У расы гоблинов прекрасная культура. Здесь, кто сильнее, тот и прав. Если есть какие-то претензии, говорят кулаками, а не ртом.

— Давайте начнём с уборки.

И я здесь самый сильный.

— Посмотрите на театр. Что это? Отделка паутиной? Декор из плесени? Божечки! А это что за гниль? Помойное ведро, а не театр. Когда зрители войдут сюда, наверняка подумают, что это свалка пищевых отходов.

— Нет… но…

— Ты сильнее меня? Или лучше играешь? Или лучше, чем я, справляешься с Оро?

— Нет…

— Тогда хватайте тряпки. Мы не какие-то любители. Здесь проводятся репетиции спектакля Пещерного Огня, а значит, обстановка должна соответствовать истории, которую мы будем показывать. Потому что обстановка влияет на то, что у нас на душе. Если у вас на душе будет свалка, то и спектакль выйдет паршивым. Поэтому берите-ка в руки тряпки. Все меня услышали и поняли?

Я не из тех, кто болтает попусту. Настоящий мужчина никогда не угрожает, он сразу бьёт. Я нацелился на особо ленивого хобгоблина и сделал ему «массаж» кулаками.

— Теперь все уяснили?

Актёры со слезами на глазах взялись за тряпки. Лица некоторых из хобгоблинов говорили: «Я думал, этот мягкотелый эльф пришёл сюда младшеньким, но он оказался тигром».

— Сырость – это хорошо. Любовь к влажной среде – особенность расы гоблинов. Но кому понравится гниль и вонь? Только нищим да неряхам. И я даже не хочу слышать оправдания вроде «расе гоблинов всегда нравился влажный климат» или «настоящим актёрам не важна обстановка». Вы что, какие-то шавки?

— По-моему, это слишком жестоко…

— Я всё ещё не слышу раскаяния в ваших голосах. Значит вы точно шавки. Вы больше не мои старшие, а сукины дети. Отныне, что бы я ни спросил, вы должны отвечать «гав». Понятно?

— Г-гав…

— Как маленькие сучки.

— Гав!

— Отлично. А теперь тряпки в руки и за работу. Очищая театр, вы очищаете собственный разум и душу. Запомните, сукины дети, вы должны усердно работать и даже не пытаться сбежать. Всем ясно?

— Гав!

В этот день, а также на следующий, а потом ещё два дня мы просто драили театр швабрами. Одноглазый актёр без остановок ходил туда-сюда от колодца до театра, наполняя глиняный кувшин водой.

— Ты черпаешь воду из колодца, ни о чём не думая. Но ты должен представлять при этом, что ты слуга некого дворянина. Погрузись в эту бессловесную роль. Разве это не прекрасный шанс? Очисти свой разум, выброси из головы все мысли и свыкнись с ролью слуги. Давай, одним махом.

— Г-гав…

Однорукий актёр вычерпывал с пола театра гнилую стоячую воду и взрыхлял землю.

— Ты вроде копаешь, а вроде и нет. Это просто апогей абсурда. Поздравляю, ты испытал на себе всю прелесть нерациональной работы.

— Гав… Хорошо…

— Представь, что ты воин на поле боя. Ты потерял руку во время войны. Но война настолько жестока, что командир не даёт тебе отдохнуть даже после того, как ты потерял руку. Тебе нужно построить баррикаду и вырыть ров. Продолжай, долг воина – ни при каких обстоятельствах не покидать поле боя. Но разве воин, оставшись с одной рукой, сможет копать? Нет. Он весь будет в грязи.

— Гав… В грязи…

— Исполнение своего долга – это прекрасно. Но когда ты попадаешь в такую экстренную ситуацию, это уже не так прекрасно. Бывают моменты, когда выполнение долга дурно пахнет, а твоя добродетель замарывается. Но в таких ситуациях, чем лучше ты исполняешь свой долг, тем больше проявляешь свою верность. Даже если это странно и грязно. Это кажется абсурдным, но ты должен продолжать копать землю. И лить воду. Даже если ты сомневаешься, действительно ли ты воин, ты должен усердно копать.

— Га-а-а-ав… Копать…

Одноухий актёр идеально исполнял мои инструкции.

— Ты вынес мусор?

— Гав, младший.

— Сейчас мы пойдём срубим новое бревно, чтобы сделать стулья. Согласен?

— Гав.

— Зрители сидят на стульях. Допустим, спектакль Пещерного Огня длится час. Но публика не будет смотреть на вас весь этот час. А вот их задница весь этот час будет прикована к стулу. Единственное, что в этом театре проводит время с публикой от начала и до конца представления, – это стулья. Если они неудобные, то и в театре им будет неудобно.

— Гав. Понимаю, это очень важно, младший.

— Давайте сегодня сделаем новые стулья. Мы создадим обычные и специальные места.

— Гав-гав.

А потом владелец труппы начал ловить пауков.

— Нет… Соня, я же владелец труппы…

Очень много ненормативной лексики.

— Хотя, если так подумать, тут вечно ползают насекомые. Это неправильно! Я быстренько всё уберу!

[Члены труппы «Грязь и глина» подчиняются Вашему авторитету.]

[Члены труппы «Грязь и глина» признали Вашу силу!]

Даже после того, как генеральная уборка закончилась, я всё не мог остановиться. И только услышав голос башни, вспомнил, что ещё нужно исправить.

— Эй, Соня…

— Да?

— Я хотел спросить… Нет, то есть, я хотел бы узнать, что ты пытаешься сделать с лестницей в руках?..

Я поднялся по лестнице ко входу в театр, источая Оро из обеих рук. Передо мной была табличка с надписью «Грязь и глина».

— Как видишь, пытаюсь немного изменить вывеску.

Владелец труппы хобгоблинов растерялся.

— Из-изменить вывеску?

— Да. Театр со ста тридцатилетней историей – это хорошо. Но, если честно, наша труппа находится на самом дне. Вместо того, чтоб притворяться крутыми и быть театром «Грязи и глины», нам нужно название, которое активно привлечёт зрителя.

Я перевернул старую вывеску. На задней стороне надписей не было. Я влил Оро в ногти пальцев рук и начал выводить буквы на деревянной дощечке.

— Окей. Сделано.

Я довольно осмотрел новую вывеску.

«Театр собачьего лая».

(П.п.: «Собачий лай» в данном случае может переводиться, как «чушь», «несуразица».)

Хобгоблин попеременно смотрел то на меня, то на вывеску.

— Эм… Соня?

— Говори.

— Разве это не чушь собачья? У нас же театр со ста тридцатилетней историей…

— Я в курсе. Босс, ты ведь сказал, что взял в долг у расы фей?

Владелец труппы съёжился.

— Слышал, феи приходят с просьбой вернуть им долги каждые две недели.

— Они… Всё не совсем так…

— История – это не так уж и круто. Ты должен нести ответственность за своих людей. Ведь ты – владелец труппы. Ты должен привлекать клиентов и набирать популярность. Актёры должны отдыхать в нормальном жилье, а не спать в гримёрке. Или я не прав? Я из расы фей. Поэтому я знаю, как вести дела лучше, чем гоблины. И сейчас самое время, чтобы заманить сюда хотя бы одного гостя. Если никто не придёт, театру крышка.

Я взял в руки печатные брошурки с рекламой пьесы и вышел на улицу.

— Театр «Собачий лай»! Вечером в следующую субботу театр «Собачьего лая» ставит пьесу «Безумный танец огненного меча»!

— Угор.

Хобгоблины, что сновали по дороге, расхохотались. Эльфы-кассиры, что вышли рекламировать свои труппы, тоже рассмеялись.

— Что? «Собачий лай»?

— Откуда этот малыш?

Отлично, есть контакт. Это намного лучше, чем если бы они остались равнодушны. Теперь путь открыт. А выбрать лучшее направление – роль и обязанность кассира.

— Гав! Гав! Это целый хор собачьего лая, который вы не услышите и не испытаете больше нигде в городе! Для тех, кому надоело, что Огненного Императора выставляют хорошим, для тех, кто хочет узреть по-настоящему плохого парня, – добро пожаловать! Ах, да такого сукиного сына не сыщешь на всём белом свете! Господа, теперь вы узнаете, какой этот сукин сын в реальности!

— Угор.

— Этот эльф такой забавный.

— Он такой милый и маленький, — посмеивались хобгоблины на улицах.

Владелец труппы, который следовал за мной, тупо уставился на меня. А я, как только подумал, что вокруг меня собралось достаточно прохожих, вытащил ещё один туз из рукава.

— Эй, крутые воины! Это не тот Пещерный Огонь, который проводят каждый день!

Я щёлкнул пальцами и воздухе эхом разнёсся жизнерадостный звук. Прохожие были поражены.

— Угор?

— Что сейчас происходит?

На самом деле, происхождение звука легко объяснить. Я запустил Оро одновременно в двух направлениях, и звук появился от столкновения друг с другом. Оро гудел, воздух вибрировал, звеня, словно пианино. Это была довольно сложная манипуляция с Оро, но для меня это было проще пареной репы.

— С нетерпением будем вас ждать!

Я продолжил «игру» на Оро. Дин-дон, дин-дон, дин-дон… Эту музыку смог сымитировать даже такой невежда, как я. Марш палочками для еды.

— Смотрите! Даже кассир из расы фей может вот так запросто управлять Оро! В театре «Собачий лай» вас ждёт неведанный ранее Пещерный Огонь!

Небо было ясным, и солнечный свет заливал всю улицу. Я же ничего не делал, только двигал пальцами в такт музыке. И это сработало.

— Это гром средь ясного неба?

— Что за ерунда?

— Неужели он сделал звук с помощью Оро?..

Наконец, прохожие остановились и уставились на меня. И не только прохожие, на меня смотрели кассиры крупнейших театральных трупп.

— На представлении в театре «Собачьего лая» актёры не скажут ни единого слова! Огненный Император, Кекерыккер – никто из них не произнесёт и реплики, ведь огонь не говорит, он просто горит! Станьте свидетелями первого в истории немого спектакля Пещерного Огня!

— Эта сцена… — хобгоблины открывали и закрывали рты, как рыбки, наблюдая за моими движениями рук.

— Может ли быть, чтобы в Пещерном Огне не было актёрских реплик?

— Ну, они вообще не собираются говорить…

Некоторые восхитились тем, как я управляю Оро. Некоторые посчитали разыгрываемую здесь сцену подозрительной.

«Как это возможно?» – удивление. «Это невозможно» – сомнение. В воздухе на пересечении трёх дорог смешались две лучшие для пиара эмоции.

— Если актёры скажут хотя бы слово, мы вернём вам деньги! Возврат полной стоимости билета – за одно единственное слово. Мы вернём двойную стоимость билета, если будет произнесены две актёрские реплики. И мы отдадим весь свой капитал за три слова! — я улыбался и раздавал людям листовки. — Это не тот Пещерный Огонь, который можно увидеть каждый день. Если принесёте флаер, второй билет – бесплатно! По одному дополнительному гостю к каждому зрителю! Вход свободный! Это шоу, которое позволит вам заработать, а не потратить. Спасибо всем! Спасибо!

Прохожие больше не могли сдержаться и не отказывались от листовок, которые я раздавал. Словно опьянённые запахом брошюр, люди быстро разбирали яркие флаеры. Листовки быстро закончились.

— Спасибо, будем ждать вас в день спектакля! Я буду приходить сюда каждый день. Ах, кстати, вот и босс нашей труппы! Он влез в долги, так что вот-вот разорится. Он потерпит крах!

Я схватил владельца труппы за руку. Тот немного удивился, но не попытался вырваться из моей хватки. Когда же он заметил на себе взгляды прохожих, даже попытался неловко улыбнуться.

Отлично.

— Наши актёры хорошо известны! Никто не играет лучше обанкротившихся артистов. У нас даже дома нет! Наш дом – это в буквальном смысле сцена! Научно доказано, что чем меньше у актёра денег, тем талантливей его игра. В театре «Собачий лай» я буду играть ведущую роль! Вечером в следующую субботу – не пропустите! Спасибо! «Собачий лай»! В следующую субботу!

Я кланялся прохожим. Даже владелец труппы, которого я до сих пор держал за руку, пытался всех поприветствовать. Хотя никто не аплодировал, атмосфера в целом была неплохой. Очень даже неплохой. Я быстро убежал с улицы, по ходу раздаривая свою дежурную улыбку, которой научился у Хозяйки Чёрного Дракона.

— Ничего себе, — пробормотал Королевский Меч. — Разве тебе не было стыдно?

«Я делаю то, что должен. Почему мне должно быть стыдно?»

— Но ты ведь молодой глава Школы Дьявола.

«Школа Дьявола – место, построенное для изгнанных крестьян и сбежавших рудокопов. Разве раздача листовок на улице чем-то отличается? Это ведь тоже работа».

— И в самом деле… Так и знал, ты из тех людей, кого хоть в джунгли, хоть в пустыню закинь, он сможет о себе позаботиться. Поэтому ты и оказался сильнее Огненного Императора. Отправить бы кого-то вроде тебя, да в мой мир…

— Господин Кекерыккер…

У ставшего духом Сони было странно выражение лица. На нём смешались уважение и неуверенность.

— Это всё здорово, но почему-то это сильно отличается от того господина Кекерыккера, которого я себе обычно представлял… Нет… Неужели это и есть настоящий господин Кекерыккер?..

Да. Это я.

В тот момент, когда мы полностью скрылись с глаз публики, владелец труппы, сказал:

— Ты серьёзно?

— Хм? О чём?

— Я про спектакль Пещерного Огня. Разве можно сыграть, не произнеся ни одного слова?

— Конечно, я был совершенно искренен. Зачем бы я стал обманывать потенциальных клиентов?

— Но…

— Не волнуйся. Я сделаю всё возможное и даже заплачу немного денег, чтобы устроить такое шоу, на которое стоит посмотреть. А если не получится, на сцену выйду один только я. Совершенно не стоит беспокоиться о том, что зрители будут обмануты. У меня ещё много работы. К этому моменту наш театр, наверняка, должен быть забит новыми стульями. Среди них сидения VIP-класса… Это будут специальные, отдельные места. Сделай, чтобы там всё было аккуратненько. Цена будет в двенадцать раз превышать стоимость обычного места.

— В… в двенадцать? — удивился владелец труппы. — Так…

— Листовки уже повсюду. Сюда придёт много зрителей. Но девять из десяти принесут листовки. Поэтому будет много гостей, которых придётся пустить бесплатно. И чтобы собрать недостающую выручку, нужно организовать специальные места.

— Н-но не слишком ли это дорого?

— Это дорого. Но эти места купят только те клиенты, для которых это не будет так уж дорого, — я легонько выстрелил Оро, чтобы зазвенел звук «ля». — Они же наблюдали, как я использую Оро. Воины, в которых горит желание победы, захотят увидеть моё выступление как можно ближе. Они будут смотреть, чтобы научиться. Это слишком дорого для зрителей, что пришли посмотреть представление, но слишком дёшево для воинов, что пришли научиться Оро. Первых мы пустим бесплатно, а со вторых будем стричь капусту, босс. Поверь мне и увеличь цену.

На следующий день, примерно с полудня, три или четыре хобгоблина уже выстроились в очередь перед театром.

— Кто последний в «Собачий лай»?

— Я слышал, что в следующую субботу будет представление. Хочу заранее забронировать место в первом ряду.

— Слышал, что здесь и эльф выходит на сцену… Это правда? Хочу взять билет на представление этого эльфа.

И даже услышав цену, воины-хобгоблины просто купили места. Впрочем, продав четыре VIP-места, владелец труппы все ещё продолжал смотреть на меня с недоверием. Но это прошло ко дню открытия театра.

— Ну как? — мягко улыбнулся я. — Я же был прав?

Спустя два дня все билеты на VIP-места были распроданы.