Эйджис проснулся каким-то разбитым. Было немного странно, что человек его Уровня страдал морской болезнью, но это было понятно. Мерцающий Океан известен своими бурными водами, с внезапными штормами и необъяснимыми тайфунами, которые более распространены, чем само чистое небо. Конечно, было не так плохо, как в центре моря Окулус, но всё равно круглогодичное плавание было тяжким. Это означало, что любому, у кого не было Навыка Усиленное Равновесие Моряка, почти невозможно избежать чувства тошноты. Ну, кроме тех, кто мог позволить себе дирижабль, грифона или другую форму воздушного путешествия, но такие нищие, как Эйджис и его товарищи могли выбрать лишь корабль.

Однако ветерана-искателя приключений разбудил не океан. Это было лишь отчасти, но главным, что нарушило его сон, был странный шум, который можно было услышать через стекло крошечного круглого окна каюты. Это было похоже на отдаленный протяжный гул, который казался странно ритмичным. Сидя на своей койке, Эйджис понял, что не он один это слышал. Трое из одиннадцати человек, находившихся с ним рядом, тоже растерянно озирались по сторонам. Это были три разведчика группы наемников — Скрап, Беллами и Джуниор — все они были мужчинами примерно одного возраста.

Обменявшись молчаливыми взглядами и быстрыми кивками, все четверо тихо встали, надели свое снаряжение, вышли из каюты и направились на верхнюю палубу. Корабельная тревога не прозвучала, так что вряд ли это была чрезвычайная ситуация, но они не могли просто игнорировать эту аномалию, учитывая, что они были в центре Сдвига. Они уже подробно обсудили это дело и решили побеспокоиться об этом после возвращения с этой миссии в Велосе. Даже если они захотят уйти, внезапное нарушение контрактов, которые они подписали, вероятно, приведет к тому, что их исключат из Гильдии Наемников, что лишит их основного источника дохода.

А без дохода они не могли накапливать припасы и экипировку, чтобы пережить надвигающийся шторм.

Четверо наемников вышли из тесного коридора корабля на палубу, и в этот момент сразу стало ясно несколько вещей. Первая из них заключалась в том, что погода была довольно спокойной. Небо было затянуто серыми тучами, такими густыми, что ни один луч утреннего солнца не мог пробиться сквозь них, но не было ни дождя, ни грома, и даже дул освежающий попутный ветер. Ещё одна вещь, которую заметила группа, заключалась в том, что шум был вызван не какой-то магической аномалией или морским существом, а хором песни.

Помоги мне, Боб, ничего в долине нет,

Вииии хииии, ничего в долине нет.

Помоги мне, Боб, ничего в долине нет,

Ничего в Долине Колыбели.

Вчетвером они подошли к борту корабля, где несколько матросов и несколько других пассажиров стояли, облокотившись на поручни. Им даже не нужно было спрашивать, что это за шум, так как ухмыляющиеся моряки махнули рукой в сторону корабля, плывущего рядом с ними. Ангельская фигура ясно обозначила его как Суждение Терезы. Что касается Кейры — той, которая, скорее всего, ответственна за это внезапное представление, — она болталась вниз головой в вороньем гнезде, ее неукротимые малиновые волосы развевались на ветру, как флаг.

Энни была девочкой Долины Колыбели,

Вииии хииии, ничего в долине нет.

Энни была девушкой, которую я очень любил.

Ничего в Долине Колыбели.

Помоги мне, Боб, ничего в долине нет,

Вииии хииии, ничего в долине нет.

Помоги мне, Боб, ничего в долине нет,

Ничего в Долине Колыбели.

Семь долгих лет я ухаживал за маленькой Энни!

Вииии хииии, ничего в долине нет.

Всё, что она делала, это смех и баловство.

Ничего в Долине Колыбели.

Помоги мне, Боб, ничего в долине нет,

Вииии хииии, ничего в долине нет.

Помоги мне, Боб, ничего в долине нет,

Ничего в Долине Колыбели.

Эйджис и его спутники в ужасе уставились на это, когда поняли, как легкомысленно эта песня освещала Бедствие Монотала. Слегка веселый тон, которым они пели об этом ужасном событии, наводил жуть, особенно на граждан Империи. Экипаж этого военно-морского конвоя состоял в основном из людей, что делало их глупое отношение ещё более тревожным. Что еще хуже, это, похоже, распространялось, так как матросы на их корабле тоже начали напевать.

Именно тогда они осознали суровую, но неоспоримую истину — хотя все они были людьми, это не означало, что они были братьями. Все шесть этих кораблей принадлежали морской гильдии, базирующейся в Альянсе Суверенных Государств, которые почти постоянно воевали с Империей Лодрак. Можно было бы подумать, что частная организация не имеет ничего общего с правительством, но они были бы неправы. Тесная связь между гильдией и руководством Альянса была очевидна в том, что все их корабли носили обозначение «КСГ», что буквально означало «Корабль Суверенных Государств».

Поэтому неудивительно, что мужчины и женщины, служившие на борту этих кораблей, не обращали внимания на Бедствие и проблемы, которые оно создало их старому врагу. Что касается Героя Хаоса, то она сражалась против Империи во время Катаклизма Конфликтов около трех лет назад, так что, вероятно, она тоже не была их самой большой поклонницей. Ее враждебность по отношению к Эйджису, когда они столкнулись в гавани, теперь, когда он подумал об этом, имела гораздо больше смысла. Однако, когда мужчина смотрел, как девушка поет эту мрачную песню, он ощущал странный холодок по спине. Возможно, это было само это отвратное представление, или то, как её голос затихал из-за ветра, но ни он, ни его спутники не могли отрицать, что с этим ребенком было что-то не так.

На самом деле это предчувствие было вызвано тем фактом, что существо, на которое они смотрели, было не просто девушкой, а монстром, который убил тысячи их людей. Хотя группа наемников не знала точной причины их беспокойства, его источником был Перк Кейры Палач Человечества. Моряки на другом корабле находились под влиянием Навыка Управлени Феромонами имитатора, который полностью нейтрализовал побочные эффекты Перка. Что касается членов экипажа рядом с Эджисом, они лениво смотрели на другой корабль, не сосредоточивали свое внимание на Герое Хаоса.

Конечно, помогло и то, что Кейра Моргана носила очаровательный Фасад, в отличие от мрачного и жуткого «Мистера Монинвуда», который когда-то преследовал город Эроса.

Теперь Энни превратилась в груду пыли — ох

Вииии хииии, ничего в долине нет.

Но у неё хотя бы остался тот здоровый румянец.

Ничего в Долине Колыбели.

Ужасные песни оставались ужасными, каким бы красивым ни было лицо, которое их пело.

«Фу. Я знаю, что мы собирались искать Героя, с которым можно подружиться, но я не думаю, что что-то получится с ней» — проворчал Скрап.

«И не говори» — согласился Эйджис.

«Простите, джентльмены? Не возражаете, если я задам короткий вопрос?»

Светловолосый Рейнджер по прозвищу «Младший» окликнул одного из матросов, стоявших рядом с группой.

«Что там у тебя, друг?» — ответил самый высокий из них.

«Они уверены, что поступают разумно? Разве это громкое пение не привлечет кракенов?»

«Нет. На самом деле, как раз наоборот»

Согласно старому морскому суеверию, пение о бедствиях, смерти и других удручающих вещах во время плавания защитит от нападений монстров и ненастной погоды. Оно основывалось на убеждении, что море — злобная сука-хозяйка. Если команда делала вид, что они наслаждаются и приветствуют страдания, то она им ничего не сделает. С другой стороны, если они покажутся слишком беззаботными, она накажет их за дерзость.

Именно по этой причине команда согласилась сна эту жуткую песню. Жители суши сочли бы эту идею в лучшем случае нелепой, но Мерцающий Океан был гораздо более таинственным и мифическим местом, чем любой участок суши. С точки зрения тех, кто регулярно боролся с этими безбожными водами, эти, казалось бы, бессмысленные ритуалы были такими же реальными и серьезными, как Огненный Шар в лицо.

«Тогда что это?»

Однако опытному моряку не пришлось ничего объяснять, прежде чем Младший указал за борт корабля, в сторону воды. Это побудило моряков вглядеться в темные глубины внизу, после чего они заметили тревожное количество пузырьков, поднимающихся на поверхность рядом с корпусом корабля. Тот, кто, казалось, был главным, даже не задумался об этом и схватил трубчатую ракетницу, висящую у него на бедре, послав яркий красный свет в раннее утреннее небо.