Мама пригласила меня с Экхартом к чаю, сказав, что хочет поговорить о чём-то важном. Тема разговора оказалась достаточно важной, чтобы оправдать использование блокирующих звук магических инструментов, поскольку услышав сказанное ею, я просто не мог в это поверить.

— Мама, ты действительно хочешь принять девочку, воспитанную в храме?! — воскликнул я, вскочив со стула.

Мама не стала осуждать меня за грубость и жестом указала мне присесть. Когда я сел, она, выглядя серьёзной, кивнула.

— Да, Корнелиус. Она будет крещена как наша с Карстедом дочь. Затем её удочерит ауб Эренфеста.

— Ауб Эренфеста удочерит девочку, воспитанную в храме?!

Мне было тяжело поверить в то, что воспитанную в храме девочку удочерит герцог, как и тяжело было смириться с тем, что она скоро станет моей младшей сестрой. Это было слишком внезапно. Я в замешательстве посмотрел на Экхарта, ожидая, что он тоже будет не в восторге от этой новости, но оказалось, что он уже принял её. Улыбнувшись и посмотрев на меня своими голубыми глазами, он принялся рассказывать мне о нашей будущей младшей сестре.

— Розмайн — это ребёнок, который сильно повлиял на падение леди Вероники. Она дочь нашего отца, которую он поместил в храм под покровительство господина Фердинанда. У неё тёмно-синие волосы, словно её ими благословил Бог Тьмы, и золотые глаза, что кажутся благословением Богини Света. Из-за её огромного количества магической силы герцог решил удочерить её.

— Экхарт, о чём ты говоришь? У отца никогда не было дочери… — начал я.

— Она дочь Розмари, — прервала меня мама.

— Розмари? Как? Третьей жены отца?!

Я просто не мог в это поверить. Всякий раз, когда встречались вторая и третья жёны отца, воздух, казалось, становился ядовитым, и они с горячностью вступали в словесную перепалку, которую было больно слушать. И это ограничивалось не только ими. Их семьи тоже постоянно ссорились, из-за чего мама каждый раз изо всех сил пыталась выступить посредником между ними...

— Неужели отец намерен снова внести раздор в нашу семью?

— Нет. Чтобы не допустить этого раздора, мы представим её как мою дочь, а не дочь Розмари.

— Постой, мама, ты же помнишь, как ужасно было здесь до того, как Розмари поднялась по высокой лестнице? И теперь, когда всё наконец стало мирно, ты хочешь привести в главный особняк дочь Розмари выдав её за собственную дочь? Это похоже на дурной сон!

Поскольку вторая и третья жёны отца жили в отдельных особняках, которые были в стороне от главного, у нас было мало возможностей встретиться друг с другом. Это была единственная причина, по которой мне удалось вынести их вражду. Однако, если к этой девочке будут относиться как к дочери нашей мамы, то пока её не удочерит герцог и она не переедет в замок, она будет жить в главном здании.

— Корнелиус, тебе не следует слишком сильно об этом волноваться, — сказал Экхарт.

— Экхарт, почему ты так думаешь? Вы с отцом может быть и не против, поскольку вы уже взрослые и у вас есть комнаты не только в этом особняке, но мне придётся жить здесь вместе с ней.

В отличие от моего отца и Лампрехта, у которых имелись комнаты в рыцарских казармах, а также Экхарта, у которого уже был собственный дом, мне некуда было бежать. Когда я возмущённо посмотрел на Экхарта, он тоже посмотрел на меня и ответил:

— Корнелиус, ты упускаешь из вида тот факт, что её обучал лично господин Фердинанд. Он бы никогда не отправил её сюда, если бы она уже не умела вести себя и говорить должным образом. Мы с Лампрехтом видели, как она выполнила ритуал исцеления во время последней миссии по уничтожению тромбэ, и это было поистине впечатляющее зрелище.

«Брат, я думаю, ты слишком высоко оцениваешь господина Фердинанда» — подумал я, но не произнёс это вслух, зная, что тогда бы меня непременно отругали. Экхарт был весьма высокого мнения о Фердинанде, и часто говорил о том, насколько он потрясающий человек. Однако из-за нашей разницы в возрасте мне не доводилось встречаться с Фердинандом, так что я воспринимал его восхваления с сомнением. На мой взгляд, если он и правда был таким потрясающим, то ему следовало устранить Веронику раньше, чем она сослала его в храм.

— Я должна сказать, дорогой Экхарт, твоя уверенность в этом вопросе немного успокоила моё сердце. Ах да… Корнелиус, ты будешь рыцарем сопровождения Розмайн.

— Мама, пожалуйста, не решай такие вещи за меня. Я не хочу становится приближённым для кого-то из семьи герцога. Ты должна это знать.

Я видел, как отец служил аубу, который был, по сути, марионеткой своей матери, как на жизнь Экхарта влияли взлеты и падения его господина, и как Лампрехт каждый день страдал, заботясь о своём эгоистичном господине. Я не хотел для себя подобную ​​судьбу, и говорил об этом маме множество раз. Так почему она сказала мне стать рыцарем сопровождения приёмной дочери герцога, которую я даже никогда не встречал?

— С этим ничего не поделать. Почти не найдётся рыцарей, что согласились бы стать эскортом Розмайн.

Пока ещё никто не знал, что Розмайн за ребёнок, а также как падение Вероники повлияет на Флоренцию и семью Лейзегангов. По этой причине им нужен был рыцарь с достаточно высоким статусом, чтобы он мог служить члену семьи герцога, но который был бы не слишком вовлечён в какую-либо из фракций. Вдобавок, из-за того, что Розмайн должна была стать главой храма, от этого рыцаря требовалось посещать вместе с ней и храм. С такими условиями, я думаю, вариантов действительно оставалось совсем немного. И я не верю, что найдётся женщина-рыцарь, которая бы согласилась отправиться в храм.

— Конечно, есть ещё и другая причина. Я хочу, чтобы хотя бы один член нашей семьи остался с ней, пока она находится в замке. Ты сможешь покинуть её, когда она станет достаточно взрослой, чтобы выбрать себе помощников, но я попрошу тебя охранять её эти два или три года.

Падение Вероники вызвало суматоху во всём дворянской районе. Естественно, что в такой ситуации наша семья хотела получить как можно больше информации по вопросам, касающимся семьи герцога. И если девочка из нашего дома станет приёмной дочерью герцога, то будет хорошо иметь в замке доверенного человека, который там бы за ней присматривал. А я к тому же был единственным рыцарем в семье, который ещё никому не служил. Как высший дворянин, я не мог отказаться. Я не мог больше жаловаться, а потому, подавив своё недовольство, молча кивнул.

***

И вот так, продолжая чувствовать в своём сердце это недовольство, я впервые встретил свою новую младшую сестру Розмайн. Экхарт оказался прав, когда сказал, что она хорошо воспитана, несмотря на то, что воспитывалась в храме. Похоже, она получила хорошее образование, подобающее дочери Розмари, которая была средней дворянкой. Несмотря на то, что она ещё не прошла церемонию крещения, ей по какой-то причине уже дали кольцо, которое помогало управлять магической силой, и она смогла должным образом выполнить дворянское приветствие.

— Эльвира, насчет будущего образования Розмайн… — сказал после обмена приветствиями Фердинанд, сразу переходя к делу.

Пусть их обсуждение и касалось Розмайн, сама она не могла участвовать в этом, так как была ещё ребенком. Я видел, как она сжалась в кресле, поскольку не могла от них уйти, а её руки слегка дрожали на коленях. Сочувствую ей. Она была девочкой, что воспитывалась в храме, и теперь её внезапно привезли в роскошный особняк, поскольку её должен был удочерить герцог. Кто угодно бы нервничал. Пусть она и прикрывалась фальшивой улыбкой, она, несомненно, испытывала огромное давление. Однако, взрослые были так поглощены своим разговором, что не обращали на неё никакого внимания. Должно быть ей было неуютно находиться в незнакомом месте.

«Может, стоит ей немного помочь» — подумал я, после чего обратился к ней:

— Розмайн, похоже, тебе предстоит многому научиться. Думаешь, ты справишься?

— Я сделаю всё возможное, чтобы стать хорошей младшей сестрой, которой ты, брат Корнелиус, сможешь гордиться. Я уже дала обещание господину Фердинанду и лорду Сильвестру, а потому не могу потерпеть неудачу, — ответила она.

Несмотря на то, что её голос был детским, её золотые глаза сияли от решимости, чего я совсем не ожидал от маленькой девочки. Я не знал, какое обещание она дала Фердинанду и герцогу, но я мог понять, что это было что-то важное. Что-то, что она должна была выполнить, несмотря ни на что. Её золотые глаза были похожи на глаза рыцаря, поклявшегося защищать своего господина, отчего моя симпатия к ней стала чуть-чуть больше. Мне нравились такие глаза.

— Я думаю, что тебе не о чем беспокоиться. Уверен, я буду гордиться, что ты моя младшая сестра.

Розмайн удивлённо округлила глаза, а затем расплылась в счастливой улыбке.

— Брат Корнелиус, я очень тебе благодарна.

Когда она вот так счастливо улыбалась, то выглядела гораздо милее, чем когда нервничала. Увидев, что она смогла расслабиться, я с облегчением вздохнул и в этот момент почувствовал на себе чей-то взгляд. Я повернулся и встретился глазами с ухмыляющимся Фердинандом.

— Приятно видеть, что вы двое так ладите, — сказал он.

На его лице так и читалось, что всё идёт согласно его плану, но пусть его самодовольный взгляд немного раздражал, я, как дворянин, не выдал своих истинных эмоций и просто улыбнулся.

***

На следующее утро для Розмайн начались уроки, необходимые, чтобы стать достойной положения высшей дворянки. В её расписании весь день занимала учеба. Но пусть это и было необходимо, я думаю, что для такой маленькой девочки, как она, это слишком тяжёлая нагрузка. На её месте я бы просто сдался, но Розмайн не сказала ни слова жалобы, а вместо этого принялась выполнять порученные ей задания.

У неё оказался невероятный талант как к обучению, так и к игре на фешпиле, а наставники, которые рассказывали матери о её результатах, лишь хвалили её. И пусть Розмайн сказала, что ей трудно запоминать имена дворян, она выучила их настолько быстро, что мне было сложно поверить, что они действительно доставили ей трудности. На мой взгляд, она была весьма умным ребёнком.

Больше всего Фердинанд беспокоился о её речи и манерах, но когда мама начала учить её, Розмайн день ото дня становилась всё больше и больше похожей на высшую дворянку. Я заметил, что даже когда мы ели, она уделяла пристальное внимания своим манерам за столом вплоть до движений кончиков пальцев.

Когда я вернулся домой после своего обучения как рыцаря-ученика, мама пригласила меня к чаю. Однако Розмайн, похоже, всё ещё была в своей комнате.

— Мама, Розмайн всё ещё учится? — спросил я, взяв чашку чая, приготовленного моим слугой.

Мама кивнула.

— Да. Розмайн вкладывает все силы в учёбу, чтобы получить ключ от библиотеки. Сразу видно, насколько она старается. Каждый день она демонстрирует явные успехи, а её таланты дают понять, почему она привлекла внимание господина Фердинанда. Корнелиус, тебе придётся тоже постараться, чтобы не отстать от неё. Иначе тебе будет очень неловко, когда ты окажешься с ней в дворянской академии, — сказала мама, улыбаясь и потягивая чай, явно пребывая в хорошем настроении.

Поскольку господин Фердинанд приходил примерно раз в два дня, чтобы проверить Розмайн, количество дней, когда мама была в хорошем настроении, стало больше, отчего и отец возвращался домой гораздо чаще. Из-за тех ссор между жёнами, мама и отец стали относиться друг к другу довольно холодно, но теперь они начали разговаривать нормально. И пусть всё, о чём они говорили, было связано с крещением Розмайн или её образованием, но всё же было приятно видеть, что между ними уже нет того напряжения.

К тому же, когда Лампрехт стал служить Вильфриду, маме не с кем было поговорить дома, кроме меня. Но теперь она могла поговорить с Розмайн о красоте и модных тенденциях. Как и ожидалось, маме было намного интереснее разговаривать с девочкой, чем со мной, и я часто замечал, что они обе горячо обсуждают Фердинанда. Поскольку у меня были только братья, а вторая и третья жёны отца были для меня ни чем иным, как источником проблем, я не хотел, чтобы в доме стало больше женщин, но теперь я не мог отрицать, что её присутствие привело к приятным изменениям.

— Корнелиус, что ты думаешь об этих сладостях? — спросила мама. — Личный повар Розмайн знает много необычных рецептов, и она начала обмениваться ими с нашим поваром.

Кажется, незнакомые сладости назывались «печеньем». После тренировки я был немного голоден, а потому кивнул и попробовал одно из них. Оно было хрустящим и обладало приятной сладостью, да и есть его оказалось весьма удобно. Настолько удобно, что слушая маму, я продолжал закидывать их в рот одно за другим.

— В настоящее время я отдаю предпочтение рецептам сладостей, которые можно подавать на чаепитиях, но позже я бы хотела обменяться и рецептами основных блюд.

Я всегда ценил вкусную еду и сладости. Должен сказать, приятно иметь такую ​​талантливую младшую сестру.

Честно говоря, я был весьма невысокого мнения о дворянах, воспитанных в храме, которые массово вернулись в благородное общество после политических изменений в центре, однако Розмайн совершенно отличалась от них. Вероятно, причиной была опека Фердинанда. То, что она говорила о храме, также сильно отличалось от того, как говорили другие. Похоже, в храме были достаточно строгие порядки и множество ограничений.

— В храме я завтракала на втором колоколе, а после завтрака обсуждала со слугами своё расписание на день. Затем я практиковалась в игре на фешпиле до третьего колокола, после чего направлялась в комнату главного священника, чтобы помочь господину Фердинанду с его работой. Я хороша в расчётах.

— Кстати, твой учитель очень хвалил твои способности.

— Обед начинался на четвёртом колоколе, после которого я учила слова молитв, необходимые для ритуалов, посещала приют в качестве его директора или вызывала торговцев в свои покои. Если после этого у меня оставалось свободное время, то я шла в храмовую библиотеку.

Из объяснения Розмайн я понял, что она не могла свободно покинуть храм, чтобы, допустим, посетить дом друга или своих родителей, и она была слишком слаба, чтобы бегать по улице. Неужели, у такой маленькой девочки нет каких-либо других развлечений, кроме как тихонько читать в библиотеке, когда у неё выдаётся свободное время? Мне её жалко. Мне самому нравилось выбираться в дворянский лес и выполнять различные физические упражнения во время обучения рыцаря-ученика, а потому мне захотелось хоть немного показать ей внешний мир.

— Розмайн, ты что-нибудь хочешь сделать? Как только ты закончишь со всем необходимым для церемонии крещения, я готов отвести тебя куда угодно.

В ответ на моё предложение Розмайн счастливо улыбнулась.

— Правда?! Тогда я хочу пойти в библиотеку и почитать книги.

— Нет-нет! Кроме, библиотеки! Разве ты не хочешь куда-нибудь еще?!

Однако, когда я отказал ей, выражение лица Розмайн сразу же стало грустным, а свет в глазах потух. Затем она посмотрела на меня со слезами на глазах.

— Мне очень жаль, брат Корнелиус… но я не могу думать ни о чём другом.

Не удивительно. Единственным развлечением, которое у неё было в храме, была библиотека, а потому она, разумеется, просто не может придумать ничего больше, куда бы она хотела пойти. Всё бесполезно. Я не могу оставить её с Фердинандом, который не собирается выводить её из храма ни для чего, кроме ритуалов! Я должен ей как-то помочь!

***

— Брось эту затею. Некоторые планы обречены на провал.

Когда я предложил разрешить Розмайн играть на улице, Фердинанд тут же это отверг. Затем он объяснил насколько слаба Розмайн и даже сказал мне не выводить её на улицу, раз я не могу использовать исцеляющую магию и готовить для неё лекарства.

— Я понимаю, но она закончила со всей подготовкой к своей церемонии крещения. И думаю, ей нужно время, чтобы отдохнуть и повеселиться. Я хочу показать ей какое-нибудь место, отличное от храма.

— Место, где Розмайн сможет отдохнуть, не подвергая себя риску, да? В таком случае, единственный вариант — это библиотека вашего особняка. Конечно, даже в этом случае тебе будет нужно внимательно за ней присматривать, но это станет хорошей тренировкой для тебя, как для её рыцаря сопровождения.

Я не совсем понял, что он имеет в виду, ведь она просто будет читать книги. Однако Фердинанд указал, что как её рыцарь сопровождения я должен научиться следить за её темпом ходьбы по пути в библиотеку, за тем, сколько времени она там проводит, и за тем, какого объёма книгу можно дать Розмайн, и ещё научиться тому, как эту книгу у неё потом отобрать.

Я конечно понимал, что она слаба, но действительно ли нужно быть настолько осторожным, когда она просто будет читать книги в библиотеке?

— Если ситуация всё же выйдет из-под твоего контроля, то свяжись со мной ордоннанцем.

***

На следующий день я проводил Розмайн в библиотеку нашего особняка, хотя всё ещё и был сбит с толку чрезмерными предостережениями Фердинанда. Правда, самому мне не нравилось приходить в библиотеку, полную сложных книг и скучных документов, и я бы предпочёл отвести Розмайн на улицу, но сейчас было важнее сделать её счастливой.

Когда я сказал Розмайн, что в качестве награды за то, что она со всем справилась, Фердинанд разрешил ей посетить нашу библиотеку, она одарила меня самой счастливой улыбкой, которую я когда-либо видел.

— Не могу поверить, что в этом особняке есть библиотека… Я невероятно рада, что могу жить здесь. Как хорошо что я смогла со всем справиться. Слава богам! — сказала она, внезапно приняв молитвенную позу.

«Она действительно выросла в храме» — подумал я, изумившись, а затем протянул ей руку и сказал:

— Пойдём.

Я не мог должным образом сопровождать её из-за того, что был намного выше, а потому просто взял её за руку и мы медленно пошли вместе.

— Розмайн, а ты очень воодушевлена. А ведь есть и более интересные места, чем библиотека.

— Брат Корнелиус, в мире нет ничего интереснее, чем книги, — ответила Розмайн, ускорив шаг, при этом её золотые глаза сияли от радости.

Похоже, она действительно очень хотела посетить библиотеку.

— Розмайн, тебе так нравятся книги?

— Да. Я обожаю их. Какие книги есть в библиотеке этого дома? Думаю, здесь есть и такие, которых нет в библиотеке храма. Мне не терпится увидеть их, — ответила Розмайн, выглядя более энергичной, чем обычно.

Однако, когда мы почти добрались до библиотеки, она внезапно потеряла сознание. Она улыбалась и говорила как обычно, но вдруг ни с того ни с сего её колени подогнулись, и она упала на на пол и перестала двигаться.

— Ч-что?! Но почему?!

Продолжая сжимать руку моей лишившейся чувств младшей сестры, я, к своему стыду, просто начал паниковать. Пытаясь придумать, что же мне делать, я вспомнил, что Фердинанд сказал мне в случае чего связаться с ним. Я поспешно создал штап и, полагая что он сейчас в храме, послал ему ордоннанца.

— Господин Фердинанд, Розмайн внезапно потеряла сознание!

Вскоре пришёл ответ:

— Ожидаемо. Возможно, она ударилась головой, поэтому постарайся не шевелить её.

Вслед за ответом на своем ездовом звере прилетел и сам Фердинанд. Он проверил Розмайн и велел слуге отнести её в постель, после чего молча посмотрел на меня.

— Я неоднократно предупреждал тебя быть очень осторожным, так как Розмайн невероятно слаба и болезненна, но, полагаю, ты не воспринял мои слова всерьез. Ты думал, что мои предупреждения чрезмерны и нет нужды её так сильно опекать, а потому не остановил взволнованную Розмайн, когда она ускорилась по пути в библиотеку, так?

— Верно, — грустно ответил я.

Я не мог с этим спорить. Я просто не мог себе представить, что она потеряет сознание, просто пройдя по коридору.

— И это случилось в доме. А потому о прогулках по улице не может быть и речи. Теперь ты понял?

— Понял. А также я понял, почему должен стать рыцарем сопровождения Розмайн.

В замке с ней обязательно должен находится кто-то, кто объяснил бы её помощникам, что следовать предупреждениям Фердинанда абсолютно необходимо. В противном случае, если она там потеряет сознание, то её слуг накажут за то, что те не смогли позаботиться о её здоровье, а её эскорт — за неспособность обеспечить её безопасность.

— Очень важно, чтобы ты это хорошо понял. Пусть Дамуэль уже полгода служит ей в храме, но его статус низок, так что он не сможет отдавать приказы её слугам. А потому эта ответственность ложится на тебя, как члена её семьи и высшего дворянина, — сказал Фердинанд, слегка приподняв бровь. — Когда дело доходит до защиты Розмайн, тебе прежде всего следует опасаться безрассудных членов её семьи: Сильвестра, который всегда мчится вперёд и делает всё, что ему взбредёт в голову; Вильфрида, который эгоистичен, и не слушает, что ему говорят другие; и, наконец, твоего деда, который, похоже, вкладывает все силы в церемонию крещения своей внучки. Тебе нужно быть с ними крайне осторожным. Помни, что сто́ит тебе хоть ненадолго отвлечься от Розмайн, как она внезапно умрёт самым нелепым образом.

Я понимал, что он вовсе не пытался меня напугать, а просто констатировал факт. Моей задачей было проследить, чтобы Розмайн оставалась в живых до тех пор, пока она сама не выберет себе помощников. Лишь после этого я смогу перестать быть её рыцарем сопровождения.

— Господин Фердинанд, возможно ли как-нибудь объяснить лорду Вильфриду и моему деду, насколько слаба Розмайн, прежде чем она официально получит слуг и эскорт, чтобы предотвратить ситуацию, когда их накажут за то, что не уследили за своей госпожой? Если возможно, я бы хотел, чтобы это было сделано под вашим наблюдением.

Розмайн была настолько слаба, что будет просто невозможно защитить её, если другие не будут осознавать насколько она слаба. И это следует сделать ещё до того, как она переедет в замок.

— Хм. Я постараюсь придумать эффективный план, — ответил Фердинанд, постукивая пальцем по виску.