Баклунд. Внутри некоего подвального помещения.

Мистер «А», облаченный в черную мантию, скрывающую капюшоном голову, неподвижно стоял на коленях перед статуей повешенного.

Внезапно, ему что-то почудилось.

Спустя мгновение он дернул правой рукой и щелкнул пальцами.

Затем засунул окровавленный палец себе в рот и принялся его пережевывать, будто обеденную закуску.

*Глык*

Горло дернулось, и мужчина проглотил свой обглоданный палец.

Его тело зашлось судорогами. Со стороны это могло показаться, что его тянули во все стороны сразу.

Продолжая порывисто дергаться, он опустил вниз правую руку и кровью вывел слова на пыльном полу.

Слова те были написаны ни на йотунском языке, ни на драконьем и даже не на гермесе, что так часто применялся для проведения ритуалов. Слова эти были понятные многим, так как составлены были на языке Королевства Лоен.

Алые буквы, что поначалу могли показаться кровавым месивом на полу, вдруг обрели смысл, сложившись в несколько предложений.

«Нашла:

Шут не из этой эпохи. Таинственный Властитель над серым туманом. Король в желтом и черном. Любимец удачи…

Последователи находятся в Баклунде».

Выведя кровью эти слова на полу, Мистер «А» перестал содрогаться, а из его лоснящейся раны прорезался новый палец.

Он опустил голову и внимательно прочел полученное послание, а уголки его рта приподнялись, что можно было заметить даже в той непроглядной тьме.

— Покорнейше благодарю за это божественное откровение! — Вымолвил, не тая Мистер «А» и пал ниц.

Город Серебра. На вершине Башни.

Ловия подошла к окну и взглянула на свечу, что одиноко освещала всепожирающую тьму.

*Тук-тук*

— Ваше Превосходительство? — С готовностью обернулась Старейшина и дружелюбной улыбкой одарила своего гостя.

Дверь, тем временем, закрылась сама, а человек, что навестил Пастыря, был не кто иной, как Охотник на Демонов, Колин Илиад. На нем был коричневый потертый плащ и кожаный пояс, с множеством потайных отделений.

— Ловия, наши опасения, касаемо твоей группы, подтвердились, — прямо заявил Глава Старейшин. — Тебе следует прибыть к подножию башни, как и всем остальным. Таковы правила.

На мягком личике Ловии не промелькнуло и тени раздражения, и намека на гнев.

— Я понимаю, — спокойно улыбнулась она, — я уже подготовилась. Как все закончится, я готова пройти любые проверки, раз уж вы мне до сих пор не доверяете.

Договорив, она подошла к двери и проходя мимо Колина, повернулась к нему лицом.

Колин молча посмотрел в ее полные доброты глаза, и они молча пошли вниз.

Как вдруг они услышали эхом разнесшийся душераздирающий вопль.

— Опять? — Растеряно спросила Старейшина.

— Такова наша участь, от нее не сбежать, — кротко кивнул Глава Старейшин.

В это же время, на средних уровнях Башни.

Члены разведывательной команды, что ходили к полуразрушенному храму и еще несколько жителей Города Серебра, лежали на земле и не могли шелохнуться, словно прижатые какой-то невидимой и неумолимой силой.

Мужчина и женщина лет сорока, держали вдвоем большой исписанный узорами меч, стоя рядом с молодым парнем лет двадцати.

Тело юнца уже почти превратилось в мясную кашу, но голова его все еще была цела. Из его носа вились тонкие, кроваво-красные усики.

Как вдруг этот бедняга увидел тех, кто стоял над ним и в ужасе закричал:

— Папа, мама, что вы делаете?! Мы же хотели пойти домой, поесть жареных Железных скорпионов… Папочка… Мамочка… Я наловил нам много скорпионов…

Не в силах больше на это смотреть, они отвернулись от сына и вознесли над ним меч.

Раздался хлюпающий звук, а за ним удар об землю, парень прекратил свои муки. Подергавшись недолго, он прикрыл глаза и потерял все признаки жизни.

Неподалеку стояла девочка, чье лицо было покрыто слезами, ей не было и десяти лет, и она тоже подняла над кем-то свой меч. Одно мгновение и она пронзила острием свою старшую сестру.

— С сегодняшнего дня ты сама по себе, — рассмеялась девушка. — Не глупи… Не дай себя обмануть…

Девочка тут же зарыдала, у нее затуманился взгляд, а меч в ее руках дал оборот.

Все это было, своего рода, древнее проклятие, которое нависало над каждым жителем Города Серебра. Когда приходило время, всякий из них был обязан убить своего родственника, если тот превращался в чудовище. Исполнение этого обычая не только спасало город от наводнения монстрами, но и предотвращало превращение душ умерших в злых духов. Именно поэтому Дарка не убили на месте. Не от того, что тот мог обладать какими-то стратегически важными сведениями, но для того, чтобы обезвредить его и доставить к Башне, дабы его убили его же собственные родители.

Все, что происходило в Башне в тот день, было обычаем и, можно так выразиться, регламентом Города Серебра, что исполнялся не укоризненно на протяжении более чем двух тысяч лет. И несмотря на то, что никто из них не мог дать гарантий, что дочери и сыновья превратятся в чудовищ.

К счастью или к горю, Город Серебра не был густо заселен, и все, кто в нем жил, находились поблизости друг к другу. Высшие эшелоны власти также были подвержены этим ужасным, но столь необходимым правилам, так как были повязаны, как правило, кровью.

Потустороннему, что был бы ответственен за составление любой патрульной команды, приходилось сначала удостовериться, что в случае возникновения нужды ликвидировать члена команды — был кто-то, кому можно было доверить убийство.

Требования к потенциальным исследователям глубин были не такими уж и строгими. Ведь все-таки самой главной их задачей было вторгнуться во тьму как можно глубже и дойти дальше, чем их предшественники. Даже если они и умирали, то это не особенно влияло на безопасность одного отдельно взятого жителя Города Серебра.

Но как только у обитателя Города Серебра не оставалось родных в третьем колене, за ним устанавливался строгий надзор. Как только такой человек серьезно заболевал или заметно старел, его отправляли в глубины тьмы, подальше от защищенных границ.

Капитана Уделла закрыли в темнице у подножия Башни. Решение это было коллегиальным, и принялось тремя действующими на тот момент Старейшинами, во главе которых был Колин Илиад. И изолировали Уделла, так как его в любом случае пришлось бы отослать прочь.

Пастырь Ловия и Охотник на Демонов Колин молча спустились на нижний уровень Башни. Их встретили несколько Паладинов Рассвета, которые сопроводили их в глубины подземелья.

Остановившись перед распахнутой дверью, служащие рассредоточились по местам и заняли свои позиции.

Ловия без колебаний вошла в палату с односпальной кроватью, потертым столом и одной единственной свечкой.

Перед тем как металлическая дверь захлопнулась, она обернулась и взглянула на Колина своими серыми глазами.

— Ваше Превосходительство, вы однажды сказали мне, что покинувшие Город Серебра и погибшие за его пределами во тьме — не сразу превращаются в злых духов. Обычно на это уходит несколько дней, которых хватает, чтобы остальные шедшие с ним могли от него уйти подальше…

Колин, согласившись кивнул.

— Два месяца назад во время экспедиции на моих глазах умер разведчик. Я отделилась от группы и прождала у тела умершего пять дней, но никакого злого духа я не увидела,

— с грустной улыбкой поведала Ловия.

Охотник на Демонов молча посмотрел на нее и с лязгом закрыл перед ней дверь.

В величественном дворце над серым туманом.

Прождав какое-то время, Клейн наконец выдохнул, так как увидел, что алая звезда, символизировавшая Солнце, никак не переменилась.

У него все получится… — заключил Шут, потер виски и спустился в реальный мир.

Как только Клейн ощутил приближение своего физического тела, он почувствовал сильный холод.

Чихнув, он снял Духовный Барьер и быстро прыгнул обратно в, как ему хотелось, еще не остывшую постель.

К его сожалению, перина с подушкой уже были вовсю ледяными.

К счастью, мое тело обретает какой-то ненормальный жизненный тонус, когда я поднимаюсь над серым туманом… Наверное, просиди я все это время здесь в сознании — простудился бы уже завтра… — рассудил Клейн, вытер нос пальцами и завернулся поплотнее в одеяло.

Вся эта холодрыга, претерпеваемая под холодной простыней, навеяла на него одну кем-то сказанную фразу, услышанную им когда-то в прежней жизни.

Вдвоем — теплее… — хмыкнул Клейн.

С приходом тепла в его кровать, пришли и мысли, которыми он был занят каждую ночь перед сном.

Вроде-бы у меня не осталось больше никаких дел… «Правила Фокусника» я исправно соблюдаю… Даже если я вдруг не захочу больше бросать вызов невозможному, я все равно переварю свое зелье к новому году… Нужно заняться сбором ингредиентов для зелья Безликого… Как бы то ни было, торопиться мне сейчас некуда… — натянутые струны в сознании Клейна постепенно смягчались и к нему в голову пришла замечательная идея.

Он решил хорошенько отдохнуть и посветить два или даже три дня себе любимому.

Как только Клейну стало совсем тепло, он даже заметить не успел, как уснул.

Впрочем, словно толком не поспав, его пробудил так горячо любимый им звон колоколов.

Клейн вытянул руку за одеяло и тут же отдернул ее обратно в тепло.

Действительно, с чего я вдруг решил, что завтра будет теплее… Ну и ладно, мне все равно никуда не надо идти. Понежусь еще в кроватке… — расслабившись рассудил Клейн и с блаженством прикрыл глаза.

В тот момент ничто не предвещало беды, и как вдруг, по всей комнате раздалось предательское урчание в животе.

Жизнь полна трудных выборов… — буркнул в подушку Клейн.

Спустя десяток минут ожесточенный борьбы с самим собой, он наконец сдался и, встав с кровати, ворвался в то промерзлое утро.

Добежав до ванной и просидев там, казалось, мгновения, он переоделся и спустился на первый этаж, чтобы приготовить себе лапшу на завтрак.

В тот раз он не стал заливать лапшу мясным соусом, а сготовил себе подобие пасты, состоявшей из тщательно подобранных на память ингредиентов. Хоть в конечном счете между его миром и этим и были какие-то гастрономические различия, ему удалось вернуть себе вкус былой жизни.

Покончив с довольно-таки вкусно получившейся Лапшой по Фейнапоттерски, Клейн внезапно обнаружил, что утро, как ни крути, было добрым.

Не изменяя себе и негласным традициям Баклунда, он взял в руки газету, но не для праздного ознакомления с последними новостями, а для проверки на наличие возможности улизнуть из дома для посещения очередного потустороннего собрания, которые устраивал Око Мудрости.

Не забыв своей идеи, посвятить себе время, он всерьез начал раздумывать, не сходить ли ему на какой-нибудь концерт, спектакль или даже в оперу.

Билеты во многие мюзик-холлы Западного, Хиллстонского и Шервудского районов стоят, по меньшей мере, 6 соли… А если это будет концерт какого-то именитого музыканта, то и весь фунт… Может найти что-нибудь попроще? Какое-нибудь местечко, где у меня попросят 6 или 9 пенни… В Восточном районе легко можно что-нибудь подыскать, вообще, за 1 пенни… — рассуждал Клейн и перебирал страницы газеты, в поисках чего-нибудь подходящего.

От мыслей его оторвал звонок в дверь.