– Старший брат, – улыбнулась Е Цзяяо и вышла навстречу, чтобы засвидетельствовать своё почтение ему.

Наконец, Первый глава решил поднять свой взор вверх, отвлекшись от любования каждой песчинкой из подножия:

– О-о, это же младшая сестра! Ты пришла, чтобы принести еще одно вкусное блюдо для Второго брата?

– Да. Мне показалась, что Второй брат выглядит уже намного лучше.

Улыбающееся выражение лица Первого главы – это была притворная приветливость, которая больше напоминала волчий оскал, показывающая небольшое отчуждение и коварство. Другие не могли догадаться, о чем он думает, но его взгляд всегда заставлял всех чувствовать, что он мог видеть их насквозь. Таких подозрительных типов, Е Цзяяо, любила меньше всего, а если по-честному, то совершенно на дух не переносила. Тем не менее, он Первый глава семьи, король горных разбойников, даже Чуньюй должен повиноваться его приказам. Как только она присоединилась к бандитам в эти владения, она тем более должна быть с ним любезна.

– Старший брат, как Вы умудрились получить простуду на губе? Вам нужно съесть что-нибудь охлаждающее. Я как раз сварила немного зимнего супа из белой тыквы и свиных ребрышек с тонким слоем мяса. Старший брат, идемте кушать! – любезно пригласила Е Цзяяо. За последние дни Первый глава, наверняка, распереживался из-за растущих проблем, с которыми ему приходится иметь дело, до такой степени, что пошатнулся его иммунитет. С этим внушительным комочком язвы у губного желобка, он выглядел, как обитель трущоб, без определенного место жительства. Теперь его физиономия походила на еще более коварного забулдыгу, чем прежне.

Первый глава коснулся своей раны под носом и засмеялся:

– Не нужно, у меня еще есть кое-какие дела. Я попробую кулинарные шедевры младшей сестры в другой день.

– Тогда я попрошу Пэн Ву доставить его Вам. У меня еще есть чай с жимолостью^[!], в таком случае, я передам и его, он как раз хорошо сочетается с супом, – сказала Е Цзяяо.

[!] Жимолость – чай из высушенных цветочных бутонов или распустившимися цветками жимолости японской, без чашечек.

Не дожидаясь отказа первого главы, Е Цзяяо вежливо попрощавшись, согласно со всеми мерками этикета, тактично отклонилась.

Первый глава семьи прищурил свои два бинокуляра и задумчиво оглянулся в спину Е Цзяяо, наблюдая, как ее силуэт растворяется вдалеке. Эта женщина не из робкого десятка. Она пробыла здесь всего несколько дней, а уже, как ни в чем не бывало, хозяйничает.

Войдя в дом, он увидел, как Второй глава, держа миску с супом обеими руками, с жадностью и аппетитом, жевал голубиную ножку. Увидев, что Первый глава уже здесь, он торопливо было хотел уже опустить миску, оставив поедание на потом.

Однако, Первый глава семьи махнул рукой:

– Ты ешь, ешь.

– Старший брат, ты хочешь немного? Суп, приготовленный младшей сестренкой, очень вкусный, и такой ароматный, – предложил Второй глава семьи

– Все в порядке, ты можешь съесть его сам. – Первый глава никогда не проявлял горячий интерес к деликатесам.

– Что ты думаешь о младшей сестре? – спросил Первый глава.

Второй глава, немного поразмыслив, как правильно сформировать свои слова, ответил:

– Я думаю, что она превосходна. Мне нравится ее натура, она веселая, и умеет готовить, но самое главное она еще и красивая. Если бы я знал это раньше, то ни за что бы, не отдал ее Третьему брату, предпочел бы оставить ее себе.

Второй глава семьи действительно выразил глубокое сожаление, упущенного шанса.

– Именно потому, что мне кажется, она слишком хороша, чтобы быть правдой, я всегда ощущаю, что здесь что-то не так. Когда ее только-только привезли сюда, она была в таком ужасе, а сейчас... – задумавшись, скандировал Первый глава.

Второй глава, с нотками ревности в своей речи, кисло предположил:

– Может быть, она думала, что ее собираются выдать замуж за главаря разбойников из двух кандидатур, то бишь из нас двоих. Посмотрев на Третьего брата, как она может не быть счастливой. Женщины в горах падают в обморок при виде Третьего брата, а самые стойкие таращат своими глазенками, пуская слюни. Черт, даже курицы и те, при виде его, начинают особенно радостно кудахтать.

Первый глава семьи нахмурился, даже если ему и хотелось отрицать эти факты, сказанные Вторым главой, но это действительно было так!

– Пэн Ву следовал за ним так долго и не нашел ничего подозрительного. – Глава семьи был весьма огорчен и не менее озадачен, он должен признать, что Третий брат, талантливый человек и внес большой вклад в дела лагеря. Если бы на этого человека действительно можно было положиться, гора «Черного Ветра» стала бы вдвое сильнее. Но он нутром чуял какую-то необъяснимую тревожность, которая не подлежала объяснению, это была своего рода интуиция. В лагере он мог доверять только самой первой группе людей, которые вместе с ним прошли сквозь огонь, воду и медные трубы.

Второй глава семьи, не желая, чтобы данный вопрос услышали извне, тихим голосом спросил:

– Человек, посланный, чтобы проверить детали Третьего брата, еще не вернулся?

Первый голова семьи, покачав головой, ответил:

– Я полагаю, что уже скоро должен прибыть.

– Теперь меня больше всего беспокоит то, что если младший брат действительно является секретным агентом, присланным Императорским дворцом, то наша ситуация может быть крайне плачевной. – Первый глава испытывал очень противоречивые чувства. С одной стороны, он лелеял его таланты, а с другой стороны, он сомневался, да ещё в придачу и волновался, ибо у Третьего брата есть очень много сторонников, и если избавится от него без неопровержимых доказательств, будет невозможно убедить массы, они только разочаруются, и затаят обиду в своих сердцах.… И быть может даже жажду мести.

– Я думаю, что это маловероятно. На этот раз Третий брат спас мою жизнь, рискуя собственной. В той обстановке даже я потерял надежду. Я говорил Третьему бежать, но он настоял на том, чтобы вытащить меня из этого трудного и кровавого положения. Если он действительно был бы тайным агентом, не было бы лучше оставить меня там, позволив умереть? В таком случае, даже если бы я умер, ты не смог бы обвинить его, не так ли? – Второй глава посмотрел на голубиную ножку в своих руках, думая о том, что сказала младшая сестренка, а затем, вспомнив о кровавой бойне в тот день, его сердце смягчилось по отношению к Третьему брату.

– Я очень благодарен ему за это, – кивнул Первый глава семьи.

– А как насчет других? В эти дни не было найдено никого подозрительного? – Спросил Второй глава.

– Это сложно! Не имея никаких прямых улик, трудно прийти к выводу. Сейчас уже и так полно жалоб по всему лагерю, – вздохнул Первый глава семьи.

– Твою мать! Если бы только Фан Ши мог услышать немного больше, нам не пришлось тратить столько усилий сейчас, – пробормотал Второй глава.

– Однако у меня остался последний козырь в рукаве. Ты можешь быть спокоен, и сосредоточить все свое внимание на залечивании ран, – сказал Первый глава, оставив Второго брата отдыхать.

Е Цзяяо вернулась во двор, и по совершенной случайности, одновременно с Ся Чуньюем и Пэн Ву.

– Подождите немного, я приготовлю еще два блюда, а потом мы сможем поесть. – Е Цзяяо положила контейнер для еды, а после, закатывая рукава, вошла на кухню. Как только она добавила еще две древесины в печь, она услышала раздавшийся сердитый рев Ся Чуньюя:

– Е Цзиньсюань...

Е Цзяяо вскочила как ошпаренная, внезапно вспомнив, что в полдень она привела двух кроликов в дом, чтобы поиграть с ними, а потом просто оставила их в комнате одних.

– Сун Ци, не в службу, а в дружбу, последи за огнем. – Е Цзяяо поспешно вернулась в дом и увидела Ся Чуньюя, стоящего перед кроватью с пестрым от гнева лицом, а его выражение глаз, направленные на кроликов, сидящих на кровати, были, словно он смотрел на своих заклятых врагов, готовый порешать их в любую секунду.

– Извини, извини, я выведу их на улицу прямо сейчас.

Ся Чуньюй уже искрился от злости, что вот-вот воспламенится, и можно будет смело вызывать пожарную бригаду, снова яростно взревел:

– Кто позволил тебе принести их в дом? Сама взгляни на это! Можно ли теперь спать на этой кровати?

Е Цзяяо решила заглянуть в кровать и узнать, что там за ужас творится, что он так бушует, но кода она сама все увидела, ей тотчас захотелось плакать. «Послушные детишки кролики, как вы могли так бессовестно нагадить на кровати?»

– Не серчай, не серчай! Дабао и Эрбао еще совсем не смышлёные, я буду хорошо их воспитывать. – Е Цзяяо подняла кроликов и, положив их на пол, со строгим выражением лица принялась учить уму разуму: – Разве я не говорила вам, не лезьте на кровать? Говорила! Почему вы такие непослушные? Вы хотите, чтобы я вас сварила?

Ся Чуньюй таращил глаза в неверии: Дабао и Эрбао?^[!] «Ты издеваешься, да?»

[!] С китайского «Дабао» означает «великое сокровище», а «Эрбао» означает «два драгоценных камня». Отсюда и понятна его реакция.

Ся Чуньюй с трудом переводя дыхание от возмущения, спросил:

– Зачем ты с ними разговариваешь так, будто они понимают человеческую речь? Если это повториться, в следующий раз я без раздумий отдам их Старой голове Юй.

– Вы слышали, что сказал папа? Если вы сделаете это снова, я не смогу защитить вас, – предупредила Е Цзяяо, выводя кроликов.

Ся Чуньюй, вихляя к ней, как пьяный, неверной походкой, негодовал. Когда он успел стать отцом кроликов?

– Е Цзиньсюань, если ты хочешь стать матерью этих кроликов, флаг тебе в руки, но не втягивай меня в это, – почти взревел Ся Чуньюй от разочарования и раздражения. Это обращение – отец для кроликов было для него абсолютно невыносимым, что на фоне этого, «тупой осел» звучит куда менее омерзительно.

– Хорошо, хорошо. Милые мои сокровища, не бойтесь. Папа не любит вас, зато я вас обожаю, но вы должны быть послушными, слышите? – ласково сказала Е Цзяяо, поглаживая мягкие ушки кроликов.

Ся Чуньюй был почти уверен, что у него будет коронарное заболевание. Эта женщина всегда сводила его с ума, время от времени что-то придумывая, чтобы побесить его еще больше, как будто он страдает от избытка внутреннего гнева.

Е Цзяяо быстро и шустро поменяла простыни, затем она взглянула на Ся Чуньюя, лежащего на диване и читающего книгу, его лицо все еще было явно раздраженным.

– Чуньюй, я отнесу старшему брату чай из жимолости, который дала нам тетушка Цзян, хорошо? Когда я недавно ходила ко Второму брату, чтобы передать голубиный суп, то встретилась со старшим братом. У него на губе была огромная простуда, она выглядела ужасно тошнотворно, жимолость может устранить жар и вывести токсины.

У Е Цзяяо не было равных по переводу разговора на другую тему.

– Какая ты заботливая, – издевательски фыркнул Ся Чуньюй.

– Ай, да ну тебя! Вот к примеру – благодаря кому у тебя тут криминальный авторитет? Все верно – спасибо Первому главе! Поэтому человек не может не склонить голову, живя под чьим-то укрытием, такие непреодолимые обстоятельства вынуждают покориться, – в негодовании сжала губы Е Цзяяо.

Ся Чуньюй искоса посмотрел на нее и саркастически сказал:

– Да неужели тебе это знакомо? Твоя голова настолько полна знаний, что скоро вскроет твою черепушку.

– Ты слишком преувеличиваешь! Разве это не малютки кролики помочились и испражнились? Почему ты злишься на меня? Будто я это тут поднасрала! – Злобно усмехнулась Е Цзяяо.

Если сказать, что Ся Чуньюй испытывал взрыв негодования, то это ничего не сказать. Она действительно осмелилась сказать подобное, даже не задумываясь, что собеседнику будет противно слушать.

– Кхэ-кхэм, я имею в виду, что я не заставляла их гадить, – объяснила Е Цзяяо смущенно, обнаружив собственные погрешности в речи.

– Возвращаясь к нашей предыдущей теме… Хоть они и являются старшим братом и Вторым братом, в конце концов, они не имеют кровного родства с нами. Если мы поссоримся с ними, это кончится крахом. У нас все по-другому, потому что мы с тобой муж и жена. Милые бранятся – только тешатся. Это придает интерес в отношениях, – ухмыляясь сказала Е Цзяяо, найдя способ справиться с Чуньюем. Всякий раз, когда он гневался, она просто бессвязно бродила, болтая о том, о сём и улыбаясь, была обходительна с ним и в результате, его дикая ярость улетучивалась.

– Я пойду готовить ужин! – Е Цзяяо выпятила губы и послала ему воздушный поцелуй, затем взяв с собой чай с жимолостью на столе, радостно ушла.

Ся Чуньюй закатил глаза, с отвращением наблюдая ей в спину, про себя оценивая ее: Она не прошибаема, как городская стена, и ведет себя легкомысленно, ни капельки не походя на порядочную женщину. И что еще за ерунда про некий «интерес», чтобы нормально ужиться, муж и жена должны уважать друг друга, только таким путем можно добиться успеха.

Он опустил голову, снова стараясь переключить свое внимание на прочтение книги, но в его мыслях бессознательно постоянно всплывал ее очаровательный вид и миленькие выпученные губы, что в ту же секунду хотелось ее сильно поцеловать. Ся Чуньюй в отчаяние закрыл книгу. Ему точно конец, прожив с этой женщиной слишком долго, даже его представления о правильном и неправильном, стала совершенно запутанным.

Е Цзяяо приготовила вкусное кушанье в рекордно короткие сроки. Когда суп из белой тыквы и свиного рёбрышка с тонким слоем мяса, тоже был сварен, она зачерпнула полную миску супа и положила его в коробку для пищи.

– Пэн Ву, Пэн Ву...

Пэн Ву быстро откликнувшись на голос, ворвался на кухню.

– Сестрица, у Вас есть какое-то дело ко мне?

– Ты передашь это Первому главе, я уже обсуждала это с ним. – Е Цзяяо передала Пэн Ву коробку с едой и чай из жимолости.

– И чтоб одна нога здесь, другая там. Мы подождем твоего возвращения, прежде чем сесть за стол.

Пэн Ву с радостью принял поручение по доставке и отправился туда, куда его послали.

– Сестрица, почему каждый раз, когда нужно доставить еду Первому или Второму главе, Вы поручаете это Пэн Ву? Почему не поручаете это мне? – ревниво спросил Сун Ци.

«Э-э... этот вопрос...» – Е Цзяяо задумалась над этим. Это было странно? Почему? Может быть, она чувствовала, что Пэн Ву был более надежен в этом плане! Это было также, потому что она чувствовала, что он был более знаком с ними.

– Ты слишком много думаешь, почему ты не задумывался, что всякий раз, когда мне нужна помощь, я прошу тебя, а не Пэн Ву? Я даже не знаю ответ! Скажи мне, когда ты догадаешься! – приподняв бровь, сказала Е Цзяяо. Она не станет напрягать мозг ради таких скучных вещей.

Сун Ци был подавлен и сбит столку. «Хочешь, чтобы я сам догадался? Но откуда мне знать, что у тебя на уме?»

После того, как Е Цзяяо разложила тарелки и палочки для еды, она подошла к двери и громко позвала своего ненаглядного:

– Чуньюй... Ужинать...

Ся Чуньюй немедленно отложил книгу и тут же пошел летящей походкой на кухню. Не знающие наверняка, подумали бы, что он пока дожидался еды, от голода уже обезумел. На самом деле он испытывал невыразимые горькие страдания, потому что если он заставит ее ждать, то на второй раз она вполне могла прийти и, скатив язык, прокричать его имя фактически обозвав ослом, да так громка, чтоб все деревенские уж наверняка услышали.

К большому огорчению Ся Чуньюя, что он великий и могущественный наследный принц, на самом деле докатился до такого – стал, как мальчик на побегушках у какой-то женщины, который явился по первому ее зову. Собственно говоря, полагалась, что это она будет у него под башмаком, послушна и покорна, выполняя требования, но сейчас все было совершенно да наоборот. Любые предупреждающие угрозы были абсолютно неэффективны против нее. В его присутствии она сразу становилась хорошей и принималась за старое: вела себя мило, вела себя жалко и занималась любыми другими театральными представлениями. В этой жизни он никогда и никого не встречал того, с кем было так трудно иметь дело.

Подведя итог, понятно одно – он хочет сохранить свой престиж любой ценой, она же, плевала с высокой колокольни на престиж, честь и прочею чепуху.

Что еще он мог сделать? Какое решение придумать? Какой метод предпринять?