеждах выстроились в ряд по обе стороны от алтаря. А те что были в серых одеждах, похоже, закончили свои приготовления, так что выстроились у стен вокруг нас. У меня возникло ощущение, словно они учителя, которые следили за нами, чтобы мы не болтали во время собрания.

— Входит глава храма*.

Произнеся это, священник в синих одеждах взмахнул посохом. Раздался звон колокольчиков и сбоку открылась дверь. Из неё вышел дедушка в гладком белом наряде, украшенном голубой вышивкой и золотым поясом. Глава храма медленно подошел к алтарю и осторожно положил на него то, что держал в руках.

Ох, не может быть! Книга?! Чтобы убедиться, я потёрла глаза и присмотрелась вновь. Я отчётливо видела как глава храма принялся медленно листать страницы. Это определённо была книга. Может быть, это была некая библия или какой-то другой священный текст.

— Лутц, книга! У них есть книга!

Я толкнула в плечо Лутца, которому было неудобно сидеть на полу, так что он постоянно ёрзал, и взволнованно указала на алтарь. Он слегка наклонился вперед и посмотрел туда, куда я указывала.

— Где? Это и есть книга?

— Верно, глава храма переворачивает в ней страницы. Видишь?!

Книга была в кожанном переплёте, а углы, которые было легко повредить, укреплены золотом и украшены. Я также заметила, что обложка была инкрустирована маленькими драгоценными камнями.

— Это и есть книга? Выглядит невероятно дорого. Совсем не похоже на то, что ты делаешь.

— Не нужно сравнивать книгу, которая является искусством, с тем что делаю я, поскольку мне важнее практичность. Это всё равно, что сравнивать меч этой статуи с твоим ножом.

— Ох, я понимаю. Думаю, ты удивилась, увидев здесь книгу?

— На самом деле нет. Если подумать, то следовало ожидать того, что здесь будет книга.

Я была обычной японкой и не особо интересовалась религиями, так что в прошлой жизни я не посещала храмы. Тем не менее я знала, что религиозные учреждения обычно имели какие-либо священные тексты вроде Библии, сутр*, или других письменных записей религиозных учений. Мне не обязательно было отчаянно напрягать своё слабое тело, пытаясь сделать книги несмотря на свою бедность. Книги уже существовали.

Точно так же, как торговая гильдия находилась впереди всех по части информации, храм был первым по части богословия, математики, музыки и скульптуры — всего того, что приближало человечество к божественному. Христианская Церковь многого добилась в обучении, а в Японии святыни и храмы являлись местами, где собирались мудрые люди, чтобы продвигать знания вперёд.

— А-а-а-а! Я должна была прийти в храм раньше. Почему я не задумывалась об этом? Я такая идиотка! Я могла бы читать книги без лишних усилий!

Наверное, хорошо, что мой голос был тихим, как бы я ни кричала. Когда я погрузилась в свои переживания, Лутц с сомнением пожал плечами.

— Но, Майн, похоже, ты забыла о том, что детей не пускают в храм до церемонии крещения. Даже если бы ты попробовала прийти сюда раньше, то стражники просто остановили бы тебя.

Ну да, скорее всего так бы и было. Только дети, прошедшие крещение, могли войти в храм.

— Но знаешь, я думаю это судьба, что впервые придя в храм на церемонию крещения, я увидела книгу.

— Все дети идут в храм, когда им исполняется семь лет. Судьба не имеет к этому никакого отношения.

— Бу-у… Лутц, не будь таким занудой.

— Я понимаю, что ты воодушевлена, увидев книгу, но постарайся успокоиться. Я не хочу, чтобы ты потеряла здесь сознание.

Лутц попытался успокоить меня, прежде чем я стану слишком взволнованной. Но как я могла оставаться спокойной в такое время?

— Но ведь прямо сейчас книга совсем рядом со мной. Я никак не могу успокоиться. Это невозможно.

— Невозможно или нет, но успокойся. Тебе в любом случае никто не позволит прочитать эту книгу.

— Ох… Ты прав.

Пусть тут и была книга, но я не могла её прочитать. На кожаном переплёте были даже драгоценные камни. Они никогда не позволили бы мне прикоснуться к ней. Моё воодушевление сразу же улетучилось и я опустила плечи.

— Дети, сегодня вам исполнилось семь лет и вы официально признаны подданными города. Поздравляю, — начал свою речь глава храма.

Хотя глава храма и выглядел пожилым человеком, его голос был сильным и гулко разносился по всему храму. Сперва он поздравил нас, а затем принялся читать вслух книгу со священными текстами.

Поскольку моё сердце принадлежало книгам, я наклонилась вперёд и с благоговением слушала каждое слово. Он рассказывал нам истории о богах-создателях и смене времен года, подобной той, что однажды рассказывал Бенно. Глава храма говорил простыми словами, чтобы детям было легче его понять.

— Бог Тьмы всегда был один. Ужасающе долго длилось его одиночество…

Так началась история о том, как Бог Тьмы встретил Богиню Солнца. Многое произошло, и в итоге они поженились и родили детей: Богиню Воды, Бога Огня, Богиню Ветра и Богиню Земли. В процессе был создан мир, в котором мы жили. Та часть где «многое произошло», судя по всему, была рассказана таким образом, чтобы быть более привлекательной для детей и казалась похожей на мыльную оперу. Ну, мифы всегда такие. В большинстве известных мне мифов о создании мира всё создавалось из хаоса. Нельзя относится к ним слишком серьёзно.

Слушать новую история было уже довольно интересно, но сравнивать её с известными мне мифами оказалось ещё веселее. С другой стороны, Лутц выглядел незаинтересованным и не понимал моего веселья. Ёрзая от скуки, он с завистью смотрел на меня.

— Майн, тебе правда нравится? Что в этом интересного?

— Всё интересно!

После того, как я, широко улыбаясь, ответила, Лутц недовольно вздохнул и покачал головой.

— Вот как. Рад за тебя.

— Да! Я люблю слушать новые истории.

За мифом о создании мира последовал миф о смене времен года. Бенно рассказал о временах года так: «Весной снег тает, превращаясь в воду, которая дает жизнь прорастающим растениям. Летом солнце горит подобно огню, а у растений растут листья. Осенью прохладный ветер охлаждает фрукты пока те растут. А зима — это пора когда земля и жизнь засыпают». Однако в действительности миф был совсем другим: «Богиня Земли была младшей дочерью Богини Солнца и Бога Тьмы. Однажды Бог Жизни увидел Богиню Земли и с первого взгляда влюбился в неё. Он попросил у её отца, Бога Тьмы, разрешения женится на ней. Бог Тьмы с радостью согласился, надеясь, что они дадут жизнь многим детям».

Миф, объясняющий времена года, показался мне забавными, но Лутц вздыхал от скуки. Я перескажу его кратко, оставив самое важное.

Проще говоря, Бог Жизни на самом деле оказался яндэрэ* и заключил Богиню Земли в тюрьму из льда и снега, чтобы делать детей, а затем стал ревновать её даже к своим нерожденным детям. Наступила зима, которая забрала у богини силы, чтобы она больше не могла рожать.

Богиня Солнца стала волноваться за Богиню Земли, которую не видела с тех пор, как та вышла замуж, и, обнаружив её, растопила лёд. Богиня Воды смыла снег и лёд вместе с одержимым Богом Жизни, ослабевшим из-за того, что тот делал всё, что хотел. Вместе со своими подругами-богинями она дала силу её детям — семенам. Поэтому весна — это время прорастания семян.

Бог Огня со своими друзьями предоставили свою силу, чтобы помочь росту новых жизней, так прошло лето, и наступил сезон, когда плоды созрели. Это вернуло силы одержимому Богу Жизни, и он отправился на поиски Богини Земли. Богиня Ветра, объединила силу со своими подругами, чтобы помешать одержимому Богу Жизни приблизится к своей младшей сестре, Богине Земли, и наступила осень — время, когда собирают урожай.

Когда силы брата и сестёр Богини Земли подошли к концу, одержимый Бог Жизни одержал верх над ними. Он вновь заточил Богиню Земли подо льдом и снегом. Другие боги хотели убить Бога Жизни, но это помешало бы рождению новых жизней. Зима — это время, когда брат и сестры Богини Земли, что не в силах ни освободить сестру, ни убить одержимого Бога Жизни ожидают возвращения своих сил.

Эти события бесконечно сменяют друг друга, а потому сменяются и сезоны. Кстати говоря, так как мы с Лутцем родились летом, то нашим богом-покровителем является Бог Огня, так что нам свойственна страстность и вспыльчивость. Похоже, что он также благоволит тем, кто занимается обучением и руководством.

Завершив рассказ, глава храма закрыл книгу.

— Теперь я научу вас молиться. Если вы будете молится богам и показывать им свою благодарность, то сможете получить лучшую защиту, — сказал он с довольно серьезным выражением лица.

Затем он медленно пошёл вперёд и стал перед алтарём. Тем временем священники в серых одеждах развернули ковёр перед теми, кто был в синих. Глава храма стоял в середине ряда из примерно десяти священников в синих одеждах.

— Теперь внимательно наблюдайте за мной, чтобы вы затем могли это повторить… Хвала богам!

Сказав это, глава храма направил к небу широко разведённые ру́ки, поднял левое колено и посмотрел вверх.

— Пф-ф-ф!

Я быстро закрыла рот рукой, чтобы сдержать смех. Было бы грубо расхохотаться во время религиозной церемонии. Я понимала это, но чем больше я думала о том, что это неправильно, тем сильнее мне хотелось смеяться. Моё тело дрожало от сдерживаемого смеха.

Я хочу сказать, это ведь поза бегуна Гл*ко*! Он изображает позу Г*ико с таким серьёзным лицом! Почему именно Глик*?! Ну вот, зачем ему поднимать колено?! Дедушка, вам опасно так стоять на одной ноге. То, что он мог держать идеальный баланс, не шатаясь, лишь делало происходящее ещё забавнее. Я так больше не могла. Я была уверена, что бы ни сделал глава храма, я продолжу смеяться. По правде говоря, я чуть не умерла, когда он медленно опустил ногу, словно боец ​​тайчи́ *. Он что, пытался этим добить меня? У меня и так болел живот, от сдерживаемого смеха, а он лишь усугубил ситуацию.

— Хвала богам!

Глава храма плавно перешёл от позы бегуна Г*ико к позе догэдза*. Ну вот и всё. У меня изо рта раздался сдавленный смех.

— Пф-ф-ф!

— Майн, что-то не так? Ты чувствуешь себя не хорошо?

— Я в порядке. Я всё ещё… я всё ещё в порядке. Я смогу это вынести. Это испытание, которое послали мне боги, — ответила я обеспокоенному Лутцу.

Я зажала рот рукой и опустила голову. Естественно, я не могла рассказать ему, что поза в которой молился глава храма была ужасно смешной, и что я не могла перестать смеяться. Только те, кто знает позу Глик*, могут понять насколько это смешно.

Это религия. Просто такая религия. Все очень серьезно относятся к происходящему, а потому простите меня за смех.

Мне удалось прекратить содрогаться от смеха, представив, что я просто открыла дверь класса и увидела, как мои одноклассники молятся Аллаху. С точки зрения постороннего молитвы других религий выглядели странно. Просто так уж совпало, что в этой религии при молитве изображали позу бегуна Гл*ко. Смеяться было грубо. Я глубоко вздохнула и успокоилась. Когда я подняла голову, то увидела, что глава храма вели́т нам встать.

— А теперь встаньте. Мы будем молиться все вместе.

Вместе?! Пожалуйста, только не это! Все вокруг меня встали. Мои губы дрожали, а живот болел. Я чувствовала, что меня распирало от смеха. Мне нельзя смеяться. Мне нельзя… Но чем больше я повторяла это про себя, тем сильнее мне хотелось расхохотаться.

— Хвала богам! — сказал глава храма, снова изобразив позу Г*ико.

Ну ладно. Во второй раз это оказалось не настолько впечатляющим. Я успешно сумела сдержать волны смеха и почувствовала, что мой живот перестал содрогаться. Но в следующее мгновение все священники в синих одеждах плавно подняли руки и ноги в этой позе.

— Хвала богам!

При виде десятка священников, выстроившихся в ряд и делая красивые позы Гл*ко с серьезными выражениями лица, мои усилия оказались тщетны. Угол их рук, высота колен, отсутствующие выражения на лице… Видя всё это, я не могла не согнуться пополам. Не в состоянии больше стоять, я упала.

— Пф-ф-ф! Ум-м-м… пф-ф-ф…

У меня болит живот! Кто-нибудь, помогите! И пусть я зажимала рот, отчаянно пытаясь сдержаться, но в моих глазах стояли слёзы и смех всё же вырывался. Было бы здо́рово, если бы я могла вдоволь кататься по полу, колотить по нему руками и хохотать, но из-за того, что я не могла так поступить, желание смеяться лишь усиливалось.

— Майн, я так и знал, что тебе нехорошо́!

Обеспокоенный Лутц припры́гал ко мне на одной ноге, продолжая делать позу Г*ико. Ну вот и всё. Он добил меня. Я сдалась и просто колотила по полу кулаками, содрогаясь от смеха.

— Прости… пф-ф-ф… я не могу дышать…

— Майн! Почему ты молчала, пока тебе не стало плохо?

— Нет, я… я в порядке…

Когда я села и замахала руками, показывая Лутцу, что со мной всё хорошо, прибежал священник в серых одеждах, который, должно быть, заметил, что со мной что-то не так.

— Что случилось?

— Эм-м, Майн стало нехорошо, а потом она упала. У неё слабое здоровье и она была очень взволнована крещением…

Я действительно была взволнована, но я не чувствовала себя плохо. Я просто слишком сильно смеялась. Мне не нужна помощь священника.

— Я в порядке. Мне уже лучше! Смотри!

Я поспешно попыталась встать, но моё тело оказалось не готово к резким движениям, или, возможно, мне не хватало кислорода, от того, что я так много смеялась. Мои руки ослабли и в результате я рухнула прямо перед Лутцем и священником.

— И как это понимать?! Тебе совсем не лучше!

— Нет, я просто допустила ошибку… со мной всё в порядке.

Но что бы я ни говорила, из-за того, что я буквально рухнула перед ними, они совершенно не поверили, что я «в порядке». Думаю, вполне естественно, что священник больше доверял словам Лутца, чем моим.

— Я отнесу её в комнату отдыха. Думаю, ей лучше отдохнуть, пока церемония не закончится.

Я почувствовала, что священник в серых одеждах не поверит мне, что бы я ни говорила, а потому я позволила ему поднять моё ослабевшее тело.

Я покинула церемонию крещения из-за того, что так смеялась, что совсем лишилась сил. Думаю, это станет болезненным воспоминанием, которое я не смогу забыть до конца жизни.

1. ↑ в оригинале для обозначения священнослужителя используется 神官 (с̧инкан), термин часто используемый для обозначения священников в фэнтезийных религиях. Так же его можно перевести и как «жрец», но в виду псевдоевропейского города, и структуры иерархии между «священниками», я счёл более подходящем вариант «священнослужитель». Впрочем, ввиду знаний Майн, на текущем этапе будет использоваться «священник».«серые одежды» в оригинале так и называются (ну или «серая одежда»). Учитывая, что «ряса» в переводе с греческого значит «вытертая», «поношенная» одежда, было бы не вполне корректно использовать термин «ряса».
2. ↑ хинамацури, также известный как Праздник девочек или Праздник кукол, один из главных праздников в Японии, который отмечается 3 марта.В этот день семьи, в которых есть девочки, выставляют на всеобщее обозрение особых кукол, расставляя их на похожей на лестницу многоярусной подставке.На верхнем ярусе располагаются самые дорогие и красивые куклы в коллекции — куклы императора и императрицы.https://ru.wikipedia.org/wiki/Хинамацури
3. ↑ хотя термин можно перевести и как «Святой Грааль», но в широком смысле он обозначает чашу, используемую для религиозных церемоний. Под Святым Граалем же, обычно подразумевают конкретную чашу, которой Иисус Христос пользовался на Тайной вечере, так что в контексте произведения использование «священной чаши» предпочтительнее.
4. ↑ в английском переводе его нарекли «епископом», точнее даже некий «High Bishop». Но, поскольку, религия здесь отличается от христианства, я обозначу его как «глава храма» (именно так он и обозначается на японском).
5. ↑ су́тра, она же су́тта — в древнеиндийской литературе лаконичное и отрывочное высказывание, афоризм, позднее — своды таких высказываний. В сутрах излагались различные отрасли знания, почти все религиозно-философские учения Древней Индии.https://ru.wikipedia.org/wiki/Сутра
6. ↑ яндэрэ — изначально очень нежный и любящий персонаж, влюблённость которого по каким-либо причинам становится одержимостью, чаще всего приводящей к насилию. Термин происходит от слов «яндэру» (психическое расстройство) и «дэрэдэрэ» (нежный, любящий).https://ru.wikipedia.org/wiki/Термины_и_понятия_аниме_и_манги
7. ↑ знак, первоначально установленный в 1935 году в О́саке в районе Дотомбори, изображающий гигантского спортсмена на синей дорожке. Является символом леденца Glico.https://en.wikipedia.org/wiki/Dōtonbori#/media/File:Glico_Man_sign,_Dotonbori.JPG
8. ↑ тайцзицюа́нь (тайчи) (буквально: «кулак Великого Предела») — китайское внутреннее боевое искусство, один из видов ушу́. Популярно как оздоровительная гимнастика, но приставка «цюань» (кулак) подразумевает, что тайцзицюань — это боевое искусство.https://ru.wikipedia.org/wiki/Тайцзицюань
9. ↑догэдза — поза, в которой человек садится на колени, опускает почти до земли свою голову и произносит «пожалуйста». Смысл догэдза в том, чтобы продемонстрировать своё высшее почтение перед кем-либо.https://ru.wikipedia.org/wiki/Догэдза