На этот раз Ся Чуньюй был достаточно терпелив и контролировал себя, опасаясь, что ей снова будет больно, и, конечно же, он не хотел, каждый раз смотря на нее видеть нахмуренное лицо, словно она мучительно страдает и в любой момент встретится с эскадроном смерти. Он чувствовал себя ужасно и это, безусловно, был просто удар по его эго. Любовь между мужчиной и женщиной должна быть чудесным, незаурядным опытом и он хотел, чтобы она наслаждалась этим.

Пока он двигал своим телом, он наблюдал за ее реакцией, запоминая ее тело и пытаясь найти все ее чувствительные места.

Странные и необыкновенные чувства нахлынули, как прилив, но каждый раз, когда ей казалось, что она вот-вот прорвётся, как плотина и рухнет, он останавливался, и она оставалась в подвешенном состоянии, не в состоянии достичь своей кульминации. Ей казалось, что она выпрыгнет из своей кожи, ее тело было напряженным и предвкушающим. Она была уверена, что сойдет с ума, и у нее было ощущение, что он делал это с ней намеренно.

Ся Чуньюй действительно делал это преднамеренно, удерживая её от пика, потому что ему нравилось наблюдать за ее маленькими скорбящими глазами, когда она была неудовлетворённой, не получив желаемое, она выглядела очень милой, что он не мог удержаться, чтобы не подразнить ее.

– Ты хочешь этого? Попроси меня! - Игриво сказал Ся Чуньюй, снова подтолкнув ее к грани краха, остановившись прямо перед самым ответственным моментом.

«Умолять тебя!? Ах ты, большеголовый черт!» – Е Цзяяо хотелось убить этого безнравственного подлеца, который посмел с ней так играть.

– Если ты не можешь это сделать, просто признай, что у тебя нахватает сил, – застонала Е Цзяяо, зная, что этот «крутой», у которого всё получается, не сможет остановиться.

Ся Чуньюй приподнял брови, и в его глубоких глазах показался опасный, зловещий сигнал. Хотя он прекрасно знает, что она использует метод наречного поддразнивания, чтобы стимулировать его, но мужское достоинство не должно подвергнуться сомнению безнаказанно.

– Пока ты можешь это вынести, – холодно и высокомерно сказал Ся Чуньюй. Он перевернул ее тело и проник сзади. Не испытывая ни малейших угрызений совести, делая мучительно сильные толчки, и умышлено прижимаясь к ней.

Будучи настолько возбуждённой от интенсивного проникновения, заставило Е Цзяяо чуть ли не задыхаться. Несчастный упырь! Такими темпами, он, что пытается убить ее?

Е Цзяяо больше не могла это терпеть и хотела сбежать, но он крепко сжал мертвой хваткой ее талию, так что она не могла и отодвинуться, не то, что обратиться в бегство. Сплошное невезение! Она задыхалась, а ее голос разрывался в клочья, когда она непрестанно всхлипывая, кричала:

– Ах... Я... я была неправа, я больше не могу, не могу...

– В чем была твоя ошибка?

– Сомневаясь в твоей силе, пожалуйста, это я слаба... – просила пощады Е Цзяяо, когда почувствовала, что ее талия вот-вот сломается.

На лице Ся Чуньюя появилась самодовольная улыбка от ее уступки, а глаза ярко сияли. Он изменил свой угол наклона, стараясь попадать в ее чувствительное место каждым толчком, продолжая делать это, пока он не почувствовал, как ее «стенки» сжались вокруг «него». Почувствовав, что она достигла своего апогея, он немедленно отстранился, распыляя свое «освобождение» на ее светлую и гладкую спину.

Е Цзяяо чувствовала себя парализованной лежа на постели, все ее тело покалывало от того, что они только что сделали. Как рыба, застрявшая на берегу реки, она тяжело дышала, жадно хватая воздух. Ее разум был пуст, а глаза были размыты, все еще не оправившимися от предельного удовольствия, которое он только что ей дал.

Ся Чуньюй сказал ей не двигаться, он весь был покрыт потом, поэтому он ушел вытираться, а затем принес полотенце и помог ей отчиститься от всех следов их занятий любовью.

Они лежали на кровати бок о бок. Ся Чуньюй посмотрел на нее и увидел ее застывший, тусклый взгляд и немного обеспокоенно спросил:

– Больно?

Е Цзяяо покачала головой, а потом кивнула.

Ся Чуньюй улыбнулся:

– Это... слишком приятно?

Е Цзяяо окинула его презрительным взглядом: «Я сейчас умру от усталости, не хочу ни двигаться, ни говорить, понятно?»

– Все еще не удовлетворена? – Он наклонил голову и поцеловал ее.

Как это не странно звучало, не то чтобы у него не было женщин, стоило бы ему лишь захотеть, как его ждало бы огромное количество женщин, чтобы прислужить ему. Просто он не очень увлекался, такого рода, вещами. В большинстве случаев это было исключительно ради решения физиологических потребностей. Но находясь с ней рядом, он не мог не желать большего. Это из-за слишком долго воздержания? Или все дела в ее красоте? Если говорить о красоте то, Цин Лю^[!] была не хуже ее. Или это, потому что она была особенной? Она не была похожа на других женщин, которые изо всех сил старались втираться в его милость, покорно поддакивая перед ним, и льстить ему, даже если это было против их воли.

[!] Его рабыня, с которой он, время от времени, проходил «просвещения».

Е Цзяяо тоже знала, как его порадовать. Каждый раз, когда она выводила его из себя, она вела себя, как милая кошка. Когда его злость исчезала, она сразу же бралась за старое, и время от времени пыталась использовать его, будь то в прямом или переносном смысле. Возможно, именно из-за этого он чувствовал, что она одна такая уникальная.

Е Цзяяо хотела избежать этого, но она не могла, поэтому у нее не было выбора, кроме как принять его поцелуй. Однако он продолжал ее целовать до бесконечности, его руки бродили вокруг ее особенно чувствительного тела, которое только недавно было эксплуатировано. Еще несколько секунд такого рода поддразниваний, наверняка возбудит ее, но как бы ей не нравилось то, что произошло раньше, она была слишком уставшей. Если они попробуют «это» сделать еще раз, она была твердо уверена, что завтра не сможет встать.

– Я очень устала, – промолвила Е Цзяяо, пытаясь сохранить живой и пронзительный голос.

Ся Чуньюй словесно дразня, спросил:

– Ты все еще грустишь из-за денег, которые проиграла?

Е Цзяяо мрачно ответила:

– Нет, у меня нет сил чувствовать грусть.

«Если ты тут не убиваешься от горя, то с какой стати я должна испытывать сожаления?» – про себя подумала Е Цзяяо.

Ся Чуньюй ласково улыбнулся ей и сказал:

– Спи.

После того, как погасло пламя свечи, они закрыли глаза, и через некоторое время девушка, лежащая рядом с ним, погрузилась в мир сновидений, и раздался равномерный и легкий звук дыхания, однако, Ся Чуньюй не мог уснуть.

Это было, не потому что он не был удовлетворен, а скорее... он беспокоился о том, как поступить с ней после того, как завершится это темное дело с бандой «Черного Ветра». Похоже, она не была кем-то, кого послал Первый глава, так что, когда все закончится, может... она захочет стать его наложницей? У семьи Е не должно быть претензий на этот счет, может быть, это даже превзойдет их ожидания.

Что если она не захочет? Может ли она действительно не хотеть? Она уже принадлежала ему. Даже если она не хотела, у нее нет иного выбора, не так ли?

Ся Чуньюй покачал головой: «Забудь об этом!» Сейчас бесполезно размышлять над этим, когда придет время, будет видно, в зависимости от обстоятельств.

***

На следующий день Е Цзяяо спала, пока не проснулась естественным образом, и увидела, что подушка рядом с ней снова была пуста. Ей было интересно, почему она могла спать, как убитая, что каждый раз, когда он вставал, она даже не замечала этого.

Уже рано утром Сун Ци отправился на кухню в поисках продуктов и ингредиентов, а также принес известь и растительную золу, которую просила Е Цзяяо.

Пищевая сода и чайные листы уже были готовы к применению, но им не хватало кипарисовых веток, пшеничной соломы и желтого порошка. Е Цзяяо снова позвала Сун Ци, чтобы он достал все необходимое.

Пока он отсутствовал, она выкатила на задний двор банку из-под маринованных огурцов и вымыла ее. В любом случае утиных яиц не так много, поэтому одной банки будет вполне достаточно.

Как только Сун Ци вернулся со всеми найденными ингредиентами, Е Цзяяо начала готовить. Она смешала соль, чайные листы и кипарисовые ветки в одном котелке и начала варить. Затем она нашла еще одну маленькую ёмкость для воды, и в соответствие с рецептом она положила известь, растительную золу и желтый порошок, в завершении она залила это приготовленным горячим отваром.

– Сун Ци, подойди и перемешай это, обязательно перемешай как следует, но будь осторожен, чтобы не коснуться извести, – проинструктировала Е Цзяяо.

Сун Ци охотно взялся за деревянную палку и начал размешивать:

– Сестрица, эти консервированные яйца вкусные?

Е Цзяяо положила пшеничную солому в банку для рассола, радостно сказав:

– Ты узнаешь, когда придет время.

Насыпав пшеничную солому, она разложила утиные яйца, аккуратно поместив их одно за другим в банку. Она использовала оставшиеся кипарисовые ветки, чтобы положить сверху утиных яиц, дабы они не всплывали после заливки отвара.

Как раз, делая все эти приготовления, отвар немного остыл до нужной температуры.

– Сун Ци, осторожно наливай туда отвар. Будь осторожен и медленно наливай вдоль стенок банки, – приказала Е Цзяяо. Теперь, когда Сун Ци стал ее хорошим помощником, казалось, ему нечего было больше делать, и он был готов выполнять все ее приказы с утра до ночи.

Последним шагом было запечатывание. Е Цзяяо плотно затянула устье (отверстие) банки тканью и тщательно обернула желтой глиной.

– Отлично, теперь нужно только подождать полтора месяца, и можно будет открыть банку, – хлопала в ладоши Е Цзяяо. Большое дело успешно завершено. Хотя это ее первый раз, когда она делала консервированные яйца, она была уверена, что у нее все получится.

Сун Ци счастливо обнял банку и понёс в темное и прохладное место. Отложив ее, он побежал назад и с улыбкой на губах спросил:

– Сестрица, у тебя есть еще другие поручения?

Е Цзяяо покосилась на него:

– Если у тебя есть какие-то дела, ты можешь быть свободным.

Сун Ци смущенно почесал голову.

– Вчера я играл всю ночь, и хотел пойти вздремнуть.

Рот Е Цзяяо растянулся в хитрой усмешке:

– Выиграл или проиграл?

Сун Ци с сияющим лицом ответил:

– Выиграл много, они стали зависимы от этой игры, и мы договорились сегодня вечером продолжить.

– И сколько это твое много? – спросила Е Цзяяо, вынашивая коварный план.

Сун Ци с гордостью раскрыл ладонь.

– Я выиграл десять лян, хотя Пэн Ву заработал больше меня.

Е Цзяяо хотела провалиться сквозь землю, жадно втягивая прохладный воздух: «Твою мать, он действительно разбогател!» Плюс деньги, которые он выиграл у нее... у него теперь было больше 10 лян серебра. В то время, как у нее за душой не было и одной медной монеты. Если она хочет в будущем сбежать, у нее должны быть хоть какие-то сбережения! Трудно гулять без денег! Тут и шагу не сделаешь, не говоря уже про побег!

– Сун Ци, давай сыграем в «камень-ножницы-бумага»? – улыбнулась Е Цзяяо еще более великолепно: – Если выиграю я, ты вернешь мне деньги, которые выиграл у меня вчера вечером. Если выиграешь ты, я сделаю тебе фаршированную свиную грудинку с курицей, который ты сможешь насладиться.

Сун Ци был потрясён, осознав, что невестка все еще была обеспокоена по поводу потерянных пяти лян серебра!

– Фаршированная свиная грудка с курицей очень вкусная! Лакомый кусочек... Так что, даже если ты проиграешь, я все равно сделаю это для тебя. – Е Цзяяо знает, что Сун Ци типичный любитель вкусно поесть, и поэтому она продолжала использовать пищу, чтобы заманить его в свою коварную ловушку.

Сун Ци проглотил полный рот слюней. Эта ставка казалась довольно рентабельной. Если он проиграет, он заплатит ей два с половиной ляна серебра. В любом случае, у него все еще останутся больше десяти лян, а так же фаршированная свиная грудка с курицей. А если он выиграет, будет еще лучше.

– «Камень-ножницы-бумага»? Это именно та игра, где складывается камень, ножницы и бумага?

Е Цзяяо поспешно кивнула:

– Да. Так как на счет одной игры, в которой определим, кто победил, а кто проиграл?

Сун Ци стиснув зубы заявил:

– Погнали.

– Камень-ножницы-бумага...

– Ха! Я выиграла! Верни мне мои деньги... – Е Цзяяо подпрыгнула от радости! Черт, этот семейный психолог действительно знает свое дело. Он как-то сказал, что когда мужчины играют в «камень-ножницы-бумага», в первом раунде они всегда любили использовать камень. Она раньше играла со своим отцом, пробовала снова и снова, но с ним этот трюк не работал. Она не ожидала, что это сработает здесь, играя с Сун Ци.

Сун Ци был расстроен. Почему он поставил камень? Один камень и две с половиной лян серебра, канули в лета.

К большому сожалению, но, в конечном счёте, он стал жертвой этики азартных игр, определенных ограничений и условий. Как говорится, «любишь играть – умей платить», кроме этого, другая сторона это его невестка, осмелиться ли он, обмануть ее?

Поэтому, невзирая на все искушения не отдавать выплату, ему пришлось, с сожалением и грустью, но послушно, вынуть серебро и отдать их ей.

Е Цзяяо, сияв от радости, ликовала, а затем, взвешивая в руке серебро, засунула в кармашек рукава, утешая бедного проигравшего:

– Всякий раз, когда ты будешь охотиться на кабанов, я буду готовить для тебя фаршированную свиную грудинку с курицей.

Сказав это, Е Цзяяо весело ушла, с надеждой думая о том, чтобы найти возможность отыграть свои деньги у Пэн Ву. Это ее первое состояние в этом мире. В конце концов, хоть и деньги были маленькими, но они дадут начало большему. Пока что мы должны довольствовать тем, что имеем. А там мало по малому и накопить можно – «копейка рубль бережёт».

Сун Ци удручённо повесил голову и пал духом. В таком отчаянии он ушел восполнять недосып.

После полудня Ся Чуньюй вернулся в свою комнату, чтобы отдохнуть.

Сун Ци наблюдал, как невестка задержала Пэн Ву, чтобы он помог ей. Он

знал, что Пэн Ву обречен на «погибель». Он хотел предупредить его, чтобы тот ни в коем случае не выкидывал камень, но быстро передумал. Он уже проиграл ей, почему Пэн Ву должен избежать этой участи? Хранив молчание, он сидел во дворе и ждал Пэн Ву, предвкушая как его высмеют.

Как и следовало ожидать, через некоторое время Пэн Ву вышел с подавленным лицом.

Сун Ци был счастлив, когда он шепотом спросил его:

– Деньги, которые ты выиграл у сестрицы вчера вечером, тебе пришлось

вернуть их, не так ли?

Пэн Ву посмотрел на него удивленными глазами:

– Откуда ты знаешь? Ты подслушал?

Сун Ци развел руками:

– Я также вернул выигранные деньги ей. «Камень-ножницы-бумага» Одна игра, победа или поражение. Результат был определен... Я полагаю, ты, тоже выкинул камень?

Пэн Ву уже настороженно таращился на него, снова спрашивая:

– Как ты угадал?

Сун Ци похлопал его по плечу и покачал головой, горько вздыхая:

– Поскольку я тоже выдал камень. Ты знаешь, почему мы всегда играем

камень?

Пэн Ву погрузился в созерцание: «Действительно, почему?»

Из кухни донеслись радостные звуки песни:

– Это все мыльный пузырь, один удар...

Сун Ци и Пэн Ву закрыли уши и вернулись в свои комнаты с молчаливым пониманием.