Интерлюдия 21.y (Кукла)

Как у остальных это получается? Им было достаточно появиться, и становилось понятно, что все присутствующие их уважают.

Саба шла по своей территории, и её сопровождал чёрный двуногий единорог. С ней была сила, но на неё бросали дерзкие, тяжёлые взгляды.

Может быть дело в том, что она получила территорию, которую когда-то контролировала Сука? Местные люди боялись выходить наружу из страха нападения собак. Она попыталась дать понять, что она лидер другого типа, даже пробовала подражать Рой, но ничего не сработало. Дары, которые она преподнесла, были либо откровенно отвергнуты, либо безмолвно приняты, словно люди считали, что она должна им за то, что она главная. Она спасла людей от Зубов... спасла от вымогателей, убийц.

Хоть бы спасибо сказали.

Она не могла отделаться от подозрения, что дело в том, что когда на Броктон-Бей обрушились неприятности, её не было здесь. Она не стояла между этими людьми и Бойней номер Девять, Барыгами, Избранниками и Чистыми.

Она всего лишь была одной из пострадавших. Она перестала быть жертвой, но... потеряла так много тех, о ком заботилась.

Это случилось не в первый раз. Она схватилась за новое начинание, поверила в то, что делать нужно именно это. Но никогда не было просто. Всегда приходилось преодолевать трудности.

В школе было тяжело, поскольку она вместе с семьёй приехала из Басры. Она плохо понимала английский и изучала язык одновременно с основным материалом занятий. Родители были слишком заняты своими собственными вопросами и заботами, чтобы помочь ей, так что она справилась в одиночку.

Саба до сих пор гордилась этим, несмотря на то, что никто этого и не заметил. Её собственная личная победа.

Она посещала университет и тяготела к наиболее сложным дисциплинам. Она выбрала математику. После первого года обучения занялась инженерным направлением, поскольку оказалось, что для этих предметов английский необходим меньше всего. Её это устраивало, не полный улёт, но и не провал, и всё же у неё не было близких друзей. Она добивалась всего самостоятельно, испытывая некоторое недовольство своим положением в окружающем мире, но и не пытаясь взваливать на семью свои второстепенные проблемы.

Занимаясь предметами традиционно более мужскими, она привлекла к себе внимание студента. Парня. Он был милым, но ему казалось, будто то, что он мил, требует какой-то ответной оплаты, словно каждое его действие нуждалось в соответствующем от неё ответе.

Он всегда был рядом. Они ходили на одни и те же занятия, поскольку из двадцати пяти предложенных программ выбрали одинаковые, да и колледж Броктон-Бей был не так уж и велик. Он всегда стремился к общению с ней, а её слабое отстранение не оказывало эффекта.

Она пыталась сказать ему «нет», но это не помогло. Он исчезал на несколько дней, затем возвращался, и снова начинал свои попытки пригласить её на свидание.

Она попыталась дать резкий отказ, выпустила наружу всё раздражение и злость, и её заклеймили как «суку». Другие студенты, друзья и знакомые её ухажёра обернулись против неё. Учёба пошла хуже, поскольку никто не хотел проводить с ней лабораторные, никто не хотел участвовать в совместных проектах и докладах.

Так что через шесть недель она сдалась. Она сказала ему, что у неё был плохой день и извинилась. Она ненавидела себя за это.

Но это лишь привело её к тому, с чего всё началось. Она боялась идти в класс и встречаться с ним. Её мучал страх, что он снова начнёт свои ухаживания, засыплет её письмами и телефонными звонками.

То, как она это сделала, уничтожило последнюю возможность пойти на попятную. Она не могла остановить отношения фразой «мне не нравятся парни». Он решит, что это ещё одна манипуляция, и она не выдержит очередной изоляции.

Смертельный сердечный приступ отца стал последней каплей. Это было тяжело само по себе, но вместе со всем остальным... В одну из долгой череды ночей, проведённых в комнате общежития в отчаянии, страхе и беспомощности, Саба испытала триггер-событие. Она увидела нечто огромное, чего после не могла вспомнить, и обрела силы.

Это был тот самый толчок, который помог ей уйти и от парня, и от инженерного направления. Она нашла новую цель. Добиться успеха в дизайне одежды. Как можно дальше от предыдущих занятий. Мать была разочарована, но Саба почувствовала, что знает, куда идёт. У неё появились друзья. Она даже переехала в двухместную комнату в общежитии, чтобы побольше общаться с людьми.

Но радость от нового занятия продлилась недолго. Даже до того, как появился Левиафан и разорвал на куски здание колледжа, она начала сомневаться, что она действительно хочет этим заниматься.

Даже до того, как Бойня номер Девять убила её мать, тётю, кузину, а также соседку по комнате, Саба испытывала безнадёжное отчаяние.

Она приняла предложение Рой в надежде, что в этот раз всё будет по-другому. Может быть, если она сделает то, что должна, а не то, что хочет, то найдёт своё предназначение, свою цель.

Но она ошиблась. С самого начала, её новая роль была такой же пустой, как и предыдущие.

Саба шагала к своей штаб-квартире — ателье — и не могла не замечать, как люди смотрят на неё, как отказывают ей в знаках уважения, которые так естественно получала и принимала Рой.

Её не было здесь тогда, когда это было нужно. Теперь все жили дальше, а она снова потеряла курс.

Ничто не даётся просто так.

Когда она подошла к ателье, завибрировал телефон. Сообщение.

Флешетта: «Рой появилась в штабе СКП и сдалась. Прямо сейчас её отправили в камеру».

Ей пришлось дважды прочитать, чтобы убедится, что она всё правильно поняла. Рой... Последствия... Чего?

Ещё до того, как она сумела осознать всё написанное, пришло новое сообщение.

Флешетта: «Ты что-нибудь об этом знаешь?»

Герои, кажется, так же растеряны как и Саба.

Кукла: «Ничего».

Она нашла среди контактов телефон Сплетницы и позвонила.

Занято.

Может быть, сообщение?

Кукла: «рой только что сдалась героям».

Ответ пришёл почти сразу.

Спл: «знаю приходи место встречи той ночи скорее. первый этаж».

Никаких ответов, никакой информации. Только приказ прийти.

В таком виде единорог не подойдёт. Его нужно разобрать, сложить заново.

Сила давала ей точный контроль над легковесными материалами. Это было не сложно. Развязать ткани, разобрать швы.

Управление большими штуковинами работало совершенно по-другому. Телекинез отказывался действовать, когда она пыталась перемещать что-то тяжелее чем четверть килограмма. Ловкость и скорость перемещения были ужасными. Что ещё хуже, телекинез срывался. Когда она пыталась перемещать большие предметы, всё становилось нестабильным, и в конце концов просто... разваливалось, когда она пыталась управлять множеством мелких лёгких объектов.

Она начала делать единорога четвероногим.

После обретения сил, она экспериментировала. Обнаружила, что у неё получается сохранять действие телекинеза и не давать ему распадаться. Но настоящего результата не было, пока она не начала работать с более гибкими материалами. Лучше всего получалась с чем-то пористым, поскольку телекинез легко проникал в материал и сквозь него, и позволял ей двигать всю ткань, а не наполнитель. Поры в ткани позволяли наполнять силой оболочку, не достигая критической массы, избегая потери управления. Лучше всего управлялись тонкие ткани. В отличие от более прочных материалов, разорванные швы легко зашивались, другие повреждения быстро исправлялись. Ткань подходила идеально. Она была многогранна, дёшева и эффективна.

Как только конструкция была собрана, оболочка заполнилась телекинетической энергией, и приобрела способность двигаться как единое целое.

По её приказу единорог склонился и позволил ей забраться к себе на спину. Когда она уселась и пристегнулась для безопасности, животное рвануло вперёд.

У него не было инстинктов. Движения были вынужденными, конечности неуклюже ковыляли вперёд под воздействием силы, которая явно предназначалась не для этого. Если силы вообще имели какое-то предназначение.

Некоторое время ушло на то, чтобы выработать походку. Ей приходилось выбирать место, куда поставить его «копыта», изготовленные из рабочих перчаток и обрезков резиновых сапог. Сила подсказывала их положение, но Саба не могла видеть глазами единорога, и координация движений была ограничена тем, что ощущала она сама, сидя в седле.

Всё это получалось у неё не очень. Двигаться по улицам, заполненным машинами, пробираться через строительные площадки, усеянными препятствиями и разрытыми котлованами. Быть кейпом, быть одним из кейпов, имеющих значение.

Когда перед ней появилась галерея Форсберг, Саба соскользнула с единорога и приступила к его разборке.

Чтобы легче пробираться сквозь здание, и чтобы разобрать баррикады, установленные чтобы случайные прохожие не забрались на строительную площадку вокруг галереи, ткань сформировала два создания поменьше.

Когда она прибыла, Сплетница, Регент и Чертёнок уже были на месте, вместе с двумя солдатами Сплетницы и одним из приспешников Регента. В центре комнаты стоял включённый телевизор.

— ...не подтверждено, однако источники предполагают, что злодейка находится сейчас в камере предварительного заключения, а власти организуют оперативное совещание, чтобы обсудить...

Кукла взглянула на Сплетницу, которая, повесив голову, сидела на лестнице. У неё был мрачный вид, она надела прямо поверх маски солнцезащитные очки и уставилась в землю, или, может быть, отдыхала с закрытыми глазами.

— Что-то известно? — спросила Кукла.

— Ничего, — ответил Регент. — Кроме самого очевидного.

Вошёл Мрак, укутанный клубами тьмы настолько, что его тела не было видно.

— Эй, братишка, — сказала Чертёнок. Последовала заметная и явно преднамеренная пауза. — Как ты?

— Я должен был понять. Должен был догадаться, — прорычал он таким голосом, что Кукла почувствовала, как зашевелились её волосы. Он повернулся к Сплетнице: — Ты знала об этом?

— Сила не работает, — ответила она. — У меня всё ещё головная боль. Говорите потише, пожалуйста.

Он не ответил и повернулся к телевизору.

— Не могу не заметить, что ты не ответила на вопрос, — сказал Регент Сплетнице. — Ты знала?

Мрак снова повернулся и посмотрел на неё.

— Была мысль.

— Значит, да.

— Да.

— Зачем? — спросил Мрак. — Зачем делать из этого тайну? Зачем она это сделала?

— Я ничего не говорила, потому что она меня попросила, а она это сделала, поскольку считала, что это принесёт больше пользы, чем вреда, — сказала Сплетница. Она осторожно пошевелилась, словно каждое движение причиняло ей боль. Даже после того, как она замерла, Кукла видела, как сжимается её челюсть, в попытке заглушить волны боли.

— Это всё ещё не факт, — сказал Мрак. — Почему она не обсудила этого с нами?

Ему ответил Регент:

— Она думала, что мы станем убеждать её, что это плохая идея.

— Как-то не убедительно, — ответил Мрак.

«Вот она, команда», — подумала Кукла. В её центре всегда была Рой, группа была сплавлена множеством испытаний, каждый, не задумываясь, рисковал жизнью и доверял прикрывать спину другим. Рой предала это доверие.

— Есть два важных вопроса, которые нам придётся решить, — сказала Сплетница. — Один из них Баланс. А второй...

Сука.

Девушка вошла в комнату, с боков её прикрывали два крупных пса, следом бежал щенок волка, все они были не под воздействием её силы. Молодой американский бульдог, ещё не взрослый, старый питбуль со множеством шрамов от прошлых сражений. Щенок волка был сравнительно небольшим. Милым. Милым и способным превращаться в машину для убийства размером с пони.

Сука вызывала страх совсем иного рода, нежели Мрак. Мрак был пугающим, но он был разумным, рациональным. Суке эти качества не были свойственны. Её светлые волосы сильно заросли, были спутаны, и судя по их виду, вряд ли расчёсывались чем-то кроме пальцев. Лицо, мелькавшее между патлов, было сердитым и подозрительным.

Куртка девушки свисала с одного плеча, на ней была простая майка без рукавов, никакого лифчика. Она была мускулиста, но это было не удивительно, ведь ей приходилось управлять собаками после того, как те вырастали, прилагать достаточно усилий, чтобы заставить их поворачивать головы и менять направление. Другие части её тела так же сообщали о её ежедневных занятиях. Костяшки были сбиты и содраны, на щеке виднелась заклеенная пластырем царапина. Цепь, пристёгнутая к ошейнику питбуля, была намотана на руку. Кожа была покрыта капельками пота, вызванного, вероятно, напряжённой верховой ездой и подъёмом в тяжёлых штанах и ботинках.

«Неприятно быть маленького роста», — подумала Кукла. При взгляде со стороны, мало кто может подумать, что между ними четыре года разницы. Скорее решат, что разница в другую сторону.

Первобытная, непредсказуемая, опасная. Сука выражала все эти черты, и ещё она была вспыльчива. По малейшему поводу она могла перейти к физическому насилию. Даже если она сама выдумала этот повод. Если же её доставали по настоящему, то она даже не пыталась напасть сама, что было хуже. Она издавала свист и спускала собак на того, кто рискнул бросить ей вызов.

При приближении Суки, Кукла почувствовала, как её пульс учащается. Когда их взгляды на секунду встретились, в ней вспыхнуло чувство опасности.

Насколько недружелюбна была эта девушка, настолько добродушным был Бентли, который засеменил к Кукле, подставил спину под её руку в ожидании ласки, затем торопливо вернулся к хозяйке.

Регент выключил телевизор. Сука стояла по центру, по очереди оглядывая членов своей команды.

— Что?

— Господи, — пробормотал Мрак. — Сплетница, ты не сказала ей?

— Не сказала что? — спросила Сука и оглянулась по сторонам. — Где Рой?

Никто не решился ответить.

— Она ранена? — спросила Сука. Её голос не выражал заботы. Когда никто не ответил, она уточнила вопрос: — Она мертва?

— К чёрту, — сказал Регент. — Я скажу: Рой в штаб-квартире СКП.

— И что? Мы вырвем её оттуда.

— Она отправилась туда специально, — сказал Регент бесцеремонно. Почти весело.

Кукла не могла не заметить, как Сука сжала руками металлическую цепь, как побелели её костяшки.

— Регент, — сказал Мрак.

— Что? Если не хочешь говорить сам, то нечего жаловаться, как преподносят новости другие, — возразил Регент.

Бентли и волчонок поставили ноги шире, питбуль вдруг начал беспокойно озираться.

Вот оно. Плечи Бентли стали шире. Сука использовала свою силу.

— И что тогда? — спросила Сука.

— Ну... вот и всё. Поэтому мы тут собрались, — сказал Регент. — Мы всё обсудим и спланируем, что делать дальше.

— Она вернётся, — сказала Сука.

«Вернётся ли?» — Кукла не могла не задаться этим вопросом.

— Я не уверен, — выразил сомнения Мрак, вторя мыслям Куклы.

— Она создаёт планы, — сказала Сука. — Она очень умная. Я — нет. И не пытаюсь понять, что она делает.

— Она меня навещала, — сказал Мрак. — До меня дошло, только когда позвонила Сплетница. Она попрощалась. Не произносила этого вслух, но... проверяла в порядке ли я, удостоверилась, что я справлюсь со всем... когда она уйдёт.

Бентли продолжал рычать. Плоть разлезлась у него на плече, он поднял лапу, царапая воздух, словно хотел почесаться, но не мог достать.

Питбуль и волчонок тоже росли. Питбуль воспринимал процесс не так спокойно, как другие животные, он вёл себя нервно. Сука рассеянно потянула за цепь, удерживая его в узде.

— Она и к нам заходила тоже, — сказал Регент, — к нам с Чертёнком.

— И ко мне, — тихо произнесла Сплетница со своего места на лестнице.

«Ко мне нет, — подумала Кукла. — Если не считать ту встречу с Мисс Ополчение и Лили. Но та встреча преследовала те же цели, не так ли? Привести дела в порядок. Убедиться, что в будущем всё будет хорошо. Удостовериться, что герои смогут помочь с моей территорией».

Куклу посетило неприятное тянущее чувство внизу живота. Рой уходила надолго.

И это неприятное чувство не могло даже близко сравниться с тем, что сейчас чувствовали остальные.

Практически неспособная к действиям Сплетница. Мрак, окружённый бурей тьмы. Регент и Чертёнок, стоящие вместе. Сука, замершая неподвижно, излучающая нечто большее, чем просто напряжение или даже сдержанную агрессию.

— Это ничего не значит, — сказала Сука.

— Но это о чём-то говорит, — сказал Мрак. — Она попрощалась.

— Это ничего не значит, — ещё твёрже сказала Сука. — Это план.

«Что я здесь делаю?» — пришла в голову Кукле неожиданная мысль. Не к месту, не вовремя, непоследовательно, но всё же искренняя и глубокая. В данную секунду, прямо посреди обсуждения, она осознала, насколько во всех этих событиях она не к месту.

— Конечно, это план, — сказал Регент. — Но, возможно, это не очень хороший план...

— Она пойдёт туда, — прервала его Сука, — побьёт их и вернётся назад.

— Э-э, — сказала Чертёнок. — Тогда почему она не сказала нам?

— У неё есть на это причина, — сказала Сука.

«Преданность», — подумала Кукла. Обманутая преданность, мешающая видеть истину, но, тем не менее, преданность.

— Послушайте, это не важно, — сказала Сплетница.

— Это важно, — прорычала Сука. — Вы должны быть её друзьями, и вы говорите о ней так, словно её больше нет.

Питбуль, кажется, понял это как сигнал и начал рычать. Он продолжал расти, и его тело растягивало накинутую на него цепь.

— Само собой, она никуда не делась, — сказала Сплетница. — Мы не знаем, как всё произойдёт. Не знаем наверняка.

Суку это ни на секунду не удовлетворило, но питбуль перестал рычать. Она отключила свою силу?

— Что нам известно? — спросил Регент.

— Что она хотела оставить нас в неведении, — ответила Сплетница. — Что она хотела пойти...

— И она считала, что уходит надолго, — сказал Мрак. — Она спрашивала меня о лидерстве, о том, готов ли я взять бразды правления. Я сказал нет, но она всё равно это сделала.

— Она считала, что это важно, — сказала Сплетница. — Достаточно важно, чтобы вытащить тебя из глубины, несмотря на то, что ты сам этого не хотел, несмотря на то, что она не хотела этого с тобой делать.

«Я не имею здесь никакого значения, — подумала Кукла. — Я не уверена даже, являюсь ли я официальным членом группы».

— Значит, на некоторое время я лидер, — сказал Мрак. В его голосе что-то промелькнуло, проявилось даже сквозь эхо, которое создавала его сила. Что-то менее серьёзное, чем отчаяние, но больше чем недовольство. Горечь поражения?

— Если нет никаких возражений, — добавил он.

С надеждой?

Никто ничего не сказал.

— Значит, мы должны устранить последствия, — сказал Мрак. — Что с её территорией?

— Мы можем расширить соседние территории, — сказала Сплетница. — Мою, Мрака и Куклы. Возможно, остальные заберут часть нашей территории, чтобы облегчить нам жизнь. Она предусмотрела кое-что и насчёт её жителей. Я свяжусь с ними, мы всё обсудим и приведём в действие.

— Её люди в данный момент не основная проблема — сказал Мрак. — Если они не собираются устраивать бунт, займёмся ими позже. Сейчас меня больше беспокоят горящие вопросы.

— Буквально, — сказал Регент.

— Возможно, буквально, — сказал Мрак. — Баланс?

— Я позвонила ему сразу после того, как пришли Регент и Чертёнок, — сказала Сплетница. — Он будет здесь в девять тридцать, минута в минуту. Нужно было сказать об этом раньше, но мы заговорились.

Мрак кивнул и снова посмотрел на телевизор. На часах под экраном горели цифры: девять двадцать шесть.

— Времени на подготовку немного.

— Чем дольше мы ждём, тем больше он злится, — сказала Сплетница. — А он любитель планов. Если дать ему время, он сумеет придумать план, чтобы нанести по нам удар. Мы будем в лучшем положении, если не дадим ему расслабиться.

— Ясно, — сказал Мрак и вздохнул. — Господи, я к этому не готов. Будь она проклята.

Никто не ответил.

Сколько из них были с ним согласны? Кукла нервно переступила с ноги на ногу. Кому из присутствующих уже приходилось убивать людей? Всем? Большинству?

Кукла не могла не заметить, насколько она не готова к подобной ситуации. Ей казалось, она шагнула на глубину, и поняла, что ноги не находят дна, и вода смыкается над её лицом...

Именно это она ощущала сейчас, стоя здесь.

Тейлор работала когда-то под прикрытием, разве нет? Она окунулась во всё с головой. Невозможно даже представить.

— Баланс, — сказала Сплетница.

Кукле сначала показалось, что Сплетница пытается вернуть группу к предмету обсуждения, но Сплетница сняла очки и поморщилась.

— Здравствуйте, Неформалы, — сказал Баланс.

— Вы рано, — сказала Сплетница.

— Будьте уверены, я вовремя.

— Часы...

— Опаздывают, — сказал Баланс. — Я прибыл именно в то время, когда и обещал, и пожалуйста, не нужно предполагать иного.

Сука была пугающей, выражая идею «я пну тебя в лицо безо всякой причины», а Мрак — потому что своим видом говорил «я подробно объясню тебе, почему я сейчас тебя ударю». Баланс же был совсем другим.

Было очень легко представить, как он равнодушно смотрит на неё, стоящую в выкопанном им колодце, и бетономешалка медленно заполняет цементным раствором пространство вокруг. Или как он весьма церемонно поедает чью-то отрезанную ногу, орудуя вилкой и ножом в строгом соответствии с этикетом.

Именно про таких людей снимают фильмы ужасов, вот только он был реальным.

И это заставило её вспомнить о Бойне номер Девять.

Как же она его ненавидела. Она прекрасно понимала, почему Неформалы работают с ним, понимала, что если бы они не получили его поддержку, то стали бы добычей кого-то вроде Бойни номер Девять. Но всё равно она ненавидела его.

Он был одного с ней роста, одет в строгий белый костюм с галстуком, на голове — невероятно сложная маска из дерева и серебра, которая двигалась, повторяя выражение лица злодея.

С ним были его Посланники. Каждый носил уже полностью законченную маску. Мужчины в строгих костюмах, дамы в платьях. Цитрин в жёлтом с драгоценными камнями. Костюм Отелло, весь построенный на контрастах, состоял из алебастрово-белых и чёрных как смоль элементов. Тёмное платье цвета морской волны Лигейи контрастировало с её тёмной кожей. Фонарь был одет в рубашку тёмно-фиолетового цвета с выглядывающим из кармана платком, маска с изображением широкой улыбки хорошо подошла бы чёртику из коробочки. Кадуцей крупнее остальных, его рубашка и платок были зелёными, а витиеватая маска не содержала никаких намёков на змей, а больше была похожа на кельтский узел. Возможно, эти отрезки и спирали должны были напоминать что-то змеиное?

Коротко говоря, он привёл с собой боевую мощь. Кукла не считала себя экспертом по дракам, но это она поняла.

— Я... крайне не люблю сюрпризы, — сказал Баланс.

— Как и я, приятель, — сказала Сплетница.

Это не... Кажется, это не самый разумный способ разговаривать с перфекционистом-суперзлодеем. Баланс был опасен, почему Сплетница провоцирует его?

Похоже, Балансу понадобилось мгновение, чтобы вернуть самообладание и привести мысли в порядок:

— Было бы вежливо встать в присутствии гостей.

— На меня плохо действует погода, — ответила Сплетница. — Простите мои дурные манеры. Полагаю, вы узнали суть происходящего из новостей?

— По дороге сюда мы слушали радио, — сказал Баланс. — Вы знали об её замысле?

— Конечно, — хмыкнула Сплетница. — Думаешь мы совсем спятили? Всё ништяк.

— Ништяк, — повторил Баланс.

— В ажуре, тип-топ.

— Мне не сообщили о её планах.

— И не должны были, — ответила Сплетница.

— Мы союзники.

— Вы нам подчиняетесь, — сказала Сплетница. — Если у вас с этим проблемы, советую подать письменную жалобу и формально объявить войну. За двадцать четыре часа, если не сложно. Я знаю, тебе очень нравятся правила и распорядки.

— Вы издеваетесь надо мной.

— Ага. А ты позволяешь над собой издеваться. И не случайно. В сделке с нами ты пошёл на многое. У тебя есть на это причины, — ответила Сплетница. — Я же с удовольствием этим воспользуюсь.

— Я пошёл на уступки, потому что полагал, что главной здесь будет Рой. Я исследовал её, я встретился с ней лично и решил, что она соответствует допустимым требованиям. Сейчас я узнаю́, что всё обстоит не так, как казалось. Прежде всего, руководит сейчас не она, во-вторых, вы устроили безрассудную атаку против Зубов, что привело к гибели одного из моих...

— На самом деле тебе на это наплевать, — сказала Сплетница. — Ты хотел устранить тех, кто не справился. Кодекс не справилась. Она была прекрасным руководителем, восхитительно готовила, великолепно управляла людьми, даже занималась единоборствами, но в бою ей не хватало сообразительности. Не сумела перестроиться.

Он закрыл глаза, и металлические пластинки маски щёлкнули, повторяя его движение:

— Пожалуйста, не перебивайте меня.

— Кажется, ты не понял, к чему я клоню. Я не пляшу под твою дудку, Баланс. Если хочешь поговорить о твоей мёртвой мелкой сошке, давай поговорим.

— Её застрелили в шею из-за спины.

— Считаешь, что я не права? — спросила Сплетница. — Что она была готова к жизни кейпа?

— Нет. Анализ произведён верно. Я согласен. Но есть и другие заботы. То, как вы убили Мясника. Та девушка на дне залива возле кладбища кораблей... Душечка... это опасное решение.

— Не такое и опасное, если верно оценить ситуацию. У меня было подробное досье на Мясника Четырнадцать. У неё были ограничения на телепортацию, и уж точно она не могла телепортироваться из воды. Не может и Мясник Пятнадцать. Я отправила команду с устройствами удалённого управления, чтобы подцепить трос к её кокону. Они оттащили её на глубоководье в океан, где она не сможет убить никого, кроме рыбы. Если повезёт, может быть, Левиафан проплывёт там и покончит с собой.

— Тем не менее, это было опасно. Не было никакой уверенности, что план сработает.

— И мы взяли этот риск на себя. Конкретно, Сука и Рой. Если бы что-то не сработало, на кону были только их жизни.

— Сейчас Рой снова рискует. Проявляется некий шаблон.

— Она рискует ради нас, — сказала Сплетница. — Тебя это не должно беспокоить.

— Это весьма меня беспокоит.

— Но забота это не твоя, — сказала Сплетница. В её голосе появилось напряжение, и она вонзила ногти в своё бедро. — Мы не партнёры. Проясним это сразу. Работаем ли мы вместе? Да. Разделяем обязанности? Да. Но это наш город, а вы снимаете у нас место.

— В общении с хозяевами жильцы имеют свои права, — сказал Баланс.

— Права, верно. Но мы же суперзлодеи, не забывай. — Сплетница откинулась назад. — Быть мудаками — наше право. И прямо сейчас я буду мудаком. Договор остаётся в силе. Твоё положение остаётся в силе.

— Существуют условия, допускающие выход.

— Ты можешь их свободно использовать, — ответила Сплетница. — Задействуй эти условия, убирайся и оставь инвестиции, которые ты уже вложил в город...

— Или я могу напасть, — сказал Баланс. — И захватить всё, что у вас есть.

— Или напасть, — сказала Сплетница. Её голос казался не расстроенным, а уставшим. — Можешь напасть, или принять моё предложение.

— Какое?

— Рой предоставила мне твои записи по управлению криминальным миром Броктон-Бей. Не думаю, что кто-то из нас согласится заняться реализацией, не понимая в точности, к чему именно приведёт поступок Рой...

— Согласен, — сказал Баланс. Кажется, в нём проснулся интерес. Кукла видела, как брови его маски приподнялись.

— Но мне понравилось, — сказала Сплетница. — И если тебя заботит нестабильность города, я могу прочитать работу, оценить решения, которые ты предлагаешь и обдумать возможность их применения. Мы можем помочь вам в формировании политики, выходящей за пределы нашей группы.

— Вы согласны заключить контракт, согласно которому реализуете несколько моих планов?

— Хрена с два, — сказала Сплетница.

Кукла почувствовала, как замерло её сердце. Баланс заметно напрягся, Посланники за его спиной собрались, словно они в любую секунду ожидали приказа напасть.

— Но, — добавила Сплетница, — я рассмотрю возможность их выполнения. Возможно, это лучшее предложение, которое ты когда-либо получал. Ты знаешь, что у тебя есть хорошие идеи. Ты знаешь, что есть идеи, которые стоят того, чтобы их реализовать. Если я соглашусь тщательно их рассмотреть, выбрать лучшие моменты для подробного обсуждения внутри группы, внутри всего нашего альянса, а я надеюсь нанять помимо вас кого-то ещё... ну... можно сказать, что у них есть все шансы увидеть свет.

Баланс нахмурился:

— Вы не обещаете ничего конкретного.

— Нет. Я придерживаюсь уже принятой договорённости. Это бонус. Он не должен быть большим. Он сам по себе охуительно щедрый.

— Пожалуйста, ведите себя воспитанно, — сказал Баланс. — Я бы предпочёл, чтобы вы не ругались.

— А я бы предпочла, чтобы ты не врывался сюда и не вёл себя так, будто наши действия оскорбили тебя лично, — сказала Сплетница. — Я предложила охуенные условия. Тебе вообще интересно?

— Сплетница, — сказал Мрак. — Достаточно. Я думаю, он всё понял.

— Значит, вы главный, Мрак? — спросил Баланс.

Последовало секундное молчание:

— Да. Но я согласен со всем, что сказала Сплетница.

— Мне придётся этим удовлетвориться, и я отвечу вам, как лидеру команды, от лица другой команды. Я надеюсь продолжить работу с Неформалами, и я очень надеюсь, что не будет ничего подобного тому, что сейчас происходит в штаб-квартире СКП.

— Нам ещё встретятся враги, — сказал Мрак.

— Да. Но других неприятностей не будет? Ничего подобного, что попадёт в национальные новости?

«Национальные, — ошарашено подумала Кукла. — Мы в национальных новостях».

Она не могла не вспомнить о своей семье, друзьях и соседях. О единственном выжившем члене своей семьи и о друге из программы моды. О людях, которые пришли к ней за защитой, и которых она подвела.

Она почувствовала тошноту. Их хирургически изменили, и, согласно последней полученной электронной почте, они проходили курс операций, чтобы вернуть себе прежние лица. Смотрят ли они сейчас новости, думают ли о ней?

— Я согласен со Сплетницей, — сказал Мрак. — Это наши дела, не ваши.

— Понятно. Ну что же, я могу надеяться.

Баланс протянул руку.

Кукла почувствовала, как её пульс участился. Ловушка? Предательский удар?

Мрак взял его руку и пожал. Кукла чувствовала биение крови в ушах, выискивая в поведении Баланса и Посланников признаки предательства.

Ничего. Баланс опустил руку, затем снова протянул её Сплетнице.

Она встала и пошатнулась.

«Ловушка», — подумала Кукла.

Но это была лишь усталость Сплетницы. Злодейка с помощью своего наёмника поднялась по лестнице и, опираясь на него, подошла к Балансу.

— Ранение? — спросил Баланс. — Мне кажется, сотрясение.

— Мигрени. Я злоупотребила своей силой.

— А, — сказал Баланс. Он протянул руку немного дальше, и Сплетница пожала её. — Я... полагаю, могу выразить вам своё сочувствие.

— Не сомневаюсь.

— В свете вашего состояния, ценю вашу готовность встретиться, — сказал он. — И всё же, будет лучше, если в дальнейшем мы не станем общаться. Я бы предпочёл сохранить наш альянс и избежать вашего вынужденного убийства. Будет невежливо упоминать, сколько раз за эту встречу я был к этому близок.

— Я думаю, в этом мы сходимся, — ответила Сплетница. — Я тоже не хочу быть убитой. Но не забывайте, если вы сделаете такую попытку, не важно успешную или нет, существует множество вопросов касательно ваших связей с Котлом, которые начнут просачиваться через кое-какие каналы.

— А, вы предлагаете взаимное гарантированное уничтожение?

— Существует ли другой способ, при котором мы сможем долговременно сотрудничать?

— Нет. Нет, я полагаю нет, — сказал Баланс.

— Прекрасно, — ответила Сплетница и слабо улыбнулась.

— Тогда желаю вам приятного дня, — сказал Баланс. Ему удалось добиться, чтобы это пожелание прозвучало как проклятие, наверное, люди Викторианской эпохи умели так делать.

После этого Баланс вышел за двери, а его Посланники последовали за ним.

Когда он ушёл, Сплетница обвисла. Наёмник сумел подхватить её и не дал упасть на пол.

— Ладно, — сказал Мрак. — Что это было?

— Это я сделала всё, что смогла, — сказала Сплетница. — И, пожалуйста, говорите тише. Голова раскалывается... Словно кто-то стучит мне по векам молотком.

— Ты провоцировала его, — сказал Мрак значительно более тихим голосом.

— Я разобралась с ним, как могла. Опираясь на старую информацию. У меня даже сила не работает, было только то, что я узнала на предыдущем собрании. Блядь, я даже не заглядывала в папку, которую дала мне Рой.

— Да, — сказал Регент. — Это здорово. Рой реально облажалась.

Сука напряглась.

— Мы не знаем, что она сделала, — сказал Мрак. — И что она делает.

Наступило молчание.

Кукла почувствовала, как проваливается в бездонный колодец. Эти ребята были группой, организацией, они умели действовать совместно, они выработали общий ритм. Было невероятно трудно войти в него, сказать что-нибудь.

Но сейчас она, кажется, почувствовала, что у неё есть роль. Есть причина быть здесь.

— Мне... мне кажется, я понимаю, что она делает, — сказала Кукла.

Все повернулись к ней. Даже злая и раздражённая Сука.

— В общем, — сказала Кукла. — Эмм. Я поняла, что она...

— Говори уже, — сказала Чертёнок.

— Она во многом как я, — сказала Кукла. — Она хочет защитить людей. Она готова пойти на жертву ради тех, о ком заботится.

— Я обсуждал это с ней, — сказал Мрак.

— Это очень нездорово, — заметил Регент. — Даже хуже, чем курение.

— Так что, может быть, это именно способ сделать это, — сказала Кукла. — Защитить нас. Она даёт директору Таггу то, что он хочет. Заставляет его отступить. Именно так. Она предлагает ему себя.

— Мне насрать на Тагга, — выкрикнула Сука. — Лучше бы Рой была здесь, чем его не было.

— Дело не только в этом! — Кукла заговорила громче, пытаясь успеть сказать до того, как потеряет мысль или храбрость. Она единственная могла судить объективно. Могла взглянуть на всё со стороны. — Я... я думаю, она решила, что это способ помочь нам. Не только с Таггом. И может быть... может быть помочь и самой себе.

— Самой себе? — спросил Регент.

— Я просто... Я знаю, на что это похоже, потерять возможность выбора, быть вынужденной идти вперёд. Это непросто, это разочаровывает людей, о которых ты заботишься, но иногда приходится так поступать, или делать то, что они хотят и становиться несчастной.

— Несчастной, — повторил Мрак.

— Был ли когда-нибудь такой момент, когда она была с нами, и при этом была счастливой? Довольной?

— Я-то знаю, что мой брат делал её счастливой, — сказала Чертёнок. — Фу.

Регент хихикнул.

— Нет, — тихо сказал Мрак. — Я не делал её счастливой.

— Мне известно не больше чем вам, — сказала Кукла. — Но, может быть, ей нужно примириться с чувством вины, отправиться за решётку и попытаться наладить отношения с отцом? Если дело частично в этом, можем ли мы отказаться?

— А что если дело не в этом? — спросила Сплетница. — Что если она меньше всего хочет расстаться с нами, но вынуждена это сделать?

— Ты хочешь сказать, что всё именно так? — спросил Мрак.

— Нет. Моя сила недоступна. Я ничего не могу сказать наверняка, — ответила Сплетница. — Кроме того, что мы уважаем Тейлор...

— Мы прошли с Тейлор через ад, — прервал её Мрак.

— И мы доверяем ей, — сказала Сплетница и взглянула на Суку.

«Значит, она тоже это заметила», — подумала Кукла.

— Давайте надеяться, что она знает, что делает, — закончила Сплетница.

Сука шагнула вперёд, громко ступая ботинками, затем с силой пнула экран ногой.

Телевизор, стоящий на треноге опрокинулся, по полу рассыпались осколки.

Никто не прокомментировал этот жест боли и отчаяния.

Они посмотрели друг на друга, ожидая, что кто-то первым заговорит.

Первой тишину нарушила Сука:

— Если СКП что-то с ней сделает...

— Мы уничтожим их, — закончил Мрак, и Сука кивнула.

«Самый разумный член группы согласен с самым вспыльчивым», — подумала Кукла.

— Всё, что мы пока можем, это ждать, — сказала Сплетница.

— Сколько?

Вопрос задала Сука. Она была напряжена, челюсть сжата, глаза сужены.

— До ночи, — сказала Сплетница. — Будем ждать до заката. Это всё, что сказала мне Рой.

— Чего мы ждём? — спросил Мрак. — Сигнала?

— А вот если мы не получим сигнал, — сказала Сплетница, — мы начнём действовать.

* * *

Голову Куклы переполняли возможности, детали и обязанности, связанные с получением новой территории и передачей части своей территории Мраку.

Она пыталась найти приемлемый вариант.

Когда она добралась до ателье, то спустилась со спины шестиногой лошади и ступила на мостовую переулка. Шесть конечностей показали себя лучше, чем четыре. Ей нужно подумать над этой идеей, найти лучший вариант. Конкретные варианты для конкретных задач.

Она была в отстающих. В отстающих со своей территорией, в применении своей силы в бою, в понимании и в общении с людьми вроде Баланса.

А пока она не разберётся со всем этим, она не сможет стать настоящей частью Неформалов. А до тех пор, пока она не настоящий член группы, она не способна повлиять ни на одно значимое решение.

Единорог распался в обрывки тканей. Отдельные лоскуты свернулись, аккуратно скрутились рулонами ткани и обвязались шнурками. Она подняла самый большой рулон и, сворачивая за угол, направилась к главному входу.

Десять с половиной часов до заката. Это крайний срок. Крайний срок Рой, и момент времени, когда станет ясно, начнётся ли полноценная война с СКП, либо произойдёт что-то другое.

Кукла остановилась. Возле двери ателье, в полном облачении Флешетты сидела Лили. Стальной приклад арбалета упирался в землю, она удерживала его кончиком одного пальца, направляя незаряженное оружие в небо.

Движением пальца Лили заставила арбалет крутануться, остановила его, затем толкнула в противоположную сторону.

— Ты знаешь, где я живу, — сказала Кукла.

— СКП знает, где ты живёшь, — сказала Лили. — Это есть в досье. Но мы должны скрывать то, что обладаем этой информацией. Я знала, что ты простишь меня, учитывая всё, что между нами было.

— Есть новости? О Рой?

Лили покачала головой.

— Мне сказали выйти за пределы зоны действия сил Рой и сделать звонок. Но они не знали, насколько велика эта зона, так что я...

— Отправилась в дальний конец города, — сказала Кукла.

— Ага, — еле слышно сказала Лили, не отрывая глаз от оружия и проворачивая его ещё раз.

— Ты даже не знала, буду ли я здесь.

— Тебя и не было. Мне уже звонила и отчитывала Мисс Ополчение, — сказала Лили. — Я здесь уже давно.

— Сколько?

— Полчаса.

— Ага.

Кукла положила рулон материи на землю. После секундной заминки, она села и прислонилась спиной к двери. Рядом с Лили.

Она почувствовала недовольство своей внешностью. Она знала, что Лили не нравился её чёрный костюм, чёрные волосы, чёрное платье.

Лили, которая была, кажется, единственным человеком, который безо всяких просьб поддержал её. Лили, которая была... благородной, галантной, упрямой. Очень упрямой.

— Ты пришла сюда с какой-то целью? — спросила Кукла в ту же секунду, как Лили спросила:

— Где ты была?

— Сначала ты, — сказала Лили после секундного замешательства.

— Зачем ты пришла?

— Я не знаю, — ответила Лили.

— Должна быть серьёзная причина ждать тридцать минут.

Лили посмотрела налево и направо, словно проверяя, что никого вокруг нет.

— Здесь никто не живёт, — сказала Кукла. — Моё ателье — это последнее жилое здание в этом квартале. Всё остальное опечатано.

— Ателье?

— Мастерская, студия. Только звучит интереснее.

— А, — сказала Лили, затем, словно вспомнив, зачем она смотрела по сторонам, скользнула вниз вдоль стены, и села.

— Это и есть твой ответ, — спросила Кукла. — Не знаю?

— Нет.

— Просто скажи мне, что приходит тебе в голову. Это не должно быть логично. Не ограничивай свои мысли.

— Мне точно нужно ограничивать свои мысли, — сказала Лили и посмотрела на Куклу.

Она почувствовала, как пульс учащается, совсем как при взгляде на Суку.

Вот только, кажется, Лили не была опасна?

— Господи, как я ненавижу этот город, — сказала Лили.

— Этот город... трудно полюбить, — сказала Кукла. — Но это не тот город, от которого можно избавиться. Он цепкий, как в целом, так и в том, как он к себе привязывает.

— Да, — пробормотала Лили. — До того, как я сюда пришла, всё было на мази. Я видела предстоящий мне путь, прямой как стрела. Карьеру, фигурки Флешетты в киосках сувениров. Каждый из моих учителей и руководителей заранее знал, что у меня есть потенциал. Одна из тех, кто может ранить Губителя...

Лили подняла незаряженный арбалет, прицелилась:

— Пау, каждый выстрел — критическое повреждение, ни одного промаха.

— Я помню, что ты говорила это тогда с Рой и Мисс Ополчение. Сейчас ты уже не так уверена.

— Я пыталась понять, где мне может стать лучше всего. Где я могу найти то, что потеряла. За всё это время после Левиафана, лучше всего мне было здесь.

— Здесь? — Кукла оглянулась на ателье, простое неказистое здание.

— С тобой.

— А.

— И... блин, я веду себя неуверенно. Я же говорила себе держаться уверенно, но... у меня ничего не получается!

— Не переживай насчёт притворства, — сказала Кукла.

Она потянулась и отцепила маску от металлического каркаса вокруг своего лица, затем стянула парик. Она уронила их на землю.

Абсолютно белая маска, в противоположность её арабской внешности. Она надеялась сделать посыл, заставить людей размышлять о том, что спрятано за маской, заставить людей пересмотреть их видение героев и злодеев. Но всё пошло к чертям, когда Левиафан и Бойня номер Девять разрушили её план раскрыть себя и начать карьеру дизайнера одежды.

Причина была не в одном только дизайне одежды, воспоминание о том, что сделала Бойня номер Девять, выбило почву из-под её ног.

Она перебралась через тюк с тканью и села на него лицом к Лили.

— Мы слишком много притворяемся — запоздало сказала она. — Слишком часто прячемся за масками.

Лили ещё раз посмотрела по сторонам, затем сняла свой шлем.

— Не уверена, что смогу это сделать, — сказала Лили.

— Что сделать?

— Не знаю. Но чем бы это ни было, я не смогу это сделать.

— Знакомое чувство, — ответила Кукла.

— Где ты была?

— Ты не должна это спрашивать, — тихо сказала Кукла. — Так же как ты не должна считать, что я твоя собственность, и говорить мне, что мой костюм выбран не мной.

— Ты запомнила, — сказала Лили, глядя в землю.

— Трудно забыть.

— Рой спросила, чего я хочу, — сказала Лили. — И я ей ответила.

— Ты хочешь меня.

Лили кивнула.

— Знаешь ли, я уже встречалась с людьми, которые пытались заполучить меня, — сказала Кукла. — Они думали, что после того, что они сделали, я им принадлежала. Что если быть милым, то я обязана пойти на свидание. И этот тип мышления идёт ещё дальше. Им кажется, что цветы и несколько свиданий означает, что я должна прийти к ним домой и провести с ними ночь.

— Я так не поступаю, — сказала Флешетта.

Кукла не ответила.

— Я хочу сказать... Мои мотивы... не...

— Не плотские?

— Не поверхностные, — произнесла Флешетта.

— От этого они не лучше.

— Нет, — согласилась Лили. — Блядь. Я надеялась, что всё пройдёт лучше.

— И... я даже не уверена, что твои мотивы чисты. Я видела твои косые взгляды. Для кого-то, кто обладает сверхъестественной реакцией, ты могла бы лучше их скрывать.

Лили густо покраснела, избегая взгляда на Сабу.

— Обжёгшись на молоке, дуешь на воду, — сказала Саба, как будто бы себе. — Однажды я обожглась.

— Это значит нет?

— В ответ на что? Ты ничего не спросила.

Лили поправила арбалет, затем поставила его на землю, ещё раз крутанула за конец, словно гигантский волчок.

— Рой спросила меня, чего я хочу. А чего ты хочешь?

— Направления. Нет, даже не так. Мне кажется, словно мне всё равно что именно делать, но я должна делать это как следует, но у меня не получается.

Девушка с японскими чертами лица нахмурилась.

— И ты хочешь заниматься вот этим?!

— Да, — ответила Саба.

— Почему?

— Потому что это единственный способ заработать деньги, которые нужны моим людям.

— Твоим людям? — Лили оглянулась, но затем замерла. — Не этим людям. Твоей семье, друзьям. Из Кукольного городка.

Саба кивнула. Её переполняла тяжёлая мысль:

— И потому что если я хочу, чтобы Неформалы меня слушали, мне нужно быть их частью. А мне нужно, чтобы они меня слушали, чтобы оказывать на них влияние, направлять их по более правильному пути. Чтобы защищать людей от них и защищать их от самих себя.

— И всё это стоит того, чтобы вести эту жизнь?

Кукла подумала о Рой. О мотивах, побудивших её предать своих друзей.

— Я думаю, да.

— Тогда... ты могла бы взять меня с собой?

Саба взглянула на Лили, которая напряжённо смотрела на неё. По-своему страшно, хотя и не так, как было в худшие дни.

— Нет, — ответила Саба. — Мне кажется, я не могу. И дело не в том, что я тебе не доверяю, но...

«Но я тебе не доверяю. Я не могу допустить, чтобы кто-то попытался овладеть мной, управлять мной».

Она не нашла приемлемого способа сказать это, и по мере того, как молчание затягивалось, видела, как на лице Лили появляется сомнение, замешательство, боль.

Затем Лили собралась с мыслями:

— Не как партнёра.

— Нет?

— Я хочу сказать, эээ. Как помощника.

— Помощника?

— Я не умею быть одна, — сказала Лили. — Я поняла это уже давно, и то, что случилось за последние несколько недель, только убедило меня в этом. Мне нужно общество, а твоё общество нужно мне больше всего. Я не могу сказать, будет ли это всегда, но сейчас...

Быть вместе... рассчитывать на помощь, когда это нужно. Получить и боевую поддержку, и авторитет, чтобы завоевать уважение местных. Это не идеально, и не будет быстро...

Но возможно, всё станет несколько проще.

— Ты уйдёшь из Стражей?

— Они всё равно разваливаются. Я... мне придётся бросить свой арбалет. Без обслуживания Технарями, он долго не проработает. Но мне всегда была по душе рапира, и можно к ней вернуться. А ещё у меня есть дротики...

— Ты говоришь какую-то ерунду.

— Мне страшно, — сказала Лили, глядя Сабе в глаза. Судя по её виду, так и было.

Она словно шагнула в темноту и обнаружила, что опоры нет.

— Ты соглашаешься с тем, что я принимаю решения. Ты мой помощник, моя правая рука?

— Да, — сказала Флешетта.

— Мой рыцарь в сияющих доспехах.

— Мне нужен новый костюм и, наверное, новое имя. С точки зрения закона. Если ты скажешь «да». Я больше думала об образе мушкетёра, а не рыцаря, но можно и по-другому.

«она всё ещё перескакивает с одного на другое».

— Я как раз могу сделать новый костюм, — сказала Саба. — И да.

— Да?

— Да, — сказала Саба. — Ты будешь моим помощником. Тебя это устраивает?

— Это... это то, чего я просила. Меньше всего я хочу, чтобы ты испытывала неудобства.

— Пойдёт, — сказала Саба, встала и шагнула к Лили.

Игла и нить. Каким-то образом это казалось более правильным, более цельным, чем любой путь, на который она ступала только для того, чтобы позже бросить. Возможно, потому что сейчас она будет не одна.

Она положила два пальца на подбородок Лили, подняла его и поцеловала свою помощницу.