Несмотря на гнев на лице Совешу, принц Хейнли не выглядел впечатленным.

— Я уверен, что эти письма написала Рашта. На мгновение она растерялась. Содержание может быть запутанным, не так ли?

— Имеет ли смысл перепутать половину содержания писем?

Совешу еще больше покраснел. Принцесса Соджу была прикована к ним, как будто ее развлекали, она отложила вилку и начала есть печенье, словно наблюдая за спектаклем.

— Боже… у мисс Рашты такая плохая память? Десять полузабытых вещей? Если дело в ее остроумии, то я признаю свою неправоту.

В одно мгновение атмосфера стала отвратительной. Я слышал только, как принцесса Соджу ест печенье. С ее живой и надежной личностью, она продемонстрировала свое любопытство в полной мере.

— Это я здесь такой странный? Мисс, сидящая здесь, Рашта, вчера назвала себя моей подругой. Я поверил в это, потому что подумал, что такая знаменитая женщина, как мисс Рашта, не станет лгать, и провел весь день почитая ее. И, как выразилась принцесса Соджу, я был мягок, как заварной крем.

Принцесса Соджу вздрогнула.

— У принца Хейнли хороший слух. — Сдержала я улыбку.

— Верно. — Согласилась принцесса Соджу.

Принцесса автоматически встала на сторону принца Хейнли в ответ на его слова. Принц Хейнли огляделся и снова заговорил:

— Во время нашего разговора произошло нечто странное. Мисс Рашта знает не больше половины того, что написала мне. Она ничего не знает о наших недавних письмах. Разве не странно, что она не знает и половины содержания, а также содержания хотя бы одного или двух писем, отправленных недавно? Горничная мисс Рашты тоже этого не знала.

Все кивнули, и уши Рашты покраснели. Совешу впился взглядом в принца Хейнли, словно тот мог выстрелить молнией из его глаз:

— Довольно об этом, принц Хейнли.

— Предполагалось, что это будет тихое дело, но именно император Восточной империи вывел его на всеобщее обозрение.

— Разве рыцарь не должен защищать свою даму, если она в беде? Если Западное королевство осуждает бедную женщину по пустяковому поводу и называет это рыцарством, то мне больше нечего объяснять.

— Нет-нет. Мисс Рашта выдала себя за мою даму, и я тоже должен защитить ее.

— Что?

Игривая улыбка появилась на губах принца:

— Конечно, мой знакомый по письмам может быть мужчиной, а не женщиной.

Его взгляд на мгновение остановился на мне, и мое сердце похолодело. Мне пришло в голову, что я написала «Я мужчина» как намек.

Он ошибается…верно?

Даже если принц Хейнли знает, что Рашта — фальшивый друг, он все равно не может сказать, что я настоящий.

Это было тогда…

Рашта, которая до сих пор не произнесла ни слова, всхлипнула:

— Это слишком…

Все перевели взгляды с Совешу и принца Хейнли на Рашту, которая шмыгала носом, словно главная героиня пьесы. Одна из бровей принца Хейнли приподнялась:

— Зачем вы снова пытались обмануть меня, мисс Рашта? Зачем вы подшутили над горничной?

Рашта всхлипнула:

— Я в точности изложила содержание письма. Но принц Хейнли продолжает настаивать, что это ложь.

Что за черт…

В этот момент мои губы приоткрылись. Что она только что сказала? Из ее глаз потекли слезы:

— Думаю, я знаю, почему ты это делаешь. Это потому, что Рашта не тот человек, которого ты хотел? Неужели все дружеские жесты, которые вы делали Раште, были фальшивыми?

Это потому, что Рашта не тот человек, которого ты хотел? Неужели все дружеские жесты, которые вы делали Раште, были фальшивыми?

Она была похожа на трагическую героиню, которую несправедливо бросили. Совешу стиснул зубы, глядя на принца.

— Это правда?

Плечи принца Хейнли дернулись от смеха, потом он вздохнул и покачал головой:

— Вы, должно быть, сошли с ума.

— Вы обвиняете Рашту во лжи, потому что видели ее с Его Величеством?

Когда-то я считала, что наивность Рашты проистекает из невинности и невежества. Теперь я точно знала, что она была коварной и хитрой женщиной. Принц Хейнли презрительно улыбнулся:

— Мисс Рашта. Вы самый наглый человек, которого я когда-либо встречал.

— Ради нашей дружбы, пожалуйста, не говори больше ничего такого, что может ранить Рашту. — Рашта расплакалась, и некоторые из окружающих дворян начали чувствовать себя неловко.

Для тех, кто не знал правды, Рашта казалась настолько уверенной в правде, что они были смущены тем, что было реальным. Принцесса Соджу поглощена наблюдением с широко раскрытыми глазами, держа печенье во рту, в то время как герцогиня Туаной спокойно наблюдала за ситуацией, сложив руки на груди.

Между тем только Великий князь Капмен деликатно трудился над своей трапезой. С его длинными острыми глазами и здоровой кожей цвета карамели, он двигал свою посуду с тупым выражением лица, как будто находил все это дело утомительным.

Я должна признаться, что это я знакомая принца Хейнли по письмам…

Я тупо уставилась на Капмена, мучительно обдумывая решение. Если я встану на сторону принца, остальные будут издеваться не только над Раштой, но и над Совешу, который заступился за нее. Но я не хотела, чтобы принца Хейнли обвиняли из-за Рашты. Дружба, которую Рашта неоднократно называла своей, была между мной и принцем Хейнли.

В этот момент Великий князь Капмен, который продолжал есть, остановился и удивленно посмотрел на меня. Я слегка кивнула, когда наши глаза встретились. Капмен молча уставился на меня, перевел взгляд на Рашту и принца Хейнли, а потом тихо улыбнулся.

Что с ним такое?

Но в данный момент проблема не в ненормальном поведении Великого князя Капмена.

Я хотела промолчать, но произошло недоразумение. Я должна это исправить.

Я закончила внутренний спор с самой собой и приготовилась говорить. Все повернулись ко мне. Казалось, они наслаждались вихрем событий. Только Рашта смотрела на меня широко открытыми глазами. Внезапно мне пришло в голову, что виконтесса Верди, должно быть, сказала ей, что я знакомая по письмам, и я почувствовала иронию ситуации. Я не могла понять, почему Рашта решила, что она может притворяться мной и думать, что я буду молчать.

Я говорила с Совешу, сохраняя лицо как можно больше спокойным:

— Ваше Величество, я знаю, кто обменивался письмами с принцем Хейнли…и это была не Рашта.

Лицо принца Хейнли просветлело. Рашта, напротив, смотрела на меня с видом словно я предала ее, в то время как лицо Совешу побелело.

— Императрица. — Он обратился ко мне вполголоса: — Это не тебе решать. Если тебе не нравится Рашта, это еще не значит, что ты должна встать на сторону принца Хейнли.

— Я только на стороне истины.

Как только я закончила, принц Хейнли резко заговорил:

— Ваше Величество Императрица. Должно быть, неприятно, что император воспринимает все слова мисс Рашты как истину.

Это замечание истощило остатки терпения Совешу:

— Я больше не могу этого терпеть.

Совешу встал и вытащил свой меч. Это декоративный предмет, не предназначенный для боя, но его было достаточно, чтобы ранить беззащитного человека. Настроение в комнате стало напряженным.

— Принц Хейнли, как вы смеете осквернять мою честь? Я вызываю вас на дуэль.

— Если я убью вас сейчас, смогу ли я уйти отсюда в целости и сохранности? Тогда я приму вызов на дуэль.