Внутри большого конференц-зала штаба 177-й бронетанковой дивизии было достаточно тускло, и лишь свет от голографических экранов освещал лица собравшихся командующих. Помехи подёнок, блокирующие наблюдение за глубинами конфликтных зон на территории Легиона, оказывали своё влияние в равной степени как для этого зала, так и в любых других местах в Союзе, но военные не были настолько некомпетентны, чтобы пренебрегать своими обязанностями.

Даже из полученных обрывков информации они могли что-то да проанализировать. Отклонение в их передвижениях. Шумовые сигналы, что улавливают самоходные беспилотные разведывательные зонды, их численность и местонахождение. Рапорты от разведывательных отрядов, которые, рискуя своей жизнью и конечностями, проникли в конфликтные зоны.

— …В соответствии с проанализированной информацией, команда по комплексному анализу постановила, что существует высокая вероятность того, что Легион в ближайшие дни готовится начать крупномасштабное наступление.

Генерал-майор, командующий 177-й бронетанковой дивизией, сидел на кожаном сиденье в задней части зала. Услышав отчёт, он вздохнул.

— Мы, конечно, предполагали подобное, и всё же… Значит, время уже пришло.

Они предполагали, что Легион должен был рано или поздно начать наступление с целью прорваться через каждый из фронтов.

Внезапно из темноты вышла тень. Молодая женщина-офицер: у неё были короткие светлые волосы, сияющие фиолетовым оттенком глаза и утончённые красные губы. Отправляемые Союзом офицеры довольно часто погибали на поле боя, но её лычки, сверкающие на воротнике, говорили о достижении ею звания подполковника, что было довольно необычно, учитывая её возраст. Нарукавная повязка указывала на её принадлежность к исследовательскому отделу, а на её груди красовалась эмблема пилота.

— Что случилось, подполковник Вензель?

— Генерал-майор, сэр. Я уверена, что 177-я дивизия будет переформирована для подготовки к этому крупномасштабному наступлению. Я бы хотела попросить вас выпустить мой отряд по этому случаю.

В конференц-зале появился шёпот переговаривающихся людей. Воздух тут же наполнился враждебностью, а генерал-майор вздохнул из-за того, что красивая женщина перед ним сияла своей свирепой уверенностью.

— Регинлейв всё ещё находится на стадии проверок. Могут ли они выдержать самостоятельное развёртывание или нет остаётся неизвестным, поэтому мы продолжим выпускать их вместе с Ванаргандами.

— Но, сэр, у отряда Нордлихт имеется самое высокое количество уничтоженных вражеских элементов не только среди 177-й дивизии, но и 8-го армейского корпуса в целом. И я считаю, что подобное достижение уже является достаточным основанием для самостоятельного развёртывания.

— Только вот количество жертв в той же степени велика… Боюсь, фердресам, у которых в первом же бою умирает половина, доверять не стоит.

— Считайте, что это своего рода отбор. Количество жертв с тех пор уже сильно уменьшилось.

Однако в этот момент её прервал голос, раздавшийся откуда-то из конференц-зала.

— И как только совести хватает говорить что-то подобное, когда вы просто полагаетесь на опыт «восемьдесят шесть»… Лишь реабилитированный торговец оружием вроде вас способен думать о повторном отправлении этих несчастных детей в бой.

В его голосе было слишком много презрения, чтобы считать его слова за шутку. Выражение лица женщины на мгновение застыло. Её глаза дрогнули, словно из-за сдерживаемых эмоций, но, всё же сдержав их, она вновь заговорила:

— Подвижность моего ХМ2 Регинлейва в разы превосходит подвижность Легиона, а в зависимости от применяемой стратегии его боевой потенциал может даже стоять на одном уровне с ними… Готовясь к крупномасштабному наступлению Легиона, в случае, если их численность намного превысит численность нашей армии, то применяемая нами групповая стратегия уже не будет эффективной. В результате, мы обязаны отойти от столь привычной для нас стратегии и выпустить группу избранных участвовать в бойне «несколько против многих».

Закончив говорить, прекрасная женщина сверкнула своей мягкой улыбкой. Её фиолетовые глаза уставились на находящегося перед ней генерал-майора. Офицер же сузил свой взгляд и ответил ей тем же. Она являлась его кохаем в военно-штабном колледже, и он мог даже не спрашивая понять, о чём она думала в этот момент – «Прекращай тут всякую чушь болтать и просто скажи “да”, ты, жучара».

«Тц, чёртова паучиха».

— Во имя безопасности Союза и его граждан, хорошенько подумайте над тем, как лучше всего использовать моих Регинлейвов и отряд Нордлихта, генерал-майор.

†

Силы Легиона следующей ночью успешно прорвали вторую оборонительную линию, но были отброшены назад, благодаря контрнаступлению армии Союза.

— …Не, тут всё, конечно, классно, но неужели ничего нельзя сделать с их отношением к нам?.. Они направо и налево посылают нам запросы о подкреплении, но когда всё заканчивается, то просто отсылают нас в ангар или на склад какой-нибудь. Они что, думают о нас, как о собаках?

— Думаю, их базы не позволяют разместить нас. Всё-таки, это ведь особые запросы о подкреплении.

В данный момент они находились в углу резервного ангара, который предоставил им тринадцатый форпост в качестве жилья. Райден сидел на полотне, служившем ему импровизированной кроватью, а отвечавший на его вопрос Шин сидел на стуле рядом.

Ранее армейское утро. Снаружи ангара раздавались звуки возни персонала, а также готовящихся к выходу бойцов. База постепенно оживлялась, но им – тем, кто не был частью этой базы – было совершенно нечем заняться.

Отряд Нордлихт обычно размещался в штабе дивизии в тылу, однако, поскольку их послали в качестве мобильного оборонительного персонала, они находились в своеобразном положении, потому как на базе не было необходимого строения для тыловых войск.

Если говорить более конкретно, то абсолютно любая база, которая посылала запросы на подкрепления, становилась ответственной за обеспечение нужных припасов и жилья до следующей вылазки. И они должны были находиться на этой базе до тех пор, пока они не понадобятся в другом месте. Запросы на подкрепления приходили на уровне взвода, а не отряда, поэтому все они были разбросаны по различным базам. Именно в таком положении они находились с тех пор, как их назначили в Нордлихт.

К счастью, передовые базы довольно часто, в зависимости от результата сражения, принимали не принадлежащих к ним войска, поэтому импровизированных кроватей и армейских пайков всегда хватало. База, конечно, действительно предоставляла им жильё, но оно, в итоге, было отдано девушкам, включая также и Фредерику.

— Регинлейвы всё ещё находятся во временном испытательном состоянии, так что вряд ли они захотят снабдить нас ими. Да и нет ничего удивительного в том, что у них просто нет свободного времени для этого.

— Ага, в конце концов, вчера нелегко нам пришлось… Кстати, как там? Согласно твоим прогнозам, они уже скоро могут начать, да?

Шин лишь пожал плечами в ответ на мимолётный взгляд Райдена. Будучи проклятым своим братом, его способность всё ещё работала даже после того, как он выполнил свою цель и победил, оповещая его о текущей ситуации армии призраков. И, надо сказать, ситуация была не настолько простой, чтобы суммировать её словами «скоро могут начать».

— Лучше будет сказать, что они могут начать атаку в любой момент… Они уже давно приготовились к этому.

В этот момент утренний шум базы заглушил голоса призраков. Шину показалось, что он находится где-то далеко.

— …Наш отряд потерял лишь двух человек: Фабио и Беату из второго взвода. Ситуация не была настолько опасной, но пехотные войска были атакованы Волками, а среди них были их друзья, поэтому-то они и бросились к ним, чтобы защитить.

Они шли по коридору жилого блока; скрипящие звуки отдавались от шагов по полу. У отряда Нордлихта, который не имел штаба на линии фронта, конечно же, также не было и кабинета для капитана или вице-капитана. Поэтому Бэрнольт, идя на полшага позади Шина, сейчас на ходу делал то, чем обычно занимался в этом кабинете – отчитывался.

— Таким образом, численность отряда сократилась до двадцати. Мы уже послали запрос, чтобы они прислали новых ребят, но бронетанковая дивизия пострадала сильнее, поэтому я сомневаюсь, что найдётся резерв для нас. Технически-то мы принадлежим исследовательскому бюро и ещё являемся обычными наёмниками… Да и, к тому же, наш шеф довольно чудаковатая личность даже по меркам стандартов военных и исследовательского бюро.

Подполковник Грета Вензель, командующая 1028-й экспериментальной эскадрой. Они видели её лишь однажды во время их назначения, но в действительности ещё не разговаривали с ней.

— Судя по всему, люди не такого уж и высокого мнения о ней, учитывая, что она разработала Джаггернаутов.

— Так она ж ведь у нас знаменитая убийца пилотов, что отправила десять человек в больницу уже во время стадии тестирования. А ещё она наследница семьи, которая владеет военно-промышленным комплексом. Благодаря этому у нас хватает запчастей и агрегатов, хотя люди называют её торговцем оружия не просто так.

Шин ответил Бэрнольту в своей обычной безразличной манере:

— Мы уже привыкли не получать припасы, будь то оборудование или людские ресурсы. Пока нам дают запчасти, то всё в порядке.

— Я ведь уже говорил это, но Республика в этом плане сильно напортачила. Пожалуйста, не нужно судить нас по вашим стандартам «восемьдесят шесть» – плохо или хорошо.

И всё же, когда Бэрнольт услышал, что Шин относится к «восемьдесят шесть», то почти сразу же принял его. В то время численности отряда Нордлихта было достаточно лишь для батальона, а командовал им капитан регулярной армии. Мягко говоря, он не был достаточно способным, а отсутствие навыков командования привели к гибели множества членов отряда, включая и его самого.

То, что Шин, будучи в то время лишь вице-капитаном взвода, взял на себя роль капитана, восприняли, как акт отчаяния. Ещё зелёный новобранец, только окончивший специальную программу по подготовке офицеров, просто не мог нормально исполнить эту роль.

Но как бы там ни было…

— …Было бы намного легче в обычном бронетанковом отряде. Зачем вы пришли сюда, в эту развалину?

— Тут мне намного легче. Нормальная система командования и правила ведения боёв сильно ограничивают меня.

Во времена пилотирования Республиканских «беспилотников» не существовало никаких правил ведения боёв, что нужно было бы соблюдать, а также командующих, которые бы дышали ему прямо в затылок… кроме, конечно же, последнего. Он уже привык к тому, что может действовать по собственному усмотрению, беря ответственность за свои действия. Но вот военные стандарты Союза по подчинению приказам командующего не были для него чем-то, что он мог так просто принять.

Бэрнольт усмехнулся.

— Поверить не могу, что от чёртовых подростков я услышал «сильно ограничивают меня»… Ну, в любом случае, мы не будем жаловаться до тех пор, пока ваши приказы не убьют нас. Пусть даже вы у нас «Бог Смерти» с каменным лицом и негодник, который всё время продолжает рваться на фронт, несмотря на роль командующего, а также тот, кто просто сводит с ума из-за шума, идущего через синхронизацию.

Игнорируя сарказм в словах Бэрнольта, Шин взглянул в окно. Снаружи, на асфальтированной дороге стоял окружённый туманом грузовик с открытым верхом. Внутри у него лежали мешки для трупов, наваленные друг на друга так, словно это были мешки с картошкой. Судя по всему, там находились останки погибших вчера солдат.

В его голову внезапно пришла мысль, что Юджина, вероятно, также подобрали. Однажды он сказал, что сражается за свою семью.

«…Но, всё-таки, почему ты…»

Шин знал, о чём Юджин хотел его спросить, но… Что бы он ответил, если Юджин всё-таки задал тогда этот вопрос?

— Младший лейтенант? Младший лейтенант… Вы слушаете?

Заметив, что Бэрнольт неуверенно смотрит на него, Шин пришёл в себя.

— А, да. Простите.

— Ну, в общем, я могу всё понять. Вы, негодники, всё-таки спите по ночам, а тут, значит, сражения на протяжении всей ночи… Э-эм, слушайте, тут проблема одна возникла, — резко сменил тему Бэрнольт.

Он остановился и посмотрел куда-то вперёд и, судя по его виду, он был чем-то ошарашен. Проследив за его взглядом, Шин понял, что именно его беспокоило. Там стояла Фредерика, которая явно страдала от недостатка сна. Причём, недостаток сна на протяжении нескольких ночей. Босиком ковыля в своей пижаме, она волочила за собой плюшевого медведя, а её волосы были в полном беспорядке.

И хотя это было нарушением армейских правил, но Бэрнольта, будучи Варгом и человеком, не обращавшим внимание на дисциплину, а также пилотировавшего «беспилотники» Шина это ничуть не волновало. Тем не менее, на ней была одета не совсем пижама, а блузка, у которой три верхние пуговицы были расстёгнуты. Из-за этого её правая сторона от плеча до груди была открыта. Ей, может, и было всего десять лет, но подобное зрелище всё равно могло вызвать определённые проблемы.

— Фредерика, вернись в свою комнату и переоденься, либо иди обратно в кровать.

— У-у-а-а. Кири, расчеши мне волосы…

Шин вздохнул.

— Фредерика.

Её красные глаза моргнули, а затем широко раскрылись.

— Шин’эй… Прости, я ошиблась…

Несмотря на правильный ответ, она продолжила идти вперёд, потому Шин схватил её за шиворот. К счастью, только что подошла Анжу, так что он попросил её всё уладить.

— Анжу, прости, но не могла бы разобраться с этим?

— Что не так?.. Ах, Фредерика?! Да ты только взгляни на себя! Быстро за мной! Сео, можешь сходить и принести форму Фредерики?

— Ты сваливаешь работу на меня? Ой, ла-адно, сделаю.

Проходивший мимо Сео изменил направление и пошёл к комнате Фредерики. Наблюдая за его уходом, Бэрнольт начал говорить:

— Так о чём там я говорил?.. Ох, точно. Мы получили ещё одну «посылку». Штаб связался с нами насчёт этого.

— Посылку?.. Ха-а…

Поняв, о чём говорил Бэрнольт, Шин вздохнул. Примерно спустя шесть месяцев после спасения их Союзом, они начали получить различные письма и посылки, отправленные «гражданами с благими намерениями». Хотя Шин и остальные уже не были маленькими детьми, но некоторые из таких посылок содержали в себе плюшевые игрушки, книжки с картинками и письма, с чрезвычайным изобилием эмоций в последних. Эрнест не раскрывал их личную информацию, поэтому «восемьдесят шесть» могли спокойно жить в Союзе. Однако это лишь укрепило возникший образ «несчастных детей, подвергшихся гонениями ужасной Республики».

Шина нисколько не волновало, что именно люди думают о нём, и ему также было всё равно на то, что он стал предметом чей-то эгоистичной доброй воли или жалости. Однако то, что всё это превратилось в какой-то спектакль, ему не очень-то и нравилось.

— Можете и от неё избавиться, как и всегда… Каждый раз иметь с этим дело может быть раздражающим, так что может нам попросить штаб попросту избавляться от подобных посылок?

— Думаю, проверка их каждый раз для них тоже есть утомительное занятие, и они тоже чувствуют себя не очень ввиду того, что вы стали предметом дешёвой симпатии, так что ребята из штаба, вероятно, с радостью бы это сделали. Но некоторые могут поднять суматоху из-за хищения и преступной халатности, поэтому они всё ещё хотят, чтобы я вас оповещал.

Оглянувшись, молодой сержант, что был в два раза старше Шина, пожал плечами.

— Здесь всё дело в формальностях, младший лейтенант. Армия ведь – это организация, состоящая из людей. И так как люди иррациональны и неумелы, армия также полна иррациональности и неумелых процедур.

Ну, что-то подобное было верно в той же степени и для Республики. Он вдруг вспомнил голос некого человека – очень чистый, словно звон серебряного колокольчика. Поначалу его это немного раздражало, потому что владелец этого голоса приставал к нему насчёт заполнения различных боевых и патрульных отчётов, но…

Сиплый голос Бэрнольта вновь вернул его в наш мир.

— И на этом с отчётом у меня всё, капитан. Подпишите этот документ, пожалуйста.

Шин вздохнул.

— Итак…

Во время завтрака Сео симулировал ужаснейшее настроение.

— Вот тебе не кажется, что посылать кого-то за одеждой, а после называть его «нахалом» и «дураком» сразу же, как этот «кто-то» откроет дверь – это очень жестоко? А после этого она швырнула в меня плюшевой игрушкой. И будто этого было мало, она ещё и пинать меня начала.

Сео суммировал все события, произошедшие после того, как он отправился за формой для Фредерики по просьбе Анжу. И хотя ему явно было всё равно на это происшествие, он продолжал делать вид, что его это очень сильно заботило, и дразнить Фредерику. Анжу, ставшая свидетелем подобной сцены, закрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку на её лице. Райден и Крена были, скорее, поражены, а Шин, как и всегда, апатичен.

Хоть они и были частью разных взводов в отряде Нордлихта, впятером им удалось собраться вместе впервые за долгое время. Поскольку они были ответственны за подвижную оборону, то их довольно часто посылали в битвы. Оборона западного фронта была настолько напряжённой, что Союз решил без колебаний работать с экспериментальной эскадрой, сосредоточившейся на внедрении новой, подозрительной системы вооружения без каких-либо достижений.

Голова Фредерики опустилась, а на щеках появился румянец.

— Мы ведь поправили тебе блузку, но ты, по какой-то причине, вновь её сняла.

— Ты словно находилась не в полусонном состоянии, а всё ещё блуждала в мире грёз. Если ты и правда так сильно устала, то могла бы просто вернуться обратно в кровать и поспать.

— Кха-а-а, ну всё-всё! Молчите!

Девочка попыталась отмахнуться от них, даже не замечая небрежный тон голоса Сео.

— И вообще, это всё твоя вина! Ты даже не постучал, прежде чем войти в комнату леди, что находилась в процессе переодевания! Согласна же, Крена?

— Ну, он постучал. К тому же, ты не леди.

— Зачем ты сняла свою пижаму ещё до того, как он принёс тебе одежду?

— Самая большая проблема в этой ситуации, Фредерика, в том, что ты носилась по коридору в полусонном, полуобнажённом состоянии.

— Ничего такого не было! И кто тебе об этом рассказал?! Тебя ведь там не было, Райден!

Ответ был очевиден. Каждый из присутствующих взглядов метнулся на Шина, однако тот продолжал игнорировать их. Фредерика свалилась на колени.

— …Никогда бы не подумала, что ты можешь быть таким зловредным…

— Я лишь сказал, что если ты не можешь нормально одеваться и поддерживать беседу, то мы не можем рассчитывать на твоё присутствие во время наших вылазок. Возможно, отправить тебя обратно в штаб будет лучшим решением.

Фредерика недовольно надула губы. Встретившись с её сердитым взглядом, Шин продолжил:

— Навязывать талисману военную дисциплину нельзя, потому ты не обязана присоединяться к нам во время вылазок. Я не говорю, что ты бесполезна, но если мы не можем гарантировать твою безопасность, то лучше отправить тебя в тыл.

— Я не могу вернуться… Я пришла сюда, чтобы завершить одно дело.

Райден в ответ усмехнулся.

— В таком случае, надеюсь, завтра ты не собираешься носиться в полусонном состоянии.

— Да хватит уже об этом напоминать!! — взвыла Фредерика, вновь покраснев.

Все пятеро решили перестать её поддразнивать, потому что иначе они бы начали чувствовать себя виноватыми.

— Ну, наш сегодняшний распорядок – это, в основном, уборка.

Когда сражения заканчиваются, у солдат на линии фронта появляется много работы. Ремонт, обслуживание и перестройка оборонительных линий. Восстановление обломков вражеских или дружественных агрегатов. И, конечно же, забор трупов солдат. Может быть они и смогли оттеснить противника, но 177-я бронетанковая дивизия понесла огромные потери. Настолько огромные, что куда бы они не пошли, вероятно, натолкнулись бы на неукомплектованность в их рядах.

— Либо это, либо же патрулирование конфликтных зон… Бронетанковые отряды работали изо всех сил во вчерашнем сражении, так что, вероятно, это будут патрули.

— Я понимаю, что мы не можем сказать, что не хотим делать этого из-за того, что в этом нет никакой необходимости. Но всё же, обязательное патрулирование в том случае, когда мы точно знаем, что в этом нет никакого смысла, раздражает.

— С другой стороны, Анжу…

— Я понимаю…

Захлопнув записную книжку с расписанием, на обложке которой красовалась очаровательная иллюстрация из мультика, Фредерика вздохнула совсем не так, как подобает ребёнку её возраста.

— Все здесь усердно трудились и работали над собой, и вы уже привыкли, но…

Все перевели апатичные взгляды на Фредерику. Пока Шин и остальные были причислены к специальной офицерской академии, Фредерика уже была зачислена в экспериментальную эскадру, исполняя роль моста между капитаном и исследовательским бюро.

— Грета вызвала вас. Так что сегодня мы все возвращаемся в штаб.

Штаб 177-й бронетанковой дивизии был построен на военной базе бывшей Империи, что обеспечивало достаточное количество ангаров, станций обслуживания, а также взлётно-посадочных полос, годившихся в нынешнее время лишь на прием транспорта из страны. К одному из ангаров прилагался барак, в котором одна комната была переквалифицирована в диспетчерский пункт. Именно это место служило 1028-й экспериментальной эскадре в качестве штаба.

— …И прежде чем мы начнём, я бы хотела поблагодарить всех вас за великолепно выполненную работу в этих нескончаемых миссиях по поддержке.

Командующая 1028-й экспериментальной эскадрой, подполковник Грета Вензель, поприветствовала их, нацепив на себя улыбку. Они находились в зале для совещаний, располагавшейся на этаж ниже штаба. Внутри находилось окно, через которое открывался вид на ангар. В зале собрались люди, ответственные за исследовательскую секцию, за секцию обслуживания, вместе с капитаном их отряда и остальными процессорами: другими словами, Шин и остальные «восемьдесят шесть».

Осмотрев офицеров, из-за которых средний возраст находящихся в зале человек уменьшился, Грета криво улыбнулась.

— А наш состав всё же изменился по сравнению с тем, когда вы заняли свой пост в прошлом месяце… Судя по всему, Регинлейвы наиболее подходят «восемьдесят шесть» и наёмникам.

Двадцать её «созданий» выстроились в линию за звуконепроницаемым стеклом. Они подверглись тщательному обследованию и обслуживанию, впервые за долгое время вернувшись на своё место. Первый высокоподвижный фердрес в истории Союза – Регинлейв. Акцент в нём идет на скорость, вместе с концептом «манёвренности, которая не позволит противнику и шанса прицелиться». Это было проявлением идеалов Греты и обширных знаний в области стратегий и ведения боёв.

Ванарганд, несмотря на наличие мощной 120-мм пушки, легко подбивался попаданием в любое место, кроме башни. В таком случае, отказ от брони в пользу скорости должен был повысить безопасность пилота. Месяц назад этот ангар был заполнен величественным зрелищем батальона из пятидесяти новеньких Регинлейвов.

Тем не менее, сейчас эти создания были лишь кучей металлолома, сложенной вместе с большим количеством контейнеров, заполненных 88-мм снарядами. На том месте, где они ранее стояли, теперь была заметная пустота. От первоначального количества теперь осталась лишь половина, а их пилотами были юные офицеры, которые даже не достигли своего совершеннолетия. И всё же, было слишком рано делать какие-либо выводы. Слишком рано…

— Кстати, перед тем, как перейти к делам, у меня есть хорошие новости. На днях мы подтвердили, что Объединённое королевство Роа Грация и альянс Вальде выжили. Один из отрядов в патруле засёк беспроводной сигнал.

По порядку, одна из стран была последней автократической монархией к северу от Республики и ныне Союза, – в прошлом Империя, – а другая – вооружённая нейтральная нация, которая считалась соседней к нам на юге. Из-за создаваемых Легионом помех было невозможно как-либо убедиться в том, что эти две страны выжили, то теперь они точно это определили.

— Похоже, обе страны каким-то образом смогли возвести оборонительные линии и отхватить достаточно места для того, чтобы выжить. Объединённое королевство постепенно продвигается на юг, так что скоро мы сможем послать туда людей. Возможно, мы даже сможем продумать совместные стратегии. Правда вот, с другими соседними странами или же с Республикой Сан-Магнолией связаться нам так и не удалось…

Украдкой взглянув в направлении процессоров, она криво улыбнулась, увидев Сео, который положил свою щеку на стол, а также Крену, которая апатично посматривала вниз. Они не выказывали беспокойство на счёт Республики, как к своей родине, но и не бранили её за гонения. Они были совершенно к ней равнодушны.

Это лишь заставило Грету понять, насколько глубоки их раны были. Шин и Райден внимательно слушали, но они кажется были обеспокоены чем-то – или, возможно, кем-то – другим. Анжу, словно подумав об этом же, перевела на них взгляд.

Лидер команды по обслуживанию – мужчина с красными и серыми волосами – заговорил:

— Смею предположить, что предстоящие дела являются плохими новостями, подполковник?

В ответ на шутливый вопрос она кивнула.

— Боюсь, что всё именно так… Мы получили прогноз, что Легион в ближайшем будущем может начать крупномасштабное наступление.

У лидера команды по обслуживанию, который был единственным гражданским лицом в этом зале, перехватило дыхание. В то же время командующие своими взводами, у которых был скучающий вид, сразу же обратили на неё внимание. Пусть Грете и не понравилась эта метафора, но они были похожи на собак, просыпающихся в своих будках на звуки охотничьего ружья.

— В соответствии с этим прогнозом, армия западного фронта будет переформирована для создания максимального боевого потенциала. 1028-я экспериментальная эскадра присоединится к пятнадцатому форпосту в качестве бронетанкового отряда. Мы будем подчиняться 151-му полку, и я возьму на себя командование… Вы более не будете разделены на взводы. Мы сосредоточим все наши силы в одном единственном отряде. Настало время показать истинную значимость Регинлейвов и отряда Нордлихт. Вопросы?

— …Каков масштаб этого наступления?

Переформирование и смена их места назначения для Шина было лишь тем, что он уже либо предсказал, либо же чем-то, что его мало беспокоило. Грета улыбнулась от его безразличного тона.

— Ожидается, что с нашими текущими силами мы сможем отбросить их назад… Конечно же, на случай ухудшения ситуации мы подготовим подкрепление… Кстати, насчёт этого. Я уже получила ваш отчёт касательно этой ситуации, младший лейтенант Ноузен.

Райден мельком взглянул на Шина. Но тот полностью проигнорировал этот взгляд, что не ускользнуло от внимания Греты. Тем не менее, она не знала, что это может значить, поэтому решила не упоминать об этом.

— Я нашла в нём занятные вещи. Ваш анализ, как полевого командующего, а также ваше мнение, как капитана элитного отряда в Республике, очень ценны. Но всё же, у вас есть информация по полю бою, находящимся под юрисдикции лишь одной дивизии. Вам не кажется, что предсказывать крупномасштабное наступление на весь западный фронт – это очень смелый шаг?

Ответ Шина пришёл сразу же, словно он предполагал, что она скажет именно это.

— Не будь 177-й сектор уникальнейшим полем боя на всём западном фронте, у меня не было бы достаточного объёма информации для выдвижения подобного предположения… В последней битве Легион словно специально отступил. Будто у них не было иного выбора, кроме как отступить.

Противников никто не отбрасывал. Их просто не выманили оттуда. Улыбка внезапно исчезла с лица Греты.

— Чем больше территорий мы возвращаем, тем длиннее и тоньше становиться линия фронта. Вы, вероятно, ещё не закончили развёртывание укреплений и баз в местах, которые были отвоёваны три месяца назад… Такую ситуацию определённо нельзя назвать благоприятной.

— …А вы прямолинейны. Знаете, вы были бы гораздо милее, соответствуй ваше поведение вашему возрасту.

Шин и бровью не повёл на её шутку. Грета вздохнула.

— Младший лейтенант, ваши слова действительно обладают каким-то весом. Штаб также это признаёт. Но если мы будем придерживаться исключительно поддержанием наших оборонительных линий, то Союз вскоре падёт. Легион не исчезнет, если мы будем просто выжидать. Мы обязаны продвигаться вперёд, даже если на совсем чуть-чуть, и уничтожать их всех.

— …

— И даже если цель Легиона состоит в том, чтобы выманить нас для подобного наступления, ваши предположения насчёт численности слишком экстравагантны. Это число намного превышает приблизительные подсчёты команды по комплексному анализу.

Оно даже вышло за теоретические пределы выхлопа Вайзела. Подобное число, даже если учитывать все возможные подкрепления, было чем-то, что поставило бы оборону всего западного фронта в негодность.

Просматривая отчёты этого молчаливого парня, становилось ясно, что он обладает потрясающим количеством знаний и складом ума. Возможно, он научился этому за долгую службу на Республику. Может быть из-за того, что он вынужден был сражаться с Легионом в дефектном оружии, у него появилась склонность к полному анализу противника.

Казалось, что это идеально совпадало с его склонностью в случае необходимости игнорировать приказы и действовать так, как он того хочет, что полностью прикрывалось Гретой из-за его достижений… Но это лишь было доказательством того, насколько глубокие раны нанесла ему Республика.

— Вам не о чем беспокоиться… Союз – не Республика. Мы никогда не станем отворачиваться от угрозы, вместо этого мы заставим её исчезнуть. Мы приложили огромные усилия для сбора информации и сделали нужные приготовления. Кроме того, Союз никогда не станет бросать братьев по оружию.

«Вам никогда более не придётся сражаться в одиночку и без оказываемой помощи, как это было на поле боя Республики. Вам больше не придётся сражаться на войне в одиночестве в состоянии отсутствия информации и поддержки»

— …

Не выказывая признаков убеждения, но и ничего не сказав, он закрыл свои кроваво-красные глаза. Грета улыбнулась. Видимо, для доверия и уважения было ещё рановато.

— Итак, помимо этого, к отряду присоединятся новые ребята. Я их представлю, а вы, пожалуйста, постарайтесь поддерживать с ними радушные отношения.

Получив инструкцию следовать за ней, Шин и его группа пошли за Гретой по коридору, а её каблуки громко постукивали при каждом шаге. За ней последовали лишь «восемьдесят шесть». Чуть ранее они распрощались со знакомым им лидером команды по обслуживанию и лидером команды по исследованиям, который на каждой инспекции ошарашенно наблюдал за ними.

— Младший лейтенант, каково ваше мнение насчёт Регинлейва? Вам он нравится больше, чем тот алюминиевый гроб?

Грета широко улыбнулась, а Шин взглянул на неё.

— Когда вас забрали на базу, я тогда тоже была там. Я отвечала лишь за контрразведку и контроль над заболеваниями, поэтому-то мы ещё ни разу не разговаривали… В моей лаборатории стоит твой бывший партнёр. Хотите посмотреть?

— …Нет, спасибо.

Он менял машины очень часто, так как постоянно добивал их до состояния, при котором им был необходим ремонт. По этой причине он не так уж и долго пилотировал его. Кроме того, это был старый агрегат… уже побеждённый партнер наконец был упокоен. Шин не хотел с ним что-либо делать, поскольку это было бы равнозначно раскопке могилы.

— …Уверен, я всегда вовремя предоставлял отчёты о нём и о парарейде.

1028-я экспериментальная эскадра была создана для тестирования технологий Джаггернаута и парарейда. Одной из его обязанностей была периодическая отчётность о них, и влиянии, оказываемым последним на организм.

— Предоставлял, но я хочу услышать ваше мнение, как человека, пилотировавшего похожий фердрес в Республике.

Шин вздохнул.

— Если вы спрашиваете о Джаггернауте, то…

Грета повела бровью.

— Его название – Регинлейв.

— Джаггернаут.

— РЕ-ГИН-ЛЕЙВ.

— Джаггернаут.

— …Впрочем, неважно. Ну и?

Грета недовольно помахала головой, а Райден неловко кашлянул, пытаясь подавить вырывающийся смешок. Шин проигнорировал их и продолжил:

— Этот алюминиевый гроб сделан гораздо лучше, чем в Республике.

Грета молчала целых десять секунд, не понимая, должна ли она обидеться из-за его слов.

— И что, она правда не поняла?

— Он ведь пытался сказать, что это не более, чем убийца пилотов.

Грета, видимо, была слишком потрясена, поэтому не слышала шёпот Крены и Сео. Манёвренность Регинлейва была слишком высока для пилотирования на нём обычных людей. В конце концов, его разработали с намерением придать ему мобильность, которая бы соответствовала Легиону, поэтому безопасность просто опускалась.

И, в результате этого, все операторы ушли в отставку ещё на стадии тестирования, получив различные травмы. Когда же его попытались развернуть в реальном бою, то он сожрал всех обычных пилотов. Шин, Райден и остальные могли им управлять им, потому что были «восемьдесят шесть». В детстве, а затем и в подростковый период они были вынуждены пилотировать Джаггернауты, что также были созданы без учёта безопасности пилота, поэтому их тела приспособились к оказываемому напряжению.

— Это очень… шокирующее мнение. Настолько слабая… или, скорее, хрупкая… Эта неудачная версия фердреса заставляет меня задаваться вопросом о здравомыслии человека, сотворившего его…

Такие слова не были чем-то, что обычно говорили прямо перед процессорами, но Шину было всё равно. В конце концов, такова была печальная правда.

— …И как, чёрт возьми, вы там вообще сражались на этих развалинах в своей Республике?!

— У нас больше ничего и не было.

— А, точно…

Она начала что-то бормотать про себя. Кажется, она проклинала Республику и её оборудование.

— …Я не считаю его плохим агрегатом. Возможно, ему и требуется подбор процессоров, но его скорость можно считать даром. Также, независимо от того, насколько быстрым он может быть, тормозит он также хорошо, поэтому появляется определённый простор в манёвренности. Ванарганд же более похож на металлический гроб, из-за чего Джаггернаут более предпочтительнее.

Тонкая броня Республиканского Джаггернаута была установлена лишь для какого-то душевного спокойствия, но «восемьдесят шесть» всё равно не доверяли этой броне. Новые Джаггернауты, которые были созданы из расчёта на высокую подвижность, что не позволит получить повреждения в самом начале, были предпочтительнее в их глазах, нежели неповоротливый, но бронированный Ванарганд.

— Ясненько… Только по какой-то причине я не чувствую, что это был комплимент.

— …Он и не пытался делать вам комплименты…

Грета словно проигнорировала колкость Анжу. Тяжело вздохнув, она решила задать интересующий вопрос: — И несмотря на это, вы всё же решили стать процессорами?

— Я слышал, что именно вы просили «восемьдесят шесть» присоединиться в качестве операторов, подполковник.

— Просто как членов испытательного отряда, ничего более. Я не думала, что вы сами решите вызваться в боевой отряд. Ваш опыт и навыки действительно очень сильно помогают нам, но… Честно говоря, я была против отправки юных солдат на линию фронта. Особенно это касается вас, «восемьдесят шесть».

Грета пожала плечами в ответ на взгляд Шина.

— Я тоже была оператором. Ещё десять лет назад, когда война с Легионом только началась. И тогда я была примерно вашего возраста… Лётный кадет… Однако Легион украл у нас небо.

Зенитные мобильные пушки, Дикобразы, и помехи подёнок до сих пор удерживали контроль над небом Республики и Союза.

— Я, вместе с остальными кадетами, вызвалась по собственной воле… Многие из нас тогда погибли. Они просто окружили нас, в то время как этот проклятый Ванарганд чертовски медленно полз. Тогда-то я задумалась: что если бы фердресы были более быстрыми? Эти мысли и привели меня к разработке Регинлейва.

Вспоминая эти события, она опустила глаза и слегка улыбнулась.

— …Я честно ценю ваше мнение, младший лейтенант. И мнения остальных тоже… Я постараюсь улучшить его до следующего переоборудования и буду ждать более положительных мнений, ладно?

Они пересекли ворота базы и продолжили идти по асфальтовой дороге. Глаза Шина зафиксировались на лежащие под травой знакомые ему ржавые рельсы, разделённые на восемь частей.

— Когда вы в прошлом проходили здесь, это место всё ещё было под контролем Легиона.

Грета повернулась к ним, а на её губах взыграла горделивая улыбка.

— Но за последние шесть месяцев нам удалось вернуть назад наши земли: таким образом, мы сейчас находимся здесь.

Шин услышал, как кто-то сзади него вздохнул.

Посредине летнего поля стояли окружённые белыми цветами пять Республиканских мобильных орудий – четыре Джаггернаута и один падальщик.

— Мы нашли их, когда линия фронта расширилась. Знаю, что вам это может быть немного неприятно, но мы должны обследовать их. То же самое относится и к именам на монументе… Мы вернули пластинки на своё место сразу же, как только закончили выписывать имена. Теперь можете не беспокоиться.

Грета положила ладонь на стеклянную витрину, которая прикрывала памятник. Шин узнал в нём стиль Союза по однажды посещённому им кладбищу.

— Не знаю, что об этом думает Республика, но Союз почитает героев, которые пали, защищая свою страну. Поэтому имена павших солдат сохраняются на надгробиях на военном кладбище… Однако они всё же были вашими товарищами, поэтому мы решили оставить их здесь – в том месте, куда вы смогли добраться. Именно в этом месте они и будут находиться.

— …

«Не то чтобы они искренне желали этого», – пришла сухая мысль в голову Шина. Ни он сам, ни все они не хотели, чтобы их навечно увековечили в этом красивом маленьком памятнике. Они желали лишь того, чтобы хоть кто-то из тех, кто их знал, вспомнили бы о них, пусть даже и на какое-то мгновение…

«…Интересно, помнит ли о нас до сих пор майор»

Таково было его желание в ту ночь, когда в небе расцвели яркие пламенные цветы.

— …Младший лейтенант?

— Нет, ничего.

Он слегка помахал головой.

Судя по всему, люди из Союза смотрели на подобные вещи иначе, чем они. Конечно же, он не ожидал, что его поймут… И тем не менее, он был благодарен им за проявляемые попытки заботы. С наличием этого памятника или даже единственного документа, в котором бы перечислялись их имена, алюминиевые пластинки, являвшиеся доказательством существования его товарищей, более не были нужны.

Шин перевёл взгляд на останки Файда, запечатанного за стеклом, думая о том, что его приказ был долгосрочной миссией.

«Так неси же эту службу до самого конца, пока твои останки окончательно не рассыпятся в прах»

У Легиона имелись свои машины для сбора обломков – Таузендфесслеры. Файд должен был продолжать наблюдать за ними, пока его не сожрала бы одна из этих машин, или же покуда ветер не превратил бы его в пыль. Всё, что ему оставалось сделать – это продержаться ещё чуть-чуть после того, как он бы израсходовал свои последние силы…

Шин вдруг услышал знакомые шаги, которые приближались к нему. Четыре ноги громыхали, пока не остановились возле него. Он обернулся, и его взгляд упал на увеличенную версию другого падальщика, стоявшего в тишине позади него. У него были квадратный корпус, четыре ноги и две механические руки. Старый тип, увидеть который нельзя было почти нигде в секторах Республики.

Послышались ещё одни шаги: в этот раз к нему приближались пара маленьких армейских ботинок, принадлежащих Фредерике.

— Хэй! Я понимаю твою нетерпеливость, но нет ведь необходимости бежать сюда так быстро, что я даже свалилась с тебя?!

Задыхающаяся Фредерика встала, уперев руки в колени. Крена подошла к ней сбоку и начала стряхивать прилипшие к её волосам листья, лепестки и ещё парочку каких-то насекомых.

— Где ты была, Фредерика?

После того, как она проинформировала их об этой встрече, Шин даже заметить не успел, куда она подевалась.

— Я… отошла к лаборатории… и наблюдала за… пробуждением. Грета и исследователи уже некоторое время… работали над этим… «сюрпризом».

— Сюрпризом?

— Стой, ты хочешь сказать, что бежала на всех парах из лаборатории? Ты в порядке? Ты ведь не умираешь, да?

— Я… ехала на нём… почти всю дорогу. Но как только он увидел вас.. сразу же ускорился, из-за чего я свалилась с него.

— Отдышись сначала, Фредерика, а потом можешь нормально всё нам рассказать.

— …И что же насчёт этой штуки?

После того, как она выровняла дыхание, Фредерика гордо встала.

— Рада, что ты спросил Райден! Это у нас…

— …Файд? — прошептал Шин, прервав её слова.

Если быть точнее, он её и не слушал вовсе. Взгляд Райдена устало прошёлся по нему.

— Только не говори, что будешь всех своих зверушек Файдом называть.

— Это не то, что я имел в виду…

Улыбка на лице Фредерики выражало удовлетворение.

— Я была уверена в том, что ты сразу заметишь. Но да, ты прав: это действительно тот же самый Файд, с которым вы вместе когда-то сражались.

Мгновение тишины…

— Ха?! — воскликнули сразу четыре человека.

Смотря на Файда, глаза Шина широко раскрылись в нехарактерном для него удивлении.

— Когда мы осматривали оставленные надгробия, мы также проанализировали и его. Его интерфейс был разрушен до такой степени, что не подлежал ремонту, но ядро каким-то образом осталось целым, что позволило нам его воссоздать. О, и кстати, мы смогли повысить его производительность, да так, что теперь вы можете рассчитывать на полноценную поддержку. Теперь он будет намного более надёжным союзником в следующей вылазке.

Фредерика после добавила, что его внешний вид оставили таким же неуклюжим. Это был своего рода шутливый каприз лидера исследовательской команды, которая и собрала его корпус. Он понял, что если уж они оставили его вместе со своими партнёрами и воспоминаниях о павших товарищах, то эта машина была для них чем-то значимым. Он считал, что его неизменный внешний вид сделает их счастливыми.

— Однако эта вот штуковина действительно считала себя «мертвецом». Он не очухался даже когда мы поместили его в новый корпус. Двигаться он начал лишь тогда…

Фредерика выдержала паузу и горько улыбнулась.

— …когда он услышал твоё имя, Шин’эй… Он прямо поклоняется тебе.

Только что в её голосе проскочили нотки ревности? Как бы то ни было, Шин этого не заметил. Вообще, он перестал воспринимать слова Фредерики почти сразу же, как она начала объясняться. Он подошёл к Файду, который неподвижно стоял на своём месте, и остановился на расстоянии вытянутой руки.

— …Пи.

Оптический сенсор падальщика робко взглянул на него. Шин слегка вздохнул.

— Кажется, я приказал тебе нести свою службу до самого конца, пока твои останки окончательно не рассыпятся в прах. Что насчёт твоей миссии?

— Пи…

Смотря на то, как Файд стыдливо опустил голову, – точнее, наклонил оптический сенсор и тело вперёд, – Шин слегка улыбнулся. На фюзеляже большого металлического робота больше не виднелись старые шрамы.

— Но всё же… Я рад снова тебя видеть.

— Пи-и…

Казалось, что даже машины могли преисполниться различными эмоциями. Оптический сенсор Файда начал мерцать, создавая вид, будто он плачет.

— Пи!..

Захотев повторить жест, эквивалентный человеческому объятию, тело Файда – десять тяжеленых тонн – ринулось вперёд на своего хозяина. Предсказав, что падальщик сделает именно это, Шин отступил вбок. Файд продолжал нестись вперёд, сминая под собой траву, пока по инерции его не бросило вперёд, и он не врезался в обломки Льва, издав при этом комичный звук гонга.

— Ну, не могу сказать, что я не ожидал его увидеть.

— Разве ты не должен быть более озабочен этим?!

Казалось, лишь Фредерика сейчас паниковала.

— А? Не волнуйся так… Файд не сломается так легко.

— Да не про это я, Шин’эй, дурак! Возможно, он избежал этого, но ведь мог и умереть!

— Шин каким-то образом всегда знает о действиях Файда.

Он не знал, – или же его это не заботило, – стало ли это результатом пяти лет сражений вместе или же из-за того, что Файд постепенно научился двигаться рядом с ним. Думая о том, что оба эти варианта верны, Шин улыбался, пока смотрел на то, как Файд плёлся к нему.

***

Грета наблюдала за этой сценой с улыбкой на лице.

«Боже, наконец-то»

— …Наконец-то вы улыбнулись, младший лейтенант.

†

Процессорам из отряда Нордлихт выделили комнаты в бараках штаба 177-го бронетанковой дивизии, но поскольку они находились на службе, то тратили большую часть своего времени на подкрепления для различных баз фронта, из-за чего в самих комнатах они бывали довольно редко.

Шин лежал в своей незнакомой, маленькой и скромной комнате, увлекшись чтением философской книги. Он отвлёкся в тот момент, когда кто-то постучал в его дверь. Им разрешалось делать всё в промежутке между ужином и отбоем. Ангарные звуки не достигали бараков, но шум веселящихся в столовой солдат был таким же, как и в бараках восемьдесят шестого сектора.

Открыв дверь, он увидел стоящую перед дверью Фредерику. Выражение её лица было довольно напряжённым, и она удивлённо вздохнула.

— …Тч, когда ты уже избавишься от привычки постоянно передвигаться бесшумно?!.. Вредно для моего сердца, знаешь ли!

Тем не менее, привычки не были чем-то, что можно было изменить, лишь захотев. Фредерика полностью осознавала, что Шин не собирался этого делать.

— И как у тебя получается полностью заглушать свои шаги даже будучи в армейских ботинках?.. Я ни одного скрипа от пола не услышала!

— Я как бы и не пытаюсь это делать.

Говоря об этой теме, Дайя, Кайе и Кино всегда говорили, что он был жутким, потому что всегда бесшумно появлялся позади тебя, словно настоящий Бог Смерти. Фредерика кивнула, словно всё поняла. После того, как он сдвинулся вбок, она вошла внутрь. Усевшись на жёсткую кровать, она осмотрела голую, ничем не украшенную комнату, более похожую на тюрьму, и нахмурилась.

— Как же тут уныло… Повесь какую-нибудь фотографию, картину или, по крайней-мере, поставь любимые свои книги для хоть какого-то разнообразия. Серьёзно, здесь слишком мрачно.

— Это лишь место для сна. Чем больше вещей здесь будет, тем рутиннее будет уборка.

Начать стоило с того, что он не читал из-за того, что ему это сильно нравилось. Подобное занятие позволяло ему отвлечься – например, от нескончаемых голосов призраков. Будучи ещё, конечно, в «Острие копья» он установил импровизированную полку, но сделал он это лишь потому, что ему было лень возвращать книги в найденную в руинах библиотеку. На протяжении около года после спасения Союзом, Шин всё ещё оставался таким же незаинтересованным в чём-то и полностью равнодушным к своему окружению.

Фредерика вновь нахмурилась, будто видела его насквозь.

— Дурак, это больше, чем просто место для сна. Это место, куда ты можешь вернуться. Пусть даже это место является не более, чем временным жилищем… ты не должен оставлять его таким пустым.

Вздохнув, она добавила, что такое отношение приемлемо только в восемьдесят шестом секторе, ведь сами «восемьдесят шесть» могли там умереть в любой момент.

— Чтобы ты знал, комната Юджина была заполнена разными фотографиями.

— Ты убирала его комнату?

— Здесь нет мест, где бы не нуждались в чьей-то помощи. Я лишь помогала разбирать его личные вещи… Так вот, на большинстве его фотографий изображена его младшая сестра. Его родители не оставили после себя этих фотографий, поэтому, вероятно, он очень ценил последнего члена его семьи.

— …

Когда Шин услышал об этих фотографиях Юджина, которые затем вернутся к его младшей сестре, его сердце пронзила слабая боль. Он вспомнил, что видел её однажды в столичной библиотеке. Девочка, младше даже Фредерики. Шин как раз в этом возрасте навечно был разделён со своими родителями и братом. Из-за последующих бесчисленных дней битв он уже почти ничего не помнил о них. Ему было грустно думать о том, что Юджин, что боролся за счастье своей сестрёнки и умер, всё ещё думая ней, будет ею забыт…

— …Возможно, тебе не следовало тогда спрашивать его имени.

Способность Фредерики не работала на людей, чьих имён она не знала. Лишь единожды поговорив с кем-то и спросив его имя, её глаза могли видеть прошлое и настоящего этого человека. Не поговори в то утро Фредерика с Юджином, ей бы не пришлось увидеть его смерть в тот же самый день.

— Разве это не также, как с тобой и твоими павшими товарищами? Со мной точно также. Даже если смерть разлучит меня с кем-то… Я предпочту познакомиться с кем-то, чем никогда не знать этого человека. По крайней мере, я могу сохранить их в воспоминаниях.

Шин медленно закрыл глаза, после чего открыл.

— Намного лучше было бы не иметь павших товарищей.

Шин терял их одним за другим. Сначала его семья, а затем товарищи на поле боя, что постоянно исчезали. Сказанные им слова являлись его честными и искренними чувствами. Он никогда не жалел о той клятве, данной им своему первому павшему товарищу. И с тех пор он носит с собой всех, кто когда-либо умирал.

Однако нельзя сказать, что он уже не чувствовал боли от потери кого-то… Девочка перед ним уже несла на своих плечах груз – рыцаря, ставшего призраком. Она не должна ещё больше страдать.

— Да вы только посмотрите, кто это у нас так говорит?.. Добросердечный Бог Смерти?

— Как бы то ни было, зачем ты пришла ко мне?

Она определённо не пришла сюда только для того, чтобы подвергнуть критике его вкус дизайна своей комнаты. Удивлённо моргнув, Фредерика, кажется, вспомнила свою цель, и её глаза начали нервно озираться по сторонам.

— Ну, видишь ли, я просто…

Она начала колебаться и бормотать что-то про себя, всё ещё отказываясь взглянуть ему в глаза.

— …В общем, прости меня… за утро. М-м…

«А, точно. Сегодняшнее утро, да?»

«Если так подумать, она никогда ещё не называла имени своего рыцаря».

Кири.

— Я действительно так похож на него?

— Не могу сказать, что ты его зеркальное отражение, но физические данные идентичны. В конце концов, кровь, что течёт по твоим венам, на половину состоит из крови его клана.

Фредерика ехидно, как и подобает ребёнку, чья шалость удалась, улыбнулась отпрянувшему от этого открытия Шину.

— Мой рыцарь, Кирия Ноузен, является потомком клана Ноузена, как и ты… Твой отец что, не рассказывал тебе про генеалогию семьи?

— Нет.

Он никогда не говорил о чём-то подобном Шину. И даже если его отец всё же что-то да рассказывал, он всё равно не мог этого вспомнить.

— Ну, знаешь ты об этом или нет, но это твои корни. Ты должен хотя бы поинтересоваться о подобном… Ноузены – воинственный клан Ониксов, что стоял на заре Империи. Все в клане отличались превосходными боевыми навыками и поколениями служили в качестве стражи императора… Дети аристократов обладали уникальными способностями и навыками, и даже сейчас некоторые из бывших аристократов показывают такие способности. И именно из-за желания сохранить эти способности аристократы стали презирать идею смешивания крови… Скорее всего, по этой причине твои, Шин’эй, родители и были вынуждены перебраться в Республику.

Но услышав это, Шин не испытал каких-либо эмоций. Ни генеалогию его родителей, которая связывала его с Союзом, ни обстоятельства, из-за которых они переехали в Республику. Он ничего не помнил… Нет, это не совсем правда.

«Это твоя вина».

Каждый раз, когда он пытался вспомнить что-то о прошлом, в памяти всплывало лишь одно. Даже если он и понимал, что в этом его вины нет, но…

«Смерть мамы, а теперь и моя скорая смерть – всё это твой грех!»

Фредерика не заметила застывшего выражения лица Шина из-за того, что начала копаться в своих воспоминаниях.

— Кири не был прямым потомком Ноузенов и не был так близко связан с тобой с точки зрения родства. Он на четыре года старше тебя… В последний раз, когда я его видела, он был примерно твоего возраста.

Революция произошла вскоре после её коронации. Фредерика, изгнанная из дворца, была вынуждена перебраться в отдалённую крепость, вместе с фракцией диктаторов и гвардейцами, если она правильно помнила. Это было всем, что осталось от семьи Розенфольт.

В заполненной взрослыми крепости, Кирия, несмотря на то, что был почти на десять лет старше, всё-таки был самым близким человеком к ней по возрасту, а также был единственным, с кем можно было поиграть. Он расчёсывал ей волосы, срывал для неё цветы в саду и без малейшего признака недовольства выполнял каждую её просьбу.

Вспоминая об этом, Фредерика вдруг хихикнула.

— Только вот у него был такой же откровенный и несгибаемый характер. Такого человека Райден бы прозвал занудой… Встреться с ним ты, Шин’эй, я уверена, что вы бы не поладили друг с другом.

Услышав подобную шутку, Шин’эй усмехнулся. Он никак не мог знать о личности этого рыцаря, но исходя из услышанной информации:

— Да уж, судя по всему, он определённо не тот человек, с кем бы я мог поладить.

— А я ведь даже могу представить себе это. Когда люди будут с тобой общаться, он начнёт тут же докучать тебе с целью наконец оторвать тебя от чтения. Или же напоминать о соблюдении военных правил, а ты будешь продолжать его игнорировать, из-за чего он ещё больше разозлится… Сцена, что я бы хотела увидеть.

Фредерика слабо улыбнулась, воображая, как будут разговаривать эти два парня, которые, несмотря на одну и ту же кровь, никогда не встречались раньше и даже имён друг друга не знают.

— Он как-то сказал мне… что хочет встретиться с родственниками в Республике.

Старейшина клана Ноузен официально не простил своего сына за бегство из Империи, но Кирия верил, что это не так. Узнав о том, что у него родился внук, тот в тайне послал им книжку с картинками. Он также никогда не выбрасывал письма, присланные ему сыном. На лице Кирии сияла улыбка, когда он рассказывал об этом, а его руки немного дрожали.

В начале революции семья Кирии была убита, как и его друзья из других аристократических семей. Однако отец Кирии изначально не сильно-то и ладил с диктаторством, поэтому почти сразу же отказался от своих прав и присоединился к гражданским. Уже даже после основания Республики, клан всё ещё сохранял свой статус и ему позволили жить. Но сама Фредерика узнала об этом после того, как попала под защиту Эрнеста.

Запертый в далёкой крепости и окружённый гражданской армией, Кирия не мог знать об этом. Он хотел встретиться с остатками клана и создать семью. Одиночество было слишком болезненным.

— …

Шин не мог понять этого чувства. Он потерял свою семью. У него даже не было чётких воспоминаний о них, как и места, которое он бы мог назвать своей родиной. Он также не понимал неудобств независимой жизни, когда ты всего добиваешься исключительно своими силами. Для «восемьдесят шесть», что привыкли к подобному образу жизни, нужда в ком-то, кто мог бы помочь сохранить себя, была непонятна.

— Как он стал Легионом?

Фредерика на мгновение затихла.

— …Оборонительная линия Розенфольта была очень свирепым полем боя. Армия Союза думала, что захватив нас, они смогут остановить Легион.

Это была вполне справедливая догадка: премьер-министр и гвардейцы обладали правами командовать Легионом, поэтому и послали их защищать оборонительную линию. Однако Легион был создан в качестве орудия уничтожения, которое даже не могло отличить гражданских от солдат. Он просто не мог воспринимать сложные приказы. То, что во многих ситуациях требовалось выпустить не только Легион, но и самих гвардейцев, а также то, что совмещать людские ресурсы с Легионом было запрещено, привело к гибели многих гвардейцев.

Будучи самым молодым гвардейцем и личным рыцарем Фредерики, Кирию часто посылали в такие битвы. Веря в кровь некогда величайшего клана воинов в истории Империи, он убил очень многих солдат Союза.

— Прошло не так много времени, и вменяемость Кирии начала поддаваться сомнению.

Из-за революции он потерял и семью, и друзей, а родина, в которой он вырос, теперь стала для него врагом. Его товарищи гвардейцы постепенно умирали в сражениях. Лезвие начало медленно затупляться. Кирия, вероятно, потерял слишком много…

Защита Фредерики стала для него всем, и он посвятил этому делу всего себя. Он частенько улыбался Фредерике, стоя при этом возле окровавленного фердреса после того, как убил очередного солдата Союза. Его улыбка всегда была солнечной и спокойной.

«Принцесса».

— Только вот эта улыбка… пугала меня.

По этой причине Фредерика убежала из крепости.

Она убежала… и вскоре была поймана армией Союза. И тот факт, что Эрнест оказался тогда на поле боя, был чистой удачей. Они открыто объявили о смерти императрицы, повесив в качестве доказательства красно-чёрную мантию.

Кирия увидел это. Фредерика поняла это из-за своей способности видеть прошлое и настоящее человека, которого она знала. Это случилось в тот момент, когда крепость была завоёвана, а силы Союза отступили назад, к руинам гарнизона. Те солдаты, что её перехватили, были все в крови. Вот почему её мантия была испачкана этой кровью. Сражаясь лишь ради защиты своей императрицы, шестнадцатилетний парень увидел эту окровавленную мантию.

Способность Фредерики не позволяла ей узнать о том, что думал в тот момент Кирия. Недалеко от крепости бродил Таузендфесслер в поисках материала для переработки. В отличие от падальщиков Республики, Таузендфесслерам не запрещалось собирать трупы, а сам Легион уже давно научился использовать биологические нейронные сети людей в качестве центрального процессора.

И вот эта большая стальная сороконожка* подобралась к Кирии, захотев завладеть этим «подарком»… Но Кирия не двигался и не пытался убежать.

[П/П: Вроде как раньше не указывалось это, но Таузендфесслер от нем. – многоножка]

— Именно я превратила Кирию в монстра.

Шин не знал, на какого «Кирию» Фредерика смотрит прямо сейчас. Он не мог видеть то же самое, что и она. Синхронизация Союза позволяла делиться только чувством слуха. Но он уже дважды встречался с дальнобойной артиллерией, и прекрасно знал об её свирепой жестокости. Хотя это и было очень болезненно, но было понятно, почему Фредерика назвала его монстром.

— Ты сказал, что Легион скоро начнёт наступление на нас… Скорее всего, Кири также будет там. И если он…

— Знаю.

Кривая улыбка была ответом на настойчивую просьбу девочки. Однако единственная эмоция, которую выдавала Фредерика, была печаль.

— Нет, не знаешь… Когда он придёт, не подвергай себя опасности и избегай его.

Фредерика отвела свой взгляд.

— Я, может, уже даже забыла, как легко могут погибать люди, независимо от того, как бы отчаянно они не пытались стремиться к будущему.

Прямо как Юджин.

— …Прямо, как ты и сказал ранее. Я не хотела бы связываться со смертью… тех, кого я знаю. Если ты, Райден или кто-либо ещё умрёт в попытке избавить Кири от страданий, весы никогда уже не будут уравновешены. У всех вас ещё есть будущее, и вы точно не должны его терять.

Будущее.

— Будущее, да…

Услышав это, выражение лица Фредерики стало удивлённым и демонстрировало беспокойство.

— А ты и не задумывался даже о будущем, я права?.. Мне не очень-то хочется сравнивать тебя с ним, но почему бы тебе не взять пример с Юджина? Попробуй рассмотреть какие-либо места, куда бы ты хотел в следующий раз пойти. Даже если это будет что-то незначительное, всё в порядке. Просто… хотя бы подумай об этом.

— …

«Что собираетесь делать после фронта?»

На секунду ему показалось, что он вновь услышал голос, похожий на звон серебряного колокольчика. Вопрос был задан вскоре после смерти Куджо – перед тем, как они узнали имена друг друга или вообще появилась в этом необходимость.

«Может, хотите куда-нибудь поехать, что-нибудь увидеть?»

Для него в то время этот вопрос был не более, чем раздражающим. Он отказался задумываться об этом, ответив, что просто не думал об этом. И этот ответ остаётся неизменным до сих пор. Но если бы он задал ей тот же вопрос, что бы она тогда ответила? Какие чувства она испытывает, находясь в забывшей о мастерстве сражения Республике? Каковы её мысли на этот счёт и пытается ли она, как Куратор, сражаться?..

Ночь на поле боя наступила рано.

Война – это механизм, каждый день потребляющий огромное количество рабочей силы и припасов. У отдела поставок и в целом у Союза не было лишней энергии, да и если включить освещение на тёмном поле боя, то можно было легко стать целью для бомбардировок. За исключением некоторых постов, которые всё же требовали свет, большая часть базы была погружена во тьму. Это было верно не только для западного фронта Союза, но и для восьмидесяти пяти секторов Республики.

— Шин, ты не видел Фредерику? А…

Фредерика так и не вернулась, хотя уже скоро должно было начаться послеотбойное время. Поэтому Крена послала на поиски Райдена. Постучав в открытую дверь Шина, он встал в оцепенении. Комната была маленькой и тесной, больше похожая на гроб или же тюремную камеру. Внутри был лишь один стол и кровать. Шин, погружённый в свои мысли, лежал на этой самой кровати в той же самой позе, которую Райден видел ещё в другом бараке. Рядом с ним же лежала спящая Фредерика, которая всем своим весом прислонилась к нему.

— Хех, так вот где она была. А ты определённо ей очень нравишься, братец.

— …Она лишь видит во мне кого-то ещё.

Перед тем, как он это сказал, последовала странная пауза. Он определённо подумал не в том направлении, когда его назвали «братцем». Райден вспомнил, что раньше был человек, похожий на Шина, и, будучи тем, у кого не было ни старших, ни младших братьев или сестёр, он не мог не думать об этом, как о чём-то незначительном.

— Ох, точно, её рыцарь же… Но разве с тобой не то же самое? Ты и сам видишь в ней кого-то другого.

Он видел в ней такого же товарища «восемьдесят шесть»… и их последнего Куратора, пусть это и было другим чувством жалости. Слова Райдена заставили Шина погрузиться в размышления.

— Ага… Может быть, я и… Потому что она такая же, каким я был когда-то.

— Да ну?

Столкнувшись с красными глазами, Райден провёл кончиками пальцев по собственной шее. Хотя шея девушки не была видна из-за воротника её формы, но её рыцарь никогда не оставлял ей шрам в том месте. И говоря об этом, нанёсший ему этот шрам брат уже полностью исчез.

Проинформировав через парарейд Крену, что он нашёл Фредерику, он попросил забрать её и отключился. Вскоре в комнату вошла Крена и, прикрикнув: «Что ты тут забыла?!», взяла её, словно какой-то чемодан, и ушла.

Проследив взглядом за их уходом, Райден, не спрашивая разрешения, придвинул стул и сел на него. Рейд-устройство Шина было небрежно брошено на стол, и он не подбирал его, очевидно, из-за того, что лежал на кровати.

— …Значит, ты всё же рассказал об этом в отчёте, да?

Шин вряд ли забыл о том, что Райден, ещё когда они только прибыли в Союз, предупреждал его насчёт раскрытия своей способности.

— Я решил рассказать им то, что посчитал нужным. Чем больше боевой мощи у нас есть, тем лучше.

— Ой, вот только не надо об этом. Не было никакого смысла рассказывать, потому что поверят они тебе лишь после того, как сами всё услышат. Ты и сам когда-то сказал об этом, помнишь? И даже если тебе всё-таки поверят, то что насчёт последствий? Нужно лишь, чтобы кто-то присоединился через синхронизацию во время битвы, и тогда… Ты ведь не забыл, что же всегда происходило после этого, наш Бог Смерти?

Возвращаясь в Республику, никто больше не синхронизировался с Шином после того, как слышали вопли призраков, за исключением их последнего Куратора. Все начинали презирать Шина, как «Бога Смерти». Другие «восемьдесят шесть» могли выдержать это, но так было из-за того, что для них видеть страдания товарищей было повседневной рутиной. Они уже привыкли к крикам боли.

Однако даже среди них были те, кто просто-напросто игнорировали присутствие Шина, и те, кто не мог вынести синхронизацию с ним. Все они умирали. Они могли отключиться от парарейда, лишаясь защиты Бога Смерти, у которого была сила наблюдать за полем боя. Многие начинали ненавидеть Шина.

Услышав об обстоятельствах, сможет ли Союз просто принять его способность слышать голоса каждого отдельно взятого Легиона? Райден не считал, что всё будет именно так. Несмотря на установившуюся тенденцию в смертях пилотов, они не прекращали использовать Джаггернаутов и продолжали исследовать эффекты парарейда, что по сути являлось экспериментами над людьми. Союз был достаточно хладнокровным, что делать подобное.

— Союз не настолько благороден, как может показаться на первый взгляд. К тому же, мы, «восемьдесят шесть», уж точно не равны коренному населению Союза… И исходя из нашего опыта, куда бы мы не пошли, везде будет точно также.

Между жалостью и пренебрежением было не так уж и много различий с точки зрения того, что обе стороны смотрели на них свысока, а одностороннее сострадание было лишь отсутствием желания понять другую сторону. Никто не мог сказать, когда же эта добрая воля покажет свои истинные краски, выказывая абсолютную ненависть. Никто не мог сказать, когда же его начнут называть монстром. И даже если они решат, что он может быть полезен…

— Легион у нас не единственные, кто способен разбирать по частям человеческие мозги. Если так желаешь, можешь становиться их подопытной свинкой, но я уж точно не собираюсь становиться заложником, дабы они там копались в твоей голове. Не напортачь с этим.

Естественно, сказанные им слова не были его искренними чувствами. Он знал, что Шин больше заботился об окружающих, нежели о себе. Шин слегка прикрыл глаза и вздохнул.

— …Прости.

— Не говорить им чего-то большего, думаю, будет достаточно… Поверят тебе или нет уже будет зависеть от самого Союза.

Страна не была плохой, и они явно не хотели видеть её уничтоженной. Только вот они и их товарищи не были обязаны защищать её до самой смерти. Такова была правда. Шин не был человеком, которому бы не хватило хладнокровия подумать об этом.

— Скажи, с тобой всё в порядке?

— …О чём ты?

— Я спрашиваю тебя о том, не начал ли ты думать о чём-то бессмысленном?.. Слова Эрнеста как-то повлияли на тебя?

Молчание.

— Фредерика сказала мне подумать над этим… И не то чтобы я когда-либо раздумывал об этом. У меня просто не было причин для этого.

Он бы либо погиб в сражении со своим братом, либо же во время специальной разведывательной миссии. Только эти два варианта были доступны ему. Тот факт, что он был до сих пор жив, выходил за границы возможного будущего, которое, как он думал, наступит для него. Из-за этого думать о том, что ему делать дальше, было для него очень пугающей задачей.

Когда этот же вопрос задали Райдену, тот пожал плечам.

— Так или иначе, думаю, у меня всё должно получиться. Не имею и малейшего понятия о том, что я буду делать, да и не могу сказать, закончится ли эта война вообще. Но работать ради заработка себе на еду… По крайней мере, это гораздо проще, чем сражаться с Легионом.

Возможно, Райден ещё не размышлял над будущем, но он не считал этот вопрос сложным. Неважно, будь то поле боя восемьдесят шестого сектора или то неизвестное будущее, в котором война была окончена, везде необходимо работать ради того, чтобы оставаться в живых и не умереть. А вкладывать все свои силы ради жизни до последнего вздоха было образом жизни «восемьдесят шесть», так что это никак не противоречило их идее.

Однако…

Смотря в опущенные красные глаза Шина, Райден призадумался. Шрам на его шее, едва видневшийся из-под воротника его формы, был доказательством проявления жестокости его брата. Даже после того, как он уничтожил призрака брата, Шин продолжал охотиться за ним… словно был проклят. Подобные ему люди отличались от Райдена. Им нужно было что-то большее, чем просто причина «оставаться в живых». Что-то, что могло бы сдержать или же, возможно, противопоставить проклятию.

Краем глаза он увидел предмет, небрежно лежащий в его комнате. На углу его кровати валялась книга по философии со вложенной в неё бумажкой, которая служила в роли закладки.

Если бы они находились сейчас в своём бараке в Республике, то в это время их последний Куратор синхронизировался бы с ними. О чём же она думает в данный момент? Или…

…чего же она ждёт?

— …Думаешь, у майора там всё хорошо?

На мгновение взглянув на него, Шин, ничего не ответив, пожал плечами.

Райден тяжело вздохнул. «Будь ты честнее с собой, парень…»