Исчезни в темноте

«Мир — сплошной мусор» — думала Аяка Камия.

Когда смотрела утренние новости, во время прогулки по переполненным улицам, когда слушала популярную музыку, во время глупых разговоров с одноклассниками, когда прилежно училась, когда отказывалась от приглашений, когда мило улыбалась — внутри она смеялась и думала: «Ах, как же это глупо».

Эти чувства появились пять лет назад — когда она была на третьем году начальной школы — из-за школьной травли. Мотивы издевательств были неясны. Может быть, никакой причины и не было.

По сравнению с одноклассниками, Аяка была красивее, ее оценки были лучше, она была популярнее среди мальчиков, и учителя любили ее больше, чем остальных. Возможно, ее «безупречное совершенство» вызвало злость одноклассников (в основном девочек). Может быть, они хотели наслаждаться, смотря, как идеальная Аяка спотыкается и падает.

Перед тем, как начались издевательства, Аяка отказала самому популярному мальчику в ее классе. Самая популярная девочка в классе любила его. Она была шумной, уверенной в себе, любила внимание — полная противоположность Аяки. Они не были ни друзьями, ни врагами. Аяка слышала, что именно она начала травлю, но не была уверена.

Поняла она это лишь тогда, когда ее сменная обувь пропала… а вскоре она стала изгоем. Девочки, которые, как она думала, были ее подругами, выкинули ее спортивную форму в туалет и на следующий день обращались к ней, как к незнакомке. Девочки, которых она считала своими лучшими подругами, вскоре перестали проводить с ней время, а затем прекратили любое общение. Боясь расстроить других девочек, мальчики ничего не делали, а некоторые даже присоединялись к издевательствам, надеясь покрасоваться перед другими. Учителя делали вид, что ничего не замечали.

Никого не было на стороне Аяки.

Несмотря на все это, дома Аяка продолжала улыбаться. Она всем сердцем надеялась, что не причинит своей семье беспокойств, но при этом сама жила в постоянном страхе. Если они узнают, что Аяка подвергается издевательствам, ее папа, мама и брат… они бы начали смотреть на нее так же, как в школе. Так она думала.

Однажды утром, спустя примерно два месяца, Кёске, который тогда был в пятом классе, ворвался в классную комнату третьего класса. Аяка, стоя в носках, потому что у нее не было тапочек, стирала надписи с парты.

— Все, посмотрите на меня! — прокричал Кёске. Прежде, чем учителя смогли вмешаться, он загнал в угол нескольких одноклассников Аяки, требуя сказать, кто заставил его младшую сестру плакать.

После этого издевательства над Аякой утихли. Некоторые возмущались Кёске и хотели мести, но, казалось, что он каждого заставлял плакать. Шестиклассники не были проблемой, и даже их друзья из средней школы не могли оказать должного сопротивления. Никто в начальной школе не мог противостоять Кёске.

С Аякой и ее братом не хотели иметь ничего общего.

… Однако Аяке было плевать на это.

В ее глазах Кёске не был хулиганом — он был ее героем и спасителем. Она стала еще сильнее привязана к Кёске, и они стали проводить вместе все больше и больше времени.

Слухи о Кёске, которые распространились даже вне школы, доставляли им неприятности, но каждый раз Кёске защищал ее. Раз за разом он был рядом, чтобы спасти ее.

Вот почему она не возражала быть только с ним — нет, она считала это лучшим вариантом. Одинокая сестра Кёске нуждалась в нем, а одинокий брат Аяки нуждался в ней. Они были счастливы. Их мир был идеален, и им больше ничего — или никого — не нужно было.

Когда Аяка перешла в частную среднюю школу, она завела много друзей, но это были лишь поверхностные отношения. Они нужны были лишь для того, чтобы ее школьная жизнь шла гладко. Она ни к кому не была сильно привязана, и никто не был сильно привязан к ней.

Они были грязью, которую она в любой момент может смыть. Они ничего не значили. Все в этом мире было одноразовым — как и Аяка в начальной школе. Люди и вещи, которые ей нравились, всегда менялись.

Была лишь одна вещь, которая была вечна для Аяки — Кёске. Ее брат был единственной вещью, которую она ни за что не смогла бы бросить. Она никогда не предаст его.

Потому что он всегда на стороне Аяки. Он всегда защищает ее. Он в любой момент спасет ее. Он безгранично добр к ней и всегда будет любить ее.

Кёске не был обычным мусором. Он был ценным сокровищем.

— Но, несмотря на это…

— Ууу… уууууу… уууууууу!

Обнявши колени, Аяка продолжала плакать в заброшенном углу школы.

Слова Кёске и то, как он на нее смотрел, не хотело выходить у нее из головы. Она не могла избавиться от этого. Ее слезы текли, как кровь из раны.

Она почувствовала глубокое отчаяние. Как будто она падала в бездну. Все, что ей было небезразлично, медленно отступало от нее. Аяка была одна в глубинах ада.

— Ууу… почему? Что я сделала, братик…?

Она сейчас думала о Кёске. О том Кёске, которого встретила здесь.

О Кёске, который, глядя на Аяку, не был счастлив.

О Кёске, ведущим веселую школьную жизнь в окружении множества девушек.

О Кёске, который предпочитал быть с ними, а не с Аякой.

О Кёске, который думал лишь о своих чувствах, наплевав на чувства Аяки.

О Кёске, который скрывался от Аяки, чтобы флиртовать с другими девушками.

О Кёске, который ел приготовленную другими девушками пищу и думал, что нормально называть ее «вкусной».

О Кёске, который всегда хмурился и беспощадно ругал Аяку.

Все это был Кёске, которого Аяка не узнавала.

Могло ли время их расставания так изменить его…?

— … Нет. Это не так. Время не меняло моего братика…

«Это были они».

Эти девушки-убийцы, которые крутятся вокруг него. Без сомнения, они соблазнили его, обманули его и свели с ума. Без сомнения, именно они навредили сокровищу Аяки, запятнали его, осквернили его.

«Да, точно. Точноточноточноточно, точно!»

Аяка осознала, что это они виноваты в том, что Кёске вел себя странно.

Из-за плохой репутации Кёске многие держались от него подальше, и у него не было иммунитета против прелестей противоположного пола. Но в этом месте люди тянулись к нему, и в особенности девушки. Чистое сердце Кёске, несомненно, было сбито с толку этими переменами. Отравленный этими грязными свиньями, он потерял самого себя.

Конечно, он этого не знает, и именно поэтому так жесток с ней. Он соблазнен этим девушками и думает только о том, как осчастливить их. Вот почему он не встал на сторону Аяки.

«Да, конечно, все именно так. Не могу представить другую причину».

— … Я должна помочь ему.

Страх и отчаяние мигом исчезли. Аяка всегда полагалась на Кёске, поэтому в этот раз она должна ему помочь. Настала ее очередь спасти брата.

Но как?

«Это же очевидно, не так ли?»

— Ти-хи… ти-хи-хи… ти-хи-хи-хи…

Хихиканье не прекращалось. Она ощущала себя лучше всех. Когда она думала о том, что собирается сделать — когда она думала о Кёске, которого собиралась спасти — Аяку накрывала эйфория, в которой она могла утонуть.

До сих пор Аяка была слабой принцессой, которую защищал ее рыцарь. Но теперь все будет наоборот. Все будет по-другому. Если она сможет спасти Кёске, то сможет стоять с ним плечом к плечу.

«Вот почему…»

— … Дождись меня! Я приду спасти тебя. Эти отвратительные свиньи больше не будут осквернять тебя, братик. Я им этого не позволю, обещаю! — Аяка решительно сжала кулаки. Вытерев слезы, она смело посмотрела вперед.

— Вот, теперь у тебя отличное лицо.

В поле зрения Аяки появилась фигура. Она не знала, как долго этот человек стоял там. Глаза, в которых читалась улыбка, смотрели на Аяку, ужасно свирепую, но при этом какую-то легкую, нежную.

— … Э? — Аяка выглядела запутанной.

Фигура улыбнулась и протянула ей руку.

— Почему бы тебе не воплотить свое желание в реальность?

Три месяца назад эта самая рука вытащила Аяку из пучины отчаяния и подарила ей надежду…

— Да.

Не колеблясь, Аяка приняла руку помощи.