После того, как мы взяли новых сирот, нам для начала требовалось их вымыть. Мальчиков и девочек нужно будет отправить в соответствующие здания, где их помоют и переоденут в серые одежды служителей. После этого они смогут пообедать.

Вернув свой пандомобиль в форму магического камня, я посмотрела на своих слуг.

— Никола, помой девочек в здании для девочек. Гил, помой мальчиков в здании для мальчиков. Что до мыла и одежды…

— Они будут такими же, как те, что мы используем в храме. Всё уже подготовлено, — сказал мне Фран.

Никола и Гил ответили: «Понятно». Видя, что четверо сирот обеспокоенно смотрят на меня, я тепло им улыбнулась.

— Когда вас вымоют, мы пообедаем. Вы ведь голодны, правда?

При слове «обед» сироты тяжело сглотнули, и, хотя они обменялись испуганными взглядами из-за того, что их собирались разлучить, но все же направились к своим зданиям, чтобы помыться.

Мы с Фердинандом отправились в столовую, где заняли места в дальнем конце стола, который подготовили для того, чтобы там сели дворяне. Стол больше не выглядел так плохо благодаря тому, что Фран накрыл его скатертью, но это не изменило того факта, что мы сидели на деревянных ящиках за столом, что был сделан из ящиков и досок.

В храме сперва ели священники, потом их слуги, а затем оставшуюся еду передавали в приют как божественные дары. Таким образом, пока не поедим мы, никто другой не сможет поесть. Поэтому, мы приступили к обеду, а Фран и одна из служительниц прислуживали нам. Дамуэль и Бригитта, так как они были дворянами, тоже ели с нами, поскольку сейчас у нас не было ни времени, ни места, чтобы рыцари сопровождения могли поесть отдельно.

— Розмайн… ты научила даже служительниц готовить такую еду? — нахмурившись, спросил Фердинанд, которому пришлось платить за мои рецепты.

— Всё дело в том, что зимой в храме у меня остался лишь один повар, а потому я начала использовать служительниц в качестве помощниц на кухне. Но, научившись готовить вкусную еду, они, естественно, продолжили готовить её и после того, как вернулись в приют. Таким образом рецепты распространились. Я не учила их специально. А другие священники об этом не знают просто потому, что их не интересует приют.

Фердинанд, являясь одним из таких священников, слегка дёрнул щекой.

— Значит, ты научила их не только письму и расчётам, но и тому, как готовить? Если другие дворяне узнают об этом, то нас завалят просьбами о том, чтобы купить их.

— Между прочим, мои дети дорогие. У них много специальных навыков. Учитывая, что они необходимы мне в распространении полиграфии, а также для моих будущих планов по улучшению всеобщего образования, я не собираюсь так легко продавать их дворянам. Кроме того, в настоящее время мой статус позволяет отказать им.

Предыдущий глава храма был готов продать как можно больше сирот, но я обучаю служителей для реализации моего грандиозного плана по расширению полиграфии, а также планов по строительству книжных магазинов и библиотек. Я не собиралась отпускать их так легко.

— Что ещё за планы по улучшению всеобщего образования? — спросил Фердинанд. — Я ничего не слышал о них.

— Если не увеличится количество людей, которые могут читать книги, то не увеличится и количество людей, которые могут их писа́ть. У меня есть грандиозный план по повышению уровня грамотности на территории всего герцогства, хотя я пока ещё не успела всё детально продумать.

У меня есть несколько идей на этот счёт, но они все в той или иной степени полагались на широкое распространение полиграфии.

Фердинанд пристально посмотрел на меня, вытирая рот.

— Напиши подробный отчёт о своём плане и передай его мне, после того как мы вернёмся в храм.

— Что? Но я ведь сказала, что пока ещё не успела всё детально продумать…

— Ты склонна торопиться, не обдумав всё до конца. Ничего страшного, если отчёт будет представлять собой лишь смутное представление о том, чего ты надеешься достичь.

Не имея возможности возразить, я могла лишь тихо пробормотать: «Хорошо». Когда я взглянула на Дамуэля и Франа, они кивнули, полностью соглашаясь с Фердинандом.

— Однако этот человек оказался более хлопотным, чем я ожидал. Розмайн, что ты собираешься с ним делать? — со вздохом спросил Фердинанд.

— О ком вы говорите? — поинтересовалась я, недоумённо моргая.

— О том глупце, который убеждён, что у него есть настоящая власть. Такие как он склонны питать недовольство по отношению к тем, кто выше, и я ожидаю, что его попытки отомстить будут столь же утомительными, сколь и навязчивыми, — объяснил Фердинанд.

Поняв, что он имел в виду, я вздохнула.

— Он похож на бывшего главу храма, который продавал девушек и ошибочно принимал поддержку своих далёких покровителей за собственную силу, делая всё, что хочет, чтобы находиться на вершине своего маленького мирка…

Я принялась перечислять то, что у них было общего, чем заслужила небольшой смешок от Фердинанда.

— Пусть сила их покровителей не идёт ни в какое сравнение, но их глупость очень похожа, — сказал Фердинанд.

— Но, в отличие от главы храма, мы не знаем, кто его покровители, а потому неизвестно, какое влияние он имеет. Сколько людей нам потребуется отстранить от власти, чтобы лишить его поддержки, и как изменится город, когда его не станет? Надеюсь, изменения пойдут на пользу монастырю.

Власть главы храма была в основном ограничена самим храмом, а потому Фердинанд легко мог заполнить те пробелы, что появились после его устранения. По этой причине проблем не возникло. Однако на этот раз мы имели дело с мэром города, который дворяне не посещали открыто, за исключением весеннего молебна или сбора налогов. Мы могли бы воспользоваться статусом дворян, чтобы устранить его, но кто знает, что случится с городом после этого?

— Розмайн, надеяться на то, что изменения будут тебе полезны — бессмысленно. Если ты чего-то хочешь, то должна направлять события так, как тебе требуется.

— Действительно. Вы ведь и сами постоянно придумываете планы, чтобы всё шло так, как вы хотите?

— Боги помогают тем, кто помогает себе сам, — ответил Фердинанд.

Другими словами, можно оправдать всё что угодно, если использовать для этого правильную формулировку. Я посмотрела на него и слегка поджала губы, но он с невозмутимым видом ответил:

— Некоторые вещи становятся проще, если их облечь в красивые слова.

Прежде чем для собственной безопасности присоединиться к храму, Фердинанд жил в благородном обществе и не понаслышке знал о том, как можно облекать вещи в красивые слова, а потому я не могла с ним спорить.

***

— Госпожа Розмайн, я вымыла их, — доложила Никола, приведя в столовую Нору и Марту, одетых как служительницы-ученицы.

Теперь от них в воздухе ощущался приятный аромат. Раньше девушки были настолько грязными, что я даже не могла понять, какого цвета у них волосы, но теперь, когда они стали чистыми и переоделись в серые одежды, даже черты их лиц стали выглядеть заметно красивее.

— Пожалуйста, скажите свои имена и возраст, — попросила я.

Марта тут же спряталась за Норой, которая заметив это, слегка оглянулась, словно говоря: «ох уж этот ребёнок», отчего её синие, близкие к светло-фиолетовому волосы, колыхнулись. Слегка погладив Марту по голове, она повернулась ко мне и, улыбнувшись, посмотрела на меня голубыми глазами.

— Меня зовут Нора, мне четырнадцать. Я очень рада, что вы приехали сюда, потому что иначе меня бы продали, как только я достигну совершеннолетия. Спасибо, что приняли нас, — сказала она.

Я улыбнулась и кивнула на её ответ, а вот Фердинанд недовольно нахмурился.

— Какая небрежная речь…

— Главный священник, эти дети ещё не получили образование, а потому, пожалуйста, не возлагайте на них необоснованных надежд. Люди в нижнем городе могут говорить и хуже. В будущем эти дети научатся говорить вежливо, — ответила я.

Не было ничего удивительного, что эти сироты сильно отличались от воспитанных в храме. В Хассе не было священников, которые могли бы указывать сиротам на грубость или неподобающее поведение. В отличие от Эренфеста, где нижний город находится рядом с дворянским районом, в этом городе нет дворян, а потому здесь нет и причин учить детей, как с ними общаться.

— А что насчёт тебя, девочка, которая прячется за Норой? — спросила я.

На мой вопрос Марта, девочка с тёмно-зелёными волосами, испуганно покачала головой и продолжила прятаться за Норой.

— Её зовут Марта, и…

— Нет, Нора. Этот ребёнок должен ответить сам. До сегодняшнего дня её застенчивость или настороженность по отношению к незнакомцам могли быть приемлемыми, но теперь, если приют посетит дворянин, а она откажется отвечать на его вопрос, это будет расценено как неуважение. За подобное последует немедленное наказание. Такие порядки в храме.

— Не может быть… — пробормотала Нора.

Она ошеломлённо огляделась и увидела, что на неё, хмуря брови, смотрит Фердинанд, а также два моих рыцаря сопровождения, которые явно были недовольны тем, как она и Марта вели себя, но хранили молчание, поскольку с девочками сейчас говорила я. Фран и Никола уже начали есть, так что не могли в данный момент помочь девочкам, которые не знали, как следует вести себя с дворянами.

— Я могу понять, что вы чувствуете, поскольку часто общаюсь с простолюдинами из нижнего города, но как дворянка я не могу закрывать глаза на подобное поведение. Простолюдины должны выказывать абсолютное повиновение дворянам. Если вы этого не поймёте, то можете умереть. Ну же, скажи мне своё имя и возраст, — сказала я, смотря на Марту и думая, что веду себя сейчас как какая-то злодейка.

У Марты, которую подтолкнула Нора, на глазах выступили слёзы, и она тихо выдавила из себя.

— Марта… восемь лет.

— Умница. Я понимаю, что вам будет тяжело к этому привыкнуть, потому что ваша жизнь сильно изменится, но зато вас никто не продаст и у вас каждый день будет еда. Здесь о вас будут заботиться, а потому, пожалуйста, постарайтесь побыстрее привыкнуть к новым для вас порядкам.

— Хорошо, — ответили они обе.

Но как только я почувствовала облегчение от того, что они, похоже, всё поняли, Тор и Рик бросились на меня, выглядя рассерженными.

— Что ты собираешься сделать с моей сестрой и Мартой?!

— Остановитесь. Я ничего не собираюсь с ними делать, — запоздало ответила я.

Бросившихся ко мне мальчишек лёгкими ударами отбросили Дамуэль и Бригитта, отчего те упали на спину и врезались в ящики, которые здесь использовались как стулья.

— Тор! Рик! — воскликнула Нора.

— О чём вы только думали, бросаясь на дворянку… такое поведение грозит смертью. Если бы вместо меня вы бы бросились на другого дворянина, то были бы уже мертвы, — сказала я.

Раньше им никогда не приходилось сталкиваться с дворянами, а потому они повели себя очень безрассудно. Но такое поведение опасно. Их могли убить на месте.

— Послушайте меня внимательно, даже если вам что-то не нравится, очень важно быть терпеливыми, имея дело с дворянами. Между тем, чтобы бросить вызов мэру, который является простолюдином, и тем, чтобы бросить вызов дворянам — огромная разница. Мэр, вероятно, лишь побьёт вас, а вот дворяне даже не будут вас слушать и просто убьют.

Четверо сирот побледнели, смотря на двух моих рыцарей сопровождения, стоявших передо мной с обнажённым оружием.

— Думаю, вы слышали, как я спрашивала Нору и Марту, но, повторюсь: пожалуйста, назовите свои имена и возраст.

— Меня зовут Тор, и мне одиннадцать, — ответил Тор, не сводя с меня взгляда и прикрывая собой Нору.

Он был очень похож на сестру. У него были такие же голубые глаза, да и черты лица и цвет волос были похожими. Думаю, Нора из-за своей красоты становилась целью множества мужчин, а потому он всегда защищал её. Видя его храбрость и любовь к сестре, я не могла не улыбнуться. Надеюсь, что он и дальше сможет сохранить эти узы… вот только для этого ему придётся научиться сдерживаться, чтобы не злить мой эскорт и слуг.

— Меня зовут Рик. Мне двенадцать лет и я старший брат Марты.

У Рика и Марты также были похожи цвета́ волос и глаз. У них обоих были тёмно-зелёные волосы и серые глаза. Однако в остальном они выглядели совсем иначе. У Рика были густые брови и резкие черты лица, в то время как у Марты черты лица мягкие, отчего она выглядела застенчивой девочкой.

— Меня зовут Розмайн. Не так давно я прошла церемонию крещения и стала главой храма Эренфеста. Рада с вами познакомиться. Давайте отведём вас в ваши комнаты позже, а сначала пообедаем. Гил, спасибо за работу, ты можешь приступать к еде.

Закончив есть, Фран встал со своего места, и туда сел Гил. После этого служительница принесла Гилу еду, и он быстро начал есть. Когда он закончил, к еде приступили служители. Поскольку мы привели мало сирот, еды было вдоволь.

— Когда же мы сможем поесть?! — выкрикнул Тор.

— Я голодна… — пробормотала Марта.

Я слышала, как у них урчало в животах, и мне было жаль четырёх сирот, но я ничего не могла с этим поделать, потому что им придётся привыкнуть к жизни в храме.

— Гил, пожалуйста, расскажи им, в каком порядке едят в храме, — попросила я.

Я оставила объяснение на Гила, поскольку из моих слуг он больше всех знал о людях из нижнего города. Он кивнул и начал объяснять этой четвёрке.

— В храме пища называется «божественными дарами». Первыми едят священники, будучи благородными, а оставшуюся еду они передают своим слугам. То, что осталось после слуг отправляют в приют, где также существует определённый порядок. Сначала едят взрослые служители, затем ученики и, наконец, некрещёные дети.

— Поскольку вы все являетесь служителями-учениками, то можете не беспокоиться, потому что будете есть вместе, — добавила я.

Когда настала очередь учеников, перед четырьмя сиротами поставили тарелки с едой. Обычно они должны были обслуживать себя сами, вот только эти дети ничего не знали о порядках храма, а потому мы не могли предсказать, как они себя поведут. В связи с этим, мы решили, что следует показать им, чего от них ждут.

— Боюсь, что ещё рано. Сперва вы должны помолиться и поблагодарить богов, — остановила я сирот, которые накинулись на еду.

После этого я сказала им повторять за мной слова молитвы. Поскольку в храме молитва была обязательной вещью, им нужно было к этому привыкнуть. Я знала это из собственного опыта. Закончив с молитвой, они с горящими глазами принялись жадно есть. По тому, как они хватали еду руками и запихивали её себе в рот, было понятно, что они никогда не слышали о манерах за столом. У всех, кроме меня, на лицах читалось потрясение. Фердинанд даже не пытался скрыть своё отвращение перед происходящим. Это напомнило мне о том, насколько отталкивающей для меня выглядела картина, когда я впервые увидела, как соседи едят у колодца.

— Думаю, они просто очень голодны. Главный священник, я понимаю, что для вас это неприятно, но так едят люди, которые не обучены манерам. У нас нет выбора, кроме как постепенно обучить их. Они также прекрасно иллюстрируют, каких выдающихся успехов достигли дети из приюта храма и то, насколько важно образование.

— Действительно. Честно говоря, я не ожидал, что это будет так ужасно. Единственные люди из нижнего города, которых я знаю, — это те, кто работает в компании «Гилбе́рта», — пробормотал Фердинанд.

Я тихо вздохнула. Было наивно сравнивать их с людьми из компании «Гилбе́рта». Для бедняков подобное поведение было обычным.

Сироты несколько раз просили добавки. Когда пришло время проводить их в комнаты, они держались за раздутые животы и довольно улыбались.

Поскольку мы были в столовой, то сначала направились к комнатам для девочек. Обычно мальчикам запрещалось заходить туда, но мы решили, что лучше показать им комнаты друг друга, чтобы они увидели, что ко всем относятся одинаково. Мы поднялись по лестнице и открыли первую дверь справа.

— В этой комнате будут спать ученицы. Комнаты взрослых служительниц находятся дальше по коридору, а вот ученицы живут вместе.

— Эта комната настолько большая, что мы можем спать здесь все вместе, — сказал Тор, ухмыляясь.

Я покачала головой.

— Боюсь, вы не можете спать в одной комнате.

— Почему?! — воскликнул он.

Тор и Рик выступили вперёд, защищая своих сестёр. Мой эскорт и слуги немедленно заняли оборонительную позицию, а потому я подняла руку, чтобы сдержать обе стороны и объяснила.

— Это здание для девочек, а мальчикам разрешено входить лишь в столовую. Сегодня мы привели вас сюда, чтобы показать, что условия жизни у мальчиков и девочек будут одинаковы, но обычно мальчики сюда не допускаются.

В голубых глазах Тора вспыхнула ярость.

— Но мы же братья и сёстры!

— Я знаю, но в данном случае это не имеет никакого значения. Это здание для девочек, а потому мальчикам, даже если они члены семьи, сюда входить запрещено, — объяснила я.

Я понимала, что до сих пор они жили полагаясь друг на друга и не хотели, чтобы их разлучали. Но пусть у меня и болело сердце от необходимости разделить братьев и сестёр, я всё же не могла дать им разрешение жить вместе.

— Для других служительниц, ни Тор, ни Рик не являются членами семьи. Для них они такие же чужие люди, как и все остальные. Тор, так же, как ты хочешь защитить Нору, я хочу защитить своих служительниц.

— Ни Тор, ни Рик никогда бы не сделали ничего плохого девочкам, — ответила мне Нора, замотав головой, отчего её светло-фиолетовые волосы закачались.

Я продолжила, всё же очень надеясь, что они поймут то, что я пытаюсь им объяснить.

— Я верю. А также верю, что мои служители никогда не сделают ничего плохого девушкам. Но ведь моих слов будет недостаточно, чтобы ты, Нора, в это поверила?

Нора вздохнула и опустила глаза, словно не зная, что мне ответить, а затем покачала головой. Я могла понять, что Тор и Рик хотели защитить своих сестёр, но я не могла допустить мальчиков в здание для девочек.

— Если вы настаиваете на том, чтобы оставаться вместе, то вам придётся спать в углу столовой, — сказала я.

— А почему бы и нет. Давай сделаем себе комнату в столовой, — весело сказал Тор.

Нора и Марта с тревогой посмотрели на меня и спросили, действительно ли они могут сделать себе там комнату, но я покачала головой.

— Я готова позволить вам лишь спать там. Но вы должны помнить, что в столовую могут войти все, а потому не только Тор и Рик, но и другие мужчины будут приходить туда. Это не будет вашей личной комнатой, так что вы не сможете как-либо ограничить туда доступ для других.

Видимо, после того, как я несколько раз отказала ему, Тор больше не смог сдерживать своё негодование, и его лицо исказилось от гнева. Он уставился на меня и взревел:

— Столовая же такая большая! Так почему бы нам просто не сделать там себе комнату?! Разве ты не понимаешь, что мы не хотим разлучаться со своей семьёй?!

В тот момент, когда я схватилась за грудь, я услышала громкую, явно болезненную пощёчину. Это Фран ударил Тора по лицу. Фран, который вырос в приюте храма и которого всегда учили, что насилие недопустимо ни при каких обстоятельствах.

— Фран… — прошептала я, смотря на него с широко распахнутыми глазами.

В его тёмно-карих глазах читалась злость. Он холодно смотрел на Тора, от чего казалось, что температура в комнате начала падать точно также, как когда злился Фердинанд.

— Никто не знает это чувство лучше, чем госпожа Розмайн, — сказал Фран, зло смотря на Тора и делая шаг вперёд.

— Ч-что… — пробормотал явно напуганный Тор, отступая на шаг.

Фран сделал ещё один шаг вперёд.

— Из-за выдающихся талантов госпожи Розмайн ей пришлось покинуть свою семью, и после крещения она стала приемной дочерью герцога. Вдобавок к этому она была назначена главой храма, что требует от неё постоянно перемещаться между замком и храмом. Из-за этого ей очень одиноко, ведь она не может видеться со своей семьёй.

Всё четверо, распахнув глаза, изумлённо уставились на меня. Фран немного сместился, чтобы прикрыть меня от их взглядов и продолжил.

— Госпожа Розмайн не позволила продать твою сестру и, хотя вы будете спать в разных комнатах, но всё же благодаря ей вы будете жить в одном приюте. Однако, даже если госпожа Розмайн сможет простить тебе неблагодарность и грубость, я, как её главный слуга, этого простить не могу.

И что мне делать? Терпение Франа, похоже, закончилось.

Даже когда Фран отчитывал меня за то, что я слишком мягка с Делией, или когда отругал, что я не соблюдала требуемую дистанцию в отношениях с Гилом, он так не злился. Он хорошо служит мне, но всё же я знала, что Фердинанду он предан больше. Поэтому я не ожидала, что он так разозлится из-за того, что сирота был груб со мной.

Видя, насколько испуганным выглядел Тор, я поспешно остановила Франа.

— Фран, этого достаточно. Он усвоил урок, — сказала я, вставая между ними.

— Но госпожа Розмайн… — ответил Фран, попытавшись сделать ещё один шаг вперёд.

Похоже, его гнев всё ещё не утих.

— Я понимаю, что ты рассердился из-за меня. Спасибо. У тебя ведь болит рука, правда?

Это моя вина, что Фран, который никогда не прибегал к насилию, оказался вынужден поднять на Тора руку. Я была ещё слишком неумела как дворянка. Я схватила Франа за рукав, останавливая его, а затем обхватила обеими руками его покрасневшую ладонь. Когда взгляд Франа переместился на его руку, я обратилась к Тору, держа́вшемуся за щёку, по которой его ударил Фран, и Рику, вы́ступившему вперёд, чтобы защитить остальных.

— Тор, Рик, послушайте меня внимательно. Я очень хорошо понимаю ваше желание защитить свои семьи и я также понимаю, что вы чувствуете себя неуютно, оказавшись в новом для себя мире, где привычный здравый смысл ничем не может помочь.

За свою жизнь я успела окунуться во множество миров, здравый смысл которых существенно отличался. Я почувствовала разницу между миром Урано и этим миром, разницу в здравом смысле между торговцами и ремесленниками, между нижним городом и храмом, между храмом и дворянским районом, а также разницу во взглядах отдельных людей. Я прекрасно понимала, как тяжело, когда тебя забрасывают в новый мир, и как нелегко в нём жить, когда его ценности вступают в противоречие с собственными. Я продолжила:

— Но вы ведь не разделены полностью, так? Пусть вы и не сможете спать в одной комнате, но вы все будете жить в одном приюте, и Нора и Марта никогда не будут проданы.

Тор поднял голову и медленно моргнул голубыми глазами. Похоже он, наконец, понял, что я хотела до него донести.

— Если ты так сильно на этом настаиваешь, то вы можете спать в столовой, но я думаю, Норе и Марте было бы намного комфортнее спать в здании для девочек, куда мужчинам входить запрещено, а не в столовой, куда может войти любой. А ты что думаешь? — спросила я.

Тор отчаянно пытался защитить свою сестру, вот только он так и не спросил мнение самих Норы и Марты. Когда я посмотрела в их сторону, то Нора тут же опустила глаза.

— Тор, мы будем спать в здании для девочек, поэтому, пожалуйста, иди в здание для мальчиков.

— Сестра?!

— Я не хочу спать в столовой. Я не смогу спать там, куда могут заходить незнакомые мужчины. Я так давно не могла спать спокойно… Тор, пожалуйста, пойми.

Достаточно одного взгляда на слабую улыбку Норы, чтобы понять, насколько она устала от постоянного ощущения страха и тревоги. Услышав её ответ, Тор разочарованно закусил губу.

— Рик, я тоже… Я хочу спать с Норой, — жалобно сказала Марта, теребя брата за рукав.

Похоже, для неё было довольно необычно вот так прямо высказывать своё мнение, а потому Рик, округлив глаза, удивлённо посмотрел на неё.

— Ты уверена, что с тобой всё будет в порядке?

— Да… здесь не страшно, — сказала Марта, слегка улыбнувшись, после чего отпустила рукав Рика.

После того, как Марта и Нора выразили желание спать в здании для девочек, Тору и Рику ничего не оставалось, кроме как уступить.

— В таком случае я продолжу показывать вам монастырь… — заговорила я, решив, что всё, наконец, удалось уладить мирно.

Когда я попыталась пойти в подвал здания для девочек, Фран поднял руку, чтобы остановить меня.

— Для начала, извинись, — сказал он Тору.

— А-а?

— Госпожа Розмайн — глава храма. Я требую, чтобы ты извинился за своё грубое поведение перед главой храма, — продолжил Фран.

Ох, он всё ещё злится?!

Судя по всему, тихий гнев Франа был весьма стойким. Лично мне хотелось бы оставить прошлое в прошлом, однако выражение лица и поведение Франа ясно давали понять, что так просто он Тора не отпустит. Я впервые видела его таким и я не знала, как его остановить. И похоже, не я одна была обеспокоена гневом Франа. Нора втянула воздух и заставила Тора опустить голову. Затем, когда она поставила своего младшего брата на колени, она тоже опустилась на колени рядом с ним и извинилась.

— Прошу прощения. Ну же, Тор! Извинись!

— Прошу прощения.

«Видишь, они извинились. Разве этого не достаточно?» — мысленно спрашивала я Франа. Когда наши взгляды встретились, он слабо улыбнулся. Вот только улыбка была не как обычно умиротворённой, а ледяной.

— Госпожа Розмайн, пусть монастырь им покажут Гил и Никола.

— Почему?

— Я бы хотел с вами кое-что обсудить. Гил, Никола, пожалуйста, покажите им монастырь, — приказал Фран.

— Да! — заикаясь, пробормотали Гил и Никола, а затем бросились вниз по лестнице, уводя за собой четырёх сирот.

Мне хотелось кричать: «Постойте! Не бросайте меня!», но, чувствуя окружающую Франа холодную атмосферу, они исчезли в мгновение ока. Остались только Фран, я, мой эскорт и Фердинанд. Как и следовало ожидать, у Фердинанда была такая же леденящая улыбка, как у Франа, отчего я мгновенно залилась холодным по́том.

— А теперь, госпожа Розмайн, давайте поговорим в вашей комнате, — сказал Фран.

— Действительно, — согласился Фердинанд. — Похоже, нам есть что обсудить.

— П-поняла! — пискнула я.

Эти двое слишком похожи. Это ужасно. Кто-нибудь, помогите мне!

Конечно же, никто так и не пришёл мне на помощь. В такие моменты я больше всего нуждалась в защите, вот только двое моих рыцарей сопровождения избегали смотреть на меня.