Обе стороны пострадали довольно сильно.

У Фазира был изодран не только его любимый галстук, но даже на его тридцатилетних очках в черепаховом оправе появились трещины. Ли Гаолэй, похоже, был не в лучшем состоянии. Его мужественная взъерошенная борода была начисто сбрита, и даже волосы на груди, столь необходимые мужчине, также были полностью уничтожены.

Казалось, что маленький флакончик одеколона Фазира стал чрезвычайно неустойчивым в присутствии пламени.

После взрыва Ли Гаолэй потер свою гладкую грудь и подбородок и на мгновение остолбенел. Затем он издал горький смешок. С другой стороны, Фазир подпирал свой подбородок, распухший от взрыва, и смотрел на трещины на своих очках. Каждая трещина, которую он видел, вызывала еще большую боль в его глазах.

Несмотря на то, что Ли Гаолэй не был ранен, его лицо и грудь ощущали онемение. Как для человека со способностями, эта маленькая атака была для него незначительной. Ли Гаолэй глубоко вздохнул, и поврежденные участки постепенно зажили. Однако Фазир был другим. Не только его губы, но и все лицо стало опухать.

Ли Гаолэй издал горький смешок и спросил:

— Вы собираетесь уехать?

Когда Фазир решил, что трещины на его очках были непоправимы, он бросил их на стол. Тяжело вздохнув, он покачал головой и сказал:

— Мне почти нечего делать, даже если я останусь здесь. Ты же знаешь, как нестабильна обстановка в штаб-квартире в последние несколько лет. Если я не вернусь, то боюсь, что многие получат большое преимущество. Для компании было не так-то просто вложить столько ресурсов в северное подразделение.

— Будет лучше, если вы отложите отъезд, если хотите прожить еще несколько лет, — сказал Ли Гаолэй серьезным голосом.

— Неужели все на столько плохо? — Фазир нахмурился. Это движение вызвало еще одну волну боли, и его лицо стало выглядеть еще нелепее.

Ли Гаолэй тяжело вздохнул. Он посмотрел в окно и сказал:

— Чрезвычайно серьезно! У меня такое чувство, что он уже рядом.

Фазир тоже посмотрел в окно. Кроме бескрайнего песка, развеваемого ветром, он больше ничего не видел. Он покачал головой и снова сел в кожаное кресло. Затем он развернул папку с документами. Сделав глубокий вдох, он, казалось, немного расслабился.

— Хорошо, я останусь здесь еще на несколько дней и посмотрю, как пойдут дела. Однако ..., — Фазир посмотрел на Ли Гаолэя и прямо сказал: — Все потери, которые я понесу, если не вернусь, будут на твоей совести.

— Никакие потери не могут сравниться с ценой жизни! — серьезно сказал Ли Гаолэй. Он на мгновение замолчал, а затем спросил: — Ценность клеток-захватчиков необычайна. Какую именно цену заплатили всадники Черного Дракона за то, чтобы вы с радостью выдали этот секрет?

— Полный рецепт для способности пятого уровня.

— Твою мать! — Ли Гаолэй выругался.

Тем временем Су спокойно сидел у окна заброшенной виллы, наблюдая, как бронетранспортер быстро продвигается со скоростью 30 километров в час в нескольких сотнях метров от него. Этот внедорожник выполнял свое обычное патрулирование. Обычно в машине находилось пять или шесть солдат, а ее основной огневой мощью был 12,7 мм. зенитный пулемет на крыше машины. Сверху второго водительского места находился обычный пулемет калибра 7,62 мм.

В обширной и запутанной дикой местности этот внедорожник казался довольно слабым, и оружие на нем было чрезвычайно заманчиво как для разного сброда, так и для вооруженных беженцев. Однако из-за недостатка знаний беженцы часто не могли точно определить мощность зенитного пулемета и защитные возможности брони, окружающей внедорожник.

Для этого внедорожника, оснащенного двумя пулеметами и тремя автоматическими винтовками, не было существенной разницы, было ли там десять или пятьдесят легковооруженных беженцев. Их оружие не смогло бы пробить броню машины, и на расстоянии примерно 200 метров стрелок сверху внедорожника мог легко уничтожить их. Все эти стрелки имели по несколько уровней в способности управления крупно-калиберным оружием.

Эти патрульные машины были фактически ловушками, установленными Ли для этих небольших групп беженцев. Если бы они полагали, что могут использовать свою численность, чтобы компенсировать разницу в огневой мощи, то большинство, если не все из них, ставшие трупами, будут той ценой, которую должны будут заплатить эти беженцы.

Со звуком "ка" Су вложил пулю в патронник винтовки.

Сумерки.

Патрульная машина должна была уже вернуться, но военный офицер, дежуривший сегодня, нисколько не волновался. Сейчас было время ужина, и он заказал большую тарелку своей любимой говядины с сыром и помидорами из военной столовой, так что в данный момент он наслаждался едой. Судя по скорости, с которой он ел, настроение офицера сегодня было довольно хорошим. На самом деле, этот офицер думал о своре сброда, которая была уничтожена несколько дней назад, и о еде, которую они тогда ели. После сравнения с тем, что он ел тогда, его обед сейчас, естественно, был намного вкуснее.

В пустошах, эту тарелку с едой перед офицером действительно можно было обменять на несколько ночей с нежной и хорошенькой девушкой. Если бы обстоятельства были немного тяжелее, он мог бы даже обменять ее на одну или несколько молодых рабынь.

В прошлом бывали случаи, когда патрульная машина возвращалась поздно. Если такая ситуация случилась, то это означало, что группе недальновидных вооруженных беженцев не повезло. Если бы число беженцев было больше? Военный офицер никогда не интересовался этим вопросом. Патрульная машина имела боекомплект из 1000 патронов для зенитного пулемета и 2000 для обычного. Они могли бы уничтожить целые толпы этих беженцев. В результате у офицера был просто отличный аппетит, как и всегда.

Когда последние лучи солнца почти исчезли за горизонтом, патрульная машина медленно появилась в Городе Маятника и попала в поле зрения часового. По сравнению с агрессивным ездой и клубами дыма, которые сопровождали престиж проведенной ранее битвы, на этот раз все было по-другому. На этот раз патрульная машина медленно ползла к городу со скоростью десять километров в час. Её спокойная скорость казалась такой, словно она была на экскурсии. На крыше машины стрелок, сидевший за зенитным пулеметом, вяло опирался на пулемет.

— Эй! Смотрите, группа Чарли вернулась! После такой задержки они, должно быть, хорошо повоевали. Ну почему мне не везет так же, как ему? Когда я выхожу в патруль, ничего не происходит! — часовой, сидевший за пулеметом, говорил одновременно с завистью и восхищением.

Часовой располагался на верхнем этаже десятиэтажного здания, что позволяло ему хорошо видеть происходящее. Кроме того, перед оружием была бетонная стена, которая служила гораздо лучшим укрытием, чем временные стены из мешков с песком.

За стеной стоял ветеран с лицом, на котором жизнь оставила тяжелый след. В данный момент он сидел, прислонившись к стене, и спокойно курил сигарету. Штурмовая винтовка RF010 небрежно лежала на его боку, но как только что-то случится, ветеран сможет схватить оружие, просто протянув руку.

— Юнец! После того как ты поучаствуешь в большем количестве сражений или достигнешь моего возраста, ты поймешь, что бездельничать целый день - это величайшее счастье, — сказал неторопливо ветеран.

Солдат явно не принял это предложение. Его лицо, которое все еще было немного незрелым, было полно желаний победы, славы и богатства. Он ревниво смотрел, как медленно возвращается патрульная машина, и его переполняла горечь, когда он думал, что они обязательно получат славу после такого боя. Должно быть они вернулись таким образом, чтобы привлечь еще больше внимания, а может быть, даже завоевать расположение генерала Ли!

Как только он подумал о полной попке Ли и ее длинных стройных ножках, кровь молодого солдата тут же непроизвольно потекла быстрее. Когда он снова взглянул на патрульную машину не осознанно возникла смутная враждебность, которую даже он сам не осознавал.

В Городе Маятника авторитет Ли был велик и неоспорим. Однако в эту эпоху представление о том, что женщины являются мужскими аксессуарами, объектами для секса, а их тело служит средством размножения, уже давно запечатлелось в их сознании. Даже у молодых солдат, считающихся самыми низшими, третьесортными солдатами, могут возникнуть мысли о том, чтобы жестоко изнасиловать Ли на земле. Конечно, такие мысли можно было хранить только в самых глубоких уголках их сердец. Мало того, что об это нельзя упоминать перед Ли, это определенно не могло быть даже озвучено среди товарищей во время досуга.

Те, кто пытался привлечь внимание Ли всеми причудливыми способами, независимо от того, были ли они изящными, красивыми и слабыми типами или грубыми, крепкими и с волосатой грудью, их смертность была невероятно высока без исключения.

Ветеран наконец докурил сигарету и лениво высунул голову из-за защитной стены, чтобы взглянуть на патрульную машину. Несмотря на то, что небо уже было довольно тусклым и что между ним и патрульной машиной все еще оставалось некоторое расстояние, по своему богатому опыту он мог с первого взгляда сказать, что поза стрелка была совершенно ненормальной. Он резко встал и одним движением схватил бинокль, чтобы посмотреть на патрульную машину. Осмотревшись, ветеран тут же обернулся и громко закричал:

— Тревога! Тревога! Бейте тревогу! Чарли и все остальные мертвы!

Зазвенел оглушительный сигнал тревоги. Как только это произошло, военный офицер, который собирался опустить ложку за говядиной, жестко её прикусил. Рука Фазира, который медленно добавлял сахар в свой кофе, задрожала, случайно добавив большую часть банки в кофе и полностью испортив эту чашу высококачественного Ямайского варева. Ли Гаолэй, запершийся в кромешной тьме своего кабинета, курил одну сигарету за другой. Когда он услышал сигнал тревоги, окурок сигареты перестал мерцать между светом и тьмой, и был потушен. В данный момент Ли находилась в подземном тире, непрерывно бросая вызов модифицированному пистолету Су под оглушительные звуки выстрелов.

Ветеран включил прожектор. Сильный луч света пронесся к патрульной машине, которая медленно двигалась по прямой линии, освещая людей внутри.

Стрелок за пулеметом стоял опустив голову на грудь. При ярком освещении можно было разглядеть, что сзади форма стрелка была выкрашена в темный цвет. Двое солдат на переднем сиденье откинулись назад, рассеянно глядя в небо и на крышу машины. Их грудь была окрашена в темные тона.

Патрульная машина издавала глубокий и низкий гул и продолжала ползти по направлению к городу со скоростью менее двадцати километров в час. В городе послышались растерянные возгласы военных, и солдаты один за другим выбежали наружу. Вооруженный ночной патруль спешно запрыгнул в джип, чтобы встретить патрульную машину. Несколько отважных солдат вскочили в транспорт, чтобы вытащить из нее мертвых солдат, а также остановить автоматически движущийся внедорожник.

Патрульная машина остановилась в пятидесяти метрах от Города Маятника. Опытный офицер уже давно предполагал, что на машине будет установлена бомба, и поэтому устроил так, чтобы специалист по электронике осмотрел машину с помощью специальных приборов.

К счастью, кроме исчезнувшего зенитного пулемета на крыше, других потерь не было. Ни взрывчатки, ни других ловушек там тоже не было. Кроме двух солдат на передних сиденьях и стрелка на крыше машины, в салоне находились еще два трупа. Они все были людьми, которые уехали в одной машине. Практически весь боезапас сохранился, не хватало только немного пуль для зенитного пулемета. Неизвестно, были ли они отстреляны или кто-то их забрал. После подсчета того, что осталось, не так уж много пуль для зенитного пулемета отсутствовало, не хватало всего около одной или двух сотен патронов.

Когда Ли Гаолэй и Фазир поспешили туда, патрульная машина была припаркована сбоку, а трупы пяти солдат лежали на земле. Человек десять вооруженных солдат расхаживали вокруг, образуя вокруг этого места кордон.

Ли Гаолэй бросил раскуренный до предела окурок на землю и несколько раз раздавил его своими армейскими ботинками.

— Вот видите! Это наши овцы третьего уровня.

Стрелок, лежащий на земле, обладал мастерством владения тяжелым оружием на третьем уровне и принадлежал к элите Ли. Будь то стрельба очередями или одиночными, этот стрелок мог бы использовать зенитный пулемет, чтобы достичь такого же уровня результата на 500 метрах, как отличный солдат мог бы с винтовкой на 100 метрах. Но сейчас он спокойно лежал на земле, и его изодранная униформа едва прикрывала большую дыру в груди. Остальные солдаты были такими же, и у каждого из них было чрезвычайно большое пулевое отверстие.

Фазир вытер густо покрытый потом лоб и выдавил из себя вымученную улыбку.

— Похоже, что противник - отличный снайпер.

— Не просто отличный, а выдающийся, — холодно ответил Ли Гаолэй.

— Однако я слышал, что все лучшие снайперы любят стрелять в голову, — сказал Фазир, расслабив плечи.

— Его оружие совсем другое. Если бы он целился в голову, им бы просто её разнесло, — Ли Гаолэй посмотрел на Фазира, — Он целился в тело для того, чтобы мы могли видеть выражение лиц этих людей перед их смертью.

Глядя на эти лица, которые выражали либо тревогу, либо ужас, либо растерянность, либо даже полное непонимание, Фазир вдруг почувствовал, что плоть на его лице начинает сильно болеть. Он больше не мог улыбаться. Все эти пулевые ранения были больше десяти сантиметров в диаметре и выглядели ужасно. Фазир даже начал ощущать иллюзию того, что эти пулевые отверстия переносятся на его собственное тело. Когда ночной ветер пронесся сквозь эти них, по спине каждого пробежал холодок.