Я спускалась по холму и... упала. Покатилась по дороге, подлетела на какой-то кочке и, перекувырнувшись, со всего размаху шлёпнулась на землю. Со стороны, наверное, смотрелось эффектно.

Похоже, падения стали эдаким символом моей жизни.

Ладно хоть отделалась малой кровью: несколькими ушибами и ссадинами. Ничего не сломала, и на том спасибо.

Опёршись руками, я поднатужилась и кое-как приняла сидячее положение, а затем подползла к перевернувшейся инвалидной коляске, волоча за собой парализованную правую ногу.

М-да... Одно колесо отлетело, а другое растрескалось и крутилось, почему-то напоминая мне луну.

На свалку.

Я стиснула кулаки и заскрежетала зубами из-за мощнейшей вспышки гнева. Злилась на саму себя. И как я могла так сглупить?! Плюнула на вспотевшие ладони, понадеялась на удачу и... конечно же свалилась! Эх, надо было жать на тормоз. Жаль только, что хорошая мысля приходит опосля. Время назад не вернуть.

Делать нечего, пришлось снять узелок с вещами с коляски и закинуть на спину.

Солнце висело над очередным холмом и, сияя, смеялось надо мной: «А вот и не вскарабкаешься!»

Вскарабкаюсь! Назло тебе пойду пешком и взберусь!

Подтянув парализованную ногу, я вытянула руку вперёд.

Восхождение оказалось, мягко говоря, сложнее ожидаемого.

Я вцепилась в землю обеими руками и плохо слушающейся ногой — другая просто висела, как хвост, — помогла себе подняться на четвереньки.

«Кх...»

Усталость невидимой дланью давила на спину. Тело казалось невыносимо тяжелым, а ведь я из-за бродяжничества стала худой как спичка.

И это я ещё не прошла и половины пути...

Ну нет, не дождётесь! Не сдамся!

Я переставила правую руку, напоролась на острый камень и рефлекторно отдёрнула её. По ладони и предплечью покатились красные капли.

Я — гордая Гигантеум. Я не сдамся и не отступлюсь!

Кровотечение, паралич и... взрыв боли.

Превозмогая её, я встала.

Всё как обычно. Да, как обычно. Боль и страдания уже стали обыденностью.

Интересно, сколько времени я потеряла?

Но теперь уже всё. Долгая дорога подходит к концу.

Ну что, последний рывок?

И тут…

В вышине мелькнули крылья.

«Ах!»

Я тут же вскинула голову и увидела десятилетнего мальчика с взъерошенными светло-зелёными волосами и янтарными глазами. За спиной развевались огромные, больше его самого крылья.

На фоне чистого неба и яркого солнца мальчик казался величавой хищной птицей.

Вскоре он плавно опустился на лужайку, где его ждал высокий юноша. Мне в глаза сразу бросился широкий шрам, перечеркнувший его лицо от брови до щеки. Его длинные серые волосы были завязаны в хвост, а левая нога так странно искривлена, что на ум приходило только одно — протез.

Похоже, они меня не заметили, так что я невольно подслушала их разговор.

— Дай-ка гляну.

Мальчик развернулся, и юноша принялся рассматривать левое крыло. При этом перья ослепительно сверкнули металлом.

Они были искусственными, как и вся конструкция, которая позволяла бескрылым подниматься в воздух, — полётное устройство.

— Всё, починил. Свободен.

— Ура! — радостно воскликнул мальчик и взмыл в небо.

— Только не поднимайся слишком высоко! В повозки пегов врежешься!

— Ладно!

Он широко раскинул крылья и, отдавшись во власть ветра, закричал на прощание:

— Пока, братец Гарет!

— Э-эх, сказал же: не поднимайся высоко… — сокрушённо пробормотал юноша, провожая его взглядом.

Я так заслушались, что только сейчас заметила, как трясутся руки.

Вот он! Тот, кого я искала!

— Крыльевик!

— Крыльевик! — внезапно раздался окрик.

Я обернулся.

— А?

На спускающейся с холма дороге стояла незнакомая девушка. Что уж тут, примечательная. Огненно-красные волосы так и приковывали взгляд, а в рубиновых глазах горел неукротимый огонь.

Вот только поизносилась она. Кофта и юбка истёрлись, в плаще зияли прорехи. Да и с ногой у неё были проблемы, раз она всем весом опиралась на палку.

Попрошайка, что ли? Или кто?..

С одной стороны, грязная как чёрт. А с другой, держится прямо, гордо, ну чисто аристократка. Довольно злая аристократка.

— Звала?

Скрипя протезом — зараза, да что с тобой сегодня? — я подошёл к девушке и... обомлел.

Сказать, что она красивая, — это всё равно что ничего не сказать. Большие глаза, белоснежная кожа, тонкие розовые губы — как будто с картины сошла.

Всё-таки аристократка. Правда, грязноватая.

— Вы крыльевик?

И голосок ангельский. Приятный, звонкий, будто колокольчик.

— Ну да.

— Гарет Маркус из «Ахиллеса»?

— Ну. И чего тебе? — грубовато — как, впрочем, и всегда — осведомился я.

Девушка поморщилась, но ответила:

— Мне нужны крылья.

А-а, клиентка...

Я почесал щеку с подбородком и кликнул своего любимца:

— Эй, Буффон!

— Буффо! — послышалось ответное ржание, и нас накрыла большая тень.

Пега, четырёхкрылый конь, плавно приземлился, приглашая сесть на него.

— Залезай.

«Это он… мастер? — думала я, сидя на пеге и разглядывая спину юноши, державшего поводья. — Где же его крылья? Наверное, сложил и спрятал под одеждой, вот их и не видно…»

Гарет Маркус.

С тех пор как я углубилась в изучение всего, что связано с искусственными крыльями, то и дело натыкалась на это имя. «Юный мастер, гениальный ремесленник», — отзывались о нём во всех городах.

Не знаю, может, он и профи, но вот этот шрам на лице мне не очень нравится, да и ведёт он себя как нечистый на руку торговец.

— Бу-уф! — заржал пега, вырывая меня из раздумий.

«Немолодой, а как быстро летит», — промелькнула и унеслась вместе с ветром мысль.

Далеко внизу расстилалась земля — шахматная доска с жёлтыми и зелёными квадратами полей и лугов.

Я неосторожно высунулась из-за спины Гарета, «словила» солнце и рефлекторно зажмурилась.

Наконец, впереди показался город. Мы приземлились перед домом на его окраине.

Я увидела вывеску с гербом пеги — белый конь с распростёртыми крыльями, заключённый в круг, — и обрадовалась: не ошиблась! Затем полезла в нагрудный карман и достала маленький, не длиннее мизинца, кулон-свистульку с крылышками. Да, всё сходится! Добралась!

— Приехали, слезай, — буркнул Гарет, спустился с коня и зашёл в «Ахиллес».

— Ой, подождите!

Я заметалась из стороны в сторону, не решаясь спрыгивать, но умный пега услужливо наклонился вперед.

Оказавшись на земле, я подбежала к деревянной двери и, навалившись всем телом, открыла её, войдя в лавку.

«Ух ты…»

В глазах зарябило от богатства красок. Красные, синие, жёлтые, зелёные, белые, однотонные и многоцветные — на стенах висели крылья самых разных форм, размеров и цветов. Мне показалось, что они сияют, словно оригинальные светильники в каком-нибудь дворце.

На каждых крыльях в районе лопаток стоял малюсенький, с ноготок, герб, чтобы всем сразу было понятно, кто их создал.

— Ну? Какие тебе? — грубо вернул меня с небес на землю Гарет. При этом он даже не смотрел на меня, а рылся в какой-то сумке.

Нет, какой же он всё-таки невежа. Ну ладно, главное, чтобы руки из правильного места росли.

Я собралась с мыслями и на одном дыхании выпалила:

— Мне нужны крылья! Лучшие! Чтобы победить в Гранд-руле!

Гарет на мгновение округлил глаза и ответил:

— Отказываюсь!

— А? — удивилась девушка. — Простите?

— Отказываюсь.

— Почему?

По кочану.

— У меня нет времени на глупые шутки. Всё, вали, — говорил я, подталкивая её к двери.

Вот же девчонка, а! Упирается ещё! Нет, я её сейчас точно вышвырну.

— Погодите! Эй, секунду! Ах вы наглец!.. Уберите руки! — неожиданно громко завопила она.

Ладно, живи пока.

— Повтори-ка, что тебе нужно?

— Сделайте мне лучшие крылья, чтобы я могла победить в Гранд-руле, — без запинки повторила она, хлопая честными глазами.

— Ты хоть знаешь, что такое Гранд-рула?

— Естественно, — раздражённо откликнулась девушка.

Гранд-рула — это большая гонка. Проводится ежегодно в Империи Виндал и длится три дня. По итогам определяется лучший рулер, то есть летун.

На самом высоком утёсе империи собираются десятки тысяч рулеров со всего света, однако до финального этапа доходят немногие.

Так вот для чего ей крылья, да?

— Вот деньги, — добавила девушка, протягивая кошель.

— Дело не в деньгах. — Я оттолкнул её руку.

Искусственные крылья — это не более, чем вспомогательный механизм для людей, которые лишились родных крыльев из-за травм, болезней или плохой наследственности. Естественно, инвалиды не участвуют в обычных гонках, а уж в Гранд-руле и подавно.

Что-то мне всё больше и больше кажется, что надо мной смеются.

— Нет, берите, — упрямо сказала она и вжала кошель мне в грудь. При этом тесёмка развязалась, и я мельком увидел содержимое.

— А ну-ка дай… М-да, маловато. Тут где-то пятьдесят тысяч. Забирай и вали, я даже разговаривать с тобой не буду.

— Что? Но ведь… — ошеломлённо заморгала девушка.

Вообще, пятьдесят тысяч далов — это много. Трёхмесячный заработок среднего рабочего из Носгардена. Но материалы для искусственных крыльев стоят дороже.

— Точно не хватает?..

Я слышу в твоём голосе сомнение.

— Ты хоть знаешь, сколько стоят искусственные крылья?

— Я слышала, стандартные где-то пятьдесят тысяч и стоят.

— Именно что стандартные. В гоночных крыльях используются более лёгкие и качественные материалы. Очевидно, они намного дороже.

— И… насколько?

Впервые она поколебалась.

— Около пятисот тысяч, — равнодушно назвал сумму я.

— Сколько?!

Девушка охнула. Её красные глаза дрогнули, словно трепетный огонёк свечи, а тонкие пальцы судорожно вцепились в кошель.

Если честно, я не всегда смотрю клиенту в кошелек. Если буду в настроении, могу и скидку сделать, так что весь этот разговор — просто отговорка, чтобы выпроводить девчонку.

— Всё, топай. Нет денег — нет крыльев.

Девушка стиснула зубы. На её лице отразилась целая гамма эмоций: изумление, злость, отчаяние. Казалось, она вот-вот накинется на меня как хищная птица.

— Хорошо, — выдавила она. — Без денег я и правда не могу быть клиентом.

Развернувшись, она в ярости пнула дверь и, опираясь на палку, ушла.

Солнце клонилось к закату. Девушка удалялась, и её длинная тень почему-то вызывала у меня чувство одиночества.

Ладно, хватит.

Бедная дверь снова хлопнула, на этот раз от моей руки.

○

Наступила холодная ночь, но…

«Чёрт, не могу заснуть».

Я лежал в кровати и смотрел в грязный потолок, освещаемый оранжевым огоньком тусклой лампы.

Вечером так и не удалось поработать. Из головы не шла сегодняшняя девушка, и, промучившись около часа, я отложил инструменты.

«Крыльевик!»

Закрыв глаза, я вызвал в памяти её образ.

Худющая, кожа да кости, в изорванной одежде… и с горящими глазами.

Я отказал ей, потому что посчитал заказ бредовым.

Всё, казалось бы, можно выкинуть её из головы и забыть… Но я не могу. Не могу и почему-то злюсь.

Хотя нет, знаю почему.

Никто даже не задумывался о том, чтобы надеть искусственные крылья, сразиться с рулерами и победить, а эта девушка с порога заявила о своей мечте.

Я же сдался с самого начала. Не попытался, заочно опустил руки. Вот это и выводило меня из себя.

Ух, это все её шуточки!

Я пнул кровать, вымещая злобу.

Легче не стало. Вдобавок ко всему заныл обрубок левой ноги, что, конечно, не прибавляло веселья.

Выпить, что ли?

Встав с кровати, я пристегнул скрипящий протез, взял лампу и подошёл к буфету с заветной бутылью.

И тут…

— Крыльевик! Крыльевик!

…В дверь постучали.

А, снова припёрлась!

Сдерживаемый гнев всё-таки вырвался наружу и обжигающим углём вспыхнул в груди. Последний раз я злился так сильно ещё в детстве, когда вдрызг рассорился с другом.

Я распахнул дверь и закричал:

— Захлопни рот и не барабань!

Порыв холодного ветра швырнул мне в лицо снежинки.

Конечно, пришла моя новая знакомая.

— Снова ты! Ты хоть знаешь, который сейчас ча?..

Я так и не договорил.

Девушка сидела, привалившись к двери. Снег практически полностью засыпал её, ярко-красные волосы казались седыми.

— Ты…

Гнев как рукой сняло. Там, где только что бушевало пламя, сейчас выла вьюга, как и на улице.

— Что? Как?..

— К-крыль… евик… — дрожа от холода, чуть слышно прошептала она. — Д-д-деньги…

Она неловко залезла в нагрудный карман и достала белый кошель.

Стоп, а что у неё с волосами? Они… стали короче? Ну да, днём были до талии, а сейчас едва прикрывали уши.

— Н-н-но… тут… н-немного… — добавила она. — Ч-ч-что… достала…

Я невольно принял кошель. Да, он потяжелел, но совсем ненамного.

— Эти деньги… Как ты? — начал было я, но девушка рухнула без чувств. — Эй!

Я тотчас подхватил её на руки и только сейчас заметил.

Колея.

К моей лавке тянулась колея как от саней.

Это что же получается, она… ползла ко мне от самого города? Да ладно…

Наверное, я так бы и стоял, глядя на колею, но девушка застонала, приводя меня в чувство.

Её губы были уже фиолетовыми.

Вот чёрт!

○

Я принёс девушку в лавку и, положа на свою кровать, отряхнул от снега.

«Не, этого мало. Снег у неё и под одеждой. Не согреется она так. Тц!»

Придётся раздевать.

С одной стороны, я не обязан заботиться о незнакомках, но с другой — её смерть скажется на репутации моей лавки.

Усадив девушку, я стянул с неё кофту и обнаружил, что её грудь обёрнута широкой полосой ткани. Это поддёвка, которая защищает сложенные крылья. Называется нагрудный пояс под крылья, или рубел.

Я аккуратно размотал рубел и…

«!..»

В то же мгновение распустились крылья. Именно распустились, как большой цветок, который был белее самого чистого снега.

Такие длинные, широкие…

Растаявшие снежинки осели на перьях капельками, искрящимися в свете лампы.

Зрелище было поистине божественным. Но…

«Так, это…»

У правого крыла недоставало целой трети. Судя по следам от шва, ампутация.

Налюбовавшись, я осторожно сложил крылья и обернул их рубелом, затем переодел девушку в толстый тёплый свитер, укутал одеялом и с облегчением отметил, что она задышала ровнее и глубже.

Бледное аккуратное личико белым пятном маячило в окружавшей нас тьме и выглядело невинным, как у ребёнка.

Царство сновидений отодвинуло дневные невзгоды на задний план.

Хм, кого-то она мне напоминала…

Загудел ветер, хлопнула задняя дверь, испуганно заржал в стойле Буффон.

А снег валил и валил…

Дынь... Дынь... Дынь...

Где-то далеко звенел металл. Колокол, что ли?

Я попыталась открыть глаза и привстать, но веки как будто налились свинцом, голова отказалась отлипать от подушки, да и тело совсем меня не слушалось.

«Ух… Интересно, что это за звук?»

Дынь... Дынь...

Он повторялся через равные промежутки времени и, казалось, твердил: «Вставай. Вставай».

Судя по всему, уже утро. Солнце заливает комнату ярким светом, а кровать такая мягкая и тёплая... Стоп, кровать? Как? Почему?

Я пошарила в воспоминаниях, но мозг ещё спал, и ухватить кончик нужной нити никак не удавалось.

Собравшись с силами, я открыла глаза и прошептала:

— Где я?

В воздухе парили пылинки и малюсенькие ворсинки.

Кое-как повернув голову, я заметила рядом с кроватью что-то блестящее, металлическое, такое знакомое...

«Крылья!» — Я рывком села. — «Вспомнила!»

Вчера, когда Гарет выставил меня из «Ахиллеса», я отправилась в город, прямиком в ломбард, и заложила все свои вещи, палку и свою величайшую гордость — волосы.

К сожалению, денег дали очень мало, но я не потеряла надежду и отправилась к крыльевику, однако на обратном пути повалил снег. Я не сдавалась, ползла и ползла вперёд, а потом...

А что потом? Не помню. Вроде как я добралась до лавки и... каким-то непостижимым образом оказалась в этой кровати.

Машинально я опустила взгляд и...

— Ой!

Рубел остался на месте, но кто-то надел на меня мужские тёмно-коричневый свитер и штаны.

Надел. Значит, перед этим он меня раздел. Меня, заснувшую и беззащитную.

Внутри всё похолодело, тело затрясло, к горлу подкатила тошнота.

Что со мной сделали?! Раздели, а потом... Нет... Нет! Этого не может быть!

Металл продолжал звенеть, но теперь моё сердце билось с ним в унисон и, казалось, с каждым ударом подскакивало выше и выше, перекрывая доступ воздуху.

Через несколько минут наступила тишина, и немного погодя я услышала:

— О, просну-улась?

Девушка уже не спала и сидела на кровати.

Встретившись со мной взглядом, она испуганно отшатнулась.

— Ну, как ты?

Припадая на протез, я подошёл к ней.

Она тут же натянула на себя одеяло, прикрывая грудь. Красные глаза смотрели резко, настороженно.

— Что… вы со мной сделали?

— А?

— Вы меня раз... — прервавшись, она ещё выше подняла одеяло. — Раздели.

— А-а, ну да.

Вот ты о чём. Ну, у меня была причина.

— Тебя с ног до головы замело снегом. Надо же было высушить и согреть.

— Вы лжёте.

Ого, не доверяешь. Ладно-ладно, дело твое.

— Не лгу. Лучше скажи, как себя чувствуешь.

— Нормально, — бросила она.

— А волосы? — спросил я, намекая на новую стрижку. — Заложила?

Молчание.

И тут…

Раздалось бурчание.

Девушка тут же прижала руки к животу и, неудержимо краснея, опустила голову.

Божечки. Ну ты даёшь.

— Поешь хоть?

Накормив её супом и сушёным бататом, я поинтересовался:

— И откуда ты вся такая пришла?

Девушка отвела взгляд и прикусила губу, явно не желая отвечать.

— Тогда как тебя зовут?

— …

— Слушай, будешь молчать, мы с тобой вообще с места не сдвинемся.

— …

Молчишь? Ничего, сейчас заговоришь.

— Фрезия Гигантеум.

Девушка вздрогнула и застыла.

Так и знал.

Ещё вчера я вспомнил об одном рулере. Девушка лет пятнадцати-шестнадцати, огненно-красные волосы, рубиновые глаза, ампутированное правое крыло — все приметы совпадали.

— Родилась в Ливзе, что в восточной части Сандерсонии. Старшая дочь своего рода. Однажды не справилась с полётом и упала... Я прав?

Девушка по-прежнему молчала, не поднимая головы.

Тогда я выложил всё, что знал о ней.

Фрезия Гигантеум. Гениальный рулер, о котором мир узнал три года назад. Она появилась на нашем небосклоне подобно ярчайшей комете и благодаря своей невероятной быстроте выиграла несколько крупных гонок, после чего вошла в группу наиболее сильных летунов.

Но на Гранд-руле ей не повезло: перед самым финишем заложила неудачный манёвр и камнем рухнула на землю. Тогда она чудом избежала гибели, но правое крыло пострадало настолько, что пришлось отрезать повреждённую часть.

Затем Фрезия ушла из спорта, и до сих пор никто ничего о ней не знал.

— Ну и, трагирулер, зачем ты пришла ко мне?

Фрезия несколько раз моргнула и пробормотала:

— Вас это не касается.

— Э-э, нет, милочка. — Я откинулся на спинку стула и в упор посмотрел на девушку. — Говори, да внятно, а то не возьмусь за твой заказ. Дело принципа, знаешь ли.

Она стиснула одеяло в руках и со страдальческим видом поводила взглядом по сторонам.

Боится, вишь ты. Надо бы успокоить её.

— Не волнуйся ты так. Я не собираюсь выдавать тебя властям или продавать работорговцам.

Но Фрезия всё равно не ответила, лишь зыркнула исподлобья.

— Не, есть умельцы, которые работают чисто за деньги. Но не я. Ненавижу это дело… — И я открыл ей одну тайну: — Знаешь, несколько лет назад ко мне пришла одна такая. Состроила страдальческую мордашку, прямо как ты сейчас, и попросила сделать ей крылья. Денег, мол, немного, но я прошу вас. Ну, я и сделал, а что да зачем — спрашивать не стал. И… на следующий день её не стало.

— Почему? — наконец-то раскрыла рот Фрезия.

— Она была рулером. Повредила крылья, отчаялась и искала, где бы умереть. Получив от меня крылья, поднялась на один известный пик и сиганула в море. О ней даже в газетах писали.

— …

— Поэтому-то я и допрашиваю вас, умирающих лебёдушек.

— Мне нужны крылья не для самоубийства, — негромко сказала Фрезия.

— Уже хорошо. Но ты давай-ка объяснись всё-таки.

— Но…

— Не волнуйся, — как можно мягче успокоил её я. — Ничего с тобой не случится.

Она снова сжала одеяло, потупилась, а потом посмотрела на меня.

Молчание затягивалось. Время как будто остановилось.

Совсем некстати я обратил внимание на то, что суп подгорел.

И…

— Я…

Фрезия разомкнула красивые губы и заговорила пустым, лишённым эмоций голосом.

Через десять минут…

— Ясно… — вздохнул я.

Фрезия устало опустила взгляд на забинтованные руки. Понимаю, вспоминать такое прошлое нелегко.

Я… У меня нет слов.

Ей точно шестнадцать лет? Не каждый взрослый переживает столько невзгод, сколько пришлось на её долю.

Конечно, кое-что из её биографии я слышал от других и находил в газетных статьях, но чтобы всё было так плохо…

А ведь она всем сердцем стремится снова взмыть в небеса.

Крылья — это жизнь рулера. Травмировав их, летуны уходят и ведут тихую, малопримечательную жизнь.

И никто не возвращается в строй на протезах.

Но она не теряет надежду, несмотря ни на что…

Я молчал. Фрезия тоже не поднимала головы.

Какое-то время мы сидели в тишине, а потом приглушённо заржал Буффон, и я будто проснулся.

— Я всё понял, — сказал я, вставая со стула.

Решено.

— П-постойте! — всполошилась Фрезия. — А, м-м, крыльевик! Сделайте мне крылья!

— Сделаю.

— Э? — выпучила она глаза. Не рассчитывала, похоже, услышать положительный ответ.

Я посмотрел в её большие, чистые и даже пленительные глаза и увидел в них своё отражение.

Так бы смотрел и смотрел… А-а, что?!

— Будут тебе крылья, сказал же, — опомнившись, быстро повторил я. — Однако не гарантирую, что с ними ты победишь в руле. Кроме того, индивидуальные выйдут дороже. Будешь отрабатывать, причём усердно.

— Отрабатывать?..

— Вон, — ткнул я большим пальцем через плечо.

Там, на стене, висел лист бумаги, на котором моим корявым почерком было написано: «”Ахиллес” зарегистрирован в торгово-ремесленной ассоциации Носгардена». А чуть ниже: «Требуется работник».