Фран старался не приближаться к потайной комнате в покоях директора приюта, но, возможно, из-за того, что это место было другим, или из-за поглотившего его гнева, он без малейшего колебания вошёл в потайную комнату монастыря. Оказавшись там, он сурово посмотрел на меня и сказал:

— Вы не должны позволять сиротам грубить вам.

Он объяснил, что из-за моей молодости на меня и так уже смотрят свысока, а если я буду позволять другим людям грубить мне, то они вообще перестанут со мной считаться. Двое моих рыцарей сопровождения слегка кивнули, соглашаясь с его словами.

— Если вы, госпожа Розмайн, как дочь герцога, позволите относиться к себе грубо, то тем самым будете поощрять чужое высокомерие. И я больше всего боюсь, что это приведёт к тому, что в результате эти люди рассердят вас.

— А если ты рассердишься, то твоя магическая сила выйдет из-под контроля. Это может привести к огромному ущербу, — добавил Фердинанд.

Я не могла ничего возразить на их слова, а потому свесила голову. Поскольку эти дети ничего не знали о порядках в храме, я хотела быть с ними доброй, но, похоже, это была плохая идея.

— Госпожа Розмайн, вам следует думать о последствиях. Конечно, доброта — это добродетель, но вы не должны позволять, чтобы её принимали за слабость.

— Я буду осторожнее, — ответила я Франу.

Я надеялась, что у меня это действительно получится, потому что сама не хотела снова столкнуться с такой ситуацией, когда Франу вновь пришлось бы поднять на кого-то руку, а также испытывать на себе леденящий гнев, исходящий одновременно от Франа и Фердинанда.

— В будущем нам нужно будет закалить мягкий характер Розмайн, но сейчас важнее воспитание этих сирот. Почему они говорят так грубо? И я не мог смотреть на то, как они едят, — сказал Фердинанд.

Вероятно, он вспомнил то, как они вели себя за столом, поскольку нахмурил брови. В нижнем городе подобное поведение за столом не редкость, но я не могла сказать Фердинанду, чтобы он понял обстоятельства сирот и не обращал на это внимание. Теперь, когда они присоединились к храму, им придётся научиться манерам.

— Их манеры настолько ужасны, что я даже не знаю, с чего тут можно начать. У тебя есть какой-нибудь план их воспитания? Как компания «Гилбе́рта» обучает манерам своих учеников ? — спросил Фердинанд.

Он спросил о магазине Бенно, поскольку был знаком с ним лучше, чем с любым другим магазином в нижнем городе. Вот только компания «Гилбе́рта» была одним из крупнейших магазинов нижнего города, и обычно они брали учеников из магазинов, которые уже вели дела с дворянами. Лишь Лутц был на том же уровне, что и сироты, когда присоединился к магазину Бенно. Но учитывая целеустремленность Лутца и его невероятные способности к обучению, не стоило даже сравнивать его с этими сиротами.

Фран внезапно поднял глаза, словно что-то придумал.

— Учитывая, что их всего четверо, возможно, было бы лучше забрать их в храм?

Его предложение состояло в том, что их было бы легче обучить в приюте храма, поскольку там для этого были все условия, а не заниматься этим здесь. Я была согласна, что с точки зрения среды для их обучения, подобный вариант выглядел хорошо, но в связи с тем, что они пока ещё не привыкли к порядкам храма, это лишь вызовет у них стресс.

Когда я только присоединилась к храму, меня очень смутила разница в здравом смысле. Но у меня был дом, куда я могла вернуться. Моя семья и Лутц могли выслушать и утешить меня. Я могла им жаловаться, что совершенно не понимаю порядки храма, и они соглашались со мной. Иметь возможность выговориться — очень важно. Но этим детям будет некуда сбежать от порядков храма, а единственная семья, что у них есть, также находится в этих условиях и испытывает такой же стресс. Поэтому я сомневалась, что они смогут утешить друг друга.

— Давайте немного подождём, прежде чем перевозить их в храм. Я думаю, что им будет легче привыкнуть к порядкам храма на родной земле. Если мы заберём их прямо сейчас, то это неизбежно создаст множество конфликтов в храме. Также я считаю, что если они не смогут привыкнуть, то было бы лучше дать им возможность вернуться обратно к мэру.

— Госпожа Розмайн? — удивлённо произнёс Фран, который никогда не думал о том, чтобы уйти из храма.

— Мы всё ещё не знаем, все ли они смогут привыкнуть к жизни в монастыре. Девочки могут захотеть остаться здесь, чтобы их не продали, но возможно, мальчики решат, что мэр предоставит им больше свободы, — ответила я.

Максимум свободы, который мы можем предоставить в нашем приюте — это позволить детям ходить в лес, чтобы собирать его дары, и делать бумагу. Я думаю, что у мэра они могут получить больше свободы, а потому пока нельзя с уверенностью сказать, какое решение они в итоге примут. Я продолжила:

— Я предлагаю дождаться окончания праздника урожая. Если все они захотят остаться, то мы можем отвезти их на зиму в храм. Кроме того, к тому времени они уже должны будут привыкнуть к жизни здесь.

— В таком случае как мы будем их обучать? — спросил Фран. — Обычно в приют попадают маленькие дети, и редко бывает такое, что к нам отправляют детей их возраста. Поэтому я не знаю, как следует воспитывать их.

В нижнем городе практически у всех детей, что прошли церемонию крещения, была работа. Они работали учениками, а потому, если оба их родителя умрут, то они могли стать учениками, живущими в магазине или мастерской, где бы за ними присматривали. Судя по всему, в приют попадали в основном некрещёные дети, которых не могли забрать родственники, и редко бывало такое, чтобы туда отправлялись дети, которые достигли возраста ученичества.

— А разве дети здесь не работают учениками? — спросила я.

— Если родители были крестьянами, то после их смерти их поля будут реквизи́рованы. Я предполагаю, это связано с тем, что несовершеннолетние дети не смогут вырастить на предоставленном им поле достаточно урожая. Но, честно говоря, я не знаю подробностей, — ответил Фердинанд с лёгким вздохом.

Фердинанд объяснил, что никогда не видел как живут крестьяне, а лишь просматривал поступающие налоговые документы. Поэтому он не был полностью уверен, что именно случилось с этими сиротами.

— В таком случае у нас нет выбора, кроме как начать обучать их с самых основ, как если бы мы учили маленьких детей, которые совершенно ничего не знают.

— Как маленьких детей? — переспросил меня Фердинанд.

— Да. Я полагаю, что каждый аспект их новой жизни будет кардинально отличаться от того, к чему они привыкли. Даже то, в каком порядке здесь едят — это ново для них. Порядки в храме во многом походят на порядки дворянского особняка. И первое, чему они должны научиться, это как пользоваться столовыми приборами.

В нижнем городе люди привыкли есть руками. С их точки зрения, приют, где детей учат обращаться со столовыми приборами, был странным местом. Я продолжила:

— Кроме того, мы должны научить их как убираться. Лутц сильно хвалил служителей за то, как быстро, эффективно и тщательно они убираются. Я полагаю, что тех навыков уборки, которым они научились в приюте мэра, в храме будет недостаточно.

Лутц как-то говорил мне, что Гил учил его убираться, после чего Лутц обучил этому других учеников компании «Гилбе́рта».

— Однако, независимо от того, чему их будут учить, они должны учиться все вместе. Будут ли это походы в лес и обучение изготовлению бумаги, или приготовление пищи, не нужно разделять их на группы. Пожалуйста, пусть они остаются вместе.

У нас было четверо сирот и шестеро служителей, а потому Фердинанд, похоже, намеревался назначить каждому из них своего наставника. Естественно, он спросил меня:

— И почему?

— Если они останутся вместе, то будут учиться быстрее. Так они начнут соревноваться друг с другом, и в то же время смогут учиться друг у друга. Вам не стоит недооценивать потенциал группового обучения, — сказала я, вспоминая как дети играли в ка́руту.

Фердинанд прищурился и пробормотал:

— Так значит, это похоже на то, как поощряют успехи в дворянской академии.

Затем он посмотрел на меня и как-то странно улыбнулся. Может мне просто показалось, но у меня возникло ощущение, что он начал придумывать какой-то хитрый план.

— В любом случае, давайте сперва позволим им приспособиться к жизни в монастыре. Пожалуйста, не забывайте, что жизнь в храме сильно отличается от того, как они жили раньше, так что им потребуется время, чтобы приспособиться. Нужно быть терпеливыми и не спеша учить их всему.

— Понял. Я сообщу это служителям, — ответил Фран.

Выражение его лица, наконец, снова стало спокойным.

— Раз всё улажено, давайте вернёмся в храм и ещё немного исследуем положение дел в Хассе, — сказал Фердинанд.

— А-а? Но разве мы уже не исследовали город? — спросила я.

Служащие и люди из компании «Гилбе́рта» уже исследовали город и сообщили нам о результатах. Вот только услышав мой вопрос, Фердинанд посмотрел на меня и постучал по виску указательным пальцем.

— Идиотка. Они исследовали этот город лишь с точки зрения земли, населения и рода деятельности жителей, чтобы создать здесь мастерскую. Я же говорю тебе совсем о другом. Мы должны исследовать то, какие дворяне оказывают поддержку мэру, чем он занимается, какое у него влияние, сколько из его пособников нам придётся устранить, когда мы избавимся от него, и как заполнить образовавшиеся после этого дыры. Всё это никак не связано с поиском лучшего места для мастерской.

Похоже, сейчас передо мной была тёмная версия Фердинанда, и он что-то задумал. Вот только я не думаю, что подхожу для этого, так что просто оставлю всё ему.

После того, как разговор закончился, и я вышла из комнаты, то увидела, что обеспокоенные Гил и Никола ожидают меня. Я улыбнулась, демонстрируя им, что всё в порядке, отчего на их лицах появилось облегчение. Четверо сирот также выглядели встревоженно, но увидев, что с лица Франа исчезла злость, они смогли успокоиться.

— Мы вернёмся через пять дней, — сказала я служителям. — К тому времени мы выясним, какие дворяне поддерживают мэра, и каково его влияние. Что касается еды, то я попрошу позаботиться о ней Бенно и Густава. Пожалуйста, до этого времени будьте осторожны и не покидайте храм. Я хочу чтобы вы позаботились не только о новых сиротах, но и о себе.

Служители опустились на колени и вежливо ответили:

— Как пожелаете.

Теперь и четверо сирот неподвижно стояли на коленях.

— Монастырь обладает защитной магией, а потому, даже если придёт мэр, вы будете в безопасности, пока остаётесь внутри. Но снаружи такой защиты нет, так что будьте осторожны, — предупредила я.

Четверо сирот кивнули. Судя по встревоженным лицам, они хорошо знали мэра.

***

Как только мы вернулись в храм, Фердинанд вызвал Бенно. Он хотел получить как можно больше подробностей о Хассе и его мэре. Похоже, Бенно уже ожидал, что его вызовут, а потому немедленно прибыл в храм.

— Когда мы отправились забрать сирот, нас встретили не особо радушно. Бенно, вы ведь ожидали этого?

— Да, мэр никогда не отличался особым радушием. Такое поведение я видел лишь в Хассе, — ответил с ухмылкой Бенно.

Похоже, он намеренно не сказал мэру, что теми, кто придёт забрать сирот, будут глава храма и главный священник. Поэтому он ожидал, что как только мы вернёмся, то вызовем его.

По словам Бенно, город Хассе был ненормальным и мэр там обладал очень большой властью. От Эренфеста до него можно было добраться на карете за полдня, а потому дворяне, покидающие Эренфест, останавливались на ночь в Динкеле, который находился дальше. Таким образом, дворяне приезжали в Хассе лишь на весенний молебен и праздник урожая. Даже если те, кто путешествовал пешком, могли останавливаться в Хассе, большинство дворян проезжали мимо.

Кроме того, поскольку Хассе располагался достаточно близко к Эренфесту, торговцы ценились здесь не так сильно, как в других местах. Если людям было что-то нужно, то они могли просто отправиться на рынок Эренфеста, или купить это у странствующих торговцев, всегда проезжавших через Хассе, направляясь в Эренфест.

Вдобавок в Хассе находился дом для зимовки, а потому там проводились весенний молебен и праздник урожая, а люди из соседних селений собирались здесь на зиму. Поскольку город привлекал большое количество людей, на близлежащих землях мэр имел значительное влияние.

— У дворян есть ездовые звери, а потому они могут покинуть Эренфест, минуя ворота, — сказал Бенно. — Я не смог узнать, с какими именно дворянами связан мэр, но похоже, что их статус довольно высок.

— Хм… Единственный, о ком мы знали наверняка, это бывший глава храма.

— Снова глава храма? — удручённо спросила я.

Честно говоря, меня сильно угнетало, что сейчас, когда бывший глава храма уже мёртв, он доставлял мне больше проблем, чем когда я жила в храме и старалась не встречаться с ним.

— У бывшего главы храма не было ездового зверя, так что ему приходилось перемещаться на карете, и он не мог отправиться слишком далеко. Вероятно, он останавливался в Хассе и, несомненно, использовал своё положение дяди герцога, чтобы делать всё, что хотел. Это можно понять по тому, какое неповиновение выказывал мэр тебе, новому главе храма, и мне, главному священнику. Думаю, он рассчитывал, что если что-нибудь случится, то всё будет хорошо, если он обратится к бывшему главе храма, — сказал Фердинанд.

Затем Фердинанд добавил, что поскольку мэр видел как я проводила весенний молебен у дома для зимовки в Хассе, когда ещё была священницей-ученицей, он решил, что нас послал бывший глава храма. Ну, я слышала, что даже некоторые священники в храме, которым покровительствовал глава храма, смотрели на Фердинанда свысока, словно лиса, использующая силу тигра*.

— Возможно, мэр даже не знает, что бывший глава храма был арестован? Бенно, как много люди нижнего города знают о судьбе бывшего главы храма? — спросил Фердинанд.

— Совсем ничего, — мгновенно ответил Бенно.

Услышав ответ, Фердинанд был поражён. Он нахмурился и попытался подобрать слова.

— Разве такое возможно? В конце концов, глава храма сменился. Люди ведь должны что-то знать.

— Ходят слухи, что новый глава храма — юная дочь герцога и что она святая, способная давать настоящие благословения. Об этом знают многие. А вот о бывшем главе храма ничего не говорят. Я полагаю, что люди либо считают, что он ушел на покой, потому что был стар, либо что теперь он занимается чем-то другим.

Судя по всему, легенда о святой Розмайн и правда распространялась по городу. Конечно, меня предупреждали об этом, прежде чем я стала главой храма, поскольку это было необходимо, чтобы оправдать моё назначение, но, честно говоря, это было ужасно смущающе.

— Я также подозреваю, что служащие, которых я сопровождал, как-то связаны с мэром. Похоже, после того как я и мои люди покинули особняк мэра, у них были какие-то секретные переговоры, — сказал Бенно.

Услышав от Бенно всё, что тот знал, Фердинанд задумался. Между его бровей появилась глубокая морщинка, и он принялся постукивать пальцем по виску. Спустя какое-то время он вздохнул и пробормотал:

— Он доставляет неприятности даже после смерти…

1. ↑ идиома «Лиса использует силу тигра» взята из истории, записанной в древней книге «Интриги воюющих царств»«Тигру нравилось ловить различных животных и есть их. Однажды он поймал лису. Оказавшись перед большой пастью голодного тигра, лиса сделала вид, что удивлена, и сказала:— Как ты смеешь меня есть? Я та, которую Бог назначил властвовать над другими животными. В случае, если ты меня съешь, ты нарушишь божественный порядок и будешь наказан. Если не веришь, то можешь последовать за мной, и сам во всём убедиться.Полный сомнений, тигр решил проследовать за лисой и посмотреть, что будет. В то время, когда они шли, все животные в страхе быстро разбегались. Увидев это, тигр поверил словам лисы и отпустил её».https://www.epochtimes.ru/content/view/78254/86/