Выходя из заброшенного здания Медицинской Школы, Одри чувствовала себя разбитой и брошенной на произвол судьбы. Покидая только что закончившееся собрание, она вдруг увидела знакомую серую дымку. В густом тумане показалась расплывчатая

фигура:

— Это подсказка.

Торжественный тон Мистера Шута, сопровождался сценками, очень похожими на играющую кинопленку, причем цветную!

Мужчина, не отличавшийся мускулатурой, но зато почти двух метров ростом, одетый в черную рясу священника. Его светло-желтые волосы слегка кучерявились, а темно-карие глаза смотрели холодно и со злобой. Уголки его рта были слегка приспущены, что делало его похожим на свирепого волка.

Подсказка? Он как-то связан со взрывом на Дарави-Стрит и с утоплением Гэвина? Это и есть убийца?

Одри тупо уставилась вперед, она не сразу пришла к пониманию происходящего.

Мистер Шут уже что-то нашел… Он действительно умеет впечатлять… Нет, он всемогущ.

Вздохнув, она продолжила идти вперед.

Как только Форс сняла маску, хирургическую шапочку и села в экипаж, она заметила немного странный взгляд Мисс Одри. Она тут же озадаченно спросила:

— У меня что-то на лице?

— Нет, — Одри, обремененная размышлениями, отвернулась и тоже сняла свою маскировку.

Форс, вспоминая собрание Потусторонних, с любопытством спросила у спутницы: — Мисс Одри, почему вы ни слова не сказали, что ищите формулу Зрителя? Вы же таким образом смогли бы выйти на Алхимиков Психологии.

Также она вспомнила, что благородная Мисс Одри большую часть времени хранила молчание и лишь, почти со стеснением, продавала и покупала, кое-какие материалы, пропитанные Духовной Силой.

Одри слабо улыбнулась и ответила:

— Я была там впервые. Думаю, поначалу, лучше всего, постоять в сторонке, понаблюдать. Я с нетерпением жажду этой формулы, и даже еще больше, некоторых мистических артефактов, но я сказала себе: «спешка ни к чему». Лучше все продумать, а уже потом действовать.

Считай это «профессиональной привычкой» Пути Зрителя. Тем более, там не было никаких Потусторонних ингредиентов, которые искал Мистер Шут…

Про себя добавила Одри.

Форс молча слушала девочку, которой еще толком не было восемнадцати, и тем не менее, перед собой она наблюдала вполне зрелую и рассудительную личность, какой ей Мисс Одри никогда не казалась.

— Будья на вашем месте, я бы не упустила такой возможности. Одри лишь сдержанно улыбнулась в ответ и бросила:

— Завтра утром я поспрашиваю своих «особых друзей», есть лиу них какие-нибудь зацепки, касаемо взрыва на Дарави-Стрит.

— Хорошо, — без всяких сомнений кивнула Форс.

Вместо того, чтобы вернуться в свой дом на Минск-Стрит, Клейн остался ночевать на съемной квартире.

Он боялся, что у предполагаемого убийцы в черной рясе есть сообщники, которые могли искать его по улицам.

Хоть и вероятность встречи с ним была невелика, и он заранее замаскировался так, что вряд ли его можно было узнать, Гадание, все же, указывало на то, что такая возможность существует. Для пущей осторожности, Клейн решил остаться на ночь в Восточном Районе. На рассвете он переоделся в другую темно-синюю рабочую форму, надел светлокоричневую фуражку и вышел из апартаментов. Он спокойно спустился по лестнице и вышел на улицу.

Грязно-желтый туман уже успел окутать окрестности. Мимо шныряли размытые фигуры людей, словно убегая от ледяного утреннего воздуха, который норовил пропитать их одежду. Клейн опустил голову и заторопился вперед, как и люди вокруг него, рано вставшие на работу.

По дороге он увидел мужчину, лет пятидесяти-сорока. На нем была толстенная куртка, а на висках седые волосы. Он переминался с ноги на ногу и, изнемогая от дрожи, теребил сигарету. Наконец он достал из внутреннего кармана куртки коробок спичек.

Как только он открыл спичечный коробок, его правая, изрядно трясущаяся рука, выронила смятую сигарету, которая покатилась по земле прямо к ногам Клейна.

Клейн остановился, поднял сигаретку и протянул ее мужчине.

— Спасибо большое! Не могу жить без своих подружек. Немного их у меня осталось, — искренне поблагодарил Клейна мужчина, с седыми висками и взял сигарету.

По его бледному лицу безошибочно угадывалось, что он давно не брился. Усталость явственно отражалась в его глазах. Помявшись немного, он решил пожаловаться:

— Еще одна бессонная ночка… Я не знаю, как долго еще смогу протянуть. Я молился Богу, чтобы сегодня мне удалось попасть в работный дом.

Он бездомный, которого прогнали…

— … И почему только король или министры не разрешат ночевать в парке? — небрежно спросил Клейн.

— Поди узнай. Но спать на улице в такую погоду, равносильно самоубийству. Днем, конечно, получше — можно отыскать нагретое солнцем местечко. Эх, да вот только изза таких исканий не остается сил на поиск работы.

Мужчина кое-как зажег сигарету и глубоко затянулся.

Как будто с вернувшимися силами, он энергично двинулся вперед, рядом с Клейном. Было непонятно, шел ли он куда-то осмысленно, либо просто прогуливался, вдыхая сигаретный дым на пару с желтоватым туманом.

Клейн явно не собирался обмениваться любезностями и уже собирался поспешить прочь, как увидел, что этот человек наклонился и поднял с земли какой-то темный предмет. Кажется, это был огрызок яблока, который кто-то дочиста обглодал.

Бездомный в грязной куртке сглотнул слюну и отчаянно запихнул себе в рот, эту покрытую грязью сердцевину плода. Он жевал ее до тех пора, пока она не превратилась в пюре. Наконец закончив, он жадно проглотил нажеванное.

Глядя на ошеломленные глаза Клейна, он вытер рукавом рот и пожав плечами горько улыбнулся:

— Я почти три дня неевши.

Эти слова поразили Клейна в самое сердце, заставив его почувствовать себя неописуемо виноватым.

Он тихо вздохнул и с вымученной улыбкой признался:

— Извините, я так и не представился. Я репортер, и в настоящее время пищу статью о бездомных людях. Могу я взять у вас интервью? Пойдемте вон в то кафе.

Мужчина на мгновение замер, потом с довольной улыбкой утвердил:

— Без проблем, шеф, внутри-то потеплее будет. Слушайте, было бы совсем чудно, если бы вы остались со мной после, этого, «интервью» и дали мне там поспать с полчасика… Нет, пятнадцать минут! Хорошо?

Клейн потерял дар речи. Он просто молча повел своего «респондента» в забегаловку в конце улицы.

Столы и стулья в кафе были довольно грязными и обшарпанными. Внутри было, неожиданно, довольно много посетителей. И да, внутри действительно было потеплее.

Войдя внутрь со своим новообретенным приятелем, мужчина почесал свое окропленное щетиной горло и впопыхах спрятал свое ранее найденное яблочко, что источало не самые лучшие ароматы.

Клейн жестом пригласил его сесть и заказал им две большие чашки чая, тарелку тушеной баранины с молодым горошком, две буханки хлеба, два тоста со сливочным маслом (не самого качественного производства) и порцию искусственных сливок. Заказ обошелся в 17,5 пенсов.

— Поешьте, нам предстоит долгое интервью, негоже урчать животом во время беседы, — поставив на стол свежеприготовленную пищу сказал Клейн.

— Это все мне? — С выпученными глазами, наполненными предвкушения и удивления, вопросил бездомный.

— За исключением одной чашки чая и кусочка тоста, да, — вежливо ответил Клейн.

Мужчина протер свои глаза и проронил сдавленным голосом: — Вы поистине добрейший человек! — Сразу на все не налегайте, вы долго голодали, — предупредил Клейн.

— Это уж точно. Был у меня приятель, как раз помер из-за этого, — бедняга изо всех сил старался как можно медленнее уплетать вкуснейшие блюда, время от времени залпом отхлебывая из чашки.

Клейн неторопливо покончил стостом и преспокойно наблюдал за трапезой собеседника.

— Фух, я так не наедался уж с месяца три… Нет, полгода! В работном доме тоже дают еду, но досыта там не поешь.

Через какое-то время, мужчина отложил ложку, оставив перед собой пустые тарелки. — Как вы стали бездомным, — с притворством в голосе поинтересовался Клейн.

— Плохие деньки… Раньше то я рабочим человеком был. Женау меня была, да двое чудных деток: сынок с дочуркой… Которых пару лет назад забрала хворь. Я сам долго в больнице провалялся. Работу потерял, накопления, семью… С тех пор, вот, шастаю без дела. О жилье не заикаюсь — еды-то не в состоянии себе купить. Вот и делаю, что по паркам брожу и улицам. Слабый я стал, трудно работать, — с оттенком грусти и ностальгии поделился бедолага.

Он сделал глоток чая, вздохнул и продолжил:

— Только и остается мне, что ждать возможности войти в работный дом, но, как вы, наверное, знаете, в работных домах рук почти всегда хватает. Если повезет и я успею встать в очередь — то смогу перекантоваться с пару деньков, с едой и ночлегом. Но это временно, вскоре я снова стану безработным и все повторится опять. Не знаю, сколько еще смогу так держаться. Ведь я хороший человек, работящий…

Клейн на мгновение задумался и спросил: — Сколько сигарету вас осталось?

— Немного, — мужчина средних лет горько улыбнулся, — их можно считать моим имуществом. Сигареты: единственное, что у меня осталось. Хе-хе, а ведь в работные дома их не пронесешь, но я тайком прячу их в швах своей одежды. Но беру только одну, обычно, чтобы покурить, в перерывах между особо тяжелой работенкой. Только это и дает мне надежду. Не знаю, долго ли еще так протяну…

Клейн, не будучи профессиональным журналистом растерялся, не зная, что и спросить. Он отвернулся и взглянул в окно.

Где-то там, за окном забегаловки, он видел кучки изнеможенных и оголодавших. Некоторые из них были даже трезвыми на вид, но почти все, как один, истощенными. Если всматриваться в них, то они не очень-то походили на людей, скорее на бродячее их подобие.

Они даже похожи друг на друга, как и сопящий передо мной джентльмен…

Клейн обнаружил мирно спящего мужчину; его тело свернулось калачиком прямо на стуле.

После нескольких минут молчания, Клейн подошел к бедняге, разбудил его, и всучил ему в руку горсть медных монет.

— Это плата за интервью. — Ага, да, спасибо-спасибо!

Мужчина явно не понимал, что происходит. Клейн подошел к нему поближе, и повысив голос декларировал:

«Я поеду в бюджетный мотель, приму ванну, хорошенько отосплюсь, а потом найду работу».

В полдень, Клейн отправился на ланч к Саммерам. Было десятеро гостей.

Угощали стейком в яблочном соке, жареной курочкой и рыбой, колбасками, крем-супом и еще множеством деликатесов. Из напитков было представлено шампанское и красное вино.

Возвращаясь из уборной, Клейн повстречался с Миссис Старлинг. Он искренне поблагодарил ее за приглашение:

— Угощения выше всяких похвал. Благодарю вас за гостеприимство.

— И все обошлось в 4 фунта и 8 соли. Самыми дорогими, конечно же, были три бутылки вина, но они были частью личной коллекции Люка… У него есть бар с напитками, — с улыбкой отозвалась миловидная хозяйка.

Поправив прическу, Миссис Саммер добавила:

— Вы заработали 10 фунтов, на одном только деле Мэри. Если вы продолжите в том же духе и сумеете скопить какие-то деньги — вы тоже сможете устроить хороший банкет, сродни этому. Для людей нашего класса, Мистер Мориарти, вы должны приглашать друзей, по крайней мере, раз в месяц, а также быть приглашенными в ответ. Клейн, уже привыкший к ее манерам, вежливо ответил:

— Ну что ж, тогда мне придется подождать, пока мой доход не дойдет до 400 фунтов в год, и уж тогда-то я смогу себе это позволить.

Миссис Старлинг тут же вздернула свой подбородочек и изо всех сил, стараясь улыбнуться, поправила Клейна:

— 430 фунтов, Мистер Мориарти, 430 фунтов, не меньше.

Район доков. Таверна «Профсоюз».

На Сио были надеты сапоги, которые придавали ей росту и натянута колючая борода, которая, в свою очередь, делала ее похожей на гнома.

Она пыталась вспомнить портрет, который ей показывала Мисс Одри, пытаясь запечатлеть в памяти образ человека, который мог быть убийцей.

Если с Гэвином расправился именно он, то, вероятно, я встречу его в этом месте…

Сио заказала себе стаканчик ржаного пива и обед. Забрав тарелку с напитком, она забилась в неприметный уголок и принялась медленно есть. Время от времени, она украдкой оглядывалась по сторонам.

Через какое-то время, двери таверны в очередной раз распахнулись, и Сио рефлекторно оглянулась.

За одну секунду ее зрачки сузились настолько, что они стали похожи на крапинки. Она не могла пошевелиться.

Вошедший посетитель был почти двух метров ростом!