Я открыла глаза, увидела потолок надо мной, и на мгновение не могла понять, почему я лежу. Мой взгляд оставался устремленным вверх, и никакие другие мысли не приходили мне в голову.

За исключением чего-то очень ужасного…

Я снова закрыла глаза. Я очень устала, у меня сильно болели глаза и болел затылок. Кто-то схватил меня за руку, и я повернула голову, чтобы посмотреть, кто это.

Это был Совешу. Его глаза расширились от беспокойства, и когда наши взгляды встретились, он болезненно сжал мою руку.

— С тобой все в порядке?

При звуке его голоса в моей голове снова всплыли события прошлого.

Синяя птица, та, которую на руках держал Хейнли, та, что доставляла мне письма, та, что читала письма рядом со мной, та, что опускала голову, чтобы выпить воды из чашки…

А потом — тело жареной птицы, золотистая хрустящая кожа, приправленная соусом, красная кровь под окном!

Мой желудок скрутило, и мне снова захотелось блевать. Совешу поспешно зажал мне рот рукой и громко закричал:

— Позовите дворцового врача!

Я оттолкнула его руку и посмотрела на него так холодно, как только могла:

— Мне он не нужен.

— Ты вдруг потерял сознание. Ты стояла в каком-то оцепенении и упала!

Выслушав рассказ Совешу о событиях, я теперь понимала, почему у меня болит голова. Что-то давило мне на лоб, и я подняла кончики пальцев, чтобы найти повязку, обернутую вокруг него. Совешу снова попытался дотронуться до меня, но я оттолкнула его.

— Императрица… Навье…

— Уходи и не называй меня по имени.

— Императрица, я …

— Уйди.

Я отвернулась от него.

Он предупреждал меня, что убьет любую птицу. Но чтобы зайти настолько далеко, что поджарить ее и послать мне?

По моей коже поползли мурашки. Дело не в том, что я не ела мяса. Все по-другому, точно так же, как это бывает, когда умирает человек, которого ты не знаешь, а не тот, кого ты знала.

То же самое и с птицей. У меня нет слов, чтобы описать ужасную судьбу этой очаровательной птицы, которая оказалась жареной.

— Мне очень жаль. Ты была в таком шоке…

— Разве это не было твоей целью?

Совешу сжал губы и наконец признался:

— Это совсем другая птица. Это не та, что летела в твою комнату.

— Не ври мне.

— Это правда!

Ложь! А что насчет синих перьев на подоконнике или крови под окном?

— А как насчет перьев вокруг жаркого? Неужели это перья другой птицы?

Синие птицы заметны и символизировали опасность, поэтому их не выращивали здесь, в Императорском дворце. Как это может быть другая птица?

— Это правда, что синюю птицу подстрелили. Ее перья подобрали и использовали. Но мясо, которое тебе прислали, было не той птицей.

— Скажи мне ложь, в которой будет больше смысла.

Я снова приказала ему выйти, и Совешу встал. Но он не ушел и все время поглядывал на меня. Выражение его глаз только разозлило меня еще больше. Птица убита стрелой, я упала от шока, а Хейнли потерял птицу. Так почему же именно Совешу смотрит на меня так, словно ему больно?

Его извинения и ложь сплошной обман. Если бы он сожалел об этом, то не пытался бы психологически запугать меня! Как бы он ни ненавидел меня за то, что я переписываюсь с Хейнли, но если бы он хоть немного заботился обо мне, то не сделал бы ничего подобного. Он был бы доволен, по крайней мере, просто убив птицу!

Я сжала одеяло между кулаками, чтобы не ударить его подушкой.

— Убирайся!

Совешу наконец отвернулся и вышел из комнаты. Я повернулась на бок и натянула одеяло на голову. Горячие слезы наполнили мои глаза, и я зарыдала в простыни.

Через несколько таких часов я решила, что мне нужно рассказать об этом Хейнли. Я не могу сказать ему, что Совешу превратил птицу в жаркое, но… Но я должна дать ему знать, что его птица мертва.

Но без птицы я не смогу связаться с Хейнли.

После недолгих раздумий я решила сначала навестить герцога Элги. У нас всегда были необычные разговоры, но это не похоже на то, что мы не замечали друг на друга. Он друг Хейнли, так что знает, как с ним связаться. Я не знаю, смогу ли рассказать ему все до мельчайших подробностей, но, по крайней мере, должна была сообщить ему об этих обстоятельствах.

Я выползла из постели и вошла в гостиную. Собравшиеся там фрейлины повернули головы в мою сторону.

— Ваше Величество!

Лора заплакала от облегчения, и я почувствовала себя виноватой за то, что заставила всех вокруг волноваться.

— Ах, вы все волновались?

— Вы вдруг упали в обморок…это был такой испуг…

— Мне очень жаль. Не плачьте, леди Лора.

Я заверила придворных дам, что мое состояние не серьезное и я просто устала, а затем отправилась на поиски плаща. Дамы попытались последовать за мной на улицу, не желая оставлять меня без присмотра, но я сказала им, что со мной все в порядке, и взяла с собой сэра Артину.

— Я очень беспокоился, Ваше Величество.

— Я вела себя не лучшим образом на глазах у всех.

— Я надеюсь, Ваше Величество, что вы уделите внимание своему здоровью. В последнее время вы очень бледны.

— Не волнуйтесь. Я просто чувствовала себя … не в своей тарелке.

Сэр Артина, обычно такой молчаливый, был взволнован тем, что я упала в обморок, и мучил меня всю дорогу до Южного дворца. Я беспрерывно улыбалась, чтобы успокоить его, и наконец мы добрались до комнаты герцога Элги.

— Вы не могли бы немного подождать здесь?

— Вы встретитесь с герцогом Элджи наедине?

Сэр Артина выглядел очень обеспокоенным, но слова, которые я должна была сказать герцогу, были совершенно секретными. Я повторила свой приказ сэру Артине и подошла к двери. Я услышала слабый стон, когда стояла перед дверью комнаты.

Герцог ранен?

Этот голос был полон боли. Уже собираясь постучать в дверь, я заметила на траве синее перо. Какое-то время я молча смотрела на него, потом медленно отошла от двери и подошла к окну. Занавеска была задернута, но в ней была небольшая щель, так что я смогла заглянуть внутрь. Я наклонилась вперед и посмотрела туда, откуда доносился этот звук.

К моему удивлению, помощник Хейнли, МакКенна, лежал голым в комнате.