Глава 61. Порок. Часть первая

«А-А-А-А-А-А-А-А!..»

С громким криком Ван Лин Цзяо резко села в кровати. Вэнь Чжао, сидящий за столом и занятый чтением писем, ударил ладонью о столешницу и гневно прикрикнул: «Чего ты орешь как умалишенная посреди ночи!»

Ван Линь Цзяо тяжело дышала, не в силах оправиться от испуга. «Я… Я снова видела этого Вэй У Сяня, я снова видела его во сне!»

Вэнь Чжао раздраженно бросил: «Уже прошло больше трех месяцев, как я сам лично сбросил его на гору Луань Цзан. Какого черта ты видишь сны о нем? Который раз это повторяется!»

Ван Лин Цзяо залепетала: «Я… я и сама не понимаю, почему в последнее время я постоянно вижу его во сне».

Вэнь Чжао пребывал в крайне раздраженном настроении из-за писем, которые ему доставляли, поэтому сейчас он меньше всего желал отвлекаться на Ван Лин Цзяо и тем более не собирался утешать ее объятиями, как раньше. Вэнь Чжао раздраженно бросил: «Ну так не засыпай!»

Ван Лин Цзяо поднялась с кровати, подбежала к столу Вэнь Чжао и затараторила: «Молодой господин Вэнь, мне… мне в голову приходят мысли одна страшнее другой. Я все время думаю, что если… что если мы тогда совершили огромную ошибку, сбросив его на гору Луань Цзан? Что если он не умер? Что если он…»

На висках Вэнь Чжао вздулись и запульсировали синие вены. Он прервал ее: «Да что ты несешь! Сколько раз наш клан посылал отряды адептов на зачистку горы Луань Цзан? Хоть один из них возвратился обратно? А мы сбросили его в одиночку, наверняка его труп уже давно разложился и протух».

Ван Лин Цзяо не унималась: «Мертвый он еще страшнее! Что если он, как тогда и поклялся, обратится в свирепого призрака и вернется за нами…»

Ее слова вновь вернули обоих в тот день, освежив в памяти выражение лица Вэй Ина, от которого Вэнь Чжао и Ван Лин Цзяо прошиб озноб.

Вэнь Чжао немедленно возразил: «У мертвого и вовсе нет шансов! Души тех, кто погиб на горе Луань Цзан, навеки остаются заключенными там. Прекращай запугивать себя. Ты разве не видишь, что я не в настроении!»

Смяв находящееся в руке письмо, Вэнь Чжао выбросил его подальше и с ненавистью проговорил: «Что еще за Аннигиляция Солнца? Ерунда какая-то! Они собираются уничтожить солнце? Размечтались!»

Ван Лин Цзяо поднялась, осторожно налила Вэнь Чжао чаю, про себя подобрала слова, которыми можно было ему угодить, и заискивающим тоном проворковала: «Молодой господин Вэнь, ну сколько их там, этих кланов, пусть себе перебесятся, Глава Ордена Ци Шань Вэнь наверняка очень скоро…»

Вэнь Чжао разразился бранью: «Закрой свой рот! Ты ни черта не смыслишь! Проваливай вон, не досаждай мне!»

Ван Лин Цзяо, сдержав обиду и гнев в сердце, поставила чашку чая, поправила прическу и тонкое платье, в котором спала, скривилась в улыбке и вышла прочь.

Едва она скрылась за дверью, улыбка моментально сползла с ее лица. Ван Лин Цзяо развернула бумажный комок в руке. Покидая покои Вэнь Чжао, она незаметно подобрала то самое смятое письмо, которое он только что выбросил; женщина желала узнать, что же такого было там написано, от чего Вэнь Чжао пришел в такую ярость? Она знала совсем немного иероглифов; повертев клочок бумаги в руках и так, и сяк, лишь спустя долгое время она догадалась, что говорилось в письме: старший сын Главы Ордена Ци Шань Вэнь, старший брат Вэнь Чжао, Вэнь Сюй, был обезглавлен предводителем армии восстания, после чего голову убитого вывесили на ворота для запугивания клана Вэнь!

Ван Лин Цзяо застыла от ужаса.

Орден Гу Су Лань был сожжен, Орден Юнь Мэн Цзян уничтожен, а уж сколько мелких кланов заклинателей клан Вэнь подмял под себя — и вовсе не счесть. Не то чтобы ни один из них не пытался воспротивиться, но возмущенные голоса каждый раз немедленно замолкали, подавленные мощью Ордена Ци Шань Вэнь. По этой причине, когда три месяца назад четыре Ордена — Лань Лин Цзинь, Цин Хэ Не, Гу Су Лань и Юнь Мэн Цзян — объединились в союз, повели за собой армию восстания да еще навесили повсюду флаги какой-то «Аннигиляции Солнца», никто в Ордене Ци Шань Вэнь не воспринял подобное всерьез.

Тогда Глава Ордена Ци Шань Вэнь дал им свой ответ. Среди Четырех Орденов, поднявших восстание, Орден Лань Лин Цзинь был всего-то травой на гребне стены: куда ветер подует, туда она и клонится. Глядя на то, как другие кланы, расхрабрившись, подняли какой-то бунт, Орден Лань Лин Цзинь тоже решил поучаствовать. Однако раз за разом их ждало поражение, и глава Ордена очень скоро понял, что сам навлек на своих людей беду. Не ровен час, он скоро снова прибежит поклониться в ноги Вэнь Жо Ханю со слезами и криками «мамочка!». Глава Ордена Цин Хэ Не слишком жесткий, его не согнешь, но можно сломать. Долго он не продержится, не придется даже клану Вэнь прилагать усилия, рано или поздно он пострадает от рук своих же союзников. Орден Гу Су Лань сожжен дотла, а Лань Си Чэнь, возвратившийся, чтобы занять место Главы Ордена, — всего лишь мальчишка, ему не поднять столь непосильную ношу. Ну, а самое забавное — так это Юнь Мэн Цзян, весь их Орден не то уничтожен, не то разбежался кто куда; остался лишь Цзян Чэн — ребенок, еще младше Лань Си Чэня, у которого молоко на губах не обсохло! Ни слуг, ни соратников, а еще смеет называть себя Главой Ордена, нести флаг восстания, размахивая и призывая новых адептов под свои знамена.

Проще говоря, смысл послания Вэнь Жо Ханя заключался в следующем: мелкое облачко погоды не изменит, ваших сил не хватит, чтобы нам противостоять!

Все те, кто стоял под знаменами клана Вэнь, посчитали Аннигиляцию Солнца невероятно смешной шуткой. Никто и подумать не мог, что спустя три месяца ситуация изменится и получит развитие, полностью противоположное ожиданиям клана Вэнь!

Однако потери земель во время поражения в Хэ Цзянь и Юнь Мэне были не столь ужасны, как обезглавливание старшего сына Главы Ордена Вэнь.

Охваченная страхом Ван Лин Цзяо заметалась по коридору, затем, с беспокойным сердцем и подергивающимся глазом, бросилась в свою комнату. Одной рукой разминая напряженные веки, другую прижимая к груди, женщина начала обдумывать путь к отступлению.

Очень скоро исполнится полгода ее пребывания подле Вэнь Чжао. Полгода — предел времени, за который чувства Вэнь Чжао к одной женщине менялись от симпатии до отвращения. Вначале ей казалось, что она не такая, как все другие, что она та самая, кто сможет остаться с ним до самого конца, но в последнее время раздражение Вэнь Чжао стало лучшим доказательством — она совершенно не отличалась от остальных женщин.

Ван Лин Цзяо, закусив губу, поразмыслила немного, затем опустилась на колени и вынула из-под кровати маленький ящичек.

В ящике хранились драгоценности и артефакты, всеми правдами и неправдами добытые ею за время, что она провела рядом с Вэнь Чжао. Драгоценности можно было продать, артефакты использовать для самозащиты. Ван Лин Цзяо с сожалением признала, что этот день все-таки настал.

Она решила подсчитать, сколько имущества ей удалось запасти, и вынула маленький ключ, спрятанный на поясе. Открывая замок, женщина пробормотала: «Мерзкий выродок, подлое, грязное отродье; рано или поздно ты сдохнешь, и я не собираюсь тебя утешать, я лучше… А-а-а!»

Резко отшатнувшись назад, она села на пол.

Только что, открыв ящик с драгоценностями, она увидела то, что в нем находилось.

Вместо сокровищ в ящике лежал скрюченный, мертвенно-бледный младенец!

Ван Лин Цзяо от страха заверещала, засучила ногами и отползла назад. Этот ящик она всегда держала закрытым и единственный ключ хранила при себе. Как внутри мог оказаться младенец? Ван Лин Цзяо, вероятно, целый месяц не притрагивалась к ящику; как она не заметила, что внутри спрятался ребенок? И почему он все еще оставался живым?!

Ящик, который женщина со страху пнула ногой, перевернулся и теперь лежал, повернутый дном в ее сторону. Не издавая никаких звуков.

Ван Лин Цзяо на дрожащих ногах поднялась с пола, желая и в то же время не решаясь подойти поближе и снова заглянуть в ящик. В ее голове замелькали мысли: «Это привидение, призрак!»

Заклинательница из нее была никудышная, даже сразиться с призраком у нее бы не вышло, но Ван Лин Цзяо внезапно вспомнила о талисманах, развешанных на главных воротах и в каждой комнате внутри надзирательного пункта; если это призрак, талисман сможет ее защитить. Она впопыхах выбежала наружу, сорвала с двери своих покоев талисман и прилепила себе на грудь.

С талисманом на груди она словно проглотила успокоительную пилюлю — прокравшись в комнату, Ван Лин Цзяо отыскала длинную рогатину, на которую обыкновенно вешала свои платья, и с ее помощью издалека перевернула ящик. Внутри чинно покоились все ее сокровища, никакого младенца не было и в помине.

Ван Лин Цзяо облегченно выдохнула, уселась перед ящиком, все еще сжимая в руках рогатину, и собралась все-таки пересчитать драгоценности, и вдруг заметила, как под кроватью мелькнуло что-то белое.

То были глаза.

Под кроватью лежал и смотрел на нее белокожий младенец.

За сегодняшний вечер Вэнь Чжао уже в третий раз слышал визг Ван Лин Цзяо, что стало последней каплей, в его груди разгорелась ярость, вырвавшаяся криком: «Безмозглая тварь! Трясется от каждого пустяка! Черт тебя дери, не можешь заткнуться хоть на минуту и не выводить меня из себя?»

Из-за тревожных вестей, летящих со всех сторон, у Вэнь Чжао не было времени подбирать себе новую фаворитку, к тому же, он опасался, что все эти мелкие вассальные кланы могут подослать убийцу в лице наложницы; никому доверять было нельзя, в противном случае Вэнь Чжао уже давно бы нашел, кто будет греть его постель, а эту женщину отослал бы как можно дальше. Он громко позвал слуг: «Эй, кто-нибудь! Заставьте ее закрыть свой рот!»

Никто не отозвался на зов. Вэнь Чжао ногой отправил в полет табурет, пламя его гнева взметнулось еще выше. «Вы что там, все передохли?»

Внезапно двери в его покои распахнулись. Вэнь Чжао стал браниться: «Я разве не сказал вам пойти и заткнуть эту тварь, кто разрешил входить…»

Но последние слова так и застряли в его глотке, стоило Вэнь Чжао обернуться. Он увидел на пороге комнаты женщину.

Лицо женщины было перекошено, словно кто-то разбил его, а затем склеил вновь, нос скошен на бок, глаза глядели в разные стороны, левый — вбок и вверх, правый — косо вниз, все черты лица искривлены до неузнаваемости.

Вэнь Чжао пришлось долго всматриваться, чтобы, в конце концов, узнать женщину по платью, надетому на ней. Это была Ван Лин Цзяо!

Из ее горла вырвалось бульканье, женщина с вытянутыми руками прошла несколько шагов к нему. «…Спаси… Спаси… Спаси меня…»

Вэнь Чжао громко заорал, выхватил из ножен новый поясной меч и рубанул в ее сторону с криком: «Прочь! Прочь от меня!»

Меч вошел в плечо Ван Лин Цзяо, от чего ее лицо скривилось еще сильнее, а из глотки вырвался пронзительный крик: «А-а-а-а-а… Больно-а-а-а-а-а-а-а… Больно-а-а-а-а-а-а!!!»

Вэнь Чжао, от страха не смея даже выдернуть меч из тела женщины, подобрал и швырнул в неё маленький табурет. От удара табурет развалился на части, Ван Лин Цзяо же покачнулась, упала на колени и кинулась на пол, словно кланяясь кому-то в ноги, нечленораздельно повторяя: «…Прости… прости… пощади меня, пощади меня, пощади-и-и-и-и…»

Пока она билась головой о пол, из всех цицяо на ее лице хлынула кровь. Женщина заслонила собой дверной проход, и Вэнь Чжао не мог вырваться на свободу, ему оставалось лишь толкнуть ставни окна и истошно, раздирая легкие, завопить: «Вэнь Чжу Лю! Вэнь Чжу Лю!!!»

Ван Лин Цзяо тем временем схватила с пола ножку табурета и начала яростно запихивать ее себе в рот, при этом смеясь и бормоча: «Да, хорошо, я съем, я съем! Ха-ха, я съем!»

В итоге она почти целиком запихнула себе в рот ножку табуретки!

У Вэнь Чжао от ужаса душа ушла в пятки, он уже вознамерился прыгнуть из окна, как вдруг заметил, что во внутреннем дворе, залитом светом луны, стоит чей-то черный силуэт.

***

Тем временем.

Цзян Чэн стоял посреди небольшого пролеска. Услышав, что сзади кто-то приблизился, он слегка повернул голову. Подошедший был одет в белое, на голове его была повязана лобная лента, концы которой легко спадали вниз по волосам; бледное, словно яшма, лицо, прекрасное и изящное; казалось, что в свете луны этот человек окружен ореолом мягкого сияния.

Цзян Чэн холодным тоном поприветствовал: «Второй молодой господин Лань».

Лань Ван Цзи бесстрастно кивнул, отвечая: «Глава Ордена Цзян».

Кроме приветствия, им больше нечего было друг другу сказать, каждый во главе адептов своего Ордена, они молча взлетели в небо на мечах.

Два месяца назад Два Нефрита Ордена Гу Су Лань вместе с Цзян Чэном совершили тайную вылазку, добыли из «Лагеря перевоспитания» все мечи заклинателей, которые Вэнь Чжао потребовал сдать на хранение, и вернули оружие владельцам. Лишь тогда Сань Ду и Би Чэнь вернулись в руки своих хозяев.

Светлые глаза Лань Ван Цзи оглядели другой меч на поясе Цзян Чэна, затем он отвел взгляд.

Некоторое время спустя, глядя строго перед собой, он произнес: «Вэй Ин все еще не объявился?»

Цзян Чэн взглянул на него, словно удивившись внезапному вопросу о Вэй Ине, и ответил: «Нет».

Посмотрев на Суй Бянь у себя на поясе, он добавил: «Мои люди пока не обнаружили его следов, но я уверен, когда он вернется, наверняка отправится искать меня, и тогда я верну ему меч».

Вскоре двое заклинателей с отрядом адептов своих Орденов достигли надзирательного пункта, где скрывался Вэнь Чжао, чтобы ночью совершить налет. Однако не успели они войти внутрь, как Лань Ван Цзи пристально вгляделся куда-то вперед, а Цзян Чэн нахмурил брови.

Во все стороны от этого места разливалась иньская Ци, вокруг буйным цветом цвела темная энергия.

При этом защитные талисманы по обеим сторонам главных ворот оказались нетронуты. Цзян Чэн сделал знак рукой, адепты его отряда рассредоточились и прижались к стенам, окружающим надзирательный пункт. Сам же Цзян Чэн взмахнул мечом и нанес магический удар, которым и распахнул ворота.

Перед тем, как войти внутрь, Лань Ван Цзи на миг задержался взглядом на талисманах, висевших по обеим сторонам ворот.

Внутри Надзирательного Пункта их ждала беспримерно ужасающая картина.

Весь внутренний двор был завален трупами. И не только двор — в цветочных клумбах, на веранде, на перилах, даже на крыше валялись мертвые тела.

Каждый умерший носил одеяния с узором палящего солнца, все они были адептами клана Вэнь. Цзян Чэн острием меча перевернул один из трупов, увидел на бледном лице мертвеца кровавые следы и заключил: «Они умерли от кровоизлияния из цицяо».

Лань Ван Цзи с другой стороны двора произнес: «Этот погиб иначе».

Цзян Чэн подошел и увидел исказившееся до неузнаваемости лицо мертвеца с закатившимися глазами, изо рта которого стекала струйка желчи. Это означало, что человек умер от страха.

К Цзян Чэну подошел один из адептов с докладом: «Глава Ордена, все заклинатели в Надзирательном Пункте мертвы, и, судя по всему, причины смерти разнятся».

Задушенные, сожженные, утопленные, отравленные, замерзшие, зарезанные, заколотые… Выслушав доклад, Цзян Чэн мрачно произнес: «Как видно, сегодняшнюю миссию нам помогло завершить что-то иное».

Лань Ван Цзи, ни слова не говоря, первым проследовал внутрь жилых покоев.

Двери в покои Вэнь Чжао оказались распахнуты, а внутри лежал труп женщины. На ней было легкое тонкое платье, изо рта торчала ножка табурета. Очевидно, женщина сама себя задушила, пытаясь протолкнуть деревянную ножку поглубже в рот.

Цзян Чэн, перевернув труп лицом кверху, всмотрелся в исказившиеся черты и холодно усмехнулся. Затем схватил ножку табуретки, все еще торчащую снаружи и резким движением протолкнул ее дальше, целиком запихнув в глотку трупа.

С покрасневшими глазами он поднялся на ноги и собирался что-то сказать, когда заметил задумчиво хмурившегося Лань Ван Цзи, стоящего в дверном проеме. Цзян Чэн подошел ближе, проследил за его взглядом и увидел лишь талисман на двери, написанный киноварью на желтой бумаге.

При беглом взгляде на талисман обнаружить ничего необычного не удалось, но вот если присмотреться внимательно, можно было заметить разницу, от которой смотрящему становилось немного не по себе.

Лань Ван Цзи произнес: «Их больше».

Цзян Чэн вскинул брови: «И в самом деле».

Способ написания талисманов, защищающих жилище от нечисти, они оба знали наизусть еще с юных лет. Но именно на этом знаке, среди исключительно правильных каллиграфических штрихов, красовалось несколько лишних. И эти лишние штрихи меняли узор всего заклинания, изображенного на талисмане. Теперь рисунок на нем напоминал лицо, оскаленное в злобной улыбке.

Трупы Вэнь Чжао и Вэнь Чжу Лю в надзирательном пункте обнаружить не удалось. Цзян Чэн предположил, что они наверняка бежали в направлении Ци Шань, поэтому приказал своим людям покинуть заброшенный надзирательный пункт и отправиться в погоню верхом на мечах. Лань Ван Цзи же предпочел сначала наведаться в Гу Су.

Лишь на другой день он нагнал Цзян Чэна и обратился к нему с тем самым талисманом в руках: «Этот талисман имеет абсолютно противоположное действие».

Цзян Чэн удивленно переспросил: «Противоположное? Что это значит?»

Лань Ван Цзи ответил: «Обыкновенные талисманы истребляют нечисть. Но этот создан, чтобы ее призывать».

Цзян Чэн застыл в непонимании. «Талисманом можно призывать нечисть? Никогда не слышал о подобном».

Лань Ван Цзи согласился: «Это и правда неслыханно. Но я испытал его множество раз, талисман действительно способен призывать нечисть и притягивать духов».

Цзян Чэн принял талисман из его рук и внимательно рассмотрел, затем произнес: «Всего несколько лишних штрихов способны в корне изменить назначение талисмана? Это дело рук человека?»

Лань Ван Цзи ответил: «Всего добавлено четыре штриха, нарисованных человеческой кровью. Все талисманы в надзирательном пункте были изменены подобным образом, и на каждом лишние штрихи добавлены одним и тем же человеком».

Цзян Чэн произнес: «Но кто это мог быть? Среди кланов заклинателей никогда не слышали ни о ком, способном сотворить подобное». Помолчав, он добавил: «Однако это и не важно. Если кто-то убивает псов из клана Вэнь, значит он с нами заодно!»

Следуя за данными разведки, оба молодых господина продвигались на север, и каждый раз, достигая определенного населенного пункта, они слышали, что в этом месте произошли жестокие убийства. Все убитые являлись адептами клана Вэнь, носили пламенеющие одежды, обладали довольно высоким положением, а также являлись незаурядными заклинателями. Но все же каждого постигла страшная смерть, убийства совершались множеством различных способов, да к тому же трупы подбрасывались в места скопления людей. Цзян Чэн обратился к Лань Ван Цзи: «Тебе не кажется, что все эти люди также пали жертвами того человека?»

Лань Ван Цзи ответил: «Все убийства совершены крайне жестоким образом. Это наверняка он».

Цзян Чэн лишь фыркнул в ответ: «Жестоким? Более жестоким, чем клан Вэнь?»

На четвертый день погони глубокой ночью им все-таки удалось напасть на след Вэнь Чжу Лю у почтовой станции захолустной горной деревни.

Здание почтовой станции имело два этажа и пристройку в виде конюшни. Прибыв на место, Цзян Чэн и Лань Ван Цзи как раз увидели силуэт, который ворвался внутрь здания и запер главный вход. Памятуя о славе Сжигающего Ядра, они решили, что не стоит привлекать внимание противника и ломиться в главную дверь, а лучше всего пробраться через крышу. Цзян Чэн, с трудом унимая вспыхнувшую в сердце ненависть, скрипя зубами, заглянул в щель между черепицами и посмотрел вниз.

Вэнь Чжу Лю, весь покрытый дорожной грязью, с трудом поднимался на второй этаж, прижимая к груди чье-то тело. Усадив свою ношу к столу, он бросился к окну и наглухо задернул все шторы, лишь после этого подошел и зажег на столе масляную лампу.

Его лицо, озаренное слабым огоньком, казалось угрюмым и бледным, под глазами залегли тяжелые тени. Другой человек у края стола был весь замотан в походную мантию, даже лицо не выглядывало наружу; словно ослабшая личинка шелкопряда, он дрожал, скорчившись внутри своего кокона и тяжело дыша. Внезапно раздался его голос: «Потуши огонь! Что если он заметит?»

Лань Ван Цзи поднял взгляд на Цзян Чэна, в глазах обоих отразились одинаковые подозрения.

Человеком в коконе определенно являлся Вэнь Чжао, но по какой-то неизвестной причине его голос изменился, сделавшись тонким и пронзительным, совсем не похожим на прежнего Вэнь Чжао!

Вэнь Чжу Лю, опустив голову, что-то искал в рукаве со словами: «Неужели темнота помешает ему найти нас?»

Вэнь Чжао, задыхаясь, пробормотал: «Мы, мы сбежали так далеко, скрывались так долго, ему, ему больше нас не поймать!»

Вэнь Чжу Лю равнодушно произнес: «Возможно».

Вэнь Чжао гневно взвизгнул: «Что значит — возможно?! Если он все еще идет по нашему следу, мы должны немедленно бежать!»

Вэнь Чжу Лю ответил: «Тебе нужно нанести снадобье. Иначе смерть неизбежна».

С этими словами он сбросил походную мантию с Вэнь Чжао. И это движение заставило двоих мужчин на крыше остолбенеть.

Под мантией не оказалось высокомерного и до отвращения смазливого лица Вэнь Чжао. Вместо этого взгляду предстала лысая голова, перевязанная бинтами!

Вэнь Чжу Лю слой за слоем, словно срезая кожу, снял бинты, и свет лампы озарил лицо облысевшего человека. Его равномерно покрывали ожоги и шрамы, словно несчастного заживо сварили в кипятке. В безобразном уродце уже совершенно невозможно было разглядеть прежний облик!

Вэнь Чжу Лю вынул пузырьки со снадобьями, вначале дал раненному проглотить несколько пилюль, затем принялся наносить мазь на обожженное лицо. Вэнь Чжао завыл от боли, но Вэнь Чжу Лю предостерег: «Не вздумай лить слезы, если на раны попадет соль, боль станет еще сильнее».

Вэнь Чжао ничего не оставалось, как сдерживать слезы, даже плакать ему было нельзя. Дрожащий огонек освещал покрытую ожогами лысую голову, скрипящую зубами и издающую жуткие стенания. Желтое мигающее пламя масляной лампы придавало всему происходящему несравнимо жуткий вид.

Неожиданно Вэнь Чжао разразился пронзительным криком: «Флейта! Флейта! Это ведь флейта?! Я слышу, он снова играет на флейте!»

Вэнь Чжу Лю его успокоил: «Нет! Всего лишь ветер».

Но Вэнь Чжао был так напуган, что упал на пол и начал завывать. Вэнь Чжу Лю снова поднял его на руки. Очевидно, с ногами Вэнь Чжао что-то произошло, он не мог передвигаться самостоятельно.

Вэнь Чжу Лю закончил наносить снадобье, вынул из-за пазухи пару баоцзы и вложил в руку Вэнь Чжао: «Ешь. Отправимся в путь сразу, как подкрепишься».

Вэнь Чжао, дрожа как осиновый лист, поднес баоцзы ко рту и откусил. Увидев столь жалкую картину, Цзян Чэн вспомнил, насколько плачевным было их с Вэй У Сянем положение, когда, спасаясь от смерти, они не могли и крошки в рот положить. Созерцание теперешней ситуации приносило ему ни с чем несравнимое удовлетворение от расплаты!

Сердце его ликовало, уголки губ взметнулись вверх в беззвучном хохоте.

Внезапно лицо Вэнь Чжао скривилось в жуткой гримасе, словно его зубы на что-то наткнулись. Он отбросил баоцзы и заверещал: «Я не стану есть мясо! Не стану! Не стану! Не стану есть мясо!»

Вэнь Чжу Лю протянул ему другой пирожок со словами: «Этот без мяса».

Но Вэнь Чжао было не унять. «Нет! Убери! Проваливай! Я должен найти отца, когда мы прибудем в его резиденцию?»

Вэнь Чжу Лю спокойно ответил: «Если идти с такой скоростью, путь займет еще два дня».

Он говорил честно, без преувеличений, ни слова не привирая. И эта честность причиняла Вэнь Чжао еще более нестерпимую боль. Он прохрипел: «Два дня? Два дня?! Взгляни на меня, в каком я состоянии? Во что я превращусь еще через два дня?! Бесполезная дрянь!»

Вэнь Чжу Лю резко поднялся, и Вэнь Чжао сжался от испуга. Решив, что Вэнь Чжу Лю собирается бежать без него, он задрожал от ужаса. Все его охранники один за другим приняли жуткую смерть прямо у него на глазах, и только Вэнь Чжу Лю оказался самой надежной поддержкой, и самой последней. Вэнь Чжао поспешил исправить положение: «Нет, нет, нет, Вэнь Чжу Лю, Вэнь-гэ! Не уходи, ты не можешь бросить меня. Как только мы окажемся подле отца, я попрошу его назначить тебя на высочайший пост! Нет, нет, нет, ты ведь спас меня, а значит ты мой старший брат, я уговорю его включить тебя в наш клан! И впредь ты станешь моим старшим братом!»

Однако Вэнь Чжу Лю, глядя в сторону лестницы, ответил: «В этом нет нужды».

Не только он, но и Лань Ван Цзи, и Цзян Чэн тоже это услышали. Звук шагов, раздающихся со стороны лестницы.

Кто-то шаг за шагом поднимался на второй этаж по ступеням.

С лица Вэнь Чжао, покрытого ожогами, сошли последние краски, он высунул из-под мантии дрожащие руки и схватился за лицо, словно уже не мог выносить ужаса, который его обуял, и желал спрятаться от происходящего, закрыть глаза и тем самым спастись, притворившись, что ничего не происходит. Его руки оказались лишь голыми обрубками, на которых не было ни одного пальца!

Бум, бум, бум.

Нежданный гость медленно поднимался по лестнице. Высокий, стройный, одетый во все черное, он держал руки за спиной, а на поясе его висела флейта.

Лань Ван Цзи и Цзян Чэн на крыше одновременно сжали рукояти мечей.

Вот только когда незнакомец, не торопясь, взошел на второй этаж и с легкой улыбкой повернулся лицом, Лань Ван Цзи удивленно распахнул глаза, не в силах поверить в происходящее.

Глава 62. Порок. Часть вторая

Губы Лань Ван Цзи беззвучно шевельнулись, словно с них сорвалось несколько слов. Цзян Чэн едва сдержался, чтобы не вскочить на ноги.

Это был Вэй У Сянь!

Вот только, кроме лица, в нем не осталось абсолютно ничего от прежнего Вэй У Сяня.

Ведь тот Вэй У Сянь, несомненно, был юношей в вечно приподнятом настроении, чей ослепительный свет временами обычному человеку невозможно было стерпеть, в уголках его глаз непрестанно играла улыбка, он и шага не мог ступить в абсолютном спокойствии. А от человека перед ними исходила пронзительно холодная меланхолия, он был прекрасен и в то же время безжизненно бледен, а улыбка его выглядела столь мрачной, что внушала страх.

Представший перед ними образ оказался слишком далек от ожиданий, к тому же, ситуация все еще не прояснилась, поэтому нельзя было действовать сгоряча. Двое на крыше испытали ни с чем не сравнимое потрясение, но все же не стали немедленно бросаться вниз, лишь опустили головы еще ниже, еще ближе к просвету между черепицами.

Внизу, одетый во все черное, Вэй У Сянь неторопливо повернулся к Вэнь Чжао, который в страхе закрывал лицо, испуская лишь жалкий писк: «Вэнь Чжу Лю… Вэнь Чжу Лю!»

От услышанного уголки губ Вэй У Сяня приподнялись, он слегка прищурился и произнес: «В свете происходящего ты все еще считаешь, что он в состоянии тебя спасти?»

Сделав несколько шагов в сторону Вэнь Чжао, Вэй У Сянь пнул что-то белое на полу, опустил взгляд и увидел баоцзы, которую только что выбросил Вэнь Чжао.

Вэй У Сянь приподнял бровь. «В чем дело, с каких пор ты столь привередлив в еде?»

Вэнь Чжао свалился со стула и душераздирающе заверещал: «Я не стану есть! Не стану! Нет!»

Издавая жуткие завывания, он попытался ползти, отталкиваясь беспалыми руками, черный походный плащ соскользнул с его тела, обнажив ноги, которые безвольно болтались, словно кукольные. Обе ноги оказались обмотаны бинтами, до странности тщательно. Вэнь Чжао брыкался столь яростно, что между бинтами появились бреши, сквозь которые взору открылась жутковатая белизна костей, а на костях все еще болтались куски свежей, кровоточащей плоти.

Плоть на его ногах была содрана живьем; но, ко всему прочему, на ум приходила еще более страшная догадка: она была съедена им же самим!

По пустой почтовой станции жутким эхом прокатились пронзительные вопли Вэнь Чжао, но Вэй У Сянь словно и не слышал; легко приподняв полы одежды, он уселся за соседний стол.

Вспыхнул тусклый свет еще одной масляной лампы, и ее ярко-желтое пламя озарило половину лица Вэй У Сяня, другая же половина осталась во тьме. Он свесил руку, и тут же из темноты внизу возникло мертвенно-белое лицо. Затем из-под стола раздался хруст и чавканье.

У ног Вэй У Сяня на корточках сидело совершенно белое дитя, словно маленький плотоядный звереныш, оно грызло что-то, чем его кормил Вэй У Сянь.

Вэй У Сянь разжал ладонь и пару раз легонько похлопал мертвое дитя по белой голове, покрытой редкими волосиками. Малыш, сжимая в зубах угощение, развернулся и уселся у ног Вэй У Сяня, обнимая свои коленки и продолжая с остервенением вгрызаться в кушанье, время от времени сверкая ледяными глазками на Вэнь Чжу Лю.

Изо рта ребенка торчало два человеческих пальца.

Без лишних разъяснений становилось ясно — то были пальцы Вэнь Чжао!

Лань Ван Цзи, глядя на жуткого, окруженного мраком, мертвого ребенка, да еще на такого же жуткого Вэй У Сяня, крепче сжал рукоять Би Чэня.

Вэнь Чжу Лю все еще закрывал собой Вэнь Чжао. Вэй У Сянь опустил голову, так что разглядеть выражение его лица не представлялось возможным, и спросил: «Вэнь Чжу Лю, ты правда думаешь, что сможешь спасти от меня жизнь этой мерзкой шавки?»

Вэнь Чжу Лю ответил: «Рискну попробовать».

Вэй У Сянь с холодной усмешкой произнес: «Какой преданный пес».

Вэнь Чжу Лю добавил: «Я многим обязан Главе Ордена Ци Шань Вэнь, и не могу не отплатить».

Лицо Вэй У Сяня внезапно помрачнело, а в голосе прозвучала угроза: «Забавно! Тогда почему другие вместо тебя должны платить жизнью?»

Еще не стих его голос, как за спиной Вэнь Чжу Лю раздался надрывный плач Вэнь Чжао. Тот отполз в самый дальний угол и изо всех сил прижался к деревянной стене, словно желал таким образом протиснуться наружу сквозь тонкую щель. Внезапно с потолка с грохотом свалилась красная тень — то оказалась длинноволосая девушка с темно-зеленым лицом в красном платье. Тяжелым грузом она придавила Вэнь Чжао к полу. Ее потемневшая кожа в сочетании с сочными красками платья и волосами цвета воронова крыла рисовали такую жуткую картину, что невольно резало взгляд. Растопырив пальцы, девушка схватилась за бинты на лице Вэнь Чжао и яростно рванула их на себя!

Бинты эти Вэнь Чжу Лю наложил совсем недавно, закончив наносить снадобье на лицо Вэнь Чжао. Мазь от ожогов, кожа и ткань бинтов плотно склеились вместе, и свежий слой кожи, покрывающей ожоги, сейчас был особенно тонким. Один резкий рывок — и девушка мгновенно содрала и незажившую коросту шрамов, и сверх меры тонкую живую плоть, оторвав даже губы с лица Вэнь Чжао. Его изуродованная лысая голова вмиг превратилась в кровавое месиво.

Вэнь Чжао немедленно потерял сознание. Услышав его дикий вопль, Вэнь Чжу Лю немедленно развернулся, собираясь броситься на помощь. Лань Ван Цзи и Цзян Чэн на крыше также схватились за мечи, готовые нанести удар, как вдруг раздался пронзительный визг — это кинулось в атаку мертвое дитя, сидевшее у ног Вэй У Сяня. Вэнь Чжу Лю нанес удар ладонью прямо в голову ребенка, но в следующий миг ощутил резкую боль — малыш вонзил в его руку два ряда острых зубов. Стряхнуть паршивца не вышло, и Вэнь Чжу Лю, забыв на время об этой напасти, молча бросился на выручку Вэнь Чжао.

Мертвое дитя, резко выдрав знатный кусок из ладони Вэнь Чжу Лю, выплюнуло его на пол, затем продолжило вгрызаться в плоть. Схватив ребенка за окоченевшую голову, Вэнь Чжу Лю, похоже, собрался раздавить ее голыми руками, как вдруг девушка с позеленевшим лицом отбросила в сторону бинты, с которых все еще стекали струйки крови, и, словно четвероногое животное, ползком бросилась к Вэнь Чжу Лю: один взмах ее когтей оставил на нем десять глубоких порезов. Две твари загробного мира, большая и маленькая, начали рвать и кусать свою жертву, не останавливаясь ни на миг. Пытаясь отбиться от обоих, Вэнь Чжу Лю не мог разорваться надвое, собственное его положение оказалось незавидным. Повернув голову и увидев Вэй У Сяня, с холодной улыбкой наблюдавшего за сражением, он внезапно устремился к нему.

Взгляд двоих людей на крыше мгновенно сделался суровым. Лань Ван Цзи раскрытой ладонью пробил крышу под ногами, и оба они, следом за посыпавшейся черепицей, спрыгнули вниз, на второй этаж здания почтовой станции, оказавшись точно в центре между Вэй У Сянем и Вэнь Чжу Лю. Последний на мгновение застыл, а спустя еще миг вокруг его шеи в три оборота со свистом намоталась Цзы Дянь, сверкающая пурпурно-фиолетовыми вспышками, и приподняла его над полом. Рослый и тяжелый мужчина повис в воздухе, подвешенный за шею длинным концом Цзы Дянь, послышался хруст трескающихся шейных позвонков. Одновременно с произошедшим резко сузились зрачки Вэй У Сяня, он приложил к губам флейту, висящую на поясе, крутанулся на месте и остановился. Мертвое дитя и девушка с зеленым лицом перестали рвать Вэнь Чжу Лю в клочья и немедленно оказались подле Вэй У Сяня, настороженно глядя на присоединившихся незнакомцев.

Вэнь Чжу Лю за спинами Цзян Чэна и Лань Ван Цзи все еще дышал, даже пытался сопротивляться, лицо его побагровело, все мышцы свело судорогой, а глаза широко раскрылись, словно готовые вот-вот вылезти из орбит. Мертвое дитя оскалилось в сторону Лань Ван Цзи и Цзян Чэна, явно выражая враждебные намерения, но спрятало зубы, стоило Вэй У Сяню слегка приподнять руку. Взгляд самого Вэй У Сяня то и дело перемещался с Лань Ван Цзи на Цзян Чэна и обратно, однако никто из них все никак не осмеливался первым начать разговор.

Прошло какое-то время, прежде чем Цзян Чэн взмахнул рукой и что-то бросил в сторону Вэй У Сяня. Тот, не глядя, поймал брошенный предмет и услышал голос Цзян Чэна: «Твой меч!»

Рука Вэй У Сяня медленно опустилась.

Он опустил голову, посмотрел на Суй Бянь в руке и после недолгого молчания ответил: «Спасибо…»

Вновь воцарилась тишина. Внезапно Цзян Чэн подошел к Вэй У Сяню и с силой хлопнул того по плечу. «Ах ты, паршивец! Куда ты пропал на целых три месяца!»

И пускай он ругал Вэй У Сяня, голос его искрил безумной радостью. Лань Ван Цзи не приблизился ни на шаг, но взгляд его все это время не отрывался от Вэй У Сяня. А тот, неловко замерев от удара Цзян Чэна, лишь спустя пару мгновений ударил друга по плечу в ответ со словами: «Ха-ха, в двух словах и не расскажешь!»

Окружающий Вэй У Сяня зловещий холод заметно рассеялся после дружеского обмена ударами. Цзян Чэн, не то радостный, не то рассерженный, с силой обнял друга, но потом снова резко оттолкнул и заорал на него: «Мы разве не условились встретиться в том чертовом поселке под горой, а? Я прождал тебя пять, а то и все шесть дней, но даже тени твоей не увидел! Собрался на встречу со смертью, а меня забыл позвать? За эти три месяца я столько всего переделал, чуть голова не взорвалась!»

Вэй У Сянь, откинув полы одежды, вновь уселся за стол и помахал рукой со словами: «Я же сказал, в двух словах не расскажешь. Толпа псов из клана Вэнь носом землю рыла, чтобы нас отыскать, они поджидали меня в поселке, там же и схватили, бросив подыхать в проклятом месте».

Пока он говорил, мертвая девушка на четырех конечностях подобралась к нему. Только что она с озверевшим лицом разрывала и грызла плоть жертвы, но оказавшись подле Вэй У Сяня, прильнула головой к его ноге, совсем как изнеженная наложница, кротко ожидая благосклонности своего хозяина, да еще жутковато похихикивая. Вэй У Сянь склонился к столу, правой рукой небрежно проводя по шелковистым волосам девушки, снова и снова. Выражение лица Лань Ван Цзи при виде подобной картины становилось суровее с каждой секундой. Цзян Чэн от увиденного почувствовал себя немного неуютно, однако сейчас он был слишком потрясен, чтобы беспокоиться о чем-то другом. Он продолжал сыпать вопросами: «Что еще за проклятое место? Я обыскал всю округу и опросил каждую собаку в поселке, но никто тебя ни разу в глаза не видел!»

Вэй У Сянь спросил: «Ты опрашивал жителей поселка? Да ведь они в жизни из своего захолустья не выбирались, разве они решились бы рассказать тебе правду и навлечь на себя неприятности? Наверняка псы клана Вэнь нашли способ заткнуть им рты, естественно, после этого никто из них меня «в глаза не видел».

Цзян Чэн выругался: «Кучка деревенщин!» Затем снова спросил: «Так что за проклятое место? Ци Шань? Безночный город? Но как тебе удалось оттуда выбраться? Да еще выглядишь так… И что это за твари рядом с тобой? Слушаются тебя, словно верные слуги. Недавно мы с Вторым молодым господином Ордена Лань получили задание ночью напасть на резиденцию Вэнь Чжао, чтобы убить его и Вэнь Чжу Лю, однако кто-то нас опередил, вот уж не думал, что это окажешься ты! Все эти измененные талисманы — твоих рук дело?»

Вэй У Сянь украдкой взглянул на Лань Ван Цзи, который все еще не отрываясь смотрел на них, после чего улыбнулся и ответил: «Можно и так выразиться. Если я скажу, что нашел кое-где таинственную пещеру, внутри которой обнаружил оставленные таинственным мастером таинственные древние записи, после чего принял нынешний облик и отправился убивать направо и налево, ты мне поверишь?»

Цзян Чэн презрительно сплюнул, затем произнес: «Очнись уже, чудесных сказок начитался? Думаешь, на земле сплошь и рядом таинственные пещеры, где неизвестные мастера разбрасывают свои таинственные записки?»

Вэй У Сянь развел руками. «Вот видишь, я сказал, а ты не поверил. Как представится удобный случай, я все тебе подробно расскажу».

Цзян Чэн бросил взгляд на Лань Ван Цзи, понимая, что Вэй У Сянь скорее всего не желает говорить при адептах из другого Ордена, так что нацепил маску радости и согласился: «Тоже верно. Поговорим позже. Хорошо, что вернулся».

Вэй У Сянь кивнул. «Да. Хорошо, что вернулся».

Цзян Чэн еще несколько раз пробормотал «хорошо, что вернулся» и снова с силой хлопнул Вэй У Сяня по плечу. «Ну ты даешь!.. Живым смог выбраться из лап проклятых псов из клана Вэнь!»

Вэй У Сянь самодовольно ответил: «А ты думал! Кто я, по-твоему, такой?»

Цзян Чэн, не сдержавшись, вновь принялся ругать его: «А чего ты хорохоришься! Раз не помер, мог бы вернуться пораньше!»

Вэй У Сянь ответил: «Так ведь я сразу же вернулся! Узнав, что ты и шицзе в безопасности, что ты приступил к восстановлению Ордена Юнь Мэн Цзян, присоединился к сопротивлению и участвуешь в войне, я решил сначала убить парочку псов из клана Вэнь, чтобы немного облегчить твою ношу, так сказать, внести свой вклад. Ты достаточно потрудился за эти три месяца».

Последняя фраза, кажется, заставила Цзян Чэна вспомнить все те тяжкие хлопоты, пережитые им за три месяца, из-за которых он временами путал день с ночью. Лицо его болезненно дернулось, почти сразу вновь сделавшись суровым, затем он грубым тоном бросил: «И меч свой дурацкий оставь себе! Я только и ждал твоего возвращения, чтобы поскорее тебе его вернуть и не носить больше при себе два меча ежедневно, не успевая отвечать на глупые вопросы!»

Внезапно послышался голос Лань Ван Цзи: «Вэй Ин».

Он все это время молча стоял в стороне, а когда неожиданно заговорил, Вэй У Сянь и Цзян Чэн разом повернулись к нему. Кажется, Вэй У Сянь лишь сейчас вспомнил, что стоило бы с ним поздороваться, поэтому слегка наклонил голову и произнес: «Хань Гуан Цзюнь».

Лань Ван Цзи спросил: «Убийства адептов Ордена Ци Шань Вэнь по дороге сюда совершены тобой?»

Вэй У Сянь не стал юлить: «Конечно».

Цзян Чэн произнес: «Я так и знал, что это тоже твоих рук дело, но почему ты убивал их по одному за раз? Лишняя трата сил».

Вэй У Сянь ответил: «Просто веселился, убивая каждого по отдельности. Разом покончить со всеми было бы слишком просто для них, я убивал одного за другим, в назидание остальным, медленно, удар за ударом. Про Вэнь Чжао и говорить нечего, я до сих пор не наигрался его мучениями. Что до Вэнь Чжу Лю, он слишком предан Вэнь Жо Ханю, так что даже сменил свою родовую фамилию и строго следовал приказу охранять драгоценного сынка Ордена Ци Шань Вэнь». Вэй У Сянь холодно усмехнулся: «Он желал защитить его, а я сделал так, что Вэнь Чжао на его глазах, в его руках, шаг за шагом превращался в безликое существо, которое не то, что на человека, и на призрака человека теперь не похоже».

Его улыбка, на треть мрачная, на треть бесчеловечная и еще на треть полная безумной радости, четко запечатлелась в глазах Лань Ван Цзи, он сделал шаг к Вэй У Сяню и спросил: «Каким способом ты управляешь этими темными существами?»

Уголки рта Вэй У Сяня немедленно опустились, он искоса взглянул на Лань Ван Цзи, а Цзян Чэн, также услышав недобрые нотки в вопросе, вмешался: «Второй молодой господин Лань, что вы имеете в виду, задавая подобный вопрос?»

Лань Ван Цзи же продолжал неотрывно смотреть на Вэй У Сяня. «Отвечай».

Мертвое дитя и девушка в красном беспокойно зашевелились, но Вэй У Сянь бросил на них лишь один взгляд — и они вновь нехотя спрятались за его спиной, укрывшись во тьме. Вэй У Сянь лишь после этого развернулся к Лань Ван Цзи, приподнял бровь и спросил: «Позволь узнать… что будет, если я не стану отвечать на этот вопрос?»

И тут же он молниеносно увернулся, избежав внезапного броска Лань Ван Цзи, отступил на три шага назад и произнес: «Лань Чжань, мы ведь только что воссоединились после долгой разлуки, а ты уже пытаешься схватить меня, нехорошо вот так сразу лезть в драку, не находишь?»

Не обронив ни единого слова, Лань Ван Цзи продолжал атаковать, а Вэй У Сянь, разгадывая каждый его бросок, успевал увернуться. Оба двигались быстро, словно тени. В третий раз отбросив от себя его руку, Вэй У Сянь проговорил: «А я-то считал, что мы с тобой как минимум можем считаться приятелями. Не кажется ли тебе, что вот так, ни слова не сказав, бросаться в бой — немного бессердечно с твоей стороны?»

Лань Ван Цзи воскликнул: «Отвечай!»

Наконец, Цзян Чэн втиснулся между ними и крикнул: «Второй молодой господин Лань!»

Вэй У Сянь вторил: «Второй молодой господин Лань, то, о чем ты спрашиваешь, невозможно объяснить вот так одним словом. К тому же, это довольно странно. Предположим, если я стану расспрашивать тебя о секретных техниках Ордена Гу Су Лань, разве ты мне ответишь?»

Лань Ван Цзи ловко обошел Цзян Чэна и протянул руку прямо к Вэй У Сяню. Тот выставил перед собой флейту и произнес: «Ты переходишь все границы! Разве я заслужил подобного бессердечия? Лань Чжань, что тебе, в конце концов, нужно?»

Лань Ван Цзи отчеканил слово за словом: «Вернись. Со мной. В Гу Су».

После этой фразы и Вэй У Сянь, и Цзян Чэн застыли на месте.

Мгновение спустя Вэй У Сянь улыбнулся. «Вернуться с тобой в Гу Су? В Облачные Глубины? Зачем мне туда возвращаться?»

Его внезапно осенило. «Ох. Я совсем забыл, ведь твой дядя Лань Ци Жэнь больше всего ненавидит таких отступников от правильного пути, как я. А ты ведь его лучший ученик, конечно, ты такой же, как он, ха-ха. Я вынужден тебе отказать».

Цзян Чэн, настороженно глядя на Лань Ван Цзи, произнес: «Второй молодой господин Лань, я прекрасно осведомлен о традициях Ордена Гу Су Лань. Но памятуя о том, что на горе Му Си Вэй У Сянь спас вам жизнь, а также о пережитых вместе невзгодах, не кажется ли вам, что ваше желание безжалостно привлечь Вэй У Сяня к суду выглядит недостойно?»

Вэй У Сянь, взглянув на Цзян Чэна, проговорил: «А ты неплох! Истинный Глава Ордена».

Цзян Чэн бросил: «А ты помолчи».

Лань Ван Цзи произнес: «Я вовсе не собираюсь привлекать его к суду».

Цзян Чэн спросил: «Но для чего тогда заставлять его возвращаться в Гу Су? Второй молодой господин Лань, вместо того, чтобы единодушно бросить все силы на уничтожение псов из клана Вэнь, вы все еще держитесь за свои закостенелые правила?»

Встретив отпор двух противников, Лань Ван Цзи не отступал и, не отрывая взгляда от Вэй У Сяня, вновь обратился к нему: «Вэй Ин, тот, кто пойдет по Пути Тьмы, дорого заплатит за это. Во все времена не было исключений».

Вэй У Сянь ответил: «Я в состоянии заплатить».

Увидев его абсолютно безразличное выражение, Лань Ван Цзи повысил голос: «Путь Тьмы разрушает тело, но еще больше он разрушает душу».

Вэй У Сянь ответил: «Разрушает он тело или нет, и как сильно разрушает, мне известно более твоего. Что касается души, я сам буду решать, ведь это я ее хозяин».

Лань Ван Цзи не отступал: «Ты не можешь контролировать абсолютно все».

На лице Вэй У Сяня мелькнула тень недовольства: «Конечно, я могу».

Лань Ван Цзи сделал еще шаг к нему, но не успел и слова сказать, когда Вэй У Сянь, слегка сощурившись, проговорил: «Ну, а если на чистоту, что вообще может знать о моей душе посторонний человек? И какое ему до меня дело?»

Эти слова заставили Лань Ван Цзи замереть на миг, но затем он гневно сорвался: «Вэй У Сянь!..»

Вэй У Сянь также гневно воскликнул: «Лань Ван Цзи! Тебе непременно хочется поспорить со мной? Непременно хочется запереть меня под стражу в Облачных Глубинах? Кем ты себя возомнил? Кем себя возомнили ты и весь твой Орден?! Ты в самом деле считаешь, что я не смогу дать тебе отпор?!»

Увидев, как внезапно накалилась обстановка, и как побелели суставы пальцев Лань Ван Цзи на рукояти Би Чэня, Цзян Чэн холодным тоном произнес: «Второй молодой господин Лань, сорняк клана Вэнь все еще не выдран с корнем. В этот нелегкий час, когда мы нуждаемся в военной поддержке, нет времени на личную неприязнь. Неужели Орден Гу Су Лань действительно желает контролировать все на свете? Вэй У Сянь на нашей стороне, вы собираетесь вершить суд над своими же союзниками?»

Взгляд Вэй У Сяня потеплел, он согласился: «Верно. Главное — я убиваю псов из клана Вэнь, разве важно, каким именно способом?»

С детства Цзян Чэн и Вэй У Сянь заступались друг за друга, так и теперь, фраза за фразой обставляли все так, что комар носа не подточит. Цзян Чэн продолжил: «Простите меня за прямоту, не важно, прав Вэй У Сянь или виноват, к вашему Ордену он не имеет никакого отношения. Даже если придется его судить, это дело не касается Ордена Гу Су Лань. Что бы он ни решил, а с тобой Вэй У Сянь не отправится».

От последней фразы черты лица Лань Ван Цзи словно окаменели. Он поднял глаза на Вэй У Сяня, голос его дрогнул: «Я…»

Договорить ему не дал слабый, но все такой же истошный крик Вэнь Чжао в углу. Внимание Вэй У Сяня и Цзян Чэна немедленно переключилось. Не сговариваясь, они обошли Лань Ван Цзи с двух сторон и направились к Вэнь Чжу Лю и Вэнь Чжао, один из которых все еще корчился в муках, подвешенный Цзы Дянь за шею, а другой, в предсмертной агонии медленно приподняв веки, увидел над собой два лица.

Оба одинаково молоды, и оба одинаково знакомы. На каждом из этих лиц ему когда-то удалось увидеть и отчаяние, и боль, и смертельную злобу. А теперь они взирали на него сверху вниз с одинаково холодными и злыми усмешками, одинаково сверкающими льдом взглядами.

Он больше не пытался ни кричать, ни прятаться, лишь глупо протянул к ним беспалые руки, истекая слюной. Вэй У Сянь пнул его, чтобы тот лежал головой в направлении Юнь Мэна. Истерзанная плоть Вэнь Чжао терлась сама об себя, и его надрывные крики боли казались непривычно звонкими посреди пустой почтовой станции. Цзян Чэн поморщился: «Почему его голос стал таким тонким?»

Вэй У Сянь ответил: «Еще бы ему не быть тонким, когда кое-чего не хватает».

В голосе Цзян Чэна послышалось отвращение: «Ты ему отрезал?»

Вэй У Сянь ответил: «Меня бы стошнило от одной мысли, конечно, не я. Та женщина, которую он так обожал, откусила в приступе безумия».

Лань Ван Цзи все еще стоял позади них и наблюдал за происходящим. Вэй У Сянь вдруг вспомнил о его существовании, развернулся и с улыбкой молвил: «Второй молодой господин Лань, то, что произойдет далее, возможно, не слишком подходящее зрелище для тебя. Посему изволь ненадолго удалиться».

Слова он подобрал крайне вежливые, однако тон, которым они были сказаны, не терпел возражений. Цзян Чэн также излишне учтиво произнес: «Верно. Второй молодой господин Лань, Вэнь Чжао и Вэнь Чжу Лю уже в наших руках, а значит, миссия завершена, и пришло время нам разъехаться по разным дорогам. Остальное — дело исключительно кровной мести и личных счетов, лучше вам оставить нас наедине».

Взгляд Лань Ван Цзи никак не мог оторваться от Вэй У Сяня, однако внимание того давно приковал к себе агонизирующий ненавистный враг, его глаза ярко блестели, глядя на Вэнь Чжао и Вэнь Чжу Лю, а в улыбке читалась радость и лютая жестокость. Выражение лица Цзян Чэна мало чем отличалось от Вэй У Сяня, обоих захлестнуло волной удовлетворения от долгожданной мести, разве стали бы они сейчас распылять свое внимание на кого-то другого?

Помолчав с минуту, Лань Ван Цзи развернулся и пошел прочь.

Спустившись на первый этаж, он еще долго стоял у входа в почтовую станцию, не отходя ни на шаг.

Неизвестно, сколько прошло времени, когда тишину ночи разрезал долгий пронзительный вой.

Лань Ван Цзи вскинул голову и обернулся, белые одежды и лобная лента шумно затрепетали на холодном ветру.

Ночь подходила к концу, солнце на небесах готовилось показаться из-за горизонта.

А земное солнце тем временем стремительно близилось к закату.