Обед начался на четвёртом колоколе. Проводив ученицу в её покои директора приюта и сказав ей, чтобы она никуда не уходила, пока я не вернусь, я направился в комнату господина Фердинанда, который позволял мне обедать с ним. Поначалу я очень нервничал, обедая с господином Фердинандом, настолько, что едва мог понять вкус еды, но после целого сезона совместных обедов у меня теперь стало достаточно самообладания, чтобы с нетерпением ждать нашей трапезы. Все из-за того, что каждый день он подаёт еду, которую мы, низшие дворяне, едим только в особых случаях.

— Господин Фердинанд, спасибо за приглашение.

Один из его служителей впустил меня внутрь, и я увидел, что господин Фердинанд всё ещё продолжает свою работу, пока стол готовят для нашего обеда. Он ответил на моё появление лишь быстрым взглядом. В первый раз, когда я обедал здесь, мне показалось, что я помешал ему, но теперь знал, что это было обычным делом. Я направился к столу господина Фердинанда, стараясь не мешать его слугам накрывать на стол.

— Дамуэль, что это за дощечка?

— Список вопросов от ученицы. Она хотела, чтобы вы ответили на них, когда у вас будет время.

Господин Фердинанд взял дощечку, посмотрел на неё, покачал головой и раздраженно пробормотал:

— Похоже, она начала читать довольно старые священные тексты…

Затем он сразу же начал писа́ть ответы. Вопросы ученицы касались незнакомых слов и фраз, с которыми она сталкивалась во время чтения книг. На днях она начала читать священные тексты, написанные на таком древнем диалекте нашего языка, что даже я не мог их прочесть, хоть и окончил обучение в дворянской академии. Неважно, как вы на это смотрите, но это была не та книга, которую обычный ребёнок, только что прошедший своё крещение, хотел бы прочитать. И всё же ученица с улыбкой переворачивала страницы, пытаясь расшифровать текст, сравнивая его со священными текстами, написанными современным языком.

— Она сказала, что это забавно, сравнивать их с современными священными текстами, и одного того, что она читает новые слова достаточно, чтобы она была счастлива, — сказал я.

— Эта девочка всегда счастлива, когда у неё в руках книга.

— Всё так. Больше всего после прихода в храм меня удивило то, насколько ученица одержима книгами.

Первое, что она сделала, когда я был назначен охранять её, и она смогла выйти из своей комнаты, это направилась прямо в библиотеку, в которой было весьма холодно, поскольку в ней не было камина. Ученица была настолько болезненна, что могла заболеть в мгновение ока, и всё же ничто не волновало её больше, чем мысль о том, чтобы провести несколько часов за чтением в холодной библиотеке, которую большинство людей захотели бы покинуть как можно скорее. В конце концов нам с Франом пришлось попросить господина Фердинанда, чтобы он разрешил ей принести книги в покои директора и тем самым позволить ей читать перед камином. Но если бы не это, ученица, без сомнения, проводила бы час за часом взаперти в холодной библиотеке, а мне пришлось бы оставаться рядом с ней. Это место было слишком опасным.

— Когда она была больна и прикована к постели, то просила, чтобы ей принесли книги в постель. Несмотря на то, что ей нужно было отдыхать, она продолжала плакать, умоляя о книгах, пока Фран в конце концов не уступил и не принёс ей книгу.

— Я и не ожидал ничего меньшего от этой идиотки, — ответил господин Фердинанд, продолжая записывать ответы на вопросы о языке, столь архаичном, что его даже не преподавали в дворянской академии.

Я с благоговением наблюдал за тем, как он пишет. Слухи, которые мой старший брат рассказывал мне о том, что господин Фердинанд находится на совершенно другом уровне, были правдой. Я сам хотел использовать эту возможность, чтобы узнать больше о древних языках, учитывая, что я не смог ответить ни на один из вопросов ученицы. Было стыдно что я как дворянин, пусть и низший, знаю меньше, чем священница-ученица, являющаяся простолюдинкой. Мне казалось странным, что несмотря на то, что нахождение в храме было частью моего наказания, теперь я учился на более высоком уровне, чем когда посещал дворянскую академию.

— Главный священник, господин Дамуэль, еда готова.

Услышав голос служителя, я встал из-за рабочего стола. Обеденный стол был уставлен восхитительными блюдами, гораздо более экстравагантными чем те, что я обычно ел в рыцарских казармах и дома. Я сел, изо всех сил стараясь сдержать урчание в животе. Мне было бы немного неловко поднимать подобный шум перед господином Фердинандом, который во всех отношениях был выше меня.

Сегодня в меню был та́шниц, птица которую тщательно тушили. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять насколько хорошо она приготовлена. Она выглядела достаточно нежной чтобы растаять в то же мгновение, как коснётся языка.

— Как прошёл вчерашний день? — спросил господин Фердинанд, приступая к еде, которую ему подали.

У меня вошло в привычку докладывать о том, что сделала ученица после нашего предыдущего обеда. Будучи помощником ученицы, Фран уже давал подобные отчёты, но господин Фердинанд любил собирать информацию из различных источников и с разных точек зрения. И кстати, эта возможность поговорить была для меня очень важна, поскольку невыносимо было есть в тишине, когда господин Фердинанд сидел прямо напротив меня.

— Тули приходила вчера днём с несколькими людьми из компании «Гилберта». Они обсуждали, как обеспечить работу мастерской, пока ученица будет отсутствовать из-за весеннего молебна.

Ответив, я отрезал большой кусок нежно сваренного ва́ргеля и намазал его сливочным соусом, после чего отправил его в рот. Мягкий вкус сливок, смешанных с легким привкусом масла, распространился по моему рту, и мягкий ва́ргель растаял на моем языке. Ах, ничто не заставляет меня чувствовать весну так, как ва́ргель со сливочным соусом.

Я был рад снова ощутить весенний вкус, но в то же время мне было больно прощаться с паруладьями, которые я попробовал в приюте. Это были сладости для простолюдинов, которые были неизвестны в районе дворян, но их нежная сладость была поистине восхитительна. Ученица сказала, что будет с нетерпением их ждать в следующем году. Вот только я не знаю, буду ли я к тому времени по-прежнему оставаться её эскортом. Эх… для меня было бы чересчур смешиваться с простолюдинами, чтобы охотиться за пару́. Какой позор.

Когда я вспомнил, как хороши на вкус паруладьи, господин Фердинанд, по-видимому, только что вспомнив что-то, сказал:

— Ах да, я довольно часто слышу имя «Тули», но что именно она здесь делает? В отличие от компании «Гилберта», я не думаю, что у неё есть здесь какая-то работа.

Хотя имя Тули часто упоминалось в отчётах, обычно она просто приходила с компанией «Гилберта», после чего сразу же направлялась в приют. Я понял, что почти никогда не говорил о ней, потому как все важные вещи касались только компании «Гилберта». Тули, очевидно, была старшей сестрой ученицы, но она была совершенно обычной простолюдинкой. Если попробовать их сравнить, то они даже не были похожи на сестёр. Пусть они и явно близки друг с другом, но их поведение и манера речи сильно отличались. Трудно было поверить, что они выросли вместе.

— Тули учится в приюте счёту и чтению, а взамен обучает сирот шитью и готовке. Теперь, когда наступила весна, её работа возобновилась, и она может приходить только через день, но регулярные визиты члена семьи, похоже, помогают ученице оставаться спокойной.

— Отлично. Нет новости лучше этой.

Когда метели стали настолько сильными, что семья ученицы не могла навестить её, она стала настолько неуравновешенной, что начала следовать за господином Фердинандом, куда бы он ни пошёл, словно птенец за своим родителем. Когда дела шли особенно плохо, господину Фердинанду приходилось брать ученицу в свою мастерскую. Он делал это с огромной неохотой, но всё же это требовалось, чтобы её успокоить. Эта мастерская была потайной комнатой господина Фердинанда. Потайные комнаты — это самое личное пространство дворян, место, где они могли расслабиться и успокоиться, поэтому при обычных обстоятельствах они не позволяли другим людям туда войти. Юные дворяне регистрировали свою магическую силу вместе с родителями, чтобы они тоже могли войти, но после крещения они сбрасывали печати, чтобы сделать это место полностью личным. Помня об этом, я был по-настоящему потрясён, увидев, что господин Фердинанд впустил совершенно постороннего человека вроде ученицы в свою потайную комнату.

Тем не менее, я всё понял, когда он объяснил, что позволил ей использовать свою потайную комнату, так как она не дворянка и не имела возможности создать свою собственную. Поэтому у неё не было места, чтобы безопасно излить сдерживаемые ей чувства. Это также было подготовкой к тому, чтобы стать дочерью дворянина, которая не должна проявлять никаких эмоций там где её могут увидеть.

— Дамуэль, ты уже провёл целый сезон с Майн. Что ты думаешь о том, что она станет приёмной дочерью Карстеда?

Я на мгновение отложил нож и вспомнил, как вела себя ученица в течение зимы.

— Когда я вижу, как ей весело с семьёй и сотрудниками компании «Гилберта», и как грустно она выглядит когда они уходят, мне кажется, что разлучить эту маленькую девочку с её семьей было бы ужасно. Но учитывая её огромный запас магической силы, который она продемонстрировала во время ритуала, мастерство в управлении всё более прибыльной мастерской, её острое деловое чутьё и даже её невероятную слабость, я не думаю что она смогла бы выжить как простолюдинка.

— Значит, ты тоже так думаешь, — пробормотал господин Фердинанд, поднося вилку ко рту.

— Когда я наблюдаю, как она управляет приютом и мастерской, трудно игнорировать, насколько ненормальной является ученица. Это не просто различие между дворянином и простолюдином. Она в корне отличается от остальных.

Дворяне и простолюдины были строго разграничены по их магической силе и отсутствию таковой, поэтому вполне естественно, что между ними были различия. Но ученица отличалась и от дворян, и от простолюдинов. Дело не просто в наличии или отсутствии магической силы. Всё что она делала, всё что она говорила, и даже сам образ её мыслей был странным. Разница между ученицей и другими простолюдинами была очевидна, если сравнивать её с семьей или с теми, кто работал в компании «Гилберта».

— Что действительно удивило меня, так это то, что по её словам, ученица управляла мастерской приюта исключительно из личного интереса. Немыслимо, чтобы бедная простолюдинка действовала не ради выживания, а ради удовлетворения своего хобби. И вдобавок ко всему, она зарабатывает немалые деньги. Честно говоря, даже после того, как я сам это увидел, мне всё ещё трудно в такое поверить.

Охраняя ученицу в её покоях, я невольно подслушал многочисленные разговоры между ней и людьми из компании «Гилберта» и видел, как она вместе с Франом и Гилом просматривала бухгалтерские книги для мастерской, чтобы подсчитать прибыль. Несмотря на то, что с момента её крещения не прошло и года, она зарабатывает гораздо больше, чем я, низший дворянин.

— Ученица ненормальна во многих отношениях, и я думаю, что если она хочет хоть немного покоя в своей жизни, то должна быть отдана под защиту господина Карстеда, — заключил я.

О большем, чем защита командующего рыцарским орденом, можно было только мечтать, особенно учитывая его кровное родство с герцогом. Я был уверен, что она будет гораздо счастливее с ним, чем с каким-нибудь жестоким и безжалостным средним дворянином вроде Шикико́зы. Не говоря уже о том, что если ученица станет дочерью господина Карстеда и войдёт в благородное общество как дворянка, то она сможет выказать мне свою благосклонность и снова облегчить мне жизнь, как это было до моей ошибки. Я не могу отрицать и свою личную заинтересованность в том, что верное служение ученице, несомненно сделает моё будущее светлее.

— То, что ты так настойчиво защищаешь Майн показывает, что ты уже привык к ней и к храму. У тебя теперь совсем другой взгляд, нежели раньше, — заметил господин Фердинанд.

Я слегка улыбнулся, продолжая есть та́шниц. Ощущение тающего мяса во рту напомнило мне, как в конце прошлой осени мне казалось, что вся моя жизнь разваливается на куски. Всё изменилось для меня во время той миссии по уничтожению тро́мбэ.

— Я был взволнован своей первой миссией по уничтожению тро́мбэ, поскольку не мог участвовать в них, пока не достиг совершеннолетия. Я всего лишь низший дворянин, но я усердно работал, чтобы запомнить длинную молитву Богу Тьмы для оружия, чтобы быть как можно более полезным.

— Я знаю, что новички каждый раз взволнованы тем, что им впервые разрешают использовать оружие Бога Тьмы в миссии по уничтожению, — сказал господин Фердинанд с лёгкой улыбкой.

Похоже, даже он был взволнован своей первой настоящей миссией рыцаря и понимал то, как я себя чувствовал. Это сделало меня счастливым.

— Вполне естественно, что господин Карстед выбрал меня на роль рыцаря сопровождения. Я только что закончил свое ученичество, и никогда раньше не уничтожал тромбэ. К тому же, как у низшего дворянина, у меня было не так много магической силы. Но я до сих пор жалею, что он поставил меня в пару с Шикико́зой.

Шикико́за был средним дворянином, но он был одним из тех, кто вернулся из храма после политического переворота в центральной области. Как к бывшему священнику без особой магической силы, благородное общество относилось к нему с презрением и насмешкой, и поэтому его единственным утешением была власть над теми, кто был ниже его по статусу — низшими дворянами. Как бы я ни ненавидел его, как бы он меня не расстраивал, низший дворянин вроде меня никогда не сможет бросить вызов среднему дворянину.

— Шикико́за относился к своему статусу как к щиту. К чему-то, что позволит ему уйти от наказания, причинив вред ученице. Даже несмотря на то, что я был только понижен в должности, а не казнён за то, что позволил этому случиться, моя жизнь всё же достигла дна. Я был вынужден залезть в долги к своему старшему брату, чтобы покрыть свою долю одежды ученицы. Моя невеста из другого герцогства расторгла нашу помолвку из-за того, что я был понижен до ранга ученика, а в довершение всего, мое новое назначение состояло в том, чтобы служить простым учеником в храме, куда отправляли тех, у кого не было достаточного количества магической силы. Это было настолько ужасно, что даже мои товарищи-рыцари не могли смеяться над этим.

Мое положение дворянина действительно рухнуло в одночасье. Все выражали мне своё сочувствие, учитывая что я оказался в таком положении только из-за Шикико́зы, но это не улучшало моего положения. Моё имя будет навсегда запятнано тем, что будучи рыцарем, я не справился с порученным мне заданием и был отправлен в храм.

Когда я закончил свой печальный рассказ так интересно, как только мог, господин Фердинанд отложил столовые приборы и серьёзно посмотрел на меня.

— Я думаю, что тебе и правда не повезло, что тебя постигло такое несчастье. Однако, будет неверным считать, что ты был наказан исключительно из-за действий Шикико́зы. У тебя есть свои собственные грехи, и мне кажется, что ты сам не очень хорошо их осознаёшь.

Мои собственные грехи? Как мне кажется, я просто оказался втянут в случившееся. Мои товарищи говорили, что мне просто не повезло, но они никогда не говорили, что я в чём-то виноват.

— Что я, как низший дворянин, мог сделать с таким разъяренным средним дворянином, как Шикико́за? — спросил я, неуверенно. — У низших дворян нет иного выбора, кроме как подчиняться тем, кто выше их по статусу. Что ещё я мог сделать?

Господин Фердинанд приподнял бровь.

— Дамуэль, ты должен был использовать ротт, как только понял, что не сможешь остановить Шикико́зу.

Ротт — это луч красного света, которым выстреливают из штапа*, чтобы позвать на помощь. Господин Фердинанд сказал, что я должен был использовать его, чтобы призвать рыцарей сражающихся с тромбэ для защиты ученицы, но если это был выбор между защитой простолюдинки-священницы и уничтожением большого, смертоносного тромбэ, мне казалось, что тромбэ был более приоритетным.

— Я даже не думал использовать ротт.

— Я предполагаю, что ты бы использовал ротт, если бы охранял высшую дворянку или дочь правителя другого герцогства. Или я ошибаюсь?

Если бы я охранял дочь высшего дворянина, я бы бросился на клинок Шикико́зы, чтобы остановить его, а если бы моих сил не хватило, я бы использовал ротт. Другими словами, часть меня, подобно Шикико́зе, смотрела свысока на ученицу из-за того, что она была простолюдинкой. Мурашки пробежали у меня по спине.

— Тебе следовало бы всегда относиться к тем кого ты охраняешь, как к тем кто выше тебя. Когда ты попадаешь в ситуацию, находящуюся вне твоего контроля, ты должен сначала использовать ротт. Прежде чем подчиниться требованиям среднего дворянина, призови на помощь тех, кто выше тебя по статусу. Ты не сделал ни того, ни другого. Ты робко подчинился, вместо того чтобы исполнить свой долг, и теперь оплакиваешь своё положение, считая это свалившейся на тебя неудачей. В этом и заключаются твои грехи.

Несмотря на суровое выражение лица господина Фердинанда, голос его звучал на удивление мягко. Он подтвердил, что придёт мне на выручку, если я когда-нибудь подам сигнал о помощи. Мои глаза расширились, ведь высший дворянин никогда раньше не предлагал мне свою помощь.

— Твои услуги, вероятно, будут очень нужны во время весеннего молебна, через три дня. Вокруг ходит много тревожных слухов. Хорошо запомни, что ненужная гордость и трусость будут бесполезны во время этого задания.

— Да! На этот раз я точно защищу ученицу!

Мы закончили обед, и когда я собрался вернуться в кабинет директора приюта, господин Фердинанд остановил меня.

— Прежде чем ты уйдёшь, я помню, что ты говорил, что был вынужден занять денег у своего старшего брата. Всё ли в порядке?

Нет, вовсе нет… Понижение в должности до ученика означало что моё жалованье также снизилось до уровня ученика, и я уже передал все свои сбережения дому моей невесты, когда был помолвлен. Я спросил, могут ли они вернуть часть денег, но мой старший брат сказал, что они вероятно не вернут, так как помолвка была расторгнута из-за моих собственных неудач. И даже если бы они это сделали, то этого, вероятно, не было бы достаточно для погашения моего долга.

— Честно говоря, мое финансовое положение ещё хуже, чем когда я был студентом дворянской академии, поскольку теперь я даже не могу получить дополнительные деньги от переписывания книг или продажи учебных пособий, которые написал.

— Переписывание книг и продажа учебных пособий? Почему такой рыцарь, как ты, выполнял работу служащего-ученика?

Услышав удивление в голосе господина Фердинанда, я опустил глаза в пол. Большинство рыцарей зарабатывали деньги охотой на магических существ: магических зверей или магические растения, а затем продавали магические камни и материалы с них. Но в отличие от высших дворян с их большой магической силой, нам, низшим рыцарям, её не хватало, что затрудняло убийство сильных магических зверей. В свою очередь, это затрудняло получение хороших материалов, а низкокачественные материалы, которые мы могли получить, вообще ничего не стоили.

— Для меня было гораздо эффективнее написать учебное пособие по рыцарскому курсу, чем искать материалы.

— Интересно… Если люди были готовы платить хорошие деньги за твои учебные пособия, то прав ли я полагая, что ты способен выполнять работу служащего? — спросил господин Фердинанд.

Я молча кивнул. Каждый раз, когда я возвращался домой, я зарабатывал небольшую сумму денег, помогая своему старшему брату с его работой. Не то чтобы я испытывал какие-то угрызения совести, занимаясь работой служащего. Обсудив своё будущее со старшим братом, который был служащим, я решил стать рыцарем, чтобы отличаться от него и расширить круг общения нашей семьи.

Фердинанд удивлённо моргнул своими светло-золотистыми глазами, а затем слегка усмехнулся.

— Дамуэль, что скажешь, если ты будешь помогать мне вместе с Майн, когда вернёшься с весеннего молебна? Я хорошо заплачу́ тебе за работу.

Что?! Слова «хорошо заплачу́» взволновали моё сердце, но я не мог принять это предложение. Я не знал, было ли это ловушкой, но я был не служащим, а рыцарем.

— Господин Фердинанд, я ценю ваше предложение, но я не служащий.

— Ты не считаешь важным эффективно зарабатывать деньги, используя свои таланты?

— Да, но я эскорт ученицы. Я не могу выполнять другую работу, пока отбываю наказание…

Я чувствовал, как разрываюсь между своей рыцарской гордостью и суровой реальностью. Мне позарез хотелось получать больше денег. Моё финансовое положение действительно было хуже некуда.

Глаза господина Фердинанда довольно сузились, как будто он смог рассмотреть мою внутреннюю борьбу.

— Естественно, ты будешь выполнять работу служащего, пока Майн находится в моей комнате. Думаю, можно с уверенностью сказать, что я сам смогу защитить её от любой опасности, пока она здесь.

Когда он прямо заявил, что сильнее меня, я замолчал, поскольку не мог с этим спорить. Господин Фердинанд воспользовался случаем, чтобы написать на дощечке несколько цифр.

— Ты же знаешь, как я сейчас занят работой. Я хотел бы использовать всю квалифицированную помощь, которую я только могу получить. Хм... Что скажешь на такую оплату за работу с третьего до четвертого колокола? Если ты будешь хорошо справляться, то её можно и повысить.

Сумма, которую он мне показал, была примерно равна тому, сколько зарабатывал взрослый низший рыцарь. Это было больше денег, чем я мог заработать, занимаясь чем-либо ещё, находясь здесь как эскорт. Жалованье ученика действительно было скудным. Ничего не могло быть лучше, чем выполнять другую работу помимо сопровождения ученицы.

— Я-я думаю, что приму ваше предложение, — ответил я, с трудом сглотнув.

Я предпочёл реальность, вместо своей рыцарской гордости, на что господин Фердинанд кивнул, нисколько не насмехаясь надо мной.

— Хорошо воспользуйся этой возможностью. Если ты не вернёшь свой долг в ближайшее время, я полагаю, что ты не сможешь найти новую невесту даже после возвращения в дворянское общество, не так ли?

Мне было больно это слышать, но я знал, что господин Фердинанд просто пытается меня подбодрить. Но даже тогда поиск новой невесты окажется не просто вопросом того, сколько у меня денег. Какая девушка захочет выйти замуж за парня, который вернулся из храма?!

1. ↑ штап — настоящее название того, что Майн называет волшебной палочкой.stab [ʃtaːp] (нем.) — палка, прут, стержень.