«Я бы хотел, чтобы ты была королевой. Это нелегко, когда МакКенна пытается поторопить меня. Как хорошо было бы стань ты королевой Западного королевства…»

Синяя птица наклонила голову, вглядываясь в письмо принца Хейнли, потом вдруг широко расправила крылья и задрожала. Я подумала, что он, должно быть, ранен, но, когда я посмотрела на него, он казался… злым, на самом деле. Конечно, это не точно, потому что это птичье лицо, но, по крайней мере, мне так показалось.

— Ты в порядке?

Я внимательно посмотрела на него, и птица сложила крылья и вдруг стала очень тихой.

— Королева великолепен, но ты тоже удивительный.

— ?

— Ты почти как человек.

— !

— Принц Хейнли держит очень умных птиц.

Ах, подождите. Он больше не принц. Но казалось странным называть его королем Хейнли.

Я постучала пальцем по клюву птицы, но та отскочила от моего прикосновения.

Он умен, но определенно отличается от Королевы.

— Я не буду прикасаться к тебе.

Улыбнувшись и извинившись перед птицей, я вернулась к письму.

«… День коронации не за горами. Будет делегация из Восточной империи. Ты приедешь в качестве главного делегата?»

День коронации…

Я проверила дату в письме и посмотрела на календарь. В это время не было никаких важных событий, и члены императорской семьи обычно посещали коронации в любом случае. Но мне не хотелось обещать свое присутствие, а потом вдруг выяснить, что я не в состоянии приехать из-за непредвиденных обстоятельств.

«Я проверю свое расписание.»

Я написала уклончивый ответ и привязала его к лапке птицы.

— Пожалуйста, передай ему это.

Я рефлекторно подняла руку, чтобы погладить его, как делала это с Королевой, но Синяя птица снова увернулась от меня. Я робко опустила руку, и птица несколько раз взмахнула крыльями, а затем вылетела в окно. Я наблюдала за ней, пока она не скрылась из виду.

Каково это — снова обмениваться письмами с Хейнли спустя столько времени? События последних нескольких месяцев пришли ко мне как туманный сон. Вскоре после появления Рашты, но тогда мои друзья были рядом…

Потянуло холодным сквозняком, и я уже собралась закрыть окно, когда меня внезапно прервали.

— Ваше Величество!

В гостиной поднялась суматоха, и кто-то позвал меня. Сделав знак, что они могут войти, графиня Элиза и фрейлины ворвались в комнату. Глаза у всех лихорадочные.

— Что-то случилось?

Я недоуменно посмотрела на них, а Лора раздула ноздри.

— Кто-то подсыпал в еду Рашты абортивные препараты!

— Мисс Рашта? Вы уверены?

— Да! Я слышала, что император определил его.

Я понятия не имела, как он это сделал, но, если это правда, неудивительно, что дамы прибежали в таком волнении. В Восточном дворце вероятно поднялся еще больший шум.

— Мисс Рашта принимала какое-нибудь лекарство?

Не похоже на то, что она сама это сделала, но все же…

— На этот раз его обнаружили заранее.

Слова графини Элизы казались многозначительными.

— На этот раз?

— Император вызвал дворцового врача, и тот сказал, что мисс Рашта до этого уже несколько раз приняла небольшое количество.

Кто это сделал? Поразмыслив, я поняла, что еще не задала самый важный вопрос.

— Мисс Рашта и ребенок в безопасности?

— Само по себе лекарство не причиняет вреда матери, так что сама Рашта в порядке. — А ребенок?

Мне вдруг пришло в голову, что тот, кто отравил Рашту, должен быть рядом со мной. Кому еще будет выгодно убить ее ребенка?

— Я полагаю, что он слабый, но все еще в порядке.

Я боялась, что Совешу подумает — если ребенок исчезнет, что выиграет императрица? Я вспомнила все те случаи, когда Совешу вызывал меня всякий раз, когда возникало какое-либо подозрение против Рашты. Нет никаких признаков того, что это не повторится.

— Ваше Величество, могу я предложить вам чашку горячего чая?

— Я в порядке. Я просто хочу побыть одна…

После того как графиня Элиза и фрейлины покинули комнату, я поклялась себе, что не обижусь, если Совешу снова вызовет меня.

Но мы с Совешу не разговаривали.

Только в тот день, когда мы вместе ужинали.

***

Совешу не сообщил мне, не хочет ли он есть, не хочет ли встречаться, не слишком ли он занят сегодня, поэтому я сама пришла в Восточный дворец.

— Сообщите императору, что я здесь.

Я дала указания слуге, стоявшему у двери спальни Совешу, и он быстро вошел внутрь.

Но, когда он вышел, выражение его лица было мрачным. Что там происходит? Слуга подошел ко мне и заговорил.

— Ваше … Ваше Величество. Его Величество сказал, что … ну, он ничего не сказал.

Слуга выглядел смущенным, и я подняла бровь.

— Он ничего не сказал?

— Нет.

Слуга смотрел на меня почти с сожалением. Он не изменил свои слова, значит, это правда.

— Зайди еще раз и скажи ему.

Я снова повторила свой приказ, и слуга вернулся в комнату. Через несколько мгновений он вышел.

— Император по-прежнему молчит.

Казалось, он вот-вот расплачется, и рыцари, стоявшие у двери, переглянулись. Я прищурилась, глядя на дверь Совешу. Каким-то образом я страдала иллюзией, что он не возложит вину на меня.

Но он уже так решил.

Вместо того чтобы спорить со мной, на этот раз он молча осудил меня.

У меня вырвался вздох. Почему он всегда делает меня виноватой во всем, что касается Рашты?

***

— Я обвиняю императрицу.

Главный секретарь, маркиз Карл, удивленно сжал ручку своей кофейной чашки. Он был здесь просто для того, чтобы обсудить вопрос о коронации Западного короля, но каким-то образом психологическая война между императором и императрицей вспыхнула снова. Это было бы лучше сделать лицом к лицу, но Совешу не позволил императрице войти к нему…

— Маркиз Фаранг купил абортивные препараты, но это не означает, что он связан с императрицей…

— Маркиз Фаранг — лучший друг Кошара, а Кошар — человек вспыльчивый. Ты не думаешь, что это как-то связано?

— Императрица не стала бы прибегать к этому.

— Да. Я тоже это знаю.

— Что?

— Но она твердо решила, что не будет любить Рашту.

Совешу холодно уставился в пол:

— Разве императрица, такая умная, как она, не могла предположить, как отреагирует Кошар на одно только слово Рашты?

— Я…

— Я уже проявил терпимость, воздерживаясь от того, чтобы арестовать Кошара и пытать его, не так ли?